1
Ряха-неряха начал что-то понимать в этом таинственном мире, когда его понесло не туда. Он хотел найти спутницу всей жизни, но вместо деревьев, на которых среди ветвей прятались привлекательные пышнобрюхие самочки, неведомая Сила тащила Ряху-неряху мимо родной рощицы через асфальтовую дорогу. Собственно, все, что понял Ряха в мире, как раз и заключалось в этом: он делал не то, что хотел. Ряха оглянулся на свое жилище, которое быстро удалялось. Серебристая сеть, натянутая на березовых ветвях, сверкала в утреннем солнце и звала обратно, находившаяся под ветвями фиолетовая черепичная крыша, на которой частенько загорал Ряха, дрожала согретым после ночи воздухом. Ряха сделал попытку вернуться, но Сила позволила ему всего лишь описать круг и устремиться в отпущенном направлении.
2
Марья Васильевна ненавидела пауков. И не любила монотонные скучные богослужения. И если первых она, ругаясь про себя от омерзения, давила без оглядки, то на вторые ходила каждое воскресенье, на всякий случай. Еще в детстве мама говорила, что ей это зачтется, когда все грехи будут пересчитывать. Ходила на службы она давно, а грехов как-то не накопила, поэтому от воскресенья к воскресенью Марье Васильевне было все тоскливей. Ничем не отличалось и сегодня. В тот момент, когда служба превратилась из короткой и душеприятной в тягомотную, к ногам Марьи Васильевны подползло чудовище. "Что ж эта пакость в храме-то забыла? Как будто меня довести хочет".
Ряха-неряха никого не хотел доводить. Он наконец-то получил возможность отдышаться от непрерывного движения. Застыл в одном маленьком шажочке от ног Марьи Васильевны и сразу почувствовал ее ненависть. Ему даже показалось, будто из-под подошвы выглядывают лапки его сородича, исчезнувшего из рощи накануне собственного исчезновения Ряхи. Отбежать он не мог - Сила не давала. "Ладно, Сила, - подумал Ряха. - Коль ты больше меня - делай, что знаешь, но потом отпусти домой". И тут же Сила его оставила, и Ряха даже сделал пару шажков в сторону своего желанного жилища над фиолетовой черепицей. Он вдруг ясно почувствовал, что у него осталось дома одно очень важное незаконченное дело, и ему во что бы то ни стало нужно вернуться на паутину... Тяжелый сапог Марьи Васильевны прервал его путь.
"Жаль, - подумал раздавленный паучок напоследок, все реже вздрагивая лапками. - Должен был, как все, стать Арахном, но... родился неказисто... паутину сплел неправильную... любовь не нашел... и помер непонятно как. Правильно меня собратья назвали - Ряха-неряха".
"Нечего по храму всякой срамоте ползать", - мысль Марьи Васильевны была лаконичней.
4
Уже месяц у Марьи Васильевны умирал муж, и врачи ничего не могли с этим поделать. Ставили диагноз какой-то трудноизлечимой африканской лихорадки, а от чего заразился, пояснить толком не могли. От насекомого, говорили, но таких здесь не водится. Муж таял на глазах. Не отвечал теперь ничего, только виновато смотрел и кивал в ответ.
"Какой же ты подлец! - бесилась Марья Васильевна. - На курорт ни разу не свозил, а заболел заморской лихорадкой". Про себя тихо рыдала: "За что мне такое наказание? Живу вроде правильно, уж получше некоторых точно, а муж в снег превратился. Грехов не накопила, а наказание авансом, выходит, пришло". К ногам подполз паучок. "Ах ты, пакость! Тебе-то чего надо? Иди отсюда, пока жив!" - и топнула ногой. Паучок убежал, а Марье Васильевне захотелось на службу: помолиться за здравие своего мужа. Через час он умер...
5
Одинокой Марье Васильевне снился сон. Трехэтажный паук преследовал ее по поселку. Сил у пожилой женщины было как в 25 лет, и бежала она легко, благо бежать было куда. Но мерзкий паук догонял ее за полшага. Сначала Марья Васильевна пыталась от него отбиться авоськой с трехлитровой банкой молока. Тогда паук останавливался и замирал в ожидании, не пытаясь впрочем увернуться от слабеньких ударов. Марья Васильевна снова пускалась в бег, и паук делал пару километровых шагов вслед за ней. Наконец, она устала и села на что пришлось.
- Простите, я совсем не хотел вас пугать, - произнес подоспевший паук молодым интеллигентным человеческим голосом.
- Ничего себе не хотел! А зачем такой большой за такой маленькой гоняешься? - Марью Васильевну вдруг покинул страх. Голос паука внушал доверие. Но поднять на него глаза она не смела.
- Вот и я хотел спросить вас об этом. Вы не за тех нас принимаете. Мы не страшные, мы просто другие.
- Потому вы и страшные, что другие, - Марья Васильевна уже в открытую разглядывала паука. "Да, - думала она, - эти щетинки на лапках омерзительны, но ведь и у нас есть такие же. А чем наши пальцы от их лап отличаются? Те же суставы, только кожей обтянуты. Глаза разве что чужие совсем. Но и в них можно разглядеть что-то если не человеческое, то, как минимум, разумное".
Паук помолчал с полминуты и сказал.
- Марья Васильевна, вы бы убили меня, если бы знали, что я мог спасти вашего мужа?
- Не знаю. Сейчас нет, а как проснусь, не знаю. Я ведь вас ненавижу. А ты мог бы?
- Если бы вы отпустили меня, я вернулся бы домой... Я Ряха-неряха, кстати. Жил по соседству с вами.
- А почему Ряха-неряха?
- Потому что и паук, и непаук.
Теперь пришел черед молчать Марье Васильевне.
- Прости меня, Ряха-неряха! И Ему передай.
- Мужу? - спросил паук.
- И мужу. И Ему. Ты ведь не мог сам, по своему хотению, спасти моего мужа, даже не думал об этом. И мне ты послан был Им. Для испытания. А я не смогла. Я ведь вас ненавижу... - Марья Васильевна заплакала.
- Если встречу, передам.
- Встреть обязательно, Ряха.
- Только не ненавидьте нас больше. Любить не прошу, хотя бы не ненавидьте... - Ряха озарился серебристо-белым светом, постепенно в нем растворяясь. А Марья Васильевна проснулась...
3
...Когда утреннее солнце, провожавшее Ряху на гибель, стало жгуче-полуденным, огромная фиолетовая муха попала в паутину. Долго там жужжала и запуталась до невозможности. Замерла в ожидании своего врага. Но он все не появлялся, сигнальная нить ходила волнами, а враг был словно сыт. Отдохнув и отчаявшись ждать, муха с удвоенной силой начала трепыхаться и постепенно разорвала всю паутину. Упала на фиолетовую черепичную крышу. Крыша ей понравилась. Теплая, и цвет идет к одежде. Очистившись от остатков противных липких нитей, муха соскользнула с крыши. Пролетела над возвращавшейся со службы Марьей Васильевной и уселась на плечо к ее мужу, читавшему газету на веранде.
"Пенсию повысили, а инфляция?" - думал муж в этот момент.
"Ужасные пауки, ужасная служба, ужасный муж", - думала Марья Васильевна.
"Вкусно", - подумала муха...
(C)
С.Ленский