Аннотация: Рассказ о том, как в детской душе сталкиваются фантазия и реальность, а также о том, как ребенок воспринимает жизнь и смерть.
Елена Литвяк
Litv@rambler.ru
ВСЕ МАЛЬЧИШКИ ЛЮБЯТ ИГРАТЬ В СОЛДАТИКОВ
1.
Утро начиналось всегда одинаково - Митя, мама и папа пили на кухне чай. А Митя еще ел кашу. Папа быстро отхлебывал из чашки, нехотя отвечая на Митины вопросы. Папа был сотрудником одного издательства, где, как он говорил, делали интересные книжки. Иногда папа приносил их в портфеле, но что там интересного, Митя так и не понял - слова и слова, ни одной картинки. После чая папа сразу уезжал. Митя махал ему из окна, но папа никогда не смотрел вверх. Он очень торопился. Мама убирала посуду и медленно наматывала на Митю большой пушистый шарф. Все остальное он уже давным-давно надевал сам. Потом они долго шли по просыпающимся снежным улицам, крепко держась за руки. Однажды они гуляли вот так, рядом, и мама размахивала руками, показывая, какие огромные бывают страусы. Вдруг она упала и долго не могла встать. Хорошо, что они уже были в своем дворе. Хорошо, что их заметил дядя Саид, дворник. "Вай, вай, вай!"-тихо приговаривал он, помогая маме подняться. С тех пор Митя никогда не выпускал на улице мамину руку.
Вечером Митя с мамой по той же дороге возвращались из детского сада домой, и всегда покупали в булочной свежий хлеб и любимые Митины ириски. Окна на кухне медленно синели от сумерек, потом золотились электрическим сиянием лампы. Пахло жареной картошкой с грибами. И если бы не необходимость мыть руки - все было бы просто прекрасно. Пока мама возилась с ужином, приезжал папа. Митя по звуку мотора узнавал папин "форд" и выглядывал в окно. Прямо в прихожей папа вынимал из портфеля пакеты сока или апельсины и спрашивал: "Как дела?".
Вечер почему-то всегда был очень короткий, а день бесконечный - в саду Митя успевал поиграть, подраться, помириться, нарисовать красками танк и найти что-нибудь интересное на прогулке. Вот вчера, например, в песочнице, заваленной снегом, нашелся солдатик. Хороший такой солдатик - не пластиковый, а железный и раскрашенный. Белые ремни крест - накрест через плечо, ранец на спине, как у школьника, высокие сапоги и ружье почти в рост. А на голове какая-то странная каска, высокая, черная, с белым пером.
За ужином папа сказал, что такие солдатики были раньше, давным -давно. Он называется - оловянный. А каска вовсе не каска, а кивер.
-Ничего себе!- подумал Митя и крепко сжал солдатика в кулаке.
Еще папа сказал, что найти такого солдатика - большая удача и совершенно непонятно, откуда он взялся в детсадовской песочнице.
-Может, его кто-то из твоих друзей потерял? - папа посмотрел Мите прямо в глаза.
-Нет, пап, никто не терял. У наших ребят таких нет. Только трансформеры и человеки-пауки .
-Мы с братом тоже любили играть в солдатиков. И оружие себе сами делали, и солдатиков из картона. У меня их, наверное, штук сто было.
Митя зажмурился, пытаясь представить, как маленький папа с игрушечным автоматиком бежит вдоль забора и кричит дяде Мише: "Та - та - та! Ты убит! Ложись, Мишка, не жулить!" Ничего не выходило. Представлялась только папина спина за компьютером и широкий дядин Мишин затылок над водительским креслом новенькой белой "Хонды".
Мама давно собрала грязные тарелки, поставила на стол любимые Митины ириски в синей стеклянной вазочке и налила всем чаю. А папа все рассказывал и рассказывал, как они носились с братом по крышам гаражей и как баба Тома, папина мама, ругала их за порванные штаны. Вдруг папа остановился и посмотрел на часы над столом. "Мне нужно доделывать срочную работу, "-сказал он, и глаза у него сразу как-то погасли. Митя еще бы с удовольствием посидел на кухне, но папа вытащил из портфеля ноутбук и заперся в дальней комнате. Мама пустила теплую воду в раковину и включила телевизор. Там какие-то люди громко кричали и размахивали руками.
Митя вздохнул, сгреб фантики от ирисок в ладонь, кинул их в мусорное ведро и пошел к себе. Он привычно закрыл дверь детской и вывалил на пол коробку с игрушками. Пластиковые пираты, пупырчатые разноцветные блоки "ЛЕГО", кубики с буквами, китайские спецназовцы-американцы в камуфляже, парочка раскрашенных индейцев без луков - это была его армия и его крепости.
-Ура, наш командир! Гусары за тобой!
Всегда идем, всегда идем на смертный бой!
Митя распевал во все горло и скакал по комнате на ручке от старой швабры. Но скоро ему это надоело, и он построил солдатиков в две армии друг против друга.
-Дыщ! Дыщ! Та-та-та-та! Ты убит! И ты! И ты! - Митя ползал на коленках и кидал в солдатиков камушки. Жестяная баночка из-под леденцов была наполнена щебенкой, которую он подобрал на улице возле садика еще в конце осени. Камушков становилось все меньше, от метких ударов краска на фигурках облетела, и некоторые солдатики выглядели уже как самые настоящие раненые.
-Димка, зачем ты натащил в дом эту гадость? Выбрось сейчас же!- услышал Митя из кухни. Мама всегда сердилась на беспорядок.
-Это не гадость, мам, это боеприпасы! - крикнул Митя в ответ через дверь.
От долгого лежания заболел живот, пришлось встать. Митя скользнул взглядом по книжным полкам, которые громоздились по стене до самого потолка. Вчерашний солдатик стоял, привалившись спиной к пестрому потрепанному корешку сборника сказок. Вот бы его тоже достать! Но папа говорит - это редкая игрушка, ее надо беречь.
-Возьми, возьми меня! - вдруг услышал Митя.
Солдатик стоял навытяжку и подмигивал одним глазом. Показалось? Митя знал, что так бывает в сказках, они читали с мамой "Щелкунчика". Но все-таки там был сон, а тут... К тому же он совсем большой, осенью в школу, уже и буквы знает и шнурки сам завязывает. И папа ему давно объяснил, что в сказки верят только малыши. Но мальчик все - таки на всякий случай подмигнул в ответ, подставил стул и снял солдатика с полки. Через минуту стен детской не существовало. Кругом свистели пули и падали подстреленные солдаты.
-Дмитрий! Угомонись, уже поздно! Пора спать! - мамин голос у двери детской вернул Митю к реальности.
Уже спать? Только начал играть и уже спать?
-Мамочка, ну, пожалуйста, еще пять минут!
По опыту Митя знал, что так можно выиграть еще несколько драгоценных мгновений. Он пустил гладкий серый камушек в гущу солдат и тот царапнул оловянного солдатика по щеке.
-Эй, это ты что ли стонешь? - шепнул мальчик, наклоняясь над солдатиком. - Прости, я нечаянно!
-Митя! Сколько можно повторять - марш в ванную и спать!
Солдатик смотрел широко открытыми глазами, крепко сжимая свое длинное неудобное ружье. Митя побросал поверженных врагов в ящик с игрушками и аккуратно завернул солдатика в помятый, но чистый носовой платок с желтым утенком.
-Как на носилках...-подумал он.
-Лейтенант Кузнецов! Приказываю отвести бойцов на отдых! - Папа оторвался от компьютера и тоже заглянул в детскую.
-Есть, - вздохнул Митя и нехотя поднялся с ковра, сунув в карман платок с утенком.
С мамой еще можно было поспорить, а с папой бесполезно.
-Пап, а вдруг все-таки игрушки живые? - спросил Митя по дороге в ванную.
-С чего это? А почему ты спрашиваешь?
-Так, ничего, я просто подумал...
Митя еще хотел спросить про солдатика, может ли он стонать от боли, но передумал, закрыл дверь и включил воду.
2.
В раздевалке было тесно и шумно. Пахло мокрыми варежками и рейтузами, брошенными, как попало. Подготовительная группа вернулась с прогулки. Воспитательница Наталья Сергеевна накрывала с дежурными к обеду. Девочки поправляли перед зеркалом измятые толстыми шапками бантики и шли помогать. Мальчишки с пунцовыми щеками кидались друг в друга льдинками, приросшими к варежкам, и никуда не торопились. Митя оттолкнул братьев Алёхиных, сцепившихся во внезапной драке возле его одежного шкафчика, и подсел к Петьке, который пыхтел от натуги, завязывая шнурки. Петька Сорокин был его лучший друг.
-Слышь, Петька, а может такое быть, чтоб игрушечные солдатики разговаривали? - шепнул Митя в самое ухо.
-Ты что - дурак? Или маленький? Игрушки не разговаривают!- громко сказал Петька и засмеялся.
-Я сам слышал! Он сказал: "Возьми меня в игру!" И еще он плакал, когда я ему нечаянно в лицо камушком ...
-Ой, не могу! - Петька схватился за живот, будто он у него внезапно заболел. - Парень уже почти первоклассник, а все верит в малышовые глупости! Солдатик плакал? Это девчонки плачут!
Митя ожидал чего угодно, только не этого. Это была тайна, о которой он не решился говорить даже с папой. И вот... По спине побежали холодные мурашки. Слева, там, где сердце, сильно болело. Мама говорила, что в сердце живет душа. Может, это она так болит?
Митя почувствовал в горле слезы, но решил, что не заплачет ни за что. Братья Алёхины перестали драться и подошли к ним.
-Сам ты дурак, Петька! Я слышал, как он стонал, когда я попал в него камнем! А вы чего стоите? А ну, валите отсюда!
Митя и сам поразился неожиданной грубости, нахлынувшей на него. Но боль от Петькиных слов была такой сильной, что все остальное не имело сейчас никакого значения. Что же это за друг, если не верит?
В тот день Митя не разговаривал с Петькой ни за обедом, ни в спальне во время "тихого часа". А вечером на прогулке они подрались. Митя свирепо молотил кулаками по синей Петькиной куртке и опомнился только тогда, когда стало мокро и холодно. Петька толкнул его в лужу подтаявшего у веранды снега. Зеленая вязаная шапка и варежки намокли, пальцы ломило от ледяной воды.
-Сейчас Натальсергеевна прибежит, дома влетит, - соображал Митя, отряхиваясь.
Рядом стоял красный, лохматый Петька в расстегнутой куртке, сопел и молчал. Одной пуговицы на его куртке не было.
-Что тут происходит? - Это Наталья Сергеевна подошла.
-Я в лужу упал. Вот...-сконфуженно пробормотал Митя.- А Петька меня вытащил.
-Ну, молодцы, молодцы, ребятки, бегом в группу, греться, переодеваться.
Мальчики побежали к детсадовскому крылечку.
-Ты молодец, Митяй, не выдал, спасибо. Прости меня, ладно?
-Он стонал, Петька, я слышал! Он живой!
Митя сидел на банкетке в одних трусах. Куртка, штаны, свитер, толстовка и серые колготки свисали с батареи. Мальчик достал из мокрого кармана скомканный носовой платок с желтым утенком и развернул.
-Тяжеленький,- восхищенно протянул Петька, покачивая солдатика на ладошке. Он тоже побросал на батарею свою мокрую одежку и разгуливал по раздевалке в клетчатой рубашке и сандалиях на босу ногу. - Дашь поиграть?
Обида никак не уходила. Как же так? Лучший друг называется... Мите вдруг стало жалко себя, захотелось стать совсем маленьким, чтобы мама взяла на руки и ходила с ним по комнате, нашептывая в ушко. К тому же болело горло. Наверное, слишком долго они с Петькой провозились на мокром снегу. Митя чихнул, чувствуя, как тяжелеет голова и хочется спать. Он вздохнул и молча забрал солдатика.
-Ну ты, жила! Жадина-говядина! Нюня! Девчонка!
Петька перебежал из раздевалки в комнату и оттуда изощрялся в самых обидных прозвищах. Но Мите совершенно не хотелось догнать его и отлупить. Он чувствовал, что прежний, ясный мир их с Петькой дружбы треснул как старое зеркало. В другое время он бы, наверное и простил -сколько раз они ссорились! - но сейчас никак не мог. Он крепко сжал солдатика в кулаке и отвернулся к окну.
3.
К ночи у Мити поднялась температура. Мама искала что-то в аптечном шкафчике на кухне, папа звонил в детскую "скорую". Тридцать девять и пять - это не шутки. Через несколько минут доктор мыл в ванной руки и успокаивал маму.
-Да Вы не волнуйтесь так, мамочка. Он ведь не первый раз у Вас болеет. Скорее всего, подхватил в садике вирусок. Вы же знаете, как это там бывает.
Доктор трогал лоб и разглядывал язык, освещая горло маленьким карманным фонариком. Мама торопливо говорила о Митиной впечатлительности и ранимости. Потом взрослые вышли из комнаты. Их голоса с трудом можно было разобрать за закрытой дверью. А тут еще какая-то теплая волна накатила и сбила Митю, придавив к подушке.
-Недельки две...- это было последнее, что он успел услышать. Волна накрыла его с головой, красная, липкая и горячая. Когда Митя открыл глаза, над головой синело небо, где-то не очень далеко колыхались верхушки деревьев и слышался рокот барабанов. Он сел, оглядываясь и ничего не понимая. На опушке леса трепетали знамена с орлами и белыми крестами. Полки в зеленых и синих мундирах ровными квадратами стояли друг против друга, ожидая сигнала к бою. И он, маленький семилетний Митя, был среди солдат в зеленых мундирах, одетый, как они. Кивер был явно великоват и все время наползал на глаза. Где-то впереди запела труба. Митя вздрогнул от неожиданности.
-Не бойсь, наша возьмет! - услышал он знакомый голос.
Рядом стоял его любимый оловянный солдатик. Живой! Он оказался рослым усатым парнем, немножко рыжим. Штык на конце его ружья сиял от солнца.
Солдаты по команде медленно двинулись, выставив вперед ружья. Митя пошел за ними. Все кричали "ура" и он кричал. Но горло сильно болело, он стал задыхаться и отставать. Вдруг солдатик споткнулся и упал лицом в землю.
-Ты чего? - мальчик от неожиданности затормозил и наклонился над ним. - Вставай, идем!
Митя тормошил его за плечо, но солдатик не шевелился. Рядом валялось его ружье. Оно было большое, длинное, совсем не под Митин рост. Но мальчик обнял его двумя руками и так, в обнимку, побежал догонять солдат. За кустами мелькнули синие вражеские мундиры. Раздался выстрел. Мите на минуту показалось очень знакомым лицо того, кто стрелял. Это было веснушчатое Петькино лицо. Митя не успел удивиться, только почувствовал боль в груди и упал. Голова гудела, в ушах стучал барабан. Митя приподнял ружье и выстрелил в Петьку.
Когда Митя снова открыл глаза - неба и поля уже не было, только мокрая от пота подушка. Но в груди, там, где сердце, болело так же.
4.
Хлопнула дверь. Это пришел папа с лимонами. Было слышно, как он стряхивает у порога мокрую от снега куртку и шуршит магазинным пакетом.
-Это ты заморочила ему голову сказками! - папа говорил очень тихо, чтобы не разбудить Митю. - Из него должен вырасти настоящий мужик, современный, практичный, целеустремленный. Вот пойдет осенью в школу - запишу его на борьбу. Или на бокс. Он должен уметь драться по-настоящему. А твои "Щелкунчики" и оловянные солдатики превращают его в размазню и идеалиста.
-Между прочим, солдатика нашел он сам, - тоже очень тихо возражала мама. - А "Щелкунчик"-это шедевр детской литературы, его обязательно надо прочесть каждому ребенку, если хочешь знать. В конце концов...
Что в конце концов Митя не услышал - мама унесла шуршащий пакет с лимонами на кухню готовить ему горячее питье. Папина голова просунулась в дверь детской.
-Как дела? Не спишь? Ты спи, спи, доктор сказал, так быстрее поправишься. Петька твой тоже заболел. Ну, наделали вы дел, парни...
Папа старался говорить весело, но было видно, что он немножко боится -все-таки температура держится уже много дней, Митя часто проваливается в забытье, из которого его возвращают только лекарства и чай с лимоном.
Петька заболел? Вот это да! Значит, он теперь тоже лежит с температурой в кровати, и тетя Люся с дядей Сережей поят его по очереди с ложечки? "А я ему солдатика пожалел... Он же просил прощения... Но я тогда никак не мог, тоже мне друг... А сейчас?" Кажется, Митя впервые почувствовал, как это трудно - взять и простить. Раньше, когда они с Петькой ссорились из-за какой-нибудь ерунды, то мирились очень быстро. Скучно было играть в одиночку. А сейчас между ними словно лежала черная холодная пропасть, которую надо было как-то перейти, кто-то должен быть первым.
"А вдруг он умрет? Или я? И мы не успеем помириться?" -неожиданно подумал Митя. Мысли о смерти последнее время все чаще и чаще приходили ему в голову. В начале зимы он увидел у подъезда автобус с занавешенными окнами. Хмурые мужики молча топтались рядом и кидали окурки в снег.
-Что это, пап? - спросил тогда Митя.
-Баба Настя умерла, сынок.
-Как это - умерла?
-Ну... её теперь нет.
-Совсем нет? А я тоже умру, и меня совсем не будет?
-Что за вопрос? Ты будешь жить сто лет. Не забивай голову глупостями.- И папа быстро провел его мимо.
Так Митя неожиданно выяснил, что взрослые боятся смерти. И он тоже стал её бояться. Он просыпался среди ночи. Сквозь занавески с корабликами светил уличный фонарь. Митя боялся умереть во сне и долго лежал с открытыми глазами и плакал, пока снова не засыпал.
-Как это - я умру? А фонарь - останется? А мама с папой?
Но было смутное чувство, что папа чего-то не договаривает. Митя никак не мог согласиться, что однажды он исчезнет навсегда. Он решил спросить маму, будто случайно, мимоходом, а то вдруг она тоже испугается. Мама сказала, что смерть-это вовсе не конец человека. Это вроде двери, которая открывается в другой, новый мир. Или вроде лестницы на небо. Потом мама долго объясняла ему про Пасху и воскресение мертвых. Но это еще больше запутало Митю - он помнил, что на Пасху они с мамой красили яйца и носили в церковь. Причем тут баба Настя? А тут еще папа как-то странно посмотрел на маму и сказал, что воскресенье - это просто день недели, выходной. Мама грустно улыбнулась, погладила Митю по голове и тихо сказала:
-Человек - слишком сложное и красивое существо, чтобы взять и просто так исчезнуть навсегда.
Дни шли друг за другом, но Митя не унимался. Он хотел получить ответ, чтобы не плакать больше каждую ночь.
-Разве можно по лестнице - на небо? - спросил он как-то у мамы перед сном.
-Можно. Это не то небо, где облака и самолеты, а другое, Божье. Добрые люди поселяются там навсегда. А злые там не удержатся, упадут. Ну, спи, сынок.
Мама поцеловала его и погасила свет. А Митя долго еще думал об этом необыкновенном небе, пытался его представить. И смерть почему-то больше не казалась ему ужасной.
Теперь Митя вспомнил этот тогдашний разговор и сел на кровати. "А вдруг мы не успеем помириться до смерти? И не сможем взойти на небо?"
Он выскочил в пижаме в коридор, где на стене висел телефон.
Он слышал, как на том конце провода хлопают дядиСнережины шлепанцы. Ну что же так долго?!
-Алё!- наконец Петька взял трубку.
-Петь, ты прости меня, да? Мир на сто лет!
Они всегда говорили так, когда ссорились и мирились. Это казалось им более значительным, чем привычное детсадовское:
Мирись, мирись, мирись,
И больше не дерись...
Все-таки они были уже почти первоклассники.
-Ладно, мир,- прохрипел на том конце Петька, у которого тоже болело горло.- Мир на сто лет.
Митя с облегчением вздохнул.
-Мир на сто лет, - радостно повторил он. - Поправляйся скорей, приходи ко мне, поиграем. Ну, пока.
Он нажал кнопку телефона и пошел в детскую. На другой день температура упала до тридцати восьми, и мама перестала давать жаропонижающее. В понедельник градусник показывал 37, 6. А дальше Митя справился сам. Гулять еще, конечно, было нельзя, но в постели лежать уже было незачем. Через несколько дней Петька тоже поправился, и мама разрешила ему прийти в гости. Мальчики вытряхнули на ковер солдатиков и достали леденцовую баночку, наполненную щебенкой. Митя снял с полки оловянного солдатика и тоже поставил его на ковер.
-Не бойся, я буду аккуратно играть,- тихо сказал мальчик.
-А я и не боюсь! - вдруг ответил солдатик.
Петька открыл рот.
5.
За время болезни Митя вытянулся и похудел. Наталья Сергеевна сказала, что они с Петькой теперь выглядят как настоящее школьники. В апреле их водили на собеседование в соседнюю 109 школу. Потом Митя вместе с мамой и папой покупали портфель, пенал и тетрадки. Все эти вещи пахли какой-то совершено новой, неизвестной, школьной жизнью.