Глава 13. Добродетель - сама по себе наказание. (Закон Деннистона. Законы Мерфи) - 2.
Келли немного посидела на кровати, вспоминая, чем же закончился ее визит в сон к Джеффри Конраду. Ничего вразумительного не вспоминалось. Она взяла бабулину инструкцию, перелистнула ее наугад и сразу наткнулась на нужный пункт: "... п.1.1.3.4.3 Помните, что все запланированные мероприятия вы должны провести в первые 20-30 минут пребывания в сне нужного вам человека. По истечении этого времени вы автоматически переходите в фазу глубокого сна, в которой полностью теряете возможность хоть как-то влиять на события, ибо погружаетесь в крепкий здоровый сон".
- Вот оно что... А я-то думала... А оно-то оказалось... Ладно, пойду Иден поищу. Что там Мейсон сказал, "уходя, гасите свет" - Келли щелкнула выключателем и выскочила из комнаты.
Мери, мужественно справившись с беспорядком устроенным долгоносиками, наконец-то вспомнила, что изначально она направлялась к Мейсону, подарить ему носки. Она растерянно оглянулась вокруг, ища глазами подарок. В комнате царил идеальный порядок, найти в котором что-либо было решительно невозможно.
- Прибралась, так прибралась, - с гордостью пробормотала медсестра, - даже тапочку свою и то не вижу. Ну да ладно, Роза потом найдет. Носки только жалко. Может я их по дороге обронила? - вдруг посетила ее разумная мысль и Мери отправилась ее проверять.
Однако пройдя заново путь от своей комнаты до комнаты Мейсона, носков, к своему большому разочарованию она не обнаружила, зато обнаружила предводителя долгоносиков дрыхнущего на том самом месте, где его оставил Мейсон.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, долгоносик проснулся, потянулся, зевнул, сел на задние лапки и привычным жестом достал табличку "Отдамся в добрые руки".
Мери присела перед ним на корточки и почесала за ушком, зверь прибалдел, весь его внешний вид говорил - "Мери, я ваш навеки".
- Слушай, - сказала Мери, - я похоже знаю одни добрые руки, которые не смогут от тебя отказаться... Ну, при условии, что я их об этом попрошу... Хочешь? - долгоносик радостно покивал хоботом. - Вот и отлично!
Мери встала и постучала в дверь комнаты Мейсона. Тишина. Она постучала еще раз. Нет ответа. Мери приоткрыла дверь и заглянула:
- Мейсон, ты тут? Нет, похоже, он не тут. Ну, заходи, - кивнула она долгоносику, - подождем его вместе.
Долгоносик не заставил себя просить дважды и быстро прошмыгнул под кровать. Шумно повозился там, устраиваясь на ночлег, пару раз чихнул и затих.
Мери присела на краешек кровати и погрузилась в приятные воспоминания о том недолгом, но счастливом времени, когда эта кровать была ее... ну, почти ее... их... их с Мейсоном. Мери не заметила, как прилегла и задремала. Из-под кровати вылез долгоносик и заботливо укрыл девушку пледом.
- Если вечером мужчина бреется, значит ночью он на что-нибудь надеется, - напевал Мейсон, ловко орудуя опасной бритвой, однако, как не старался, пару раз все-таки порезался.
- Что ж, - вздохнул он, заклеивая пластырем последний порез, - шрамы украшают мужчину.
Постриженный и побритый Мейсон вышел из ванной и, как обычно, не глядя, рухнул в свою кровать. После того, как история с Джиной стала известна Мери, и Джина потеряла право входить к нему без стука, Мейсон уже не опасался застать в постели эту незваную гостью. Да собственно он никого не опасался в ней застать.
Уже погружаясь в сон Мейсон вдруг почувствовал, как на него легла чья-то рука, затем другая.
"Ох, уж эта Келли, ничего с первого раза не понимает, - подумал Мейсон сквозь сон, - сказал же: иди к себе..."
На Мейсона легла чья-то нога, затем другая. Причем вторая нога ухитрилась при этом пребольно лягнуть Мейсона по лодыжке.
- Ой! Келли, во-первых, мы не в гостях у дяди Гранта в его трёхкомнатной квартире, где нас в детстве укладывали спать всех пятерых поперек одного дивана. А во-вторых, мы уже не дети, что бы... Келли, ты меня слышишь? ... Да ты ж меня не... - голос Мейсона замер, - Да ты ж не Келли! - закончил он уже шепотом. - А кто тогда? - спросил он уже у себя.
- Так, Кэпвелл, будем рассуждать логически. Это не мужчина. С мужчиной бы я в одну постель не полез, что бы там Круз себе не воображал. Значит это женщина! Уже легче. Если это не Келли, а это не Келли, то значит это и не Иден. Иден бы пнула не по лодыжке. Бери выше... Джина! Не, Джина, конечно маленько не в себе, но не дура, понимает, что после того, что она мне сделала, я ж могу и приубить. Значит не она. А если это Роза? ... (волосы на Мейсоне зашевелились) Или София? ... (волосы встали дыбом) Не-е, им в моей постели делать нечего, - Мейсон быстренько отмел эту мысль. - Так, а кто ж у нас остается? А остается у нас... Мери! - Мейсон выпучил в темноту глаза, пытаясь разглядеть женщину, решившую разделить с ним кровать. - Не-е, быть не может. Не может быть, что бы она. - Мейсон не верил сам себе, - Два раза в одну воронку снаряд не падает. С чего бы ей тут опять оказаться? Или падает? - Мейсон протянул руку, пытаясь теперь на ощупь определить, кого же к нему занесло. - Да! Точно Мери! Вот она, а вот жемчужина, которую мы нашли в устрице, и которую... Ой!
Девушка во сне что-то пробормотала, схватила Мейсона за руку и притянула эту руку к себе. Владелец руки вынужден был притянуться вместе с ней.
- Точно Мери! - даже в темноте было видно, как у Мейсона рот растянулся в улыбке до ушей и глаза засветились от счастья. - И духи ее, и ... Ох, и убьет же она меня, когда проснется, - счастливо пробормотал мужчина, аккуратно устраиваясь рядышком со спящей красавицей и осторожно, что бы не потревожить, обнимая ее. - Как пить дать убьет! А я-то, дурак, сниться ей собрался! А тут такое чудо - сон наяву. Теперь, главное не уснуть! Эх, да разве ж с ней уснешь! - Мейсон зарылся лицом в волосы любимой и снова счастливо вздохнул. - А еще, главное, не разбудить! Потому что если разбудить, она ведь не только убьет, она ведь еще и убежит! Нет, нельзя будить!
Мери проснулась от тихого бормотания.
"Ой! - подумала она, забыв как дышать, - где это я? Ой! - как дышать она вспомнила, равно как и то, где она находится, но легче ей от этого не стало, - С кем это я? А это еще что?... - она почувствовала, что сжимает руками, и довольно крепко, чью-то руку, - ... то есть кто? - Рука была удивительно знакомая, поразительно знакомая была рука, родная и любимая, - Та-а-ак, - протянула про себя Мери, - если я правильно поняла, а я поняла правильно, и это рука Мейсона, то значит и сам Мейсон где-то неподалеку! Как-то даже... совсем неподалеку, я бы сказала... откровенно неподалеку... Ну, вот, а говорят, что два раза на одни и те же грабли не упадешь... Упала... Лежу... Что же делать-то, Мери? - спросила девушка саму себя, - Если я сейчас "проснусь", то придется убежать. А если "не проснусь"?... Мери, - жалобно обратилась она снова сама к себе, - а давай не будем "просыпаться", давай посмотрим, что дальше будет... пожалуйста... - отказать самой себе она не смогла.
Поэтому оба, и Мейсон и Мери, посильнее прижались друг к другу и продолжили "спать".
- Мейсон, - дверь в комнату распахнулась, явно от удара ногой, - Внучок, я ж забыла вам самое главное сказать!
На пороге появилась запыхавшаяся бабуля Кэпвелл в сбившейся набекрень шляпке. Увидев "спящих" она притормозила и с умилением прижала руки к груди:
- Ой, спят, голубки. Даже будить жалко. А что делать? Времени-то в обрез. Мейсон! - прошептала бабуля громким шепотом, - Мейсон, проснись.
- Мейсон, слышь, - продолжала шептать бабуля, - я ж забыла сообщить вам одну важную вещь.
Мейсон тяжело вздохнул и открыл правый глаз. Глаз этот горел яростным желанием выставить неуёмную бабулю прочь. Бабуля ласково улыбнулась внуку, демонстрируя отличную работу придворного стоматолога, к которому даже королева попадает по блату, и помахала рукой:
- Гутен морген, внучок!
- Чего тебе, ба? - одними губами спросил Мейсон.
- Забыла... - виновато улыбнулась бабка и почесала в шляпке.
- Ступай уже, - опять одними губами произнес Мейсон, - вспомнишь, вернешься. Завтра утром возвращайся. И дверь за собой на ключ закрой.
- Ась? - бабуля наклонилась пониже, стараясь понять, чего бормочет внук, - плохо слышу тебя, - она показала на уши.