Семенов Станислав Александрович : другие произведения.

Остались розы от тебя...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    И на старуху бывает проруха...

ОСТАЛИСЬ РОЗЫ ОТ ТЕБЯ

   Остались розы от тебя.
   Ах, если б красных цвет любимый,
   А белые как, не любя,
   Как белый цвет неуловимый.
  
   Любовь как магия, где тайны,
   Куда мне в душу не войти.
   Где встречи наши так случайны,
   Что нам встречались по пути.
  
   Ах, эта девочка, что знал,
   От хулиганов всех спасал
   И в отношениях без меры
   Была помочь такая вера.
  
   Цветы стоят какие сутки,
   А ты совсем не ерунда,
   В стране не стала проституткой
   Как рынком главного труда.
  
   Мечты хоть разрушают крепость
   Герой не принц где, а шпана,
   Но ты в борьбе такой окрепла,
   Чтоб выжить, как и вся страна.
  
   Баллончик в сумке, чтобы кто-то
   Не преградил твоей мечты,
   Фильм заграничный как наркотик,
   Где в главной героине ты.
  
   Что за бугром не пустят в страхе
   Ты, что свой не проявишь нрав там,
   Где счета у олигархов,
   А у тебя там только нрав.
  
   Там смех звучит другим на пользу
   Твой в фешенебельных кафе,
   Здесь как безденежье так подлость
   В шлюх превратить прекрасных фей.
  
   А розы эти на прощанье,
   Что так загадочно молчишь,
   Во взгляде только обещанье,
   Что ты обратно прилетишь.
  
   Средь иностранного народа
   Ты будешь источать свой дар,
   Мне здесь осталася свобода
   Во весь экран мурлом Гайдар.
  
   У них награбленные деньги,
   Чтоб волосы навить в Париж,
   Взяв личный самолет, Дьяченко
   Летит. Ей крах наш здесь - престиж.
  
   А ты уже не так наивна
   От заработка за бугром,
   Что жить в своей стране противно
   С Сванидзе всеми как гавном.
  
   Оберечь бы за год мне сквозь призму
   Твоей улыбки нежность слов
   В стране с цинизмом как фашизмом,
   Где шоком лечат как рабов.
  
   Ах, белых роз очарованье,
   Заманчивость воздушных трасс,
   С свободою от расстояний
   В стране, где от реформ всех транс.
  
   О как ты улетаешь храбро
   В Швейцарию как в сказке жить,
   А здесь у нас так подло грабить
   Как демократию внушить.

ДЕЛЯ СТРАНУ НА БЕЛЫХ-КРАСНЫХ

   Деля страну на белых-красных,
   Что каждый подымал свой флаг
   Делить как блага не согласных
   Никита Михалков дурак.
  
   И Ленин с той же мыслью вредной,
   Что на богатых поднял бедных.
   Конфликта не увидел в том,
   Что умных класс под дураком.
  
   В бою столкнули русских лбами,
   Идей их погубить рабами,
   Что по их спинам, чтоб добить,
   Шел кверху к власти паразит.
  
   Была могучая держава,
   А мы ее не удержали.
   Зло не в империи, а в том,
   Что власть в стране под дураком.
  
   Народ при Сталине привык
   Считать то, что народ велик.
   Теперь стал неугодным Сталин,
   А кем без Сталина мы стали?
  
   Нам ни зарплаты нет, ни чести
   Вверху подонки, не умы.
   Гулаг что? Нам в нем было место.
   Страшней теперь вопрос: кто мы?
  
   Мне страшен видом Евдокимов,
   Как образ юмора любимый.
   Как быдла в зале низкой пробы.
   Плюнь сверху, вытрется холопом.
  
   Дай в морду - встанет Ванькой-встанькой,
   Не возмутиться, хоть убей.
   Настоен самогон портянкой,
   Его что пьет, в душе ж подлей.
  
   Нас демократия так дурит
   С лицом похабным Винокура.
   Чем безответственней дурак,
   Тем выразительней "Аншлаг".
  
   Что от того, какая польза
   Смеяться над собой так подло.
   Чем выше ж в хамстве идиот -
   Островский больший анекдот.
  
   А мне "Аншлаг" как куча ряженных
   Теперь страшней любой чумы.
   О неужели же не страшно
   Того, в что выродились мы?
  
   А те, чьи кошельки тугие
   Им надо были б чтоб такие.
   Растить не Зой Космодемьянских,
   А как в "Тату" двух лесбиянок.
  
   Жизнь наша за чертою смерти
   С тем дураком заставить верить
   Народ наш, выжить чтобы смог,
   Ему устроить надо шок.
  
   Внушают нам, не дав зарплаты,
   Что демократии так надо,
   Что кто присвоил все, то тот
   Взял блага все, нам дал свобод.
  
   И обделенные правами,
   Чтоб жить без чести, без ума
   Доверчивы так, что взрывают
   С той властью дурака в домах.
  
   И до того уже порнуха
   С экрана, что сама ли власть,
   Что ждем вождя, кто б поднял духом,
   Чтоб эту власть в стране проклясть.
  
   И Сталина эпоху зря
   Как включишь радио: победа.
   Народ, ты предал время это
   Как Бога, веру и царя.
  
   А то кричат: "Давай царя," --
   Как будто скидывали зря.
   Не против был царя б, но как?
   Чтоб умным был, а не дурак.
  
   Народ так вспомни время это,
   С тем, чтоб дождаться вновь Победы,
   Свой выбор Путину даря
   Как Бога, веру и царя.

ХРИСТА НА КАЗНЬ ВЕДУТ ИУДЫ

  
   Христа на казнь ведут иуды,
   В иуде совесть нечиста.
   И чувствуют, что души люди
   Теряют также как Христа.
  
   Ведут иуды на погибель
   Христа распять, что ж ты, народ:
   Спасай свой дух от потребителя,
   Что не нажрется, как ни жрет.
  
   По чину степени богатства
   Стремится к власти тот урод,
   Кто топчет в людях чувство братства,
   Когда ничто уже народ.
  
   Что ни иуда, то вновь автор
   Свободы той, что только звук
   Как на кресте пытают правду,
   Не слыша стонет как от мук.
  
   О душах наших так радели
   Кто запрягал в социализм,
   Что крик подал: "Не богатейте,
   Не впасть чтоб как в уклон в троцкизм.
  
   Таких воспитывали чистых
   В труде ли иль толкая в бой,
   Считать посмертно коммунистом
   Тех, кто закрыл страну собой.
  
   В три смены за станком стояли,
   Энтузиазм пер через край,
   С характером, что тверже стали:
   Не блага, а трудиться дай.
  
   С какой тогда об общем благе
   Святою верой жил народ
   С вождями, что под красным флагом
   К победам звали нас вперед.
  
   Была такой высокой вера,
   Что не было тогда ей меры
   Как высший строй социализм,
   Но предали, строй рухнул вниз.
  
   О рынке проповедь читает
   Кто правду на кресте пытает
   С высоких цен на подлость, ложь,
   А честь и труд так ни на грош.
  
   Что настоящего в нас с теми
   Тех бывших власть в стране пока
   Все тех секретарей обкомов
   Политбюро или ЦК.
  
   А власть в стране как крах и кризис
   Как состояние иуд:
   Им надо так народ унизить,
   Что нам зарплату не дают.
  
   До демократии добрались
   Как извращения иуд,
   Что как учили чувству братства,
   Теперь за деньги продают.
  
   Христа пытают на распятье
   Как подлость в людях то, что свято,
   Пытает в людях подлость честь,
   Пытает правдой на кресте.
  
   Но все ж невыносимо тесно
   От всех свобод иуд в душе,
   Что вера тверже все уже:
   Нельзя, что Бог в нас не воскреснет.

И ВОТ УЖЕ ОПЯТЬ АЭРОПОРОТ

   И вот уже опять аэропорт,
   Тебя в Швейцарию я провожаю,
   Там жизнь идет как люкс и высший сорт,
   А за спиною куцая держава.
  
   Ты от избытка чувства строишь глазки,
   Что мир твой так опять с моим несхож.
   Что ты летишь в волшебный мир как сказку,
   А здесь у нас коррупция и ложь.
  
   Швейцарию я видел на открытке,
   Но вспомнишь ли про то, что было, вновь
   Сквозь тяжесть фальши жизни как открытье
   Как чисто я берег к тебе любовь.
  
   Ты так легко прощаешься с Россией,
   Шпаной, что вышла в "оттепель"на свет,
   Как будто благородству больше силы
   С разгулом скотским справиться уж нет.
  
   Как пред психической атакой нервы
   В пределе волю панике не дать,
   Что демократия идет как стерва,
   И век такой свободы не видать.
  
   А я иду с тобой в оцепененьи,
   Что мощный здесь такой аэрофлот,
   Взревет и унесет он то, что ценно:
   Тебя из нашей подлости на год.
  
   Что дорого, ищу в глазах моментом,
   Что отклика в тебе душа найдет,
   В стране, где обещанья президента
   Выходят так, что все наоборот.
  
   Ах, надо же какое время суток,
   Что на экране только этот хлам
   Как будто лишь воры и проститутки
   В стране, что состоит вся из реклам.
  
   Ах, этот рейс такой сегодня дальний,
   А чувства мои ведь не из камней,
   Что на таможне поцелуй прощальный,
   Когда в глаза с улыбкой глянешь мне.
  
   Ах, расставанье это же не служба,
   Что ты как королева вновь глядишь,
   Как верится, что не забудешь дружбу
   В Швейцарии, куда на год летишь.

ВЫХОЖУ Я - ПРОСТИТУКА...

   Выхожу я - проститутка
   Как знакомая стоит,
   Демократов не на шутку
   Разжигая аппетит.
  
   В образе ж своем Островский
   Так в меня был крепко вбит,
   Что в обратном Ходорковский,
   Паразит, не убедит.
  
   Анекдотом стал Стаханов
   В том, что столько норм давал,
   А бригаде по стакану
   Он тогда не наливал.
  
   Сколько Зой Космодемьянских
   Родину свою любить,
   Но в стране снижают планку,
   Чтоб развратничать и пить.
  
   В нас звучащую Каховку
   Свято б в сердце защитить,
   Но романтику с винтовкой
   В нас хотят теперь убить.
  
   Сколько Зой Космодемьянских
   За страну вставало ту,
   Что в лице двух лесбиянок
   Превращают нам в "Тату".
  
   И Гайдар под пистолетом
   Сталин чтоб не расстрелял,
   Он в своем Тимуре этот
   Мир как сука прославлял.
  
   Я живу уже в надрыве,
   Телевизор как вопрос.
   Включишь: не души порывы,
   Учат сколько разных поз.
  
   Заграничные кошмары,
   Тут уже без лишних слов.
   Демократия как шмара:
   Секс, насилие и кровь.
  
   Взвились бы кострами ночи,
   Снова быть из тех рабочих
   С прежней частью, кто умы,
   Но без Сталина кто мы?
  
   Ведь не скажут то, что Сталин
   С нами выиграл войну,
   Пять рублей себе оставил,
   Нам - великую страну.
  
   Не щадить авторитарно
   Вновь себя так как тогда,
   Чтобы в темпе том ударном
   Вновь вставали города.
  
   Нету жалости, а в нерве,
   Стройках века не надрыв,
   А что в мире были в первых,
   Чище, выше всех порыв.
  
   К Богу ближе мы, чем в церкви
   Были дружбою святой
   В песнях, что не исковеркать,
   Где народ стоит герой.
  
   Продали в партийных стенах,
   Что страшнее всех разрух
   Тот святой, что вел нас дух,
   Превратив нас в манекены.
  
   В ностальгии снова вижу
   Как "Интернационал"
   Так гремел, что был всех ближе,
   Зал с слезой в глазах стоял.
  
   Вместо б Ельцина в Испании
   Как про подвиг что кричит
   В мире перед стран собраньем
   Что-то про свой цвет мочи.
  
   Как противно что все лезет
   На экраны как подлог,
   Что не лег за люд на рельсы,
   Сталин встал, так враг бы лег.
  
   С той преступною свободой
   Не видать уже людей,
   А власть супротив народа,
   Что умней тем, чем подлей.
  
   Миг чудесный в мире самый
   Негодяй прервал рекламой,
   И то говорит, что сам
   Не заносит в души хлам.
  
   Время то как честь не продал,
   Тех, кто быть святыми мог
   В бой идя, трудясь за Родину.
   Там, где Родина, там Бог.
  
   Мне тогда намного легче,
   Что когда: "В атаку!" крик,
   То за Сталина я свечку
   Ставлю в церкви в этот миг.
  
   И шепчу: "Товарищ Сталин,
   Кто же нас объединит?
   Мы вас ждем, вы снова встаньте
   За страну, чтоб победить."

ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ДЕМОКРАТИИ

  
   С того, что нас так обокрали,
   Один такой с того, что сыт
   Как представитель демократии
   При всех стоит в метро и ссыт.
  
   Стыдливо отвернулся сразу
   Народ в политике согласья,
   А не так дать чтоб между ног
   Подонку, сразу чтоб подох.
  
   Но в сторону лишь сделал шаг,
   Как в свинство попадешь в "Аншлаг".
   У Степаненко анекдот,
   Что ни герой муж, то урод.
  
   Бомж Евдокимов в вечной пьянке,
   Настоен самогон портянкой.
   Такой сам от бездушья сытый,
   Что ничего, не обоссытся.
  
   Ведь это же жизнь самодура,
   Какая в шутках Винокура:
   Так разлагается народ,
   Что рассуждает как урод.
  
   Что жизнь, что Мишка за рубильник
   Так взялся, что обуглен сильно.
   А почему он не встает.
   Смешно. Бригада не поймет. И пьет.
  
   Ах те лощеные репризы,
   Звучит безнравственно смех так,
   Как будто бы в стране не кризис,
   Вверху над нами не дурак.
  
   "Аншлаг" в стране с каких доходов
   Их храма выгнанных свиней
   Как выродившихся уродов.
   От смеха их еще страшней.
  
   Во власти хамов бить бы в морду,
   Гуманность в рабство нам дана
   Пред хамами такого сорта,
   Что уж гавно, а не страна.
  
   Мне хамство это хуже смерти,
   Что разъедает точно ржа.
   Уж лучше бы стреляли в сердце,
   Чем над святым как свиньи ржать.
  
   Как ленинскую честь в нас губят -
   На выставке иконы рубят,
   Что лозунг бунинский звучит,
   Чтоб хамов тех остановить.
  
   В нас песней не звучит Каховка,
   В их "оттепель" взошел урод.
   На их пути стоял Островский,
   Его впихнули в анекдот.
  
   Так душит негодяев злоба,
   Что в них нет в Ленине что есть
   И верх взяла, чтоб их угробить,
   Когда-то ленинская честь.
  
   Побыть у мавзолея - праздник
   Людей, сплоченных братством разных,
   Где Ленин говорит со мной.
   Я чище здесь. Я вновь живой.
  
   Что Ленина из мавзолея
   Вдруг уберут опять болею.
   Чтоб на том месте стало пусто,
   Чтоб в нас убить святые чувства.

ЛЮБОВЬ -- НЕПОЗНАННОСТЬ МИРОВ

  
   Любовь - неопознанность миров,
   С тобою мы как две планеты,
   Со скоростью несемся света
   Друг к другу для познанья вновь.
  
   А был ли я на этом свете,
   Не вдохновляясь, не любя,
   Как будто бы меня и нету:
   Весь мир познать через тебя.
  
   Ах, ощущение как братство,
   Что хочется себя отдать.
   Твоей улыбке и лукавству
   Твоим, меня чтоб испытать.
  
   Ах, ощущение, что здраво,
   Когда идет страны дележ,
   Как хамство, что в боях без правил,
   Что ты дурак, раз не урвешь.
  
   И без безумья тех, кто грабит
   То, что в душе тебе принесть,
   В тебе чту весело и храбро,
   Что состоялся, что я есть.
  
   Что я в тебе в своей тарелке
   Уверенный, что не подделка,
   Ты для меня тот бриллиант,
   Сколько определить карат.
  
   Старуха бы взяла корыто,
   Квартиру надобно - скажи.
   А поимел что Черномырдин,
   То страшен взгляд его от лжи.
  
   Когда от власти лишь издержки,
   То чувствую себя в любви
   В твоей улыбке как поддержке,
   Чтоб вера ожила в крови.
  
   И ты во мне жива судьбой,
   Что ожили деревья в парке,
   Есть оттого я, что я твой,
   А ты моя. Цветы так ярки.
  
   Как взбудораженная честь,
   Что есть в душе твоей мне место.
   Я оттого на свете есть
   Такой, то вновь с тобою вместе.

ВО СНЕ МНЕ ВНОВЬ ЯВИЛАСЬ ТЫ

  
   Во сне мне вновь явилась ты,
   Наполнив мир собой как прежде,
   Что чувства ярки как цветы,
   Что вспыхнули опять с надеждой.
  
   Цветок я этот не сорву,
   Что пусть запечатлеет вечность
   То, что любимой не совру,
   Не упущу тот миг беспечно.
  
   Я ведь тот самый, что творю,
   Ищу и нахожу в нем Бога,
   Что также как цветок горю
   На сколько хватит. Хоть немного.
  
   Не надо никакой другой,
   Что суетно проходит мимо,
   Не оставляю ничего,
   Ищу себя в глазах любимой.
  
   Как вспыхнул цвет и кем бы ни был,
   Горит душа моя пока,
   Я не совру пред этим небом,
   Чтоб было видно на века.
  
   Пред вечностью я не совру,
   Я путы лжи всей разорву,
   Чтоб мир жил чувствами моими,
   Словами, что сказал любимой.
  
   А утром так горит цветок
   В росе как будто кипяток,
   Чтоб рассказать об этом просто,
   Чтоб улететь к далеким звездам.
  
   Мир все чувствительней в сердечном
   Порыве том, что я молю,
   Чтоб крикнуть в эту бесконечность,
   Чтоб слышал мир, что я люблю.
  
   Цвет жгучий воздух озаряет
   Как чувством мир я покорю,
   Так я в любви своей сгораю,
   Горю и все же не сгорю.
  
   Как чувствую в тот миг я Бога,
   Дымится вечность словно чай,
   А я войду в нее немного
   С тем звуком, звякнул что трамвай.
  
   О как в тот миг все очевидно,
   Что выразить все не могу,
   В глазах любимой чуть обидна
   Насмешка так, как к чудаку.

ЦВЕТОК

  
   Цветок, никто что не угробил,
   Прорезавшийся сквозь асфальт
   Средь зависти людской и злобы
   Там, где весна, где птичий гвалт.
  
   И будто бы под страхом смерти
   Я жду: найдется ведь дурак
   Кто в жизни ни во что не верит,
   Цветок пнет этот просто так.
  
   Ах, вырос бы он где-то в парке,
   Стоял на клумбе очень яркий,
   А здесь средь ног людских безродный
   Как с чувством высшим в подворотне.
  
   Дурак идет как Жириновский,
   Кто в этой жизни преуспел,
   Не за народ в бою с винтовкой
   А, не трудясь, всех больше съел.
  
   Ну что ему цветок? Игрушка,
   Когда глядит нарциссом сам,
   Что вот таким убит был Пушкин,
   Тем, кто убийца в ранге "хам".
  
   Ах, наша бедная отчизна,
   Выдавливают что из жизни
   Те чувства в сердце, что хранят
   С тем, чтоб цветок в нем растоптать.
  
   Кто пер на нас социализмом,
   Играя на святых словах,
   Подмять нас сами же с цинизмом
   Как с сигаретою в зубах.
  
   Когда они святое рушат
   То так авторитарны в душах,
   Свобода их как грязный миф,
   Что нам суют презерватив.
  
   Дурак рождает в жизни злобу,
   Чтоб погубить в душе цветок,
   С той демократией угробить,
   Кто хам, кто как фашист жесток.
  
   Стрелялся Пушкин за жену
   С царем как за свою страну,
   И тот барьер встал перед нами:
   Не допустить в Россию хама.
  
   Ругательством как приговор
   Исписан во дворе забор,
   Нас подавить своим цинизмом,
   Коррупцией или фашизмом.
  
   В вагоне кто сиденья режет,
   Мы вспоминаем время реже,
   Таких воспитывали как.
   Но он умней. Ведь он дурак.
  
   Он то родимое пятно,
   Во власть что выросло оно,
   Он в Березовском, Ходорковском,
   Что анекдотом стал Островский.
  
   Мы от реформы в вечном страхе,
   Что грабят сверху олигархи,
   Но демократиею в грязь
   Нас снизу втаптывает мразь.
  
   Они выхватывают сумки
   Из рук у женщин как задумка,
   Что перед волчьей стаи групп,
   Кто благороден - просто труп.
  
   В социализме стали слабы
   Как правды бедненький росток
   Тем, что нас хам мог испохабить,
   А их не тронь, своим стать смог.
  
   Молчал дурак пред властью Сталина,
   Тот хама страх понять могу,
   Воспитывать подонков стали -
   Те оказались наверху.
  
   Во мне того свобода сорта,
   Чтоб "сволочь" сволочи сказать,
   Раз лезет то дать хаму в морду,
   Нет сил - струей плеснуть в глаза.
  
   В стране ж пред хамом нет границы
   Сказать ему: "Ты не пройдешь".
   И их глядят с экрана лица,
   В глазах коррупция и ложь.
  
   И Бунина плакат тот самый
   Кричит в словах все тех пока:
   "Остановите люди хама,
   Остановите дурака."
  
   В согласье с ними я не верю,
   Что на экране те пока,
   Кого я вызвал бы к барьеру,
   Сорвав с них маску подлеца.
  
   Ах, тот цветок среди асфальта,
   Что как ни пнут, но все не свалят,
   Так держится в душе и он,
   По-человечьи кто влюблен.
  
   И выживает он средь хама,
   Что для него такое есть,
   Хоть подлецам вверху реклама,
   Но для него дороже честь.
  
   Кто в демократию поверит,
   Я ж вижу Пушкин как стоит,
   Он в нас, он призовет к барьеру
   Тех негодяев, чтоб убить.

АННА КАРЕНИНА

  
   Анна Каренина так сладко
   До Вронского коснулась губ,
   Была на сладкое так падка,
   А Вронский же не однолюб.
  
   Трагедии сюжет в измене,
   Анна - неверная жена,
   Судьба как поезд в перемен
   Той, что раздавлена она.
  
   Ах, этот поезд окаянный,
   Что ошибаться нету прав.
   Толстой же, поимев крестьянок,
   Лишь философствовал как граф.
  
   Толстой, конечно, в книге автор,
   Герой, как граф главней всего,
   Но он своею сытой правдой
   Нам не построит ничего
  
   Катюшу Маслову б в подполье,
   Сгорая от стыда, скрывал.
   Хоть весь роман свою же подлость,
   Имея средства, искупал.
  
   Признает хоть, искупит завтра
   Грех не возвысится такой,
   Как граф своею сытой правдой
   До правды всех времен святой.
  
   Наш дух истоптан, исковеркан,
   Что не подняться от земли.
  
   Воскреснуть чтоб как крест над церквью,
   Так Ельцина чтоб прокляли.
  
   На день Победы ж небо чисто,
   Парад идет как маскарад.
   Над мавзолеем как фашисты
   Завоеватели стоят.
  
   Нам не хватает в правде меры
   Голодных правдой Робеспьеров.
   А что Гулаг, ГУЛАГ не казнь.
   Мучительней судья, что в нас.
  
   Пришла свобода сказкой ложной,
   Что авторы ее друзья
   С улыбкой Ельцина: все можно,
   Но что им можно, нам нельзя.
   А кто над нами с их богатством,
   Им ненавистен Робеспьер,
   Кто беспощаден к ним с тем братством,
   Что свято верой из всех вер.
  
   А мало ль при советской власти
   Тех было, испытал кто счастье,
   То думал что: страна моя,
   А мы в ней дружная семья.
  
   Флаг красный реял над рейхстагом,
   Как братства прежнего наш нрав.
   Теперь же власть семейки блага
   Над нами как фашистских прав.
  
   С концлагерем соотноситься
   Стал по зарплате паразит,
   Что не дал нам как те ж фашисты,
   Что не нажрется аппетит.
  
   Та власть советская в любви
   Была как государство наше,
   Куда ни ткнешься - все свои,
   А раз свои, то не пропащи.
  
   А узурпатором стал Сталин
   Тем страшен, что он снова встанет,
   Сплотив всех тех, кто патриот,
   Чтоб за собой вести народ.
  
   Что снова станет нас так много,
   А разве не угодны Богу
   Кто пел "интернационал",
   С слезами б зал в глазах стоял.
  
   Чтоб разорвалось святотатство
   Как тучи черные в Кремле.
   Я видел как святое братство
   Торжествовало на земле.
  
   Гимн изменили, но не лезет
   Ложь слов тем гимну в приговор,
   А вот французы "Марсельезу"
   Не изменили до сих пор.

ЖИВЕМ С ДВОЙНОЙ МОРАЛЬЮ

  
   Живем с двойной моралью,
   На рельсы вождь не лег
   За Русь. Русь обобрали
   За подлый тот подлог.
  
   Нам вождь кричал о Марксе,
   Шагал с ним до высот
   Такой правдивый, яркий.
   Потом наоборот.
  
   А мы не разгадали
   Другого в нем вчера
   В обкоме феодала,
   Крича ему: "Ура!"
  
   В глазах уже двоится
   Власть обещает что,
   Правдиво глядя в лица,
   Сама ж наоборот.
  
   Что хуже чем от пьянства
   В России крах такой
   Тех, кто с двойным гражданством,
   Тех, кто с двойной душой.
  
   Бесперспективно завтра:
   Нам к выборам почет,
   Что обещают, правда ж
   В том, что наоборот.
  
   На хлеб нам нету денег,
   Чтоб выжить, а в престиж,
   Чтоб волосы Дьяченко
   Летит навить в Париж.
  
   И каяться нет страха
   То ль с Марксом, то ль пора
   Сел Ельцин с патриархом,
   А вид, что ждет : "Ура!"
  
   Уже в глазах двоится,
   Что власть один обман,
   Одной рукой креститься,
   Другой залезть в карман.
  
   Мы Сталина чтим свято,
   Что не двоится в двух.
   Один к врагам проклятье,
   Один Победы дух.
  
   Великая культура
   В нем держится как честь,
   Что в Сталине нет культа,
   А только личность есть.

ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ ПРОСЛОЙКИ...

  
   Интеллигенции прослойки:
   "Ура!" все слышу прежних дней,
   Как нищей так такой же стойкой
   С окладом в сто двадцать рублей.
  
   "А мы, мы делаем ракеты," --
   Звучало же в насмешку ей,
   Но в космосе над всей планетой
   Мы были в мире всех видней.
  
   Ах, та романтика в законе
   Дней разгонявших кровь как хмель,
   Под Окуджавы песнь в вагоне,
   Что родиной была нам цель.
  
   Теперь уже другой "Аншлаг":
   Со сцены говорит дурак.
   Задорновы как зубоскалы
   Бомжей в герои отыскали.
  
   Таких что в США у негров
   Их не выдерживают негры
   Вот слава: килограммов десять
   Бананов взять, а два завесить.
  
   Ах, те герои как придурки
   Тот образ растирать в окурки,
   То, что был в славе с честью труд,
   Не Гитлеру, а нам капут.
  
   Страна как быдло, что заржало,
   Что на портянках самогон
   Пьет Евдокимов, нос зажавши,
   Не Муромец теперь, а он.
  
   Как города так юмор тонкий
   Теряют интеллект умы,
   Что оттепелью видим мы
   Мразь вышедшую из подполья.
  
   Рукой ли шарит Винокур
   У тетей Мотей грудь как дур
   В обличье русского народа,
   В герои возведя урода.
  
   Как мы открыты были, чисты,
   А не поймешь кто мы сейчас,
   В кого в концлагере фашисты
   В войну не превратили нас.
  
   Подбросят в кадре спирта бочку,
   Где Евдокимов сцены пуп
   Где перепились все до точки.
   Они идут, а русский труп.
  
   На сцене паразит как лебедь
   Над прахом Родины победой
   В трусах порхает Винокур
   Изгнать патриотизма дурь.
  
   Вот чепуха. Вот время шутки:
   Воры, подонки, проститутки,
   Рабы, вонючие лакеи.
   Не жизнь, а полная ИКЕЯ.
  
   Та демократия как гидра:
   В обиде слышу за страну,
   То раз не Сталин, то хоть Гитлер
   Нас спас, завоевав в войну.
  
   Мне власти той страшна удача,
   Что чем долей других, наглей,
   Тем рыночно их выше дачи,
   Когда нет хлеба для людей.
  
   Вчера еще какими были
   Пока Аншлагом не добили:
   Оклада нет душе, идей,
   Хотя б в ста двадцати рублей.
  
   Исчезнут Пушкин в нас, Шекспир
   Так топят как корабль "Мир".
   Тем страшен смех, что в зале видел
   Грохочет как в "Аншлаге" быдло.

В МУЗЕЕ ТИШИНА...

  
   В музее тишина и Пушкин
   Так в образе своем возник,
   Что двух с билетами старушек
   Богаче нету в этот миг.
  
   Я сам открытья жду невольно,
   Чтоб в мир тот двери отпереть,
   Где гением объем наполнен
   Из всех его великих черт.
  
   Где объясненье с Гончаровой
   Что вздох таит в себе роман
   В веленье вспыхнувшею кровью,
   Что близки так лицо и стан.
  
   Великих строк настрой на деле
   В нас пробуждается не зря,
   Что с Пушкиным мы на дуэли
   Против Дантеса и царя.
  
   А тут у нас министр Швыдкой
   Такой, как чемодан пустой.
   Немецкие картины сдуру
   Загонит как и всю культуру.
   Ах, этот Пушкина расстрел
   В словах что Пушкин устарел.
   Той юности как откровенья
   Я помню чудные мгновенья.
  
   А Англия в опроверженье,
   Чтоб Пушкина узнал весь мир
   Готовит в полном сочиненьи,
   Швыдкого заперев в сортир.
  
   А преподносят нам культуру
   Похабной рожей Винокура,
   Где за душой ни пятака
   В "Аншлаге" с ржаньем дурака.
  
   С душою черной сатаны
   Отняли деньги у страны
   Те зазвучи что Пушкин свято,
   И уничтожит их проклятьем.
  
   Люблю я в очередь, где б ни был
   Встать за культурой как за хлебом.
   Вновь убедиться, наконец,
   Что честь сильнее, чем подлец.

ЗДЕСЬ МАРИНИНА В АКТИВЕ...

  
   Здесь Маринина в активе,
   Криминалы-детективы,
   Двор с исписанным забором,
   Где в активе хамы с вором.
  
   Попадаются не реже
   Кто в вагонах стулья режет.
   Дальше больше что такой
   Вызывает шок герой.
  
   В демократии бездарной
   То, что как авторитарность,
   С тем святым, что в людях есть,
   Изживают совесть, честь.
  
   В демократии столь шумной
   Тот заметней, в ком резон
   Тех критиковать, кто умный
   В деле, что стад делать он.
  
   В ком к друг другу злоба грузом
   Не сплотятся в профсоюзы
   В утешенье среди бед,
   Что стал хуже жить сосед.
  
   Наш народ большой философ:
   Столько в дураке вопросов
   Замечать то, что не так,
   Хоть один бы сделать как.
  
   И под идиотов тенью
   Наши братство, честь и труд.
   Дураку скажи, что гений,
   Так на площади сожгут.
  
   А старушкам-побирушкам
   У кого их внук дебил,
   Им же надо как из пушки,
   Чтоб не дураком он слыл.
  
   А когда страна в развале,
   Чтоб имен не называли,
   Был бы внук их как лакей,
   Тех умнее, кто умней.
  
   Внук дебильный как разруха,
   Злоба, зависть по углам,
   Что сует его старуха,
   Чтоб казался умным нам.
  
   Умных кто не называет
   На Канарах загорает
   И такой в России спад,
   Что заметен каждый гад.
  
   Миллиард исчез старушки
   Не заметят, тут взгляд слеп.
   Пред Лужковым побирушки,
   Чтоб им сотню дал на хлеб.
  
   И теперь народ с Лужковым
   Яму роет под Москвою.
   Из-под МГУ, Кремля
   Поползла уже земля.
  
   Недоступные квартиры:
   То в Москве взрывают в них,
   То ль высоки самых в мире
   Цен мечтать лишь жить в таких.
  
   С правом крепостным ИКЕЯ
   Смысл реформ России весь,
   Что при выборах лакеи
   Власть определяет здесь.
  
   Ельцин вождь для тех плебеев
   С Ярославом Мудрым встал
   В ряд как унтер Пришибеев,
   Хотя сам дуракам ход дал.
  
   Сталин был, мы не гадали
   Сколь в Отчизне негодяев,
   Хоть глядит как патриот,
   Грабить собственный народ.
  
   Дураку так страшен Сталин,
   Что придуркам снился гроб,
   Кто во власть лез. А не сладил
   С делом, что щелками в лоб.
  
   А теперь дурак привык
   Умным выглядеть как вилкой
   Со свободой как бутылкой
   Тыкать тем, что он велик.
  
   Говорит нам Хакамада
   Так про наше бытие,
   Что мы слушаем ее.
   Пять мужей сбежали ж, гады.
  
   Заступала бы на вахту
   То позатопляла шахты,
   Чтоб шахтерам бизнес дать
   Ягоды в лесу набрать.
  
   Блага делит кто в Отчизне,
   А кому-то малый бизнес,
   А поверили б придурки,
   Стали собирать окурки.
  
   Ведь вся жизнь как зоопарке
   Флора, фауна где ярка,
   Где Немцовы, Хакамады
   И еще другие гады.
  
   А в стране идет спектакль
   К краху не пришли пока,
   Вся жизнь Ельцина как факты,
   Умного как дурака.
  
   Что подхватит Ельцин насморк
   Сто тыщ слов для Хакамад:
   Курс рубля пошел насмарку,
   Стали Ельцина сшивать.
  
   Через дураков тех янки
   Грабят русских через банки,
   Долларами растворят
   В Косово как разбомбят.
  
   Но собрались зубоскалы
   Кто с задорновским оскалом,
   Что реформа "Ха-ха-ха",
   Смех страна что чепуха.
  
   По записке в пять минут
   Продавщицу час уж ждут,
   Слышу ж хохот в зале в страхе
   Я в стране лежащей в крахе.
  
   У метро Задорнов крайне
   Ждет девицу на свиданье
   Входа как свиданья цели.
   "А их два" -- кричат со сцены.
  
   Он стоял бы дураком,
   Но на сцену влез потом,
   Так клеймя за случай женин,
   Что числом их стало меньше.
  
   Где деньгами сорит так
   Пуп Задорнова дурак
   За бугром, что в шоке Запад
   С нашей нищеты так хапать.
  
   Городничий в "Ревизоре"
   Вдруг прозревший от позора
   Столь свиных увидел рож.
   Евдокимов первый бомж.
  
   С самогоном на портянке
   Со свободой как гулянкой
   Духом сшиб всех самогон
   В губернаторы влез он.
  
   В маленьких на лебедей
   Винокур в трусах без страха
   Так порхает над моей
   Родиной, лежащей в крахе.
  
   Возомнил с таким хлебалом
   Первый что такой он сам.
   Растолкал такая падла
   Всех как в очереди хам.
  
   Что Россия вновь убога:
   Ляпкин-Тяпкин столько слов
   Выговорил швах дороги,
   Сколько снова дураков.
  
   Что с экрана как со сцены
   Кто с изнанки не видны
   Крестятся, а веры цену
   Видишь в кризисе страны.
  
   Что маразм идей был важен,
   Что реформою Гайдар
   Представлял как Божий дар
   До сих пор еще мне страшно.
  
   Страшен мне министр Швыдкой,
   Пушкин стал кому не ценен,
   Хоть сам не такой святой,
   Страшно крестится что Ельцин.

ЖИЛ ЧЕЛОВЕК РАССЕЯНЫЙ...

   Жил человек рассеянный
   С улицы Бассейной.
   Бомж и скряга по натуре
   Пьяница, был век прораб,
   Но вознесся как фигура
   Средь тех мыслил кто как раб.
  
   Вышло у него на картах:
   Чтоб быть понятым средь масс,
   Надо подаваться в партию,
   Чтоб подбросил кверху Маркс.
  
   Ах, как в партию достойно
   Заявление писал,
   Чтоб сейчас он недостойным
   В партии б достойным стал.
  
   А комиссия не знала
   Что в волнении сказать.
   От высоких чувств в сознаньи
   Прошибала их слеза.
  
   А в партии что чистый
   Такой, кто подчинен
   Так крыл, что коммунисты
   Сигали те в окно.
  
   Все думали, что правда
   Тот злобный дикий фарс,
   Что он как высший автор
   Вознесся среди масс.
  
   Однажды на трамвае
   Он ехал на вокзал
   И двери открывая,
   Вожатому сказал:
  
   "Мы начали реформы,
   В стране создали клан:
   Как нищим людям норма,
   А клан набить карман."
  
   Вожатый удивился,
   Трамвай остановился.
  
   У него сказался насморк,
   Чтоб скрепить его шунтом,
   Сразу курс рубля насмарку,
   ГКО обвал потом.
  
   А по телеку как вести
   По стране всей слухи лезут
   Так, что думает страна:
   Ну теперь ему хана.
  
   Вместо валенок перчатки
   Натянул себе на пятки,
   Вместо шапки на ходу
   Он надел сковороду.
  
   И назло стране в больнице
   Оклемался, подлечился.
   А потом поспал немножко,
   Взял и выглянул в окошко.
  
   Но не разберется только
   Что там за окном творят:
   Дети рыщут по помойкам,
   А заводы все стоят.
  
   На лице его досада,
   Что с каких все это пор:
   То ль блокада Ленинграда,
   То ль в стране великий мор?
  
   А в семейке говорят,
   Что стоит все Ленинград.
  
   А народу это праздник
   Демократии того,
   Что среди своих мы частно
   Делим, было что всего.
  
   А народ наш вводим в шок,
   По нему пускаем ток,
   Чтоб изжить авторитарн6ость
   Что велик, а не бездарность.
  
   А то что развал и спад
   Это Сталин виноват.
   Понастроил, понаделал,
   Что никак мы не поделим.
  
   Вот какой рассеянный
   С улицы бассейной.
   А при Сталине рассеянный
   Мыслить сразу стал яснее.
  
   Был Хрущев, потом был Брежнев,
   А еще кто был таков,
   Сталин по лбу б щелкнул прежне,
   Так дошло бы до мозгов.
  
   Вот Хазанов, он ударно
   В сталинский мундир залез.
   Сколько лет прошло бездарно,
   Смел так, что гиганта секс.
  
   Сталин встал авторитарно б
   Вмиг мундира сбросил груз
   Вновь Хазанов кулинарным
   Стал студентом, взял арбуз.
  
   Вот какой рассеянный
   С улицы Бассейной.
  
   Раньше знали что почем,
   Сталин был реформы автор.
   Наш герой в газете "Завтра"
   В центре от проблем с мочой.
  
   И под красные знамена
   Коммунисты вышли в ряд,
   Чтоб скандировать в колоннах:
   "Чтоб загнулся супостат."
  
   Но также как в трамвае,
   Чтоб ехать на вокзал,
   Он двери раскрывая,
   Вожатому4 сказал:
  
   "А здесь на стран собрании
   На форуме в Испании
   Он кричал: "Я всем хочу
   Показать свою мочу."
  
   Вранье в газете "Завтра",
   Они что ни несут,
   Чтоб доказать неправду
   В бутылке принесу.
  
   Какой-то там Анпилов
   Кричит средь собутыльников
   Что о моче моей?
   То клевета о ней."
  
   А герой поспал немножко,
   А потом взглянул в окошко,
   Увидал большой вокзал,
   Удивился и сказал:
  
   "Что за станция такая?
   Как реформы протекают?"
   А с платформы говорят:
   "Вновь в стране полнейший спад."
  
   Закричал он: "Что за шутки?
   Той реформы на словах,
   Что воры и проститутки
   На виду. В стране же крах.
  
   И совсем уж не по Марксу
   Сверх несбыточных идей
   То что у героя насморк
   Борзых прыгнуло статей.
  
   Вся страна в ажиотаже
   От несбыточных идей,
   Что теперь бессилен даже
   И консилиум врачей.
  
   Коммунистам с маршем левым
   К выступленьям повело,
   Что "Вставай, страна" запели
   Буржуинам всем назло.
  
   И врачи его ночами
   Так скрепляли обручами,
   Чтобы показать как шик,
   Хоть уже полнейший пшик.
  
   А герой поспал немножко
   И опять взглянул в окошко.
   Смотрит, что там за страна,
   Не страна, стране хана.
  
   То ль война прошла по следу,
   Хуже вышла ли беда:
   Ни тепла уже, ни света,
   Вымерзают города.
  
   В оттепель герой посеян,
   С кукурузою взошел,
   На Канарах кто рассеян,
   Не рассеян прочь пошел.
  
   Сколько ж их рассеянных
   С улицы Бассейной!
  
   Вот "МК" на всю страницу
   Дать герою разворот,
   Что не пьяница лечиться,
   Что не бомж, а патриот.
  
   Все из партии с Бассейной
   С тою верою из вер:
   Клялся в вере по рассеянности,
   Чтобы воровать теперь.
  
   Ах, рассеянность уродства
   В степени страны как крах,
   Деньги что не в производстве,
   За бугром на их счетах.
  
   Как и наш народ с бассейной
   Выбирали что вождя,
   А теперь при прояснении
   Оказалось, что бомжа.
   СТАНИСЛАВ СЕМЕНОВ. СТИХИ
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"