Morifaire : другие произведения.

5. Тревожные слухи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    На улице началась нешуточная гроза - молнии били, казалось, совсем рядом с гарнизоном, и единственное, чем еще можно было помочь тому, кто отважился в такое время путешествовать по Пустоши, так это спеть поминальную песню и не забыть его имя - для Вечных книг.
    Капли с остервенением били по земле, высекая из нее приглушенную дробь, словно сотни легионных барабанщиков, выстроившихся на плацу перед Скалой Теней... Доносившийся сквозь наглухо закрытые ставни мерный шум льющейся с неба воды действовал успокаивающе - в кои-то веки я смог поудобнее устроиться в кресле перед очагом и просто сидеть, прикрыв глаза - без снов, без видений, без настырных теней прошлого, цепкими пальцами сжимающих мне горло по ночам.

    "Тень Легиона". Глава пятая.


   5. Тревожные слухи.
  
   В большинстве своем решения, принимаемые вами, не бывают спонтанными - они долго и тщательно вызревают внутри, подчиняя себе разум и подстраивая под себя ваши мысли и чувства. Годами они ждут, вплтетаясь в самую ткань человеческой души, чтобы однажды прорваться сквозь толстую броню привычек и привязанностей и в корне изменить чью-то жизнь.
   Бывает, однако, и так, что мысли, толкнувшие вас на тот или иной поступок, казалось, не имели под собой ничего... Они не взращивали в вас уверенность в правоте именно этого пути, они просто появились - резко, неожиданно - и одним махом смели все то, что вы с такой бережностью хранили в душе... Впрочем, все это может быть лишь разными сторонами одной монеты: никто не в силах как доказать это, так и опровергнуть.
   Еще ни один из осмелившихся настолько глубоко погрузиться в темноту людского разума не смог вернуться обратно в здравом рассудке.
  
   Призрачная тьма северной ночи, угольной крошкой рассыпавшаяся по ткани холста. Волна русых волос, серебром Луны очерчивающих бледное лицо со слегка выступающими скулами. И два серо-зеленых ледяных кристаллика, смотрящие в упор, глаза в глаза, прожигающие насквозь - и не спасет от них ни плащ, ни стальная кираса...
   Я еще раз оглянул картину оценивающим взглядом, удовлетворенно кивнул и повесил ее над камином - так, чтобы стоящие рядом свечи в тяжелых бронзовых подсвечниках увеличивали производимый ею эффект.
   Кап, кап, кап...
   На улице началась нешуточная гроза - молнии били, казалось, совсем рядом с гарнизоном, и единственное, чем еще можно было помочь тому, кто отважился в такое время путешествовать по Пустоши, так это спеть поминальную песню и не забыть его имя - для Вечных книг.
   Капли с остервенением били по земле, высекая из нее приглушенную дробь, словно сотни легионных барабанщиков, выстроившихся на плацу перед Скалой Теней... Доносившийся сквозь наглухо закрытые ставни мерный шум льющейся с неба воды действовал успокаивающе - в кои-то веки я смог поудобнее устроиться в кресле перед очагом и просто сидеть, прикрыв глаза - без снов, без видений, без настырных теней прошлого, цепкими пальцами сжимающих мне горло по ночам.
   Я поднял руку и сквозь толстую ткань потер левое плечо - в том месте, где сам Перфект выжег на коже эмблему Легиона; через пару десятков лет, сросшихся в одну тонкую кровяную нить, намертво сцепившую рваные, разрозненные лоскуты моей жизни, уже Мориэль добавила к ней вьющуюся лозу центуриона.
   Сколько жизней, оставленных за спиной... сколько смертей, забытых и неотмщенных. Каждый новый виток плюща - очередная сотня, записанная на счет моей стали.
   Ворон сидел под самой крышей - на помосте, специально изготовленным мной для таких вот случаев. Склонив голову, он смотрел на колышущееся в камине пламя, словно бы видя в нем то, что обычно скрыто от глаз смертных. Все же, что видел в изменчивых огненных язычках я - напрягши глаза и присмотревшись внимательнее - было рваным куском ночи с яркими всполохами меж деревьев. Знаками Тени, берущей обратно то, чем мы не смогли воспользоваться...
  
   ...
  
   - Не отговаривай меня, приор, не надо. Все равно... это ведь и моя семья тоже.
   Тихий протяжный вздох.
   Рыжая, Рыжая...
  
   Тонкий свист воздуха, заглушаемый звуками разыгравшейся битвы, и шлем падает на землю, смятый ударом палицы. Со следующим неотраженным ударом рядом валится и тело, разбрызгивая вокруг черную кровь и рассыпая по жухлой траве длинные огненные пряди...
  
   Снова вздох.
   Приземистая фигура Сборщика коконов, снующая меж вековых деревьев... найдя очередное более-менее целое тело, он негромко свистит, и из тени неподалеку появляются два легионера с носилками. Положив на них обнаруженного офицера, они салютуют Сборщику и растворяются во мгле.
  
   ...
  
   Поток моих растекшихся мыслей был прерван неожиданным образом - тяжелым, гулким стуком в дверь, разогнавшим уже было подступающий сон и ослабившим привычную хватку тоски. Поднявшись, я пересек гостиную, отодвинул запор, и дверь распахнулась, впуская в комнату дождь и восточный ветер, несущий с собой сырость Равнины. Комья грязи, налипшие на сапоги за месяц скитаний под беспрестанным ливнем, прелые листья и сухие травинки, осыпающиеся с подошв...
   На пороге, в насквозь промокшем плаще, накинутом поверх короткой кольчуги, стоял Таэсторх.
   - Мир тебе, Воин Тени.
   Я отступил назад, давая Высшему пройти. Таэсторх потоптался перед дверью, сбивая грязь с сапог, вошел в дом, разделся и повесил плащ на торчащий возле входа крюк - рядом с моей пенулой и старой, отороченной выцветшим мехом курткой. Кольчуга его была не в лучшем виде - вмятины на наплечниках, два наскоро залатанных пореза на спине... Через левую щеку и вниз к плечу Высшего тянулся свежий, еще не зарубцевавшийся шрам.
   Я покачал головой и указал рукой на одно из стоящих у камина кресел.
   - Садись, Таэс. Я разогрею вина.
   - Сэнел забыл об этом месте, истинно тебе говорю, Птицелов... - Высший с шипением опустился в кресло и вытянул к огню ноги. - Иначе как еще объяснить эти бесконечные дожди и чертову беспрестанную сырость?
   Налив в котелок винзенского, я поставил его на огонь и сел на свое место - рядом с Таэсторхом. Тот повернулся и заглянул мне в глаза.
   - Но ты, как я посмотрю, переносишь все это гораздо спокойней остальных... - вздохнув, он задумчиво протянул. - Может, и мне тогда стоит уйти в Тень, коли она способна дать силы выносить все это?
   Он откинулся на спинку и очертил рукой дугу, указывая себе за спину.
   Я пожал плечами.
   - Не могу тебе ничего посоветовать, Таэс... не имею права. Тут все зависит только от тебя. Если ты решился... Впрочем, - я улыбнулся. - Не думаю, что терпение стоит той цены, которую Тень станет требовать с тебя взамен.
   От вина повалил густой терпкий пар; я поднялся, снял котелок с огня и черпаком разлил горячую жидкость в две большие кружки. Взяв одну себе, вторую я протянул Таэсторху; тот кивнул и, поблагодарив, начал цедить вино мелкими глотками, уставившись на плящущие язычки пламени.
   Первым затянувшееся молчание нарушил я.
   - Тебя не было слишком долго, Таэс. Даже учитывая то, что вам пришлось на несколько дней остановиться в Винзе... все равно, месяц - это чересчур. Что-то случилось?
   Таэсторх помрачнел. Сделав очередной глоток, он отставил вино и опустил голову на упертые в колени руки.
   - Знаешь, иногда я жалею о том, что сказал тебе тогда... Вернее о том, что промолчал, позволив тебе остаться, - он умолк, погрузившись в себя. В огромных черных зрачках извивались отблески огня в очаге и свеч, горящих над камином.
   - На нас напали, да. Стая диких - больше двадцати особей. А у меня - десяток моих ребят, да еще трое надсмотрщиков-ветроносцев... Больше половины рабов либо загрызли на месте, либо утащили вглубь Пустоши. Мне почему-то казалось, что будь тогда в отряде ты, этого бы не случилось.
   Я сидел, перекатывая остатки вина на дне кружки. Стая диких... что ж, им тоже нужно как-то питаться, а своей живности в Забытых Землях немного. Теперь Империи придется платить Людям Ветра за безвозвратно утерянную колонну рабов.
   - Боюсь, ты слишком переоцениваешь мои способности, Таэс. Я ведь не бог. И даже не одно из его... их воплощений.
   Высший вскинул голову.
   - Но ты ведь Тень, разве не так?
   - И что с того? Неужели ты думаешь, что я один смог бы сделать то, что не удалось отряду имперских гвардейцев? - я вздохнул. - Пойми, Таэс, обращаясь к Тени, ты не становишься всемогущим... Наоборот, очень и очень многие поплатились жизнями за такое отношение к своим новым способностям.
   Я умолк, крепко сжав кружку обеими ладонями. Рассказать ему или нет? Но зачем... как будто это сможет хоть что-нибудь изменить. Сколько лет прошло с той ночи... Тридцать? Кажется, да. Не знаю... я стараюсь забыть, забыть это все, стереть из памяти лица солдат, захлебывающихся собственной кровью... Но время не лечит, нет. С каждым днем груз, лежащий на тебе, становится все тяжелее и тяжелее, вдавливая тебя в вырытую давным-давно могилу. И избавиться от него невозможно... Ты можешь лишь не обращать внимания на память, тянущую за собой в бездну.
   Сколько лет утекло сквозь дыру в том колодце, где когда-то плескалась моя душа, но Гнилой перелесок снится мне до сих пор.
   Тень Всемилоствливейшая, нам не смогли (или не захотели?) помочь тогда... Ну а теперь им - тем, кто не сумел вернуться - не сможет помочь уже ничто.
   - Кто-нибудь из твоих уцелел?
   - Рессат, Стордт... и Кривой. Они шли в хвосте каравана. Только несколько шрамов... так, мелочь. Еще Лизре, знаменосец - его, правда, серьезно ранили. Не знаю, сможет ли костоправ его выходить.
   - А остальные... все?
   Таэсторх медленно кивнул.
   - Рэг-Алена убили первым. Потом - Тинхэ. Просто разорвали на куски...
   Тинхэ.
   Тинхэ...
  
   ...
  
   Старая таверна с низкими, прокопчеными потолками. Провонявшийся потом, мочой и кислым вином душный воздух сбивает с ног любого, кто осмеливается войти вовнутрь с холода восточной ночи.
   Тонкие скрюченные пальцы, оканчивающиеся острыми полуторадюймовыми когтями держат меня за воротник туники; большие круглые глаза на плоском лице сержанта блестят в полутьме зала.
   - Боль? Что ты знаешь о боли, Тень?
   Пытаюсь стряхнуть его дрожащие руки, но пальцы Тинхэ сжимаются еще сильнее. Из его рта - вместе с вонью перегара - вылетают маленькие капельки слюны, оседая на черной шерсти рубахи.
   - Боль... ты не знаешь, каково это, когда каждый раз перед боем тебя выворачивает наизнанку, когда кости ломаются и срастаются заново и порванные жилы, свисающие клочьями... и крылья... - по щекам имперца начинают течь слезы. - Сэнел Великий, за что же нам все это?!
   Голова Тинхэ падает и мускулистые плечи начинают трястить в такт вырывающимся из его груди рыданиям, но хватка цепких когтей не ослабевает.
   Мое лицо перекашивает отвращением - сколько можно уже слушать эти пьяные бредни... Резким движением сбрасываю с себя его руки и отталкиваю имперца в угол. Тот, пошатываясь, поднимается по стенке и смотрит на меня недоуменными, затянутыми хмельной пленкой глазами.
   - Ты... что... что...
   - Боль, говоришь? Не знаю, говоришь? - в моем голосе начинают проскакивать нотки презрения. - Да как ты смеешь, падаль?
   Хватаю сержанта за горло и рывком подтягиваю его лицо вплотную к своему.
   - Ты не видел тех, кого после инициации вчетвером уносили в кельи, держа бережнее, чем младенцев, потому что не было на их теле ни клочка целой кожи... Ты не видел тех, кто не смог совладать с живущей в них Тенью, кто сгорал изнутри от боли и ничто, ничто не могло им помочь... Ты, ублюдок, даже представить себе не можешь, что такое кокон и что ты чувствуешь, когда он распускается в груди в первый раз - и ты еще смеешь говорить мне о боли?
   Глаза в глаза, и я чувствую, как он тонет в черноте моих зрачков, кожей ощущая ту пустоту, что равнодушно смотрит сквозь них на червей, копошащихся в нечистотах этого мира. Медленно разжимаю руку и отворачиваюсь, слыша, как Тинхэ с хрипом опускается на пол.
   В пустой голове ни с того ни с сего проносится одинокая мысль: "Я не умру...".
   Поднимаю со стола кружку и делаю глоток. Пиво в этом трактире омерзительнейшее... Поворачиваюсь к сержанту.
   - Боль, ветроносец, не самое дрянное, что ждет нас в этой жизни... да и в других тоже, уж поверь.
   Закатываю левый рукав туники выше лоткя и вынимаю кинжал из ножен.
   - Боль не дает забыться. Она - единственное, что может напомнить тебе: "Ты есть... ты здесь...", - наклоняю голову и в упор смотрю на сержанта. - Ты слышишь ее шепот, человек ветра?
   Кожа на правом запястье рвется, и из раны, сочащейся густой черной жидкостью, выскальзывают два тонких скользких жгута. Они опутывают кисть, опутывают рукоять кинжала - так, что моя рука образует с ним единое целое, - и острыми концами прилипают к специальным желобкам у основания клинка.
   - Смотри.
   Приставляю острие ближе к локтю и, посильнее вдавив лезвие, резким движением распарываю себе руку до самой кисти. Кровь, бьющая из пореза, мгновенно свертывается на воздухе; в ту же секунду выползшие из-под кожи нити начинают схватывать края раны, и через некоторое время от нее не остается и следа - даже грубый рубцеватый шрам рассасывается, не оставляя на коже ни единого намека на свое существование.
   Тинхэ стоит, уставившись на меня во все глаза; его и без того большие зрачки расползлись так, что полностью скрыли радужку. Я молча подхватываю свой плащ, разворачиваюсь и, так и не проронив ни слова, выхожу из трактира.
   Холод... холод и боль.
   Больше у нас нет ничего.
  
   ...
  
   Я поднялся с кресла и, сжимая в руке кружку, подошел к очагу.
   Что ж, Тинхэ, всю свою жизнь ты мечтал избавиться от боли... Надеюсь, теперь ты остался доволен.
   Скользнув взглядом по груде хлама, скопившейся на каминной полке, я остановился на небольшом пожелтевшем черепе с массивной нижней челюстью, развитыми верхними клыками и широким покатым лбом, нависающим над пустыми глазницами; взял его и, повертев в руке, проговорил, особо ни к кому не обращаясь:
   - Интересный народ эти степники. Странный... Не находишь, Таэс?
   - Интересный... - пробормотал тот, пригладив пятерней бороду. - Что может быть интересного в этих тварях, Воин? Мясо?.. Шкура?
   - Не скажи, не скажи... Они ведь по сути своей родственны лесным диким с запада.
   Положив череп на место, я некоторое время простоял молча, затем долил себе еще вина и продолжил, меряя шагами гостиную.
   - Несколько веков назад они были обычными кочевниками - с десяток племен номадов, пришедших сюда откуда-то с востока. Какое-то время они сильно досаждали Империи своими набегами, как ты знаешь... до того времени, пока Преподобный Верк не построил на северном лимесе линию фортификаций.
   Высший усмехнулся и качнул головой.
   - Ты учишь меня нашей истории, Тень?
   - Как это ни странно - нет, мой друг, - я улыбнулся. - Скажем так, я тренирую свою память, заодно освежая и твою. Но мы отвлеклись... Итак, степники были вынуждены бежать, и единственным местом, где они, наконец, смогли найти себе пристанище, оказались Забытые Земли. Плоская, бесконечная степь, травяное море, тянущееся до самого горизонта... пусть и мертвое - по их понятиям, именно так и мог выглядеть рай, тебе не кажется? Но только... - я взмахнул рукой и повернулся лицом к Таэсторху. - На поверку все вышло совсем не так. Земли изменили их... они забрали у людей все человеческое, дав взамен то, без чего не выживешь в Серой Пустыне. Сила, ловкость, непомерно развитое обоняние... их головы уже давно очистились от гнили разума, уступившей место одному лишь голоду. Не знаю... может, все это - лишь влияние Тени... Но если так, - кисло усмехнувшись, я сел обратно в кресло. - То выходит, что мы с ними близкие родственники.
   Высший покачал головой.
   - Императору Верку стоило уничтожить их всех, когда у него была такая возможность...
   Помолчав немного, я вновь перевел взгляд на череп и тихо произнес:
   - Знаешь, Таэс, вот в этом я полностью с тобой согласен.
  
   Тишина.
   Липкой патокой она обволокла меня, обволокла эту комнату, тяжелыми каплями падая на пол со стен и потолка. Тонкими паучьими лапками плела она свой кокон, и лишь мерный стук дождя не давал ее безмолвной колыбельной охватить меня полностью, винным теплом растекаясь по старому телу.
   Пляшущие язычки свечей и серые, словно живые глаза, смотрящие с холста... Мне всегда было легче красками выразить то, что я не мог сказать словами.
   Таэс зашелся в приступе сухого кашля; отдышавшись, беззвучно вздохнул и, пригубив вина, откинулся на спинку кресла.
   - Этот череп, Птицелов... Откуда он у тебя? Я не помню, чтобы за время службы Империи ты привозил с Пустоши сувениры.
   - Это долгая история, Таэс.
   Очень долгая... и правдивая ли? За столько лет, прошедших с того момента многое уже смешалось: что-то забылось, что-то, наоборот, не к месту приплелось. Это ведь только боль мы помним со всей отчетливостью. А то хорошее... или, хотя бы, просто приятное, что случалось с нами когда-либо - о нем мы забываем в первую очередь.
   Я вздохнул.
   - Это было еще в ту пору, когда я числился старшим центурионом Пятой "стальной" когорты. Мы тогда с несколькими офицерами любили выезжать на Пустошь - охотиться на небольшие стайки диких. Той ночью мы наткнулись на одну семью - что-то около семи-восьми особей, не помню точно... В общем, немного. Больше половины мы прирезали еще во сне... Этот детеныш, - я кивнул на череп. - Оказался моим первым трофеем, привезенным с Забытых земель.
   Таэсторх слушал меня с полуприкрытимы глазами, сложив тонкие сплетенные пальцы на животе. Я усмехнулся, вспомнив одну подробность:
   - Со мной тогда был ворон, и он все хотел выклюнуть трофею глаза, пока я не успел отрубить голову. Я отдал их ему потом... и не только те два - в тот раз мы забрали с собой четыре черепа.
   Да... тогда это было для меня развлечением. До того, как я поступил на службу к Таэсу, и охота на диких из удовольствия превратилась в обязанность. Сколько их было потом - с отрубленными головами и распоротым брюхом, начиненными стрелами и насаженными на длинные имперские копья... всех уже и не счесть.
   Никогда не превращайте удовольствие в работу.
   Иначе, в конце концов, у вас не останется ничего, чем бы вы могли разогнать накатывающую то и дело тоску.
  
   Таэсторх наклонился и, растирая руками усталые ноги, тихо стпросил:
   - Ты все-таки решил уехать?
   - Таэс... - я вздохнул. - Я ведь уже говорил тебе. И давай не будем возвращаться к прошлому - я не люблю этого...
   "...Потому что слишком часто забираюсь настолько глубоко, что порой бывает сложно вернуть себя обратно" - пронеслось в голове.
   - Но все же...
   - Никаких "все же", Таэс. Ни-ка-ких.
   Высший отпил немного вина и, ссутулившись, продолжил свое занятие.
   - И куда ты намереваешься идти? Обратно к Скале Теней? - спросил он после недолгой паузы.
   Найномирен... одинокий черный утес, вершинами вспарывающий мглистое северное небо. Первое и единственное пристанище Тени в этом мире, наш дом... наша крепость.
   - Нет. Нет... - пожав плечами, я тихо проговорил. - Не знаю, капитан. Не знаю... может, наймусь к Ветроносцам - я давно не видел Южного Побережья. Может, вернусь в Элертанну...
   - В Элертанну... знаешь, я хочу дать тебе один совет, Птицелов. Ты можешь, конечно, забыть о моих словах, будто никогда их и не слышал... но если ты вздумаешь ехать на север, не переходи границ Королевства. Или, хотя бы, постарайся избегать городов и больших деревень.
   - Избегать? С чего это вдруг?
   Высший ссутулился еще сильнее.
   - В Винзе я встретил группу беженцев из деревень близ Королевского тракта, искавших приют за лимесом. В основном - рвань и обнищавшие крестьяне, но было среди них и несколько солдат Наместника. В Королевстве неспокойно, Тень. Я не знаю, правда это или нет... и если да, то к чему это все... но теперь любого обнаруженного и пойманного Воина Тени вешают на первом же суку, ни в чем не разбираясь.
   Что?.. Я сжал кружку с такой силой, что по ее поверхности пошла сетка мелких трещин.
   Тень Всемилостливейшая...
   - А гарнизон в Элеросе? Что с ним?
   Таэсторх покачал головой.
   - Я не знаю, Птицелов. Все, что я тебе сказал - только слухи, не более. Те, кто мне их поведал, сами ничего подобного не видели... Но то, что с недавнего времени Наместник вступил в очень тесные отношения с Пепельным Братством - это ведь давно уже не секрет.
   - Братство? Эти... эти черви теперь в услужении у Наместника? - я усмехнулся. - Они что, гвардию его заменили, что ли?
   - Знаешь, все-таки ты слишком рьяно огараживал себя от мира. Даже когда ходил с караванами. Если тебе дорога жизнь...
   Жизнь... что это, Высший? Расскажи мне о ней, друг мой, ведь я уже давно как позабыл значение этого пустого звука.
   - Таэс, ты же знаешь...
   - Да-да. Да... - он откинул со лба прядь седых волос и выскочившим когтем почесал за ухом. - Но, в любом случае... не отворачивайся от моих слов - мне бы не хотелось однажды увидеть твою голову, торчащую на шесте где-нибудь в приграничье.
   Я улыбнулся и хлопнул Высшего по острому, выступающему сквозь одежду плечу.
   - Не волнуйся, капитан, до такого я не опущусь.
  
   Уже перед дверью, накидывая на плечи немного подсохший плащ, Таэсторх сказал:
   - Да, когда надумаешь... в общем, если тебе что-нибудь понадобится - лошадь, продукты... хотя, какие там продукты... Все равно, загляни ко мне, как соберешься. Не забудь.
   - Не забуду, Таэс. Обещаю.
   Бросив взгляд на продолжающие бить с неба косые стрелы, я задумчиво проговорил:
   - Идти в такую погоду до заставы... Тебе не жаль свои кости? Остался бы до утра, а там, глядишь, и дождь бы прошел.
   Высший устало облокотился о косяк.
   - Спасибо, Птицелов, но нет. Мне еще нужно... нужно зайти к Лизре. Благодарю за вино, - поклонившись на имперский манер, он накинул капюшон и, сделав пару шагов, растворился в промозглой ночи.
   Ворон гаркнул, слетел с насеста и, сделав круг под потолком, опустился мне на руку. Несколкьо капель, захлестнутых ветром в открытую дверь, попали ему на перья, вызвав долгую трескучую тираду. О чем ворон смог бы мне поведать, умей он складывать свои мысли в резко очерченные формочки слов? Не знаю... и, как бы там ни было, не думаю, что очень хочу это узнать.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"