Экипаж с новобрачными подкатил к вокзалу Кингс-Кросс ровно в пять. До отправления вечернего поезда, идущего на север, в Шотландию, оставалась всего четверть часа. С трудом проехав между десятками других экипажей и грузовых повозок, а также умудрившись не задеть ни одного из множества снующих во всех направлениях пешеходов, наводнявших привокзальную площадь, карета графа остановилась у самого входа.
Блай помог Амелии выйти и, удерживая ее под локоть, повел внутрь. Сзади, прямая, как палка, и важная, словно архиепископ Кентерберийский, шествовала мисс Роуз. Замыкал их маленький отряд Хиггинз, тащивший дорожные саквояжи графской четы.
Они вошли в Восточный зал, и на них тут же пахну́ло спертым воздухом, наполненным одновременно тысячью звуков, сливавшихся в оглушительный, лязгающий грохот. Из этой какофонии временами четко вырывались отдельные понятные ноты: крик носильщика, прокладывающего себе дорогу, гудок локомотива, свисток кондуктора.
И снаружи, и внутри здание вокзала, казалось, состояло из одних только арок, включая полукружья стальных ребер стеклянной крыши, напоминающей скелет огромного кита. И от этого вся людская масса, которая вливалась через аркаду входов и копошилась под прозрачными сводами, походила на океанский планктон, втягиваемый морским чудовищем через узкую глотку в свое чрево.
Поезд, отправляющийся на север, уже стоял у платформы. По крышам его вагонов, выкрашенных в зеленый цвет, сновали ламповщики (1). На перроне повсюду громоздились какие-то чемоданы, узлы. Около них стояли или на них сидели люди - группами и поодиночке. То и дело лаяли собаки, рвущиеся с поводков, хныкали или смеялись дети.
Глаза Амелии снова загорелись. Она с любопытством оглядывалась по сторонам и даже задирала голову вверх, рассматривая прозрачный купол.
- Ты так любишь вокзалы, дорогая? - спросил Джонатан, склонившись к уху своей супруги, чтобы перекрыть гвалт.
- О да, милорд! - обернувшись, горячо ответила новобрачная. - Я обожаю вокзалы, потому что люблю путешествовать. К сожалению, до сих пор мои поездки были немногочисленны, и мне не довелось покидать пределы Англии. Но я мечтаю объехать весь мир! На свете столько всего интересного! Знаете ли вы, например, что, согласно легенде, здесь, под десятой платформой, похоронена та самая Боудикка, предводительница бриттов (2)?
Блай поднял бровь.
- Неужели? Я и не знал, что каждый раз, отправляясь в Дербишир с Кингс-Кросс, топчу прах мятежной королевы. И что же, ее дух до сих бродит здесь по ночам, изучая расписание поездов?
- Думаю, ее больше интересует буфет.
Они оба прыснули от смеха.
Седой кондуктор с пышными бакенбардами, стоящий в униформе Центральной железнодорожной компании перед ближайшим вагоном, кинул внимательный взгляд на эту прекрасно одетую пару и сопровождавших ее слуг, а затем обратился к графу:
- Этот вагон идет до Дерби, сэр.
- Замечательно, - отозвался тот. - Нам именно туда.
Старик тут же открыл перед ними дверь купе первого класса, безошибочно определив знатных особ.
- Прошу вас, сэр!
Блай повернулся к своему валету:
- Хиггинз, позаботьтесь о багаже и о безопасности мисс Роуз (3).
Затем, подав руку, он помог жене подняться на подножку и войти в вагон.
Путешествовать предстояло с комфортом: в купе, рассчитанном на шестерых человек, они будут одни - об этом предусмотрительно позаботился граф, оплатив все места.
Джонатан усадил жену у окна, на удобный диван, обитый плюшем, каждое место на котором было отделено от соседнего широким мягким подлокотником, а сам вместо того, чтобы опуститься на такой же диванчик напротив, как поступил бы посторонний пассажир, на правах супруга сел рядом с Амелией.
- Душа моя, позволь пожелать тебе приятного путешествия, - произнес он полушутливо и, взяв ее руку, поднес к своим губам.
И тут же почувствовал, как Амелия напряглась и словно застыла, отвернувшись и устремив через стекло взгляд на перрон.
Джонатану это совсем не понравилось. Что изменилось? Ведь только что она беззаботно смеялась вместе с ним. В конце концов, они теперь женаты, и он собирается не далее как нынешней ночью заявить свои права на эту женщину.
Граф снял свой укороченный по моде цилиндр, пристроил его на полозья над головой и, стянув с рук перчатки, откинулся на спинку дивана, разглядывая спутницу.
"Неужели в этом браке я буду чаще видеть затылок моей супруги, чем ее лицо? - подумал он. - Кажется, придется приложить некоторые усилия, чтобы расположить ее к себе".
Джонатан придвинулся ближе к жене, опершись на разделявший их подлокотник. Амелия еще больше подобралась и резко вздрогнула от прозвучавшего за окном сигнала колокола, обозначавшего, что до отправления осталось пять минут.
Блай склонился над плечом девушки, вдохнул тонкий, изысканный аромат пармских фиалок, исходивший от ее волос, и вкрадчиво произнес:
- Дорогая, ты любишь сладкое?
- Простите, милорд? - недоуменно переспросила она, повернувшись к нему. При этом ее губы оказались лишь в паре дюймов от губ графа, а глаза - на уровне его глаз. Именно этого он и добивался.
- Я просто пытаюсь лучше узнать свою жену, - сделав невинное лицо, заявил Джонатан. - Мы так мало с тобой общались: за все время помолвки я видел тебя лишь несколько раз, и при этом ты произнесла не больше двух дюжин слов.
Амелия чуть расслабилась.
- Милорд, я не люблю светскую болтовню.
- Так ты по натуре молчунья?
Краешки ее губ слегка приподнялись.
- О нет! Я не прочь поговорить, но только на интересные темы.
- И что же ты находишь интересным?
Она замялась.
- Ну же, смелее, моя маленькая жена! - подбодрил Блай, не отпуская глазами ее взгляда.
Смяв пальцами ручки дамской сумочки, лежащей на коленях, Амелия негромко, но твердо выговорила:
- Математику, астрономию...
Такого ответа граф не ожидал. Не дослушав, он запрокинул голову и звонко рассмеялся.
- Математику? Так я женился на "синем чулке"! Забавно!
Упрямо выпятив подбородок, Амелия произнесла:
- Я начинаю сожалеть о своей откровенности, милорд. Вы явно не рады услышанному.
Джонатан склонил голову набок и смерил супругу ироничным взглядом.
- Ну почему же? Жена-математик. Будет чем похвастать в клубе перед другими джентльменами, которым повезло в браке не столь сильно.
- Может, еще начнете показывать меня за деньги на ярмарке, как двухголового теленка?
Блай снова засмеялся.
- Дорогая, ты же не будешь отрицать, что женщина из высшего общества, интересующаяся чем-то, кроме моды, покупок и сплетен - еще большая редкость, чем двухголовый теленок?
Глаза графини вспыхнули сильнее, щеки раскраснелись, и она чуть подалась вперед.
- Так на какой стадии, вы считаете, должно было завершиться мое образование? До скольких меня должны были научить считать? Полагаете, вся эта заумь, вроде астрономии, не для женщины? Может быть, мне надо было остаться в неведении относительно движения небесных тел по орбитам, считая, что звезды просто приклеены к небу? Думаете, мне лучше было бы посвящать время лишь музыке, вышиванию и изучению справочника "Дебретт" (4)?
Любуясь ее чертами, резко похорошевшими от возбуждения, и чувствуя, что беседа заходит не туда, Блай поспешил сказать примиряющим тоном:
- Милая женушка, я вовсе не против того, чтобы ты в какой-то степени интересовалась науками. Но, признаюсь честно, удивлен такими наклонностями. Откуда они взялись? Кто их в тебе воспитал?
Амелия не опустила глаз, но взгляд ее стал отсутствующим, словно она смотрела сквозь графа на противоположную дверь купе. После небольшой паузы она заговорила медленно, с остановками, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя:
- Мой отец, овдовев в первом браке, не благословленном детьми, в сорок три года женился на моей матери, которой тогда было девятнадцать. Герцогу Ратлэнду очень нужен был наследник. Однако родившийся за пару лет до меня мой старший брат умер в младенчестве. А позднее, когда мне едва исполнилось восемь, умерла и мама. Я почти не помню ее, но отец очень сильно горевал по ней и больше не женился. Те, кто знали ее, говорят, что я очень похожа на свою мать. Может быть, именно поэтому отец души во мне не чаял. Он всегда меня баловал. Любой мой каприз немедленно исполнялся. Но, по мнению отца, мне необходимо было женское влияние. Поэтому для моего воспитания в Кэддон Холл, где я провела детство и юность, пригласили двоюродную тетку со стороны матери, леди Эддингтон, которая больше дремала в кресле, чем занималась мной. Меня это абсолютно устраивало, ведь у меня была мисс Роуз. Ее наняли в качестве гувернантки, когда мне минуло семь, и с тех пор она всегда находилась рядом. Это она развила во мне интерес к окружающему миру, жажду узнать, какими законами он движется, а еще умение наблюдать, размышлять, анализировать. Она открыла для меня произведения прекрасных писателей и труды талантливых ученых. Она научила меня многому из того, что я знаю. И я просто не смогла отпустить ее от себя после замужества, попросив остаться при мне в качестве личного секретаря...
Речь графини прервал свисток кондуктора, стоявшего на платформе прямо перед дверями купе и подававшего зеленым флагом знак машинисту поезда к отправлению.
Амелия, похоже, только сейчас обратила внимание на то, что во время этого монолога муж осторожно завладел ее рукой и сейчас нежно ее поглаживал. "О, эта славная мода на митенки (5)!" - вскользь подумал граф, перевернул руку жены тыльной стороной вниз и начал чертить медленные круги на ее ладони.
Графиня замерла, не отрывая взгляд от большого пальца Блая, ласкающего ее.
Поезд тронулся с места.
Почувствовав, что жена вот-вот отдернет руку, Джонатан промурлыкал, склонившись еще немного ниже:
- Прошу, продолжай, я внимательно тебя слушаю.
- Что вы еще хотите обо мне узнать, милорд? - нерешительно спросила Амелия.
- А что ты готова мне открыть? - его дыхание шевельнуло ее локон, выглядывающий из-под шляпки.
- Я... не знаю...
Услышав, как дрогнул голос спутницы, и ощутив трепет ее пальцев, граф самодовольно подумал, что его ласки начинают достигать своей цели - в Амелии просыпается женщина, готовая подчиниться мужчине.
А не начать ли брачную ночь здесь и сейчас? Отдельное купе поезда на полном ходу - идеальное местечко для уединения. Однажды в его жизни уже имел место подобный случай с не слишком чопорной попутчицей, и Джонатан был бы не прочь этот забавный опыт повторить.
Он повернулся в сторону жены всем телом, чуть не охнув от боли в помятых вчера ребрах, о которых уже успел подзабыть, и бархатным голосом выдохнул Амелии на ухо:
- Дорогая, мы же супруги. Прошу, перестань называть меня "милордом", словно ты - мой дворецкий. Меня зовут Джонатан. Джо-на-тан. Повтори, пожалуйста.
- Джонатан, - слабым эхом отозвалась она.
- Умница, - похвалил граф, обшаривая глазами ее лицо и плечи.
В дорожном платье глубокого синего цвета Амелия выглядела гораздо лучше, чем в подвенечном наряде. Ее кожа уже не казалась болезненно бледной, а словно сияла белизной, и там, где она была доступна жадному взору, на ней не имелось ни единого изъяна. Лишь на шее, чуть ниже мочки уха, за сережкой, украшенной эмалью, темнела небольшая родинка, что Блаю даже понравилось: словно Бог, завершая процесс сотворения этой женщины, поставил в конце точку.
Не в силах больше сдерживаться, Джонатан осторожно приник губами к этой отметинке, обвел ее языком, спустился чуть ниже, покрывая шею жены легкими поцелуями и мысленно проклиная нынешнюю моду на глухие воротники. Одновременно он скользнул рукой, ласкавшей до этого ладонь Амелии, к груди девушки, смяв искусственные цветы, украшавшие лиф платья. Ладонью другой руки Блай обхватил затылок молодой графини. Его искусные пальцы забрались под край ее шелковой шляпки, поглаживая кожу головы, перебирая мягкие локоны.
Джонатан ощутил, как по телу Амелии пробежала легкая дрожь. Прервав поцелуи, он поднял голову и взглянул на жену. Веки ее были опущены: скрывавшиеся за ними изумруды словно убрали в футляр. Но черты девушки все равно не казались невыразительными - теперь их озаряло желание, которое невозможно было ни с чем спутать, и оно делало ее по-настоящему прекрасной.
Грудь под его рукой так и манила сжать ее крепче, рот Амелии слегка раскрылся, словно приглашая Блая вкусить его сладость. Такие призывы плоти граф никогда не оставлял без ответа.
Он издал легкий стон и потянулся к губам жены, но она вдруг отстранилась, лицо ее приобрело затравленное выражение. На мгновение Амелия напомнила Блаю загнанного в угол зверька.
Да что с ней такое? Ох уж эти пугливые девственницы...
- Успокойся, дорогая! Не съем же я тебя, в самом деле! - с удивлением и раздражением, которое ему не удалось скрыть, произнес Джонатан. - Если ты устала - отдохни. Я не стану тебя тревожить.
Он отодвинулся от жены и устремил взгляд в окно.
Поезд подходил к станции Финсбэри Парк в Харингее (6). Граф мысленно выругался. Как он мог забыть про эту остановку! Хорош бы он был, если бы уже сейчас задрал юбки Амелии! Не мог подождать, пока они доберутся до места! И что такого в этой девице, что она его так распалила, даже не приложив к этому никаких усилий? Трудно сказать. Блай знавал женщин куда роскошнее. Но какая-то изюминка в его женушке, как оказалось, имеется, и медовый месяц обещает быть интересным.
Едва поезд остановился, в купе вошел кондуктор. Похоже, он еще на вокзале угадал по свадебному банту-розетке на шляпе Хиггинза, что перед ним новобрачные, и твердо вознамерился окружить их в пути усиленной заботой в надежде на щедрое вознаграждение. И хотя его услужливые предложения сигар, книг, сладостей, грелки для ног и прочих маленьких дорожных радостей были отвергнуты, старик все же заработал свой шиллинг чаевых: Блай взял газету, а Амелия попросила плед. Завернувшись в шерстяную ткань, она затихла, полностью уйдя в себя и рассеянно перебирая пальцами бахрому на узорчатом ремне для открывания окна.
Граф зашелестел газетными страницами, разрезая их складным ножом, но читать сейчас он был не в состоянии. Все мысли занимала жена. Амелия все больше его озадачивала. Блай глядел на ее затылок - опять затылок! - и гадал, какие мысли бродят в этой голове и какие еще сюрпризы ожидают его при более близком знакомстве с дочерью Ратлэнда.
Поезд вновь тронулся и набрал ход. За окном замелькали северные окраины Лондона. Бессонная ночь накануне свадьбы дала о себе знать, и граф сам не заметил, как задремал.
Он проснулся от грохота открывшейся двери: это контролер в синей униформе на последней остановке перед Дерби пришел забрать их билеты.
Уже стемнело, и купе освещала масляная лампа, тусклого света которой едва хватало на то, чтобы различать предметы и лица людей. Амелия сидела в той же позе, что и несколько часов назад, сосредоточенно глядя перед собой.
Черт, он же теперь женат, вспомнил Блай.
Примечания:
1) ...сновали ламповщики... - ламповщики устанавливали в специальные отверстия масляные лампы для освещения купе.
2) Боудикка - жена короля бриттского племени иценов, проживавшего в районе современного Норфолка на востоке Англии. После смерти мужа, в 61 г. н.э., возглавила антиримское восстание.
3) Хиггинз, позаботьтесь о багаже и безопасности мисс Роуз... - Разумеется, камердинер графа и компаньонка его жены должны были ехать в вагоне третьего класса на жестких деревянных скамьях: в первом классе людям подобного сорта было не место.
4) Дебретт - ежегодный справочник дворянства, содержит имена и титулы всех пэров Англии. Издаётся с 1802 года, назван по фамилии первого издателя Д. Дебретта.