Жизнь становилась для меня всё горше. Я оглядывался назад, пытался подводить какие-то итоги, и они казались мне всё менее утешительными. Неустанный борец с охватывавшим страны Заката демонизмом, я, сам того не заметив, посвятил себя худшему и вздорнейшему из баалов - Аресу. В жертву этой войне я принёс всё.
Пепел сожжённых мною книг...ведь вместе с ними уходили в пустоту не только опасные для варваров знания, но и память о Христианской державе. Снова и снова я воскрешал в памяти жест отца, с гордостью указывавшего на испещрённые письменами листы. Что ж, твой сын достойно распорядился этим наследством, обратив его в золу!
Кто-то скажет, что нелепо терзаться о былом, сделаного не воротишь. Эту нехитрую мудрость я неоднократно слышал от подобников. Не теряй время на мысли о прошлом и смело шагай вперёд, жизнь коротка, меньше думай - больше делай, да, да, да, как же, как же. Но не является ли способность сожалеть о содеяном тем, что отличает нас от животных? И не подталкивают ли подобные угрызения нас к осознанию греховности своих деяний и к покаянию?
Я вспоминал годы своего детства, дом, нашего мудрого и могучего отца, нашу заботливую и прекрасную матушку, милых сестричек. Сейчас всё это казалось мне утраченным раем. В конце концов, Адам и Ева тоже не знали, что пребывали в раю, и поняли это только когда были изгнаны за его пределы. Учение, труды в Схоле, вера в наше дело...на что я променял всё это? Разве так я хотел жить?
Схола пала, я, в конце концов, победил Фому в том споре. Теперь образование варваров всецело в руках подобников; мы, ромеи, неплохо их вооружили. Да, боги наказывают людей, исполняя их желания.
Может быть, у меня и рыбья кровь, но я тоже мечтал о своём доме, о милой и любящей жене, о гомоне ребятишек. Интересно, жива ли та смазливая девчонка, которую я вырвал из лап обезумевших от похоти наёмников? Вы будете смеяться, но пару раз я думал оседлать коня и ехать искать Франческу... Впрочем, быстро понимал, что это безумие. Кто виноват в том, что моим перстам чаще приходилось сжимать старые хартии или записи пыточных речей, чем девичьи руки!
Урсула? Она доверилась мне, а я её не сберёг. Больше в моей жизни не будет никого.
С возрастом я размякаю, становлюсь всё сентиментальней. Вы будете смеяться, но я раздобыл томик виршей авиньонского подобника Петрарки и порой обливаюсь над ним слезами о безвозвратно ушедшем.
Я готовился к битве с Тенью, вроде походов Велисария или Ираклия. И увидел я зверя и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне и с воинством Его.Какая гордыня!Мог ли предположить, что Тень исподволь, незаметно, потихоньку затопит мир. Что люди привыкнут ко злу и лжи, которые станут такой же частью этой жизни, как платье и обувь. Враг рода человеческого не смог залить мир кровью, и теперь он хочет утопить его в скуке.
Вчера я гулял за городом и долго созерцал муравейник. Это было словно откровение, мне казалось, что я увидел то, чем хотят сделать человечество подобники. Магия и алхимия ушли, теперь их заменит мускульная сила рабов. Царства эллинов и языческий Рим основывались на рабстве - вот что вколачивают в головы варваров "гуманисты". Невольники должны знать своих хозяев и верить в неизбежность и справедливость своей участи.
В Германии победившие князья-подобники зажали мужиков в такие тиски, что те едва могут пошевелиться. Деды нынешних государей любили Бога, отцы - боялись, а эти любят только себя и не боятся никого. В Британии овцы пожирают людей. В Паннонии и Дакии задавленные крестьяне встречают турок как освободителей.
Подобничество преобразуется, демонстрируя свою живучесть. Его приверженцы уже не только манят людей грядущим Золотым веком, но и запугивают ужасами прошлого. "Да, сейчас несладко, но вы посмотрите, что творилось раньше". Страны Заката до "возрождения" (так "гуманисты" зовут своё время) - это царство грязи, дикости и невежества. И лишь подобничество стало тем Востоком, где зажёгся долгожданный свет. Времена эллинов и языческих кесарей - это рай (они далеки и потому безопасны), и рабство - приемлемая цена за его обретение.
Новые подобники всё меньше любят книги и всё больше - золото, Гермес-торгаш заслонил Гермеса Триждывеличайшего.
Несчастная Италия принесена в жертву. Истерзанная, она еле дышит, дичая и откатываясь едва ли не в Тёмные века. Просвещённые люди, философы, механики, поэты - и ромеи, и варвары - разъезжаются кто в Галлию, кто в Иберию, кто в Германию. Остаются замордованные мужики, сеньоры-разбойники, брави и полуграмотные чароплёты.
Эпидемия люэса не ослабевает, сыпи, шанкры и провалившиеся носы украшают мечтавших об эллинском совершенстве. Nemesis Divina ставит свою печать на лице человека - зверя, превращая его в шелудивого пса.
Загнанный в угол подобниками, преданный, отчаявшийся, надорвавшийся Карл отрёкся от престола. Его сын Филипп не стал принимать императорский титул, а его брат, архидука Норика Фердинанд хоть и зовётся кесарем, но ничем не отличается от варварских вожаков. Не будет ни Удерживающего зло, ни новой Христианской державы, ничего. Подобники жадно раздирают на куски наследие августов и базилевсов, варварские короли почитают себя равными порфирородным владыкам.
Города разрастаются, постепенно вытесняя замки. Новые пастухи загоняют отары в овчарни, где за ними легче приглядывать. Так жили в своих полисах под неусыпным оком архонта и жреца эллины. Недаром строителем первого города был Каин!
***
Порой жизнь дарит мне небольшие радости - солнечный денёк, щебетание птиц, улыбку ребёнка или жизнерадостной хохотушки-девицы - и в мою голову приходят иные, светлые мысли. Мы сделали всё, что смогли, оттащили брыкавшихся людей от пропасти, семя врага стёрто в прах. Господь не для того сберёг Свой мир от огня, чтобы утопить его в болоте. Победа Тени - жалкая иллюзия, и когда-нибудь люди поймут это. Они увидят, что вместо гордого титана получился ничтожный червяк, корчащийся ночами под одеялом в холодном поту при мысли о ждущей его пустоте, и осознают, что недостойно носящему Божий образ пресмыкаться в пыли.
Кесарь Карл окончил свои дни в монастыре. Приходит и мой черёд, сейчас или никогда. Телесные хвори угнетают меня всё сильнее, ещё год-два, и я не выдержу путешествия. Я еду на Восход, в страны сарматов, которым базилевсы некогда даровали веру и книги. Архонт Иоанн принял недавно титул кесаря, это наполняет моё сердце надеждой. Сарматы молоды, они не знали ни чароплётов, ни подобников, ни гемидаймонов. Там, в монастыре, я буду славить Господа нашего и отмаливать свои грехи. А мой пергамент да послужит им предупреждением о мощи и ничтожестве зла и ошибках добрых людей. Остальное - в руце Божьей. Я еду, чтобы навсегда умереть для этого мира.