Аннотация: 31.07.2002. Абсолютно бездарная нудятина с намерением описать проблему несерьезного восприятия старшим поколением юного.
Дочки-матери
(Примечание автора: Я признаю, что образы Юлии и Ирины в некоторой степени срисованы с меня и моей мамы (в основном образ Юлии), но это связь слишком относительная, даже несмотря на то, что какие-то ситуации немного списаны с реальной жизни. Тем не менее, сюжет рассказа совершенно вымышленный и вовсе не посягается на место в жизни каких бы то ни было реальных людей.
Хотя, так или иначе, если я говорю, что нечто взято из реальной жизни, то оно оттуда взято, и это не только быт главной героини...)
Этим весенним днем Юля возвращалась домой в крайне приподнятом настроении. Просто потому, что причины, которые испортили бы его, не объявились. Все вокруг нее было здорово и прекрасно, и она без тени сомнения могла утверждать, что жизнь чудесная штука, что бы там кто ни утверждал. Она делала небольшую поправку, что это может не быть применимо ко всем и каждому, но ее-то жизнь была в прямом смысле этих слов прекрасна и удивительна.
Лишь потому, что сегодня, здесь и сейчас, этому ничто не помешало, не воспрепятствовало. А, может, еще и потому, что она умела смотреть вокруг в какой-то мере снисходительно. Если бы кто-нибудь сейчас вдруг встал у нее на пути, она бы безропотно обошла преграду, или лишь улыбнулась бы, если бы кто-то из резвящихся вокруг школьников сказал ей что-нибудь плохое. Она никогда не понимала, почему, но кое-кто из абсолютно незнакомых ей ребят из чужой, вдобавок, школы, порой так и делал. Хотя, как мы уже отметили, она не предавала этому большого значения и никогда не позволяла такому незначительному происшествию занять ей голову...
Нет, сейчас ничто не могло бы всерьез испортить Юлии настроение. Она шла домой, и ее мысли занимали куда более приятные вещи. Сегодня произошел очередной необычный случай. Ей хотелось бы с кем-нибудь поделиться, но она не торопилась. Пока что был только один человек, с которым Юля поделилась бы таким.
Подойдя достаточно близко к своему дома, она невольно нашла окна квартиры. Родителей нет дома, - таков был ее не очень приятный вывод. Нет, никакие внешние признаки не могли бы сообщить девушке об этом. Некоторые окна были открыты, хотя это никогда не было достаточно серьезным признаком чьего-либо присутствия в их квартире, особенно сейчас, когда на улице весна. У нее не было сведений о том, собирались ли они куда-нибудь с утра, и уж определенно они не предупредили об этом Юлю. Предупредили бы, но девушка ушла раньше, чем кто-нибудь из них встал. Дело было вовсе не в этом. Она знала. Просто знала. Она не знала, откуда, но откуда-то, да, знала...
В некоторой степени она сожалела о том, что их нет дома... Почему-то так было каждый раз. Подсознательно, но ей хотелось, чтобы ее мама открыла ей дверь, а потом позвала к столу. И не то чтобы приготовление обеда было для Юли какой-то проблемой, напротив, в том случае, если бы она обедала одна, с приемом пищи можно было бы совместить чтение какой-нибудь интересной книжки. Она могла позволить себе такую трату времени, ведь она не просто читала, она, как-никак, обедала, занималась нужным делом, если не принимать во внимание тот факт, что обед из-за интересной книжки затягивался и пополнялся различными непредусмотренными блюдами ради продолжения чтения. Да, ей потом нравилось быть какое-то время одной, но вот приходить в пустую квартиру ей было не по душе. Очевидных причин не было, но это было не очень странно. Не настолько странно, чтобы над этим всерьез задумываться. Это были подсознательные процессы, которые она вполне могла контроллировать.
Итак, Юлия пришла домой, убедилась, что все оказалось именно так, как она поняла, то есть, никого дома не было, и проделала примерно ту привычную процедуру, которую мы уже описали абзацем выше: прихватила с кухни еды и засела в кресло с какой-то фэнтази. Несколько дней назад, когда она начала только ее читать, книга Юле не сильно понравилась, но к данному моменту она уже заинтересовалась, что означало, что холодильник постепенно пустел в пользу желудка усердной читательницы.
Через несколько часов она на секундочку оторвалась, посмотрела на часы и вспомнила о невыполненном домашнем задании на завтра. Как обычно в таких случаях, это мысль принесла ей не совсем приятное чувство, вернее, принес его тот факт, что уроков еще достаточно много, и времени на часах - тоже. Она вспомнила, как часто она проклинала себя поздно ночью из-за того, что слишком долго занималась другими делами в светлое время суток, но это воспоминание являлось лишь фактом, на самом деле это почувствовать подобное Юля могла только вот тогда поздно ночью. Сейчас, как обычно она была уверена, что уроков не так-то много, и, если она займется ими компактно, все успеет за небольшой промежуток времени. Заглянув в свой школьный дневник, девушка с радостью обнаружила, что заданий на самом деле относительно мало.
С неохотой, примятой той надеждой, что по выполнении работы она вернется к чтению, Юля закрыла книгу и поставила ее на полку. К ее радости, все вышло достаточно быстро, а по окончании она услашала звонок в дверь. Хорошо, что она все успела!
Попривествовав своих родителей, Юля похвалилась выполненным заданием - этот факт освобождал ее для полезной работы. Разумеется, она могла бы сказать, что еще не закончила, чтобы заняться чем-нибудь своим, но у нее было две причины не делать так (вряд ли девушка осознавала их как причины, но...). Во-первых, она никогда бы не обманула кого-нибудь намеренно, особенно родителей, это было для нее крайне неестественно, и если ей вдруг порой приходилось говорить кому-то неправду (например, в трамвае кондуктору сказать, что есть проездной, когда не было ни его, ни денег на проезд), но делала она это, как говорится, скрипя сердцем. Во-вторых, она прекрасно знала, что уговорить на общественно-полезную работу ее могут и при невыполненном задании, поэтому проще вызваться самой. В-третьих - нет, это уже не одна из тех двух причин, это скорее последствие, но тоже важный фактор, - у нее в любом случае должно было остаться время на что-то еще.
Итак, ужин был на ней. Можно сказать, Юлия любила готовить, особенно если родители, более опытные в этом вопросе, расскажут ей, каким боком и на сколько миллисекунд поставить блюдо в микроволновую печь, почти заменявшую в этой квартире все остальные подобные устройства.
Позже, за столом, они трое обсуждали прошедший день. Юля пожаловалась своим родителям на то, что они же сами исчезли по делам (обычно они работали дома), не предупредив ее, но быстро переключилась на рассказ о прошедшем школьном дне. Девушка рассказывала о хороших отметках, полученных в течение дня, о событиях на уроках (в достаточно подробном повествовании было упущено, причем намеренно упущено, только одно, но время этого рассказа еще не настало - зато сейчас она вспомнила об этом событии, почти забыв его за чтением и выполнением уроков), о том, как две ее лучшие подруги в классе подрались в туалете, а она их разнимала, и всяких подобных событиях, которые сейчас казались для нее такими важными и интересными, но о которых она едва ли вспомнит через месяц, когда одна из тех же назойливых подруг вдруг решит напомнить.
По завершении ужина (фактически, когда Юлин папа уже закончил с ним, мама готова была заняться чем-то еще на кухне, а сама девушка по-прежнему ковырялась в тарелке) Юлия наконец решила рассказать о том, что ее волновало. Но это было приятное волнение, потому что происходящее, будучи непонятным, ей нравилось. Да, только сейчас и только этому человеку. Юля была убеждена, что ее мама - единственная, с кем стоит делиться, единственная, кто ее поймет. Неуверенно она начала:
--
Мама... я хотела поговорить с тобой...
Ирина Алексеевна повернулась к дочери и вопросительно посмотрела на нее. Это была женщина средних лет, с мелированием на своих когда-то темных волосах. Но, как бы она не выглядела и кем бы ни была, Ирина определенно была лучшей на свете мамой для Юли. Единственной мамой на свете, как поется в детской песенке, которую Юля иногда вспоминала. Эта девушка - хотя рядом с такой мамой она могла чувствовать себя как взрослой и самостоятельной, так и совсем маленькой девочкой, цыпленком, который прячется под крылышко, - была из тех, кто считал своей лучшей подругой свою маму (она встретила это определение в интервью с какой-то кинозвездой и сочла его как нельзя более подходящим для себя). Кажется, между ними секретов никогда не было, не было непониманий и недомолвок.
--
Ну, про предвидение... - волнуясь, прогворила Юля.
Взгляд Ирины выражал внимание к словам дочери и ожидание продолждения.
--
Ну, ты знаешь, у меня это все чаще бывает... Вот сегодня, у нас была самостоятельная работа по географии... Ну, я... то есть, там выбирали нескольких человек... и выдавали каждому отдельные вопросы...
Юлина мама, как и раньше, была вся во внимании.
--
Я знала, что меня выберут из списка, мам... Правда, знала...
--
Может быть, у тебя было оценок меньше, чем у других? Ты же пропустила пару географии на прошлой неделе, коглда болела, - предположила Ирина.
--
Да, нет, мам, я так не думаю - у меня оценки за дополнительную работу были. Всего не меньше, чем у одноклассников. Это было пятьдесят на пятьдесят, хотя не люблю я высчитывать вероятности... Потому что я знала, что моя вероятность - много больше... Я знала, что я попаду, я все хорошо учила...
--
Юля, ты же всегда все хорошо учишь, - уверенная в учебе дочери, заметила Ирина. Секунду они молчали, Ирина хотела добавить что-то еще, но Юлия нарушила тишину первая:
--
Хмм... к сожалению, порой у меня появляются пробелы, - не совсем довольная собой, отметила девушка, - в этом году очень усиленная программа. И ... это не все, мам... я знала, какой у меня вопрос будет... их там штук десять, как минимум... Я знала, я специально перечитала этот конспект перед уроком.
--
Юль, а как ты знала? - мягко спросила ее мама. - Ты получала карточку, заранее зная, какой на ней вопрос?
--
В некоторой степени, - неуверенно ответила Юлия. - В некоторой степени так, как ты говоришь. Я знала, что мне этот, именно этот конспект повторить надо, понимаешь?
--
Ты разве не все повторяла? - таким же тоном продолжила Ирина.
--
Ну, этот особенно, - сконфузилась девушка. Она на самом деле повторила все. Открывая тетрадь, она не планировала учить именно тот вопрос, она просматривала все конспекты, но его учила особенно, будучи уже на тот момернт уверенной каким-то непостижимым образом, что попадется он. Запинаясь, девушка попыталась объяснить это своей маме.
После недолгого молчания Ирина проговорила:
--
Но, дочка, согласись, это могло быть совпадением...
Посмотрев на изложенные ею факты непредвзято, со стороны, Юлия и сама бы согласилась, что могло. Могло, но не в ее реальности.
--
Мам, это ведь не все... я только про один случай рассказала.
--
И...? - Ирина ждала.
--
Ну... - немного смутилась ее дочь. - Так сложно сказать, я уже не помню точно, но это на самом деле часто бывает. - Юля замечала, что постепенно это становилось таким обычным для нее, что она толком запоминала только самые показательные и доказываемые (те, которые она сама не могла назвать удачным предположением, а она сама к себе в этом плане относилась серьезно и строго) случаи. Постепенно это становилось почти номальным для нее. - И еще... я знаю, что кто-нибудь в ближайший момент скажет... Иногда... Ну, мне самой кажется, будто бы это я подумала, но не от своего первого лица... а потом, через пару секунд это кто-нибудь говорит... вот так...
--
Ну, тогда ты можешь мене сказать... - начала Ирина, Юля поняла, что ее хотят проверить.
--
Мам, извини, но я не могу на вопросы отвечать... оно либо есть, либо нет... я не могу узнать по заказу...
--
Помнишь, мы всей семьей на business-trip в апреле хотели поехать... ну... как ты думаешь?
Внутри у Юльки все кричало "НЕТ!", но она не сказала...
--
Я не знаю, мам... я не могу отвечать на вопросы, не могу...
Ошибиться... как же она боялась ошибиться... сделать что-то неправильно, сказать, понять. Поэтому она не сказала, что на самом деле знала об этом, - потому что сама не была вовсе уверена, что знала. Это могло быть глупым предположением, которое оно по ошибке выдаст за предвидение. И это был не единственный раз. Тысячи, если не больше, раз она не обращала внимания на свои предвидения только потому, что боялась ошибиться. Обнаруживая после, сколько усилий она могла бы не прилагалать, послушайся она сразу того, что узнала. Нет...
Странно, но для этой девушки подобная боязнь распространялась не только на такую неопределенную область, как предсказания будущего, но и на воспоминания о чьих-то действиях, особенно если они были для нее неожиданными и очень, очень позитивными, облегчающими ей жизнь. Однажды, когда учитель истории освободила ее от зачета по причине и так хороших оценок, Юля несколько дней мучалась, не приснилось ли ей это и не надо ли ей на самом деле готовиться к зачету, особенно когда ничего не знающие одноклассники решили поддразнить отличницу, будто ей поставили двойку за прогулянный зачет. Она им не верила, потому что это был не первый и не последний случай подобного поведения, но вконец успокоилась только когда историчка лично подтвердила освобождение.
Разговор был исчерпан.
Теперь Юля почти проклинала себя, что не сказала ответ, в котором была настолько уверена, но, с другой стороны, эта беседа стала мучением для девушки, и она была рада, что она закончилась. Но мир, казалось, перевернулся с ног, если не на голову, то на бок - точно. Юлькин мир. Ее реальность. Она по-прежнему была уверена в своем предвидении, ни на секунду не усомнилась в ней. Полетело другое - ее отношение с матерью.
Только раз раньше Юля заговаривала об этом, серьезно заговаривала, ставя серьезные вопросы. Вернувшись с летних каникул, когда она на самом деле поверила в это свое качество, она пыталась узнать у мамы, что она думает по данному поводу, но им помешало, и они ни разу не возвращались к этому настолько серьезно. Кажется, один или два раза Юля пыталась упоминать что-то на эту тему, но серьезного обсужадения не следовало.
У Юльки был один друг, такой, которому она могла доверить все, то есть абсолютно все, даже то, в чем боялась ошибиться. Потому что перед ним ей не станет стыдно, если она поймет, что была неправа, он никому не разболтает ее самые сокровенные мысли, ее любительский само-психоанализ. Потому что обсуждать что-то с ним - это обсуждать с самой собой. Дневник, ее личный дневник. Это была всего лишь потрепанная тетрадь на 48 листов, но потрепанная только потому, что уже несколько лет сопровождала Юлию в разных странах. На самом деле хозяйка свой дневник берегла. Вот это было то, что она никогда никому на свете не отдала на прочтение.
Именно поэтому девушка обратилась к дневнику.
Пятница
Итак, мне никто не верит... Да, вера мамы для меня это все, так что если не верит она, то кто мне еще поверит? Наверное, я зря ей рассказала. Теперь она будет беспокоится, переживать и решит, что ее дочь сошла с ума. Просто между нами никогда не было секретов, поэтому я думала, что кому-кому, а ей я могу рассказать. Странно, как бы я теперь хотела вернуть все назад и не рассказать ей об этом! Я рассказывала ей о предвидениях только пару раз, и все, наверное, рассосалось бы, если не этот случай.
Я-то думала, что она меня поймет. Мне даже иногда казалось, что именно с ней связано мое предвидение - по наследству перешло или как. Наверное, было глупо так думать. Первый раз, когда я ей об этом говорила, мне казалось, что она относится к этому так же, как и я, то есть, как к факту, и согласна со мной.
И что теперь? Я уверена в своем предвидении так же, как и прежде, может, даже сильнее, но какой от этого толк, если мне все равно никто не поверит?