Ничто не объединяет людей сильнее, чем общая ненависть.
Общая ненависть сплотила нас в маленький кружок посвященных. Если бы кто-то сделал шаг в сторону и взглянул на происходящее справа, слева или хотя бы снизу, он тут же бы понял: гуси не стоят того, чтобы их дразнить. Гуси умеют щипаться, громко орут и вообще - машут крыльями. (Взлететь они, конечно, не в состоянии... Хотя, кто их знает?!)
Увы, посвященные, даже взмывая под облака, не выходят из круга. (Это все еще, если вы поняли, я продолжаю вступление. Какой-никакой дебют. Когда не разбираешься в шахматах, лучше всего двигать пешку по центру.)
Однажды, в порыве горестной злости, я написал стихи. Как выяснилось, плохие. Но - берущие за душу.
Умеешь любить? Так сумей ненавидеть!
Чтоб сердце сильнее стучало.
Чтоб густая слеза не мешала бы видеть.
Ненависть - тоже начало!
(Дальше не помню.)
Мы собирались на окраине города, в заброшенном старом доме, где уже ничего не осталось, кроме пыли, человеческого помета и запаха мертвой жизни.
Иногда в нашем доме квартировали бомжи. Это были тихие постояльцы.
Иногда - забредали подростки. Пили водку, слушали Визбора, пели Высоцкого. А потом на старых матрацах трахали девушек. (Подростки вели себя романтичнее, чем бомжи. Но шумели сильнее.)
Чтобы не видеть ни тех, ни других (и главное - чтобы не видели нас), мы прорыли тоннель из Центрального парка. (Идти по аллее Героев-челюскинцев, после восьмого столба резко свернуть направо, через двадцать шагов увидеть березу, слева будут кусты, где зарезали буфетчицу Нинку, в пяти шагах на северо-северо-запад - заросли ивняка. Там - вход в подземелье.)
Чтобы не слышать Визбора и Высоцкого, мы обили стены подвала ячейками из-под яиц (на яйца пришлось потратить целую кучу денег).
Чтобы никто никогда не нашел нас, мы не включали фонарики.
Чтобы никто никогда не приметил, мы старались молчать.
Не разводили огня, не чиркали спичками, не курили. (Конспирация - превыше всего!)
Мы строили планы. Мы хотели единственного - победы. И ради победы готовы были отдать все силы.
Мы собирались в кружок, садились на пыльный пол. И только дыхание выдавало присутствие ближнего.
А наверху щипались паршивые гуси. Шахматисты-любители из Центрального парка передвигали фигуры. Подростки трахались и взрослели. Бомжи варили похлебку.
В этом безжалостном мире только мы одни ненавидели.
Мы сделали первый ход. Мы были бесстрашны и злы. И не наша вина, что дебют так и остался дебютом.