Тот отступил на шаг, приложил руку к сердцу и поклонился.
- То есть, я хотел сначала пожелать вам доброго дня, дорогая Амелия. Уж извините старика за отсутствие манер. Живу, можно сказать, анахоретом, общаюсь только с книгами. Оправдание мне - лишь радость, вызванная открытием.
- И вам доброго дня, мистер Блай. Вы сегодня говорите загадками.
Старик лучился довольством, словно кошка, наевшаяся сливок. Со словами "Вы позволите?" он расположился в стоящем неподалеку кресле и завел речь:
- Дорогая Амелия, разрешите начать издалека. Боюсь, мой племянник Джонатан даже не подозревает, какое сокровище ему досталось. Вы не только красивы, но и умны, что встречается нечасто. При этом вы еще скромны - а это куда более редкое сочетание. Имея честь наслаждаться общением с вами вот уже несколько месяцев, я убедился, что ваши добродетели, кои все перечислять сейчас не буду, не фальшивы и не поверхностны. Ведь что в наше время видимость! Любой светский человек научен тому, что и как от него требуется изобразить, дабы быть благосклонно принятым обществом. У меня хватает ума не судить об окружающих по их маскам. Мне нравится думать, что я вижу людей насквозь. Знаете ли, здесь, в Уэствуд Хаусе, жизнь на первый взгляд довольно скучна, и я развлекаюсь тем, что изучаю человеческую натуру. Годы таких наблюдений помогли мне понять: каждому из нас, без исключения, есть, что скрывать. Люди, вещи, события далеко не всегда таковы, какими кажутся. И вот я забавляюсь тем, что ищу тайные стороны в душах окружающих и скрытый смысл в их поступках. Обожаю разгадывать такие загадки. Это моя маленькая слабость. Что еще остается калеке? Когда вы впервые переступили порог этого дома, я с одного взгляда понял, что передо мной незаурядная особа. И я страшно рад, что обнаружил необычную страсть, которую вы до сих пор умело скрывали. Так вы интересуетесь математикой?
- Да. Вы считаете это пороком для женщины?
- Отнюдь, хотя мы, мужчины, всегда ревниво взирали на попытки дам вторгнуться в науку. Впрочем, на мой взгляд, глупо смотреть на это так, словно женщина, сделав какое-нибудь открытие, тем самым посрамит весь мужской род или тут же начнет носить сюртук и курить сигары. Да и, к счастью, ученых фемин так мало, что мужчинам впору основывать отдельную науку по их изучению. Куда чаще попадаются девицы, пишущие восторженные стишки, и дамы-романистки - литературные экзерсисы нынче в моде. Надеюсь, вы не сочиняете романов?
- Нет, сэр, - улыбнулась Амелия, - клянусь вам, что мараю бумагу исключительно цифрами и формулами. - Она подалась вперед. - Теперь, когда вам известен мой секрет, позвольте поинтересоваться: по вашим словам выходит, у каждого в этом доме есть свои тайны?
- Полагаю, да.
- Неужели и у вас тоже?
Старик хитро прищурился.
- Не исключено. - Он посерьезнел. - В Уэствуд Хаусе вообще творится немало странного.
- Что вы называете странным?
- Например, смерть моего брата Роберта - предыдущего графа Данли. Прошлым летом он внезапно скончался - умер почти в одночасье. Вдова распорядилась спешно его захоронить. Разумеется, я настоял, чтобы до погребения послали за доктором Моррисоном, который вот уже четверть века является нашим семейным врачом. Тот осмотрел тело и сообщил мне, что, судя по некоторым признакам, брат умер от яда.
Амелия побледнела.
- Вы сообщили об этом коронеру?
- Нет. Я не сказал вообще никому.
- Но почему?
- Доктор Моррисон объяснил мне, что, вероятнее всего, установить виновного не получится, ведь, судя по симптомам, смерть вызвал яд наперстянки. Эта трава растет тут повсюду и во время цветения выпускает ядовитые споры, разносимые ветром. Возможно, брат случайно отравился, когда ловил форель в ручье. Роберт обожал рыбалку. Но даже если допустить, что кто-то намеренно его убил, выяснить это вряд ли получится, ведь яд наперстянки действует не сразу, и поэтому у злоумышленника было достаточно времени замести все следы. В общем, доктор Моррисон посоветовал мне не поднимать шум, потому что это обязательно вызовет большой скандал, а отравителя все равно не найдут.
- И вы последовали его совету?
- А что мне еще оставалось? Позволить полоскать в бульварной прессе свое имя и имя моего племянника? Представляю, сколько чудовищных домыслов и лжи с радостью состряпали бы газетчики - этот плебс всегда готов затравить аристократа, оказавшегося в их власти. Только вспомните, с какой радостью чернь рубила головы Карлу I и Людовику XVI. С тем же наслаждением эти писаки истыкали бы нас своими перьями, выпустив по капле всю кровь. Я их не боюсь, но Джонатану они могли бы повредить. Впрочем, я отвлекся. У меня нет ни малейших сомнений в том, что Роберта отравила Хлоя. Не зря говорят: яд - оружие женщин. Вдова не так проста, как кажется. От нее всего можно ожидать, поверьте мне. Вот уж у кого точно есть какая-то страшная тайна. Думаю, бедный Роберт узнал ее, чем подписал себе приговор. Кстати, вы обратили внимание на то, как вдова злится, когда я называю вас "дорогая"?
- Нет. Я не замечала ничего подобного.
- Вы слишком чисты душой, что мешает вам видеть зло в других. Эта женщина вас ненавидит. Опасайтесь ее.
- Думаю, вы преувеличиваете. С чего ей меня ненавидеть? Мы познакомились лишь недавно и очень мало общаемся.
- Зато она уже давно влюблена в вашего мужа. Едва войдя в этот дом хозяйкой, она сразу положила глаз на своего старшего пасынка. И даже имела место одна некрасивая история. Позвольте не сообщать вам ее подробности, но знайте, в ней были замешаны Хлоя и Джонатан. Как говорится, амор эт туссис нон целятур - любовь и кашель не скроешь. После этого мой брат крупно рассорился со своим наследником и вынудил его уехать в Лондон. Я не знаю, влюблен ли ваш муж по-прежнему в эту женщину, однако, заметьте, после женитьбы он до сих пор не настоял на переезде вдовой графини из Уэствуд Хауса. - Заметив, что Амелия нахмурилась, старик поспешил добавить: - Ради бога, простите меня за прямоту. Я посчитал, что вам лучше знать об этом. Прэмонитус прэмунитус. Предупрежден - значит вооружен. Вполне вероятно, что молодой граф уже забыл о Хлое, я лишь хочу, чтобы вы помнили, что она о нем не забыла. На днях я опять застал ее в галерее стоящей в задумчивости перед портретом Джонатана. Мне показалось, она замышляет недоброе... А ее уродливая приживалка! Думаю, она шпионит для своей хозяйки. Я повсюду натыкаюсь на эту карлицу - она шныряет по всему дому, словно кошка. Да еще тихоня-секретарь... Не нравится мне его постный вид.
- Вы имеете в виду мистера Крукшенка?
- Да, того самого типа, который только что выскользнул отсюда. Крукшенк! Ха! Вот уж имечко. Скорее, оно подошло бы мне, а этому мальчишке годится другое - просто Крук (1). Я его так и называю - "мистер Крук-как вас-там". Притворяюсь, что никак не могу запомнить его фамилию. У вас, кажется, только что состоялся с ним разговор?
- Мы беседовали об астрономии.
- Этот щенок утверждает, что интересуется науками? Не верьте. Единственное, что его интересует - это он сам. Бьюсь об заклад: он - еще один соглядатай Хлои... Не зря сэр Арчибальд терпеть его не может.
- Кто, простите? Ах да, ваш какаду.
Старик взял руку Амелии в свою ладонь и поцеловал.
- Вы - чудо! Я вас обожаю! Вы, пожалуй, единственная, кто не называет моего Арчи попугаем. Терпеть не могу это слово. Сэр Арчибальд так много для меня значит! Когда стареешь, становишься все более одиноким: те, с кем ты общался, твои ровесники, умирают один за другим, а обратив взоры на молодое поколение, обнаруживаешь, что либо тебе с ними неинтересно, либо им неинтересно с тобой. Впрочем, здесь, в Девоншире, всегда было непросто отыскать занимательного собеседника, услышать живую мысль. В местном обществе по большей части остается предаваться наблюдениям за выдающимися образчиками человеческой глупости. Я избегаю этих людей. О чем беседовать с дураком? Дэ ляна каприна, то бишь о пустяках? Мне осталось не так много лет жизни, чтобы растрачивать их на бессмысленную салонную болтовню. Однако человеку всегда нужен кто-то, способный его выслушать, пусть даже ничего не проронив в ответ. И при этом не может ведь джентльмен изливать душу камердинеру! Не имея рядом достойного собеседника, я начал поверять свои мысли... собаке. Когда-то у меня был любимый пес Цезарь. Вот с кем я мог разговаривать часами, не услышав от него ни единой глупости. Я считаю, умный разговор не обязательно должен быть диалогом. Как Цезарь умел молчать! С достоинством, пониманием, а еще очень... уютно. Не каждый человек так умеет. Сколько ценных мыслей рождалось у меня под его молчание! За это я прощал ему неприятную привычку засыпать во время наших бесед. Но Цезарь умер от старости... - Старик замолчал, уставившись на ручку своей трости, глаза его увлажнились, он пожевал губами, а затем тряхнул головой и продолжил: - С тех пор я не завожу собак. Я купил себе какаду. Он тоже отличный собеседник. А еще мне сказали, что он проживет не меньше семидесяти лет. Значит, это сэр Арчибальд переживет меня, а не я его. Вот и славно. Думаю, он не будет сильно по мне горевать и сумеет перенести наше расставание. Отпишу его в завещании вам. Вы ведь возьмете Арчи к себе?
- Почту за честь позаботиться об этой птице, потому что и сама уже привязалась к ней, - искренне ответила Амелия. - Но, сэр, к чему такие мрачные речи? Вам рано думать о смерти.
- В этом доме, стоящем уже почти три столетия, смерть часто являлась за его обитателями неожиданно. Не зря об Уэствуд Хаусе сложена не одна мрачная легенда о призраках и прочей нечисти. Но достаточно почитать хроники, чтобы убедиться: каждая скоропостижная кончина в этих стенах - дело рук человеческих. А убийцы из года в год одни и те же. Я даже могу назвать вам их имена: Корысть, Зависть, Злоба, Ревность. И эти душегубы по-прежнему подстерегают здесь своих жертв, поверьте мне. Я знаю, что смерть моего брата не была случайной. Убийца не пойман. Хлоя продолжает безнаказанно разгуливать по Уэствуд Хаусу. Берегитесь ее!
Амелия вздрогнула и только сейчас заметила, что собеседник по-прежнему сжимает ее ладонь. Она осторожно высвободила руку.
Руперт покаянно склонил голову:
- Простите старика, я, кажется, напугал вас. Ох уж эта моя несносная привычка говорить обо всем прямо! Недостаток, приобретенный с годами. Впрочем, сам я нахожу это одним из преимуществ преклонного возраста: можно заявлять людям в лицо то, о чем думаешь - всё спишут на маразм. И теперь, пусть даже рискуя прослыть выжившим из ума, я не отказываю себе в удовольствии назвать дурака дураком или подлеца подлецом. Да, я много говорю и знаю за собой этот грешок. Но я болтлив только с людьми, чье общество мне приятно, а таких, поверьте, на свете немного. Я слишком много времени провожу в одиночестве в четырех стенах из-за искалеченной ноги.
- Я слышала, с вами в молодости произошел несчастный случай... - осторожно заметила Амелия.
Старик, изящно откинувшийся было на спинку кресла, резко выпрямился, на лице его появилось жесткое выражение.
- Да. На охоте. Мой брат случайно меня ранил - пуля перебила колено. Это было всего лишь роковое стечение обстоятельств. - Черты его немного смягчились. - В жизни балом правит случай. Я ведь мечтал стать офицером. У нас, младших сыновей, выбор не велик: в основном армия или церковь. Из-за увечья о военной карьере пришлось забыть. Отец задумал приобрести для меня приход, но простреленная нога срослась настолько неудачно, что, как видите, я едва могу передвигаться. - Он горько усмехнулся. - Даже священника из меня не вышло. Впрочем, к счастью. Перспектива стать клириком казалась мне бесконечно скучной, ведь я нечасто вспоминаю о боге, а он обо мне - еще реже... - Мистер Блай опять замолк на пару мгновений, глядя мимо Амелии куда-то в угол, а после вновь заговорил: - Отец вскоре умер, и Роберт, вступив в права наследования, выделил мне щедрую ренту. - Его губы искривила горькая усмешка. - С тех пор я живу здесь, в окружении книг. Из-за моей искалеченной ноги за меня когда-то отказалась выйти любимая женщина, а на нелюбимой я и сам не захотел жениться. Так и остался холостяком. Я же говорю: его величество случай решает всё. - Он тяжело поднялся, опираясь на трость. - Простите меня, дорогая Амелия, я, наверное, утомил вас своей болтовней. К тому же, скоро подадут обед. Думаю, вы согласитесь со мной, что наша кухарка готовит превосходно. Еда - одна из немногих доступных мне радостей жизни. Ничто не поднимает настроение лучше, чем отличный ростбиф или пирог с почками. Знаете, положа руку на сердце, я хотел бы быть похороненным, как один эсквайр из Суссекса (2) - сидя в любимом кресле с бокалом кларета в одной руке и жареным цыпленком в другой. Чревоугодие, увы, это мой тайный грех. Видите - вот вы уже и узнали один из моих секретов. За сим позвольте откланяться, пока вы не выведали остальные.
Поклонившись, собеседник поковылял к двери, но Амелия окликнула его:
- Мистер Блай! - Он повернулся. - Вы сказали, что у всех в Уэствуд Хаусе есть свои тайны. Значит, и у моего мужа тоже?
По лицу старика скользнула тень, но почти мгновенно она стекла в борозды морщин и там затерялась. Он поднял бровь, которая словно потянула за собой насмешливо поползший вверх уголок рта, и ответил вопросом на вопрос:
- Почему бы вам самой это не выяснить?
________________________________________
Примечания:
1) Крукшенк, Крук - "сrookshank" - англ. "кривая нога", "crook" - англ. "жулик, мошенник, плут".
2) "...я хотел бы быть похороненным, как один эсквайр из Суссекса" - речь идет о Джоне "Сумашедшем Джеке" Фуллере, эсквайре из Брайтлинга в Суссексе. Он был похоронен в 1834 году во дворе местной церкви в построенной им пирамиде высотой 25 футов (7,5 метров). Почти до конца двадцатого века считалось, что Джон Фуллер похоронен в ней, сидя за столом, в шляпе, с бокалом кларета в одной руке и жареным цыплёнком в другой (что впоследствии не подтвердилось).