Morifaire : другие произведения.

1. Ветер Осени

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Я поднял глаза и взглянул на серое небо.
    Ветер гнал сухие желтые листья, съеживающиеся на лету. Высоко над головой пролетали стаи черных птиц. Раскинувшаяся до самого горизонта степь с островками полузасохших рощ готовилась принять объятия зимы, которая не придет никогда.
    Один из листьев упал к моим ногам. Я слегка дотронулся до него носком сапога, и он рассыпался по земле мелкой крошкой.
    Здесь всегда осень... даже когда ее нет.

    "Тень Легиона". Глава первая.


   1. Ветер Осени.
  
   Тени.
   Закрываешь глаза и видишь эти размытые контуры; плащи, клинки, глаза, горящие холодным огнем сквозь прорези шлемов - все это сливается в однородную темную массу, исполняющую свой смертельный танец в сумерках западных лесов. Кровь, кровь, кровь... блики лунного света пляшут на лезвиях, выхватывая из тьмы перекошенные болью лица. Крики, стоны... они наполняют ночной воздух, делая его тягучим и вязким, но тем, кто пришел убивать, нет дела до чужих страданий.
   Удары следуют один за другим - точные, резкие и беспощадные.
   Диких не спасают ни щиты, ни кожаные кирасы - с тихим свистом клинки с выгравированными на них рунами рассекают воздух, оставляя за собой лишь россыпь черных капель на траве.
   Удар.
   Крик.
   Удар.
   Разворот, и серебряная змея делает бросок, отсекая последнему дикому руку, держащую меч. В панике он пытается убежать, но успевает сделать всего несколько шагов, прежде чем упасть на землю с торчащей из шеи стрелой.
   От группы воинов отделяется фигура с офицерской кристой на шлеме и подходит к лежащему в черной траве дикому. С каждой секундой тот теряет свои силы, но все же пока их у него достаточно, чтобы, открыв глаза, увидеть перед своим лицом черный, заляпанный грязью сапог, и закричать, захлебываясь кровью, в тот момент, когда воин выдергивает из его шеи стрелу.
   Брызги и последний крик, постепенно переходящий в хрип. Воин брезгливо морщится, стирая кожаной перчаткой капли крови с лица.
   Некоторое время он смотрит на стонущего дикого, затем вытаскивает из ножен гладий и одним точным ударом отсекает тому голову. Миледи не коллекционирует черепа - это просто дань традиции.
   С плеча одного из легионеров взлетает ворон и в тишине садится на ветку ближайшего дерева.
   Подняв отрубленную голову за волосы, офицер несколько секунд смотрит на тяжелые темные капли, беззвучно падающие на траву, затем делает шаг и растворяется в тени огромного векового дуба. За ним следуют остальные, и уже через мгновение единственным живым существом в этом лесу остается лишь ворон, равнодушными глазами глядящий на поляну с останками лесного отряда...
  
   Я открыл глаза и сел на кровати.
   Сквозь прикрытое старыми занавесками окно в комнату сочился тусклый свет. Огарки свечей на столе, скомканный плед на полу, годами нечищеный шлем, тускло поблескивающий в предутреннем сумраке... все это казалось нереальным и таким далеким...
   Я бросил взгляд на лежащие возле камина ножны с вложенным в них гладием. Черное дерево с бегущей по нему вязью алых письмен. Никаких излишеств. Изящно и функционально.
   Снова опустившись на кровать, я прикрыл веки в надежде спокойно подремать еще несколько часов до восхода солнца, но из сгустившейся темноты на меня продолжал смотреть темный немигающий глаз с гнойно-желтой каймой.
   Прошлое не отпускает своих любимцев.
   Рано или поздно, но наступит такой момент, когда тебе надоест сдерживать взведенную внутри пружину. Когда скука станет настолько невыносимой, что ты забудешь о своей гордости и вернешься под ставшее родным черное крыло.
   Слишком долго я был человеком...
  
   ...
  
   Жизнь играет с нами свои шутки, не переставая, без остановок.
   Она бьет, бьет, бьет, не давая опомниться и собраться с мыслями для ответного удара. Каждая прожитая секунда - как удар молотка, забивающего очередной гвоздь в крышку нашего гроба. Интересно, выпадет ли нам когда-нибудь шанс ответить ей взаимностью, или же мы так и будем прикрывать раскроенную точным ударом голову скрюченными от боли пальцами... до самой смерти?
   И хорошо ведь, если так.
   А вдруг вы лишитесь и этого? Вдруг наступит такой день, когда вы со всей четкостью осознаете - вы не умрете. Никогда...
   Что тогда будет делать больное, молящее о пощаде сознание? Изувеченный разум, вопящий перед лицом бесконечной, замкнутой в кольцо боли...
   Что... тогда?..
  
   ...
  
   Я поднял глаза и взглянул на серое небо.
   Ветер гнал сухие желтые листья, съеживающиеся на лету. Высоко над головой пролетали стаи черных птиц. Раскинувшаяся до самого горизонта степь с островками полузасохших рощ готовилась принять объятия зимы, которая не придет никогда.
   Один из листьев упал к моим ногам. Я слегка дотронулся до него носком сапога, и он рассыпался по земле мелкой крошкой.
   Здесь всегда осень... даже когда ее нет.
   Клубы пыли над единственной в этих краях дорогой, сухая грязно-серая трава, крошащаяся от одного только прикосновения... Забытые Земли. Царство вечного разложения. Ничейная территория между прошлым и будущим.
   Я провел ногой по останкам листа, окованной сталью подошвой втирая их в пыль.
   Плавящее тепло лета и ледяной ветер, пробирающий до костей, - образы наслаиваются друг на друга, падая все глубже в колодец памяти. Я уже забыл, когда в последний раз разминал в руке тающий комок весеннего снега.
   Сколько времени я провел здесь, сидя вот так и смотря на небо? Десять лет?.. Двадцать?.. Я давно сбился со счета. Да и какая разница... какой смысл в том, чтобы считать секунды, если все они слились в один нескончаемый миг, наполненный пульсирующей в венах болью? Ты забываешь о жизни, если смерть поворачивается к тебе спиной.
   С засохшего дуба, все еще стоящего возле моего дома, тихо шелестя крыльями, вспорхнул ворон. Сделав круг над крышей, он бесшумно сел на мое плечо - последний из тех смертных, кто знал о моем прошлом. Последний, кто остался мне верен. Последний, кому остался верен я.
   Но и он скоро умрет...
   Высоко в небе ветер тревожил серое месиво туч. Светлые участки сменялись темными, они, в свою очередь, - снова светлыми... никогда не прекращающийся хоровод застывшей во времени воды. Если вы увидели здесь солнце - считайте, что вы понравились богам. Если вы увидели здесь солнце, значит, вы - не человек. Жизнь смертных слишком коротка, чтобы дождаться того мгновения, когда сталь неба рассекает тонкая трещина, и сквозь нее на мертвую траву падает одинокий луч света...
  
   Я ни о чем не жалею.
   Но иногда мне хочется забыть себя и свое прошлое и стереть с карты судьбы тонкую линию предначертанного мне будущего...
   Мне нечего терять. Не к чему стремиться. Некого любить и ненавидеть. Я знал, на что шел, делая шаг навстречу Тени... но мне было все равно тогда, а тем более - сейчас.
   Раствориться в вечернем сумраке.
   Сгореть в огне заходящего солнца.
   Это так же невозможно, как вернуться и начать все сначала.
   Да и не нужно, если уж быть честным. Потерять можно только то, чем обладаешь. А когда у тебя в груди остались одни обугленные головешки, ты становишься свободным от этого мира. Когда у тебя нет никого, кому можно было бы отдать свою жизнь и посвятить свою смерть, ты можешь просто плюнуть на все и сидеть, наблюдая за облаками.
   Что я и делаю все последнее время...
   Я живу, потому что не умираю.
   Я живу, потому что просто не могу умереть, даже если и захочу.
   Но я не хочу. Мне безразлично.
   Сто лет... двести... какая разница, течет время или нет, если вы разучились воспринимать его движение?
  
   Ветер усиливался. Он играл с травой, пуская по ее поверхности серые волны, прижимая к земле мягкими касаниями. Из рощи неподалеку вылетел вихрь мертвых листьев.
   Я сидел на крыльце своего дома, перебирая в памяти размытые, будто вылепленные из утреннего тумана образы прошлого.
   Практически все из нас ступили в Тень по собственному желанию. Осознанному или нет - это не имеет никакого значения. И мы не продавали свои души... у нас просто нечего было продавать.
   Мы не могли оставаться смертными... но что мы обрели, став Тенями?
   Боль.
   Мы ничего не чувствуем - ни страха, ни стыда, ни жалости...
   Ничего, кроме боли. И дикой тоски, сжигающей нас изнутри.
   Жестоко и хладнокровно убивать тех, на кого укажет богиня, - пожалуй, это единственное, что еще могло ее развеять. Идти по полю битвы, точными выверенными ударами добивая немощные останки противника, еще час назад казавшегося самому себе непобедимым... Тихо и бесшумно орудовать мечами, методично вырезая племена диких в безмолвии ночных лесов... Четким печатным шагом проходить по израненным землям, оставляя за собой лишь пепелища и горы смердящих трупов, наваленные у расставленных вдоль дорог крестов...
   Наша дань смерти.
   Последнее, что еще могло взволновать застывшую вязкую жидкость в наших венах.
   Забыть свое прошлое и покончить с будущим - это желание быстро проходит, исчезая в темных катакомбах памяти. Но есть воспоминания, которые хочется стереть раз и навсегда...
   Холодные глаза в темноте склепа. Касаешься рукой древних камней и понимаешь, что ты - всего лишь крупинка, занесенная сюда ветром прошлого. Крупинка, уже через миг потеряющаяся в куче таких же, забытых и проклятых будущим.
   Иногда мне хочется вернуться в этот сумрак... но только уже в другой роли.
  
   Ворон все так же сидел у меня на плече, смотря в никуда слегка прищуренными глазами.
   Люди считают, что они умнее птиц только потому, что умеют говорить. Но это еще ничего не значит. Птицы не променяли крылья и ветер на голосовые связки...
   И в этом их мудрость.
   Люди - все те, кто видят нас вместе с вороном, - всегда спрашивают, как я его зову. И очень удивляются, когда я отвечаю: "Никак".
   Поднятые в изгибе брови.
   Скептические ухмылки на лицах.
   Но в этом нет ничего странного. Какое я имею право давать ему придуманное мною имя? Я не знаю, кем он был раньше, и не узнаю, кем он станет потом. Все, что у нас есть - это одно мгновение, очередная картинка, вмороженная в мою память. Все, что у нас есть - это миг его жизни, слишком короткий, чтобы придавать ему значение. Потому что, сколько бы ему не было отведено времени, все равно, в конце он станет лишь кучкой прогнивших перьев, а я останусь и все так же буду сидеть, наблюдая за бесконечным хороводом хмурых туч.
   И птицам не нужны имена. Этим они и отличаются от людей, что не цепляются к ничего не значащим словам.
  
   Облака ползли, задевая брюхом землю и оставляя на ней влажные туманные разводы.
   Я поднял лицо к небу и несколько мгновений сидел, не шелохнувшись.
   Томп, томп, томп...
   Сердце отсчитывает время лучше любых часов. Потому что если оно остановится, вам уже не нужно будет следить за тенью, бегущей по расчерченному песку.
   Большая тяжелая капля упала на мою щеку и медленно скатилась к подбородку. Глаза к небу, и ты видишь, как оттуда, не удержавшись, стекает вода, пытающаяся пробить тебя насквозь в слепом порыве гнева и беспричинной ненависти.
   Надо бы зайти в дом, но я не хотел. Мне все равно, а дождь, по крайней мере, вносил хоть какое-то разнообразие в беспросветную серость окружающего мира.
   Если не случится ничего необычного, я буду сидеть здесь до темноты. Сидеть и ждать, когда кончится день, этот тусклый, ничем не примечательный день, как две капли воды похожий на те, что были до него и будут после.
   Я буду ждать, зная, что ничего не изменится с приходом ночи.
   Темнота не приносит облегчения.
   Она только делает тени гуще, а боль - острее.
   Сидеть на стуле или лежать в кровати - какая разница? Смотреть на колышущееся пламя свечи. Ждать, пока она не догорит и не потухнет. Ждать...
   Чего?
   Восхода Луны?
   Возвращения снов?
   Зачем?..
   Я уже не задаю себе этого вопроса.
   Наверное, я привык.
  
   Ворон сидел, нахохлившись и тихо перебирая лапами. Он не любил дождь.
   А я?
   Любить... я почти забыл, что это такое. Слишком много времени прошло с тех пор, когда это слово что-то для меня значило.
   Пыль размокала и, не выдержав натиска капель, превращалась в липкое серое месиво. Серое, как небо. Как сталь клинков Пепельных Братьев. Как их плащи с вышитыми на них рунами заклинаний...
   Сегодня вечером зайдет Таэсторх и снова будет называть меня энтанве - своим братом по духу, - не понимая, какое оскорбление наносит, обращаясь ко мне подобным образом. Но я промолчу.
   Опять.
   Наверное, я становлюсь слишком мягким, но время учит быть терпимым.
   Назвать Воина Тени братом... Согласно Кодексу, я тотчас же должен был рассечь ему глотку, вырвать язык и засунуть его поглубже в разрез.
   Но, сделав это, я лишусь очередной иллюзии, не дающей моей скуке разрастись до размеров, больших, чем она представляет собой сейчас. Какой-никакой, а он был и остается единственным нормальным собеседником в этой забытой всеми богами дыре.
   Я поднял руку и пригладил взъерошенные перья на голове ворона. Он посмотрел на меня усталым взглядом и резко гаркнул. Я опустил руку и повел плечом.
   Дождь лил уже всерьез. По краям дороги появились грязные пузырящиеся лужи, в воздухе отчетливо пахло пылью.
   Гаркнув еще раз, ворон встряхнулся и взлетел, обдав мое лицо порывом холодного ветра.
   Ничего необычного так и не произошло, но я поднялся с крыльца и зашел в дом, заперев за собой дверь.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"