Аннотация: Интерпретация цитированного Юнгом индейского предания об изобретении лука, мифов о культурных героях и создании ландшафта. Создание подходящего символа стирает историю развития данного психического содержания.
Символ для экономии памяти и мышления
Как забываются изобретения
Изобретенное новшество в мифе переосмысляется так, как если бы оно было результатом мифического первотворения. Новая вещь в мифе становится по способу создания неотличима от тех при родных объектов, которые когда-то создал демиург. Например, происхождение железных предметов в керекской сказке выглядит так:
Побежденный Кэле (злой дух) упал в море. Куски его тела были вынесены на берег, превратились в котлы, крюки, ружья и прочие железные предметы. Люди забрали их и стали использовать.
Этот сюжет очень похож на историю о падении ведьмы с небес, когда она догоняла главных героев.
Ведьма-людоедка упала с неба, разбилась, а ее тело превратилось в элементы ландшафта, полезные ископаемые или сельскохозяйственные растения.
Зло обессилено, расчленено и превратилось в полезный ресурс. Можно больше не помнить о темном происхождении нового. Это верно для содержаний психики - и для магического мышления так возникают важные предметы материальной культуры и в реальности.
О приручении животных
Сказки о приручении животных или об освоении новых охотничьих технологий стоят несколько особняком, поскольку промысловое и даже домашнее животное осознается как своего рода человек, но с другим разумом. Такие сказки повествуют о браке героя или его сестры с промысловым животным либо о договоре с тем, кто станет самой важной в магическом (не в хозяйственном) плане добычей. См. сказки о медвежьем празднике (Дальний Восток) и о договоре рыбака с акулами (Океания).
Тотем в некоторых сельскохозяйственных культурах представляет собою такую совокупность: важное в хозяйстве дерево. важное промысловое животное и рыба. Это отражение примитивного комплексного хозяйства. Поскольку тотемная форма интегрирующего символа еще цела, это значит, что новые содержания хорошо вписываются в старые структуры мышления.
Любознательность
Казалось бы, психика первобытного человека консервативна, нелюбопытна и боится нового. Так ли это? К. Леви-Строс и Р. Даймонд пишут, что папуасы очень любопытны. Найдя новую, совершенно неизвестную вещь (напри мер, карандаш или незнакомое растение) они тут же начинают экспериментировать и находят этому предмету области применения. Однако в сказках новое или подарено божествами. или он получился после трансформации чего-то опасного. Вероятно, ужас или тайна, пустота в бессознательном компенсируют сознательное любопытство. Кроме того, активно ищут ситуации, когда может быть применен новый предмет, но не сами эти предметы. Творчество и изобретение встречаются довольно редко.
Ранние пласты фольклора, от тех эпох, чей способ хозяйствования и вещи нами забыты, смываются более поздними без остатка. И поэтому неслучайно, что такие сказки и легенды повествуют о реалиях мезо-, неолита, бронзового и железного века: о металлах, сельскохозяйственных растениях и животных, о новых типах оружия. Видимо, сказки о камне нами уже прочно забыты.
Не остается мифов о том, как было изобретено новое. К. Г. Юнг приводит как пример миф о появлении лука:
Некто увидел божественных супругов, появившихся из-под земли. Жена обняла мужа за шею, и он склонился к ней. После этого человек сделал лук и согнувшую его тетиву.
К. Г. Юнг считает, что видение натолкнуло индейца на идею лука. А что, если это только половина правды, если видение божественных супругов возникло после изготовления лука? Тогда можно предположить, что образы мужа и жены нужен для того, чтобы вспомнить свойства лука. Символ супругов - это очень экономичное осмысление этого оружия, его гибкости и того, что лук есть система из двух бессмысленных друг без друга частей. Пробы и ошибки при изготовлении лука, все промежуточные этапы его создания в историческом времени можно забыть - для того, что бы вспомнить только необходимый образ, дающий представление о необходимых для стрельбы из лука напряжениях его частей. Символ сохраняет в неприкосновенности именно это, важное - прочность тетивы, жесткость и способность лука гнуться. Кроме того, он указывает, что для такого изобретения необходимо озарение - новое появляется как бы из ничего.
Может быть, значимо и представление о том, что созданное человеческими руками несовершенно и склонно ломаться. Пока есть вещь, она конечна. Но если вещи соответствует мифический образ, то в памяти она существует до тех пор, пока не будут созданы другие вещи, например, ружья вместо луков. Для ребенка на вопрос: "Кто построил эту железную дорогу?" вполне нормально услышать: "Барон Клейнмихель, душенька" - можно представить этого барона как всемогущее божество, которое своими руками сделало настоящую железную дорогу. Это требует меньше воображения, чем представление о тысячах мужиков с лопатами и тачками, да ребенку и дела нет до страданий и смертей всей этой массы. Да и знание о настоящем строительстве железной дороги будит совесть, а это тягостно.
Кстати о мифемах
Мифемы, использованные в таких сказках, вовсе не обязательно по содержанию связаны с изобретенной вещью. Злой дух и железная вещь друг на друга не похожи. Почему так? В истории о железных вещах скрыта информация об их зловещем происхождении: они завезены казаками, о которых на Чукотке до сих пор рассказывают ужасные легенды - это жестокие духи мертвых, приплывшие по воде. Может быть, возникновение полезных ископаемых или культурных растений из трупа важного материнского персонажа свидетельствует о страхе. который связан с обработкой почвы; либо с распадом старых отношений с природой.
Знание
Новое знание в таких сказках трактуется как:
--
Результат озарения.
--
Кража у высших существ.
--
Дар богов.
--
Подражание божествам или обучение у них.
Если верить сказкам и мифам, то ничего нового благодаря человеческому разуму не возникает. Достижение культуры не создается, оно предсуществует. Видимо, само творческое мышление в человеческой истории очень долго не может быть подвергнуто рефлексии. облечение изобретения в символ делает творческое мышление еще более непонятным, непознаваемым в рамках традиционной культуры.
Время предков
Это похоже на средневековые картины, в которых библейские персонажи написаны в современных авторам городах, в современных одеждах - это значит, что священные события происходят и сейчас, они стали вечными. В традиционных сообществах время циклично.
Время предков протекает сейчас - в годовом цикле праздников. Для того, чтобы выжить в природе, нужно было создать циклическое время. Поэтому все начала уходят в мифическое время, в деяния первопредков. Все культурные достижения и инновации уходят туда же, включаются в этот вечный цикл. Символическая форма, в которой выступает важное изобретение, ведет к унификации культурного достижения - его так легче воспринять и воспроизвести. Это нужно для того, чтобы разум оставался в рамках своей культуры и не разрушал ее изнутри.
Движение мысли быстро забывается или остается скрытым в интуитивном акте, и по наивности ему не придают значения. Эта лакуна потом не осознается. и поэтому творческий акт до сих пор кажется величайшей тайной.
Современная механистичность символа
Сейчас не техника приравнивается к культурным и психическим объектам. а психическое - к машине, к технологии. поэтому и возникают такие механистические образы Анимы, как кукла Олимпия, образец всех совершенств (Э. - Т. - А. Гофман, "Песочный человек")или процесса интеграции психики в виде флейты, сделанной из кошачьих душ, и улавливающей другие души (Х. Мураками. "Кафка на пляже").В результате символ лишается и чувств, и смысла, но созхраняет свою способность интегрировать, свои главные функции (статья Х. Каваи о творчестве Мураками с сайта "Юнгланд"). Кукла Олимпия обольстительна для Натанаэля, а флейта действительно улавливает все новые души и встраивает их в себя.
Мышление и в этом случае экономят. Такова, например, дискуссию о майя в группе Вконтакте "Ученые против лженауки": участники интерпретируют изображения календаря майя. вместо того, чтобы анализировать элементы изображения и воссоздавать смысл целостного изображения, они сразу же приводят аналогии - им приходят на ум современные механизмы и оружие.
Нарния
Мир этой сказки создавался, на наш взгляд, легко и просто - Лев Аслан пел, и все по порядку возникало. Мир этот создан единожды и не развивается; поэтому без лояльности Аслану существовать не может. Появление иного божества, поначалу ложного, ведет к уничтожению Нарнии.
Ассоциации с идеями Ж. Пиаже
Пиаже пишет, что дологическое (аутистическое) мышление протекает легко, само по себе, не управляется. логическое мышление трудоемко и требует сосредоточенности, нить мысли легко теряется. Бессознательное мышление то ли выносит наверх ценные архетипические содержания, то ли просто заполняет лакуны и не заботится при этом об истинности посылок и выводов. То, что еще не стало навыком мышления, алгоритмом, еще не вытесняется и легко может быть забыто - или утрачено навсегда. Кстати, в трудах самого Юнга идеи выглядят очень целостными, лакун и недомолвок на первый взгляд не заметно.
Обманчивость символа
В результате такого мышления вовсе не обязательно устанавливается истина - нет, порождается история, удобная для запоминания, имеющая эмоциональную значимость и позволяющая отчасти прогнозировать дальнейший путь познания.
Символ может быть столь грандиозен, что возникает опасность для Я быть поглощенным. См. С. Калугин, "Дорога Ворона" - про то, как, глядя в кристалл, герой утрачивает и себя, и чувство времени (похоже, время линейное - это наиболее слабое место символа - он или вне времени, или представляет собою цикл). И историю Красного Короля, прикованного к Темной Башне. от которой он зависит и которую ненавидит.
Поскольку символ может быть познанным, в отличие от множества архаических аффектов, может возникнуть соблазн чрезмерной символизации, эстетической игры образами. Так возникает иллюзияполного контролянад архетипическим содержанием, как если бы его можно было просто иметь, не вступая с ним в диалог. Такую ошибку делает Саруман, когда претендует на власть. равную власти Саурона. Примечательно то, что он еще не овладел при этом Кольцом Всевластия.
Символ не имеет отношения к нашему линейному времени. Пока он существует, кажется вечным. Эта кажущаяся вечность (хотя еще в сказках короли болеют и стареют) создает иллюзию цельности, неизменности и даже бессмертия Я или индивидуальной психики в целом.
Смерть символа
В сказках очень важно вылечить больного короля, не дать ему умереть. Это значит, что символ должен обновляться, но не разрушаться - точно так же. как в представлении Д. Винникотта объект должен выдержать агрессивные нападки ребенка и не разрушиться, иначе инфантильная психика потеряет связность.
Если символ устарел и не заменен, не трансформирован, то вместе с ним отчуждается и переходное пространство между Я и миром, область игры, воображения и творчества. Теряется способность к символизации, пусть временно. Чувствуется опустошение, жизнь кажется бесплодной и замкнутой, как капсула. Возникает страх уничтожения психики и его следствие, сильный страх смерти.
Может произойти и так, что символ не исчезнет. но будет отчужден от Я. станет восприниматься как самостоятельный объект, уже не имеющий отношения к Я. Тогда его могущество останется неповрежденным, и он будет вызывать страх, угрожая поглощением незащищенному Я.
Поскольку объект никогда не бывает абсолютно надежен, можно предпочесть его отсутствие. Тогда он будет заведомо плохим, и Я может праздновать иллюзорную победу, так легко изгнав его.
Символ не бывает всеобъемлющим. Поэтому он ненадежен, от него отказываются. Пустота кажется более надежной. Ее не обязательно понимать и осознавать, а разрушение, способность превратить нечто в ничто - это якобы максимально возможная власть. Так что можно зависеть и от самого процесса разрушения. Пустота в буддийском понимании - не небытие, а невозможность любой вещи и ли существа быть вне связей с другими. Это случай, обратный шизоидным представлениям о пустоте как о ничто.
В фило- и онтогенезе психики
Если в историческом времени забывается, как создаются изобретения, а также культуры, что предшествовали данной, то что происходит в становлении индивидуальной психики, что делает символ? Вероятно, с его помощью забываются более примитивные психические состояния: абсолютно хороший и плохой объекты М. Клейн, эдипова триада - от них остаются только следы, сказочные или символические.