У нас в свое время примерно о том же писал Заболоцкий:
Лодейников прислушался. Над садом
Шел смутный шорох тысячи смертей.
Природа, обернувшаяся адом,
Свои дела вершила без затей.
Жук ел траву, жука клевала птица,
Хорек пил мозг из птичьей головы,
И страхом перекошенные лица
Ночных существ смотрели из травы.
Природы вековечная давильня
В один клубок, но мысль была бессильна
Соединить два таинства её.
Эпиграфом к этому стихотворению так и просятся слова героини о "плаче тысяч желудей".
Из всего этого вытекает следующая идея фильма - резкая полемика с швейцеровско-хиппушно-гринписовским призывом "назад к природе!", звучащим по всей Земле со второй половины прошлого века. Природа у Триера предельно демонизирована, даже букет цветов в вазе, стоящей у постели героини, выглядит зловеще и угрожающе. Посланцы темных сил изображены в виде животных, одно из которых само рекомендует свой мир как "царство хаоса". Путешествие героев на лоно природы, цель которого - вернуть потерянный рай, оборачивается кровавым кошмаром, Эдем превращается в Инферно. Именно поэтому женщина панически боится этих мест, куда её столь настойчиво влечёт муж, понимая, что там её разум будет просто сметён иррациональным началом, с которым она уже сталкивалась. Отсюда - исковерканный почерк в черновиках диссертации и обутый с точностью до наоборот ребёнок. Предпринятое героем "лечение" своей жены больше всего напоминает тушение пожара керосином. Финальная сцена фильма полна мрачной иронии - ковыляет героически победивший собственную супругу мужчина, озарённый "вечным сиянием чистого разума". Всех убью, один останусь...
Многие рецензии на фильм являют собой отчаянные поиски пресловутого "антихриста". Таковым объявляется буквально всё живое, что только появляется на экране. На наш взгляд, в фильме идет речь не об "антихристе", но об "анти христе", "анти-христе", т.е. не о личности, но о разлитом в мире и этим миром управляющем не-христианском, безбожном начале. "Природа - храм сатаны", - изрекает героиня. "Сатана -- это символ, ничего более... отрицание ... образа Христа на кресте," - поддерживает её Э.Ш. Ла-Вей.
Отсюда - многочисленные аллюзии на Библию: "трое нищих" как пародия на поклонение волхвов, некое подобия распятия главного героя свихнувшейся женой, его "погребение" и "воскресение" с последующим "гиноцидом". Библейский сюжет переворачивается Триером вверх тормашками с самого начала. Вспомним, что евангельская история начинается с рождения младенца, а фильм - с его смерти. Вместо звезды Вифлеема - "созвездие трёх нищих". "Когда появляются трое нищих, кто-то должен умереть", - произносит героиня. Антитеза евангельской благой вести. Антиевангелие, дисангелие от Триера.
Многие критики были возмущены посвящение фильма А.Тарковскому и сочли это кощунством. На наш взгляд здесь всё вполне органично. Фильм во многом вырос из сцены самосожжения под "Оду радости" в "Ностальгии" и из пылающего дома в "Жертвоприношении".
Фильм обладает главным качеством хорошего кино - он не отпускает и заставляет задумываться. Ужас и отвращение, порождаемые отдельными сценами, не в силах победить любопытства и желания познавать. Художником создан очередной шедевр.