БС-2: да, да, оно самое - на этот раз в полном, "необрезанном" варианте.
Знаки Смерти.
- Они не видят, потому что не хотят ничего замечать.
Изогнутые в легкой усмешке губы, бледная кожа и серо-зеленые глаза, блестящие в окружающем нас полумраке. Все остальное скрывает накинутый на ее голову капюшон.
- Они не знают и поэтому боятся.
Где мы находимся - я не имею ни малейшего представления. Я вообще не уверен, что в этой ситуации можно применять такое понятие, как "где"...
Ее губы шевелятся, и в голове у меня вспыхивают произнесенные ими слова. Но голоса я не слышу. Я вообще ничего не слышу - такое ощущение, как будто кто-то, создавая это место, просто забыл добавить сюда звуки.
Как будто воздух, вместо того, чтобы нести наши слова легкими порывами ветра, охотится за ними, ловит их и, раздирая стальными когтями на мелкие кусочки все, что сорвалось с наших губ, пытается таким образом утолить свой ненасытный голод. Свою жажду крови, взращенную в вечной тишине.
Сумрак.
Абстрактное серое месиво, насквозь пронизанное, окутанное и оплетенное тонкими черными нитями. Тень как таковая, если вы, конечно, можете себе все это представить.
Пытаюсь сконцентрироваться, остановиться - хоть на секунду - но взгляду абсолютно не за что зацепиться.
- Они - младенцы.
Голова в капюшоне наклоняется, и новая порция символов, сложенная в слова и строки, загорается где-то на границе сознания.
- Но ты... - Губы. Только они и глаза кажутся живыми. Все остальное - лишь маска, скрытая в тени капюшона. - У тебя есть альтернатива.
Здесь нет света, но я могу видеть. Нет тьмы, нет контраста, но Тени - они реальны.
Вытяните руку.
Дотроньтесь этих нитей.
Все, что вы почувствуете - лишь холод и липкое прикосновение смерти. Такой, какой ее обычно представляют. Такой, какой ее не может представить даже самое изощренное воображение. Такой, какая она есть на самом деле - здесь и сейчас.
Изящная рука с тонкими длинными пальцами ложится мне на плечо. Кожа на ней еще бледнее, чем на лице - почти что серого цвета.
Та, что рядом со мной, улыбается. Секунду мы стоим, не шелохнувшись, и затем...
Толчок.
Плавное движение рукой, и я, опрокидываясь на спину, падаю в окружающую пустоту. Я невесом, бесплотен и легок. Еще одна Тень в этом круговороте. Ничем не выделяющийся сгусток тумана...
- Эй!
Открываю глаза и вижу перед собой смутно знакомую расплывчатую физиономию.
- Ты что, будильника не слышал?
Слова пытаются пробиться в мой мозг, руша все, что встречается им на пути. Мысли, фразы, обрывки давно забытых образов и воспоминаний - все это превращается в пыль, распадается на атомы, аннигилируется от одного только касания звучащего в ушах голоса.
Черт!
Я трясу головой, и до меня наконец-то доходит смысл происходящего.
Лицо надо мной. Рука, трясущая меня за плечо.
Дин.
- Муха, отвянь! - я отталкиваю от себя пытающегося разбудить меня соседа и, ворча, поворачиваюсь лицом к стене. Господи, как же он мне надоел! Каждый день, в 7.14, он просыпается сам и каждый день, в 7.14, он непременно будит меня.
- Да дайте же вы мне хоть сдохнуть спокойно!
Сегодня я никуда не собираюсь. Сегодня я плюю на весь мир и сплю до полчетвертого. И ни одна сволочь не заставит меня встать раньше назначенного срока!
- Тебе еще рано расслабляться.
Да, да, конечно. Даже ночью, даже во сне я в последнее время не могу нормально отдохнуть - все из-за этих чертовых видений. Да вот только сейчас вы от меня ничего не добьетесь.
Я закрываюсь с головой одеялом и хочу уже, как обычно, засунуть руки под подушку, когда до меня вдруг доходит - Дин этих слов не говорил. Они вообще не были произнесены - очередная вспышка, и в голове высветилась готовая, цельная фраза.
Как тогда.
Как во сне.
Сотни тонких черных вьющихся иголок пронзают мой мозг.
Я резко сажусь и трясу головой.
Сон и реальность сплетаются вместе, образуя невероятной, нездешней и до ужаса жуткой красоты узор, оплетенный черной липкой паутиной.
Третий раз за последние две недели.
Третий раз я вижу ее.
Третий раз мой мозг взрывается, выплескивая в сознание кровавые ошметки неизвестного мне разговора.
Смотрю на Дина невидящими глазами.
- Слушай, ты в порядке, а?
Да, да, конечно. Все прекрасно. Все просто великолепно.
За одним тем исключением, что мне уже давно пора наведаться ко всем вам известному доктору в дом со стенами цвета гниющих листьев.
Я останавливаюсь и, наклонившись и уперев руки в колени, пытаюсь справиться с одышкой.
Одиннадцать ступеней до моей квартиры - обычно на это у меня уходит три-четыре шага, не больше. Несколько секунд реального времени. Да вот только в моем теперешнем состоянии эти секунды, я уверен, растянутся в нечто намного более длинное и вязкое.
Бесконечность между двумя моментами, когда ты поднимаешь ногу над землей и, постепенно перенося вес с одной части туловища на другую, ставишь ее обратно на твердую поверхность.
Для вас это будет миг, для меня же... не знаю. В последнее время я вообще ни в чем не могу быть уверенным на сто процентов.
Отворачиваю рукав куртки и, прижав большой палец к запястью левой руки, щупаю пульс.
Томп, томп, томп...
Тахикардия - не самое страшное, что может случиться с вами в этой реальности. То же относится и к гипертоническому синдрому.
Оправляю рукав и тыльной стороной ладони вытираю пот со лба. Что-то мне сегодня особенно не здоровится... С чего бы это?
Магнитная буря. Перемена погоды. Какая разница, от чего вам плохо, если вы все равно не в состоянии изменить ситуацию?
Все. Хватит.
Одиннадцать ступеней - это не так много. Ты только что прошел почти что в девять раз больше.
Так что давай, засунь куда поглубже все это нытье и прочую гадость из серии "какой-же-я-бедный-разнесчастный" и бодрыми шагами вперед по лестнице.
Вот так.
Глубоко вдыхаю и делаю шаг. Затем - второй. Третий. Четвертый... На пятом ноги у меня подкашиваются, в глазах темнеет, и я со всего маха падаю на ступени, с головой окунаясь в черную бездну...
Здесь очень тускло. Темные, почти что осязаемо тяжелые тучи не дают упасть на землю ни одному солнечному лучу - такое ощущение, что небо просто взяли и залили свинцом, не позаботясь о том, как им потом все это убирать...
Сухая мертвая земля покрыта толстым слоем пепла, тихо шелестящего под ногами. Делаешь шаг, и в воздух взметается маленький смерч, развевая по ветру останки сгоревшего прошлого.
Передо мной, на коленях и со связанными за спиной руками, стоит человек. Черты его лица мне как будто знакомы, но до такой степени искажены, что узнать в них кого-то конкретного я просто не в состоянии.
А за его спиной, одной рукой облокотясь о худое, торчащее сквозь ткань одежды плечо, а другой - держа у его горла кинжал, стоит она.
Опять.
Ну неужели ты не можешь оставить меня в покое?
Ну почему, черт возьми, именно я?!
Холодные серо-зеленые глаза блестят в тени капюшона. На бледных губах застыла мертвая улыбка.
Несколько мгновений мы стоим в полной тишине, затем ее губы начинают шевелиться, выплескивая в воздух звонкие, четкие и лишенные какого-либо для меня смысла слова.
- Забытого прошлого ветром и бубном оплавленной смерти...
Произнеся последнее, она слегка наклоняет голову и смотрит на стоящего у ее ног человека.
- Что ж, ему хватит и одной строки.
Резкое движение, и на горле человека появляется длинная тонкая полоска, из которой начинает фонтаном литься кровь.
Темная, вязкая и липкая.
Живая вода, с каждым новым толчком высасывающая из вас остатки былой силы.
Зрелище явно не для людей с расстроенными нервами...
Кровь льется и изо рта, заливая серую землю, заливая его одежду - точнее, те лохмотья, что когда-то ей были. Несколько капель попадает и на черную пенулу той, что стоит за ним.
С той же самой улыбкой.
Она вытирает кинжал о край плаща и вкладывает его обратно в ножны, висящие у пояса.
С каждым разом это становится все интереснее и интереснее...
Струя, льющаяся из его горла, потихоньку иссякает. Стоящая рядом качает головой и легким движением кисти толкает мертвое уже тело.
Как в замедленной съемке - секунды растянуты в минуты, а часы кажутся вечностью - оно падает на землю, поднимая в воздух клубы серого, практически невесомого пепла. Его не так много - растекшаяся кровь не дает взвиться основной - слипшейся - массе.
Как мило...
Наступив трупу на спину, она делает несколько шагов и останавливается рядом со мной.
Та же улыбка. Те же глаза. Та же тень, скрывающая лицо.
Неужели ничего не изменится?
Та же рука, ложащаяся на плечо.
Все в точности, как раньше?
Толчок - и я проваливаюсь обратно. Назад в свою гребаную реальность.
А, какого лешего, неужто не этого я и хотел?..
Черт...
Голова раскалывается по линиям схода костей, глаза разрывает изнутри брандспойтом, и мои пальцы, они готовы рвать кожу, рвать мышцы и превращать кости в муку грубого помола, лишь бы только это все прекратилось.
Шевелю рукой, и движение каждого мускула, каждого сухожилия и сустава отдается ударом отбойного молотка в моих расплавленных мозгах. Хочу открыть глаза, но с первого раза мне это не удается - острым клинком, от виска до виска, боль пронизывает мои растекшиеся извилины, и веки слипаются снова.
За все в этой жизни надо платить - банальная истина, не правда ли?
Тем не менее, актуальности своей она не теряет. Я вот только удивляюсь, что я такого успел натворить, чтоб вот так вот лежать на лестничной клетке и корчиться от боли при каждом движении.
Или это авансом?
Потерпи, мол, товарищ, малость - успеешь еще отыграться.
При этой мысли губы мои растягиваются в жалкое подобие усмешки, и я уже готовлюсь к очередной волне саморазрушения, но ничего не происходит.
Пустая черепная коробка - крикни, и эхо еще с час будет носиться по заброшенным коридорам памяти, не встречая на своем пути никаких преград.
Что ж, уже лучше. Даже глаза на этот раз открываются безо всяких сбоев.
Опираюсь руками о ступени и поднимаюсь - сначала на колени, затем - аккуратно, по стене - во весь рост.
В ушах все еще гудит, но боль, наконец, прошла.
Маленькие тонкие ниточки, они исчезли, рассосались в тумане моего подсознания. В голове не осталось ничего, что могло бы напоминать об их существовании. Абсолютная пустота и кристально чистый взгляд. Неужели это был лишь сон?
Ты задаешься себе подобным вопросом, в который раз, но ответа - его не существует.
Реально лишь то, что ты видишь. То, что ты чувствуешь и до чего можешь дотронуться.
Все остальное - бред. Плод измученного бессонницей разума.
Галлюцинации, тени, призраки, в которых ты все равно не веришь.
Все, что не имеет отношения к твоему телу и удовлетворению его первичных инстинктов, оно просто не должно тебя волновать.
Разве не так?
Обитая дешевым дерматином, потертая дверь. Замочная скважина, вся в мелких царапинах - следах нескоординированных попыток войти в квартиру после очередной не в меру затянувшейся вечеринки. Глазок с пузырьками явно заводского происхождения.
Вот где нам приходится ютиться, вот то логово, где мы пытаемся уйти от реальности, зная, что и там нас найдут темные ложноножки, огромной мелкоячеистой сетью оплетающие этот иллюзорный мир.
Мир, в котором, по какой-то глупой и нелепой случайности, нас с вами угораздило родиться.
Я открываю дверь своим ключом и вхожу в неосвещенную прихожую.
- Дин!
Тишина.
- Дин, ты тут?
Из квартиры не доносится ни единого звука - как будто кто-то поставил заглушку, и теперь мы вынуждены жить в глухонемой вселенной.
Dеjа vu?
Разуваюсь, снимаю куртку и, повесив ее на торчащий специально для этих целей из стены крюк, открываю дверь на кухню.
Fuck!!!
Fuck, fuck, fuck, fuck, fuck...
Время застывает, превращаясь в кристально чистую глыбу льда, движения умирают, вмерзаются в реальность, и все, что я вижу - это один-единственный стоп-кадр, моментальная фотография, вырывающая живой, кровоточащий кусок пространства, покрывающая его лаком - как есть, с каплями крови и рваными волокнами, - и пришпиливающая булавкой в изголовье кровати.
Все, что я вижу - это Муху, лежащего ничком на полу в вонючей луже гнойного цвета.
Муху с остекленевшими глазами. Муху, не отвечающего на мое приветствие.
И, скорее всего, уже мертвого.
Я подхожу и переворачиваю его на спину - широко раскрытые глаза с увеличенными зрачками, синюшное лицо, остатки рвотной массы на губах и вокруг рта.
Асфиксия.
Сажусь на корточки и на всякий случай прикладываю руку к его шее, проверяя наличие пульса.
Бесполезно.
Скольжу по нему взглядом и замечаю расползшееся темное пятно на его джинсах.
Да...
Захлебнуться собственной блевотиной с последующей непроизвольной дефекацией - не самый красивый способ уйти из жизни, должен заметить.
И самое интересное, что я ничего не чувствую. Передо мной лежит труп человека, с которым я несколько лет прожил в одной квартире, и все, что я сейчас ощущаю - это непреодолимое желание зажать нос.
Я никогда не отрицал того, что я - бездушная сволочь.
Зажравшаяся скотина с обугленной головешкой вместо сердца.
Я вам не нравлюсь? Убейте меня, пока не поздно.
Все так же сидя возле того, что еще утром было Дином, я смотрю на посиневшее лицо с пустыми осоловевшими глазами и вдыхаю растекшийся по всей кухне запах продуктов его завершившегося жизненного цикла.
Грязная порванная тюль на окне, облезлый стол рядом с заляпанной жиром газплитой, мысль "Чем же он так обожрался-то?", перекатывающаяся из угла в угол в полупустой голове, - и снова вспышка, очередной выплеск чего-бы-там-ни-было в подкорковую область моего мозга, только на этот раз не в виде готовой фразы.
Нет ни знаков, ни слов, ни горящих алым огнем строк на кирпичной стене.
Просто я, наконец, понимаю, на кого был похож тот человек из очередного видения.
Дин.
Муха.
Мой сосед по комнате, вечно достающий меня по утрам.
Кусок гниющей плоти, лежащий на полу в луже полупереваренного завтрака.
Два выпученных глаза, смотрящих в потолок невидящим взором.
То же самое лицо, что было у того, с тонкой темной полоской на горле - следом нежного поцелуя холодной стали клинка...
Я отшатываюсь от трупа и, чтобы не упасть, прижимаюсь спиной к стене.
Все, что я видел, все, что она мне говорила... обрывки мыслей, куски разговоров - все это постепенно начинает складываться в жуткую мозаику, головоломку, смысла которой я не понимаю.
И понимать не хочу.
Один и тот же человек умер два раза на моих глазах - я теперь не знаю, можно ли считать то, что я видел, просто бредом...
Два раза, и один из них мне показали специально.
Зачем?
Что тебе, черт возьми, от меня нужно?!
Я никогда не получаю ответов на свои вопросы. Можете считать меня неудачником.
"Зачем" - это слово настолько прочно засело у меня в мозгу, что вряд ли мне когда-нибудь удастся избавиться от его назойливого присутствия.
Аванс, говорите? Что ж, хорошо.
Посмотрим, что будет дальше.
Я упираюсь взглядом в серую краску потолка и захожусь в приступе истерического смеха.
...
Ты идешь по улице, воротник куртки поднят, на глазах - солнцезащитные очки, и никто не обращает внимания на циничную усмешку, играющую на твоих губах.
Веки полуприкрыты, руки - в карманах, и ты насвистываешь запавший в голову мотив, откликающийся где-то в глубине отзвуком утренней ударной дозы пофигизма.
Все, что тебе сейчас нужно - это пистолет и маленькие капельки наушников, резким ломаным звуком впивающиеся в твой мозг. Кислотный бит, изящным лобзиком пропиливающий себе вход в твое подсознание или же неподъемный молот гитарных зарубов, не ищущий легких путей и пробивающий дверь в твою голову там, где, по идее, должна быть только форточка.
Но нет, под курткой пусто, в голове - лишь уличный гул, и ты идешь, идешь, идешь, не зная, куда, зачем и для чего.
Не задумывайся.
Отпусти тормоза и утони в потоке закованных в броню одежды кукол.
Сдвинь свою крышу и лежи, наслаждаясь видом ночного неба в этот яркий погожий день.
Все, что у меня есть, что было и будет - очередная иллюзия, что я смогу чего-то достигнуть и оставить свой след в истории.
Забей.
Развернись и плюнь себе в душу - она того заслуживает.
А я иду по улице и смотрю на растрескавшийся асфальт у себя под ногами.
Все, что у меня осталось - это жалкое ощущение "никомуненужности", которое, впрочем, скоро пройдет. Иногда полезно выйти из игры и стать простым наблюдателем, сидящим где-то вне досягаемости толпы и поплевывающим на головы вечно дергающихся марионеток.
Тихий переливчатый смех.
- Очень скоро тебе представится такая возможность.
Что?
Я резко останавливаюсь и оборачиваюсь.
Опять, да?
Скольжу взглядом по привычному мне миру, пытаясь увидеть, заметить, зацепиться хоть за что-то... за что-то необычное.
Но нет.
Сплошной поток машин по проспекту, яростная металлическая река, блестящая хромировкой в лучах вечернего солнца.
Толпа спешащих по своим делам муравьев - костюмы, туфли, черные кожаные кейсы, лишь изредка разбавляемые яркими пятнами нейлоновых курток, проносящихся мимо на бешеной скорости.
Взгляд косится на подворотни, на гнилые внутренности домов, слепящих чистотой выхолощенных фасадов всех, кто проходит мимо. На груды хлама, громоздящиеся у исписанных матом стен. На червей в грязном рванье, копошащихся в этих грудах.
Ничего необычного.
Все это мы уже видели, все мы об этом знаем.
Нас невозможно ничем удивить.
- Ну, или почти ничем.
Легкое движение воздуха - даже не ветер, и я чувствую как кто-то берет меня под руку.
Медленно, словно боясь чего-то - то ли спугнуть, то ли, наоборот, увидеть - я поворачиваю голову.
Можно было и догадаться.
Капюшон, тонкие, изогнутые в усмешке губы... и глаза. Два больших бледно-зеленых изумруда, неровным блеском переливающихся в тени, скрывающей ее лицо.
Все эти предшествующие недели, наполненные черным как смоль туманом, напрочь лишили меня возможности удивляться.
Появляешься из ниоткуда? Ну и что?
- Ой ли...
Еще недавно я хотел узнать, для чего все это. Зачем я тебе нужен.
Сейчас же, единственное, что мне нужно - так это чтобы ты оставила меня в покое. Раз и навсегда.
Кем бы ты ни была.
Она улыбается и смотрит на меня, не мигая.
- Ты же ведь хотел, хотел этого... ты и сейчас хочешь.
Чего? Я уже сказал, что мне нужно. Ну хорошо, не сказал - подумал. Ну так в чем проблема? Ты же можешь читать мои мысли.
- Чего?.. Смотри.
Ее бледная рука на уровне головы, средний и большой пальцы издают резкий сухой щелчок... и ничего не происходит.
Те же дома, те же люди. Та же стальная река за тротуаром.
Картинка не изменилась ни на йоту.
Как будто в этом мире может произойти что-то неординарное...
Снова смех.
- Ты не туда смотришь.
Длинным тонким пальцем она указывает куда-то в начинающую темнеть синеву. Я прослеживаю взглядом направление и в слегка подергивающемся летнем воздухе вижу нечто, зависшее над ярко-голубым куполом минарета одной из местных мечетей.
Тень.
Большое черное пятно, непрестанно меняющее свою форму.
Клубок тонких извивающихся нитей, висящий в десяти метрах над блестящей в лучах солнца лазурью.
Мои глаза нараспашку, и я подношу руку к лицу, чтобы удержать готовую отвалиться челюсть.
- Ну вот, а ты говорил...
Хорошо, хорошо. Я согласен взять свои слова обратно. Но... но что это такое?
Усмешка на ее губах.
- Они называют это "Знаком Судьбы".
Они? Кто - "они"?
- Люди, кто же еще...
Легкие нотки презрения скользят по волнам ее тихого голоса.
- Все, кто увидел сейчас этот... знак - все двадцать... да, двадцать три человека, - максимум через пятнадцать минут все они соберутся возле той мечети.
Она смотрит мне в глаза и снова усмехается.
- Так что нам придется поторопиться, если ты не хочешь пропустить самое интересное.
Так что же все это значит, в конце-то концов?
Мы стоим перед входом в то самое здание, а над минаретом все так же висит шевелящийся клубок теневых змей.
Я не спрашиваю, откуда он взялся.
Потому что, правильный ответ - я его знаю.
- В тебе проснулось любопытство? Это обнадеживает.
Холодная улыбка на почти что серых губах. Приснится - и вы вскочите с кровати в ледяном поту.
При чем здесь любопытство?
Я оборачиваюсь к ней.
Просто я не люблю, когда меня с размаху бьют мордой о кирпичную кладку реальности.
- Все эти люди, они считают себя избранными...
Вход в мечеть - черный провал, дыра, ведущая в никуда.
- Только потому, что увидели это, - она кивает на висящую в воздухе Тень. - Они возомнили, что чем-то угодили своему богу.
Из здания не доносится ни единого звука. Я уже начинаю привыкать к тишине.
- Но, раскаивайся - не раскаивайся, смерть все равно возьмет то, что ей причитается.
Ее улыбка - знаете, постепенно она начинает мне нравиться.
- Впрочем, мы опаздываем к началу представления.
Наши руки вместе, и мы идем навстречу черной пасти входа.
Тишина.
Сумрак перед глазами.
В этот теплый летний вечер, все, что я чувствую - это то, как у меня начинают застывать кончики пальцев. Нервы.
До проема осталось шага два-три, и я останавливаюсь.