Место действия представляет собой зал с толстыми колоннами. Посередине трон или на худой конец массивный деревянный стул с высокой спинкой. На нем восседает Дмитрий Евлампиевич, в тоге, держа в руке лиру, и на голове имея лавровый венок. Лицом выражает спокойную мудрость.
За окнами, напоминающими бойницы, сверкает молния, несколько раз звонко бьет гром. На сцену вползает, в мокром хитоне, Можжечков. Он делает полукруг, непрерывно всхлипывая, наконец останавливается перед Жужелом, склонив голову.
Можжечков: Прости меня, духовный мой отец! Я с прозой согрешил и вот плоды паденья! (быстро достает из складок одежды бумагу, свернутую трубкой, и подает ея Дмитрию Евлампиевичу).
Жужел, хмурясь: Встань, пиит!
Можжечков: Я даже глаз поднять не смею!
Жужел: Мне трудно вскакивать и через миг опять садиться. Не всякой старости присуща резвость лани молодой. Давай мне рукопись скорее. Что это, в каком ты жанре запятнался?
Можжечков (встает и вручает бумагу): Психологический роман...
Жужел (развертывая и перебирая в руках несколько листов): А что так мало?
Можжечков: Это лишь начало! Я всё произведенье не осмелился принесть!
Жужел (потрясая рукописью): И сделал правильно! В сим храме для позорной прозы ненависти нет, как нет и одобренья. Согласен твой позор забыть - позволь страницы эти для закрывания варенья банок приспособить! Крыжовник у меня в саду уже поспел.
Можжечков: Вот здесь "созрел" я был поставил...
Жужел: Не похвально, когда младенец поучает деда!
Встает с трона, обходит вокруг Можжечкова, сверля его взглядом.
Можжечков (падая на колени): Каюсь! Я весь крыжовник съел, когда в таинственной ночной прохладе ожидал свиданья с вашей дочерью Алёной! Она спускалась на веревке, сотканной из простыней...
Жужел: Так знай и ты, о вор крыжовника, лакей проклятой прозы! То я спускался, в парике и поролона под одежду наложив!