|
|
||
Я встряхнула корабль для калибровки акселерометров и осмотрела индикаторы. Все системы были желтые, несмотря на нештатную процедуру активации. Я взялась за поручни и потянула.
- Майор !ткз, как слышите? - подумал кто-то в интерком незнакомым тоном.
- Слышу вас хорошо, - рефлекторно подумала я.
- Прекратите взлет и садитесь. Это приказ.
- Вы не имеете права мне приказывать.
На локаторе я увидела еще два транспондера. Похоже, активировались трехместник и грузовик, стоявшие на площадке. У меня была фора в несколько дюжин мгновений, но это были более легкие корабли. Звездную рыбу-кита, даже без груза, мне было тяжеловато тянуть с номинальным ускорением, а они легко могли выдать и шестнадцать, и восемнадцать же.
Мы были слишком далеко от окна рандеву с богомольской станцией, как ни считай. Биэллиптически ее поймать было физически невозможно, а брахистохроной не хватило бы никакого дельта-вэ. Оптимальный по времени перехват в заданном бюджете был триэллиптическим с высоким апоцентром, но на такой траектории слишком легко было бы перехватить меня. Проще говоря, физической возможности добраться до станции, прежде чем они меня достанут, не было
Я прибавила тягу. Это почти не привело к росту скорости, я упиралась в сопротивление воздуха. Но на малых высотах они бы тоже в него уперлись. Это было неэффективно по бюджету дельта-вэ, но позволяло мне использовать разницу во времени старта.
Они, похоже, тоже активировались по нештатной процедуре, и стартовали почти одновременно. Ккехн заметила их только сейчас.
- Кытыз, они нас преследуют? - спросила она.
- Скорее всего, да.
- Они нас могут догнать?
- Возможно.
- Что они будут делать?
- Я не знаю.
- Мы что-то будем делать?
- Я попробую.
Я прошла звуковой барьер на высоте около двух километров, на земле должно было нехило хлопнуть. Я вздохнула, добавила маны на лобовой экран, вывела на дисплей расчетный апоцентр и время до него, и отклонила нос корабля на три градуса от вертикали проградно. Как я поняла картинки богомолов, при вертикальном старте они начинали гравитационную дугу на гораздо меньшей высоте и скорости. Но по нашим меркам даже это было безумием, я была еще глубоко в тропосфере.
Как показывали богомолы на симуляторе, я держала сорок пять ихних секунд - точнее восемь дюжин и четыре наших мгновений - до апоцентра, а когда это время увеличивалось, отклонялась вниз по тангажу. Но тяга у меня была гораздо больше, чем у богомольских кораблей, поэтому уже к высоте десять километров я летела почти горизонтально и приблизилась к скорости в три маха. У меня возникли сомнения в прочности лобового экрана, я подала на него дополнительную ману. В результате я уперлась в лимит мощности батареи, и мне пришлось снизить тягу.
Преследователи не рискнули повторить мой маневр, они по-прежнему набирали высоту вертикально.
- Ккехн, - сказала я. - попробуй проверить свои навыки. Рассчитай прыжок на Глй-пл.
- Слушаюсь, - сказала она.
На навигаторском дисплее замелькали цифры.
- Очень плохо, - вскоре сказала она. - Относительная скорость планет три дюжины ли за мгновение, это сколько километров в секунду?
- Понятия не имею. Но очень много. Почти четыре параболических скорости, у меня маны не хватит. Какие еще хумансовские колонии ты помнишь?
- Какие смогу найти на этой карте? Лямбда Змеи, Аккио. Но она не колония
- Неважно. Там же есть хумансовское посольство?
- Конечно.
- Попробуй на нее.
- Мне это не нравится, - сказала она, но, судя по замелькавшим цифрам, начала расчет.
Высота все-таки росла, сопротивление воздуха падало, и я продолжала разгоняться, хотя на экран уходило все больше и больше маны, и я вынуждена была снижать тягу. Мы уже были близки к пяти махам, воздух перед нами начинал светиться.
- Относительная скорость девять ли за мгновение, - сказала Ккехн. - Но там, как ни странно, гравитационный колодец мельче, ваш компьютер дает какую-то странную зону прыжка.
- Почему странно?
- Звезда класса G, тяжелее вашей.
- Класс G это то, что они называют желтыми карликами?
- Да.
- Тогда орбита планеты в обитаемой зоне гораздо выше, - сообразила я. - Все правильно. Дай мне координаты.
Зона прыжка лежала за горизонтом, и получалось, что мне надо понизить орбиту, чтобы выйти к ней, а не повышать. Это было выгодно, в том смысле, что преследователи могли сжечь весь свой дельта-вэ, прежде чем догнали бы меня. Но мне нужно было набирать горизонтальную скорость и, вопреки теории гравитационной дуги, уменьшать вертикальную. И дольше оставаться в стратосфере, двигаясь уже почти с космической скоростью. А еще ведь прыжок поглощает огромное количество маны. Не придется ли нам тормозиться об атмосферу этой, как ее, Ккйо?
- Поняла, - наконец, сказала я. - Еще задание. Возьми хумансовский телефон, позвони хумансам, попробуй объяснить ситуацию.
Я отцепила телефон от пояса и протянула ей. Она с некоторым сомнением протянула руку над краем гамака. Возможно, она видела цифры ускорения на дисплеях, и думала, что моя компенсация перегрузки распространяется только на сам гамак или какой-то еще ограниченный объем.
- А какой номер? - спросила она.
- Не знаю. Вроде бы, там в быстром наборе.
- Да, наверное, вижу, - сказала она. Там написано хмнс диспетчер.
- Наверное, подойдет, - согласилась я. - Думаю, там должны быстро разобраться, на кого перевести.
Она нажала на кнопку, и вскоре я услышала, как она говорит по-богомольски. Я смогла распознать только ее собственное имя в богомольском произношении. Я знала несколько богомольских слов, преимущественно из того лексического ряда, которые употребляла Ккехн, но, к своему стыду, не могла разобрать ни одной фразы.
Потом я левым глазом увидела, что она нажала кнопку отбоя.
- Что они сказали?
- Они сказали, не смей прыгать, ты создашь временную петлю. Сказали, лучше прыгай на Гуляй-Поле.
- Это то, о чем ты говорила? Если сочетать два разных способа сверхсветовых перемещений...
- Да. Может, правда нам лучше на Гуляй-Поле?
- Не получится. Три дюжины ли за мгновение - это гиперболическая не только от планеты, но и от звезды. А у их кораблей маломощные двигатели, они могут не успеть нас догнать, прежде чем мы улетим в межзвездное пространство. Или прежде, чем задохнемся. Жизнеобеспечение-то у нас тоже не бесконечное.
- Возможно, мне придется стать небесным духом.
- Зачем?
- Потому что иначе от меня не отстанут. Временная петля может исполнять желания, поэтому все захотят контролировать того, кто может их создавать. Люди, дыркынз, наверное, даже рлаши. Я слышал, люди говорили, что стать небесным духом - единственный способ защитить себя в такой ситуации.
- А как это - стать небесным духом?
- Не знаю. Люди, которые пытались стать духами в конце серафимской войны, вживили себе в мозг интерфейс с ансиблем, прилетели к газовому гиганту и стали сбрасывать туда реплицирующихся големов. Чтобы построить сверхмозг, части которого взаимодействуют через ансибли. Говорили, что такой мозг нужен, чтобы построить и контролировать Истинный Ансибль. Устройство, которое может создавать короткие временные петли по желанию, и таким образом получать любую информацию и исполнять любые желания за короткое время.
- Но если ты не знаешь, как ты сможешь это сделать?
- Те люди тоже не знали. Но, когда они входили в первую петлю, они пожелали это узнать и сделать это. Вроде, по легенде, первый только пожелал узнать и сделать, а второй пожелал узнать, как остановить первого, и тоже сделать это. Желание второго было позже, поэтому первый ничего сделать не смог. Но они сами себе, возможно через ту же петлю, прислали знания и материалы, чтобы, во всяком случае, начать.
- Я не знаю. Давай все-таки на Ккйо. И это... ты же считала, чтобы оказаться за планетой?
- Да, как учили.
- Не в нашей ситуации. Пересчитай перед планетой.
- Хорошо.
На навигаторском дисплее снова замелькали цифры. Как и было на богомольских симуляторах, апоцентр ушел за горизонт и время до него росло с бешеной скоростью, ни про какие восемь дюжин мгновений уже не было смысла вспоминать. Да и сам он был высоко над атмосферой. Если бы моей целью была низкая круговая орбита, уже можно было остановить разгон и лететь баллистически до самой инъекции. Или не совсем баллистически, компенсируя сопротивление воздуха. Но мне нужна была высокая, и чтобы избежать перехвата, гиперболическая орбита для выхода в возможную зону прыжка.
Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат, Полиция Сингулярности: Мы дали операции кодовое имя "Ананси". В настоящее время дежурная ударная группа в составе авианосца "Бодисатва Гуаньинь", линкоров "Сюань Цзан", "Чжу Бацзе" и "Ша Сэн", восьми крейсеров, двадцати эсминцев и пятидесяти вспомогательных кораблей набирает эквипотенциаль для прыжка, ETA двадцать пять килосекунд. Резервные ударные группы с Альфы Центавра и Зиппанга готовятся к выходу.
Неидентифицированный голос: А что с Сунь У Куном?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: "Сунь У Кун" в ремонте.
Александр Самойлов, председатель комиссии: К прыжку куда?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: В систему Дикейзет, разумеется. Поскольку строительство оптимально начинать в самой ранней точке петли, а ранняя точка по ансиблю там...
Александр Самойлов: Вы понимаете, что планируете ввести почти сотню боевых кораблей в чужую систему, с хозяевами которой у нас нет нормальных дипотношений?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А вы думаете, они нам скажут спасибо за бога в своей системе? Пусть даже если это будет представитель их вида?
Александр Самойлов: А вы думаете, мы или вы успеете им объяснить, чего вы добиваетесь и почему? Так, чтобы они нам поверили?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат (глядя в телефон): Ансибль-соединение с Аккио прервано. Похоже, он все-таки прыгнул. А мы туда прыгнуть уже не можем.
Над нами висела голубая планета. Амулеты моргали цифрами: вычислитель не мог привязаться к координатам. Впрочем, локатор нащупал планету и быстро определил радиальную скорость, а потом стали появляться и оценки горизонтальной скорости. Мы летели в планету, но далеко не вертикально. И это давало надежду.
Я оценила бюджет дельта-вэ. Он был плохой, ни выйти на более-менее круговую орбиту, ни нормально сесть мы не могли. Вычислитель не давал хороших оценок для аэродинамического торможения, и это было понятно - он не знал ни плотность атмосферы, ни ее высоту.
Я решила отклониться к горизонту и пройти через атмосферу без посадки. Это позволило бы нам сбросить скорость ниже параболической. Я надеялась выйти на вытянутую эллиптическую орбиту, что дало бы время подумать и даже немного подкопить ману.
Может быть, за одно или несколько аэродинамических торможений в перицентре я смогла бы сбросить скорость, оставив достаточно маны для мягкой посадки. Или выйти на орбиту, удобную для перехвата богомолами. Ккехн говорила, что у них есть какие-то патрульно-спасательные корабли в каждой системе.
Я начала ускорение и велела Ккехн попытаться связаться с богомолами. Она достала телефон и сказала, что сеть недоступна. И начала объяснять, что это не обычный телефон, а, видимо, устройство, рассчитанное на работу с временной сетью, которую богомолы развернули в нашей системе. Отсутствие связи, конечно, было проблемой.
Планета быстро приближалась. Я развернула корабль дном вперед и поставила экран на весь корпус, чтобы защититься от нагрева. Потом я расширила его до пяти диаметров корабля, чтобы сбросить побольше энергии.
Сначала все шло нормально. Я, почти как рассчитывала, сбросила скорость ниже параболической, и мне казалось, что мы выйдем из атмосферы на не особо вытянутую и вполне приличную орбиту. Как вдруг перегрузка начала расти. Потом я узнала, что в излучении желтых карликов гораздо больше ультрафиолета, поэтому стратосфера у кислородных планет сильнее прогревается и поднимается гораздо выше, чем в мирах оранжевых звезд. Собственно, я была еще в мезосфере, но ведь более высокие слои стратосфера тоже подпирает
Я сжала экран до размеров корпуса, прекратила торможение своими силами и только компенсировала перегрузку. Потом даже попробовала дать ускорение проградно и радиально вверх, но было поздно. Апоцентр быстро приближался к планете. Гораздо быстрее, чем я предполагала. Он еще был над атмосферой, но мы-то были под ней, и еще не прошли перицентр.
Я не могла тратить много маны на ускорение, все уходило на экран, на защиту от теплового излучения. А главное, попытки ускорения сейчас только увеличивали суммарное воздействие сопротивления воздуха. Атмосфера меня затянула.
Я попыталась оценить перспективы. Выглядело так, что одним куском до поверхности мы не долетим. Задача получалась не в том, чтобы посадить корабль, а в том, чтобы опустошить батарею, чтобы избежать взрыва, когда корабль развалится от аэродинамического давления.
Я снова расширила экран, чтобы увеличить сопротивление и сбросить как можно большую долю кинетической энергии в верхних слоях атмосферы. Но бывший апоцентр превратился в перицентр и начал опасно быстро приближаться к поверхности. Крутой вход в плотные слои атмосферы тоже был нежелателен, особенно в нашей конфигурации.
Я приказала Ккехн активировать ее личный защитный экран и взвести репульсор, который должен был обеспечить относительно мягкую посадку при падении с равновесной скоростью. Я не знала, как она оценивает ситуацию. Она видела на дисплеях скорость, а вычислитель показывал остаток дельта-вэ, и она не могла не видеть, насколько первое больше второго.
Плотность воздуха возросла, и над носовым экраном я увидела сначала сполохи, а потом непрерывное пламя, яркое, как звезда. Я вынуждена была затянуть штору, защищавшую от солнца. Свет пробивался и через нее, но хотя бы не жег глаза, и можно было разглядеть дисплеи.
Я вынуждена была подавать почти всю ману на экран, чтобы безумно яркий свет ударной волны не сжег днище корабля. Наши корабли никогда не входили в настолько плотный воздух на такой скорости, и наши аэродинамические трубы даже близко не могли подойти к таким параметрам. Физику происходящего мы знали только по наблюдениям за метеорами. Обычно даже крупные метеоры, входящие по такой траектории, сгорали без остатка или взрывались. Я успела подумать, смогу ли я сохранить хоть какие-то амулеты, чтобы можно было составить отчет о полете, и решила, что наши с Ккехн жизни важнее.
По мере роста перегрузки, я поняла, что давать компенсацию только для нас с Ккехн - плохая идея. Доски корпуса начали явственно скрипеть и мне показалось, что я слышу треск. Я черпанула дополнительной маны из батареи и стала притормаживать весь корпус. К этому времени огонь за бортом потерял голубой оттенок и стал, скорее, желтым, а потом и оранжевым, как наше солнце.
- Мы падаем? - наконец, спросила Ккехн.
- Да, - призналась я. - Корабль, скорее всего, развалится в воздухе. Я постараюсь тебя поймать, но даже если это не получится, экран должен тебя защитить. Постарайся прижать руки-ноги к телу, вообще сгруппироваться. А репульсор тебя посадит.
Я еще подумала, что репульсор, конечно, посадит, но, если там скалы или деревья, ноги наверняка переломаем. Даже если сгруппируемся. А ведь мы могли попасть и в море... И неясно, что хуже - в открытое море или в прибой возле скал, например. И Ккехн тоже об этом подумала.
- А мы куда падаем, в море или на сушу?
- Понятия не имею, - честно сказала я.
- Ты умеешь плавать?
- В экране да. У тебя тоже будет экран, в нем плавать легко.
Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.
Александр Самойлов: Как я понимаю, зона прыжка недалеко от точки Лагранжа, и вообще орбитальная скорость в районе эквипотенциали небольшая. Несколько килосекунд ваша группа вполне может подождать.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: С точки зрения чисто орбитальной механики, наверное, да. Но мы же говорим про создание бога, там решает буквально каждая даже не кило-, а просто секунда. И как мы будем просить разрешения? Мы же не можем объяснить им про богов! Кто знает, что им взбредет в голову? Я слышал какой-то русский анекдот, не помню точно. Но там было про "пожалуйста, не сморкайтесь в занавески - о, а это идея".
Александр Самойлов: Мы им передали арахноида, который знает про богов. В этом смысле, уже поздно.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А вообще, как так получилось? Кто это разрешил?
Александр Самойлов: А какие были варианты? Придушить его сразу? Или растить в полной изоляции? Или вырастить, но не отдавать?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Кстати, раз уж мы про это заговорили. Кто вообще пилотировал гиперпривод? Я верно понимаю, что на борту прыгнувшего корабля были только двое арахноидов, включая вашего этого выжившего?
Александр Самойлов: По словам Ккехн, да. И, как мы поняли его реплики, он и пилотировал.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Может, это какая-то ошибка перевода?
Александр Самойлов: Он вырос на Гуляй-Поле, английский-то он знает как родной. Я думаю, нам в любом случае надо связаться с арахноидами. Вряд ли они скажут правду, но мы можем узнать хоть что-то.
Наша скорость падала, огонь за бортом стал уже красным и приближался к инфракрасному. Казалось, самое страшное позади. Но кончалась мана в батарее. Этого я и добивалась. Но мы летели с гиперзвуковой скоростью на высоте, соответствующей стратосфере Дкз. Даже несветящаяся ударная волна, соприкоснувшись с просмоленным деревянным корпусом, заставила бы его загореться.
Конечно, это не было бы похоже на пламя в костре. Поток воздуха сдует выделяющиеся из дерева пары быстрее, чем они смогут образовать пламя. Но дерево будет быстро обугливаться и терять прочность. А когда корпус начнет разрушаться, он это будет делать несимметрично, и мне потребуются огромные усилия для стабилизации полета.
Я дождалась, пока в батарее останется гросс единиц, и убрала экран. Результат я сразу увидела по изменению цвета пламени: оно стало гораздо ярче, плотнее и более похожим на огонь. По ушам, даже через экраны, ударил вой турбулентности.
Я неправильно оценила характер разрушения. Первыми прогорели тросы, стягивавшие доски корпуса, и он просто рассыпался. Я не успела разглядеть процесс, борта просто исчезли. И я почувствовала удар, когда днище корабля и нижняя переборка стукнулись в переборку кабины. Мы с Ккехн остались в открытой кабине, отделенные от ударной волны только стопкой из переборок и днища, а от остального окружающего мира - двумя экранами, кабинным и нашими собственными.
Автопилоту каким-то чудом удалось сохранить ориентацию. Почти все амулеты продолжали работать, и я видела, что скорость быстро падает, да и чувствовала это же по перегрузке. Это было понятно: лобовое сечение осталось почти тем же, а масса остатка корабля резко уменьшилась.
- Может, мы так и сядем? - спросила Ккехн.
- Не получится, - сказала я. - У меня не хватит сил это затормозить, и наши репульсоры такое не поднимут. Впрочем, я попробую немного полететь на этом, хотя бы достичь, как ваши пилоты говорят, окончательной скорости.
Я пробежалась по амулетам и выключила все ненужное, чтобы оставить побольше маны на стабилизацию полета. Потом я узнала, что наш обломок по форме получился похож на посадочные аппараты древних богомольских кораблей, предназначенные для аэродинамического схода с орбиты: они тоже имели плоское или почти плоское дно и куполообразную или коническую верхнюю часть. В нашем случае, роль куполообразного верха, придававшего некую аэродинамическую стабильность, играл бывший лобовой экран.
Скорость действительно падала очень быстро. Вскоре ее уже нельзя было назвать гиперзвуковой, и горение древесины прекратилось. Я наконец-то смогла увидеть окружающий мир: небо цвета индиго, и горизонт с узкой голубой и необыкновенно яркой полоской тропосферы. Мы падали почти вертикально, поэтому разглядеть что-то кроме горизонта я не могла. А зеркала заднего вида улетели вместе с досками корпуса.
Равновесную скорость около ста метров в секунду мы достигли на высоте около двенадцати километров. Небо тут уже было не цвета индиго, но и еще не тропосферное. В тропиках на Дкз это уже тропосфера, а в умеренном поясе еще стратосфера или, в лучшем случае, тропопауза. Но я представления не имела, на какой широте этой планеты мы находимся, а опыт входа научил меня не особо полагаться на аналогии с Дкз.
По любому, лететь было еще довольно долго, и по мере снижения равновесная скорость должна была падать. Я задумалась, как мы будем покидать обломок, и решила отложить эту операцию до еще меньших высот. Все-таки меньшая скорость сделала бы ее менее опасной, а время бы дало возможность все потщательнее продумать.
Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вообще, вы понимаете, что с такой политикой нам остается только передавать всем встречным инопланетянам нашу прыжковую технологию? Потому что иначе они рано или поздно разработают свою, и начнется...
Александр Самойлов: Мне кажется, это было понятно с самого начала. А что вы предлагаете? Уничтожать всех встречных инопланетян заранее?
На высоте около пяти километров я приказала Ккехн отстегнуть ремни, отстегнулась сама, подключилась к батарее и затормозила кабину, насколько смогла, почти до полного зависания. Побочным полезным эффектом было то, что батарея опустела, так что, куда бы она ни упала, взрыва бы уже не было. Потом я взлетела из своего гамака, схватила Ккехн руками и ногами и вместе с ней полетела вверх, стараясь уйти от кабины как можно дальше и как можно быстрее.
Удалившись от обломка, я смогла осмотреться. Сам обломок я найти не смогла. Солнце, как мне показалось, клонилось к закату. Под нами, несомненно, была суша. День был почти ясный, с мелкими одиночными облаками в среднем слое. Я видела зеленую землю, покрытую странной шестиугольной сеткой непонятно чего. В стороне я увидела что-то, похожее на пойму большой реки.
Впрочем, времени разглядывать пейзаж не было. Я велела Ккехн крепко взять меня за руки и отпустила ее ногами. Нам надо было принять горизонтальное положение и растопырить руки-ноги пошире, чтобы снизить равновесную скорость. Мне казалось, что за счет аэродинамического торможения мы легче и безопаснее достигнем поверхности, чем левитируя всю дорогу. При работе с батареей собственные запасы маны тоже расходуются, и лишь за время падения я могла надеяться восстановить их до приемлемого уровня.
Мне не сразу удалось объяснить Ккехн, чего я от нее хочу. Все-таки опыта работы в невесомости у нее не было совсем, а тут даже и не невесомость. И с непривычки, наверное, вообще очень страшно. Да еще я раньше советовала ей сгруппироваться, а сейчас требовала в точности обратного. Потом оказалось, что она легче меня, так что ей пришлось чуть подобрать ноги и отклонить вверх брюшко, чтобы мы летели на одной высоте.
Я не стала расспрашивать ее, то ли у нас получилось, что она видела в своем сне. Вроде, она говорила про стратосферное небо, а мы уже были глубоко в тропосфере. Я и так уже знала, что она предзнатель, да и внимание надо было сосредоточить на другом.
К счастью, Ккехн довольно быстро поняла, как надо двигать ногами и брюшком, если равновесие нашей связки нарушалось, а потом я объяснила ей, что сейчас я попытаюсь нас наклонить, чтобы мы могли точнее попасть на открытый участок. На этой высоте я уже могла разглядеть, что линии сетки образованы чем-то вроде лесополос.
На высоте около двухсот метров я плавно начала нас тормозить, не ожидая активации репульсоров. Ккехн, несомненно, почувствовала, что я ее держу, и послушалась, когда я велела ей согнуть ноги и приготовиться к посадке.
Сели мы без сработки репульсоров, и довольно мягко. Земля была не очень ровная, но покрыта зеленой травой, которая сначала показалась мне похожей на подстриженный газон. Я огляделась и увидела невдалеке группу животных. Они показались мне гигантскими. Они, и правда, были больше наших лошадей и коров - разумеется, если сравнивать только тела, а не ноги. У них было по четыре почти прямые вертикальные ноги на концах тела, как у рлаши и земных четвероногих, и массивные выросты с глазами и челюстями. Соединение выроста с телом было закрыто кожистым воротником.
Челюсти животных непрерывно двигались, как будто они что-то жевали. Наверное, они и правда жевали жвачку, как наши коровы. Сели мы бесшумно, поэтому твари равнодушно окинули нас взглядами и снова погрузились в свое занятие. Земля, получалось, была не газоном, а просто пастбищем.
- Это аккийские коровы, - сказала Ккехн. - Нам надо поскорее найти рлаши, чтобы они сообщили людям.
- Это же не дикие коровы? Если так, вряд ли рлш далеко, - сказала я.
- Не дикие. Но ты же видела пастбище с воздуха, оно довольно большое. А впрочем - Ккехн вдруг запрыгала и замахала руками.
Посмотрев в сторону, куда она обернулась, я увидела двух четвероногих существ, бежавших к нам крупной рысью. На богомольских снимках я видела не так уж много рлаши в таком ракурсе и с такого расстояния, поэтому не сразу поняла, что это именно они. Главное, что меня смутило, они были без рук.
Ккехн выключила свой экран - она уже была на Аккио, а значит, знала, что это для нее безопасно. Я увидела, что шерсть у нее по всему телу встала дыбом. От волнения или тут правда так холодно? Я попыталась восстановить в памяти вид планеты из космоса и вспомнить, видела ли я полярные шапки, муссон или какие-то другие признаки, по которым можно хотя бы приблизительно понять, на какой широте мы находимся. И не вспомнила.
Ккехн заговорила. Спутать рлашский с богомольским было невозможно, в этом языке было гораздо больше согласных - впрочем, по нашим понятиям, гласных по-прежнему было многовато. Говорили они недолго, при этом рлаши выдавала только короткие реплики, похоже, что-то уточняла. Потом рлаши села на задний конец тела, не опираясь на передние лапы, подняла лицо вверх и громко, немелодично и очень сложно заорала.
Через некоторое время вдали раздался аналогичный крик, и мне показалось, что кричащий звук за звуком воспроизводит сообщение.
- Это дальний язык, - объяснила мне Ккехн. - У них нет телефонов, но они могут громко кричать. И используют это для связи на больших расстояниях. Я попросила их передать людям, что я на Аккио, где я нахожусь, и чтобы они нас забрали и дали нам телефон. В трех релеях отсюда есть станция с человеческим телефоном, так что сообщение дойдет быстро. Насколько я поняла, мы в трех тысячах километров от посольства, поэтому лететь они будут несколько часов. Даже если они отправили самолет, когда увидели наш прыжок и вход в атмосферу.
- А они его увидели?
- Не знаю. Пока новостей от людей по рлашской сети не было.
Одна из рлаши заговорила. Теперь Ккехн слушала и подавала короткие реплики. Потом она сказала:
- Она предлагает пойти с ними к логову. По их законам, мы попавшие в беду, поэтому они должны оказать нам помощь. Помощь связью они предоставили, но они предлагают нас накормить, и могут пустить в логово отдохнуть, пока летят люди.
- А чем накормить?
- Сырым мясом, чем еще? Я его ела, оно довольно вкусное, и безопасно для дыркынз. Может быть, потрохами.
- А может, они разрешат нам его, хотя бы, пожарить?
- На чем?
- Например, на костре. У меня есть зажигалка.
- Наверное, разрешат. В лесополосах обычно много хвороста. Кстати, а почему ты все еще не снимаешь... не выключаешь экран?
Я посмотрела на ее распушившуюся шерсть и на рлаши. Они тоже выглядели довольно пушистыми, и шерсть у них явно была длиннее нашей.
- Мне кажется, тут довольно холодно, - сказала я.
- Ну да. Мы в умеренной полосе, и тут осень. Видишь, листья уже желтеют.
Я огляделась. Вся растительность была зеленой, что было для меня крайне непривычно. Но после ее слов я обратила внимание, что кроны многих деревьев были тронуты желтыми и желтоватыми мазками, а некоторые даже и красными.
- Я бы, правда, не сказала, что прямо холодно. Все-таки выше нуля, - продолжила Ккехн.
- Нуля?
- Точки замерзания воды, - уточнила она. - Правда, как солнце зайдет, будет прохладнее. Может, и ниже нуля. А зимой тут вообще снег лежит.
Я выключила экран. Первым эффектом был шок от потока незнакомых запахов, про который рассказывали участники экспедиции на Тчун. Судя по поведению Ккехн, она ничего похожего при выключении экрана не чувствовала - возможно, потому, что уже была здесь.
У меня закружилась голова и мне пришлось сделать несколько вдохов только через дыхала. Это помогло, и я осознала, что, действительно, тут было прохладно. Я как-то внезапно поняла, что последние лет десять провела либо в контролируемом климате космических аппаратов, или в тропиках, где мне нужно было адаптироваться к жаре, но не к холоду.
- А откуда ты знаешь про снег? - спросила я, немного совладав с дыханием. - Тебе рлш сказали?
- Не совсем. Они мне сказали название клана, а я примерно помню карту.
Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.
Александр Самойлов, председатель комиссии: Контр-адмирал, как вы представляете себе войну с арахноидами? Мы не знаем их боевых возможностей, но громоотвод Джебадии они расплавили. Что мы точно знаем, что их корабли невообразимо превосходят наши по маневренности. Хуже, чем было с серафимами.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Насколько я понимаю, у них нет беспилотных маневрирующих аппаратов. Авианосец против них, правда, будет не очень-то полезен, я больше рассчитываю на эсминцы. Авианосец предназначен для бога.
Александр Самойлов: Сколько там, вы говорите, эсминцев? Двадцать? У каждого по тридцать две ракеты в залпе, боекомплект пять залпов, правильно?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вы считаете, этого мало? Мы видели одновременно только три корабля в космосе!
Александр Самойлов: Мы не знаем, как выглядят производственные мощности по строительству таких кораблей. Тем более, как они выглядят с орбиты. А, как бы это сказать, бондарные заводы у них по всей планете. Возможно, на большинстве из них делают резервуары для водокачек или что-то еще в таком роде. Но на наших снимках резервуар водокачки не особо отличается от корпуса корабля. Худшее, что я могу себе представить, если они могут разобрать водокачку и сделать из нее корабль. Скажем, за пятнадцать минут. Тогда это правда будет похоже на операцию "Рагнарек", водокачки-то у них тоже по всей планете. И тысячи драконов, способных летать на крейсерском сверхзвуке. Это я считаю только больших, от которых мы видели инверсионные следы по всей тропопаузе. А есть ведь еще средние, которые Джебадию эскортировали. И у этих средних была под пузом какая-то длинная хрень. Я не думаю, что это был просто фаллический символ. И мы вообще не знаем, сколько у них таких! Похоже, они их держат в каких-то закрытых стойлах, поэтому мы их всех одновременно не видим.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А они могут вывести их в космос?
Александр Самойлов: Я думаю, при планировании конфронтации со слабоизученным противником надо рассчитывать на худший случай. Мне командир Джебадии рассказывал, как эти средние разворачиваются в стратосфере. Летят встречным курсом на двух с половиной махах, потом останавливаются. Просто останавливаются в воздухе, даже без потери высоты. И набирают те же два с половиной маха в другую сторону за пять секунд.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А они смогут это повторить в вакууме?
Александр Самойлов: Их провожатая говорила, они отталкиваются от планеты, а не от воздуха. Значит, по крайней мере, пока они видят планету...
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это ни на чем не основанные фантазии, противоречащие всем нашим физическим знаниям!
Александр Самойлов: На арахноидской планете мы видели много противоречащего нашим физическим знаниям. Один опыт с громоотводом... И, в общем, мы имели много возможностей понаблюдать за маневрами их кораблей в вакууме. От чего бы они ни отталкивались, это не реактивная тяга. Утешает только то, что они тоже говорили, что наша техника противоречит всем их знаниям. Но даже если про физику, как вы себе представляете шестнадцать же при отталкивании от стоячего воздуха? Да еще в стратосфере? Просто оцените площадь того, чем надо отталкиваться! Что бы это ни было, оно не может использовать воздух. А значит, должно работать и в вакууме. Я же говорю, при планировании войны надо рассчитывать на худший случай. Вспомните операцию Рагнарек! А тут вы даже не сможете сказать, что у вас не было оснований такое предположить! И это мы еще не знаем, на что способны их экраны! Точнее, уже знаем.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: На что?
Александр Самойлов: Мне вот передали данные, как Кытыз с Ккехн стартовали. Попытались изобразить гравитационную дугу, говорят. Они прут на пятнадцати махах... через ну, это была уже верхняя стратосфера, но они сияли и сверкали как натуральный метеор! А когда они вышли из атмосферы, не было никаких признаков обугливания! Я уже сомневаюсь, что это был такой же экран, что мы видели. Но, чем бы ни была защита, если она способна выдержать такое полтораста секунд, нитрид неона оно с запасом выдержит. Даже на сильно встречном курсе.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Господин Самойлов, я вас, кажется, понимаю. Дежурную группу корабли снабжения уже не догонят, но на резервные мы возьмем дополнительные спецбоеголовки.
Когда мы шли к логову (это слово меня несколько настораживало), из-за лесополосы послышался немелодичный вопль. Ккехн и рлаши остановились и навострили уши. Крик продолжался довольно долго. Потом Ккехн обменялась с хозяевами планеты несколькими репликами, рлаши снова села (встала?) на задний конец тела и закричала. Только после того, как ее крик повторили за лесом, Ккехн повернулась ко мне.
- Есть плохие новости и хорошие. Потеряны все ансибль-соединения. Похоже, мы во временной петле. От племен Акшарла и Ффрла мне передали, что по закону я рлаши, поэтому они не обязаны выдавать меня людям. И не будут, если я сама не попрошу.
- В смысле, рлш?
- В прямом. В смысле, по закону. Поскольку меня удочерили рлаши, я пользуюсь всеми правами... Короче, у людей это называется гражданство.
- А что такое Кшр и Ффр?
- Акшарла - племя, из которого происходят мои приемные родители. Точнее, моя как по-вашему называется родитель, который не мама?
- Никак.
- Понятно. А Ффрла - племя, на территории которого мы находимся. Я сказала, что пока что не прошу меня выдавать, и попросила уточнить, что будет с тобой.
- И что они ответили?
- Пока ничего, это же релейная сеть. Ты же слышала, как это работает. Ограничитель даже не в скорости звука. Она может передавать сообщение дальше только когда отправитель закончит. Возможно, им придется назначить голосование. Но тогда они не смогут решить тебя выдать, как минимум, до конца голосования, а тут прямая демократия, это может занять несколько дней. А не решив, соответственно, не выдадут.
- Подожди, а почему сразу вообще возник вопрос, выдавать тебя людям или нет?
- Потому что временная петля значит, что я могу стать небесным духом. Или помочь кому-то. А значит, мной должна заниматься полиция Особой Точки.
- Особой Точки? Как ноль делить на ноль?
- Ну, типа того. Небесных духов иногда тоже так называют, хотя скорее это больше похоже на ненулевое число делить на ноль. Это организация, задача которой предотвращать создание духов. Говорят, они не смогли предотвратить ни одного, и с каждой неудачей они просили дополнительное финансирование. У них самый мощный военный флот под единым командованием в Известном Космосе.
- Неудачи??? То есть, такие небесные духи существуют?
- Официально отрицают, но говорят их около десятка.
- А они нам помогут?
- Понятия не имею. Я же говорю, про них официально ничего не сообщают, а неофициально я не общалась с теми, кто что-то точно знает.
- А ты говоришь, самый мощный военный флот? Эти... - я обвела глазами пастбище и безруких рлаши. - Они как-то смогут ему противостоять?
- Возможно, им и не придется. У рлаши реакция гораздо лучше, чем у людей, поэтому человеческие космические флоты используют рлаши в качестве... не знаю ваше слово... в общем, они наводят оружие. В том числе, насколько я знаю, и флот Полиции Особой Точки. Вряд ли они будут стрелять по своим. А пока что это и не нужно. Если нет ансибль-соединения, они не смогут сюда прыгнуть.
- Но петля... она же ограничена во времени? Когда-то она кончится?
- Да. Но, может быть, к этому времени я сама себе что-то смогу сообщить. Или что-то еще случится. Я не понимаю, как это работает. А если не работает, то, наверное, я и для Полиции Особой Точки буду не интересна.
Мы подошли к тому, что Ккехн называла логовом. Оно, действительно, больше напоминало логово животных, чем жилье разумных существ. Невдалеке от большого дерева в земле была дыра, перед которой было немного вытоптанной травы. Свод дыры подпирался выгнутыми ветками. Вход был ненамного ниже обычных дверей в наших домах, но почему-то при одной мысли забраться туда я испытала приступ клаустрофобии.
Из логова нам навстречу выкатились четверо пушистых шариков. Они что-то говорили, по-моему, даже кричали на рлашском. Взрослые рлаши и Ккехн что-то им отвечали. Мне показалось, что дискуссия заняла гораздо больше времени, чем первый разговор Ккехн после нашей посадки. Потом Ккехн повернулась ко мне:
- Они просят, чтобы я их почесала человеческой расческой. А мою забрали. Не дашь свою?
Просьба была крайне неожиданная, я даже растерялась. Расческа - предмет личного пользования, давать ее чесать инопланетян... А собственно, если дело в гигиене, чем я таким могу от инопланетян заразиться? А главное, мне казалось, что Ккехн лучше чем-то заняться.
Впрочем, когда я сейчас это пишу, я понимаю, что это мне надо было чем-то заняться. Я была потерпевшая крушение на чужой планете, среди инопланетян, с которыми у меня не было ни одной общей фонемы, не то, что слова. И я была в самом центре какого-то, как выражалась моя сестра, замеса, масштаб которого далеко выходил за пределы моей родной планеты и моего воображения. А Ккехн тут не только знала языкb и помнила карту, но даже, оказывается, имела гражданство. И, похоже, понимала, что происходит. Или, во всяком случае, вела себя так, будто она так считает.
Я дала расческу Ккехн. Как только расческа оказалась на виду, дети рлаши пришли в огромное возбуждение и сбились в кучу вокруг Ккехн. Я не понимала, о чем они говорили, но Ккехн как-то быстро организовала их в очередь и стала расчесывать им спины и затылки, явно с большим знанием дела.
И тут из-за леса, с другой стороны, не там, где была релейная станция, раздался крик рлашской дальней связи. Ккехн навострила уши и тут же, пока рлаши за деревьями еще кричала, начала мне переводить, что нашли упавшие с неба предметы, обугленные деревянные круги и сферический камень. Камень раскололся.
- Камень? переспросила я.
- Рлаши видели только человеческое стекло, оно совсем не похоже на ваше. Знаешь, я очень боялась, что эти доски кого-нибудь убьют, или аккумулятор взорвется.
- Я его насухо разрядила, - сказала я. - Слушай, а ведь нам надо туда сходить. Мне надо забрать параметрические самописцы и вычислители, и там есть комплект выживания. Палатка, спальники. А главное, мы можем использовать обломки на дрова. Это далеко?
- Нет, - сказала Ккехн. - Буквально вот тут, за лесом. Кытыз, знаешь, я читала много человеческой фантастики, про космос, в том числе еще времен когда они не летали к звездам. Но мысль использовать обломки корабля на дрова, по-моему, нигде не встречалась.
- А куда их еще? А нам надо мясо пожарить.
- Да не надо. Оно сырое, по-моему, вкуснее. Хотя я аккийское мясо вообще ни разу жареное не пробовала. Земное да, и в школьной столовой, и мы в человеческие кафе ходили
- Ну за палаткой-то по-любому сходить надо. И за самописцами. Ты понимаешь, где это?
- Да, только надо хозяев попросить. Тропу в лесополосе найти не так-то просто.
В общем, занятие нам нашлось. На Дкз, лесополосы - это искусственные посадки, с деревьями одного или определенных видов, посаженными в один или несколько рядов. Здесь это были совершенно дикие заросли. На курсах по выживанию меня возили по лесам разных климатических зон, но такого я нигде не видела. Все-таки большинство лесов на нашей планете как-то окультурены. Даже если их не подвергают периодическим рубкам, то все-таки ухаживают, убирают сухостой и бурелом. На севере, где-нибудь в районе Рифтового озера, есть совсем дикие леса, но они периодически горят, что также не позволяет бурелому накапливаться бесконечно. Здесь же, как я понимаю, рлаши не позволяли лесополосе гореть, но никак хозяйственно не использовали. Как мне показалось, лежащих деревьев в этом лесу было гораздо больше, чем стоящих, даже если посчитать весь подлесок.
Я с удовлетворением отметила, что распознаю все признаки леса умеренной полосы, которым нас учили на курсах: небольшие листья у деревьев, полное отсутствие лиан и других эпифитов, опять же бурелом - в тропиках много древоточцев, которые его быстро подъедают. За время с момента посадки я смогла также отследить положение солнца - оно было низко над горизонтом, но спускалось полого - а это тоже подтверждало, что мы в довольно высоких широтах.
Именно бурелом и был главной проблемой, мешавшей пройти сквозь лес. Одна из рлаши провела нас. Часто приходилось перелезать через лежащие стволы или, наоборот, пролезать под ними. Я подумала, как мы потащим дрова. Впрочем, я заметила множество сухих молодых деревьев и сухих веток на стоящих деревьях. Так что дрова можно было, как и говорила Ккехн, набрать в лесу.
Но самым неожиданным в этом лесу было то, как быстро он кончился. Вся полоса была немногим шире ста метров. Мы оказались в густой траве высотой метра полтора, через которую дальше вела узкая прямая тропинка. Ккехн объяснила, что это часть пастбища, где рлаши выращивают бурьян на зиму. Наша провожатая встала на задние ноги и издала короткий и не очень громкий крик. Невдалеке, где-то слева, послышался ответ. Провожатая с Ккехн обменялись репликами и Ккехн сказала мне, что мы почти пришли, только туда нет тропы.
И мы пошли через бурьян. Провожатая шла впереди, Ккехн за ней, я замыкала. Ноги у нас были расставлены шире, чем у рлаши, поэтому и тропа получалась шире, чем рлашская.
Вскоре мы вышли к первому сайту крушения. Здесь лежал расколотый на три части и наполовину зарывшийся в землю шар аккумулятора. Я ожидала увидеть кратер, но его не было. Все-таки скорость была не очень высока, а почва, видимо, довольно мягкая. Там нас встретила еще одна рлаши. После короткой дискуссии, Ккехн сказала:
- Они спрашивают, опасно ли это, и можем ли мы это убрать.
- Резонные вопросы, - не смогла не отметить я. - Нет, это не опасно. Что они имеют в виду под убрать? Я могу отнести это на несколько гроссов футов, например к лесу.
- Можешь? - удивилась Ккехн.
- Да. Я же это поднимала вместе с остальным кораблем.
Ккехн уточнила у хозяйки пастбища и сказала, что да, отнести к лесу было бы неплохо, если только это не причинит еще больших разрушений земле и траве.
Я сфотографировала осколки на телепат и занялась переноской. Я напряглась - все-таки самый большой из кусков был в полдюжины раз тяжелее меня - и оторвала его от земли. Он зацепился за другие куски и застрял, поэтому мне пришлось его покачать. Я увидела, как рлаши и Ккехн скривились от звука трения стекла о стекло.
Я довольно быстро справилась с большими кусками, а мелкие осколки рлаши согласились засыпать в яме.
Ккехн быстро выяснила, что доски недалеко, как она сказала - метрах в двадцати. Еще она призналась, что умеет пересчитывать в уме рлашские единицы в человеческие, а вот в наши еще не научилась. Я вспомнила, что человеческий метр около трех наших футов.
И мы пошли к доскам. Там уже была протоптана тропка.
Я попыталась восстановить продолжение событий после покидания нами кабины. Оставшись без автопилота и купола экрана, обломок потерял аэродинамическую устойчивость и аккумулятор сорвало с креплений. Поскольку это произошло не очень высоко, они упали не очень далеко друг от друга.
Доски в полете разделились, но связывавшие их тросы не позволили им отдалиться друг от друга. Нижнее днище, принявшее на себя главную тепловую нагрузку, прогорело все-таки не до конца. От него осталось несколько... не знаю, можно ли назвать это щепками, но, судя по тому, как оно треснуло, в момент удара оно еще более-менее сохраняло форму диска. У переборок обгорели только края. Все три детали в момент удара падали ребром, почти вертикально. Поэтому скорость у них была, наверное, выше, чем когда они летели вместе с нами и аккумулятором, но мы удерживали их поперек воздушного потока.
Но дерево, особенно красное - материал очень прочный по отношению к весу. Нижняя переборка, на вид, вообще не пострадала от удара, хотя и вошла в землю на треть радиуса. Верхняя переборка треснула только в одном месте, и поперечные доски позволили ей сохранить форму. Кронштейны моего гамака и моя приборная доска были срезаны, когда соответствующая сторона диска вошла в землю.
Рлаши попросили эти доски убрать тоже. Главной проблемой было рассоединить тросы из свиной гривы, соединявшие днище и переборки между собой. Ножом резать их я бы замучилась, но нас учили заклинанию, позволявшему развязать узлы, соединявшие волоски в волокнах тросов. Я сложила днище и нижнюю переборку вместе и отнесла их за один прием. Потом я попросила Ккехн, чтобы она подобрала срезанные ротанговые детали - они лучше всего подходили в качестве дров - и шла со мной, сюда мы больше возвращаться не планировали. Я подняла верхнюю переборку и мы пошли.
У леса я прислонила переборку к дереву, вскрыла контейнеры с аварийным питанием, палаткой и остальным комплектом выживания. Тащить всю переборку через лес было неудобно, а дров нам было нужно немного. Я оторвала люк от верхней переборки, сняла репульсоры с моего экрана и экрана Ккехн и укрепила их на нижней стороне люка. С двумя репульсорами получалось неустойчиво, но нести было гораздо легче, чем за счет чистого телекинеза.
Используя топор из комплекта выживания, я срубила еще несколько ротанговых кронштейнов и отколола менее обугленные из щепок днища. Наконец, я сняла вычислители и параметрические самописцы.
Потом я свалила оборудование и дрова на получившуюся платформу, и мы пошли. Под некоторыми упавшими деревьями платформу удалось протащить снизу, но над двумя пришлось переносить сверху. Все прошло гораздо легче, чем я опасалась.
Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.
Александр Самойлов, председатель комиссии: Контр-адмирал, вам не кажется, что следует сначала подождать прыжка какого-то из кораблей из системы Аккио?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Нет, не кажется. Как они могут оттуда прыгнуть?
Александр Самойлов: Судя по тому, что связь разорвалась в момент прыжка Ккехн, они на прошлой ветви петли. Они не могут создать с нами двустороннюю связь, потому что для них это будет сообщение из будущего. Но для нас их корабли прибудут из прошлого, поэтому... Ну, вспомните как это было при прыжке Злотникова.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Но что им толку от этого?
Александр Самойлов: Они, как минимум, убедятся, что это петля. Они ведь сейчас просто сидят без связи и ждут, пока к ним прибудет Ккехн. А это может произойти через много мегасекунд. Я думаю, их сейчас больше всего интересует вопрос, что это такое вообще.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: У них может не быть кораблей на удобных для прыжка орбитах. Нашей эскадре вон сколько еще до зоны пилить.
Александр Самойлов: Когда у вас есть ясные намерения в целевой системе, вы, действительно, довольно жестко ограничены в выборе зоны прыжка. Но когда вам просто надо выбраться, можно прыгнуть с низкой орбиты в межпланетное пространство. По флайтрадару в системе сейчас шесть прыжковых кораблей, и прошло уже три килосекунды. Почему этого до сих пор никто не сделал?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Понятия не имею. Могут быть десятки причин.
Александр Самойлов: И ни одну нельзя устранить за три килосекунды?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Например, они пытаются провести организованную эвакуацию.
Александр Самойлов: Но, чтобы организовывать эвакуацию, для начала неплохо бы проверить, что она физически возможна. Мне кажется, потратить на это один из шести кораблей вполне разумно, особенно учитывая, что они весьма неравноценны по пассажировместимости.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это все чистые спекуляции.
Александр Самойлов: Что это петля, вообще-то, тоже спекуляция. Может быть, нам следует уже проверить альтернативные гипотезы? Например, самим туда попробовать прыгнуть. Это кто-то пытался сделать?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Насколько я знаю, нет. Но что толку? Вы же сами понимаете, они на прошлой ветви. Мы не сможем туда прыгнуть!
Александр Самойлов: Если это петля - да. Но это я и предлагаю выяснить прежде, чем развязывать войну с арахноидами.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: А что это еще может быть?
Александр Самойлов: Да как вам сказать...
Костер разводить, в итоге, мы так и не стали. Я деактивировала репульсоры, сгрузила дрова и спросила, где здесь есть питьевая вода. Ккехн перевела мне объяснение рлаши. Я достала мех из комплекта выживания и улетела в указанном направлении. Выражение удивления у рлаши было совсем не похоже на богомольское, но мне показалось, я его считала довольно точно. Тем более, что я видела что-то похожее у Ккехн.
Когда я вернулась, рлаши уже выдали Ккехн какую-то запчасть от коровы, и она с увлечением ее глодала, прямо сырую. Я сначала подумала, что это ребра брюшка какого-то животного с Дкз, только оттенок мяса отличался. Но Ккехн объяснила, что это так называемая "грудная клетка", в которой тоже расположены легкие. Сами легкие рлаши уже съели. Я почему-то вспомнила про ее микрофлору кишечника, а потом подумала, что в данный момент это наименьшая из наших проблем. Мне предлагали другую половину "грудной клетки", но я поела пеммикана из сухпайка.
Потом я занялась палаткой. Она была очень тонкая, из заговоренной шелковой парусины. Но к ней нужны были распорки, которые, по инструкции, предполагалось делать из местных материалов или обломков корабля. Ротанговые кронштейны были слишком короткими, доски днища слишком обугленные, а откалывать щепку от досок люка было сложно, красная древесина плохо расщепляется даже вдоль волокон. Поэтому я пошла за местными материалами.
К счастью, это не заняло много времени. Молодой поросли в лесополосе было много, и большой процент ее не доживал до приличных размеров, поэтому я быстро нашла пару сухостоин подходящей высоты и небольшой толщины.
Когда я вернулась, Ккехн с интересом разглядывала палатку.
- Это же ткань? - спросила она. - Я думала, у вас вообще нету никаких тканых материалов.
- Есть, - сказала я. - Ты же видела крылья у повозок и самолетов. Чем они, по-твоему, затянуты?
- Я думала, это такая циновка, - сказала Ккехн.
- Циновки более жесткие.
С палками подходящего размера, палатку было несложно поставить. В комплекте выживания не было спальных мешков, но была тонкая кошма из пуха летучих выхухолей. И был еще прорезиненный квадрат парусины, который можно было постелить на пол палатки, для защиты от сырости. Предполагалось, что, если на месте катастрофы будет действительно холодно, экипаж может воспользоваться экранами.
К моменту, когда я закончила строительные работы, солнце уже скрылось за деревьями, но, судя по освещению, еще не совсем зашло.
По часовому поясу Центра была глубокая ночь, даже уже под утро, и нам явно надо было бы отдохнуть. Мне показалось, что для культуры, в которой нет искусственного света, было уже вполне приличное время ложиться спать.
Дети рлаши так не считали. Они устроили какие-то шумные игры, показавшиеся мне подозрительно похожими на охоту и убийство. Я вспомнила, что дрессировщики драконов считают поощрение таких игр у детенышей плохой практикой. Впрочем, судя по спокойствию, с которым взрослые рлаши наблюдали за всем этим, в их культуре это считалось в пределах нормы. И Ккехн тоже мне спокойно сказала, что им надо сбросить напряжение перед сном.
И правда, охота и убийство быстро закончились, плавно перейдя в лежание на спине и медленное размахивание лапами. Потом дети, потягиваясь, пошли в сторону логова. Я вспомнила рассказы богомолов и Ккехн, что рлаши происходят от засадных охотников, а поэтому у них короткие периоды бурной активности сменяются длительными периодами лени и расслабления.
В общем, мы сказали хозяевам "Спокойной ночи", и полезли в палатку. Заговоренная ткань хорошо удерживала тепло, поэтому мы быстро там надышали до вполне комфортной для сна температуры. И тут период активности начался у Ккехн.
Надо сказать, что у меня в голове тоже роились какие-то странные мысли. Например, мне пришло в голову, что я могла бы перехватить богомольскую станцию, если бы стартовала ретроградно. Приблизительно обсчитав этот вариант, я поняла, что брахистохронный вариант такого перехвата был, и правда, гораздо выгоднее проградной брахистохроны по времени, но также не осуществим по дельта-вэ. А осуществимый вариант предполагал довольно длинный пассивный участок, на котором меня легко могли перехватить. Потом я попыталась обсчитать вариант перехвата полярной орбитой.
Но я все это обдумывала лежа и молча. А Ккехн куда-то засобиралась. Я, разумеется, спросила куда.
- Мне надо узнать, - сказала она. - Я же не спросила у них самое главное.
- Что?
- Какое сегодня число.
- Это сильно изменится до завтра? - не удержалась я.
- Ты не понимаешь.
- Не понимаю, - согласилась я.
- Смотри. Ансибль-соединение разорвалось в момент нашего прыжка, так?
- Ну допустим. Ну и что?
- Как это ну и что??? Это значит, мы на будущей ветви временной петли.
- И что?
- Как что??? Получается, это очень короткая петля.
- Почему?
- Смотри. Я не имела новостей из Известного Космоса восемь ваших дней. Если бы ансибль-соединение с Аккио разорвалось, это бы точно было в новостях. Значит, нижняя точка петли по ансиблю не может быть раньше восьми ваших дней до нашего прыжка. А поскольку мы на прошлой ветви, значит, наш прыжок ее верхняя точка.
- Ничего не понимаю, - честно призналась я. Действительно, все эти временные петли для меня слишком сложно. - Но ты же говоришь, восемь дней...
- Не больше восьми дней. Может быть, всего несколько часов. Может быть, она прямо сейчас замыкается!
- А даже и если прямо сейчас, что мы сейчас можем с этим сделать?
- Не знаю. Но нужно же что-то делать!
- Ккехн, - сказала я. Вспоминать литанию про страх мне показалось лишним, она и правда стимулирует, а это совсем не то, что в данный момент нам было нужно. - Успокойся и подумай. Если ты правда ничего не можешь сделать, то лучше расслабиться и спокойно ждать, что будет. Что будет в худшем случае? - тут я вспомнила про крупнейший военный флот под единым командованием, и поняла, что худший случай я себе не очень-то представляю.
- Мне придется стать небесным духом.
- Это хуже всего, что может быть?
- Мне кажется, да. Ну, из того, что я могу себе представить.
- Но тогда, может быть, ты можешь просто не становиться?
- Но мне, скорее всего, придется это сделать, чтобы остановить еще худшее.
- Что, например?
- Войну людей и дыркынз. Войну людей и рлаши.
Это прозвучало не очень логично, но уже через пару мгновений я осознала логику. Стать небесным духом - это ей казалось плохо, но это она могла себе представить. А войну богомолов и дркнз она представить себе не могла. Или просто не хотела. И я тоже не хотела.
- А главное, - продолжила она. - Поскольку наш прыжок - нижняя точка петли, флот Полиции Особой Точки прибудет сюда.
- Почему?
- Я же говорю, потому что это нижняя точка петли! Строительство небесного духа надо начинать в ней, а значит и пресекать его надо здесь же!
- Но - я по-прежнему не могла уложить все это в голове, но мне показалось, что я начала что-то понимать. - Но ведь ты говоришь, ты не знаешь, как становиться духом. Если ты станешь это делать, будущая ты уже должна была тебе это сообщить?
- Да, - Ккехн, во всяком случае, задумалась. - Что-то тут не сходится. Но ведь это еще хуже!
Я хотела было сказать, что это звучит как глупость, но, осознав уже рассмотренные варианты, поняла, что это не глупость. Например, могло получиться так, что Ккехн почему-то не могла стать духом. Но флот этой самой богомольской Точки про это ничего не знает, и будет действовать так, как будто она может. Но, поскольку Ккехн духом стать не может, она не сможет ничего остановить.
Я поняла, что сказать мне нечего, и просто обняла ее. Она прижалась ко мне плотнее, и мне сначала показалось, что она начала успокаиваться. Но потом она перестала успокаиваться, и я поняла, что это совсем другое возбуждение. И тоже почувствовала такое же возбуждение.
Потом, когда я давала показания комиссии, их больше всего интересовал вопрос "как?". Не в психологическом или там моральном смысле, а чисто анатомически. Все-таки наши тела были спроектированы для секса совсем не с таким партнером. И лежа на боку мы действительно ничего не смогли. А лежа на спине, получалось, что надо как-то так выгнуть брюшко, что дышать было совершенно невозможно. И я не придумала ничего лучше, чем взлететь. И у меня хватило соображения взлетать ровно на такую высоту, чтобы не свернуть палатку.
Первое, что у меня потом спросила Ккехн:
- И что, я смогу заниматься сексом только с теми, кто умеет летать?
- Наверное, нет, - сказала я. - Наверное, можно просто свернуть валик и под низ спины подложить.
И мы свернули кошму в валик и попробовали еще раз. И это было не так удобно, как в зависании, но все-таки вполне осуществимо.
Потом мы лежали на боку, обхватив друг друга всеми руками и ногами, и Ккехн спросила:
- И как это по сравнению с вашими обычными мальчиками?
- Это что-то совсем другое, - сказала я.
- Другое, в смысле, лучше или хуже? - насторожилась Ккехн.
- Конечно, лучше. Просто мальчик... ну, он реагирует, но почти механически. А тут я понимаю, что ты чувствуешь то же, что и я... Ну, примерно.
- Трахаться с говорящим - неизвестное вашей культуре извращение? - спросила Ккехн.
- Не слушай мою сестру, - возмутилась я. - Она ненормальная.
- Может и ненормальная, - задумчиво сказала Ккехн. - Но вовсе не дура.
И тут из-за леса послышался вопль рлашской дальней связи.
Выдержка из протокола заседания комиссии по контакту с дркнз.
Александр Самойлов, председатель комиссии (слышен вибросигнал входящего сообщения, некоторое время смотрит на экран телефона): Так. Мне кажется, сейчас как бы это сказать... Сейчас самый подходящий момент, наверное, во всей истории вашей организации, чтобы дать хорошее объяснение.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Объяснение чему?
Александр Самойлов: Щас, попробую по порядку. Собственно, я заподозрил, что что-то тут не сходится, когда ансибль с Аккио лег не в момент, когда Ккехн решил туда прыгать, а именно в момент прыжка. В общем, вы же понимаете, что не только у вас в Известном космосе есть прыжковые корабли. Я ведь вам давал шанс сохранить лицо, предлагал самим туда прыгнуть. А вы...
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вы туда прыгнули?
Александр Самойлов: Не я, разумеется. Наш корабль "Фам Ньювен" сейчас находится в системе Лямбда Змеи, имеет с Институтом устойчивое двустороннее ансибль-соединение два гигабита в секунду, подключился как релей для нескольких кораблей в системе по радиоканалу, и имеет радиоконтакт со станцией. По доступной им телеметрии получается, что ансибль-соединение станции Порт Аккио разорвалось не само, а было разорвано вручную не ранее чем через две секунды после выхода Ккехн в систему.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Вы хотите сказать, это была не петля???
Александр Самойлов: А как еще это можно понимать?
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Но как такое возможно???
Александр Самойлов: Злотников утверждал, что существует всего десять групп одновременности, по две на каждое из платоновых тел.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: При чем тут платоновы тела? Там же не трехмерное пространство!
Александр Самойлов: Это вы у Злотникова спрашивайте, он много странного говорил. Но все, что в принципе поддавалось проверке, оказалось правдой. Так вот, если групп одновременности всего десять, вероятность, что две цивилизации, пусть даже совершенно независимо, откроют технологии, соответствующие одной группе, пусть даже основанные на разных физических принципах, не особо велика, но вполне реалистична.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Но что тогда надо объяснять нам?
Александр Самойлов: А вот это надо дальше. Там есть человек, готовый дать показания под присягой (смотрит в телефон) три человека... простите, два человека и один рлаши, готовые дать показания под присягой, что ваши люди, угрожая оружием, проникли на корабль, пытались проникнуть в кабину, взяли в заложники стюардессу и угрожали сломать ей руку, если экипаж установит хоть какое-нибудь ансибль-соединение. Уголовный состав уже налицо. И у них есть видеозаписи с трех камер, две со звуком.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Какие еще мои люди?
Александр Самойлов: Я не сказал ваши... в смысле, извините, не персонально ваши. Служащие Полиции Сингулярности.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Откуда это известно?
Александр Самойлов: Они были в форме, махали удостоверениями (смотрит в телефон). Извините, все еще колоритнее. Стюардесса знает обоих в лицо, это второй пилот и сисадмин вашего корвета. Сисадмин сбежал, второй пилот сейчас в холодильнике.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Почему в холодильнике?
Александр Самойлов: Это бизнес-джампер, там карцер не предусмотрен.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Он же там задохнется!
Александр Самойлов: Ему дали кислородный прибор (смотрит в телефон). Он на две килосекунды, надо срочно что-то решать. Они пишут, станция сотрудничать отказывается, возможно диспетчерская захвачена. Они отстыковались. "Ньювен" тоже не особо добился сотрудничества от диспетчерской.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это какое-то самоуправство, мы разберемся. Возможно, они просто запаниковали.
Александр Самойлов: Неудачный захват бизнес-джампера можно списать на самоуправство в панике. Успешный захват станции, даже размером с Порт Аккио - это, несомненно, спланированная операция.
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это смешно! Вы хотите сказать, они спланировали эту операцию за две секунды???
Александр Самойлов: За две килосекунды. От момента, когда мы оповестили вас, что Ккехн собирается прыгать на Аккио, до момента, когда он прыгнул. И нет, они не все планировали за это время. Единственное разумное объяснение, что у ваших офицеров есть готовые инструкции на подобный случай. У всех, не только корвета на Аккио. Как у Шерлока Холмса, если вы отсеете все невозможные объяснения...
Контр-адмирал Тач Хонг Нат: Это серьезное обвинение.
Александр Самойлов: Ну, да. Поэтому, я думаю, разбираться придется с вашим участием, но не вам. И даже не нам. Хотя все это вскрылось по поводу деятельности нашей комиссии, я не думаю, что ее полномочия расширят до таких масштабов. Но, как представитель Института Макриди, я буду настаивать, чтобы мы участвовали. В конце концов, это затрагивает общие вопросы о политике в отношении инопланетных разумных рас. А мы, скорее всего, будем первыми сталкиваться с большинством из них.
|