Аннотация: Повесть вошедшая во 2-ю книгу "Трагисатира 2000-05 гг.", отображает жизнь современников с разными характерами и судьбами, которые живут в одном середняцком обществе на севере Германии.
"Главное - постоянно с важностью указывать большинству место или сорт, к которому относятся все и особенно стремящиеся превзойти свои возможности, чтобы стать хорошим второсортником. Остальное дело историков показать отборные ситуации якобы исторической страсти, если она имеется у хищных властолюбцев".
1
- Господа, господа, до меня дошло прикольное эхо от спинозийских бычков, мол, "не поимел - все жопа и везде говнище, а поимел - молодцы, красотища", ха-ха-ха! - кто-то из пресыщенных полит-рэпперов выдавил скророговорчиво из толпы собравшихся солидолов, но они автоматически ухмыльнулись и дальше стреляли глазами по сторонам.
- Ах красавец, ах прохвост, нет, подумать только как гениален, по-капризничал, подеспотничал, ослепил и окрылил всех, просто властелин всея, а сам пирком-мирком да за свадебку с молодкой! - С вальяжной иронией сказал либеральный вожак, красующийся своей опрятно-седовласой причёской и недельной щетиной г-н Вольфрам Клубицкий. И партийные друзья с жёнами, окружившие его и суверенно позирующие, сдержанно рассмеялись.
Они сегодня собрались у 700-летней церкви 'св. Катарины' по персональному приглашению ещё нынешнего вожака Гольштейнского парламента и временно-поверенного 'отца' северной столицы г-на Якоба Купидонова. Пахнет грандиозными решениями и колят в глаза понты корявые.
Более двухсот гостей (!) 'могучей верхушки' провинции собрались сегодня здесь. Разных мастей политики-правоведы, банкиры и бизнесмены, церковно-служители, педагоги и медиа-воротилы с партнёршами и партнёрами, даже парочка транссексуалов ненавязчиво затесались в скопе, и несколько выпуск-ников высшей госчиновничей школы. Многие из присутствующих были в солидном гардеробе летнего стиля с баснословно блестящими аксессуарами на цепких и нежных руках и элегантных шейках, которые то и дело отражались солнечными зайчиками и лишь некоторым доставляли неудобства для того, чтобы психологически определить на сколько ступеней питомцы приблизились к реакционной элите. Целый остров пестро-душистых цветов стоял в огром-ных вазах в тени, падающей от церкви, и дожидался виновников торжества.
- Как вы думаете, это брак по любви или по расчёту? - несколько при-глушенным голосом съязвил Вольфрам Клубицкий, глянув сине-стальными глазами исподлобья на приближённых.
- Дорогой мой, все влюблённые полагают, что они ищут своего счастья, но действительная цель им не совсем известна, - с высокомерной меланхолией в голосе и голубых глазах ответила его супруга Марбет, нехотя встряхнув блондинистой причёской 'Карэ', затем поправив пушистые рюшечки на декольте блузки и почти незаметно расслабив модно-кельтийскую бляху на бело-кожанном ремне, скрывающим складки на бёдрах.
- Голубушка, пожалуй вы правы, ведь главное - нужно ужиться друг с другом, - поддержала её Инес, подмоложенная супруга христианско-демо-кратического принца Оттингуля, которого 'готовил' сам Купидонов для Евро-парламента. Инес элегантным движением скинула с плеч красно-шелковую накидку, которую как ни в чём не бывало подхватил Отти, затем поправила шикарное платье с декольте, жеманно смахнула платочком пот с широкого лба, перезавязала ленточкой кулю пушно-русых волос и надменным красивым лицом посмотрела на мужа.
- Я согласен. Однако, если начистоту, между нами говоря, как только инстинктивная иллюзия, (страсть, господа!) исчезает, сразу наступает не-избежность. Характеры-то различные. А появятся дети, забота о будущем поколении осуществляется ценой настоящего. Поверьте, господа, мы с Инес это на себе испытали, когда ожидали единственного сына десять лет! - с жеманностью ответил Оттингуль. Инес по-матерински посмотрела на него и поцеловала Отти в слащавую выбритую щеку; он широко улыбнулся, оголив белёсые зубы и расстегнув строго-чёрный пиджак, добавил: 'Чёрт знает что, жарища парит такая, а высокопоставленных гостей не пускают в прохладную церковь. Я, кстати, пожертвования вносил на ремонт органа!?' Инес погла-дила по затылку супруга и нежно пощекотала его жесткие волосы. Оттингуль достал из кармана платок и чопорно стёр стекающую каплю пота с крючковато-ноздрятого носа. Инес искусственно бзыкнула за то, что муж не отблагодарил ответным жестом за её нежный реверанс.
- Господа, жара жарой, всё-таки давайте не делать из нашего сознания манную кашу. Свадьба Купидонова - это не просто какая-то там легализация амурных шашней, это дело трансцендентной важности! - ненароком, но свы- сока вставил 'очковый король' Аугенфельман, который до того стоял спиной к собеседникам и незатейливо расспрашивал министра финансов г-на Вийгарда о шагах дальнейшей финансреформы. Хотя Аугенфельман и был маленького росточка и нескладного строения, но его богатства компен-сировали все внешние изъяны, тем более что финансминистр Вийгард был его другом-компаньоном и тоже втиснулся в круг собеседствующих. И все сразу сделали на лице абсолютную безупречность, адресованную 'очковому королю'. Он анализировал сущность темы молча и выжидал момент.
- Да, действительно, господа, давайте сувереннее собеседничать в такой день. Купидонов, как никак, лет десять жил вдовцом после умершей от рака жены Сандры, что ж ему бобылём прозябать, ему ведь только 64 годка! - с вальяжной умиротворённостью вставил Вийгард. Но в тоже время по его лицу прошла, словно морская рябь, истинная тоска. Он так же вальяжно расстегнул серый клубный пиджак, из которого мягко вывалился солидный живот, обтяну-тый бело-нейлоновой рубашкой, и медленно, широкой ладонью смахнув пот с плешины, благодушным лицом осмотрел круг собеседников.
- Коллега, дорогой вы наш, мы общаемся на все темы свободно, а раз уж наш любимый господин Купидонов сегодня 'гвоздь программы', то давайте до начала представления немножно взбодримся, ведь жара на дворе, а шам-панское не помогает, хочется скорей во внутрь, там посвежей, ну а потом на застолье в поместье, там тоже освежимся за здравие молодожён, не так ли друзья?! - убедительным тоном и с игривой улыбкой отреагировал Клубицкий. И все поддержали его: 'Да, да-да, ага, точно, конечно, натюрлих, так точно!'.
- Да о чём тут ещё рассуждать, господа, Ганс нашёл свою Гретхен. И всё! -
хотел было разрядить обстановку Аугенфельман, но супруга Оттингуля Инес внесла свою корретировку: 'Что ж, нашёл так нашёл. Но разве неинтересно узнать Гретхен поближе? Девушку, которая, вопреки совету родителей не отвергла богатого, властного и довольно-таки немолодого жениха. Не пре-небрегла всеми соображениями, связанными с расчётом. Что это за выбор? Она ведь не бесприданница, у неё родичи не нищие, в достатке живут, сама не так уж глупа, юридический закончила. Что это за инстинктивное влечение? Может ли именно такое индивидуальное благополучие, которое направлено на что угодно, но только не на родовое, быть одобренным?
- Голубушка, видишь ли, в силу сладострастия и на этой почве сложив-шихся обстоятельств, в принципе, всегда создаётся впечатление, что при заключении брака приходится жертвовать или интересами индивида, или интересами рода, - успокаивающим тоном объяснил Оттингуль.
- Нет уж, дорогой коллега, тут я заступлюсь за вашу жену, она божественно права, заключение брака - это официальная проба для продолжения потомков. А будут они у них? Судя по их непропорциональности возраста и свойств. Дай-то бог! - тоном опытнейшего юриста врезал Ф. Клубицкий.
- Господи, вот тоже проблему нашли?! Если у них не получится с отпрыс-ком, так наш Якоб Купидонов - человек свободной нравственности, в меру конечно, он своей Гретхен так прямо и скажет: 'Гуляй с кем хочешь и рожай от кого хочешь, но чтоб никто не знал, и притом только люби и живи со мной'. Она же не дурочка совсем, знает, что Якоб ей такой трамплин для карьеры сделает, что даже многим дурёхам из благородных семей и не снилось! - нехотя отстрочила Марбэт.
- Да, тут я вас поддерживаю. В нашей социальной системе множество неравноценных в возрастном и финансом смысле браков, ну, что поделаешь, на всех не угодишь счастья, - продолжил мягкосердечно минфин Вийгард.
- Господа, позвольте, я заведую очковым концерном уже тридцать лет, и уж
поверьте мне, люди не только в любви - слепые, мы им делаем очки для того, чтобы они не исходили из внешних соображений и случайных обстоятельств, отчего физическое, моральное и интеллектуальное убожество большинства людей неисчерпаемо в нашей стране, а чтобы они сходились и случались по непосредственному выбору и склонности. Или наоборот? я ничего не пере-путал, нет? - с одышкой объяснился Аугенфельман.
- Голубчик, эта тема у нас табу! Ведь они тогда будут ещё пуще плодиться, и заметьте, запросы потребностей у них возрастут, и многое прочее другое, вы не думали над этим? А где у нас столько мало-мальско порядочной работы найти им и потомкам ихним? - быстро пробудившись в голосе, вставил мин-фин Вийгард.
- Господа, мы ушли далеко в абстрактное. Давайте возвратимся в начало темы, к Купидонову и Гретхен. Ну ей богу, эта тема интереснее, - с несколько язвительным и насупленным тоном попросил Клубицкий.
- А что ещё можно сказать в утешение нежным и любящим душам? Если не любви и детей, тогда - денег и свободы! - сутрировала Инес.
- Иногда с чувством любви соединяется чувство совсем иного типа - подлинная дружба, основанная на совпадении убеждений! - вставил благо-любезным тоном Оттингуль.
- Да, но как же его обе дочери, они-то уже взрослые, сами детей имеют, внучки Купидонова. Как он им всё объяснил, и вообще, как это ему удалось? - недоумевая резко вставила Инес.
- Он верующий, а если веришь в бога, то значит Всё так должно и быть. Но
я хотел продолжить о 'любовной дружбе', - хотел было начать Оттингуль.
- Котик мой, ну что ты мелешь? Какая такая дружба на убеждении у Купидонова и Гретхен? Ему 64, а ей 26!? Ты понимаешь разницу в сладострастии и в опыте вообще, или тебе солнце уже из мозгов манную кашу сделало? - взъерепенилась Инес.
- Хорошо-хорошо, ты права, Купидонов не Тезей, а Гретхен не Ариадна. И хотя сладострастие всегда сменяется пристрастием к сладостям, даже судя потому, как разнесло нашего любимца и виновника торжества, всё-таки есть в совместной жизни такое понятие как гармония души! - рассудительно начал было Оттингуль, но Инес его перебила: 'Опять он за своё. Я согласна, что принцип этот есть, но наступает он только после того, когда половая любовь в своём удовлетворении угасает. Вы что здесь все Казановы, или мы - Лауры в полном рассвете сил?' Все дружно и сдержанно хохотнули.
- Дорогая, не раздражайся, это солнце в нас капризничает, с твоего раз-решения я продолжу. Итак, есть дружба между мужчиной и женщиной любого возраста, она возникает большей частью, благодаря тому, что дополняющие друг друга внутренние свойства обоих, от которых и зародилась их любовь ради будущего; и вот это всё дополняющее противополжности темперамента и духовной особенности их двоих ведут к этой самой гармонии 'единой' души. А иначе им ничего больше не остаётся, как либо терпеть, с хитростью и без таковой - вопрос другой, либо разойтись по-порядочному, не как быдла на ток-шоу, либо уничтожить себя. Быть или не быть! - по окончанию монолога, Оттингуль с гордым лицом пристально осмотрел всех собеседников. Они несколько недоумевая переглянулись меж собой.
- Да!.. коллега, кто бы мог подумать, да вы классик, лавры древних трагиков
Хелласа не дают вам покоя, браво-браво! Поживём - увидим, кто кого, но что невеста не упустит ничего для своего будущего, а Купидонов уже это знает и готов на её услуги - в этом никто не сомневается! - с неподкупной иронией воскликнул Клубицкий. Все сдержанно его поддержали, вперившись в гордо-глупое лицо Оттингуля, и тут же ненароком стали одаривать его словесной похвалой в адрес будущего 'европарламентёра'.
К ним в перевалочку подошёл грузный юстицминистр г-н Эмиль Вальдемарыч Фусшпиль, глянул с пустой меланхолией в глазах на сразу же затихших знакомых и сухо встрянул в разговор:
- Вы уж потише господа, мы же все благовоспитанные люди. В тишине - сила! Кстати, по-какому поводу разразились страсти-мордасти в столь празд-ничный день?
- Ах, дорогой Эмиль Вальдемарыч, вам ли не знать, всё о том же, о доброделях и пороках! - с фатальной иронией произнесла Марбэт Клубицкий.
- Что ж, моральность - это наше всё! Но, господа, простите, я краем уха услышал из ваших уст что-то там о Купидонове? Если это касается о 'сугубо личном', то могу вас уверить, что 'узы обладания' находятся в рамках нашей современной общественной морали. Если же это касается его прежнего поста, уйдёт он или нет по-семейным обстоятельствам, то и тут я вас утешу тем, что 'некоронованные принцы' и наследники трона - наши три прекрасных юриста уже покорно определились, несмотря на то, что ещё продолжают друг дружку поддевать на собраниях, при всём при том, Купидонову нужно дотянуть пару годков до конца правления. Так что делов ещё непочатый край. И не надо, богохульствовать, господа, в такой-то день! - с уравновешанным самодовольством высказался Эмиль В. Фусшпиль, и сделав лицо сыщика, который как бы увидел кого-то 'опасного' у дверей церкви, деликатно распростился с собеседниками и вперевалочку с бодрецой ушёл. Дождавшись его удаления, Клубицкий тут же разрядил обстановку и обратил всех в изначальную тему:
- Предостерёг нас! Эх, побольше бы нам, господа, в обществе таких Орфеев, дремлющих умом и бодрствующих телом. Не подумайте, коллега Оттингуль, что это и вас касается, ваша-то последняя метафора не только классична, но и житвоносна. И наш Купидонов - хорош! И невеста - чудо!
И тут же посыпались вопросы к Вольфраму Клубицкому.
- А вы случайно не знаете, где состоится свадебный банкет?
- Конечно, знаю, в его усадьбе, в Дитмарше. Там уже всё готово, три дня понадобилось, съестного просто горы и напитки самые лучшие.
- А кто ещё приглашён, знаете?
- Безусловно, знаю и кто ещё приглашён. Король фармацефтического ком-бината Фреди Паулсен, вожаки СБ и ВД, партийные друзья - граф Боттишер, г-н Агнец Червовый, г-н Маурус, ну и всякая мелочёвка из высшей прослойки.
- Господа, начинается! - прервал расспросы собеседников Аугенфельман, и добавил суетным тоном: 'Пойдёмте же скорее во внутрь, вон и Купидонов у входа всех встречает, мается бедолага, невесту ждёт. А вон видите справа клетки с белыми голубками, которых выпустят полетать, как только молодо-жёны окольцованные выйдут из храма. И не сметь смеяться, над собой лучше смейтесь!' И всё-таки сдерживая смех, но с серьёзными лицами все умерен-ной походкой ринулись ко входу в церковь 'св. Катарины'.
Якоб Купидонов с застывшей на лице улыбкой у ворот церкви дожидался Гретхен, которая вот-вот должна была прибыть на заказанном лимузине. Жених немного нервничал, но подле него стоящий врач и свадебный свиде-тель Фендрих Мормонов с такой же застывшей улыбкой и придавленным голосом утешал жениха: 'Всё будет хорошо, не переживай, у тебя в сердце клапан, в такую жару опасны переживания, смотри на всё как на прошлое...'.
Они встречали важных гостей, заходящих внутрь, благородными кивками. Церковный зал был заполнен до отказа. Пажи, они же нижестоящие партийцы жениха, двери потихоньку затворили. Через пять минут все присутствующие притихли и насторожились. На сцену к сияющему алтарю, за которым с потолка свисала скульптурно-наивная фигура распятого Христа, вышел в празнично-церковном наряде епископ Марк-Христиан Шмелцер, держа в руках библию, с ангельской улыбкой кивнул всем присутствующим. Затем обратил взор на уже медленно открывающиеся двери, из которых вот-вот должны появиться молодожёны. Заиграл орган волшебную и страшную музыку Баха, трепетно освежив всех гостей. Все встали, как по наитию, и повернули головы с умилёнными лицами к двери. Через водопад света, проникшего в неколько тёмное громадное помещение храма, показались две фигуры; жених - полный и рыхлый, весь седой с короткой стрижкой и плешиной на голове и седой филированной бородкой, с натёртыми, словно пудрой, ланитами, в дорогих фельманских очках от близорукости, в очень солидном костюме в еле видимую полосочку, с по-модному повязанным галстуком на морщинистой шее, в левом кармашке пиджака белый платочек с малюсеньким букетиком ландышей, с припухшими красными в старческих пятнах руками, одной из которой, правой, с неуклюжей элегантностью он вёл за руку к алтарю свою невесту Гретхен Бок - хрупкую, хорошо сложенную, с прелестным личиком, пышашую жизнью блондинку в прекрасном белом свадебном платье с открытыми плечиками и лебединой шейкой, на которой красовались дорогие бабушкины жемчужные бусы. Трёхметровую фату несли две юные внучки Купидонова. Гретхен, как глупышка, улыбалась от счастья всему, что наполняло пространство, местами коварно прищуривая левый глаз и поглядывая на жениха, грузно идущего справа. Купидонов, еле сдерживая романтическо-людоедскую улыбку, ласковыми глазами взирал на свою принцессу. Они дошли до алтаря, органная музыка затихла, они медленно опустились на колени, встав на бархатные подушечки, расшитые золотом, к ним подошёл епископ с библией, вот сейчас они дадут обоюдное согласие перед богом жить и любить друг друга до смерти, и только она разлучит их...
2
Несколько дней после свадьбы Купидонова было затишье. Но мозг города, несмотря на свою летнюю вялость, продолжал пульсировать в учреждении умственного руководства. Навыки, опыты, словарный запас, память, осмысления, решения с необходимыми остановками прогрессировали.
Сгрудившиеся над дубовым столом, подобно живописным запорожцам вкруг безликого и трезвого писарчука, университетские философы и теологи подначивали Мартина Фукса: 'Пиши-пиши. Ни в коем случае нельзя строить будущее на полном отрицании прошлого, так как от хронического негатива не родится никакой позитив. Любой литературой можно воспользоваться в наших метафизических целях!'. Мартин Фукс не перечил коллегам, так как знал: во-первых, что это старо, как мир, во-вторых, что так рассуждают люди бессильные в самостоятельно-умственном смысле, в третьих - позитив быстрее исчерпывается, чем отфильтрованный негатив, в четвёртых - из прошлого вроде бы уже всё вычерпали самые ушлые, а другие, отсталые, поздновато расчухав, просто желают поживиться на интерпретированной полемике и залатать свою память. 'Пиши, пиши, - галдели лицемерные и честолюбивые коллеги, - делай из карликов великанов, да затушёвывай помудрей выспрен-ные названия мероприятий, конкурсов, фондов. Мартин, смотри не забудь - ценники на средний план рисуй недюже большие, но убедительные, чтобы разных мастей домохозяйки с городскими щёголями были довольны духовной пищей, чтобы потом они и простым людям вещали метафизически просто и о ярме, и о покорности перед фатальностью жизни. Да-да, Мартин, на первый план всех избранных скоморохов смотри уж не забудь, пусть несчастные дурачатся, не зря им платят, да чтобы публика и носом не повела. И вот что ещё упомяни, дескать, заслуженная наша сатира должна быть смешной, также и драмы должны быть беспомощно-чувствительными; массы всё равно не понимают различия между маленькой и большой. Вы что-то там говорили о новоиспечённом журнале для нашего молодняка, как его назвали, 'Локатор'? Неплохо, даже очень неплохо! А составителей, значит, из восточного Католического блока утвердили, но мы слышали, что они книжки с вульгарными и фекальными названиями выпустили, или это для стратегии? Ага! Ну что ж, вот теперь и пускай щупают и ловят импульсы, только чтобы дюже в подземные не углублялись, для этого дела у нас есть геофизики. На всех них действую-щих вулканов и землетрясений не напасёшься, тем более их не организуешь, огромные средства нужны, значит пусть собираются в безобидные коллективы и виртуально исследуют внутренние процессы, собирают анализы и всё такое, безусловно, на почве математически-абстрактного мышления. Да, пусть части машины будут по-прежнему сохранены, а управление ею слегка нарушено. Ничего, что все знают, что индустрия на высоте и новые навигационные установки сами приведут куда надо. Надо показать тонко их ограниченность, и все обыватели, как миленькие, будут стараться нарушенное управление машины наладить. И закончить надо поощрительными нюансами'.
Мартин Фукс терпеливо дописал, поставил точку, и по кругу передал бумагу на подписи. Все быстро расписались в петиции и вернули её хозяину литера-турного дома. Фукс ещё раз взглянул на петицию, оглядел всех поверх очков и объявил собрание закрытым. 'И это в канун назначения нового президента страны! Надо же как совпало!' - расторопно уходя произносили венценосцы.
Мартин Фукс ехал на своей машине 'Ауди 8' домой, чтобы не задремать за рулём он с несколько сутяжной раздражительностью размышлял: 'Гм... Да... Прежний король не дотянул до конца срока, ушёл с поста, якобы обиженный на всех, кто якобы не уважает авторитеты, и в прощальной речи, стоя у микро-фона рука об руку с женой Евой, читал по шпаргалке о своей отставке. А в конце-то и вовсе брякнул, что холопы потеряли респект (уважение) к высоко-поставленным авторитетам. Да, были вы неплохим лакеем метафизиков, но вот авторитет - его нужно ещё заслужить, а он накапливается десятилетиями в геройских или интеллектуальных поступках, послуживших для страны и народа, а не в пару-тройку годках полунемого и полуслепого правления с абстрактными речами, мало значащими для реальности, не говоря уже о будущем. Хотя всё это побочные продукты. Все мы - метафизические лакеи... Отблагодарили экс-короля сполна, а если бы кто попытался узнать, сколько отчинили ему пенсии, тому плохо бы стало уже из-за того, что он за всю жизнь не набатрачил и четверти того. Поэтому 'вы' - не 'мы', а только одно из звёнышек рабочей силы, которой необходимо трудиться умом или плотью на благо метафизических аллегорий, позитивных ассоциаций и вообще мета-великих дел. Лакейско-идеалистическая дребедень в упаковке романтизма, которую мы созерцаем на протяжении столетий. Вот если бы те времена настали,.. с тогдашними практически-романтическими идеалами, иерархиче-скими категориями и прочим, тогда бы холопам и холопкам всех сословий сразу нашлось подобающееся место... А сейчас разрешается постмодернизм и любовь серебряновековья, в том числе и трепетно лелеять маститых поэтов и официальных мыслителей того времени. Подражать им. Кричать, если не в душе, то снаружи об ихней силе псевдогеройского воображения, символи-ческой бессознательности, наивно-любовных чувствах, не забывая о моральном фатализме и метафизических недрах. Аллегорически или пошло в открытую. Фу,.. как мне уже это надоело! С другой стороны, нужно всячески стараться зашпаклёвывать медовыми латками дыры в памяти, особенно маститых бухряков, авось 'провала' не наступит. Тут и сам институт 'мозга и сознания' подтвердит то, что медовая метафизичность очень необходима ненасытным людям, мозг которых склонен превратиться в беспорядочную или жидкую массу. Да, господин Фукс, надо сказать, что они в чём-то правы, практические исследования доказывают их ассоциативные предостережения. Нужно, чтобы люди никогда не узнали, что действительный ущерб нанесло их сознанию... А мы, идеализаторы прошлого и постовые настоящего, за это скажем только спасибо, подарим премию за верность 'бойкой топорности' или 'солидного скоморошества' мысли... Безусловно, это лучше, чем розги, тюрьма, высылка, безденежье, бедная смерть. Разве это не есть те условия идеалогии метафизических лакеев? Добросердечно экспериментировать и подлечивать неудавшихся... Может поэтому многие люди с характерными наклонностями сразу признаются в уважении и любви к таким авторитетам? Но неавторитетных людей уже образовалось много, значит не скоро дойдут до них венцы за заслуги... Как раньше. И тогда, зная что полемика метафизиков сильна, высокомерна и тщательно завуалирована, некоторые неавторитетные пристраиваются к ней с розовой надеждой, что им предоставится возмож-ность отличиться. Гм,.. и у них неплохо это получается, судя по благопо-лучным условиям привычного жития. Но как только кто-нибудь эту самую полемику оголяет или старается перещеголять, тут же пускаются все жалящие пчёлки и шмели в ход, административные трутни контролируют, чтобы в пасеках не было перебою в режиме, а пасечников - чтобы не распознали как посредственных личностей, которые налаживают средства и условия для урожая и присваивают плоды чужого труда... Привычка свободной демок-ратии. Так многие превычки переходят в потребности, а сладкие тем более. Что-то я не туда? А, плевать! Дело тут не в том, что через медиальную пропаганду так нарочито позорят или игнорируют другие 'ненаши' идеи искусства и культуры, я их тоже не позитивирую, хотя у тех много было сделано в области культуры и науки, и многие там были воспитаны неплохо, а в том, что эту так называемую 'борьбу метафизиков' (кто с огнём и мечом, кто с речами и пером) они не осветили свежестью разумных умозаключений, а просто воспользовались для своих внешних утилитарных нужд - и это я говорю, при всём уважении к вождям метафизических капищ. Согласен я и с тем, что вера, религиозная, конечно, им и многим другим людям необходима, она как бы поднимает духом человека над юдалью жизни, утешает всякими мифами и героями из них, как няня неспокойное дитятко. Всё у тебя будет, потерпи, ты очень талантливый, умный, сильный, лучше других, хороший мой, умница. Спи. Баю-бай, а-а, а-а, а-а!' И чувствуя себя опустошённым после этой тирады, у него ещё ощущалась бодрость в теле.
Мартин Фукс доехал до дома, поставил машину в гараж и с лёгким кряхтением, но летящей походкой поднялся по лестнице в свои хоромы. Скинув пиджак и бросив его на стул, плеснул полстаканчика 'Виски' и сев в раскре-пощённую позу на диван, включил плазменный телевизор и стал с анали-тическим взглядом смотреть новости. А там уже обстановка выборной компа-нии нового президента накалялась; из колоды кандидатов на кону стояли четыре туза, но только один, Агнец Червовый, по всем параметрам внушал абсолютное доверие у большинства; остальные кандидаты несколько примитивно отвлекали рефлексы массы. Это сразу заметил Фукс.
Ему ли не знать этой игры, ведь он был пятым по счёту директором литературного дома и самым долгосрочным. Также Мартин был одним из молодых друзей 'старика' Купидонова. Поэтому и жил хорошо, как подобает всем лакеям метафизиков, в добротной двухэтажной избушке с пятью комнатами, в которых было по-современному комфортабельно, светло и сухо.
С женой, Корнелией Мюллер, уже как год назад Мартин Фукс интеллигентно расстался, а за бездетную неврозность они не остались друг перед другом должниками. Но она поддерживала с ним дружелюбный контакт на почве того, что он входил в совет по распределению бюджета, от которого выделялась необходимая сумма для исследования вулканов геофизикам при университет-ской лаборатории, в которой 'Кони' без малого десять лет работала научным сотрудником. Так её кликали только близкие коллеги. И Мартин Фукс про-должал её так же кликать, когда ему наскучивали все метафизические дела и он созванивался с ней. А у Кони - семинары, сипмозиумы, коллоквиумы, конгрессы с частыми поездками в те города, где они проходили, еженедель-ные проверки виртуальных диаграмм, пиктограмм, графиков, предоставлен-ных от исследователей и студентов, или присланные новые диаграммы и пиктограммы из утилитарного научного центра 'Про-Лурия' с фотографиями от коллег, находящихся в горячих сейсмических точках, даже со смертельными случаями по дюже любопытному легкомыслию. И если на факультет присылали кусочки застывшей магмы или спрессованный вулканический пепел, в пенатах наступал трепетный аншлаг - все были 'с головой' погружены в исследование на живце. Так что если Кони и была свободна для телефонных бессед с Мартином, то непосредственно, когда брала больнич-ный на пару недель, отдохнуть от искусственной напряжухи и подзарядиться свежими силами. При всём при том, что у неё была тяжёлая аллергия и пошаливали почки, она не жаловалась Мартину на своё здоровье, а зачастую даже старалась рассуждать с ним на профессиональные темы, в основном, что геофизика - это всё! Так как все процессы на Земле и сама Земля движутся только по физическим законам 'плутонистов-вулканистов' - после-дователей великого Анаксагора. Они досель держат всё-всё в своих ручищах!
На что Фукс ей деликатно противоречил, дескать, сам он принадлежит к сторонникам 'нептунистов', последователей Фалеса, а о 'Сейсмосе' ещё Гёте сказал в 'Фаусте', что 'горы - это отложения морей'. Однако, несмотря на то, что мы поколение толерантной формации, многие научники, геофизики в том числе, собирают только общие сведения и отдают их философам, а те обогащают априорную философию в целом. Кони такой ответ Мартина задевал за живое, но в то же время она понимала, что он прав потому, что кроме физики, есть мощная метафизика, выходящая за все пределы исследований и опытов, и потому, что сам Фукс делает ту же функцию только в своей сфере, хотя и не имеет понятия о различии между лит[т]ературой и литера-турой. Он вообще часто делал вид, что ему наплевать, как о нём подумают те, кто якобы ниже его преимуществ, хотя от них во многом зависело его благополучие. Кони и Мартин сходились на том, что они - интеллигентные, хорошо оплачиваемые лучшие чернорабочие; после чего они несколько скоморошничали не только над собой, но и над руководством, а натешившись, оправдывали своих руководствующих метафизиков, и плавно переходили в припоминания исключительно знаменательных моментов из бывшей совместной жизни. До склок и слёз уже не доходило, ведь они живут порознь.
Когда наступали прогалы в разговоре, они как бы соревнуясь, хвалились успешными достижениями и идеями, дескать, что 'её', отметили в НИИ и скоро заверят служебную путёвку в Чили или Корею, где они с коллегами должны презентировать дорогущий и сверхважный проект 'Анаксагор 11-Б', позволяющий в сейсмических зонах прощупать почву аж на двадцать метров глубже, чем предыдущему; конечно, этот щуп не спасает от многочисленных жертв, однако может предупредить о приближающейся опасности, от которой могут спастись хотя бы находящиеся поблизости. Но пока этот прибор испы-тывается в университетских владениях. Студенты, сформированные в парочки под эгидой 'Дантов Пик-2', пользуются новым щупом как 'кладоискателем', также щупают землю у болот, проверяют воду на засорение кислотой, зарывают антены и исследуют волнисто-серые графики. Работа бурлит, а в министерстве Наук вроде все довольны. Тут же Кони оповестила Мартина, что на этой почве она переезжает в лучшую квартиру, в солидный дом с номером 11-А (она поставила магический акцент на цифре), в спокойном микрорайоне, в двух шагах от моря, с прекрасными благодушными соседями, там даже милёхонький бедный гений прозябает, живя с какой-то тайной каргой. 'А вдруг это тот 'дремлющий вулкан', который может задымить наш благополучный круго-ворот, созидающий мир, а потом залить водой?' - Резюмировала она.
Мартин адмиральско-графским голосом поздравил Кони, и о себе вещал кратко, но с мощными фактами, дескать, сам г. Купидонов уже заверил сверх-важный космополитический проект, в который входят и пёстро-фатальная журналистика с бойким междустрочьем под управлением матриархов Шприн-геров и патриархов Бурды, и 'жестяные' крими-романы со свежими героями и героинями из комбината по оплодотворению, и поварские с кондитерскими тома, и святая простота с медовой порнушкой. В добавок ко всему утвердили 'его' литературный журнал 'Локатор', которым послушная молодежь будет щупать все отсортированные импульсы и источники, так что никаких сомнений не возникало, что следующая книжная месса капитулирует перед 'ними', тем более, что всё это в целом ублажит метафизиков. Кстати, на днях будут награждать одного из самых лучших турецко-немецких писателей-гномоведов Феримугли Дуна. Заслужил! С нашей помощью. И под завязку телефонной бесседы они обоюдно желали успехов, всех благ и счастья в жизни. Но, что они думали и чувствовали после того, лучше не знать никому, ведь главное - многие понимали сколько писунам "литературной кагорты" платят гонорара не только за книжку, но за поведение и словоблудие, которое они должны рефлектировать на отчётных ток-шоу, после чего они могли считать себя властителями дум.
Впрочем, жизнь сермяжная заключается в приспособлении каждого к реаль-ности, и люди должны воспринимать мир таким, каков он есть, а не таким, каким хотелось бы его видеть. В мире без всяких микробов и воинственных варваров жилось бы лучше, но чтобы добиться успеха, нужно сосредоточиться на реальности, а не предаваться пустой фантазии в полит-экономике, лженауке и культуре. Так увещевают авторитетные венценосцы.
Немудрено, что многое удивляет прозревающего человека: где та разница между обскурантизмом и неоконсерватизмом, и если это одно и тоже, то почему они признают только свои исследовательские идеи (тоже утопии) и системные механизмы, а антиинтеллектуализмом стараются 'потушить' тот процесс сознательных мыслей и взгромоздить на их кратере, заткнутым бетонной пробкой Локатор? Но в более старом смысле всё это обозначает политику ограничения в распространении широких знаний вообще. За такую политику 'благородной лжи' выступал ещё расторопно мыслящий Платон в своём великом произведении 'Государство', где он предполагал, что в идеальном государстве цари-философы будут распространять ложь, якобы во имя общего блага. А теперь мы знаем, что от повышенного умственного уровня вроде как страдает экономика потребления и, прежде всего, доходы хозяев жизни. Вот они и стремятся не допустить той культурности и образо-ванности, которые очень мешают им манипулировать населением, как лишён-ным интеллекта стадом. И так на всей Земле, разделенной вождями и лакеями метафизических аллегорий и правил.
3
Буквально через неделю, в городском Ратхаузе прошло праздничное вручение премии (10.000 Евро и кожаная папка с дипломом!) писателю-гномоведу Феримугли Дуну. Премию вручал социал-демократ и свежеиспе-чённый Кильский обербургомистр Торстен Алльбиген, одетый в солидный антрацитовый костюм, прикрывающий рыхло-ожиревшую фигуру, улыбчивый, в солидных очках и бритоголовый, обвешанный амулетами метафизиков; он только передал кожаную папку с дипломом и чеком, пожал руку писателю-гномоведу и скромно пожелал 'так дальше держать'. После него вышла с поздравлениями зампред Купидонова г-жа Марта Китцль в ситцевом платье, расшитым орхидеями и с наплечной антрацитовой накидкой, прикрывающей загорелое морщинистое тело, обвешанная амулетами метафизиков на шее, белокуро-седая и улыбающаяся белозубым оскалом, которые не сглаживали слащавое лицо, поправляя фильмановские очки, она с нарочитой душев-ностью поздравила Феримугли Дуна и также пожелала 'так держать', перед уходом со сцены показав публике книгу писателя 'Лексикон садовых гномов'.
За ней поочерёдно вывалились на сцену вожаки и стали один за другим произносить хвалебные речи: министр культуры Экехард Мудров, солидный и маленький толстячок со свинцово-морщинистым лицом, сказал как отрезал, что писатель-гномовед Дуна нашёл новый критическо-мудрый импульс против всяких несправедливостей и провокаций для интегрирующихся иностранцев, который в образах гномов и их характеров пойдёт только (!) на пользу умственного развития. Что же касается придуманных им словищ, например, 'недогматише-какнак-аттак-ориентирунг','кентавроподобная-модерн-классик-романтик' и прочие оценил наш великий литературный критик и каноно-писатель Марсель Чваницкий, который пообещал занести их в книгу Гинесса.
За Мудровым выразился президент университета Геральд Ларашфуко, среднего роста солидный толстячок в парике с проседью, из-под которого виден широкий лоб и детско-белое лицо с налётом разглаженных морщин. Он так же кратко сказал, как отрезал, что писатель-гномовед Феримугли Дуна не только европейский писатель, он - аналогия с Томасом Манном! Особенно предисловие к его книге 'где я, там Германия' доказывает необходимость его высокого таланта и звание почётного гражданина, и резюмировал: 'Где Феримугли Дуна, там наш город!'. Публика была в восторге и аплодировала минут пять, но перед микрофоном появился последний говорун, литературный критик из бумажного концерна Шпрингеров Герит Бартер и стал цитировать постулаты из 'Лексикона садовых гномов' с выражением и улыбкой на цинично-сытом лице, в паузах смахивая пот с узкого лба и поправляя модно-седовласую причёску. А когда вся солидная публика выжимала из себя гогочущий смех и аплодисменты от удовольствия, критик Бартерс менял прежнюю позу 'сидячего сфинкса' перед пультом, и переминаясь на коротко-мощных ножках, и как бы отжимаясь от пульта на руках, в микрофон про-износил концовку: 'В своих садовых гномах Он соединил всех и вся! Вникните глубже. Это, если хотите, уже Архиканака. Правильный писатель впечатляю-щий древне-своим голосом!' Казалось, скажи ещё бы чуть-чуть Ларашфуко пару слов похвалы в адрес лауреата, и Феримугли Дуна лопнет от эйфорийного тщеславия, которое не сходило с его чуть припухшего наивносчастли-вого лица. Он сидел в первом ряду с некоторыми метафизическими лакеями напротив пульта. После чего последовали бурные овации и продолжались несколько минут. А когда эмоции стихли, публика расформировалась по 'ранговым кучкам' и журчала меж собой о каких-то важных метафизических проблемах. Нового венценосца окружили близкие коллеги по кнайпе и персо-нально горячо поздравляли его, невзначай намекая на то, что пора бы уже за праздничный стол, а потом уединиться в дежурный бар. Дуна нехотя соглашался с ними, они шли в банкетный зал, а он искал взглядом своего протеже Мартина Фукса, и нашупав глазами его в толпе, пошёл навстречу к нему, чтобы отблагодарить за всё. Фукс деликатно отсоединился от 'ранговой кучки' в сторону и, сдержанно улыбаясь щербатыми зубами, распростёр руки на уровне бёдер, ещё раз поздравив лауреата, и пожелав ему правильно распорядиться полученной премией, на которую можно дожить до следующего проекта. Феримугли Дуна в свою очередь от всей души отблагодарил литературного вожака. Но в глазах его мерцало меланхоличное прозрение ('а не являюсь ли я лживым орудием для низменных целей?'), которое сразу заметил Мартин Фукс, и снова расплывшись щербатой улыбкой, подбодрил писателя-гномоведа: 'Старина, плюй на все зубоскальства, ты прост, как всё гениальное, найдём тебе продвинутую Лайлу и считай, что ты - вожак на своей нише. Главное - ты всем нам по нраву!'.
Затем все гости углубились в банкетный зал, а оттуда потихоньку доносилась поп-джазовая музыка ещё одного луреата, саксофониста Свена фон Добросветова, который ходил меж столов и ностальгическими стандартами забавлял отвлечённую трапезой и болтовнёй публику.
Временно-поверенный отец города Якоб Купидонов там не был и мёд там не пил, так как с молодой женой Гретхен проводил 'медовый месяц' на Карибах, но зато ему доложили обо всём в мельчайших подробностях. Не особо одобрил он сабантуй по случаю 'такого' лауреата, так как знал, что теперь над ним будут сардонически подсмеиваться партийцы-отечественники, которые не позволяют кастовым лакеям таким образом искажать авторитеты и стороны немецкой жизни. И если всё-таки они могли допустить, чтобы обще-ственная жизнь верхушки среднего класса была отравлена нескончаемыми трениями, то непосредственно, чтобы это не касалось их властного кредо: для одних - ради чинов и почестей, для других - ради бизнеса и благополучия страны. Но факт был осуществлён и его нельзя было изменить, возможно лишь только чуток подкорректировать для общественного глаза, а это должен сделать проказник Мартин Фукс, и из-за этого на г-на Купидонова наплыло амбивалентное настроение, отчего его то штормило злобой, то приковывало к постели до изощрённой апатии, и всё по одному и тому же поводу. Благо рядом была Гретхен, она-то и утрясла образовавшуюся проблему по телефону, а на другом конце провода её обезнадёжили и даже уверили, что все самые необходимые меры будут предприняты, так что пусть 'шев' поправ-ляется и не переживает по пустякам, плевать на них. Купидонов всё слышал и утешительно радовался, но тут же встрепенулся, и приподняв обрюзглое тело с ложе, с чуть стонущим голосом попросил Гретхен, чтобы она спросила о 'некоронованных принцах', борющихся за 'его' место, на что она сразу же получила ответ, что мельница шумит, но муки пока что не видно. А вот другой котёл с 'тузами' - на место президента страны - уже вовсю закипает, и, вероятно, что к победной номинации нового Агнеца, 'отцу севера' надо будет подтянуться. Несомненно, к тому-то моменту Купидонов будет, как огурчик, и прибудет, если не лично сам в Бундестаг, то пришлёт речистую свиту со всеми традиционными подарками. А вдруг Гольштейну помогут вылезти из банкротства? (С таким-то мощным персоналом в 700 человек разношёрстных вожаков и лакеев с месячной зарплатой от 6000 до 17000 тысяч Евро!)
Заканчивался июль и тут случилось нечто ужасное и загадочное - Мартин Фукс исчез без следа! В местной газете, кроме маленького артикля о его исчезновении и о том, что криминальный отдел прилагает все усилия на поиски, больше ничего конкретного не вещали. По личному приказу юстиц-министра Эмиля В. Фусшпиля, всех партийных коллег, Купидонова в первую очередь стали охранять на каждом шагу, а их виллы просматривались новей-шими видеокамерами. Ажиотаж спал только после того, когда нашли труп Мартина Фукса, 'повесившегося' на осине в парке неподалёку от памятника Кайзеру Вильгельму. Но об этом, разумеется, не вещала местная газета 'Космополитическое лакейство', кроме соболезнований с перечисленными фамилиями в столбик, которые напечатали в газетном некрологе для всех.
Корнелия Мюллер была шокирована, получив трагическую весточку прямо на презентации вулканощупа 'Анаксагор 11Б' в чилийском НИИ, но не имея к этому 'преступлению' никакого причастия, она отправила по мобильнику соболезнования родственникам, затем, всю нужную информацию о последних контактах с М. Фуксом собрала в кулак и послала в отдел по расследованию. Однако, следствие, ничего конкретного не имея, кроме улик самоубийства, залегло на дно, а всех 'неблагонадёжных' в городе поставили на прослушку, параллельно приняв закон о 'неприкосновенности приватной сферы'.
А после собрания венценосцев, с косвенной поддержки метафизиков на место Мартина Фукса утвердили и без шума назначили нового литературного вождя Харальда Привратника, до того работавшего главным паяцем в теле-отделе 'Эксперты ерунды' со своей труппой забавных резонёров, которых он прихватил из столичной элиты 'похотливых сектантов'.
Многие пишущие фантазёры затаили надежду на 'свобод романтических идей', другие продолжали гундеть, что романтика исчезает напрочь вместе с романтиками. Тоска от безидейной сытости продолжалась с искрами новья.
Но вожди-метафизики были чем-то недовольны и пробовали дергать за экономические нитки. Реформаторы носили в портфелях толстенные распечатки утопических реформ и, когда было 'пора', вынимали их и трясли на глазах у всех, притом рассуждая на полном серьёзе с еле сдержанным цинизмом на полит-шоу, дескать, вот и втюхали без всякой абрыкадабры и новые пластик-паспорта со сканером в аэропортах (для лучшей безопасности отдать всего лишь в 5-8 миллиардов из народного бюджета - это ничто!), и страхование на случай болезни подняли (среднестатистический годовой навар составит 5-7 миллиардов; за лучшие услуги - это тоже ничто!), и на проездной билет добавили размножающимся безработным, - то ли ещё будет... Телевещуны распланировали массу ординарных идей до конца года и сквозняком показали видео-текст по ТВ всей флегматично-думающей и уравновешенной публике у голубого экрана. Все с апатической тревогой ожидали исхода выборов в президенты страны, хотя он уже был косвенно всем известен и не прятался.
Для отвлечения и чувственного самоистязания транслировались жуткие катастрофы в нищих странах; о том - нынешние ли они или смонтированы из давнишних материалов - никто не знал (кроме как от очевидцев), так как метафизиками было всем приказано верить. Также и нефтяная катастрофа в мексиканском заливе не давала покоя всем, кто видел и читал про неё. Особенно тревожились о будущем существовании местных жителей, также как и о животных, рыбах, птицах, насекомых на загаженной территории. А европейцы даже с усердием предлагали выдумки технического характера для того, чтобы заткнуть фонтан крупнейшего нефтеконцерна БП; но Обама смотрел издали, проводя романтически приватное время с семьёй, раскумаривался и танцевал с жадной до казённых денег супругой Мишулькой, играл в гольф с похотливыми титанами гольфа, и как только 'белые' лакеи метафизиков призывали его к микрофону, он вещал, что скоро геофизики с химиками всё устранят с помощью 40 тысячной рабочей силы, а 'истерических гномов' (вероятно, халатных менеджеров нефте-концерна) призовут к ответу. Многие потихоньку спрашивали, дескать, это ж сколько теперь больных появиться на материке, но лакеи метафизиков их уверяли, что Обамовская медицинско-страховая реформа всех вылечит, а как его сменит какой-нибудь новый богатый клоун, привычно начнёт по-бюрократски корчиться вперёд-назад. Такая полит-технология завлекала всегда самых богатых, для которых все президенты были марионетками в мире теней.
Затем, на сцену выпускали несколько парочек развращённых модных и солидных филантропов, которые демонстрировали миротворчество и благотворительность, а за кулисами истязали своих близких или других людей. На десерт запустили пару-тройку солиднейших эмпириков, которым уже давно казалось (прочитали либо в ватиканской библиотеке), что вот так сидит где-то во Вселенной сам Творец бытия, держит в руках прозрачный шар (земной, разумеется) и глядя во внутрь, забавляется, как всё, образовавшееся в вакууме из какой-то плесени, поддерживает жизнь в шарике, гибнет и снова создаётся, как только Он шарик то вправо наклонит, то влево, то вперёд, то назад. Короче, игривый и фатально-равнодушный оказывается Творец.
Многие и сами такие, судя по их характерным склонностям и утешениям в сторону большинства. Но ведь и большинство не настолько тупое, чтобы не отличить утешения мнимые от утешений реальных, к тому же и жизнь состоит не только из таких скрыто злых и испорченных людей.
Дайте ж оклиматься чуток! Достаточно! - говорило как бы само себе большинство. Как бы ни так! - отвечали лакеи метафизиков и пускали новую порцию разврата в массы. Вчера прошёл большой праздник гомосексуалистов, лесбиянок, трансвеститов и прочих меньшинств, на котором участ-вовал бывший бургомистр Гамбурга г-н Иозев Бойс со своим двадцитилетним супругом. А так же либеральный вожак и министр внешних отношений г-н Вестервилли был с мужем, со словами 'жить и давать другим жить' - он открыл праздник.
И вдогонку пускалась следующая порция: 'уличённых в педофилии и раскаявшихся (нескольких) епископов, пасторов, врачей, политиков и прочих пожурили за 'греческий рефлекс' и взяли под контроль'.
После чего, большинство погалдело, покачало отрицательно головами, и снова затаилось в уравновешанной безидейной сытости до исхода выборов нового президента Германии, вкушая любвеобильные книжные романы и напичканные страстишками ТВ-эпопеи, да наслаждаясь летними деньками и освежёнными дождичком вечерами.
А мы-то голову ломаем, как же нам похромосомистей живцов наамурить, да мозги им вправить, чтобы всё путём шло в нашем мире. При всём при том, чтобы не спрашивали по-идиотски: 'Вы чё моралисты? Вы чё самые умные?'
Какая философия в стране, такие и литература, музыка, искусство, наука и мышление в принципе. Во всяком случае, официальные.
4
Вот и настал тот долгожданный и знаменательный день. Истерия продолжается, а на сцене, после отпуска, появились всё те же лакеи метафизиков с теми же признаками высокоразвитого чувства превосходства, желания рисо-ваться, играть какую-то важную роль, обращать на себя внимание, и всё это проявлялось в манере держать себя с вычурностью и театральностью.
Сегодня в президенты страны большинством голосов будет избран новый вождь холуёв. Он тоже начинал с простых. Нижнесаксонский Агнец Червовый - высокого роста, флегматичен в мыслях и движениях, хотя и старается держать спортивную форму, близорукий блондин в банкирских очках, немного слащавый, лицом с таинственно скромной улыбкой, морально устойчив, второжён (вторая - ещё не перезрелая молодка), от обоих - двое детей, порочных связей вроде не зафиксировано, кроме того, что состоял членом на верхушке самых отъявленных партийцев христиано-демократических воротил, религиозен, но не фанатичен, во всяком случае, планомерно посещает традиционные мероприятия типа: отпевание и похороны бундесармейских солдат и офицеров, погибших в 'горячих точках', посещает большие музыкальные конкурсы, элитные филармонические концерты, официальные модерновые выставки, народно-массовые традиционные представления с попойками, однако, сам непьющий, с меньшим удовольствием посещает многие рабочие и чиновничьи сферы, входящие в рентабельную программу экономики, одежду носит всегда солидную и дорогую неброского цвета, метафизических амулетов не носит, зато при швейцарских часах индивидуального изготовления. Главные характерные черты, чудно уживающиеся в его образованной интеллигентности - добродушно смиренный и беспощадно настойчивый. Он уже был на готове...
С восьми утра, на автостоянке у церкви 'св. Хедвига' стояло несколько блестяще-чёрных люксовых автомобилей разных марок, также как и два 'Ауди-лимузина' из экскорта Агнеца Червового. В церкви велась последняя подготовка к его 'метафизической коронации'. После проверки сценария, он наотрез отказался от ритуальной сцены вручения 'хлеба с солью', так как он уже употреблял её в мае, встречая у трапа самолёта возвратившихся с победой на Евровидении певички Ленуски Мориа и её менеджера поп-шоу-титана Стефана Рабле. Тем более, что вторичный выход с 'хлебом-солью' может внушить высокопоставленной публике излишнее сомнение в том, что Агнец дюже усердствует элементами Славянского ритуала. Ведь и без того уже достаточно даказательств о том, что в Саксонии самое большое коли-чество переселенцев и беженцев из славянских стран, а также все уже знают об исторической дружбе почётного 'нижнесаксонского сына' элитного юриста Герхарда Шротера с концерном 'НашГаз'. Сказано - сделано. Ведь это только церковная традиционная служба, а вот номинация на пост президента страны состоится в бывшем Рейхстаге, где всегда решались все великие метафизические дела. Агнец Червовый взял за руку жену Бетти Молодкину, и они пошли встречать первых гостей, в число которых входили кандидаты на 'его' пост, но им ещё предстоит набрать нужное количество очков. Первым был несколько запыхавшийся г-н Аким Фигляр, который изначально боролся за 'это' место, гуляя по паркам и городским тротуарам с группой киносъёмщиков, да собирая хвалебные реплики в свой адрес. Для бывшего ГДР-овского теолога, который словом и пером боролся с режимом до падения 'железного Занавеса', и нынешнего главного сторожа 'Штазиархива', он был ещё солиден и речист. Сблизившись с Агнецом и дружелюбно пожав его 'краба', Фигляр не стал обсыпать того учительскими напутствиями, а только пожелал 'дальше так держать'; затем поцеловал ручку Бетти, почти уже 'первой леди', и с гордым лицом отошёл в правую сторону. Следующей была канслерша г-жа Анжелика Пердюшест в строгом элегантно-чёрном костюме без навесной бижютерии (как другие гости), и по-сестрёнски улыбаясь, она с лёгким мандражем в руке пожала 'краба' Агнецу, пожелав 'так держать дальше' и чтобы они 'спелись' в этом хоре. Затем протянула руку и по-матерински поздравила 'первую леди', и только было хотела отойти в пра-вую сторону, как к ним подошла взрослая и крупная амазонка и представилась как Аннушка, дочка Агнеца от первого брака. Аким Фигляр и Анжелика Пердюшест с умилением оглядели её с ног до головы и сдержанно пожелали ей гордиться отцом. Аким и Анжелика отчалили, и заходя в зал церкви о чём-то шутейно потихоньку болтали, а Агнец Червовый встречал следующих гостей, входящих в храм. Среди них были: президент Федерального парла-мента г-н Норберт Мерлушкер, за ним губастый и рябой хессенский вожак Роланд Кашеваров, и рядом шев метафизической Унии-фракции с гидро-цефалической головой Фолкер Тарабарщин, и ещё три солидных представителя Унии. Все они, как ни странно, были внешними чертами похожи друг на друга: среднего роста, белая седовласо-плешивая большая голова, обрюзглое лицо и рыхлое телосложение, тёмно-синяя одежда с кипельно-белой рубашкой и галстуком в пёструю полосочку, дизайнерские очки, и с лек- сиконом, состоящем из символических трактовок и толкований. Один за другим они пожали 'краба' Агнецу Червовому, пожелали 'так держать' и семейного счастья и пошли в зал церкви. После их приветствия и поздрав-ления последовали несколько вожаков из разных партий, которые столпились в очередь, а их внешность отличалась от предыдущих ходоков только причёсками, цветами галстуков и бабочек, несколько фигурально и цветом костюмов (чёрные и тёмно-серые), которые скрывали их дрябло-плотную фигуральность. С щёгольской вальяжностью они один за другим поздравили 'виновника торжества' и пошли во внутрь зала. После них пошли разношёрстные артисты и артистки, играющие ведущие роли на полицейско-административной и драматически-общественной арене, и которые зачастую пасутся в пёстрых журналах воротилы и патриарха Митрофана Бурды. Они поочерёдно поприветствовали семью Агнеца Червового, и кратко выразив поздравления, так же углубились в зал церкви. Агнец с семьёй тоже последо-вали во внутрь, на его лице Бетти заметила лёгкое недоумение, дескать, почему все поздравляют ещё 'некоронованного вождя', но Бетти без промед-ления с шутливой серьёзностью шепнула мужу, чтобы он не заострял внимание публики на своём лице и сделал его безобидно-учёным. Что Агнец тут же сделал, и, взявшись за руки, они пошли вперёд. Позади них следовали 'неуспевшие' чиновники мелких организаций и фракций, которые быстро сориентировались и тут же оседали на одиночных свободных местах. Через десять минут церковь 'св. Хедвига' была до отказа наполнена. В первом ряду сидели все важные представители, так же как и Агнец Червовый с семьёй сидел посередине. Пажи, они же нижестоящие партийцы, двери потихоньку затворили. Через пять минут все присутствующие притихли и насторожились. На сцену, к сияющему алтарю, за которым с потолка свисала скульптурно-наивная фигура распятого Христа, вышел в празнично-церковном наряде и пышещий сытостью эпископ Лутц Кречмер, держа в руках библию, в которую были вложены распечатанные листы, с ангельской улыбкой кивнул всем при-сутствующим и замер. Заиграла флегматично-мелодичная органная музыка Баха в аккомпанементе с холерически-геройскими скрипками, освежив атмо-сферу и настроив на покорно-трепетный лад всех присутствующих.
Когда музыка стихла, епископ Лутц Кречмер журчащим баском стал читать подготовленный текст, похожий на 'Устав учреждения Союза', в котором все метафизические цели с божьей помощью и по необходимости должны послу-жить зеркалом гражданской цивилизации. Его просветительское наставление длилось около часа, но все терпели с толерантными лицами, а в оконцовке своей речи епископ добродушно произнёс несколько слов, относящихся к судьбоносному 'избраннику'; затем вложив распечатки в библию, закрыл её, и глянув на всех по-дирижёрски, замер. Снаружи зазвонили колокола, все дружно встали и стали хором произносить:
Veter unser, der du bist im Himmel. Geheilige werde dein Name.
Dein Reich komme. Dein Wille geschehe, wie im Himmel,
also auch auf Erde. Amen!
После чего все организованно вышли из храма, прежние маски толерантности быстро исчезли с их лиц, и экскорт за экскортом, все направились в Бундестаг (Федеральный Парламент). Предстояла номинация, которую будут транслировать по ТВ всей стране (!). Люди переживали с сердечной надеждой и верили, что скоро всем будут платить просто за то, что они дышат и сидят дома или в бюро перед компьютером, который является важнейшим винтиком в виртуальном механизме макрокосмической системы. Благо, что были ещё порядочные юристы, защищающие реальные права и интересы бюргеров, иначе было бы вообще не продохнуть. Но они также не забывали расхваливать себя за какие-то "олицетворённости на благо государства" (это за коротенький срок прибывания на посту) и о разнице между правом и привелегией, но почему-то только для эмигрантов. Всё это походило на бредо-праздные речи над могилой уважаемого коллеги или любимой бабки, во имя которой должны все делать не только доброе, но и полезное.
5
Временно-поверенный нашей северной столицы Якоб Купидонов с юной женой Гретхен Бок вчера прилетели домой, и уже сегодня заседали с партийцами в местном парламенте. Все остальные господа - Клубицкий, Оттингуль, Вийгард, Фусшпиль и несколько других вождей, расположившись на удобных диванах перед плазменным монитором, остальные же лакеи метафизиков сидели поодаль вокруг, а вожди попивали шампанское и пивко, перебрасы- вались словесами, однако ни на минуту не отрывали глаз от экрана, по-которому начиналась номинация свежего президента в Бундестаге.
Агнец Червовый, находясь в гостевом офисе экс-президента в спокойной обстановке с женой Бетти Молодкиной и дочкой Аннушкой, слегка перекусил и выпил две чашки чая, принял из уст дам очередное утешение, дескать, 'ты победишь в первом круге' и 'да ты уже победил', пободрел и направился в офис президента федерального парламента Норберта Мерлушкера. Тот уже поджидал перспективного коллегу, и, встретив его на пороге, обдал Агнеца холодноватым утешением, дескать, - ну чего ты тревожишься? Никто здесь новый велосипед не придумывает, а выборы тебя - это проформа. Агнец был и без того спокоен, как удав, тем не менее, от души поблагодарил важного коллегу. И они вместе пошли в парламентские объятья.
Пленарный зал был уже заполнен, партийцы из Унии-фракции фотографировались для исторического фотоальбома с экс-президентом г-ом Хорстом Пеструхиным и его женой Евой. Другие члены партии весело болтали меж собой, и, завидев входящих в зал Агнеца с Мерлушкером, примолкли, все дружно встали и зааплодировали. За ними, держа дистанцию, вплыла канцлерша Анжелика Пердюшест, и все захлопали несколько громче. Через пару минут воцарилась тишина. Сидя за своим дежурным столом, находящимся в стороне от рядов парламентёров, Норберт Мерлушкер нажал на кнопку 'гонг', это был сигнал к первой стадии заключительного круга выборов. В пленарный зал впустили избирателей нижних и средних этажей, которые от накопленной нетерпячки ворвались внутрь, и, через несколько шагов сбавив скорость, устремились к прозрачной урне, установленной по-середине сцены. Взяв урну в кольцо, они дисциплинированно побросали свои мандаты в неё, несколько рассеянно с осчастливленными улыбками осмот-рели Агнеца Червового и других 'кандидатов' на президентский пост, которые вальяжно сидели в малом ложе для почетных гостей, и дружной толпой первые делегаты так же дисциплинированно удалились из пленарного зала.
Находящиеся в малом ложе Аким Фигляр (от консервативных космопо-литов) с пионерской подругой Сарой Кнехтлиб и мужеподобной Лук Ёхимсон (впопыхах назначенной от Левых), незатейливо и раскрепощённо, но не-громко общались с женой 'нового короля' Бетти Молодкиной, которая очаро-вывала всех шустрых и быстрых министров и партийцев своим явлением, тонко-эротичным запахом и празднично-чёрным элегантным платьем, и, как не странно, быстро вошла в роль 'первой леди', наблюдая за всем просходящим и лавируя простодушно-сурьёзным лицом.
В зале федерального парламента наступила тишина. Норберт Мерлушкер, не вставая с места, объявил в микрофон, что историческое 14-е Бундес-собрание с заключительной частью номинации президента, открыто. И взял вступительное слово, в котором он, на удивление публики, сначала выразил критическое мнение в адрес экс-президента Хорста Пеструхина, дескать, любой нормальный президент должен выдерживать критические мнения со стороны общественности и не уходить с поста преждевременно, даже если ему наплевать на всё, так как образовавшиеся разочарования и турбуленции на этой почве, могут подорвать и практические преобразования, и оптимизи-рованную рациональность, и многое другое, но, так как человеческая сила тоже имеет границы, то поэтому нужно выразить экс-президенту наше безгра-ничное уважение с благодарностью, пожелать здоровья, счастья и благо-получного пенсионного жития. Все зааплодировали, а экс-президент Хорст Пеструхин скромно улыбался, глядя на свою сухожилую, коварно-гордую, 'подмоложенную' 60-летнюю жену Еву, как на богиню педагогических наук.
После речи Норберта Мерлушкера и бурных оваций, адресованных эск-президенту г-ну Пеструхину, через минуту, сделав вид, что всё забыто, парла-ментёры распределились по алфавиту и один за другим направились с мандатами к прозрачной урне, демонтративно бросали 'открытки' в неё и возвращались на свои места.
Аким Фигляр не мог усидеть, и, покинув малое ложе, устремился к своим коллегам социал-демократам, которые встретили его как 'метафизического отца', знавшего все марксистские препоны и капиталистически-теологические легенды. Его стали поздравлять за такой скачок вверх, дружески пожимать 'краба', похлопывать по плечу, а он с лёгким стеснением делал озабоченное лицо, что кого-то не хватает, видимо десяток беременных Сабин, Брит, Гейш, от которых может якобы измениться исход выборов. Но опытные, солидные его коллеги и самые откормленные вожаки Габриелштайн, Бекштайн и Майерштайн утешали суетность 67-летнего геноссы Фигляра, дескать, теперь дюже понтоваться не стоит, ты Агнец наш, он Агнец ихний, но котёл-то с кашей один, а мы в ней - масло! А самая деловая и говорливая Брита Аналис поддержала его важную роль в этом историческом процессе. Фигляр посмот-рел на них, как на родных, и восвояси ушёл в малое ложе к пионерской подруге Саре Кнехтлиб. Через минуту повернулся к Вальтеру Майерштайну и негромко бросил идею о 'пересадке его почки' для его жены. Все социал-демократы и цветные касты стали жарко обсуждать идею геноссы Фигляра.
Канитель с выборными мандатами несколько подзатянулась и перевалила за обеденный час. Почти у всех на благовоспитанных и добрых лицах появи-лись людоедско-бледные пятна, особенно под глазами, периодически двига-лись скулы. Светооформители очень старались, чтобы этого не было заметно, но ведь за всем не углядишь. Значит это было по необходимости, натурально.
Вот уже свой мандат в урну бросила флегматично-геройская г-жа Анжелика Пердюшест. И милёхонько стрекочит с Агнецом, а он с удовольствием даёт ей автограмму прямо на её фотографии. К Агнецу подкрался министр внешних отношений Вестервилли, нежно погладил 'нового короля' по правому плечу, полустиснутыми губами и цинично-слащавым лицом дал понять, что всегда думал о 'его' кандидатуре, пожелал всех благ и коллегиального практицизма. Агнец Червовый сдержанно поблагодарил либерального 'гомопринца', и принимал следующих 'гномов'.
Наконец-то называют и его фамилию. Вот Агнец идёт смелой походкой и с самодовольной улыбкой на середину, вот он бросает в уже полнёхонькую урну свой мандат... Все на миг замерли, глядя на счастливца, но оваций не последовало. И он возвращается но своё место. За ним, мерным шагом устремились к урне последние по алфавиту партийцы.
После чего педантично-меланхолический Норберт Мерлушкер объявил, что первый круг выборной номинации закончен. Бургомистр Берлина г-н Фабиан Воверот с несколько жеманной усталостью всех пригласил в столовую, в бывшее помещение Рейхстага, где повара приготовили для избирателей вкуснейшие традиционные блюда: вырезку из молочного телёнка с отборной квашеной капустой, салат 'Оливье' с гусиным печёночным пряником, пыш-ные лазаньи, таящие во рту отбивные и шнитцели с овощным гарниром, напитки - из наилучших винных подвалов Европы, а на десерт 'Роте Грютце' со сливками.
Зажурчал поток, вливаясь в двери столовой, рассаживаясь по обозначен-ным местам, и умеренно перемалывая всё, что было сервировано на столы.
И буквально через час отдыха уже все сидели на своих местах в метафи-зическом парламенте, румяные, вальяжно рассуждали о слепоте мудрых, святости неграмотных, также и о домашних проблемках.
Норберт Мерлушкер нажал кнопку 'гонга' и объявил второй круг. Но тут случился казус - после того, как бундестаг-президент глянул на монитор и с удивлённым лицом сообщил, что Агнец Червовый недобрал два очка, и поэтому Аким Фигляр ушёл в отрыв. Все социал-демократы с их кастовыми 'Зелёными' и 'Левыми' партийцами вскочили с мест и дружно стали аплоди-ровать Фигляру, еле сдерживая зубоскаленье в адрес соперников. А Фигляр остался скромно сидеть на месте и с гордым лицом смотрел куда-то вверх. Соперники тоже вскочили с мест, но не выходя из берегов, ручейками слились возле вождей Унии-фракции. Водопад вопросов вылился сперва на фило-софов фракции: князя Хорста Морехофера, Фолкера Тарабарщина, Роланда Кашеварова, и эмпириков Гея Профалу и Урзулу ф. Вожжеву. Посовещавшись в тесном кругу, и после метафизического доказательства князя Морехофера, они решили, что надо срочно расследовать, кто из ихних удальцов пере-метнулся к соперникам и почему, а также по горячим следам выяснить: не фальшивит ли компьютерная программа и не подкуплен ли сам Мерлушкер. Канцлерша Анжелика взяла на себя инициативу и повернувшись к А. Фигляру, громко зааплодировала, за ней последовали партийцы Унии-фракции. До выяснения обстоятельств большинство решило прервать заседание.
У дверей Бундестага рвались за интервью репортёры. Первыми в сети попали либеральные лакеи метафизиков, но, так как они были уже ритори-чески подготовлены, им, разумеется, не составило труда парировать не-угомонных газетчиков. Холерично-флегматичный вожак Вестервилли даже покаялся, дескать, что у свободных демократов есть тоже много сомневаю-щихся в демократии, из-за чего А. Червовый недобрал очков, однако, теперь и либералы не сомневаются в безупречном кандидате и призывают всех отдать голоса за него. Брызги фотовспышек ослепили Вестервилли со всех сторон.
Вторым в сети газетчиков попался Аким Фигляр, выходящий на свет со свитой сопровождающих его близких и приближённых партийцев. С солидным самодовольством он сказал, дескать, теперь он чувствует метафизически, что демократия функционирует, как живая, что он сердечно рад сему явлению и своей кандидатуре в том числе, однако говорить о победе ещё рановато, но она свершится, если верить. Брызги фотовспышек вылились и на него.
Третьей была поймана в сети репортёров канцлерша Анжелика Пердюшест и с неясной фрустрацией стала жаловаться, дескать, она недовольна вообще всем, что происходит в этом 'вертепе', что Агнец играет с ней в молчанку, партийный философ Роланд Кашеваров подговаривает своих же партийцев, это просто какая-то производственная авария, а не выборы президента, чёрти что, будем надеяться, что в следующем круге все образумятся.
Агнец Червовый не вышел на интервью, но позвонил по видео-телефону, монитор которого висел у входа в Бундестаг, и курлыкающи-надменным тоном сказал, что находится в несколько подавленном настроении и не может отвечать на вопросы прессы, а сейчас ему важнее побыть с женой Бетти.
Только несколько репортёров сфотографировали его лицо в мониторе, остальные записали оправдание 'номинанта' на диктофоны.
Увидя гуляющих по фойе журнально-газетных могулов - флегматично-холерическую Фридерику Шпрингер и флегматичного-сангвиника Митрофана Бурду, репортёры было кинулись к ним, но Бурда цыкнул в их сторону и в догонку бросил убийственный взгляд, отчего те озябли, щёлкнули пару кадров без вспышки и оторопью расплылись у входа парламента, который со всех сторон охранялся спецохраной в боевой экипировке.
После часового тщательного расследования Унии-фракции и не подтвер-дившихся подозрений начался следующий круг избирательной номинации.
Временно-поверенный нашей северной столицы меланхоличный-сангвиник Якоб Купидонов в обнимку со своей холеричной молодушкой Гретхен сидели на диване, смотрели со всеми партийцами трансляцию из Бундестага, все попивали шампанское и обсуждали промчавшиеся часы выборной компании. Единогласно они согласились, что выборы уже метафизически номинирован-ного 'номинанта' слишком затянулись и проходят без всяких противобор-ствующих эмоций. Купидонов самолично позвонил Агнецу, ещё раз пожелал успеха, сказал, что весь Север стоит за его спиной и чтобы ребятишки поддали газку, не то заснуть можно под такую мыльную оперу. В городе прошёл слух, что кто-то надругался над палакатами Левых с их бедно-свинячими паролями, и их пришлось все удалить из вида. Конкурирующие партийцы внешне сочуствовали и критиковали, злорадствуя втихоря.
6
Начинался последний, третий круг на утвержденное место метафизического избранника, который поведёт страну и народ по правильному пути. Наберёт ли в этот раз нужное количество очков Агнец Червовый?
Снова делегаты всех партий по алфавиту и организованно брали в кольцо прозрачную урну и один за другим бросали избирательные мандаты в её щелку. Снова на рядах бурлили коллективные обсуждения метафизических проблем. Снова благородно распинаются о чьих-то поступках партийные философы, перед собой и друг дружкой трясут и отмеряют руками куски, пока что воздушные. Снова всплывают старые догматы и сочиняются правила к ним, как связать ближних и дальних людей без всякой мысли о причинённой боли им. Все метафизические лакеи знают, как и на что нужно идти. Что спрятать и как капитализировать. И дальше сочинять догматы с правилами, чтобы с любовью пустыми часовыми изложениями угнести всех, притом удовлетворить душу свою и всех вожаков. Снова обсуждаются статьи и параграфы на правовой основе, на основании которых можно мстить, быть злыми, делать больно дригим. От всех них веяло какой-то олицетворённой тошнотой и скукой, но они делали вид, что никогда не скучают, дескать, весь разгул этой важной деятельности обязывает держаться удовлетворёнными.
После того, как канцлерша Анжелика Пердюшест бросила карточку мандата в урну, неожиданно и сама поняла, что приближается и её судьбоносный вопрос дальнейшего пребывания на посту, как временную командующую скопом хищников скромных размеров. Она пошла походкой уточки на своё место, села рядышком с Агнецом Червовым в партийной ложе Унии-фракции. Лицо её было устало-измотанным, будто после двух ночных смен, но она ста-ралась держаться и тут же улыбнулась всем. Агнец сидел по левую сторону, смотрел в одну точку волчьими глазами через гегельянские очки, задумчиво приставив указательный палец к нижней губе, и моментами поглядывая на
на часы. Времени было ещё достаточно, да, оно может ждать, - читалось в задумчиво-волчьих глазах Агнеца.
Норберт Мерлушкер идентичным голосом объявил последний круг выборов закрытым. После подсчёта мандатов он с несколько обескураженным лицом сказал в микрофон, что Агнец Червовый снова недобрал одного очка. Снова вскочили как ужаленные со своих мест все социал-демократы с их кастовыми 'Зелёными' и 'Левыми' и дружно зааплодировали Акиму Фигляру, еле сдерживая зубоскаленье в адрес соперников. А Фигляр снова остался скромно сидеть на месте и с гордым лицом смотрел куда-то вверх, где через стеклянный купол было видно небо и проплывающие облака. Соперники тоже вскочили с мест, но, не выходя из берегов, снова ручейками слились возле вождей Унии-фракции. Снова водопад вопросов вылился на партийных фило-софов - флегматично-властного Хорста Морехофера, флегматично-педантич-ного Фолкера Тарабарщина, флегматично-авантюрного Роланда Кашеварова и холерических эмпириков - Гея Профалу и Урзулу Вожжеву. Посовещавшись в тесном кругу, после метафизического доказательства Хорста Морехофера, они решили, что надо срочно расследовать казус с давлением на либералов.
Агнец Червовый был в философско-меланхолическом расстройстве от стыда, ему казалось, что всем тревогам не будет конца, также и оправданий им ему не было видно. А тут ещё флегматично-авантюрный вождь социал-демократов Майерштайн злорадно щерится, глядя на Анжелику Пердюшест и самого 'номинанта', дескать, смотрите (!?) что творится под вашим руководством и с либеральным министром внешотношений, на место которого лучше бы сидеть мне, тогда бы... Агнец со сдержанной улыбкой кивнул Майерштайну и остался сидеть уравновешенным на своём месте.
Социал-демократы собрались в солидную шайку и ушли в отдельное поме-щение на тайный колоквиум, к ним подтянулись флегматично-педантичный шев Левой-фракции Гизи Новокаутский и холерически-авантюрный идеолог Оскар Лассальфонтен. За ними зашли главные лакеи 'Зелёных' и 'Розовых'. Что творилось за закрытыми дверьми - было великой стратегической тайной!
Анжелика Пердюшест стала подбадривать приунывших коллег и Агнеца, съехала на футбольную тему, дескать, в трудной борьбе наши футболисты добились мировой бронзы, и 'мы' не должны Унию профукать. К микрофону прорвался фракционный флегматично-авантюрный философ Роланд Каше-варов и затянул пламенную речь о том, сколько сделано Унией знаменатель-ных исторических дел. Партийные коллеги шептались меж собой, дескать, как он нас всех правильно 'запаковал', несмотря на своё риторическое губо-шлёпанье. После него, со стоическим спокойствием затянул оправдательную флегматично-геройскую речь фракционный филосов князь Хорст Морехофер. И все внимали его панигирику с более предельным вниманием.
После прошедшего часа Агнец быстро написал Анжелике и Норберту Мерлушкеру записку-SMS, в которой говорилось, что 'не пора бы нам по-совещаться втроём, места в ресторане 'Фациль' зарезервированы?', и отправил по мобильнику. Анжелика в свою очередь справилась у метродотеля по мобильнику, что там в ресторане творится, и что за народ там находится, есть ли свободные отдельные банкетные кабинеты, и получив ответ, что всё хорошее занято, отправила Агнецу и Мерлушкеру адекватный негативный ответ. Они сделали кислые лица и остались на местах дожидаться стабильной атмосферы на 14-ом Бундес-собрании с заключительной частью номинации.
Филосов Унии Хорст Морехофер в своей почтительно курлыкающей речи намекал на то, что, дескать, сейчас в этом круге идёт вопрос о самом главном - метафизическом (!). И все понимали его. Жизнь Коалиции в опасности. Если 'штази-охотник' и флегматично-холерический теолог Аким Фигляр возьмёт президентские рычаги, то начнутся мрачные времена для Унии...
Прошёл ещё час, за ним ещё один, речи лились одна за другой. Пришедшая на свои места солидная шайка социал-демократов с самодовольными лицами взирали на соперников. Вожди г-н Габриелштайн и г-н Майерштайн брали слова и речисто костили интеллигентно-ядовитой критикой своих главных соперников, вождей Унии-фракции. Те в свою очередь усмехались и отмахи-вались клешнями, как от назойливых мух, и пускали в социал-демократов ответные стрелы насмешек. Длилось это тоже около часа, потом дуэлянты выдохлись и стихли, стабилизируя нервы и дыхание на своих местах.
После них дали слово бундестаг-президенту Норберту Мерлушкеру, и тот с радостным лицом, но сдержанным тоном оповестил, что после тщательного подведения итогов по очкам всё-таки выиграл Агнец Червовый. Что тут началось. Как ужаленные, все вскочили со своих мест: лакеи метафизиков Унии-фракции, либералы, даже несколько 'Левых' и 'Зелёных' бросились поздравлять номинированного президента Агнеца Червового, по очереди от всей души жали ему 'краба', жеманились и льстили, женщины обнимали и лезли целоваться. Агнец всех обслужил, как подобает обладателю столь властного поста. Бетти тоже поцеловала мужа, радостно смотрела на своего президента страны и думала: 'Настала и наша очередь, теперь мы будем жить, как цари жили, в шикарном историческом замке 'Белльвю', со всеми привилегиями, жаль только без короны, а без неё власть не удержать!'.
Агнец Червовый вышел к микрофону смиренный, чистенький, весь под-дёрнутый, и как самый почтительный пролаз, которому сладкая привычка великолепно жить заслонила все прочие мотивы существования, начал свой курлыкающий панегирик со слов благодарности экс-президенту г. Хорсту Пест-рухину, плавно перешёл на благодарность и уважение к Акиму Фигляру, поблагодарил всех коллег и всех тех, кто верил в него до последнего. Все бессовестные внимали речь самого бессовестного с таким умилением и верностью, что даже не стоило особого труда представить, как в трепетно распростёртые руки для подачек сознательных хищников попадают смачные ломти, за которые будут расплачиваться духом и плотью население страны. Судя по его последующей курлыкающе-сухой речи по поводу относительно счастливого Будущего, неразрывно связанного с хищническими догмами и сочинёнными правилами к ним, не было никаких сомнений, что и безидейная сытость, и святая простота, и фатализм будут неотъемлемыми критериями новой жизни. Резюмируя, Агнец заказал гимн. 1250 человек встали, выпрями-лись и под музыку хором запели:
Родина слышит! Родина знает!
Её мы с пелёнок должны защищать!
Родину мы обогатим делами.
Мы благодарны тебе - всеженственность,
родина - мать!.. И т.д.
По окончанию гимна все затихли и с нетерпением встречали бундестаг-президента Норберта Мерлушкера. Он вышел на середину с толстым тес-нёным томом 'Конституции', к нему подошёл смиренный и весь поддёрнутый Агнец Червовый и стал слово в слово за Мерлушкером повторять Присягу, длившуюся пять минут, после чего Агнец громко резюмировал: 'Да поможет всем нам Бог!' И Все радостно зааплодировали, одаривая букетами цветов и поздравлениями новоиспечённого президента страны Германии.
На этом драматические выборы и номинация нового президента закон-чились. Теперь шикарный банкет, проглатывание устриц с неимоверным коли-чеством шампанского, бочки свежего пива со свиными шкварками, начинён-ными специями, да с каким-то смешанным радостно-брезгливым чувством разговоры, разговоры, разговоры государственных вождей и лакеев.
И Кони Мюллер, возвратясь из похода 'Чили & Корея' с победной продажи сейсмометра 'Анаксагор 11-Б', наблюдала за всеми событиями по телевизору у себя дома. Однако, её нервировали соседские дети, которые невыносимо шумели, будто танцевали на вулкане. Кони всегда, даже на несчастья близких и знакомых, реагировала с сухим сожалением и абстрактным позитивизмом, но тут она не выдержала и сходила в квартиру этажом выше, да в любезно-истерическом тоне наехала на сластолюбивых соседей, окатив их напоследок - 'У семи нянек дитя без глазу'. А те, подсобные унтерофицеры, в ответ смиренно смолчали и, словно по-щучьему веленью, сосед Манфред достал из-за спины и подарил ей букетик жёлто-красных розочек. Подвесной мост содружества между соседями был установлен. Кони была гуттаперчиво-радостная, спустилась к себе, чопорно подумала о других соседях 'гении и корге', и уже собираясь на таинственное рандеву, предварительно позвонила купидоновской Гретхен.
7
Из всех событий граждане Норда понимали, что не всё так плохо в жизни.
А вожди северного парламента неожиданно пришли к выводу, что выборы в Гольштейнский парламент нужно повторить, отчего все несколько возбуди-лись, но чтобы не началась потасовка, г-н Якоб Купидонов цыкнул на самых арогантно-горячих лакеев, и как только те умолкли, вожди продолжали обсуждение прошедших событий, сидя вальяжно на диванах и креслах, произносили тосты за нового Агнеца и пили прохладное шампанское.
Гретхен Бок сделала вид, что ей нездоровится и, чмокнув Купидонова в щеку, что-то шепнула ему на ушко, не афишируя, попрощалась с важными вождями, персонально - со своим флегматично-педантичным учителем Правоведения и юстицминистром Эмилем Фусшпилем, и куда-то быстро уехала.
Кто-то из партийцев случайно переключил на программу 'Свод новостей' и оттуда полились сплошные сенсации. Присутствующие с некоторым недовольствием и смущением стихли.
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Абсолютные пофигисты и абсолютные исполнители всех стран - соединяйтесь! Способы поведения и физиологичес-кие функции будут учтены мировым КБУ (коммуникацией бытовых условий)! Предоставляются льготы - в перспективе отыграться на всех, кто по-мельче! Обладателю награды будет присуждён безусловный приоритет!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! На волю вышел 'Вещун погоды' центрального ТВ Кахель Шарманкин! Проведя в швейцарском 'гулаге' три месяца под следствием по подозрению об изнасиловании семи бюроуборщиц, господин Шарманкин утверждает, что адвокаты Кверолантовы докажут его 'полувменяемую невинность', а кличка 'неутомимого ебаки' будет удалена из всех информационно видемых и слышимых источников! Всем пострадавшим и некоторым беременным бюроуборщицам предоставлена работа на год на центральном ТВ в передаче 'Вещуны погоды'! Спешите! скоро выйдет 1-ая книга К. Шарманкина 'Страдалец, кореш, олигофрен и богач'! Параллельно разрабатывается закон о 'защите жертв' от фальшивых обвинений!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Режиссёра Романа Пшеканского отпустили с электро-контрольным браслетом на свободу! Сутяжное преследование за 'развращение Лолиты' за давностью лет временно прекращено. Сенсация! Ещё одна 'мисс Лолита 1975 года' захотела известности и обвинила Пшеканского в 'развращённом дебилизме'. Судебно-исполнительные 'Штатовские Квероланты' с нетерпением ждут на судопроцессе расскаяния от киногения. Филиал суперадвокатов 'Джексоны-ХХY' готовят стратегию защиты под названием 'маниакальный ментизм'! Пшеканский уже отдыхает на Зюльте!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Неутомимый невротик рёжиссёр Вуди Алый снимает в пресенильных кварталах Парижа эротическо-моральную эпопею под названием 'И это всё о ней', в главной роли играет Карла Колодцева. В числе наблюдателей киношутинга присутстствует её супруг и президент Николя Гробовщиков! Первая серия эпопеи будет называться 'Добро и курице не может сделать зла'! Вуди Алый уверен, что при всякой страдательной добродетели можно укротить любую смертельную скуку! Парижские психологи 'НИИ Пинеля' доказали, что романтический прагматизм каким-то образом находится в вещах и подсознательной установке!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Статистики зачитали статистику, в которой говорится, что численность умерших по разным причинам за последний год не превышает численности рождённых. Также после трагедии на 'Параде любви' в Дуйсбурге статистики подсчитали повышенную рождаемость у молодёжи на всех 'Парадах любви'! Виновных в трагедии продолжают искать!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! После наводнений в Польше, Пакистане, Индии уже началось планомерная романтизация и строительное возрожде-ние. Количество родившихся за год перевешивает количество утопших и безвести пропавших! Принимаются благотворительные взносы!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Социал-демократический буржуа и главный патриот 'БундесБанка' г-н Царацинов издал новую книгу 'Кверолантно-формальные лакеи против кверолантно-формальных вождей'! Критики меди-ального центра 'Адлера-Кречмера' обещают установить прежнее мёртвое затишье, а Царацинову объявить байкот и сделать его изгоем с высылкой в 'ТуркоЕвроБанк'. Выяснение важных вопросов о 'духовных генах лакеев' и 'как стать их вождём' доверено бережному теле-вещуну 'Исповеди сластолюбцев' Райхольду Бекману! Турецко-немецкий Царацин будет оправдан!
Сенсация! Оскорблённых книжкой Царациновым насчитано более миллиона человек, в их числе многие медиальные квероланты! Президент страны Агнец Червовый и канцлерша Анжелик Пердюшест высказали мнение о том, какая литература и карикатура должны быть в стране! Литературный главком 'КИТ' (Консервативно изощрённая толерантность) учредил новые награждения в фигурах 'Гнома' и 'Фукса'! Первым лауреатом стал писатель Феримуглу Дуна за публикацию двух книжек 'Я тут не при чём' и 'Тогда кто?'.
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Вражеские голоса заявляют, что политика простого обличения и ограбления любой окраски и национальности являются деструктивными и обречёнными! Элитный центр 'Плутосы' опровергают 'вражеские голоса' тем, что с точки зрения бедности в условиях всеобщего богатства совершенно некому будет работать, поскольку работают обыкновенно рабы, а кто из богатых и сытых людей станет трудиться, откуда-то добы-вать себе рабов? Значит, в условиях всеобщего богатства, как рассуждает бедность, должна прекратиться вообще напряжённая общественная жизнь. Что недопустимо с точки зрения концернов 'Гермеса' и 'самого Зевса'!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! 'Мировой институт прагматичных романтиков' заявил, что верующие только в бога или только в деньги - обречены на самоуничтожение. Побочные символические продукты деятельности ума не могут существовать без людей. МИПР так же утверждает, что нужно искать другого человека. Критики 'СуперСпецСлужб' утверждают, что сегодня быть человечным человеком - неразумно и немодно!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Возрастает смертность от СПИДа и других венерических болезней! Светилы медицины и учёные разрабатывают новое противоядие, которое будут испытывать на Марсе или в третьих мирах!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! По подсчётам статистики в футбольных и других спортивных клубах насчитывается 50% гомосексуалистов, что уравно-вешивает 'стабильную дисгармонию' по сравнению с прошедшими годами! Зафиксировано, что капитаны некоторых ведущих команд являются отцами незаконнорожденных детей у бездетных семей своих коллег! Законодатели обещают удалить параграф из закона 'об изощрении, развитом на почве материального и духовного подчинения'!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Выведен новый сорт террористов с назва-нием 'За что?'! Они утверждают, что властвовать над ближними есть признак умственной и нравственной грубости! 'За что' объясняют это тем, дескать, большая часть наших горестей происходит оттого, что нам не над кем и не над чем повластвовать! Сообщество 'За всё хорошее' по борьбе с неотеррориз-мом берётся доказать необоснованность этой теории! Философы 'За что' заявляют, что 'если каждого пускать повластвовать - звону будет по всему миру больше, чем действительно прогрессивных событий'!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Австрийские психологи расшифровали загадочную пиктограмму венского светилы психологии Зигмунда Фрэйда, в которой говорится: 'Человек не добренькое существо, озабоченное благом ближнего. Он озабочен как раз обратным: поживиться за счет ближнего, отобрать у него плоды его труда, использовать его как сексуальный объект, обратить его в рабство и даже убить его'! Спешите купить 111-й том Фрэйда!
Сенсация! Сенсация! Сенсация! Чукчами открыта новая формула счастья - 'чем дальше от кверолантной властности - тем дальше от зла'! Радикальное зло - это неограниченная авторитарность! Решается вопрос о том, кто мешает нашей демократии! Принимаются заявки!
Партийцам и венценосцам надоело смотреть сенсации, и они переключили на футбольную программу, где повторяли лучшие моменты прошедшего WM- чемпионата. Сразу же все зашевелились и стали эмоционально галдеть.
Временно-поверенный 'отец' северной столицы Якоб Купидонов мельком взглянул коллегам-друзьям в глаза, и незаметно под шумок удалился из зала. На выходе вежливо приказал партийным лакеям не искать его до завтра, и, усевшись в '600-й Мерседес-лимузин', который смирно дожидался у парад-ного подъезда, вежливо сказал шофёру: 'Ганс, поехали скорей. Дорогу до нашего отеля ты знаешь. Подъезжай сзади. Там я сам дойду. Ты уж меня не жди. Понадобишься - вызову. Жми сынок!'.
Вблизи от моря, отель 'Невтоны' красовался в гуще высоких каштанов, верхние этажи которого возвышались словно сторожевая башня над бухтой и городом. Купидонов зашёл с кормы, доехал на лифте, потихоньку открыл дверь с добродушно-людоедским лицом и увидел по середине люкc-аппартамента спальное ложе, на котором лежали 'валетом' обнажённые Гретхен и Кони, лаская друг друга; слева на тумбочке лежала Библия, на полу чёрный и двухскоростной мастурбатор; они не отвлеклись ни на миг, а Купидонов с застенчивой улыбкой покачал головой, приблизился к ним, разделся, и обрюзглым телом вполз посерединке со словами: 'Ах вы проказницы,.. да я для вас - всё сделаю,.. ну идите к папе Плутосу,.. к вашему незатухшему вулкану......'.
Через панорамное окно аппартамента был виден вечерний осенний город, отдыхающий словно после очередной борьбы воды с камнями. Чуть дальше видно выходящую из бухты адмиральскую светящуюся шхуну 'Аргона' с отважными 'морскими волками'. Параллельно им в бухту заходили два тёмно-серые 'Торпедоохотника' и между ними третий 'Локатораносец', на освещённых палубах стояли смирными шеренгами чистенькие и поддёрнутые матросы и вожди помельче, возвратившиеся из далёких манёвров навсегда. Они приветственно с минорной бодростью прогудели что-то, похожее на 'как дела в мыслильне?', и аргонавты в ответ дали любезно-надменный гудок 'жить дорого, помирать недёшево!'.
На выходе в открытое море, на краю берегов пенились и бились волны о гранитные склизлые утёсы. А поодаль, на 'орлином' утёсе, в шикарном бункере возле маяка ещё светились окна, там заседали метафизики Одина, и докончив игру в шахматы вперемешку с рассуждениями о высоких материях, об удавшемся плане, дескать, что уже пора бы Якоба Купидонова отправить на заслуженный отдых, пусть крутит педали вело-тандема сзади, а на его место назначить молодого и уже прожженого карьериста графа Боттишера. На том и порешили. После чего, усталые разъезжались друг за дружкой на служебных 'ягуарах' и 'пантерах' по домам. Время мириады было оплачено. Только бы самим сладко жить и давать кое-как жить другим...