Рассекает твердыню воздушную
Диким танцем незримым крыла
Птица ласточка - дева погодная,
В туч диффузном движенье бела.

Небо красится в светло бежевый,
Облака напустила слегка...
И глаза бледно-белые нежные  - 
В цвет закатный, как в море река.

И мои, свет, глаза с тобой встретились,
Как напиться, не ведаю, всласть;
Тело в страсти вылитой вертится,
И отныне слаба моя власть.

И отныне я пью как осаженный,
Как осаженный жизни ростком,
Очищаются руки от сажи лишь
Умываясь первым глотком.

Провожу я рукою по воздуху,
Даже ветер не может мешать!
Обовьёшь ты меня, точно полоз-змей,
И печали падет твоей шаль.

Люди прячутся в домиках маленьких
От вечерней коварной грозы.
Тело - в цепи и крылья - из стали, их
Напугает пустынная зыбь.

Ты одна, моя милая, знаешь то,
Что не помнят они ничего,
Что не помнят звенящий и дальний крик,
Птиц летящих с зимовки домой,

И не помнят, как месяц встревоженный
Их как брат в добрый путь провожал;
И не помнят сгоревшие кожи,
Когда их он луною встречал.

Что нам люди? они все попрятались
До привычного злого утра.
Сколько подвигов им ещё ратных бы
Совершить, да крепка конура...

И цепочка висит на ошейнике - 
Не сошьёшь ты такой никогда.
Её носят везде украшением
Но как снять? Легче лёгкого, да

Им бы всё потрудней и запутанней,
Но затоптан познания пруд
Тем, кто воду с землёй перепутает,
В деревяшке найдёт тонну руд.

Что нам люди - накрой же ты шалью их,
Для уюта накрой с головой.
Мы шалим и останется тайною
Танец неба в обнимку с землёй.