Девушка по имени Алена громко рыдала, истерически всхлипывая. Нервно вздрагивала в бесполезных попытках убрать волосы, беспорядочно разметавшиеся по ее очень красивому лицу. Плечи несчастной ходили ходуном, но при этом время от времени она успевала до неприличия глубоко затянуться сигаретным дымом. Мало того, вперемежку с этими затяжками Алена без устали глотала коньяк из большого бокала, куда Серега постоянно подливал ей очередную дозу.
Девушка рассказала о случившейся с ней беде, после чего какое - то время не могла разговаривать, захлебываясь собственными слезами. Трое парней, составлявших ей компанию, задумчиво сидели в большой комнате модного офиса финансовой компании и поддерживали страдалицу деликатным молчанием с поглощением своих порцаек коньяка. Ребята, между прочим, тоже были не в радостном настроении. Время от времени один из них подходил к огромным мониторам, установленным на столах в дальнем углу офиса, изучал обстановку на экранах, горестно вздыхал и возвращался назад.
Мониторы те показывали в режиме онлайн биржевые котировки на мировых финансовых рынках, постоянно колеблющиеся цены акций, облигаций, мировых валют, нефти, золота, прочих биржевых товаров. Все мерцало, цифры стремительно менялись, графики движения котировок автоматически строились и тут же перестраивались. Что всех печалило - на экранах мониторов доминировал красный цвет. То был цвет ярко выраженного медвежьего рынка, когда цены на все постоянно падают. Легкое коррекционное мерцание зеленых фигур, сигнализирующее о кратковременном росте по какой - нибудь позиции, очень ненадолго сглаживало общую унылую картину. Рынки валились, спекулянты и немногочисленные инвесторы продавали все, что могли, уходя от греха подальше в еще хоть какие - то остающиеся на рынках деньги. На дворе стоял холодный ноябрь 1997 года, когда мощное цунами азиатского финансового кризиса накрыло собой весь мир.
Костя первым не выдержал установившейся гнетущей тишины, прерываемой только угасающими всхлипами Алены. Налил себе полный бокал коньяка, залпом выпил добрую половину, вгрызся зубами в дольку лимона и, отдышавшись, сказал:
- Заливают, суки, по самые гланды. Все подряд льют буржуи. Чувствую, завтра у нас веселое открытие рынка будет на РТС, с хорошим таким гэпом.
Удрученный Серега поддакнул коллеге:
- Хоть на работу не приходи с утра. Продали бы все вчера, так сегодня сидели бы на бабках и откупались на минимумах.
- Чего же не продал, кто тебе мешал - то на своих позициях ? - с усмешкой спросил Павел, такой же трейдер, как и Серега с Костей.
Только Павлу было куда как легче - он оперировал на ГКО, откровенно воровских государственных облигациях образца 90 - х, которые всегда давали стабильный процентный доход и редко когда падали в цене. Еще Павел умело размещал на депозитах под высокую доходность свободные денежные остатки конторы. Он раньше в нескольких банках успел поработать, многих начальников казначейств знал, легко договаривался с ними о хорошей процентной ставке. За копейку малую для банкиров от своей конторы, разумеется.
Косте с Серегой приходилось куда как хуже. Они отвечали за корпоративные бумаги, то есть акциями отечественных предприятий торговали. В основном - "голубыми фишками"*, но часть денежного торгового лимита была им выделена и под бумаги "второго эшелона" - акции региональных предприятий, которые по оценкам аналитиков могли когда - нибудь иметь перспективы для мощного роста.
Серега оказался умней, судьбу свою решил на прочность не испытывать, накупил только "голубых фишек", да еще как хороший куркуль в деньгах резерв приличный оставил под возможное падение рынка. Костя же наоборот - рванул рубаху и набрал на весь свой рисковый лимит акций предприятий региональной энергетики. Теперь он сильно грустил, потому что рынок по этим бумагам просто пропал - ни одного реального "бида"** с утра не наблюдалось, одни "офферы"*** нависали над рынке огромной и холодной в своей беспросветности горой. Беда еще в том, что лимит Кости был чуть ли не вдвое выше, чем у Сереги. Костя считался опытным трейдером, хорошо разбирающимся в техническом анализе со всеми премудрыми цифрами Фибоначчи.
О крахе рынка еще не знал Димыч, начальник конторы, доверенное лицо всех акционеров и кредиторов. Как донести до директора печальную весть - этого никто не знал, даже думать не хотелось о неизбежном принесении покаянных голов на плаху гнева шефа конторы. Хорошо еще, что Аленка прискакала из своего банка и истерику устроила. Хоть повод появился за коньяком сбегать, утешить, приголубить девчонку, да и самим зарядиться годами проверенным антистрессом.
Аленку печаль настигла ближе к обеду - ее торговую позицию принудительно закрыл банк по "стоп - лосс"**** и списал со своего баланса убыток в размере ста тысяч долларов. Неудачно девчонка зашла на FOREX, прикупила немецкие марки за доллары, надеясь на укрепление курса главной европейской валюты. Вот только в рост пошел зеленый американец. Естественно, руководство банка такое положение дел cовершенно не обрадовало, к Алене сразу же возникли вопросы, и хоть какие - то ответы на них она прибежала искать у своих старых друзей. Димыч, Костя, Павел и Серега когда - то работали вместе с ней все в том же банке, но потом Димыч организовал свою финансовую компанию, быстро сманил за собой приятелей, а Аленку не стал даже и приглашать. Хотя сам к ней дышал не очень ровно, но девчонка еще недавно вышла замуж, а потому тоже дышала неровно - к своему мужу. Время еще у нее не наступило для мелких адюльтеров, так что Димыч решил не брать соблазняющий и отвлекающий его балласт на борт судна, с помощью которого он твердо решил покорить безбрежный океан финансового мира.
Понемногу Аленка успокаивалась, коньяк с сигаретами на нее подействовали крайне благотворно.
- Вот скажите, парни, - произнесла она все еще дрожащим, плаксивым голосом, - вот какой упырь придумал FOREX***** ? Пара минут всего прошла после открытия позиции, а уже банк в таком диком убытке и я без работы. Нехеровая такая лотерея вышла, да ?
- Чего это ты без работы ? - удивленно вскинулся Серега.
- Будто не знаешь как у нас в банке все и всегда быстро происходит, - печально ответила девушка.
- Не факт еще, - успокоительно произнес Павел.
- Ладно, утро покажет, может и не выгонят - уже более - менее спокойным, хорошо размягченным коньяком голосом, успокоила cаму себя Аленка.
- Опять заливать начали, сволочи, - буркнул Костя, подойдя к мониторам.
- Не рви сердце, - порекомендовал ему Серега, оно одно у тебя, - а ты, Аленка, чего ради на FOREX полезла ? Сидела бы, как и раньше, на облигациях, да валюту клиентам по заявкам покупала бы. Чего приключений себе на задницу пошла искать ?
- Расти хотелось, развиваться, - снова всхлипнула заплаканная девушка.
- Ну хорош уже выть, - жестко сказал долго молчавший Павел, - давай, Серега, еще по коньячку и хрен с ними, этими злыми буржуями. Пусть и дальше заливают. Они до дна рынка пошли, так мы этим пидорам коньяком ответим и тоже до дна.
Возражений не было, коньяк шел хорошо, но магнетизм мониторов все равно не отпускал, и скоро все разместились возле мерцающих цифровых колонок, графиков, котировок. Красный цвет неприятно бил ребятам в глаза. На них, на грустных глазах этих стремительно таяло благосостояние конторы, нажитое двумя годами немалых усилий. Никто не сомневался, что завтра и на нашей, российской торговой площадке в момент открытия будет беда, потому что отечественный рынок бегал тогда за американским фондовым индексом Доу - Джонса как ослик за морковкой. Если Доу падал на пару процентов - то гарантированно жди в России обвала, а если уж по Доу обвал, то и подумать страшно о дне завтрашнем, не говоря уже о непрогнозируемом дне рынка.
Значения мировых фондовых индексов летели вниз. Аленка допила свой бокал, вздохнула и грустно молвила:
- Ладно, мальчики, покину вас. Сейчас муж подъедет, меня заберет. Спасибо, родные за поддержку.
- Да не кисни, старушка, - улыбнулся Серега, - кто нам обещал вечное счастье в конце концов ? Работа у нас такая. Нервная, но почему - то без молока за вредность.
- Да похеру, будь что будет, жизнь не останавливается. Банков в стране много, устроюсь где - нибудь если что.
- Нам места забей, - хмуро отреагировал Костя.
- Куда же я без вас, оглоедов ? - впервые за вечер улыбнулась красивая девушка, - пристрою, если только сама за вторым ребенком не надумаю пойти.
Аленка накинула плащ и упорхнула из офиса.
Парни пребывали в какой - то прострации от происходящего. Особенно их огорчало поведение индекса Ханг Сенг биржи Гонконга, который никак не мог остановиться в своем пикирующем сваливании. Допили наконец коньяк, но все никак не могли оторвать глаз от экранов. Будто гипнотизировали их взглядами, а усилием воли, желанием своим пытались перекрасить мерцание в зеленый цвет - цвет надежды, роста, процветания, высоких зарплат с премиями и сопутствующих жизненных благ. Но ничего не помогало - экраны продолжали источать из себя красную кровь грозящего разорения конторы, нищеты, костлявой руки голода.
- Sic transit Gloria mundi,****** - мрачно заметил Серега.
- The show must go on, - не менее хмуро подтвердил Павел.
- Еще не вечер, - возразил Костя, - глядишь, откупимся на низах, усреднимся, убьем цену, на отскоке выскочим, дай Бог.
- Знать бы еще, где они теперь, те низы, - справедливо возразил Павел, - а ты, злодей, еще региональной энергетики хапнул, ее теперь год не продашь никому. На что усредняться - то будешь, чудо ?
- Ну облигаций твоих продадим, остатки из банков вытащим, - предложил Серега.
- Херушки вам, ребята, - жестко ответил Павел, с усилием туша сигарету об блюдце, - последний хрен пилить не будем, да и Димыч не даст. Так что шортите, играйте в псевдокороткие позиции, откупайтесь, освобождайте хоть какие - то бобы для себя, а там уж и усредняйтесь. Нам сейчас те бобы очень нужны будут. Костя, ну зачем ты в ту энергетику провинциальную полез, ну чего тебе в том Саратовэнерго ?
- Так ведь кто не рискует, тот не пьет шампанское, - растерянно ответил Костя, ошарашенный мощным и, как ему казалось, совершенно несправедливым напором коллеги.
- Теперь зато обопьешься воды из - под крана, - недобро парировал Павел. Затем тяжело вздохнул и добавил:
- Хорошо хоть, что я квартиру успел купить, обставить да переехать.
- Короче, хватит страдать, давайте разбегаться, - встрял в перепалку Серега, - мы тут ничего не высидим и не поправим, а поссориться всегда успеем. Путь будет что будет, как карта наша ляжет.
Карта к утру легла плохо. Примерно как в преферансе - расклад четыре на четыре или два туза в прикупе на мизере. Рынки мировые за ночь еще больше обвалились, российский открылся в анабиозе непонимания происходящего и с утра ожидаемо полетел вниз без всякой поддержки.
Алену на следующий день из банка не выгнали, но сразу же сильно понизили в должности. Отодвинули от операций на рынке. Директор Димыч пришел в контору мрачнее тучи. Он уже с утра из теленовостей все узнал и понял. Как человек, прочитавший немало интересных, содержательных книг и по этой причине обладавший неплохим воображением, шеф конторы прекрасно осознавал меру надвигающейся лично на него катастрофы. Потому выражений особо не выбирал.
- Чего делать - то будем, дармоеды ? Встретить обвал в бумагах - это, конечно, верх мастерства трейдеров. Нахер вы мне здесь такие "профессионалы" нужны ? У нас по текущим котировкам уже минус в капитале компании, а все дальше падает, как я долги - то раздавать буду ? - метался он по офису, хватаясь периодически за голову.
- Димыч, да ладно тебе, отрастет еще, усреднимся, все продадим хорошо, - неуклюже пытался успокоить его Костя.
- Молчи ты, вредитель, - взвился директор, - тебе вообще слова не даю, столько всадил в неликвид. Куда ты теперь со своей макулатурой "Комиэнерго" полезешь, кто купит вообще ? На что усредняться будем ?
- Так ты ж мне сам лимит на риск установил, я же его не превысил - обиженно возразил Костя, - зато потом в десятки раз все отрастет.
- Мне бы кто лимит на растерзание моей задницы ограничил, чтоб не сильно больно было. С удовольствием с вами, придурками поделился бы теперешним моим безбрежным лимитом. Только вот беда в том, что одна моя задница страдать будет, весь спрос теперь с нее.
- Да ладно, Дим, прорвемся, снова ляпнул Костя.
- Куда ты прорвешься ? Книжки читай про биржевую панику и ее механизмы, а не на свой технический анализ мастурбируй. Отрастет у него в десятки раз.... После дождичка четверг, когда рак на горе свистнет тремя зелеными свистками. Только я то уже к тому времени буду лечить свою развальцованную задницу.
- Да перестань ты, - попытался успокоить шефа Костя.
- Чего перестать - то ? Ты поручишься за мое здороье до тех зеленых свистков рака на горе ? Нет ? Ну и молчи тогда.
Димыч еще раз взглянул в кровавое месиво, отражаемое экранами мониторов и ушел к себе в кабинет. Он, надо заметить, играл в биржевую игру по крупному. Кроме собственных и семейных денег, вложенных в контору, шеф привлек еще огромные суммы от друзей и разных знакомых. Кого - то из них даже сделал акционером компании. Регулярно выплачивал кредиторам неплохие проценты, политическую линию вел грамотно, с праздниками лично не забывал поздравлять нужных людей. Публичности не стеснялся, создавал в городском сообществе и СМИ образ компании как крупной финансовой цитадели - успешной, богатой, защищенной. Теперь под напором стремительно летящих вниз котировок его мечты и иллюзии таяли, как апрельский снег на солнце. Жизнь рушилась на глазах, невольно устремленных в тоскливую, неизбывную красноту монитора.
То, что Димыч взял деньги друзей и хороших знакомых - это полбеды. С ними можно было как - то договориться, попросить подождать наконец. Гораздо хуже было другое - контора привлекла крупные займы под высокий процент у местного криминалитета, что со стороны директора было поступком в высшей степени легкомысленным. Бандиты ждать не любили, шуток не понимали, о мировом финансовом кризисе и вызванных им сложностях не ведали да и знать не хотели в общем - то. Зато достать деньги из пищевода и иных потаенных мест должника умели весьма исправно.
Димыч понимал, что свое лихие ребята будут извлекать быстро и больно, он прекрасно предвидел нерадостное для себя развитие будущих событий. Был готов своими руками разорвать на части Серегу и Костю, не сумевших предвосхитить крах, вовремя продать бумаги, спасти компанию. Хотя и прекрасно осознавал, что ребята не дельфийские оракулы, не Нострадамусы, не Кассандры да Ванги. Обычные парни из соседнего двора провинциального города, которым мало что дано предугадать в этой запутанной всемирной биржевой игре.
Да что проку от того понимания ? Теперь компания несла страшные убытки, доходов почти не было, остатков денег хватит ненадолго, даже если быстро продать все облигации и погрести по сусекам депозитов и остатков на счетах. При этом оговоренные c кредиторами проценты ложатся на весы обязательств компании без остановки, ежеминутно. Димыч быстро посчитал в уме сумму, которую отщелкивает счетчик лихвы за каждый день и пришел в ужас. Ноги подкосило, тело начало покрываться испариной, сердце застучало в режиме легендарного немецкого пулемета MG - 42. К горлу подкатила тошнота, непрекращающееся красное мерцание экрана превратилось в какое - то наваждение. Изнутри засвербило и он, сдерживая на ходу рвотные позывы, бросился в туалет, выплеснул наружу весь свой утренний завтрак, отдышался, умылся, пришел в себя. После чего шеф, никому ничего не говоря, вышел из офиса и исчез.
Через два дня стало понятно, что Димыч ушел в запой, на время вычеркнув себя из мира и социума. Трейдеры продолжали добросовестно ходить на работу, но вся их деятельность заключалась в том, что они тупо смотрели в мониторы и без конца дули растворимый кофе. Ближе к вечеру - преимущественно с коньяком. Операций на рынке никаких не проводили, боялись навредить. Просто плыли без руля и ветрил в утлой лодке неопределенности по волнам мощного финансового шторма. День деньской рассуждали между собой на абстрактные темы технического анализа рынков. Экраны мониторов продолжали отсвечивать красным цветом. Женщины конторы - бухгалтеры в соседней комнате офиса и секретарь директора совершенно ничего не понимали, а потому только шептались и постоянно пили чай.
Бухгалтеров было трое. Одна, Елена Дмитриевна, главный бухгалтер, степенная дама постбальзаковского возраста, но все еще с большой претензией на соискание радостей жизни. Вторая, Вера, девушка лет двадцати восьми, свободная во всех смыслах, в том числе - и от гендерных комплексов. Не раз и не два на праздничных вечеринках конторы Серега предлагал своим коллегам сообразить на троих - забрать Веру, увезти куда - нибудь в гостиницу и устроить мощный сексуальный пир. Коллеги чего - то опасались и всегда отказывались. Зачем они нужны были Сереге в деле воплощения его эротических фантазий и почему он морально не готов был идти на приступ в одиночку - то оставалось загадкой.
Третья девушка - Света, совсем малолетка лет девятнадцати, только что закончила бухгалтерские курсы и осваивала самые что ни на есть азы профессии. Обычная серая мышка. Последний представитель женской части персонала - секретарь директора Лариса выглядела эффектно, глазами хлопала красиво, владела неплохим словарным запасом и потому разговаривала вполне прилично. Ей было тяжелее всего в период запоя шефа, поскольку по многу раз каждый день приходилось отвечать по телефону и лично на все вопросы внешнего мира, недоуменного внезапным исчезновением Димыча. При том, что честно ответить девушка не имела права и плела откровенную ахинею. Вынуждена была умасливать всех негодующих собеседников легкой концентрацией эротики в томном голосе.
Дамы ежеутренне приходили в установленное время, ковырялись весь день в бумажках и в урочный час покидали помещение. Жизнь остановилась, сделки не совершались, экраны мониторов продолжали рябить красным цветом, не добавляя никому радости и энергии для трудового энтузиазма.
Димыч не вылезал из запоя, обложившись в своей холостяцкой берлоге мощным боекомплектом из бутылок текилы, лимонов с солью и видеокассет. Ушел директор в параллельную реальность, отключился от забот такого непредсказуемого бытия.
Девушки иногда наведывались к трейдерам узнать про дела текущие, скоро ли возобновится рост и наступит процветание на рынках ? Трейдеры витиевато отвечали загадочными фразами про всего лишь временную техническую коррекцию и вынужденно обещали всенепременный новый виток благоденствия. Надо только ночь простоять да день продержаться. Девушки почему - то верили и радостные убегали к себе, к своим бумажкам, болтовне и непрекращающемуся чаепитию.
Понятно, что долго так продолжаться не могло. Акционеры с кредиторами, пока еще жившие в отличие от Димыча в мире реальном и осведомленные о происходящем на рынках безумии, начали проявлять тревожное беспокойство. Каждый из них все отчетливее понимал, что на кону стоят очень большие деньги, свои, кровные, и угроза их потери выросла неимоверно. Так что "вкладчики", почувствовавшие себя обманутыми лишенцами, постоянно звонили, спрашивали про Димыча, но неизменно натыкались на неодолимую преграду в виде обворожительного голоса Ларисы. Некоторые, особо беспокойные, наведывались самолично, но, не обнаружив директора, удалялись огорченными с постными выражениями лиц.
Димыча вытащил на свет Божий и суд кредиторов родной папа, Николай Иванович или просто Иваныч, как все его за глаза называли. Папа был главным акционером и крупным кредитором конторы, рисковавший в случае ее краха многим. К тому же у него под боком постоянно зудела молодая жена. В общем, резон для отцовской активности имелся. Нервничающий Иваныч вырвал сына за шиворот из томной неги потусторонья. Вернул его крепкой отцовской дланью в живой мир с его острыми углами нерешенных задач.
Хмурый, с дрожащими руками и неуверенным голосом предстал директор в один из понедельников перед поникшим персоналом компании. Сказать ему было нечего, светлых мыслей за время запоя не появилось. На самом деле он, необстрелянный в настоящих финансовых боях, очень хотел, чтобы кто - то его самого наставил и направил на верный путь, подсказал пути спасения от неминуемо надвигающейся катастрофы. Но никто не давал ответа на этот отчаянный подсознательный запрос.
Персонал, естественно, желал услышать от Димыча хоть что - то, по привычке надеясь на него, как на волшебника в голубом вертолете, который разгонит нависшие тучи и обязательно все расставит по местам. Но маг где - то потерял свою волшебную палочку, а красный цвет не исчезал с экранов мониторов, и скудные остатки денег конторы продолжали таять ежеминутно.
Фиксировать стремительно нараставшие убытки никому не хотелось, особенно Димычу. Такое логичное в сложившейся ситуации решение полного выхода в деньги требовало воли и духа, но как решиться на такое ? Пока ты сидишь в бумагах, пока у тебя на балансе акции монстров вроде Лукойла, Сургутнефтегаза и РАО ЕЭС, тебе кажется, что все дурное, происходящее вокруг, ненадолго. Плохой сон обязательно пройдет, котировки вырастут, жизнь выровняется. Но вот если продать с убытком, причем большим, остаться с уполовиненной суммой денег от первоначальных вложений, то иначе как банкротом и неудачником ты себя воспринимать не можешь. Примерно так, вне всяких критериев рационального, рассуждал наедине с собою шеф конторы.
Эти ненужные рефлексии неопытного бойца не дали ему вовремя принять единственно правильное решение. Акции каждый день стремительно обесценивались, и уже через неделю продавать не было смысла - настолько низко все упало. Ошарашенный и плохо соображающий Димыч велел Павлу распродать все облигации, собрать деньги с банковских депозитов. После чего начал затыкать рты самым неуемным и шумным кредиторам, то есть криминалитету. Хотя бы на лихих парней хватило тех денег. Оставшаяся после расчетов с бандитами жалкая сумма скоро должна была закончиться, ведь конторе тоже нужно на что - то жить.
Как быть с другими вкладчиками, директор не знал и даже боялся думать об этом. Хотя отдавал себе отчет в том, что не получив вовремя причитающееся, кредиторы неизбежно станут еще более беспокойными и наверняка найдут способы передать лично ему свое беспокойство.
Пришло время сокращать затраты. Лариса долго не могла понять - за что и куда выгоняют ее, верой и правдой отслужившую шефу два года. Ушла в слезах и великой обиде. Павел тоже был в искреннем недоумении - он вообще не принес конторе ни рубля убытка, скорее наоборот, но логику ошалевшего от невзгод Димыча в то смутное время осознать было нелегко.
- Паша, ты классный парень, мы с тобой много лет знаем друг друга, но извини. Сейчас для тебя просто нет задач в компании, - пытался объяснить директор свое вынужденное решение.
- Дим, но времена меняются. В чем я - то провинился ? Сколько бобов я тебе принес на ГКО и депозитах, а сколько эти мудаки проклацали в акциях - считать не пробовал ? Теперь меня же под раздачу первым ?
- Паш, тем дуракам свое предстоит еще долго расхлебывать, а ты выходишь из этой дурной игры быстро, чистым и с репутацией. Ты обязательно найдешь себя. Потом еще спасибо скажешь, что весь в белом остался. Ну нечего мне тебе предложить, нет на ближайшие месяцы работы.
- Ладно, начальник, я понял. Но обратно не зови.
- Как будет, так и будет, - загадочно завершил общение Димыч.
Света восприняла решение о своем сокращении легко и просто, с детским инфантилизмом. Мало ли контор на свете, а бухгалтеры, да еще молодые, да со смазливыми личиками нужны везде. С этим настроением легкости бытия она и упорхнула в неизвестность.
До следующего глубокого запоя Димыч глубоко ушел в себя, закрылся в кабинете и с утра до вечера раскладывал пасьянсы на компьютере. Всякий раз, выходя на кухню за кружкой кофе, он заглядывал в комнату Сереги и Кости, тяжело, почти со стоном вздыхал, удрученный красным цветом экранов мониторов, ставшим уже его личным наваждением. После чего опять удалялся в свое личное пространство.
Время шло, и начало декабря дало слабую надежду на жизнь - рынок снова начал расти, экраны мониторов живительно позеленели, трейдеры приободрились и даже начали самостоятельно строить какие - то прогнозы опять же на основе так любимого ими обоими технического анализа. К Новому году часть потерь была отыграна. Появилась надежда на то, что скоро все будет как раньше, а ненастный ноябрь просто нужно вычеркнуть из памяти, чтобы не травмировать самих себя.
Новый 1998 год оставшийся персонал конторы встречал в более - менее приподнятом настроении. Ближайшие выплаты кредиторам по процентам приходились на конец января, целый месяц относительно спокойной жизни был гарантирован, а наметившийся рост рынка сулил перспективы на полный отыгрыш хотя бы по каким - то позициям. С новогодней вечеринки в офисе Димыч в приподнятом настроении уехал к себе домой вместе с Верой.
Не сложился, однако, пасьянс радостных ожиданий. Начало года принесло очередной обвал рынков. Димыч рвал на себе волосы из - за того, что опять не решился перед праздниками продать хотя бы часть бумаг. После чего по старой схеме ушел в длительный запой и в неожиданно приключившийся, зато гармонично сопутствующий его настроению роман с сотрудницей. Серега с Костей удалились в анабиоз и тупое созерцание вновь покрасневших мониторов. Работы не было, настроение паршивое, мир снова окутался в черные цвета. Серега даже стал постоянно напевать песню "Painted black" обожаемой им группы "Rolling stones". Исполнение легендарной композиции обрело для него ежедневно - ритуальный смысл, будто этим он злую силу отгонял от своих трейдерских позиций.
Рынок опять постоянно падал. Директор не просыхал, а Вера робко просилась за него замуж, но даже в пьяном виде Димыч категорически не соглашался. В апогее запоя он завис на неделю в элитной сауне. Еду, девушек и обожаемую им текилу Димыч заказывал через охрану, пока у него не кончились имеющиеся при себе деньги. Когда ресурсы иссякли, а оплаченное время пребывания закончилось, счетчик стал щелкать в кредит. Но завершать праздник жизни шефу категорически не хотелось.
Встревоженная происходящим администратор сауны позвонила в офис конторы, и Серега, вникнув в суть, изматерился громогласно. Потом он полез в сейф с неприкосновенным запасом наличности и поехал на такси вытаскивать шефа из гнезда порока.
В комнате отдыха сауны Серега увидел утомленного жизнью Димыча, вокруг которого тонкой змейкой обвилась типичная банная марамойка. Она гладила шефа и что - то нежно ворковала ему на ухо.
- Сколько он тебе должен ? - без предисловий поинтересовался Серега у барышни.
- Я за любовь денег не беру, - загадочно отвечала та.
- Ну тогда ты отлюбила свое. Свободна, вали отсюда, мы собираться будем, - рявкнул Серега.
- Друг мой, - простонал Димыч, - ты не понял. Это Настя, мы с ней решили пожениться.
Задумавшись на мгновение, Димыч все же добавил:
- Ты Вере только пока ничего не говори.
Настя, разместив голову на груди у Димыча, исподлобья, немного испуганно, но тем не менее горделиво сверкала на Серегу большими глазами, часто хлопая веками, оформленными в стиле боевого окраса вождя папуасского племени. Комедию следовало заканчивать, и Серега ласково, но настойчиво проводил жрицу бескорыстной любви к выходу, после чего кратко, емко и на круто замешанном фольклором родном языке высказал Димычу все, что он думает.
Размякший от запоя и недавних ласк глянувшейся ему шлендры Насти, быстро назначенной в невесты, директор в тот момент был как фольклорный Герасим - на все согласен. Глупо улыбаясь, он оделся, собрал все свои пожитки, с грустью окинул взором помещение, в котором так хорошо провел предшествующие дни. Не хотелось, очень не хотелось ему возвращаться в настоящую жизнь. Но Серега уже рассчитался с администратором заведения, таксист ждал на улице, и Димыч вынужден был подчиниться насилию, творимому над ним его же подчиненным. Уже возле своего дома, пошатываясь и прощаясь, он еще раз попросил Серегу:
- Ты только Верке на самом деле ни слова, ладно ? Разберусь я со своими бабами. Настя хорошая, у нее просто отец дурак, вот она из дома и сбежала. Мы с ней правда пожениться решили.
- Ну давай вместо работы достоевщиной и толстовщиной займемся, всех блядей будем со дна жизни подбирать и чистить. Контора гибнет, начальник, а ты сбежал с фронта. Ты же дезертир форменный, - зло ответил Серега.
- Вернусь, - тихо и с грустной интонацией в голосе обещал шеф.
- Ждем, - сказал, как отрезал трейдер и вернулся в такси, чтобы уехать обратно в офис.
Серые, безрадостные будни продолжались. Серега с Костей по - настоящему грустили без работы. Их изрядно утомило пустое созерцание изнасилованных красным цветом экранов мониторов. Правда, время от времени они решались на то, чтобы продать что - то из бумаг на падающем рынке, затем откупали то же количество, но уже по более низкой цене. Освободившиеся в результате такой нехитрой операции деньги шли на простое поддержание штанов, хоть какую - то зарплата людям платилась. Дни летели однообразно, серо, незаметно. К концу лета в воздухе финансового мира отчетливо запахло грозой. Тучи сгустились, все чувствовали и понимали неизбежность страшного исхода, но только вот какого, где, когда ?
Наконец случилась ожидаемая гроза, то, чего все так боялись и чему до последнего не хотели верить. В пятницу, 14 августа 1998 года президент страны Ельцин на время вышел из перманентного запоя и суровым голосом обещал народу, что экономическая ситуация под контролем, ничего плохого не случится. "Твердо и четко", подчеркнул он с таким делано уверенным выражением лица, что для полноты картины не хватало только порванной им на груди рубахи. Умные люди сразу же все поняли, приняли меры и не ошиблись. Отговорив положенное по должности, начальник Родины опять нырнул в свою привычную сорокаградусную нирвану. Правительство в это время подготовило публике большой сюрприз, о котором изумленные соотечественники узнали только после выходных.
В тот день, понедельник, 17 - го августа был объявлен "роскошный", доселе не виданный в истории страны дефолт, и многострадальный российский народ обогатил себя знанием этого нового, доселе загадочного заморского слова. Обрушился рубль, государство отказалось платить по своим обязательствам. Уже не только биржевые спекулянты, но и вся страна по - настоящему почувствовала что такое истинный финансовый кризис при капитализме, с чем его едят и как периодически класть зубы на полку в отсутствие еды.
Да и то сказать - по сравнению с началом осени 1997 года котировки акций к моменту кризиса упали почти в 10 раз, а рубль за несколько дней ослаб в четыре раза по отношению к мировым валютам. Еще недавно все было так хорошо, жизнь налаживалась. Экономика начала подрастать, сформировался твердый валютный курс, отовсюду из официальных уст звучали жизнерадостные прогнозы. Рынки устремились вверх, а министр финансов - непотопляемый аферюга и жулик Чубайс, назначенный аккурат перед кризисом лучшим в мире на своей должности, обещал всем светлое капиталистическое будущее. На руинах и черепках рассыпавшихся иллюзий благоденствие всего - то годовой давности вспоминалось сотрудниками конторы как сладкий потусторонний сон. Будто не с ними все это было.
Потрясенные происходящим кредиторы накинулись на Димыча со всех сторон, а его родной папа даже стал регулярно заезжать в контору, навещать трейдеров. Он с печалью смотрел в красноту мониторов, пил кофе с коньяком и время от времени грустно крякал, произнося в стиле Кисы Воробьянинова его знаменитое "да уж". Он не в силах был осознать, а уж тем более принять произошедшее, что его накопленное благосостояние каким - то непонятным образом, по чьей - то злой воле сжалось в десять раз, как та шагреневая кожа.
Настала пора как - то определяться. Акционеры решили провести собрание, пригласить всех кредиторов и выпотрошить из Димыча хоть какое - то видение будущего, вытащить слова, объясняющие его действия, получить ответы на извечные русские вопросы о виноватых и путях исправления.
Важные персоны забили собой конференц - комнату в полном составе в назначенное время. Димыча не было, все какое - то время ждали его, переговаривались между собой о вещах поверхностных. Где - то на пятнадцатой минуте ожидания повисло тягостное недоуменное молчание, скрашиваемое изредка натянутыми, хотя и с претензией на юмор репликами присутствующих. Напряжение от непонимания происходящего нарастало, но вскоре в комнату влетела какая - то внешне неприбранная Вера и протянула Иванычу листок бумаги, смущенно молвив при этом:
- Вот, Николай Иванович, Дима просил Вам передать.
Николай Иванович, предчувствуя недоброе, привычно крякнул, развернул сложенный вчетверо лист и начал внимательно про себя читать:
"Отец, прости меня, другого выхода уже не было. Знаю, что виноват, знаю, что все проморгал и упустил, но теперь точно не в моих силах что - то исправить. Уезжаю, пока не ищи. Как все утрясется, дам тебе знать где я и что со мной. Попробую начать все сначала, жизнь всегда дает новые шансы. Понимаю и осознаю, что в родном городе моя личная Gloriamundiзадержалась у меня в гостях очень ненадолго и теперь ушла безвозвратно".
Закончив чтение, не осознав до конца и внутренне не приняв суть изложенного в записке, потрясенный отец посмотрел на присутствующих, закашлялся, извинился и быстро вышел из комнаты. Листок бумаги с посланием от сына он сознательно оставил на столе. Больше Иваныч не возвращался, да и что ему было сказать собравшимся ?
Присутствующие сами ознакомились с текстом послания, после чего, потрясенные, вступили в оживленную дискуссию о том, как теперь быть, кто все - таки виноват, кому что причитается и в какой очередности. Кто за все это в конце концов ответит. Страх и жадность доминировали, всякий пытался установить приоритет собственных прав над интересами других. Часовая перебранка ни к чему не привела, все разошлись в потрясении и недоумении, но никто при этом не захотел брать на себя хоть какую - то ответственность за происходящее, а уж тем более ни один не предложил вменяемого решения. В мыслях каждого преобладали только жуткая тревога за судьбу вложенных денег и опасения никогда их больше не увидеть.
Узнав об исчезновении Димыча на необъятных просторах Родины, Серега с Костей нисколько не огорчились. Наоборот - они даже испытали чувство облегчения. Теперь в случае чего было на кого свалить их собственные глупости по формированию позиций в ценных бумагах. Вскоре они уже и сами почти убедили себя в том, что действовали только в соответствии с указаниями прежнего директора. Елена Дмитриевна даже приободрилась от новостей, поскольку интуитивно почувствовала, что теперь в силу обстоятельств у нее будет новый, куда более интересный начальник. Жизнь открывала перед ней широкие горизонты для воплощения радостных женских грез.
На следующий день после незадавшегося собрания Николай Иванович на правах мажоритарного акционера взял на себя управление конторой и объявил об этом сотрудникам. Все облегченно выдохнули - раз появился новый директор, значит жизнь на какое - то время еще продолжится. Главный бухгалтер порадовалась кроме прочего за свою интуицию и еще более вдохновилась возникшими накануне грезами.
Новоиспеченный шеф пригласил Веру в кабинет и с тяжелым, печальным вздохом спросил прямо:
- Вера, где он ?
Конечно же, Вера была внутренне готова к такому повороту и ответила совершенно спокойно:
- Николай Иванович, я знаю ровно столько же, сколько и Вы. Мне он тоже обещал позднее сообщить о себе, когда где - то устроится.
Затем вдруг всхлипнула, но пока еще сдержалась и продолжила:
- Хорошо хоть, что с прошмандовкой своей банной развязался, а то я уж подумала, что совсем человек с ума сошел.
- С кем развязался ? - удивленно спросил Иваныч.
- Давайте не будем пока, ладно ? Больно. Потом как - нибудь.
Вера шмыгнула носом, отвернулась и вдруг разрыдалась по - настоящему, водопадом слез. Потрясенный отец Димыча вновь, как и вчера, почувствовал стыд за своего сына. Подошел, приобнял размякшую девушку, усадил ее в кресло.
- Вера, давай просто поговорим.
- О чем, Николай Иванович ?
- О Диме, о том, что нам всем сейчас делать, как беды большой избежать. Ты же понимаешь, что Дима влез в серьезные долги перед значимыми людьми города и выбрал не лучший, слишком легкий путь избавления от обязательств. Это его выбор, но долги на компании остаются, а я главный акционер, да к тому же с сегодняшнего дня еще и директор. Это теперь мои долги, по - другому уже не будет. Иной расклад общество не воспримет. Мне помощь нужна будет !
Вера все понимала, но на долги компании ей было глубоко наплевать. Девушка просто сильно любила, ей хотелось замуж, а там пусть будет что будет. Она ответила на всхлипе с незамысловатостью влюбленной женщины:
- Николай Иванович, все понимаю, но что я могу, чем Вам помочь ? Мне - то самой теперь как быть ?
- Работай Вера, просто пока иди и работай, жизнь сама все по местам расставит - со вздохом проводил ее Николай Иванович.
Не говоря больше ни слова, продолжавшая плакать девушка выбежала из кабинета.
В биржевых делах Николай Иванович мало что понимал, но как управленец всегда был на высоте. Взял себя в руки и в течение короткого времени он провел еще одно общее собрание акционеров, на котором окончательно закрепил за собой статус директора. Серегу и Костю Иваныч лишний раз пока не теребил, что давало им возможность иногда, на сильных провалах котировок выжимать из рынка хоть какие - то деньги. Изредка требовал отчеты о результатах операций. На жизнь денег хватало и то хорошо, а что - то даже перепадало кредиторам.
Внезапно вдруг Вера исчезла. Просто взяла и не вышла на работу утром после выходных. Испарились из папок с документами ее трудовая книжка вместе с трудовым договором. Всем стало понятно, что хотя бы для Веры Димыч нашелся. Елена Сергеевна осталась в гордом одиночестве единственной дамы в коллективе, а за Веру искренне и по - женски порадовалась. Николай Иванович очень расстроился, потому что надеялся хотя бы через Веру найти и зацепить своего непутевого блудного сына. Теперь вот и эта ниточка оборвалась.
Кредиторы, обрадованные тем, что Иваныч взял на себя весь груз ответственности, стали его потихоньку окружать со всех сторон. Cначала деликатно осведомлялись о том, как идут дела, потом, когда Иваныч искренне старался более - менее разъяснить им происходящее в конторе, важные люди начинали интересоваться уже напрямую по поводу судьбы вложенных денег. Готовность нового директора отвечать на вопросы убедила всех в том, что теперь есть человек, с которого можно спрашивать. Они быстро и с удовлетворением уверили себя в неизбежной ответственности Иваныча за все.
- Николай Иванович, дружба дружбой, а денежки счет любят, - так примерно зазвучало со всех сторон от вчерашних друзей, - ответствуй, когда расчеты начнутся.
Да и как иначе могло быть, если добрую половину вкладчиков Иваныч привел Димычу самолично, красиво обрисовав светлые перспективы растущей как на дрожжах конторы. Его слово в деловом сообществе что - то значило, человеку доверяли. В мире больших денег доверие бесценно. Но вот случилось такое непредвиденное и как теперь быть ? Все распродать, вернуть друзьям - товарищам несчастную десятину от их вложений ? После чего сказать: ребята, извините, форс - мажор вышел. Не поймут ведь.
Вечерами Николай Иваныч уходил в задумчивое забытье, не уставая время от времени подливать себе коньяк. Супруга, хоть и встала в оппозицию такому гнусному с женской точки зрения времяпровождению, но вела себя не слишком жестко. Все - таки кое - что она в этой жизни понимала, умна и проницательна была не по годам. Мужик мучительно думал. Что он не так сделал в прошлом, почему воспитал такого сына, у которого не хватило сил на борьбу. Как он вообще мог с легкостью сбежать с поля боя, предать всех, кого приручил и перед кем взял обязательства, навесить на родного отца такой тяжелый, непосильный груз ? Даже не столько финансовую ношу, сколько терзаемый изнутри гнет собственной совести. Как дальше жить в относительно небольшом городе, где всем про всех и все ведомо, как вылезать из этой ямы, продолжать работать ? Как идти заключать сделки с людьми, каждому из которых уже стыдно смотреть в глаза ? Не говоря уже про холодных, безразличных к чувствам банкиров. Для этих Николай Иванович и даже его основной, более - менее процветавший до кризиса бизнес, теперь уже точно стали, как это принято говорить, "токсичными активами". Мирская слава Иваныча блекла, как цветы в вазе.
Стыдно, невыносимо стыдно было отцу за сына. Минувшее вновь и вновь проходило перед глазами. Как справедливо заметил Довлатов, "жизнь только кажется бесконечной, а на самом деле воспоминаний на секунду". Бессонными ночами мужику пришлось очень глубоко покопаться в самом себе и нарыть столько всего нехорошего, что глаза бы на все это не глядели.
Понятно, что сына Иваныч не воспитывал ни до того, как была жива его первая жена, ни после. Сын просто был, присутствовал в его жизни, скорее даже на ее задворках. Как фон, как прошлое, как тягло в более - менее наладившемся благосостоянии при молодой жене. Отец, конечно, не полностью увиливал от родительских обязанностей, поддерживал Димыча, оплачивал его существование и учебу, но не был Иваныч отцом в настоящем смысле этого слова. Сын часто болел, жил с бабушкой, рос в одиночестве, замкнулся в собственном пространстве, и настоящими его друзьями стали только книги. После школы парень быстро закончил какую - то шарагу, которых в то время расплодилось вагон и маленькая тележка, после чего устроился работать в быстрорастущий городской банк. Впрочем, в начале 90 - х любой банк стремительно надувался, как на дрожжах. Время такое было, жизнь тогда перевернулась с ног на голову, и процветали не те, кто производил реальную стоимость, а пронырливые личности, которые все заработанное только перераспределяли и спекулировали на возникшей в стране экономической засухе.
Николай Иванович, узнав об удачном трудоустройстве отпрыска, искренне обрадовался, перекрестился и быстро снял сына со скудного отцовского денежного довольствия. Посчитал все свои обязательства родительские исполненными. Встречались они, конечно, но так, дежурно и без особой теплоты, для порядка. Потом вдруг какой - то коммерческий интерес привел отца в банк, где Димыч работал, там сын ему чем - то помог, вот и зацепились они на этой основе. Даже наладили деловые отношения, стали совместно зарабатывать деньги. Когда сын на свои скудные сбережения открыл контору и начал показывать неплохую прибыль, папа решил не оставаться в стороне, предложил свое участие, деньги, связи. Стал главным акционером и кредитором - почему бы и не обрести хороший пенсионный фонд на способностях чада ? Потом все шло как по - писаному целых два года, пока вот Азию не накрыл страшный финансовый шторм.
Теперь похмельем на их с сыном недавнем пиру Иваныч болел в одиночку. Суммы на кону стояли такие, что даже если отдать все, что заработано, и все его доходы на оставшееся время жизни вперед, то и тогда не покрывалась даже часть вложений. К тому же многое из заработанного уже безнадежно зависло на балансе самой конторы в десятикратно обесценившихся акциях. Понятно, что о своей рубахе мужик теперь уже думал в последнюю очередь, с долгами бы разобраться.
Между тем все плохое на рынках уже совершилось, ситуация более - менее успокоилась. Трейдеры сначала потихоньку, а затем все активнее стали что - то проворить по своим позициям. Они научились "шакалить", как сами теперь определили свою деятельность. Ловили колебания рынка, покупали - продавали в течение дня. Не всегда с прибылью, но в целом баланс сделок был положительным. Появились небольшие деньги. Елене Сергеевне прибавилось работы по учету сделок, чему она только радовалась.
Только вот кредиторы продолжали повышать градус требований. В один из предновогодних дней состоялось очередное собрание, определившее смыслы будущих решений и действий. Вообще ситуация осложнялась рухнувшим в четыре раза курсом рубля к доллару и резко подскочившей инфляцией. Хотя по договорам займа обязательства компании фиксировались в родной валюте, никого из кредиторов уже не устраивал такой расклад - все предсказуемо хотели возврата своих вложений в долларах по новому курсу.
- Николай Иванович, ну ты же понимаешь, - выразил на очередном собрании общее мнение хозяин одного из городских рынков, - мы же тут не лохи с галошной фабрики собрались. Понятно, что договор, бумажка подписанная. Да, рубли там предусмотрены. Но давай рассуждать понятийно - мы же реальную стоимость тебе в контору занесли, так и ты возвращай нам реальную. Проценты можем пересмотреть, но получить свое хотелось бы по текущему курсу.
- Матвеич, - чуть не со стоном ответил Николай Иванович, - ну как я тебе верну ? Мне хотя бы условия договора в рублях осилить и то, если рынок немного подрастет.
- О том, дружище, надо было думать, когда ты опасные игры с бумажками затевал. Так что хочешь, не хочешь, а давай как - то подписывайся на возврат настоящих денег. Если завтра доллар еще раз в десять вырастет то мне что, бритым всю жизнь ходить ? Ты извини, но я не баран и под ножницы не подписывался.
- Правильно говоришь, Матвеич, - поддержал его еще один незадачливый частный вкладчик, мелкий местный банкир, - пришло время уважаемому товарищу раскрывать личные потайные закрома.
- Ты где те закрома видел, упырь ? - взвился было Иваныч, но директор рынка его резко перебил.
- Давай, Иваныч, без распальцовок, другое время уже наступает. Лучше подумай хорошо. Не заставляй нас за тебя думать, да так, чтобы мысли наши в нехорошем направлении пошли.
- Уж ты не угрожаешь ли мне, товарищ дорогой ? - опять приподнялся в кресле Иваныч.
- Да уволь себя от глупых мыслей, думай только о правильном, - уклончиво ответил хозяин рынка спокойным голосом.
- Николай Иванович, ну сам посуди, ты же не с банками, ты с частными деньгами имеешь дело. То совсем другой коленкор. Тут надо отвечать по - настоящему, по - взрослому, - вставил свою реплику директор крупной страховой компании города, - ты же сам нас подтянул, золотые горы обещал.
- Тогда, мужики, ждите, - зло ответил Иваныч, - я - то в любом случае пойду колупать для вас рынок, только завтра все равно ничего не принесу. Послезавтра тоже. Как только - так сразу. В очередь записывайтесь и давайте ваши бумажки, что там про доллары переподписать хотите. Ознакомлюсь. Пока остаемся в рамках того, что уже подписано.
Нависло молчание, которое первым прервал хозяин рынка.
- Николай Иваныч, не истери. Мы вроде по понятиям вопрос ставим.
- По понятиям если, то вся страна раком встала, все в прогаре, все друг другу должны по кругу, как земля колхозу, а вы меня тут нагибаете в три погибели. Нашли крайнего что ли, да ? Когда деньги под драконовский процент в контору тащили и купоны барыжные стригли каждый месяц - о рисках думали ? Не, только урчали, как сытые коты над сметаной. Это, ребята, бизнес, тут каждый должен понимать и быть готовым рисковать. Все же вы хотели пить мадам Клико и закусывать лангустами, так ведь ? Теперь ждите и тащите для начала ваши бумажки с хотелками. Изучу, потом уж будем дальше разговаривать.
- Иваныч, - начал было банкир.
- Да хрен ли Иваныч ? Тащи бумагу, тебе говорю. От договоров не отказываюсь, а там посмотрим. Хотите в суд бежать - вперед, мне же легче. Банкротьте, только спасибо скажу, вам, ребята, груз большой с моей шеи тогда снимете. Пока так - буду возвращать только основной долг и в рублях, о процентах и прочем поговорим потом. Все, больше сказать нечего. Успеем еще наговориться, время будет.
Кредиторы ошарашенно смотрели на вроде бы загнанного еще недавно в угол Иваныча. До них что - то начало доходить. Как верно заметил Экклезиаст - есть время собирать денежный урожай, есть время терять собранное. Есть время гнуть человека в дугу, есть время больно получать по сусалам от стремительно разогнувшейся жертвы.
- Не последняя встреча, - зло бросил директор страховой компании, покидая помещение.
- Обращайся, - парировал Николай Иванович.
Озадаченные кредиторы разошлись, Иваныч облегченно выдохнул, закурил, вытащил из тумбочки бутылку и плеснул себе полстакана коньяка. Для себя он главное уже решил.
- Все суета и томление духа, а жизнь одна, и утекает она быстро. Пусть даже Gloria mundi внезапно прошла, но что это в сравнении с простым душевным покоем ? Gloria - суета сует, покой души любых денег дороже, - убежденно проговорил он про себя успокоительную мантру. Опять вспомнилась ему неоднократно читанная великая мудрость царя Соломона, творившего под псевдонимом Экклезиаст.
Понимал все прекрасно человек. Грехи прошлого всегда не пускают в рай настоящего и требуют своего искупления. Придется отрабатывать. Понятно, что теперь уже не бывать тем безмятежным отношениям со знакомыми, что были прежде. С кем - то придется рассориться, с кем - то по - настоящему закуситься. С друзьми он обязательно договорится и найдет соломоново решение. Понятно, что репутация успешного, респектабельного предпринимателя теперь утрачена и многие смотреть будут косо. Мало, ох как мало внимания он уделял сыну в детстве, все экономил себя, берег, в другом, пустом тешил эго, а теперь вот прошлое догнало и больно ударило по затылку.
- Разберемся мал - помалу, - решил про себя Иваныч, хлопнул еще коньяка и позвал к себе трейдеров. Раз у ребят по их позициям какой - то просвет наметился и рынок начал потихоньку оживать, то все еще поправимо. Пора погружаться в рутину дел, по - настоящему вникать в обстановку, что - то придумывать. Елена опять же глазами стреляет и ведет себя в личном общении весьма томно и загадочно. Почему бы и не ответить ей взаимной симпатией для повышения собственного жизненного тонуса ? Барахтающаяся в кувшине с молоком лягушка обязательно спахтает под бойкими лапами масло и вырвется на волю. Много чего важного, ценного было у Иваныча в жизни, за что стоило держаться зубами любой ценой. Пусть теперь даже без этой легковесной и изменчивой Gloria mundi.
- Так, ребята, - сказал он вошедшим трейдерам, - берите листочки, ручки, включайте головы. К работе приступаем.
- Что делать - то, Николай Иванович ? - недоуменно поинтересовался Серега.
- Для начала - думать, - ответил шеф.
Начался по - настоящему деловой разговор. Время горевать прошло. Наступило время сбивать масло под ногами, спасать компанию и выбираться на волю.
* Голубые фишки - акции или ценные бумаги наиболее крупных, ликвидных и надёжных компаний со стабильными показателями получаемых доходов и выплачиваемых дивидендов.
** Бид- цена спроса, наивысшая цена покупателя, по которой он согласен купить валюту, ценные бумаги и иные активы. В биржевой практике ценой бид на текущий момент обычно считают наивысшую цену спроса.
***Оффер- цена предложения, наинизшая цена продавца, по которой он согласен продать валюту, ценные бумаги и иные активы. В биржевой практике ценой оффер на текущий момент обычно считают низшую цену предложения.
**** Стоплосс - биржевая заявка, выставленная в торговом терминале трейдером или инвестором с целью ограничить свои убытки на падающем рынке при достижении ценой заранее определённого уровня.
*****FOREX -рынок межбанковского обмена валюты по свободным ценам.
******SictransitGloriamundi - так проходит мирская слава (лат.)