1. Диссидент.
        
        
         Рассказывают, что невообразимо давно люди были могущественнее "трёхногих". Ныне об их былом могуществе напоминали разве что колоссальные развалины, пялящиеся пустыми глазницами окон в призрачном свете обеих лун. Этажи с низкими потолками и крошечные комнаты-клетушки подходили людям чуть ли не идеально. Зато о нынешнем всесилии "трёхногих" недвусмысленно говорили негромко гудящие витки "жгучей проволоки". Веерными лучами они тянулись чуть ли не через всю страну, от задымлённых городских окраин до морского берега и Главного Канала, отрезая путь к близким спасительным горам.
         Багровый резной лист урикии оказался широким, словно одеяло. Распластавшись под ним, прижавшись боком к наполовину ушедшей в землю обомшелой металлической конструкции, Муни лежал, ткнувшись носом в красноватую землю. Из одежды на нём был лишь сплетённый из травы пояс с двумя винолоновыми лоскутками спереди и сзади. Левая рука крепко сжимала копьё с наконечником из остро отточенного стального прута.
         Мысленно Муни раз двадцать проклял себя за то, что так близко подобрался к городским окраинам. Всякий знает, что от "трёхногих" нельзя убежать - они движутся намного быстрее человека. И почти невозможно спрятаться - взгляд огромных, прозрачных, выпуклых глаз проникает сквозь каменные стены и в багровые травяные заросли днём и ночью. К счастью, не во всякое убежище способно забраться длинное и гибкое металлическое щупальце. К тому же всегда оставалась надежда - порой "трёхногие" ловили не всех людей, а то и вовсе не трогали, спокойно проходя мимо. Иногда они даже выпускали пойманных, непонятно зачем перевезя на новое место.
         На этот раз "трёхногих" оказалось всего двое - огромных, словно прибрежные утёсы. Чёткий и звонкий ход, вырывающиеся из сочленений клубы зеленоватого дыма, подвешенные вдоль корпуса щупальца, с металлическим звоном раскачивающиеся в такт движению. "Пройдите, пройдите мимо! - молил про себя Муни. - Вы же видите, здесь никого нет. Просто трава, примятая ветром трава. С утра был такой сильный ветер, что она заметно примялась...".
         Что страшное вот-вот случится, он понял, лишь когда под ним дрогнула земля, и закачались похожие на сросшиеся комочки мясистые стебли верий. В тщетной попытке спастись, Муни вскочил - метнувшееся навстречу щупальце срезало лист урикии. Спустя минуту лишь подрагивающее копьё, вонзившееся наконечником в землю, напоминало о разыгравшейся трагедии. Не далее, чем в пяти километрах, наполовину скрытые зеленоватым туманом, светили городские огни.
        
        
         * * *
        
         - Всё же, забавные существа, эти "пищевые", - заметил Йоворуэ, нынешний дуайен ре-сообщества Йонкари. - Иногда даже кажется, будто они способны к рассудочным действиям. Чепуха, конечно - чего ждать от отключённых друг от друга одиночек. Ведь со смертью отдельной особи теряются и все накопленные ею знания. А ты как думаешь, Йовускэ? У себя на маяке ты, наверное, наблюдал всякое.
         - Чепуха, со-высокий! - презрительно ответил Йовускэ. - Последнее, что мне-нам могло придти в голову - изучать привычки и образ жизни "пищевых". Хотя, в чём вы правы - место и в самом деле кормное. Имели место охоты и облавы, но постоянного населения не было - пока не я-мы на заступили на вахту...
         - Ну да, конечно, - в речи Йоворуэ чувствовалось презрение. - Ты же у нас тоже почти одиночка. Живёшь в своё удовольствие на маяке, "сол" за "солом" наблюдая лишь одного себя. Общее Мнение тобой весьма недовольно. Не участвуя в Обмене и Слияниях, не желая ни с кем делиться, ты совершенно игнорируешь свой долг перед Цивилизацией.
         - Согласен и принимаю, со-высокий! - не стал спорить Йовускэ. - И тебе-вам, и Общему Мнению моё-наше личное мнение может показаться несколько эгоистичным. Но мы-я хотели бы остаться целым, имея свою историю и свои личные, а не общие с кем-то воспоминания. Поделившись... Понимаете, это будем уже не мы-я. Ну, в смысле, не совсем мы-я.
         - Чудно говоришь, Йовускэ! - заметил Йоворуэ. - Не стану отрицать, кое в чём ты прав. И при Слиянии, и при Обмене меняются и отдельные "линии", и "су-", и "ре-", и даже "над-сообщества". Давно подмечено, что память любого из нас хранит события, имевшие место лишь в последние три Оборота вокруг Светила. Но для Цивилизации это жизнь и развитие - собранные сообществами и отдельными "линиями" знания сохраняются и преумножаются. Если бы не Слияние и Обмен, мы были бы такими же дикими, как и "пищевые". Даже хуже - без "триходов" неспособные самостоятельно передвигаться "носители" попросту умерли бы от голода...
         - Послушайте, со-высокий! - ответил Йовускэ. - Не стану спорить, что мой-наш эгоизм несколько выходит... э-э... за рамки. Но неужели без меня Цивилизация непременно должна пасть? Я-мы живём на маяке, вдали от остальных. Есть энергостанция, собственное алюминиевое и винолоновое производство, в окрестностях достаточно "пищевых". Чем моя-наша обособленность способна повредить Цивилизации?
         - Тем, что создаётся опасный прецедент, - строго заметил Йоворуэ. - Не только для малых "линий", но и для молодых "су-сообществ". Сегодня ты забудешь о своём долге, затем другой... Цивилизация, плодами которой ты столь успешно пользуешься, и в самом деле может пасть - а начало этому положит молодая мятежная "линия" по имени Йовускэ...
         - Но что мне-нам делать, со-высокий? - не выдержал Йовускэ.
         - Для начала признать, что другого выхода у тебя нет, - строго сказал Йоворуэ. - Не спорю, обособленно ты сможешь прожить какое-то время. Затем лишённые свежей крови "носители" начнут вырождаться, страдать от болезней... Ты и сам не заметишь, как сперва поглупеешь, а затем и вовсе "погаснешь". Либо, что вернее, тебя "растащат" случившиеся поблизости сообщества.
         - Но это же произойдёт не сразу, - не сдавался Йовускэ. - Прежде у меня-нас будут десять-пятнадцать Оборотов. Заметьте, со-высокий - моих-наших собственных, и больше ничьих...
         - Ты рассуждаешь, словно никогда не видел останки "носителей", - убеждал Йоворуэ. - Истлевшие, сожранные паразитами тела, высохшие хрящи и костяные бляшки? Беда в том, что ты ассоциируешь себя с ними. Живые существа постоянны и смертны. Цивилизация изменчива и вечна. Благодаря ей мы сохраняем и приобретаем знания, помним о событиях, свершившихся сотни Оборотов назад... Так что, будь умницей - на ближайшем Собрании раскройся перед молодыми "линиями", чтобы вернувшись в Лоно, снова стать одним из нас.
         - Простите, со-высокий! - возразил Йовускэ. - Я-мы не хотим...
         - В таком случае... - задумался Йоворуэ. - На скольких ты?
         - На девяти... - машинально ответил Йовускэ.
         - Богато живёшь, - заметил Йоворуэ после продолжительной паузы. - Эдак ты скоро самостоятельно развернёшься в су-сообщество. Для рядовой "линии" достаточно пяти "носителей", и даже восемь - это уже много. Впрочем, с компенсацией, которую тебе любезно предоставит над-сообщество Йонторо, тебе всё равно понадобится два полных "нефа". Учти, что один из твоих нынешних "носителей" будет использован в качестве "связного"...
         - Боюсь, я-мы не совсем понимаем вас, со-высокий! - возразил Йовускэ.
         - Рассмотрев твоё дело, - торжественно начал Йоворуэ. - Общее Мнение признало твоё поведение враждебным Цивилизации. В то же время оно готово пойти тебе навстречу, предоставив в твоё распоряжение даже не старый маяк, а целую планету. Можешь сразу развернуться в "су-" и даже "ре-сообщество", если сумеешь...
         - Простите, со-высокий! - Йовускэ и в самом деле был искренне удивлён. - Я-мы по-прежнему не понимаем, что именно мне-нам предлагается?..
         - Вот к чему приводит одиночное самосозерцание на маяке, - согласился Йоворуэ. - Закрывшись в себе, ты и знать не знаешь, что десять Оборотов назад су-сообщество Йонимри высадилось на Кёрсури...
         - Я-мы слышали об этом, - подтвердил Йовускэ. - Но ведь Йонимри там и погибло, абсолютно всё, целиком. Как и "линия" Йонтами, три года спустя высадившаяся на Вирсури.
         - Вижу, ты владеешь ситуацией, - согласился Йоворуэ. - Но неудача на Вирсури имеет простые, естественные причины - тамошняя атмосфера непригодна для дыхания. Зато Кёрсури!.. Богатый водой, жизнью и ископаемыми мир, много солнца, кислорода и просто невероятное количество диких "пищевых". Они там возвели целые скопления гнездилищ, подобные тем, какие строят наши. Сила тяжести, превышающая обычную в два с половиной раза, выматывает "носителей" - предполагается, что срок их жизни сократится примерно вдвое. Впрочем, это не трудно компенсировать большим количеством рождений. Дочерняя Су-Цивилизация имеет все шансы превзойти материнскую...
         - Но гибель Йонимри... - осторожно начал Йовускэ.
         - Необъяснима и непонятна, - закончил за него Йоворуэ. - Они высадились на Двойном Острове в Северном Полушарии, близь побережья Долгого Северного Континента. Очистили территорию от излишка "пищевых" - там у них было колоссальное гнездилище, построили редут, пробурили шахту для сбора энергии и развернули производство. Уже на пятый день они сумели построить "перекрыл" и совершить несколько разведывательных полётов. А затем... Создаётся впечатление, будто смерть обрушилась на Йонимри внезапно и сразу, вдруг, непонятно откуда. Последнее, что сумели принять оставленные на Тилимо "связные" - "нам плохо, мы умираем...".
         - Общему Мнению желательно, чтобы я-мы выяснили, что именно там произошло? - спросил Йовускэ.
         - Су-сообщество Йонимри входило в над-сообщество Йонторо, - подтвердил Йоворуэ. - Отлитое Йонторо экваториальное орудие цело, как цел и запас "нефов" к нему. Общее Мнение рекомендует взять дополнительные "римми" для излучателей - Йонимри жаловалось, что его запас быстро подошёл к концу. Оно же не советует тебе высаживаться непосредственно на Двойном Острове - предпочтительнее высадиться в другом районе планеты, уже непосредственно на месте построив "перекрыл"...
        
        
         2. Слушатель.
        
         - Прежде всего, господа, хочу обратить ваше внимание, насколько удачно и грамотно было выбрано место для высадки, - начал Василий Романович Поливанов. - Разумеется, мы не знаем, какими инструментами располагают марсиане. Но без сомнения, у них прекрасно развита астрономия - благодаря чему они не могли не заметить изменения рельефа земной поверхности, вызванные деятельностью человека за последние сто лет. Так же, вполне возможно, они каким-то образом обнаруживают магнетизм, исходящий от наших работающих электрических приборов...
         - Шикарно "Полиша" излагает... - еле слышно шепнул поручик Серёга Замыслов, ткнув локтем в бок сидевшего рядом Александра Вихонькова.
         - Тс-с! - так же беззвучно, чуть ли не одними губами ответил тот, скосив глаза на кафедру.
         Профессор Николаевской Генерального Штаба Академии, генерал-майор Василий Романович Поливанов, по прозвищу "Полиша" - высокий, худой, с заметными залысинами терпеть не мог, когда на его лекциях слушатели обменивались замечаниями.
         Наверное, трудно было представить более непохожих друг на друга приятелей. Дерзкий до отчаяния Замыслов - настоящий донской казак из "низовых", при шашке с ножнами в серебряных накладках, с чёрными разбойничьими глазами, смоляными усами и вьющимися волосами, кумир барышень и полковых дам. Рядом с ним на первый взгляд тихий, склонный к созерцательности Вихоньков - среднего роста, с узким лицом, светло-каштановыми волосами и реденькими усиками казался маленьким и невзрачным. Тем не менее, дружили они ещё с юнкерского училища - и, разбежавшись при разборе вакансий, вступительные экзамены в Академию тоже держали вместе.
         - В свете вышеизложенного, трудно выбрать более подходящее место для высадки, чем Британские острова, - продолжал Поливанов. - Во-первых, приземлившиеся марсиане оказываются в промышленно развитой стране. Это даёт им возможность оценить научный, технический и производственный потенциал противника - то есть нас, людей. Во-вторых, не забудем, что Британские острова лежат обособленно, а Английский Канал шириной в тридцать вёрст представляет собой естественный рубеж обороны. Как вы все теперь, без сомнения, знаете, на Марсе имеются моря - небольшие, в значительной степени высохшие, занимающие в лучшем случае треть, а скорее всего лишь четверть поверхности планеты. И чудо инженерно-строительной мысли - густая сеть каналов, подающая воду от полярных шапок в экваториальные области. Таким образом, в глазах марсиан нет ничего невозможного в том, чтобы использовать неодолимый для треножников Английский Канал в качестве оборонительного рубежа.
         Делая вид, будто записывает, Вихоньков огляделся. Просторная, залитая весёлым весенним солнцем трёхсветная аудитория, поднимающиеся амфитеатром столы, за которыми сидят господа офицеры. У большинства на погонах по две подпоручичьих звёздочки, и лишь немногие имеют положенные поручику три. С экзаменами следует поспешить - от штабс-капитана и выше в Николаевскую Академию Генерального Штаба не принимают. У противоположной стены - три стола и три аспидные доски. На одной кнопками наколота исчерченная стрелками карта юга Англии с графством Сюррей, Лондоном, проливом Ла-Манш, который иногда называют Английским Каналом, и кусочком соседней Франции. На другой - карта Марса с тёмными двойными полосами каналов и тёмными пятнами морей в северном полушарии. Большой косой красный крест на экваторе обозначал предполагаемое местоположение выбрасывавшей цилиндры пушки.
         - Таким образом, господа, становится ясно, что высадившиеся марсиане не ставили целью покорение всей Земли, - рассказывал дальше Поливанов. - В данном, конкретном случае речь шла о создании плацдарма, самообеспечивающейся колонии. И, обратите на этот момент особое внимание, глубокой разведке. Как вы сами можете убедиться, все действия марсиан глубоко продуманы и строго логичны. Первый шаг - подавление сопротивления в захваченном районе, второй - основание укреплённой станции на северо-востоке Лондона, в Примроуз-Хилл, третий - строительство летательных аппаратов. Без сомнения, четвёртым их шагом стали бы разведывательные полёты над Брюсселем и Парижем, а в перспективе - над Берлином, Санкт-Петербургом и Нью-Йорком...
         А за окном слышался весенний уличный шум, дробный перестук проезжающих экипажей, в который время от времени вплетался рокот "моторов". Где-то там, сидя у окна с книжкой или за вышивкой, ждала Леночка. Украдкой вздохнув, Вихоньков снова сосредоточился на лекции.
         - Закрепившись на Земле, марсиане благополучно "зимуют", - продолжал Поливанов. - Через два года, во время следующего противостояния к ним прибыло бы подкрепление на двухстах или трёхстах цилиндрах. Даже это для нас не было бы концом - предположительно процесс "покорения" растянулся бы на четверть века. Возможно, в какой-то момент, на той или иной территории людям даже удалось бы взять вверх. Однако согласимся, господа - земное человечество было обречено. Марсианская цивилизация более развита, чем наша, причём каждые два года, во время очередного противостояния двух планет к марсианам прибывало бы подкрепление...
         "А мы сегодня вечером идём кутить... - вылезла откуда-то сбоку записка. - Займём отдельный кабинет с цыганами и прочим. Казак не может посрамить честь станицы, даже если он, вопреки отцовской воле, променял коня на аэроплан...".
         - В завершение, господа, не могу не высказать крамольную мысль о положительных последствиях высадки марсиан, - говорил между тем Василий Романович. - Да, в результате погибло и пропало без вести свыше четырёхсот тысяч человек. Непосредственно в ходе боевых действий было убито лишь двадцать две тысячи - остальные, оказавшись беженцами, умерли от голода и болезней. Британия, эта "мастерская мира", над которой не заходило солнце, по-настоящему так и не оправилась после случившегося, хотя и остаётся одной из сильнейших держав мира. Ныне, как вы знаете, столицей Соединённого Королевства является Эдинбург, а Индия и Австралия уже год, как независимы. Тем не менее, впервые мы - люди, земляне ощутили себя не подданными Российской, Германской или Австро-Венгерской монархий, не гражданами Бразильской или Мексиканской Республик, либо Северо-Американских Соединённых Штатов, а частью Человечества, жителями планеты Земля. В конце прошлого века многие уважаемые политики предсказывали масштабную общеевропейскую войну в начале или середине десятых годов века нынешнего. Однако, как мы знаем, никакой войны не случилось...
         "А я иду в библиотеку, читать... - мстительно написал в ответ Вихоньков. Он уже давно успел привыкнуть к подначкам со стороны Замыслова по поводу неприятия спиртного, да и думал в этот момент о Леночке. - Не хочу, как тогда, по прибытии в полк, напиться и наболтать лишнего...".
         - Подпоручик Алексей Корнев! - поднял руку один из сидевших в первых рядах офицеров-слушателей. - Как вы считаете, Ваше Превосходительство! Смогли бы мы тогда, имеющимися силами и техническими средствами отбить чужепланетное нападение? Ведь марсиан было всего пятьдесят - и, несмотря на несовершенство тогдашнего земного оружия семь из них было убито в боях. В их числе один - прямым попаданием артиллерийского снаряда под Шеппертоном, и двое - при столкновении с эсминцем Королевского Флота "Гремящий"...
         - Позволю себе сильно в этом усомниться, молодой человек! - не согласился Василий Романович. - Прежде всего, вы забываете о том, насколько опережают нас марсиане в развитие науки и техники. Вспомните хотя бы Кардиганский королевский пехотный полк, отважно, но бессмысленно атаковавший наступающие треножники в штыки...
         - Простите, Василий Романович! - не сдавался подпоручик. - Пусть марсиане опасны для нас, но разве мы - люди, по-своему не опасны для них. Сотня кубанцев-пластунов или северо-американских рейнджеров могли бы скрытно подобраться к марсианской станции и попросту забросать захватчиков бомбами.
         - В ваших словах есть резон, молодой человек! - согласился Поливанов. - Беда в том, что вы забываете о шоке, пережитом людьми в те дни. Вы упомянули об эсминце Королевского Флота "Гремящий" - но забываете, что "Гремящий" оказался единственным боевым кораблём Эскадры Канала, осмелившимся дать бой марсианам. Ещё на двух кораблях взбунтовались экипажи - как взбунтовались они на канонерских лодках, которым было приказано войти в Темзу. Капитаны прочих кораблей и вовсе предпочли наблюдать сражение со стороны...
         "Делов-то, Сашенций! - появилась перед глазами Вихонькова следующая записка. - Кто не болтал, напившись! Ну, а мы-то все свои... Не боись, не выдадим...".
         - Поручик Леонид Александров! - поднялся с места другой офицер. - То есть, вы полагаете, Василий Романович, что победить марсиан в открытом бою невозможно? Но ведь уже сейчас у нас есть вооружённые ракетами аэропланы, зеркальные щиты для защиты от теплового луча и герметичные бронеавтомобили с запасом кислорода. Разве за четверть века, на которые, по вашим словам, растянулось бы "покорение", мы не смогли создать что-то, не менее смертоносное для них, а заодно и узнать слабые стороны противника?..
         - Вы, молодой человек, мыслите категориями прежних, земных войн... - осадил поручика Василий Романович. - С плюющей огнём линией фронта и безопасным тылом. Но первое, что сделала бы прибывшая вторая волна марсиан - прошлась бы по нашим тылам, разрушая города и заводы. Помешать этому мы бы не смогли - в то время у нас не было ни ракет, ни аэропланов. Затем, патрулируя с воздуха территорию, марсиане не позволили бы нам построить новые. После этого у нас не оказалось бы ни аэропланов, ни бронеавтомобилей, не зеркал. Господа в среднем ряду у прохода! Очевидно, переписка, которой вы заняты, интересует вас больше чем предмет настоящей лекции?..
         Последние слова относились к нашим друзьям - Вихоньков как раз заканчи вал писать ответ: "У каждой Марфушки свои погремушки...".
         - Виноваты, Ваше Превосходительство! - щёлкнувший каблуками Вихоньков успел вскочить чуть раньше Замыслова. - Поручик Александр Вихоньков! Коль скоро вы нас поймали, Василий Романович, разрешите переадресовать вопрос вам. Вы не находите, что на самом деле высадка марсиан была подготовлена из рук вон плохо?
         - Потрудитесь объяснить, что именно вы имеете в виду, молодой человек! - спросил удивлённый Поливанов.
         "Господи! - крутилось в голове у Вихонькова. - Если ты и в самом деле есть, помоги мне придумать что-нибудь такое... Более или менее правдоподобное...".
         - Ну, вот смотрите, Василий Романович! - осторожно начал он. - Марсиане высаживаются на Земле, ничего не зная об условиях на её поверхности. В том числе и о бактериях, оказавшихся для них смертельными. Источником теплового луча является некое желеобразное вещество, испаряемое внутри зеркального параболоида. Однако, собираясь, по вашим словам, воевать с людьми и ждать следующего противостояния, они не озаботились взять с собой достаточное количество этого вещества. Использовавшееся химическое оружие - "чёрный газ" пришлось синтезировать прямо на месте, разве что с использованием некоего неизвестного химического элемента. Но самое главное...
         Прежде, чем коснуться следующего момента, Вихоньков слегка замялся - в приличном обществе не было принято говорить, как и чем питаются марсиане.
         - Марсиане обеспечили себя... хм-м... "продовольствием" на время полёта, - продолжал он. - Но не озаботились обеспечить себя "продовольствием" на Земле. Не попытались отловить и удержать достаточное количество пленников. Что, если британское правительство попросту эвакуировало бы население на Континент? Или кровь земных людей им попросту не подошла? Согласитесь, Василий Романович, в конце концов, именно так и случилось...
         При этих словах аудитория ожидаемо ахнула.
         - Мне остаётся лишь повторить уже сказанное, молодой человек! - снисходительно покачал головой Василий Романович. - Мы не знаем, какими инструментами располагают марсиане. Вполне возможно, они заранее смогли определить, что Земля не просто обитаема, но и населена людьми...
         - С расстояния в семьдесят миллионов вёрст!.. - громко сказал кто-то.
         - И ведь, в любом случае получается, что высадившиеся на Земле пятьдесят марсиан были обречены, - продолжал Вихоньков. - Достаточно любой, даже самой небольшой неудачи. Ни вернуться обратно на Марс, ни позвать на помощь...
         - Садитесь, поручик! - устало махнул рукой Поливанов. - Что ваши вопросы откровенно дурацкие, я уже понял. Но, если хотите, попытаюсь ответить. Даже сейчас, спустя семнадцать лет мы немногое знаем о противнике. Мы ничего не знаем о марсианской этике и морали, мы не знаем, есть ли у них религия. Возможно, они верят в переселение душ. Или у них, в отличие от нас, принято жертвовать собой ради общего блага...
         Именно в этот момент двойная дверь аудитории с грохотом распахнулась. Появившийся на пороге Женя Волчанинов был растрёпан и страшен - без фуражки, в полурасстёгнутом кителе, с болтающейся шашкой, спутанными волосами и блуждающим взглядом.
         - Господа! - слушатель второго курса Генерального Штаба Академии словно забыл о существующей в ней строжайшей субординации. - Василий Романович! Ребята! Вы тут сидите, а в это время... Я только что из Пулкова. Марсиане!.. Снова открыли огонь по Земле!..
        
        
         3. Первый.
        
         Гнездилище "пищевых" обнаружилось не далее, чем в пяти километрах от места приземления второго "нефа". В первый момент Йовускэ просто не понял, что это такое - слишком уж оно отличалось от массивных каменных сооружений, что обнаружило су-сообщество Йонимри на Двойном Острове. Вытоптанная до каменной твёрдости почва, тут и там покрытая напластованиями навоза и засохшей грязи за изгородью из заострённых кольев. С высоты "триходов" при полукилометровом разбросе колья выглядели не толще соломинок. Вокруг изгороди - аккуратные полукруглые хатки из жёлтой соломы, напоминающие покрытые сухой травой кочки. А уже вокруг хаток - сооружённая из точно таких же кольев внешняя изгородь.
         Гнездилище оказалось покинутым, причём сравнительно недавно. Из многих явственно хаток тянуло теплом, в проходе через внешнюю изгородь лежал не тронутый разложением труп крупного четвероногого существа с длинным хвостом и увенчанной рогами массивной головой.
         Глядя, как "триход" "двоечки" прокладывает путь прямо через гнездилище, перешагивая через изгороди и сметая опорами хатки, Йовускэ в который раз оценил собственное состояние. Под действием силы тяжести, в два с половиной раза превышающую нормальную, "носителям" приходилось тяжко. Разведчика это не особенно трогало - любая "линия", не говоря о более высоких "сообществах" существует, в некотором смысле, абстрактно. Тем не менее, это вызывало лёгкую тревогу - здесь, на Кёрсури было не с кем обменяться или взять новорожденного, компенсируя потерю.
         Здешний плотный, перенасыщенный кислородом воздух и в самом деле пьянил, вызывая неведомое прежде чувство эйфории. Чтобы не нарушить синхронизацию и не наделать глупостей, Йовускэ заставил "носителей" дышать как можно реже, до минимума опустив носовые мембраны.
         Но непривычнее всего оказалась абсолютная, полнейшая тишина. Цивилизация шумит, причём шумит всегда. От её шума не укрыться ни на маяке при впадении Двойного Меридионального Канала в Великое Северное Море, ни на ледяном пустынном полюсе, ни высоко в горах. А как она шумит в городах, где до тебя всё время долетают обрывки чужих мнений и разговоров. Высадившееся здесь десять лет назад су-сообщество Йонимри тоже оказалось не в одиночестве - как-никак, в его составе было целых восемь самостоятельных, больших и малых "линий". На Йовускэ, общавшегося лишь с Йоворуэ через оставшегося на Тилимо заэкранированного "связного" "носителя", наступившая тишина действовала угнетающе.
         Вокруг расстилалась непривычно зелёная, слегка всхолмленная равнина. Горизонт отодвинулся невероятно далеко. В складках местности бежали "дикие", никогда не знавшие регулирующего воздействия Цивилизации потоки воды. Кое-где - главным образом на берегах и на вершинах холмов на неожиданно сильном ветру колыхали листвой столь же непривычно зелёные растения. Листья некоторых напоминали оставшиеся на Тилимо урикии - вот только здесь они росли не на земле, а венчали высокие - чуть ли не с "триход", мохнатые светло-коричневые стволы. Оказавшееся вдвое больше солнце раскаляло защитные колпаки машин.
         Йовускэ вёл разведку тремя "носителями". Один из них, "двоечка" - тот самый, чей "триход" только что разорил брошенное гнездилище "пищевых", двигался впереди справа. В настоящий момент разведчик сконцентрировался на вооружённой "метателем" "единичке" в центре строя. Замыкала колонну отставшая метров на двести "девятка" с излучателем наготове.
         Именно девятый "носитель" обнаружил подозрительное тепло и шевеление в зарослях. Йонимри сконцентрировался на нём, но двое сидевших в засаде "пищевых" оказались проворнее. Выскочив из зарослей, они поприветствовали разведчика тепловыми вспышками в основании длинных металлических жал. О подобном обычае местных "пищевых" сообщало ещё Йонимри - вот только его цель и причины так и остались неизвестными. Во всяком случае, выпущенные из жал крошечные кусочки свинца отлетели от колпаков "триходов", не причинив ни малейшего вреда "носителям". Убедившись в этом, "пищевые" забросили жала за спины. И, вскочив на спины крупных четвероногих животных, понеслись прочь.
         Уязвлённый Йовускэ бросил "девятку" в погоню - вопреки ожиданию, скакавшие верхом на животных "пищевые" оказались быстрее. Подобно тем, с какими столкнулось Йонимри на Двойном Острове, эти носили покровы серо-коричневого цвета, сливавшиеся с окружающей местностью. Если бы не "теплогляд" на кончике щупальца, разведчик наверняка потерял бы их из виду. "Девятка" вскинула излучатель - ощутив это каким-то неведомым, звериным чутьём, "пищевые" заметались. В воздух взметнулись ветви здешних низеньких растений, обугленная трава задымилась. Взлетев на гребень холма, "пищевые" перевалили через него - один, слегка отстав, даже помахал "триходам" лапкой со снятым наголовным чехлом, и скрылись из виду.
         Велев тройке разведчиков продолжать движение, Йовускэ сконцентрировался на "носителях", работавших рядом с приземлившимися "нефами". Возле одного проводилось разведочное бурение, возле другого ещё два "носителя" заканчивали сборку "трихода". Тут же валялись высосанные тела трёх "пищевых". Подойдя вчера на тех же трёх "триходах", Йовускэ застал их за попыткой подложить в подкоп под стенку ещё неостывшего "нефа" бруски некоего вещества, оказавшегося взрывчатым, с прикреплёнными к ним длинными горючими шнурами.
         Про себя Йовускэ в очередной раз отметил, что находиться в полной тишине и одиночестве несколько непривычно - но только здесь, на Кёрсури можно так сильно растягивать связки. На Тилимо "носителя", удалившегося от родной "линии" километров на десять, непременно захватило бы какое-нибудь из местных "сообществ". "Носителя" за номером "одиннадцать", оставленного дома для связи, приходилось специально экранировать.
         Перевалив через очередную гряду холмов, сконцентрировавшийся на "единичке" Йовускэ обнаружил очередной дикий, неглубокий и извилистый поток воды с поросшим тростником берегами. На противоположном берегу, на невысоком холме обнаружилось ещё одно гнездилище "пищевых" - только, в отличие от первого, оно было обитаемым. Между хатками, над которыми вились струйки дыма, бродили "пищевые" - как и все на Кёрсури, неожиданно мелкие и плотные. В отличие от "пищевых", обнаруженных Йонимри на Двойном Острове, и от тех, что подкапывались под второй "неф" и поприветствовали разведчика вспышками и летящими кусочками свинца, эти оказались чернокожими и почти не носили покровов.
         Чуть ниже по реке, в стороне от аккуратных, поросших жёлтой травой площадок стояли другие гнездилища - массивные, каменные, покрытые тёмно-красными чешуйками из затвердевшей глины. Именно в них обитали "пищевые", знакомые и Йонимри, и теперь уже, самому Йовускэ - белокожие, непонятно зачем укутанные в дурацкие покрова. Как всегда при приближении "триходов", "пищевые" засуетились - точно так же принимались суетиться и "пищевые" на Тилимо. Так что, поразила разведчика не начавшая паника, а собранные внутри гнездилища чернокожих "пищевых" крупные пёстрые существа на четырёх ногах, с длинными хвостами и массивными рогатыми головами.
         В первый момент Йовускэ просто не поверил собственным глазам - неужели здешние "пищевые" выгородили у себя в гнездилище участок для собственных "пищевых". Непонятным оказалось и то, что именно рогатых существ маленькие чернокожие "пищевые" принялись спасать в первую очередь, выгоняя их через проход с воротами во внешней ограде. Тем временем крупные "пищевые" выбежали навстречу "триходам", размахивая длинными деревянными жалами с железными наконечниками и прикрываясь овальными крышками, разрисованными крупными чёрно-белыми пятнами.
         Наблюдая за чернокожими "пищевыми", Йовускэ совсем забыл об укрывшихся в каменных гнездилищах белых. Когда подошедшая "двойка" принялась хватать владельцев чёрно-белых пятнистых щитов, забрасывая их в закреплённую сзади на корпусе корзину, с крыши ближайшего гнездилища посыпались красные глиняные комочки. В образовавшееся отверстие высунулась металлическая труба - стало видно, как по воздуху летит нечто, оставляющее за собой белый дымный хвост. В следующую минуту Йовускэ словно ожгло огнём, он дёрнулся, а "носители" возле "нефов" прекратили работу.
         Очнувшись - беспамятство длилось не более доли секунды, разведчик привычно абстрагировался от "носителей", прогоняя из сознания боль. Проверил себя, с удивлением обнаружив, что вместо прежних десяти "носителей" существует только на девяти. "Одиннадцатый" остался заэкранированным связным на Тилимо, а триход "двойки" замер возле каменного гнездилища белых "пищевых" памятником самому себе. Металлические щупальца безвольно свесились, из-под наполовину сорванного колпака виднелись рваные куски красного мяса. "Носитель" был ещё жив, но выйдя из контакта, истекал кровью и должен был умереть очень скоро.
         Случившееся не было страшным - у "четвёрки" и "семёрки" зрели новые завязи. В ближайшие полгода Йовускэ и вовсе собирался развернуться в су-сообщество на трёх "линиях". Но случившееся причинило боль, оказалось не слишком приятным, к тому же разведчик не собирался разбрасываться "носителями". Подняв излучатели, он принялся испарять "римми", обратив в пепел сперва коварное гнездилище - укрывшиеся под комочками глины возле металлической трубы белые "пищевые" собрались сделать новый выстрел. А затем и все остальные гнездилища, обнаруженные поблизости - и каменные, и соломенные, сметая как белых, так и чёрных "пищевых", а заодно и их животных.
         Закончив и убедившись, что живых "пищевых" и создаваемой ими опасности больше нет, разведчик некоторое время размышлял. Ему предстояла колоссальная работа - следовало изготовить три "перекрыла" и накопить энергию для них. А между тем поблизости могли обнаружиться новые гнездилища "пищевых", не менее опасных, тем только что уничтоженные.
        
        
         4. Бесстужевка.
        
         - Саша!
         Услышав знакомый голос, Леночка отложила пяльцы. Чуть ли не пулей выбежав в прихожую, ни капельки не смущаясь прислуги, она бросилась Вихонькову на шею, осыпая поцелуями его усы и щёки. В светло-голубых глазах блеснули слезинки.
         - Саша! О, Господи! Какое счастье, что это был всего лишь сон... Саша!..
         - Что случилось? - прежде, чем отстранить девушку, не сдержавшийся Вихоньков поцеловал её, сперва в щёчку, а затем в светло-голубые глаза. - Не бойся. Марсиане ещё далеко, в Африке, к северу от Капской колонии. И, похоже, они там застряли надолго. А подберутся поближе, можешь не сомневаться, мы их встретим...
         - Уж в этом я ни минуты не сомневаюсь, господин офицер! - пророкотал из гостиной знакомый, до отвращения противный бас. - Просто вчера, как вы уже знаете, пришло извещение о разрушении Порт-Шепстона. Вот кое-кому и приснился кошмарный сон. Будто бы вам, вместе с вашей эскадрильей, поступил приказ срочно вылететь на юг. Весь дом перебудила...
         Вихоньков нахмурился. В гости в очередной раз пожаловал дядюшка, Пётр Платонович - высокий, толстый и шумный "гласный" тамбовской городской думы. Обожавший возглавлять разного рода комитеты и комиссии - даже исхитрившийся ненадолго пролезть в председатели тамбовской городской управы. Бывший нигилист, социалист и чуть ли не революционер, до сих пор не забывший прежние замашки, после первой высадки марсиан в Англии, семнадцать лет назад заделался православным и верноподданным консерватором, беспощадным ревнителем религии и нравственности. К счастью везде, где бы он ни появлялся, оказывалось больше шуму, чем дела.
         - Если понадобится, полетим... - жёстко ответил Вихоньков, глядя в глаза тамбовскому дядюшке. ("Господин пустомеля!", - добавил он про себя). - И уж поверьте, мало нашим междупланетным гостям не покажется. Но пока... - он повернулся к Леночке, стараясь улыбнуться как можно нежнее и беззаботнее. - Пока что мы в Санкт-Петербурге, в Столице, в полной безопасности...
         В уютной гостиной, за круглым обеденным столом их собралось шестеро. Сам Вихоньков, на правах жениха, рука об руку с Леночкой. Напротив - Леночкина мама, Зинаида Платоновна, похожая на дочь миловидная дама с волосами, уложенными в сложную причёску и лучиками морщин в уголках глаз. Рядом - Леночкин младший брат, Дмитрий - тёзка нынешнего Государя-Консорта, гимназист второго класса, не спускавший с жениха сестры, офицера, военного лётчика, восхищённых глаз. Напротив - неизбежный, как нелётная погода, Пётр Платонович. И столь же неизбежная старшая Леночкина сестра, Соня - такая же светленькая, очень миловидная, но гораздо более высокая, с бесстужевским значком на блузке, в неизменной синей шейной косынке и очках на носу.
         - Очень прошу вас, Александр, извинить не вполне достойное поведение моего брата, - неторопливо вела разговор Зинаида Платоновна. - Поверьте, что не только у Лены, но и у меня самой, как пришло известие, что к нам на Землю снова летят эти ужасные цилиндры, сердце просто не на месте. Уж я-то помню, что творилось семнадцать лет назад, когда марсиане высадились в Англии. Открытые день и ночь храмы, непрерывные молебны, крестные ходы чуть ли не через весь город... Безумные кутежи, вылезшие непонятно откуда сумасшедшие изобретатели. Добровольцы с ружьями, с самодельными пушками, чуть ли не с топорами. Подумать только - эти несчастные собрались идти с топорами на марсианский треножник...
         - Не волнуйтесь так, Зинаида Платоновна! - Вихоньков попытался успокоить будущую тёщу. - Не стану скрывать, ситуация крайне тревожная. Но поверьте, сейчас мы намного сильнее, чем были тогда. У нас есть дирижабли, аэропланы, переносные бомбомёты, вооружённые артиллерией бронеавтомобили с зеркальной бронёй... - при этих словах ему вспомнился Лёня Александров, говоривший на лекции чуть ли не то же самое. - К тому же в этот раз приземлилось всего два цилиндра, значит марсиан не более десяти. Одного из них сбили ещё месяц назад, в бою за крааль Ньякумби. Второго - не далее, как вчера, под Порт-Шепстоном. Значит, сейчас их не более восьми...
         - Но всё же... - не сдавалась Зинаида Платоновна. - Сперва этот несчастный Ньякумби... О, Господи! Ну, и придумают же название!.. Затем Питермарицбург и вот теперь ещё Порт-Шепстон. Подошедшие на треножниках марсиане залили его газами. И именно в этот момент вы, Александр, подаёте прошение об отчислении из Академии и восстановлении в строевой части. Не удивляйтесь, что сердечко моей бедной девочки буквально разрывается от волнения и тревоги.
         - Открыть вам страшную тайну, Зинаида Платоновна! - спросил Вихоньков, заговорщицки подмигнув сидевшей рядом Леночке. - Вероятнее всего ни мне, ни моим товарищам воевать с марсианами не придётся. После долгих проволочек и, не стану скрывать, откровенного торга, против них, наконец-то, решились выступить немцы. Два летающих дредноута с зеркальным покрытием, "Гельмут фон Мольтке" и "Граф Зейдлиц фон Курцбах". Им не страшен ни тепловой луч, ни марсианские газы - зато у каждого на борту запас бомб и по два "Fokker'а" на подвеске. Следом за дредноутами в Кейптаун морем следует флот, так же с запасом бомб и топлива. Мой друг Сергей Замыслов - вы его знаете, и вовсе считает, что в самые ближайшие дни марсиане будут стёрты в пыль. Ну, а если нет... Согласитесь, что кто-то должен их остановить...
         - И вы полетите, Александр Викеньтевич! - не выдержал гимназист Дима. - Нападёте на марсиан?..
         - Полетим и нападём, - подтвердил Вихоньков. - Прежде Государыня и Военный Совет опасались ещё одной высадки здесь, в России. Но сейчас, когда планеты расходятся, марсианам становится труднее попасть из своей пушки. Англичане с французами готовят им тёплую встречу в Европе - на случай, если они вздумают туда сунуться. Под бывшую марсианскую станцию в Примроуз-Хилл подводятся туннели, а мины закладываются чуть ли не тоннами. Так что, если немцев постигнет неудача, и если марсиане не захотят побывать на своей станции в Лондоне, против них выступим мы...
         При этих словах Леночка испуганно вскрикнула.
         - Я не хочу... - в её глазах снова блеснули слёзы. - Питермарицбург, а теперь ещё Порт-Шепстон... Свыше шести тысяч убитых... Саша, я понимаю... Вы - человек военный. Но это... Неужели вы все не понимаете, что это не война. Это же просто смерть. Верная смерть...
         С этими словами она вскинулась, собираясь вскочить из-за стола.
         - Лена! - удержал её в последний момент Вихоньков. - Если мы останемся здесь, чтобы по совету графа Монте-Кристо, ждать и надеяться, это тоже будет верная смерть. Кто-то должен их остановить. И потом, они вовсе не смерть. Они сами смертны. И прошлая, и нынешняя высадки это прекрасно доказали...
         - Я понимаю... - поникла головой Леночка. - Но почему именно ты, Саша! Разве на свете мало других людей, других пилотов? Да, хотя бы каторжников, которым можно пообещать амнистию? Я не хочу, чтобы их останавливал именно ты. Не хочу, чтобы наше возможное "завтра" превратилось в вечное "вчера"...
         Вихоньков снова оглядел уютную гостиную, обои и занавески на окнах, громко тикающие ходики с кукушкой, и многочисленные портреты. Среди них был и пожилой господин в котелке, с усами - отец Леночки. Глядя на эту обстановку, такую привычную и уютную, трудно было представить, что где-то на юге Африки обосновалась смерть - с огромными глазами, клювами и извивающимися щупальцами, питающаяся человеческой кровью.
         - Не превратится, - накрыл Вихоньков ладонь невесты своею. - Знаешь, вообще-то у нас "ура-герой" Сергей Замыслов. Очень уж любит, особенно после третьей стопки, орать и размахивать шашкой. Но здесь, при всех, я тебе обещаю, что не просто вернусь, а вернусь с победой. И потом, не забывай, что у нас есть могущественный союзник...
         - Правда? - слегка всхлипнула Леночка.
         - Правда, - подтвердил слова невесты Вихоньков. - Помнишь, во время прошлой высадки марсиан погубило не земное оружие, а земные бактерии. Они пробыли на Земле каких-то три недели - а потом погибли разом, словно по команде. А сейчас? Они на Земле больше месяца. И где? В Африке, где помимо обычных, укрощённых цивилизацией бактерий есть и малярия, и муха Цеце, и лихорадка - печально знаменитый "Жёлтый Джек"... Быть может, в эту самую минуту, когда мы тут сидим, телеграфные аппараты уже отстукивают по городам и странам известие об их гибели...
         - Ох, Александр! - всплеснула руками Зинаида Платоновна. - Вашими бы устами...
         - Скажите, Саша! - подала голос молчавшая до сих пор Соня. - А вам в этой истории с гибелью марсиан от земных бактерий ничего не кажется странным?..
         - Ну вот, полюбуйтесь, господин офицер! - притворно возмутился Пётр Платонович. - Что за невозможный... Просто немыслимый позор для нашей семьи! Невинная девица, которой Господь попустил проводить дни за фортепиано или пяльцами, дожидаясь своего избранника, страшно подумать - учится. Рассуждает, понимаете ли, о болезнях, бактериях и прочих, ну просто неприличных для женщины вещах... Ещё слово-то какое придумали: "бесстужевка". Да, никакая ты не "бесстужевка", а "бесстыжевка". "Синий чулок" под синей косынкой, курсистка...
         - Да, я учусь! - с вызовом ответила Соня, демонстративно поправляя упомянутую синюю шейную косынку. - Между прочим, в отличие от вас, дядюшка! Рассуждаю о бактериях, болезнях и путях их распространения. И не вижу в этом ничего зазорного. И, как и наш профессор, тоже считаю, что марсиан, во время их прошлой высадки, могло погубить что угодно - но точно не земные бактерии...
         - Почему вы так считаете, Софи! - заинтересовался Вихоньков.
         - А вот смотрите, Саша! - сразу же оживилась Соня. - Во время прошлой высадки марсиане пробыли на Земле три недели. Каждый день прибывало по цилиндру, а всего их приземлилось десять. Значит, марсиане из первого цилиндра пробыли на Земле все двадцать дней, а марсиане из последнего - всего десять...
         - То есть, марсиане из первого цилиндра и заболеть должны были раньше... - догадался Вихоньков.
         - Именно, - подтвердила Соня. - К тому же у заболевших должны были проявиться какие-то симптомы. Наверняка, прибывшие позже организовали бы для них лазарет... В действительности же они умерли сразу и вдруг, как будто их поразила чья-то невидимая рука...
         - Есть в этом мире высший судия... - с притворной набожностью закатил глаза Пётр Платонович.
         - Но что, если у марсиан земные болезни протекают как-то по-другому, - предположил Вихоньков. - Я, сами понимаете, не специалист. Просто слышал, будто бактерии способны как-то изменяться. Та же муха Цеце не трогает человека, безопасна для телят и жеребят, но поражает взрослых быков и лошадей. Так и здесь - что, если какая-то земная бактерия сначала изменилась, а потом взяла и перекинулась с одного марсианина на другого. Или, может быть, это было что-то своё, специфическое, марсианское...
         - Не обижайтесь, Саша, но вы и в самом деле не специалист, - улыбнулась Соня. - Вы не понимаете... А, может быть, просто не знаете, что такое "инкубационный период". Чтобы, как вы говорите, "перекинуться" с одного марсианина на другого, бактериям сперва следует размножиться. А для этого нужно время. А если говорить о чём-то специфическом, марсианском, то погибших марсиан исследовали, причём очень тщательно - нашли множество бактерий, но всё это наши бактерии, земные. Да и эпидемий после первой высадки не возникло. Погибших марсиан ели собаки, клевали вороны - и ни одна из них не погибла, не пострадала...
         - Тогда от чего, по вашему мнению, погибли марсиане? - спросил Вихоньков.
         - Не знаю, - честно призналась Соня. - Понимаете, я не настоящий учёный. Я всего лишь курсистка. У нашего профессора, Бориса Васильевича Ервичева есть гипотеза, только над ней все смеются. Он считает, высадившиеся на Земле марсиане отравились...
         - Отравились? - не поверил собственным ушам Вихоньков. - Но чем они могли отравиться? Они же питаются...
         Он торопливо умолк, глядя на будущую тёщу и её младшего сына.
         - Саша! - продолжала, между тем, Соня. - Вы слышали, как некие сумасшедшие в брошенном жителями и захваченном марсианами Лондоне зажгли электричество на Риджент-стрит и Серкес? Всю ночь по обеим улицам шатались компании пьяных гуляк... Ну, из тех немногих жителей, что всё же решили остаться в Лондоне. Разбивали рестораны, брали вино и бренди, пили, песни горланили...
         - А под утро пришёл марсианин и похватал из них чуть ли не сотню, - закончил Вихоньков. - Я слышал об этом. Некто Форрестел потом ещё книгу выпустил: "Я был в захваченном марсианами Лондоне"...
         - Так ведь, похватал-то он самых пьяных, - согласилась Соня. - Кто худо-бедно соображал и понял, что происходит, успели убежать или спрятаться. А потом марсиан неожиданно обнаружили мёртвыми. Получается, для них смертелен алкоголь в человеческой крови...
         - Наши профессора в Академии с вами бы точно не согласились, - вспомнил Вихоньков недавнюю лекцию. - Получается, марсиан погубил не естественный ход событий, а случайное стечение обстоятельств...
         - Может быть и так, Саша! - согласилась Соня. - Я ведь не настаиваю. Только сами посудите. Марсиане на Земле уже шестую неделю. Если в прошлый раз их погубили бактерии, им давным-давно пора заболеть и умереть. Только они почему-то не заболевают и не умирают. Понимаете - не заболевают...
        
        
         5. Контактёр.
        
         Йовускэ был доволен. Слишком назойливые "пищевые" частью перебиты, а частью отогнаны, разведка завершена, металл найден и выплавлен, нужные детали - изготовлены, а не требующиеся больше механизмы - демонтированы. Эренергохранилища полнёхоньки, "триходы" с "носителями" подвешены под выдвижными опорами, и новенькие моторы звонко поют, унося трёхзвенный "перекрыл" на север, прочь из негостеприимной страны.
         Но больше всего разведчика радовало, что на сорок вторые сутки после высадки он снова был "на десяти". В боковых камерах четвёртого и седьмого "триходов" копошились маленькие, недавно отпочковавшиеся "носители". Ещё не способные к полноценному "включению", не умеющие управлять "триходами" и выполнять какую бы то ни было работу, они быстро росли, в положенное время набирая ум и вес. Йовускэ не хотел их лишний раз утруждать - маленькие "носители" страдали от повышенной тяжести. Лишь время от времени разведчик сосредотачивался то на одном, то на другом, заставляя каждого почувствовать себя составляющей частичкой. В мечтах он уже видел себя су-сообществом, состоящим из трёх, а то и восьми "линий".
         Внизу неторопливо проплывала огромная чужая страна. Не тёмно-бордовая, как вокруг места высадки, где успели разрастись урикии и чаримхи, а непривычно, до неприличия зелёная. Чем дальше на север уходил разведчик, тем гуще становились растущие по берегам рек леса и реже попадались бескрайние, поросшие травой равнины. По равнинам бродили чудные создания - с широкими ушами и напоминающими щупальца гибкими носами, с неимоверно длинными передними зубами, выступающими наружу из челюсти. В речных водах копошились создания поменьше - с одним, а то и двумя рогами в передней части головы. Попадались пасшиеся на опушках пятнистые, красно-жёлтые существа с рогатыми головами на неимоверно длинных шеях. Йовускэ предположил, что кровь этих существ так же пригодна для питания - на Тилимо не было никого крупнее "пищевых". Но, несмотря на наметившиеся завязи у первого, третьего и шестого "носителей", рисковать ещё одним из них не хотелось.
         Продвигаясь на север, Йовускэ не переставал удивляться размерам третьей планеты. Разумеется, он знал, что Кёрсури в девять раз массивнее Тилимо, вдвое больше её по диаметру и в четыре раза - по площади поверхности. Тем не менее, истинное значение этих цифр разведчик понял, когда достиг огромного моря в глубине континента. Вода в этом море оказалась пресной, дальний берег едва угадывался даже с двухкилометровой высоты. По берегам во множестве обитали "пищевые", пересекавшие его на выдолбленных из дерева челнах.
         "Какой простор! - рассуждал про себя разведчик. - До чего же богатые, и никем не занятые места, сколько ресурсов и возможностей". Он уже прикидывал, где встанут города и промышленные центры, разместятся скважины энергостанций и протянутся полосы "жгучей проволоки", не позволяющие "пищевым" бродить, где придётся. "Пищевые" на Тилимо были изрядными воришками, забиравшимися порой в самые неожиданные места и тащившими всё, что только возможно. Часть из них при этом закономерно гибла - и то, что оставшиеся ничего не знали о постигшей сородичей судьбе, служило вернейшим доказательством, что "пищевые" не образуют Цивилизацию.
         На четвёртый день, когда внизу потянулась бескрайняя пустыня, а на горизонте справа замаячила заснеженная вершина огромной горы, далеко впереди в небе блеснули два серебристых пятнышка. Йовускэ чуть было не решил, что это обман зрения - в повышенной тяжести "носители" стали хуже видеть, Но "теплогляд" показал, что приближающиеся объекты неожиданно велики - как бы не в треть километра каждый, и буквально пышут жаром. Они двигались намного медленнее "перекрыла", и за каждым тянулась едва различимая струйка горячего дыма. Разведчик приободрился, сообразив, что перед ним два огромных летательных аппарата.
         "Перекрыл" разделился. Секция с маленькими носителями ушла вниз - Йовускэ не хотел подставлять их под возможный удар. Две других двинулись вперёд - приближающиеся летательные аппараты оказались просто огромными. "Теплогляд" показал, что большей частью они представляют собой тонкую металлическую оболочку на металлическом же каркасе, и что внутреннее пространство этой оболочки заполнено менее плотным, чем окружающий воздух, непонятно для какой цели нагретым газом. На концах разнесённых в стороны консолей трепетали полупрозрачные круги вращающихся лопастей.
         На борту каждого летательного аппарата были нарисованы огромные, расширяющиеся на концах чёрные кресты. Назначение этих рисунков оказалось непонятным - под ними не угадывалась никакая конструкция. Прочая поверхность, покрытая отражающей плёнкой, ослепительно сверкала в солнечных лучах. В первый момент разведчик удивился - именно эта плёнка не позволяла противнику скрыться. Но почти сразу же сообразил - висящие в воздухе аппараты невозможно залить "лиловой зеленью", а вызванный испарением "римми" луч, отразившись, уйдёт в сторону.
         - Кто ты? - позвал чужака Йовускэ.
         У него не осталось сомнений, что перед ним - представитель местной Цивилизации. Не жалкие "пищевые" с их бесконечными нагромождениями гнездилищ и примитивной, собранной на скорую лапу техникой, а настоящая, хранящая события тысячелетней давности Цивилизация, разделённая на "су-", "ре-" и "над-сообщества". Цивилизация, владеющая Речью и машинами, способная мыслить, создавать и творить.
         - Кто ты? - продолжал звать Йовускэ. - Я-мы не собираемся сражаться с тобой. Я-мы - Йовускэ, двадцать четвёртая "линия" су-сообщества Йоронани, Цивилизация планеты Тилимо. Это, если ты не знаешь, четвёртая планета Системы. Мне-нам поручено осмотреть эту планету, третью планету Системы, Кёрсури, на предмет заселения. Та же задача была поставлена моим-нашим предшественникам - су-сообществу Йонимри. Правда, Йонимри погибли, и установить причину их гибели так же входит в мою-нашу задачу...
         Чужак не ответил. Один из занятых им летательных аппаратов странно дёрнулся - словно слова разведчика были ему неприятны. Следом точно так же дёрнулся и второй летательный аппарат. Йовускэ не сразу заметил, как под каждым из них появилось по крошечному красно-жёлто-серому пятнышку. Падая, пятнышки выровнялись, чтобы описав крутой вираж, превратиться в крошечные крылатые летательные аппараты, с туманным диском впереди и такими же чёрными крестами на кончиках крыльев.
         - Послушай! - продолжал звать Йовускэ. - Я-мы понимаем, что меня-нас здесь не ждут, но эта планета так богата!.. Просторные, никем не занятые территории, вода, воздух, изобилие полезных ископаемых, "пищевые"... И, при таком богатстве никого нет, потому что ты - первый кого я-мы здесь встретили. А у нас на Тилимо перенаселённые города, промышленность... Мы могли бы успешно сотрудничать. Или объединиться, создав единую Цивилизацию. Может быть, даже Сообщество Цивилизаций. Кёрсури столь обширна, что здесь на каждом из континентов, не задевая других, может обосноваться собственное Сообщество Сообществ...
         Он замолчал, чувствуя, что его слова отдают ересью. Цивилизация едина - предположение, будто на других планетах могут существовать свои Цивилизации, было не более чем красивой гипотезой. Тем временем, не отвечая, чужак снова дёрнулся, поднимаясь ещё выше. И снова из-под его сверкающих на солнце корпусов вынырнули две красно-жёлто-серые точки. Два первых аппарата приблизились, беря в клещи правую секцию "перекрыла".
         - На худой конец, если твоя Цивилизация не желает иметь чужака у себя под боком, я-мы можем уйти, - Не скрою, наше Общее Мнение будет крайне огорчено тем, что его не допустили на столь обширную и богатую планету. Но даже в этом случае оно готово отнестись с уважением к Общему Мнению твоей Цивилизации...
         Приблизившись, два первых крылатых летательных аппарата выпустили по снаряду, каждый из которых оставлял за собой тонкий дымный след. Промелькнув за чуть выпуклыми стёклами кабины "трихода", летающие машины унеслись прочь. В следующую секунду "перекрыл" закачался от двойного попадания. На землю полетели клочья металлической ткани.
         - Эй, ты! - не выдержал разведчик. - Я-мы не понимаем, что это значит! Не спорю, гибель одного из "носителей" не способна слишком уж мне-нам повредить, но... Знаешь, это не очень-то приятно...
         Два других красно-жёлто-серых пятнышка оказались такими же летательными аппаратами с чёрными крестами на кончиках крыльев. Так же разойдясь в стороны, они атаковали вторую секцию "перекрыла". Уходя из-под удара, Йовускэ заложил вираж. В каждой секции, на выдвижных опорах было подвешено по три "трихода" с "носителями", излучатели имелись у каждого - но крошечные летательные аппараты метались, словно сумасшедшие. Летающих дымных снарядов у них больше не было - зато имелись те самые жала, что раскаляясь, выпускали свинцовые комочки.
         Одному из летательных аппаратов Йовускэ обрубил лучом крыло. Другому повредил нагретый металлический механизм, приводивший его в движение. Третий, погасив плюющееся свинцом жало, попытался удрать - чтобы почти сразу помчаться к земле, оставляя за собой огненно-дымный след. Последний из летательных аппаратов, четвёртый, поднялся высоко в небо, держась от "перекрылов" на почтительном расстоянии. Разведчику сразу же сделалось не до него - на "перекрылы" надвигались два серебристых зеркальных колосса.
         - Послушай! - Йовускэ сделал последнюю попытку достучаться до чужака. - Непонятно, в какую игру ты играешь... Если только ты, так же, как и я-мы, боишься утратить собственную личность-сознание путём Слияния и Обмена...
         Со стороны вздрогнувшего от отдачи колосса понёсся ещё один дымный снаряд - Йовускэ едва успел уклониться. "Римми" тратился без сякой пользы - отразившись от зеркальной брони, лучи уходили то в небо, то в землю. Пытаясь увернуться от очередного удара, Йовускэ свечой взмыл в небо - неповоротливые гиганты не сумели последовать за ним. Стрелять они тоже перестали - разведчик вспомнил и сообразил, что метательные трубы установлены в нижней части. Это так же показалось ему странным - на Тилимо, с её разреженной атмосферой не знали летательных аппаратов легче воздуха. Сверкающие на солнце корпуса пылали жаром - зависнув над каждым, Йовускэ ударил противников электрическим разрядом.
         Взрывы получились чудовищными - разведчик едва успел увести прочь подхваченные взрывной волной "перекрылы". Оставшиеся далеко внизу гиганты пылали - пламя стремительно распространялось по сверкающим корпусам, разваливающимся на куски прямо в воздухе. В небо потянулись чёрные дымные хвосты, вниз посыпались крошечные фигурки, над которыми стали распахиваться белые купола.
         В первый момент Йовускэ откровенно растерялся - слишком уж невероятной оказалась открывшаяся глазам картина. На Тилимо никому не придёт в голову спасатель отдельных "носителей" и даже "линии" - а от слишком уж опасных экспериментов, грозящих гибелью целому "над-сообществу" лучше и вовсе воздержаться. К тому же спасающиеся из пылающих гигантов существа оказались неожиданно маленькими. Лишь взглянув через увеличитель, Йовускэ с удивлением обнаружил, что перед ним - "пищевые". Всё те же здешние, смертельно опасные "пищевые". Именно это объясняло наличие чёрных крестов на бортах летательных аппаратов - на Тилимо "пищевые" частенько покрывают тело, стены хаток и скалы бессмысленными узорами. Направив излучатели, разведчик принялся гасить сносимые ветром белые купола.
         За этим занятием он начисто забыл о последнем, кружившем высоко наверху крылатом летательном аппарате - пока тот сам не напомнил о себе, вынырнув откуда-то со стороны солнца. "Носитель" за номером шесть вскинул излучатель, выцеливая нападавшего - вот только в этот раз нападающий повёл себя странно. Не пытаясь уклониться, он мчался прямо на "перекрыл" - чтобы, за секунду до гибели, уже сожжённый лучом, попытаться ударить по подвешенному под опорой "триходу".
        
        
         6. Верноподданный.
        
         - Ну что, Вихонёк, пилот занебесный! - прошептал Серёга Замыслов, дыхнув на ухо Вихонькову отчётливым запахом спиртного. - Небо-то, небось, с овчинку кажется? На смерть ведь идём, на неминучую... Это тебе не в "кукушку" играть... Ave, Caesar! Morituri te salutant!..
         - Тебе бы не показалось? - так же шёпотом ответил вопросом на вопрос Вихоньков. - Впрочем, тебе-то что? Ты и до встречи с марсианами уже "хороший"...
         - На том и стоим, Вихонёк! - хихикнул Замыслов. - Казацкая наша закваска. Запорожцы и вовсе, чтобы болезней не было, во время похода скверную воду из рек и луж горилкой запивали...
         - Но не скверную горилку чистой ключевой водой... - не полез за словом в карман Вихоньков.
         Разгорающийся спор прервал командир авиаэскадры полковник Ермолин.
         - Господа офицеры! - во все лёгкие гаркнул он, выхватывая шашку из ножен. - Её Величество Государыня-Императрица Ольга Николаевна! Его Величество Государь-Консорт Дмитрий Павлович!
         Вихоньков вытянулся во фрунт. Старшую дочь Николая II, унаследовавшую трон после отречения отца и со смертью брата, страдавшего гемофилией Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, прежде он видел лишь на портретах в классах Академии и юнкерского училища, в газетах и кинохронике. К тому же никакие фотографии и официальные портреты не могли передать очарования и живости Её Императорского Величества.
         Высокая - в мать, пепельноволосая синеглазая блондинка с правильными чертами лица. Волосы под шляпкой-тарелочкой уложены в простую причёску - сейчас не тот случай, чтобы блистать. Под руку Её Императорское Величество поддерживал кузен и супруг - Великий Князь Дмитрий Павлович. Согласно закону о престолонаследии Павла I, женщины могли занять трон лишь при отсутствии законных наследников мужского пола - формально именно Дмитрий Павлович, а не его жена, носил корону Российской Империи.
         Щёлкнув каблуками, Вихоньков коснулся двумя пальцами верха фуражки.
         - Здравия желаем, Ваше Императорское Величество! - выкрикнул он вместе со всеми. - Здравия желаем, Ваше Величество Государь-Консорт!..
         - Благодарю вас, господа офицеры! - мило улыбнулась Ольга Николаевна.
         Среди сопровождавших Высочайшую Чету немногочисленных свитских послышались шепотки. Премьер-министр Кривошеин что-то настойчиво втолковывал военному министру Арсенинову.
         - Господа офицеры! - пропела Ольга Николаевна серебристым голоском. - При иных обстоятельствах с удовольствием приняла бы вас в Зимнем Дворце, во всём блеске и величии императорской власти. Но сейчас и для нашей страны, и для всего мира настали непростые времена. Вам предстоит сразиться с необычным, сильным и жестоким неприятелем, совершившим междупланетный перелёт и спустившимся в самом прямом смысле слова, с неба. В эту минуту судьба и будущее всех нас находится в ваших и только в ваших руках. Мы все будем молиться за вас, господа офицеры, за каждого поимённо. Пусть милосердный Господь, в неисповедимой милости своей, ниспошлёт вам удачу...
         - Да здравствует Государыня Императрица! - снова выкрикнул Вихоньков вместе со всеми. Показалось, или на глазах Ольги Николаевны в самом деле блеснули слёзы.
         Выстроившихся на лётном поле господ офицеров было не более пятидесяти. Вихонькова не удивило, что Её Императорское Величество подошла к каждому. Дождавшись своей очереди, как и все остальные, он сделал шаг вперёд и представился.
         - Поручик Вихоньков, Александр Викентьевич! - в точности по уставу доложил он.
         Про себя он подумал, что совсем недавно даже служащий в авиации поручик не имел ни малейшего шанса быть представленным Её Величеству.
         - Удачи вам, Александр Викентьевич! - с грустной улыбкой ответила Ольга Николаевна. - Доброй удачи и вернуться живым! Мой сын и обе дочери будут молиться за вас...
         Вихоньков снял фуражку - на его склонённую шею опустилась тонкая золотая цепочка. Освящённый образок святого Николая Чудотворца, писаный рукой старшей дочери Их Императорских Величеств, Великой Княжны Ксении Дмитриевны. Поцеловав надушенную перчатку на сгибе кисти руки, Вихоньков отступил, возвращаясь в строй. Его место занял слегка пошатывающийся Сергей Замыслов.
         "Чёрт побери! - заволновался Вихоньков. - Он же пьяный! То есть, не совсем пьяный - пьяного за версту не подпустили бы ни к аэроплану, ни к Высочайшей Чете, но изрядно навеселе. Сейчас как дыхнёт на императрицу!.. Чёрт, вот скандал будет!..".
         К его удивлению, даже будучи в подпитии, Сергей Замыслов держался уверенно и ровно. Отдав по уставу честь, он выслушал напутствие и, сняв фуражку, принял на шею свой образок. Выдержка у старшей дочери Николая II, после смерти жены и сына "безвольно скучавшего" в резиденции в Ливадии, оказалась воистину царская. Разве что сам Вихоньков и стоявший следующим в ряду штабс-капитан Орловский услышали обращённые к Замыслову слова:
         - Понимаю, как вы волнуетесь и нервничаете, Сергей! - серебристо пропела Её Величество. - Но всё же, не стоит так сильно "лечиться". Доброй вам удачи и возвращайтесь живым!..
         Далеко, за краем лётного поля волновалась неожиданно большая толпа. Это удивляло - посторонних, тем более, любопытствующих на проводы посылаемой против марсиан воздушной эскадры не допустили. Кроме неизбежных в такой ситуации фото- и кино-репортёров, за двойным оцеплением стояли друзья и родственники идущих в бой офицеров. Где-то там, среди бесчисленных зонтиков и шляп находилась Леночка, её носящая очки старшая сестра Соня, по прозвищу "синий чулок", и их мама, Зинаида Платоновна. "Капитана Сорви-Голову" на всякий случай не взяли, а припомнивший прежние нигилистические замашки толстый резонёр не захотел идти сам.
         - У тебя что? - спросил Сергей Замыслов едва слышным шёпотом.
         - Святой Николай Чудотворец, - угадал смысл вопроса Вихоньков. - А у тебя?
         - Святой Георгий, - пьяно рассмеялся Замыслов. - И ведь, в самом деле, поверишь, будто Её Высочество сама их малюет. Если бы ей помогали, образки были бы одинаковыми.
         - Не издевайся над ребёнком, - осадил приятеля Вихоньков. - Девочке тринадцать лет, вот она и старается помочь, как может и умеет...
         Ему вспомнились заплаканные Леночкины глаза. "Только вернись, Саша! - просила она. - Прослыви дураком или трусом, пусть даже с тебя сорвут погоны и сломают шашку над головой в знак бесчестья, но только вернись. Я приму тебя, каким бы ты ни был, но я не смогу... Слышишь! Пойми, я просто не стану жить без тебя...".
         - Господа офицеры! - гаркнул во все лёгкие полковник Ермолин. - По машинам!..
         Отсыпанная гравием взлётная полоса представляла собой косой крест - во время взлёта следовало учитывать направление ветра. За спинами господ офицеров, вдоль перекладины этого креста выстроились сразу пять "Добрынь Никитичей" - исполинских бипланов-авианосцев. Огромные опоры с чехлами скрывали колёса в половину человеческого роста, пилотская кабина находилась на высоте двухэтажного дома, а размах крыльев достигал ста саженей. На каждом крыле над моторами было закреплено по два биплана-истребителя - снизу перила ведущих к ним трапов напоминали паутинки.
         Так и не сказавший за время проводов ни единого слова Государь-Консорт Дмитрий Павлович подал руку, помогая Августейшей Супруге подняться в коляску. Над взлётным полем поднялся ветер - авианосцы прогревали моторы. Придерживая шашку, Вихоньков поднялся в салон по раскачивающейся металлической лесенке. Здесь было холодно и тесно, от стен пахнуло газолином и смазкой. Салон мелко трясся - "Добрыня Никитич" выруливал на взлётную полосу. Шлёпнувшийся напротив Замыслов швырнул фуражку на столик, подперев подбородок кулаком.
         - Ну, вот и всё, Вихонёк! - хрипло рассмеялся он. - Покамест мы не более чем пассажиры. До самого Неаполя, Парижа или Лондона... Где мы наших гостей междупланетных не перехватим?.. Зато потом... Фуражки и шашки долой, шлемы и очки-"консервы" на нос... В бой, господа офицеры, прямо с крыла. Ну как, Вихонёк! Страшно не стало?.. Немцев-то они расколошматили и в хвост и в гриву...
        
        
         7. Четвёртый.
        
         С высоты восьми километров больший из двух компонентов Двойного Острова просматривался целиком, от берега до берега. Окружающие моря напоминали тёмный отполированный металл, наполовину скрытый облаками. Это затрудняло обзор, поскольку на Тилимо облаков не бывает. Поэтому, заложив крутой вираж, Йовускэ направил "перекрылы" к огромному скоплению гнездилищ в низовьях тёкшего с востока на запад потока. Извилистый, умеренно полноводный поток впадал в море чуть севернее пролива, отделявшего Двойной Остров от Долгого Северного Континента.
         Упомянутое скопление гнездилищ оказалось просто гигантским. Иные, возведённые из дерева, обожжённых глиняных брусков и резного камня неряшливо-грубые сооружения поднимались на высоту десяти ярусов. Даже по самой скромной оценке здесь должно обитать миллионов шесть "пищевых". Что заставило их собраться на столь ограниченной площади, как они существовали и чем питались, оставалось загадкой.
         Пройдя на малой высоте над скоплением, разведчик обнаружил, что большинство разрушенных Йонимри сооружений восстановлено. А вот самих "пищевых" оказалось на удивление мало - лишь изредка можно было заметить бегущую в проходе между гнездилищами крошечную двуногую фигурку. "Теплогляд" так же показал, что большинство грубых сооружений холодны и пусты. Над многочисленными трубами, пристроенными к помещениям, в которых располагались до крайности примитивные механизмы, лишь изредка поднимались струйки дыма.
         Понять, куда девались "пищевые", оказалось нетрудно - от скопления гнездилищ во все стороны расходились вымощенные камнем или отсыпанные щебнем тропы, по которым сплошным потоком брели двуногие. Среди пешеходов то и дело попадались колёсные повозки, запряжённые крупными четвероногими животными. По прямым узким насыпям были проложены металлические направляющие, по которым, довольно скоро, двигались цепочки поставленных на колёса контейнеров. Крыши этих контейнеров оказались чуть ли не полностью заняты сидящими плечом к плечу "пищевыми", а в голове каждой цепочки находился примитивный механизм, испускавший клубы дыма и горячего пара.
         Сказать, что разведчик был удивлён - значит, не сказать ничего. Общее Мнение рассчитывало, что обитатели Двойного Острова не узнают заранее о его прибытии - именно поэтому он высадился на юге Широкого Экваториального Континента. Выходило, что они знали - и, узнав, явно не собираясь задыхаться в "лиловой зелени" или сидеть в корзинах "триходов". Со всех сторон большое скопление гнездилищ окружали маленькие, через которые так же проходили тропы и металлические полосы. На площадях этих маленьких скоплений были раскинуты тканые навесы, возле которых шла непонятная кипучая деятельность.
         Как оказалась, эта деятельность имела практический смысл. Желая рассмотреть "пищевых" поближе, Йовускэ опасно снизил один из "перекрылов" - "пищевые" предсказуемо бросились врассыпную. Не все - в проходах между гнездилищами, а так же в проёмах выложенных комочками обожжённой глины крыш показались знакомые металлические трубы. Вовремя заметив их, глазами третьего и восьмого "носителей", разведчик торопливо поднял "перекрылы", обрушив на гнездилища бомбы с "лиловой зеленью". В воздухе вокруг "перекрылов" стали появляться белые клубки дыма.
         Огромный редут, возведённый Йонимри на северо-востоке скопления, на холме с отлогими склонами, оказался цел. Правильный ромб, образованный отсыпными валами километровой длины чётко вырисовывался среди окружавших его жалких сооружений. Узкие проходы между валами по углам ромба, витки проржавевшей "жгучей проволоки" по верху валов, недостроенные помещения цехов, перемежающиеся внутренними дворами и низкое цилиндрическое здание энергостанции в центре. Неподвижно замершие механизмы и целых семь, на первый взгляд, совершенно неповреждённых "триходов". Два из них рухнули, поваленные временем и здешними непогодами, но остальные пять продолжали стоять, широко расставив опоры, устремив в небо приземистые островерхие колпаки и свесив вдоль бортов щупальца. Уцелел даже построенный Йонимри малый "перекрыл", нёсший всего две предназначенные для "триходов" подвесные балки.
         В какой-то момент разведчику показалось, что уцелело и само Йонимри, по неизвестной причине лишившееся связи с Цивилизацией. Первая же попытка услышать Речь и последовавшее сканирование через "теплогляд" выявили ошибку. Если энергостанция работала, закачивая в недра планеты воду и исправно давя ток, то "триходы", "перекрыл" и прочие механизмы стояли мёртвыми. Причём стояли давно - прошло уже много Оборотов вокруг Светила с тех пор, как энергия в последний раз поступила на псевдомускульные контуры. Да и самих механизмов на территории редута оказалось на удивление мало - Йовускэ обнаружил всего одну "литейную грушу" вместо обыкновенных в таких случаях четырёх-шести.
         Так же разведчика удивило отсутствие привычной растительности. Из сообщений Йонимри он знал, что верии и урикии, чьи споры были занесены "нефами", прекрасно здесь прижились - как прижились они на месте его собственной высадки, на юге Широкого Экваториального Континента. Разведчик ожидал увидеть, если не на всём Двойном Острове, то в низовьях реки, вокруг скопления гнездилищ "пищевых" знакомый по Тилимо пейзаж. Но всюду, куда не падал взгляд "носителя", обнаруживалась лишь здешняя растительность неприятного зелёного цвета. В центре скопления её оказалось не слишком много - зато на окраинах редкое одиночное гнездилище не окружал аккуратный садик.
         Наученный прошлым, в том числе и недавним горьким опытом, Йовускэ не стал сажать "перекрылы", а зависнув над редутом, больше часа изучал окрестности. Первым делом он убедился, что поблизости нет большого количества "пищевых" - если не считать нескольких, укрывшихся в ближайших гнездилищах. Лишь затем он осторожно опустил один из "перекрылов" снаружи редута, подвесив его чуть ли не над самой землёй, на высоте опор "трихода". Заставив "носителя" за номером восемь выпустить опоры, он отсоединил крепления. Вслед за этим другой "перекрыл" точно так же снизился внутри редута, опустив на грунт "носителя" за номером пять.
         Первое, с чем столкнулись и что обнаружили оказавшиеся на земле "носители", были пустота и тишина, прерываемая лишь поскрипыванием покорёженных металлических конструкций. Мёртвые, обесточенные машины, накренившийся внутрь дежурный "триход" на вершине вала... Дать информацию о случившемся здесь мог единственный уцелевший, сумевший дожить и дождаться "носитель" - марсиане не знали письменности, но здесь уже много Оборотов вокруг Светила не было никого разумного и живого.
         Некогда внутреннее пространство редута было плотно утоптано - но прошедшее время и непогоды взрыхлили почву, позволив вырасти здешним зелёным растениям. Казалось, на редут Йонимри легло покрытие с густым коротким ворсом. Благодаря глазку на конце щупальца "трихода" удалось рассмотреть, что здешняя растительность срезана чуть ли не под самый корень. Лишь некая её разновидность, похожая на густую чаримху, оплела опоры и щупальца одного из брошенных "триходов", добравшись до самого верха, и свешивалась с конического колпака. Йовускэ даже пожалел местных "пищевых" - должно быть, в этом скоплении каменных гнездилищ и, в самом деле, очень плохо с едой.
         Что до самих "пищевых", то после гибели Йонимри они здесь явно похозяйничали, причём весьма активно. С наружной стороны валов редут окружала невысокая металлическая ограда с воротами. Возле ворот обнаружилась маленькое помещеньице с окном, сработанное из разрезанных на доли стеблей здешних растений. Как снаружи, так и внутри редута, среди зелени тянулись выложенные камнями и обрезками растений дорожки.
         Разведчика не удивила пустая кабина первого же осмотренного "трихода". Прошедшее время и непогоды, а так же местные животные могли напрочь уничтожить "носителя". Удивление вызвало отсутствие в моторном отсеке аккумулятора и управлявшего движением псевдомускулатуры "счётчика" - покрышки из трубчатого алюминия закрывали пустое пространство. Но самое поразительное заключалось в том, что механизмы "трихода" не были покорёжены и не распались от времени - они были аккуратно демонтированы.
         То же самое обнаружилось при осмотре прочих, оставшихся после Йонимри машин - кожуха прикрывали либо брошенные, обесточенные, чуть ли не сплавившиеся воедино от долгого бездействия механизмы, либо пустоту. Большая часть кожухов оказалась аккуратно вскрыта - словно занимавшиеся демонтажём не знали, что и как открывать, а потому пустили в ход некий механический резак.
         И, как будто этого было мало, один из лежавших на земле "триходов" и два стоявшие на опорах оказались собранными из разных частей. Причём собиравший понятия не имел, что и как следует собирать - рядом с лежавшим на земле "триходом" просто положили отсоединённые щупальца. У другого, стоявшего на опорах "трихода" некогда принадлежавший другой машине конический колпак крепился на врезанных прямо в корпус стальных пластинах. Внешне собранный таким образом "триход" производил впечатление целого - но непременно рухнул бы, стоило "носителю" занять место в кабине, подав на контуры ток.
         "Пищевые"? - не поверил собственному выводу Йовускэ. Несмотря на все старания, до сих пор ему не удалось обнаружить следов здешней Цивилизации. Зато местные "пищевые" изготавливали пусть примитивные, но всё же механизмы, способные причинить серьёзный урон. К тому же сам поступок был вполне в духе "пищевых" - ни одно из входящих в Цивилизацию сообществ не станет придавать повреждённой машине вид целой. Её восстановят или разберут, а если окажется невозможным то и другое, попросту бросят.
         Кто бы не похозяйничал в брошенном редуте Йонимри, тронуть энергостанцию он всё же не посмел - вырабатываемая энергия создавала вокруг область ионизированного воздуха. Первым делом разведчик зарядил аккумуляторы обоих высаженных на землю "триходов". Лишь после этого, уже под вечер, слегка поколебавшись, принял решение посадить рядом один из "перекрылов".
         Это оказалось ошибкой - в аккумуляторах всех трёх воздушных машин оставалось ещё достаточно энергии. Но в тот момент решение выглядело вполне разумным - больше было попросту негде подзарядить аккумуляторы. Угрозы для себя Йовускэ тоже не видел - поблизости не было большого количества "пищевых". Выпустив опоры, "перекрыл" мягко коснулся грунта.
         В первый момент ничего страшного не произошло - лишь позже разведчик сообразил, что таинственный противник ждал, когда он посадит все три машины. В действительности, подзарядив аккумуляторы первого "перекрыла", Йовускэ посадил на его место второй, затем третий... Под третьим и рванули заранее - возможно, за несколько Оборотов до того заложенные мины. Летательный аппарат раскололо пополам - "носители" "отключились", дав напоследок знакомую вспышку боли.
         Вслед за этим прогремевший в отдалении ещё один взрыв повалил "триход" с "носителем" за номером "пять". Не став забирать единственный уцелевший "триход" - судьба одиночного "носителя" в сложившейся ситуации не имела значения, разведчик поднял "перекрылы", уводя их прочь от опасного острова и его не менее опасных обитателей.
        
        
         8. Истребитель.
        
         - Господа офицеры! - крикнул подполковник Мещёрин, открыв дверь в салон "Добрыни Никитича". - Марсиане прямо по курсу, до огневого контакта не более двадцати минут. Прошу занять места...
         Выглядел при этом Мещёрин весёлым до бесшабашности - словно собрался на охоту, а не готовился к смертельной схватке со свалившимся с неба противником. Шлем лихо сдвинут на затылок, дерзко топорщатся рыжеватые усы, в зубах костяной мундштук с незажжённой папиросой - открытый огонь на воздушном корабле строго запрещён. И бесполезен - ворвавшийся ветер сразу же разметал брошенные на столе, рубашками вверх, игральные карты. Мимоходом отметив, что выигрыш ему уже не получить, Вихоньков опустил на глаза очки-консервы.
         Вдоль вертикальных расчалок, соединяющих верхнее крыло с нижним, вёл лёгкий металлический мостик - чтобы не ступать сапогами непосредственно по перкали. Саженях в сорока, если считать от фюзеляжа, на верхнее крыло вела узкая металлическая лесенка. Поднявшись по ней, выбравшись через люк, Вихоньков наконец-то оказался в кабине истребителя. Первым делом он переключил питание мотора с внешнего бензобака на собственный, внутренний. Выбив удерживающие колодки, изо всех сил вдавил педали в пол. В шуме мотора зазвучали басовитые нотки. Лёгкий толчок подтвердил, что отделившийся от крыла "ястребок" отправился в самостоятельный полёт.
         Минутой раньше стартовал "ястребок" Замыслова, нехорошо "клюнув" носом. "Всё же дерябнул", - отметил про себя Вихоньков, в то время как от второго крыла авианосца отделились ещё два истребителя. Огромный "Добрыня Никитич" с кажущейся неторопливостью плыл следом - солнечные лучи играли в туманных дисках восьми вращающихся винтов, из-под носового балкончика выглядывал ствол безоткатной пушки. В стороне, так же предваряемые свитой из "ястребков", плыли ещё два авианосца.
         Глядя на них, Вихоньков подумал, что если что-то и способно поразить марсиан, то именно установленные на авианосцах безоткатные орудия. На корпусе "ястребка" был намертво закреплён стреляющий сквозь винт пулемёт с синхронизатором, позволяющим не срезать винт собственными пулями - но то и другое были скорее данью уставу и традиции. Больше, чем на пулемёт, Вихоньков надеялся на закреплённые под крыльями четыре ракеты-"желтопёрки" с взрывающимися от удара головками.
         Между тем море внизу медленно уходило назад, уступая место суше. На берегу длинной и узкой шхеры обнаружился похожий на игрушку датский городок с красными черепичными крышами домов и обязательной кирхой со шпилем. Чем-то этот городок помешал марсианам - в центре, поглощая дома и улицы, нависая над водами залива, расползалось похожее на блин облако чёрного дыма, а на воде перед входом в шхеру пылала рыбачья шхуна. Вихоньков догадался, что именно здесь живёт - вернее, жил отважный телеграфист, сообщивший в Орхус о появлении покинувших Лондон марсиан. Уже оттуда по радио сведения передали на борт шедших берегом Балтики "Добрынь Никитичей" - в отличие от "ястребков", каждый авианосец имел на борту рацию.
         Глядя на погибающий город, Вихоньков не сразу заметил две марсианские воздушные машины, двигавшихся необычно низко, чуть ли не над самым берегом. "Ищут укрытие в скалах", - догадался он. Марсианские воздушные машины напоминали плоские двойные кресты - длинную продольную перекладину пересекали две не менее длинных поперечных. Между продольными и поперечными перекладинами сверкало странная серебристо-стальная дымка. На концах перекладин серебристо поблёскивали крошечные лохматые бочонки в конических шапочках. Всего марсианских воздушных машин было две, причём двигались они вместе, состыковавшись невероятным образом - один "двойной крест", нависая, располагался чуть выше и наискось от другого.
         "И ведь, непонятно, за счёт чего они движутся. Аппараты явно тяжелее воздуха - но ни винтов, ни крыльев", - отметил про себя Вихоньков. Тем временем возглавлявший строй на собственном "ястребке" полковник Ермолин просигналил, особым образом покачав крыльями: "Делай, как я!".
         Истребители и сопровождавшие их тяжёлые авианосцы разворачивались, заходя для атаки сверху, со стороны солнца. Двигавшиеся с кажущейся неторопливостью марсиане выглядели отличной мишенью. Прежний страх и тревога сменились одуряющим, пьянящим восторгом - против пятнадцати отлично вооружённых земных летательных аппаратов всего два марсианских... Только два, потому что третий взорван на мине в Лондоне. Один из марсиан, явно одуревший от случившегося - объясниться с ним так и не удалось, прямо на треножнике взят в плен. Сбить этих, оставшихся, раздавить, даже потеряв часть своих, чтобы вернуться домой победителем. Тебя встретят Её Императорское Величество вместе с Государем-Консортом. Санкт-Петербург в цветах, звоне колоколов и пушечной пальбе... И Леночка...
         "Атакуем!", - просигналил полковник Ермолин.
         Побережье с неторопливо ползущими над ним марсианами словно рванулось навстречу. В воздухе послышалось шипение и грохот взрывов, вниз пошли ракеты, оставляющиеся за собой дымные следы. В первый момент казалось, что марсиане никак не реагируют - как вдруг "двойные кресты" разделились: в то время, как нижний продолжал двигаться над берегом, верхний начал подниматься. Закреплённые на концах перекладин "бочонки в конических шапочках" зашевелились, засверкав ослепительно ярким, серебряным светом.
         "Тепловой луч!" - догадался Вихоньков, уводя "ястребок" в сторону.
         Соседний истребитель камнем стал падать вниз, оставляя за собой дымный след, ещё один развалился на части прямо в воздухе. Откуда-то вывалился падающий авианосец с бешено вращающимися моторами на единственном уцелевшем крыле. Но, тем не менее, с каждой секундой, с каждым мгновением огромный марсианский "двойной крест" становился всё ближе и ближе, перестав помещаться в перекрестье прицела. Выпустив две из четырёх "желтопёрок", Вихоньков не без удовольствия отметил, как его и чужие ракеты рвутся в пространстве между перекладинами. В воздух взметнулись ошмётки необычайно тонкого, сверкающего на солнце металла.
         "Сейчас упадёт! - в восторге думал Вихоньков, проносясь мимо. - Провалится и упадёт!". Серебристый бочонок на конце перекладины оказался ничем иным, как марсианским боевым треножником, лишённым ног - всеми шестнадцатью щупальцами треножник вцепился в подобие двузубой вилки, которым оканчивалась перекладина. Вернее, двенадцатью щупальцами - четырьмя передними марсианин наводил на лётчика некий округлый предмет.
         "Вот это и есть генератор теплового луча!", - снова догадался Вихоньков, уводя аэроплан с линии огня. Из двенадцати начавших атаку "ястребков" осталось всего восемь - и всего один авианосец с двумя разбитыми моторами и начисто снесённым рулём высоты. Тепловой луч сбил авианосец прежде, чем он успел начать разворот. Справа внизу всё с той же кажущейся неторопливостью плыли марсианские "двойные кресты". Несмотря на то, что окрестные скалы оказались буквально усеяны ошмётками тонкого сверкающего металла - и не металла даже, а некой металлической ткани, ни одна из марсианских летающих машин и не думала падать.
         "Делай, как я!..", - просигналил подполковник Констанциев, принявший команду вместо не вернувшегося из первой атаки Ермолина.
         И снова была атака, в отличие от первой, не лихая, а безумно-отчаянная, без прикрытия и заградительного огня со стороны авианосцев. Снова Вихоньков бросал "ястребок" вправо и влево, уходя от теплового луча. Две оставшиеся ракеты-"желтопёрки" ушли не в "мерцающее пространство" между перекладинами - господа офицеры уже поняли, что стрелять туда бесполезно, а в корпус. Кажется, кому-то удалось попасть.
         Обнаружив себя в воздухе спустя полминуты, в первый момент Вихоньков не поверил, что ещё жив. Во второй - не сразу осознал, что остался один, что вокруг больше нет товарищей. Внизу, на скалах, среди серебристых лоскутов догорали сбитые аэропланы. Помимо самого Вихонькова в воздухе оставались ещё двое - улепётывающий незнакомец за номером "16", входивший в команду другого авианосца. И с трудом держащаяся в воздухе, оставляющая за собой дымный след "семёрка" Замыслова.
         - Чёрт! - выругался Вихоньков.
         В первый момент он даже не успел испугаться - ястребки успели удалиться от марсиан версты на три. Один из подвешенных под перекладиной треножников что-то жёг на земле тепловым лучом. Тем временем "ястребок" Замыслова, прокатившись по зелёному лугу, ткнулся остановившимся винтом в деревянную ограду небольшой мызы с белёными стенами под черепичной крышей.
         Вторично посмотрев на оставшихся в воздухе марсиан, Вихоньков решительно направил аэроплан к земле. "Успею", - подумал он, от всего сердца молясь, чтобы под колесо не попал случайный булыжник, а сам Серёга не оказался ранен. По всей видимости, его молитвы были услышаны - продолжавший рокотать мотором "ястребок" остановился в каких-то десяти метрах от ограды. К этому времени Замыслов успел выбраться из кабины.
         - Вихонёк! - заорал он на подбежавшего приятеля. - Ты с ума сошёл...
         - Нет времени, - огрызнулся Вихоньков. - Помогай, давай! Разворачиваем...
         Вдвоём они быстро развернули продолжавший шуметь мотором вихоньковский "ястребок" хвостом к ограде, а винтом к морю. Нырнув в кабину, Вихоньков выбросил наружу свёрнутый в бухту трос - с тем, чтобы приятель обмотал его вокруг самого прочного из столбов ограды. Это нехитрое приспособление удерживало аэроплан на месте, пока двигатель набирал нужное число оборотов. В то время, когда Замыслов забирался в кабину, над ними нависла чёрная тень.
         - Марсиане! - выдохнули оба разом.
         Казалось, марсианский "двойной крест" закрыл собой небо. Из широко раскинувшихся перекладин поминутно выскальзывали, чтобы сразу же исчезнуть сверкающие металлом крылья. Появлялись они так быстро, и так быстро исчезали, что казались, между перекладинами мерцает полупрозрачное марево. Сразу же сделалось темно, поднявшийся ветер опрокинул и поволок в сторону замысловский "ястребок". Вцепившийся обеими руками в штурвал Вихоньков ждал, когда двигатель наберёт обороты - тот всё никак не мог разогнаться. Налетевший ветер повалил аэроплан на крыло - крыло хрустнуло, подминаясь.
         - Вихонёк, бежим! - выкрикнул Замыслов.
         Вдвоём, едва не запутавшись в снастях, они выбрались из тесной кабины. Понимая, что убежать от марсиан не удастся, Вихньков заметался, разыскивая овраг, погреб или колодец... Любую дыру, где можно было бы укрыться от щупалец. Из подвешенного под балкой треножника со звоном выдвинулись коснувшиеся земли опоры. Похожие на клубы невероятно толстых и длинных нитей, размотались щупальца - сделав два шага, всего лишь два шага, треножник навис над обоими приятелями.
         - Чёрт! - выругался Замыслов.
         Схватившись было, за револьвер, в последний момент он взялся за вторую кобуру. Здесь лежала однозарядная мортира калибра семь "линий" на пистолетной рукояти. "Ultima ratio" на тот случай, если марсианин тебя поймает. Подобные мортиры, произведённые заранее, в массовом порядке раздавались обывателям. Выпущенная из мортиры снаряжённая пироксилином бомба буквально в клочья разнесла конец одного из металлических щупалец. В следующую минуту оставшиеся, не то четыре, не то пять щупалец подняли Замыслова в воздух. Бросившийся на помощь приятелю Вихоньков в свою очередь почувствовал, что дышать стало трудно, а земля уходит из-под ног.
         - Зараза-а! - во всю глотку вопил извивающийся в щупальцах Замыслов, тщетно пытаясь дотянуться до револьвера.
         Без особых церемоний забросив обоих пленников в закреплённую за спиной корзину, где сидели обнявшиеся парень с девушкой с округлившимися от ужаса глазами, марсианин неторопливо развернулся, чтобы сделав два шага, снова оказаться под вилкой на конце опоры. Щупальца снова обвились вокруг вилки, ноги треножника вдвинулись внутрь корпуса. Лёжа на решётчатом полу, чуть не задохнувшийся в металлических объятиях Вихоньков смотрел, как медленно удаляется земля.
        
        
         9. Догадавшийся.
        
         - Это сделали "пищевые", со-высокий! - докладывал Йовускэ. - И Йонимри каким-то непонятным образом тоже уничтожили они. Да, это кажется невозможным, невероятным. Но после случившегося, после всего, что я-мы здесь видели, придти к иному выводу никак не получается...
         - Объясни, что заставило тебя сделать такое заключение? - попросил Йоворуэ.
         - Прежде всего, здесь нет собственной Цивилизации, - начал Йовускэ. - Ни "носителей", ни городов и их развалин, ни промышленного производства. Зато наличествует тишина, не просто полная - абсолютная. Существуй здесь своя Цивилизация, я-мы непременно услышали бы отголосок её Речи. И увидели бы результаты её деятельности. Здесь же полная тишина и "пищевые", огромные, многомиллионные скопления "пищевых"...
         - Что делает Кёрсури едва ли не идеальным местом для дальнейшего распространения нашей Цивилизации, - закончил за него Йоворуэ. - Ре-сообщества Йоршеби и Йорсима уже выказали практический интерес, подтверждённый согласием Общего Мнения...
         - Проблема в том, со-высокий, что здешние "пищевые" владеют техникой, - не согласился Йовускэ. - Им известна электрическая энергия. Не так давно я-мы обнаружили на побережье возле одного из гнездилищ место, предназначенное для строительства морских судов. У них есть летающие машины... Самое интересное, что Йонимри ни о каких летающих машинах не сообщало. Либо оно с ними не сталкивалось, либо летающие машины были созданы за прошедшие десять Оборотов...
         - Похоже, повышенная сила тяжести способствует не только ускоренному "перегоранию" "носителей", - недовольно заметил Йоворуэ. - Обыкновенно потерявшая большую часть "носителей" "линия" непроходимо тупеет. А ты не поглупел, нет - ты просто принялся делать скоропалительные выводы...
         - Но, со-высокий! - растерялся Йовускэ. - Принимаю и соглашусь, что техника здешних "пищевых" примитивна. Для получений той же электрической энергии они сжигают окаменевшие части растений, заставляя работать горячий пар в генераторах. Но ведь и техника Цивилизации не стоит на месте, она развивается. Было бы естественно предположить, что когда-то, невероятно давно она тоже была примитивной...
         - В принципе неверно равнять каких-то "пищевых" с нами, - возмутился Йоворуэ. - Просто потому, что невозможно представить, как такое вообще могло быть. Без "триходов" "носители" не смогли бы двигаться - не говоря о том, чтобы выполнять ту или иную работу. А, чтобы построить "триход", нужна техника. Пусть мы не знаем, откуда взялась Цивилизация - ни одно из сообществ не сохранило памяти о тех давних временах. Но, прими и согласись - было бы естественно предположить, что Цивилизация существует вечно...
         - Тем не менее, со-высокий! - не сдавался Йовускэ. - Вы помните: мне-нам рекомендовали высадиться на юго-восточном побережье Широкого Экваториального Континента. Специально, чтобы не столкнуться с уже знакомыми с Цивилизацией "пищевыми". В действительности тамошние "пищевые" едва меня-нас не уничтожили. И не просто едва не уничтожили, но и каким-то образом сумели оповестить своих сородичей на Двойном Острове. Большое гнездилище на реке, разгромленное Йонимри, оказалось пусто, а населявшие его "пищевые" уходи вглубь страны. Причём уходили организованно - я-мы видели, что на площадях малых гнездилищ, окруживших большое, раздаётся пища. В старый редут Йонимри зачем-то перенесли обломки разрушенных "триходов", составив из них подобие целого...
         - Вот это как раз и не удивляет, - заметил Йоворуэ. - Триста Оборотов назад, проводя облаву в Сиреневых горах, ре-сообщество Йорниву обнаружило долину, в которой пряталось несколько тысяч "пищевых". Они так же собрали из нескольких разрушенных и брошенных "триходов" подобие целого. Причём не просто собрали, но и изукрасили его обрывками ткани и листвой увядших растений. Здешние "пищевые" делают рисунки на земле и на стенах?
         - На земле и на стенах нет, - возразил Йовускэ. - Но пойманные несколько раз пытались привлечь моё-наше внимание рисунками, сделанными на тонких белых листах. Рисунки напоминали те, о которых докладывало су-сообщество Йонимри - треугольник с прямым углом и тремя квадратами на каждой из сторон. Я-мы так и не смогли понять, что это значит. Но самое главное - здешние "пищевые" сопротивляются. Все "носители", потерянные здесь, были уничтожены "пищевыми"...
         - Как раз агрессивность "пищевых", как здесь, так и у нас служит вернейшим доказательством отсутствия у них разума, - не согласился Йоворуэ. - Слишком часто потерявшие своих "пищевые" свирепеют и пытаются отомстить за сородичей. Однако потеря одного-двух, и даже нескольких "носителей" не фатальна ни для "линии", ни для су-сообщества, ни для Цивилизации в целом. Одиночный "носитель" знает и умеет немного, собранная им информация передана соседям, а потери "носителей", как таковые, легко можно компенсировать новыми рождениями...
         - В этом и заключается моя-наша гипотеза, со-высокий! - продолжал Йовускэ. - Что, если "пищевые" разумны, но не образуют сообществ и Цивилизации?..
         - Что за вздор? - не понял Йовускэ. - Разумны, но не образуют сообществ и Цивилизации? Как такое вообще может быть?..
         - Именно так, со-высокий! - подтвердил Йовускэ. - Представьте, что здесь, на Кёрсури... Или на планете, вращающейся вокруг другой звезды, существует своя Цивилизация... Речь на таком расстоянии, разумеется, невозможна - обе Цивилизации развивались бы независимо друг от друга. Но мы смогли бы дать о себе, построив мощный излучатель и снарядив его большим количеством "римми" - они, с помощь такого же излучателя, смогли бы нам ответить. Со временем, выработав систему условных знаков, мы смогли бы обмениваться информацией. Но при этом обе Цивилизации существовали бы независимо друг от друга...
         - Чтобы передать с помощью системы знаков некую информацию, нам пришлось бы сперва выработать эту систему знаков, - не согласился Йоворуэ. - Сделать это можно только при помощи Речи, для чего пришлось бы послать к ним "линию" или "су-сообщество". Живые существа неизменны и смертны. Цивилизация изменчива и вечна. И едина - именно потому её и называют Цивилизацией. Несколько Цивилизаций, о которых ты говоришь, со временем неизбежно сольются в одну - либо им не будет друг от друга никакого проку. В любом случае, какое отношение ко всему этому имеют "пищевые" Кёрсури? Они же живут на одной планете...
         - Я-мы боимся высказать крамольную мысль, со-высокий! - осторожно начал Йовускэ. - Представьте высокоинтеллектуальное существо, размещённое не на нескольких, а на одном "носителе", не владеющее Речью и напрочь отключённое от прочих. Примерно так же, как я-мы у себя на маяке. Или как Цивилизации на разных планетах. Каждое такое существо представляло бы собой самостоятельную Цивилизацию, Цивилизацию на одном носителе. Я-мы называем её "цивилизацией одиночек"... Трудно представить, со-высокий, как такая "цивилизация" вообще смогла бы существовать. Но если просто предположить...
         - Вздор! - не выдержал Йоворуэ. - Мозг отдельного "носителя" слишком слаб и примитивен, чтобы удержать информацию, одновременно сохраняя способность к рассудочной деятельности. Ты прекрасно знаешь, что оставшийся в одиночестве, "выключенный" "носитель" не способен осознать сам факт своего существования. Если его не подберёт и не "включит" случившаяся поблизости "линия" или су-сообщество, он просто умрёт от истощения... А ведь мозг "пищевого" на порядок меньше и примитивнее мозга "носителя"...
         - Верно, со-высокий! - согласился Йовускэ. - Вот только "одиночке" не приходится ни поддерживать постоянную связь с себе подобными, ни быть носителем нескольких, непохожих друг на друга разумов разного уровня.
         - Помимо этого, без Слияний и Обмена описанные тобой "одиночки" физически не способны делиться информацией, - продолжал Йовускэ. - Всё, что узнает один из них, умрёт вместе с ним. А смогут ли они работать над мало-мальски масштабным проектом? Нам, для его реализации достаточно просто представить его во всех подробностях. А им?..
         - По всей видимости, у здешних "пищевых" существует какой-то способ передачи информации, - ответил Йовускэ. - В качестве её носителей могут выступать те самые рисунки, значения которых мы не понимаем. К тому же, судя по тому, в каком жалком состоянии находится их техника, передавать друг другу информацию им и в самом деле сложно...
         - И, наконец, как сможет развиваться такая "цивилизация одиночек"? - закончил мысль Йоворуэ. - У нас сообщество высшего уровня легко может управлять входящими в него низшими, а Общее Мнение легко позволяет концентрировать усилия всей Цивилизации в нужном направлении. Как ты, в своё время, почувствовал необъяснимое желание остаться в одиночестве на маяке - не подозревая, что это решение су-сообщества Йоронани, в которое ты входил прежде. Лишь в самом крайнем случае, когда возникает необходимость в более точной информации, сообщества высшего порядка отряжают "вниз" специальных связных-дуайенов. Здесь же... Это же будет бесконечный конфликт, противостояние всех со всеми. У них ведь каждый запросто сможет делать всё, что захочет...
         - Я-мы попросту не знаем, что вам ответить, - задумался Йовускэ. - Возможно, у них существуют некие способы подчинить отдельных индивидуумов обществу. Либо убедить их действовать по взаимному согласию. Что до меня-нас... Хочу обратить ваше внимание на такой момент, со-высокий! Выходя из-под удара, мне-нам пришлось бросить "носителя" за номером "восемь" в редуте Йонимри. "Пищевые" захватили его живым, вместе с "триходом". Они извлекли его из "трихода", заключив в куб из сваренных металлических прутьев. И они его кормят...
         - Чем кормят? - не сразу понял Йоворуэ.
         - Кровью, но не своей, - объяснил Йовускэ. - Неподалёку от места, где он содержится, размещено некое производство, в котором убивают и разделывают низеньких четвероногих существ с крючковатыми хвостиками и широкими плоскими носами. Они берут кровь у этих существ, в небольших количествах, у разных...
         - Невозможно, - не поверил Йоворуэ. - Эдак они сумеют захватить "линию" или су-сообщество...
         - А ещё, время от времени, они показывают ему рисунки, - продолжал Йовускэ. - Именно это и заставило меня-нас предположить, что они могут обладать разумом. Непонятным, совершенно чуждым нам-Цивилизации, но разумом...
         - Но, что именно произошло с Йонимри, ты так и не выяснил? - спросил Йоворуэ.
         - Нет, со-высокий! - ответил Йовускэ. - Мне-нам пришлось покинуть редут Йонимри, да и сам Двойной Остров в большой спешке под угрозой гибели. Возвращаться на юго-восток Широкого Экваториального Континента бессмысленно и опасно - к тому же у меня-нас энергии только-только, чтобы туда долететь. В настоящее время я-мы движемся на северо-восток, вдоль побережья Долгого Северного Континента. Здесь вглубь суши вдаётся длинное и узкое внутреннее море, в котором много островов и прибрежных заливов между скалами - ну, а "пищевым" это место может показаться слишком холодным. Живущие у нас на Тилимо избегают приполярных областей. Если удастся построить новый редут и развернуть производство, можно будет без помех дождаться следующего противостояния...
         - Во время которого тебе на помощь вылетит су-сообщество Йоршеби, - предупредил Йоворуэ. - Оно на десяти "линиях" и будет радо "выключить" для тебя нескольких "носителей"...
         - Если мне-нам удастся продержаться так долго, - возразил Йовускэ. - В настоящий момент я-мы всего лишь на пятерых, не считая "завязи" и двух недавно отпочковавшихся малышей. Кем бы ни были здешние "пищевые", они агрессивны и кажется, будто они повсюду. Только что мне-нам пришлось выдержать очередное сражение с их летательными аппаратами. С моей-нашей стороны потерь нет - но от прежних запасов "римми" осталась всего одна треть. Жизнь для Цивилизации!..
         Упомянув о том, что "пищевые" кормят попавшего к ним в плен "носителя", разведчик ощутил знакомое сосущее чувство - "носители" были голодны. Несколько минут он колебался - в корзинах за спинами "триходов" находилось семеро живых существ - пятеро, захваченных в гнездилище, находившемся на берегу далеко вдававшегося в сушу залива, и двое, извлечённых из обломков примитивного летательного аппарата. Победило чувство голода и инерция мышления - чем бы ни была здешняя "цивилизация одиночек", она не должна была сильно обидеться за него из-за десятка "пищевых".
         - Жизнь для Цивилизации! - эхом отозвался Йоворуэ, отключаясь.
        
        
         10. Пленник.
        
         Держась обеими руками за решётчатые прутья корзины, стараясь избежать шипов и острых выступов, покрывавших эти прутья в изобилии, Вихоньков смотрел на раскинувшееся внизу море. С высоты двух вёрст оно казалось гладким, словно зеркало. Идеальное зеркало, не запятнанное даже намёком на облака или сушу. Лишь вдоль северного берега тянулась длинная узкая полоска земли, отделённая от основного континента едва различимым проливом. Свинцово-гладкое зеркало, мрачное, словно смерть.
         Удивительнее всего было то, что он совсем не чувствовал страха - как не было желания отчаянно, вопреки всему, цепляться за жизнь. Он ещё подумал, что если бы имел дело с людьми... Пусть даже не с людьми, но с существами, способными понять человеческую речь и стремления, ни за что не стал бы униженно ползать на коленях, вымаливая жизнь и пощаду. Скорее, с презрением и холодным спокойствием ждал бы конца. Вот и сейчас - вместо страха была холодная отрешённость и желание, чтобы всё поскорее закончилось.
         "Офицера не может коснуться ничья рука, - припомнилось вдруг, ни к селу, ни к городу. - Ну, хорошо, рука его коснуться не может. А щупальце?..". Подумав об этом, Вихоньков с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.
         И тут за его спиной кто-то всхлипнул - еле слышно, но вместе с тем отчаянно-жалобно. Вихоньков обернулся. Замыслов, без шлема, в полурасстёгнутой лётной кожаной куртке сидел на полу, опершись спиной о металлические прутья - толстая кожа, в сочетании с форменной кожаной курткой, кителем и исподней рубахой позволяла не бояться шипов. Перехватив взгляд приятеля, Замыслов отнял от губ едва начатую плоскую стеклянную флягу. "Где он их берёт? - подумалось в который раз. - Вернее, где и как ухитряется прятать? Не за голенищами же сапог, подобно дедушке нынешней Государыни?..". Перехватив неодобрительный взгляд приятеля, Замыслов пьяно ухмыльнулся.
         Сдержанные, с трудом прорывающиеся рыдания доносились из дальнего угла, где сидели, обнявшись, парень с девушкой. Датчане, а может быть и немцы, захваченные марсианами ещё до воздушного боя - возможно, в том самом, разорённом и залитом чёрным газом прибрежном датском городке. Девушка, по всей видимости, машинистка или переписчица в конторе, а может и продавщица в лавочке или универсальном магазине - с короткими, завитыми над ухом светлыми волосами и лукавым личиком в форме сердечка. Вернее, лукавым оно было не далее, как вчера, в крайнем случае - сегодня утром. Сейчас же оно остекленело, сделавшись подобием восковой маски, на которой жили только глаза - тёмные, расширившиеся от невыразимого ужаса. Именно девушка и плакала - и, плача, не видела ничего перед собой.
         Парень - высокий блондин с удлинённым лицом и вытянутой, словно у лошади, нижней челюстью, заключил девушку в объятия. В первый момент Вихонькову показалось, будто он пытается утешить её и успокоить - в нынешней ситуации только это и оставалось. Он не сразу понял, что парень быстро и ловко расстёгивает девушке ворот платья - одной рукой, в то время как другая лезет ей под подол. Продолжавшая плакать девушка не слишком настойчиво пыталась высвободиться, упираясь ладошками в грудь парня.
         - Nein, nein! - умоляла она. - Ich bitte! (Нет, нет! Я прошу...).
         - Na ya, natЭrlich! - недобро посмеиваясь, отвечал парень. - Warten wir, wann sie beginnen uns essen... Oder trinken... Wie kann man das ruhig sagen?.. (Ну да, конечно! Подождём, когда они начнут нас есть... Или пить... Как бы это сказать правильнее?..).
         Кажется, он говорил что-то ещё - о том, что чувствует бутылка перед тем, как её собираются выпить... Вихоньков не стал вникать.
         - Halten sie, beiden! - гаркнул он унтер-офицерским голосом. - Sie beiden sind Leute, keine Schweinen... (Прекратите вы, оба! Вы же люди, а не свиньи...).
         - Was? - спросил парень, отрываясь от девушки. (Что?).
         - Ich habe gesagt: halt! - повторил Вихоньков, хватая парня за грудки. - Ich bin russische Offizier! Und kann ich dich vorher erschlagen denn diese Ungeheuern beginnt dich essen... oder trinken... Verstehst du, Flasche?.. (Я сказал: прекратить! Я - русский офицер! И могу пришибить тебя прежде, чем эти чудовища примутся тебя есть... или пить... Понял, бутылка?..).
         Парень бессильно замахал кулаками, выпалив несколько фраз из непереводимого немецкого фольклора. Едва не споткнувшись о вытянувшего ноги Замыслова, он убрался в противоположный угол корзины. Вихонькову показалось, что парень тоже заплакал - во всяком случае, всхлипнул он очень характерно.
         - Зря ты его так, Вихонёк! - неожиданно заступился за парня не вполне трезвый Замысов. - Жизнь!.. Пытается она, понимаешь, урвать у смерти даже те жалкие крохи, что ей остались. Как во Франции во времена якобинцев... Аристократы в парижской тюрьме Консъержери...
         - Это не повод, чтобы распускаться! - возразил Вихоньков.
         - Марсианам об этом расскажи, Вихонёк! - снова рассмеялся Замыслов. - Когда они станут тебя харчить. Железный ты, несмотря на всю твою субтильность. Как в юнкерах, когда "господа обер-офицеры" тебя "цуком" прощупать вздумали, а ты их взял, да и послал к известной матери. Сам железный, и от прочих того же требуешь... Эй, ты! - обратился он к парню. - Немец-перец-колбаса!.. Не повезло тебе, да? Ну так, чебутыкни с господами русскими офицерами. Dann trinken wir zusammen, ya? (Так, выпьем же вместе, да?). Чтобы не почувствовать, когда эти твари примутся нами трапезничать...
         Устраиваясь рядом с девушкой, Вихоньков первым делом запахнул ей распахнутый ворот платья.
         - FЭrchten Sie nicht! - шепнул он. - Und hЖren Sie mich! Wir hinausfЭhren sich aus hier. HЖren Sie! Ich verspreche... (Не бойтесь! И послушайте меня. Мы выберемся отсюда. Слышите! Обещаю...).
         С этими словами он пощупал припрятанную под полой куртки мортиру.
         - Свежо признание, да верится с трудом... Вихонёк! - не согласился Замыслов, забирая флягу у сидевшего рядом парня. - Не хуже ведь меня знаешь... Никому из тех, кто попал в плен к марсианам, не удавалось выбраться. Ни семнадцать лет назад в Лондоне, когда они загадочным и непонятным образом сдохли, все разом. Ни уж, тем более, теперь, когда они почему-то сдыхать не собираются...
         - Ich danke, Herr Flieger! - ответила девушка. - Ich heiße Kristin... Kristin Tomas... Und das ist Nachbar von meinen BrЭetigam, Herr Abel KЭns... Ich bin aus Deutschland, aus Kirschburg gekommen... Wann Marsians erscheinen... (Спасибо, господин лётчик. Меня зовут Кристин... Кристин Томас. А это сосед моего жениха, господин Абель Кунс. Я из Германии, из Киршбурга... Когда появились марсиане...).
         Ткнувшись лбом в плечо Вихонькова, девушка снова разрыдалась.
         - А ты времени зря не теряешь, Вихонёк! - прокомментировал происходящее Замыслов, вновь передавая флягу парню. - Как говорится, каждому это... Как его? Своё, вот! Нам с Абелем выпивка, а тебе девочка. А что до Леночки твоей, так от неё всё равно не убудет. И не узнает, и вообще... Не всё ли ей равно... ик... изменишь ли ты ей перед тем, как отправиться к марсианам на пропитание...
         - Сделай доброе дело: заткнись! - ответил Вихоньков, подумав, что совсем ещё недавно, в мирное время разговор на такие темы и в таком тоне мог бы стать причиной дуэли.
         - Эй, приятель! - обратился Замыслов к парню, даже не заметивший, что его оскорбили. - Ты чего творишь?.. Ну вот, нате вам с кисточкой! Всю флягу вылакал, дорвался... Во фляге-то добрых две трети было... - закончил он со слезой в голосе. - И что теперь делать?
         - Оружие готовить, - зло ответил Вихоньков.
         - "Если так будет делать каждый... - заплетающийся спьяна языком процитировал Замыслов. - Если за каждую трапезу они станут платить жизнью кого-то из своих...". А мортирка-то на нас, на всех, одна-единственная. У тебя. И то, лишь потому, что марсиане, они это... Пленных своих не обыскивают. Но даже, если так - всё равно револьверная пуля марсианскую черепушку не пробьёт. А что до мортирки, то... Ну, ухлопаешь того, кто вздумает тобой позавтракать... Или, ик... Пообедать... Оставшиеся всё равно тебя прикончат. Всё, что ты можешь - пострелять нас, оставив марсиан без законной закуси... Смекаешь? Кстати, это и я могу сделать...
         В очередной раз икнув, вскочивший на ноги Замыслов принялся расстёгивать револьверную кобуру. Пальцы никак не могли ухватить застёжки - а тут ещё оставивший девушку Вихоньков принялся разоружать приятеля. Это долго ему не удавалось - а, когда почти удалось, марсианский воздушный корабль в очередной раз тряхнуло. От толчка нетрезвый Замыслов выпустил револьвер - тускло блеснув воронёным металлом, оружие понеслось вниз, к морю. Продолжая шататься, Замыслов проводил его взглядом. Разжавший пальцы Вихоньков снова схватился за прутья решётки.
         Заложив крутой вираж, марсианские летающие машины начали снижаться над огромным островом, протянувшимся наискось, с северо-запада на юго-восток. Мелькнули ниточки дорог, квадратики возделанных полей среди скал и зелёных лесов, три крупных города, торчащие из воды известковые скалы, протянувшаяся вдоль побережья. Вихонькову вспомнилась виденная раньше, на севере длинная скалистая полоса - она не могла быть ничем иным, кроме как островом Эйланд. Значит сейчас под ними - ни что остров Готланд, владение шведской короны посреди Балтийского моря.
         "Всё ближе к Санкт-Петербургу, - почувствовал смутную тревогу Вихоньков. - Всё ближе и ближе к Санкт-Петербургу, где Леночка. Даже если марсиане туда не доберутся, начнётся эвакуация - штурмующие поезда толпы и закруженные автомобилями и повозками дороги...".
         На острове Готланд марсианам явно было что-то нужно - снизившись до ста саженей, обе летающие машины закладывали вираж за виражом. Металлические щупальца треножника, в корзине которого находились Вихоньков с Замысловым, а так же Кристин и Абель, неприятно зашевелились, наводя на расположенный внизу городок зелёную металлическую трубу с раструбом на конце. Из трубы вылетел снаряд, оставивший за собой едва различимый дымный след - над прибрежным городком поднялись до боли знакомые клубы чёрного дыма.
         "Редут! - осенило Вихонькова полчаса спустя. - Они ищут место для нового редута...".
         Место марсиане нашли, причём довольно быстро - в защищённой от морских ветров лощине между трёх невысоких холмов. На склоне одного из холмов раскинулась деревенька - дома из белого камня под черепичными крышами, на склонах соседних зеленели огороды и желтели созревающей пшеницей распаханные поля. Обе воздушные машины, вобрав крылья, приземлились на выдвинувшиеся опоры. Следом за летающими машинами опоры выпустили треножники - в том числе и тот, в корзине которого находились пленники.
         По деревне заплясали тепловые лучи, один из марсиан поднялся на вершину самого высокого холма, встав там часовым. Ещё один, напоминая не то исполинского, приспособившегося для жизни на суше спрута, не то оживший древесный нарост - берёзовую чагу, с заметным усилием сполз на землю по опоре треножника, занявшись непонятным мелким ремонтом. Металлические щупальца трёх других марсиан, оставшихся в треножниках, так и мелькали - из распахнутых люков летающей машины извлекали части какого-то сложного механизма.
         "Вот когда их нужно атаковать! - размышлял Вихоньков. - Именно сейчас, когда они приземлились... С воздуха, или подвести несколько дредноутов... "Императрицу Марию" с "Императрицей Елизаветой"... И ведь, подумать только - если первоначальные прикидки не врут, мы истребили половину высадившихся. Их осталось всего пятеро...".
         Он не сразу понял, с чего вдруг треножник, в корзине которого они находились, сделал несколько шагов - а потому не сразу испугался, когда его окружили другие марсиане. Что страшное вот-вот случится, он понял, когда в корзину полезли металлические щупальца.
         - Nein! - закричала вскочившая на ноги Кристин. - Ich bitte!.. Nein!..
         Недолго думая, Вихоньков толкнул её за спину. Пошатнувшийся Замыслов шлёпнулся на решётчатый пол - возможно, именно поэтому марсианин схватил не его, а основательно набравшегося, ничего не соображавшего Абеля Кюнста. Тот заверещал, извиваясь словно червяк, стремительно, чуть ли не на глазах трезвея. В следующую минуту Вихоньков почувствовал, как металлическое щупальце, принадлежащее другому марсианину, подняло на воздух его самого.
         "Вот оно, - с какой-то отрешённостью подумал Вихоньков, вытягивая правую руку с зажатой мортирой так, чтобы её не прижало к телу щупальце. - Вот значит, как...". Он сразу же забыл об оставшейся в корзине девушке и не вполне трезвом приятеле, забыл о немецком парне, с истошным визгом извивавшемся в металлических щупальцах. Забыл даже о Леночке, которой уже никогда не броситься к нему на грудь с криком: "Саша!" - забыл обо всём, кроме инопланетной твари, сидевшей под коническим колпаком трёхногой марсианской машины. В его распоряжении был только один выстрел, и он не должен был промахнуться. Ни в коем случае не должен.
         Скрытая за прозрачным ромбическим щитком тварь становилась всё ближе, ближе, ближе... "Щиток не стеклянный, - вспомнил он бесчисленные публикации в военных журналах и лекции в Академии. - Похоже, это какой-то металл с изменённой структурой и свойствами. Не пробиваемый пулями и, по всей видимости, способный либо поглотить, либо отразить тепловой луч...". Прозрачный щиток не закрывал марсианина полностью - между ним и металлическими стенками кабины имелись узкие щели, через которые выглядывали уже не металлические, а настоящие, природные щупальца. Два из них держали огромных размеров шприц с длинной, неожиданно тонкой иглой. За щитком виднелась чёрная лоснящаяся туша и огромные, словно блюдца, глаза.
         "Не возьмёшь, - повторял про себя Вихоньков. - А возьмёшь, так дорого заплатишь...". Он понимал, что марсианин, скорее всего, успеет вонзить в него шприц - но надеялся, что никакое оружие не убивает мгновенно. "Остаться в сознании, - снова и снова повторял он про себя. - Как бы ни было больно, остаться в сознании и успеть выстрелить...". Где-то в стороне послышался истошный крик немецкого паренька, сопровождаемый знакомым, по описаниям и рассказам, уханьем марсианской глотательной мембраны.
         И тут закрывавший марсианина щиток ушёл вверх - чёрная лоснящаяся туша оказалась в каких-то двух саженях. Вихоньков не колебался ни секунды - это был шанс, причём выпасть такой шанс мог лишь однажды. Мортирка с коротким толстым стволом дрогнула, сильно отдав в удерживаемый щупальцем локоть.
         Тяжёлая разрывная пуля калибра семнадцать и семьдесят восемь миллиметров угодила марсианину в глаз - и глаз почти сразу же растаял. В стороны брызнула неестественно яркая - даже не алая, а какого-то нездорового, морковного цвета кровь и ошмётки такого же, неестественно красного мяса. Сам марсианин осел, словно бы проваливаясь внутрь треножника. "Есть! - промелькнула радостная мысль. - Теперь уже ничего не страшно. Теперь их осталось всего четверо... И, интересно - как они мстят за гибель своих? Впрочем, это мы скоро узнаем. Тут об одном пожалеешь - что не сдержал данного в Санкт-Петербурге слова. Эх, Леночка!..".
        
        
         11. Гаснущий.
        
         - Пока что я вижу "пищевого", - недовольно заметил Йоворуэ. - Самого обыкновенного "пищевого", каких более чем достаточно у нас на Тилимо. Разве что наши на четверть выше здешних и, в отличие от них, не носят защитных покровов...
         Вид у существа, помещённого в клетку на столбе, и в самом деле был жалок. Взъерошенное, грязное. Защитные покровы, о которых только что упомянул дуайен су-сообщества Йонкари, измяты и порваны во многих местах. Помещая в клетку, щупальце положило существо на бок. Высвободившись из металлических объятий, существо сразу же поднялось на ноги.
         - Этот "пищевой" только что уничтожило моего-нашего "носителя" за номером "один", - не согласился Йовускэ. - Под покровами у него был припрятан метатель металлических снарядов, снаряжённых взрывчатым химическим соединением. Причём, по всей видимости, такой метатель у них не один - эти существа и раньше пытались поразить укрытых в "триходах" "носителей". Я-мы вспоминаем жала, вспышками которых меня-нас приветствовали "пищевые" Широкого Экваториального Континента.
         - Прежде всего, это твоя недоработка, - заметил Йоворуэ. - Эти существа способны изготавливать орудия труда и примитивные механизмы. Раз так, у них могут найтись и столь же примитивные средства умерщвления. Непонятно, правда, зачем они вообще могут понадобиться разумным существам... В любом случае, прежде чем взять "пищевого" тебе следует внимательнее его осмотреть, на предмет спрятанных механизмов. И, в любом случае, лишать его защитных покровов...
         - Я-мы принимаем и соглашаемся, - подтвердил Йовускэ. - Просьба о снисхождении, со-высокий! Два моих-наших "носителя" испытывают лёгкое недомогание...
         - Вероятно, вследствие более высокой силы тяжести, - согласился Йоворуэ. - Тем не менее, ты по-прежнему настаиваешь, что эти отключённые друг от друга существа обладают разумом? Разумом, не знающим Речи, не образующим Цивилизацию? Без Общего Мнения, без сообществ?.. Что за немыслимый вздор!..
         - Во всяком случае, я-мы хотим попробовать объясниться с ним, - продолжал Йовускэ. - И просим вас быть свидетелем. Взгляните сами, со-высокий! Вот рисунок, который мне-нам чаще всего показывали пойманные "пищевые". Квадраты разного размера по сторонам треугольника с прямым углом. Этот же рисунок они показывали и продолжают показывать моему-нашему "носителю" за номером "восемь".
         Упомянутый рисунок, вычерченной на широкой и тонкой алюминиевой пластине разведчик показал сперва дуайену су-сообщества Йонкари, глазами "носителя" за номером "четыре", и лишь затем помещённому в металлическую клетку существу. Как раз в эту минуту, игнорируя окруживших клетку "носителей", оно в очередной раз попыталось выбраться. Разумеется, неудачно - усеянные шипами и острыми выступами прутья клетки больно кололись.
         - И каким образом ты собираешься с ним объясниться? - поинтересовался Йоворуэ. - Как ты сам не раз убедился, Речью "пищевой" не владеет... В противном случае, он не был бы "пищевым". А что до этого рисунка, то ты и сам не понимаешь, что он означает...
         - Пусть со-высокий не беспокоится по данному вопросу, - ответил Йовускэ. - Я-мы предусмотрели возможность решения.
         Вслед за этим металлическое щупальце "четвёрки" опустило и закрепило на прутьях клетки ещё одну металлическую пластину - достаточно маленькую и лёгкую, чтобы пленённое существо смогло на ней рисовать, более того - смогло бы её двигать. Следом за пластиной в клетку отправился наполненный краской алюминиевый цилиндрик с фитилём на одной стороне и пропитанной растворителем губкой - на другой. Перед тем, как подвесить цилиндрик на шнуре, щупальце провело по пластине сперва фитилём - показывая, что им можно рисовать, а затем губкой - что можно стереть нарисованное.
         - Немногого же способны добиться существа, у которых процесс общения происходит столь неудобным способом, - прокомментировал происходящее Йоворуэ.
         В первый момент разведчику показалось, что пленённое существо его поняло. Взял передней лапкой цилиндрик, оно изобразило на пластине несколько непонятных символов. Под символами оказался тот же рисунок - треугольник с прямым углом и квадратом на каждой из сторон. За ним последовало ещё два треугольника с квадратами - каждый так же сопровождался символами. Эти новые треугольники оказались разных размеров - размеры существо определяло лапками и цилиндриком, прикладывая его к пластине.
         Йовускэ уже торжествовал, но тут существо сделало нечто непонятное. Закончив рисунки, оставив цилиндрик болтаться на шнуре, оно попыталось снять подвешенную на прутьях клетки пластину, чтобы развернув ей, показать нарисованное "носителю" за номером "четыре".
         - Наивный примитивизм! - восхитился Йоворуэ. - И после этого ты утверждаешь, что это существо обладает подобием разума. Оно же хочет показать нарисованное твоей "четвёрке", не понимая... Да-да, просто не понимая, что ты видишь его тремя "носителями", с трёх сторон сразу...
         Йовускэ промолчал - ответить и в самом деле было нечего. Тем временем пленённое существо, вернув пластину на место, стёрло прежние рисунки и принялось рисовать новые. На этот раз оно изобразило шар, окружённый несколькими концентрическими кругами - причём на каждом круге был изображён шар меньших размеров. Всего таких кругов и шаров оказалось девять. Снова сняв пластину с решётки, существо показало сперва на шар, изображённый на третьем круге, а затем на себя. Потом на шар, изображённый на четвёртом круге - и на укрытого в "триходе" "носителя" за номером четыре.
         - Ну, а это как понимать? - поинтересовался Йоворуэ.
         - Я-мы затрудняемся ответить, со-высокий! - ответил Йовускэ. - Подобный рисунок мне-нам тоже показывали, почти так же часто, как и первый. Так же его показывали и продолжают показывать захваченной "восьмёрке". И снова мне-нам не удалось понять, что всё это значит... Двум моим-нашим "носителям" стало намного хуже. Простите, со-высокий!..
         - Что и требовалось доказать, - подвёл итог Йоворуэ. - Общение знаками, общение рисунками, тщетные метания пытающегося осознать себя недоразвившегося разума. Да, на то, чтобы передать простейшее понятие, у этих существ должно уходить несколько оборотов планеты вокруг своей оси. Настоящая Цивилизация невозможна без Слияния и Речи - в чём ты только что имел возможность убедиться. Что до твоих "носителей", о которых ты только что говорил, им не помешает непродолжительный отдых. Наверняка они уже стары. Шутка ли - находиться на планете, где сила тяжести в два с половиной раза превышает обычную. Кстати, твой подопечный, кажется, рисует что-то ещё...
         В самом деле - отчаявшись привлечь внимание укрывшейся в "триходе" "четвёрки", "пищевой" снова вернул пластину на прутья клетки. На этот раз из-под его лапок под третьим шаром вышло нечто раскоряченное - с двумя верхними и двумя нижними конечностями. А под четвёртым - нечто высокое под коническим колпаком, на трёх ногах-опорах и с развевающимися нитями-щупальцами.
         - Мне-нам и Общему Мнению остаётся лишь пожелать тебе дожить и дождаться следующего Противостояния, - резюмировал Йоворуэ. - Согласись и прими, что вопреки твоему утверждению, местные "пищевые", так же, как и наши, не обладают разумом. Во время следующего Противостояния Йоршеби придёт тебе на помощь... Жизнь для Цивилизации!
         - Нет-нет! Стойте, со-высокий! - взмолился Йовускэ. - Не отключайтесь!..
         - Что ещё? - удивился Йоворуэ.
         - Двум моим-нашим "носителям" совсем плохо, - чуть не плакал Йовускэ. - Я-мы не понимаем... С ними происходит что-то странное...
         - Что именно? - спросил Йоворуэ.
         - Мне-нам сложно объяснить, - ответил Йовускэ. - Их вдруг начало корёжить. Одновременно они чувствуют холод и оцепенение во всей голове-теле... Их щупальца самопроизвольно сокращаются, но при этом они не способны действовать ими осознанно. И я-мы никак не можем подчинить их себе...
         - Что это может быть? - продолжал допытываться Йоворуэ. - Ты что-то делал с ними?..
         - Я-мы ничего с ними не делали, со-высокий! - возразил разведчик. - Только что они работали, как и все. Но они и прежде работали, всё время, пока я-мы находимся на этой планете. И они молоды, одному из "носителей" нет и Оборота... А сейчас? Я-мы чувствуем, что они умирают, со-высокий!..
         - Ты в этом уверен? - не соглашался Йоворуэ. - Может быть, они что-то сделали? Например, подвергли себя действию тока высокого напряжения и частоты? Или ты подвергся очередному нападению "пищевых" и не заметил этого?..
         - Они не делали ничего опасного, со-высокий! - возражал Йовускэ. - И нового нападения "пищевых" то же не было, я-мы непременно бы его заметили. К тому же, прежде, чем высадиться на острове, я-мы уничтожили всех "пищевых", что находились поблизости. Незадолго до того они дали понять, что голодны... Я-мы ввели им кровь "пищевого". Одного из тех, что были в корзине с этим, убившим "единичку"... Получается, между ними всё же существует некая связь... Они могут быть разумны... Члены сообщества... Но это же невозможно... Я-мы и прежде брали кровь местных "пищевых", взятых в одном месте...
         - Ты хочешь сказать, что местные "пищевые" обладают разумностью более высокого уровня, чем наша? Я-мы непременно сообщим об этом су-сообществу Йонкари, ре-сообществам Йоршеби и Йорсима, а так же Общему Мнению.
         - Вы что? Не понимаете, со-высокий! - в отчаянии вскричал Йовускэ. - После смерти этих двух "носителей" я-мы останемся всего на двух... Не считая "малышей" и захваченного "пищевыми" "носителя" за номером "восемь". Мне-нам не удержать сознания на столь малом количестве "носителей"... И здесь нет никого, кому можно было бы передать собранные сведения. Передайте Йоршеби! Передайте Общему Мнению! Пусть со Слиянием и Обменом, но мне-нам нужны новые "носители"! Нужны прямо сейчас...
         - Но это невозможно, - попытался объяснить Йоворуэ. - В настоящее время расстояние между планетами слишком велико. Неф попросту не сможет взять на борт должное количество воздуха и "пищевых". Не говоря о времени в пути и точности прицеливания...
         - Я-мы гаснем, со-высокий! - твердил уже ничего не соображающий Йовускэ. - Мне-нам не удержать сознание на двух оставшихся "носителях". Я-мы гаснем! Понимаете, гаснем!..
         - Став первой "линией", "погасшей" за прошедшие пятьдесят Оборотов вокруг Светила, - меланхолически заметил Йоворуэ. - Жизнь для Цивилизации!
         - Я-мы чувствуем, как всё уходит... - продолжал твердить уже ничего не соображающий, не слышащий, не понимающий собеседника Йовускэ. - Я-мы гаснем, гаснем, гаснем!..
        
        
         12. Выживший.
        
         Дождь закончился на рассвете, стоило солнечным лучам посеребрить колпаки неподвижно замерших треножников. И именно на рассвете прекратила работу оставшаяся без присмотра марсианская буровая. Не по своей воле - судя по вспышке и поднявшемуся клубу грязно-серого дыма, там произошла некая авария. В любом случае, другое устройство - изготавливавшее для буровой непривычно сложные, чуть ли не завитые винтом алюминиевые трубы, исправно работало.
         В то время как марсианская землекопная машина, окружавшая будущий редут защитным валом и рвом, остановилась ещё ночью, наткнувшись на непреодолимый для неё скальный выступ. Над недостроенным редутом, над неподвижно замершими треножниками доносился так же известный по рассказам и описаниям вой: "ула-ула-ула".
         В светло-голубом небе - настоящим, живом, земном небе неторопливо плыли белые облачка - такие же настоящие, живые и земные. Поднимающееся солнце согрело изрядно вымокшего и замерзшего за ночь Вихонькова. Он поёжился - было ещё довольно прохладно. Повертел в руках, подбросив и несколько раз поймав заполненное краской марсианское перо - то самое, которым вчера рисовал для марсиан "пифагоровы штаны" с математической формулой и схему Солнечной Системы.
         Вихоньков снова поёжился, почувствовав в сердце нехороший холодок. Он вспомнил, как вчера пытался установить контакт с марсианами - забыв о погибших в воздушном бою товарищах и немецком парне, которого они убили и высосали чуть ли не у него на глаза. И это, когда у них в щупальцах оставался Замыслов и немецкая девушка. Да и находился он ни где-нибудь, а на лабораторном столе, поднятом метров на десять над землёй и огороженном шипастой решёткой.
         Но в то же время ему безумно хотелось есть - показалось, будто желудок стал плоским, едва не прилипнув к позвоночнику. Не пить - напился он вчера вечером, когда марсиане неожиданно оставили его в покое, отключившись. Просто лёг на спину, подставляя рот под льющиеся с неба водяные потоки. Но о том, что пленников иногда следует кормить, марсиане, похоже, не думали. К тому же...
         "Я жив! - пело где-то внутри, несмотря на стыд и память о пережитом страхе. - Марсиане мертвы, а я жив, жив, жив...".
         Прислонив к решётке металлическую аспидную доску - на самом деле она была свинцово-серого цвета, но Вихоньков по привычке называл её школьным словом: "аспидная", он снова попробовал перебраться через решётку. Её прутья явно не предназначались для того, чтобы по ним лазили - тут и там торчали шипы и заострённые выступы. Особого вреда от них не было - марсиане явно не собирались ни убивать, ни калечить своих пленников. Просто следовало внимательно смотреть, чтобы не схватиться за них руками, предусмотрительно обмотанными лоскутами нательной рубахи.
         Ну, а что до ног, то они и без того были в сапогах - чувствовалось, как рвутся подмётки. Уже оказавшись наверху, Вихоньков сообразил, что шипы и выступы должны были помешать подняться голому человеку. Что пленник может носить одежду, марсиане не предусмотрели.
         И почти сразу же понял, что спуститься на землю не сможет. Лабораторный стол с установленной на нём клеткой крепился на единственном столбе - толстом, отполированном до зеркального блеска и абсолютно гладком. Допрыгнуть до него, раскачавшись на руках снизу, мог разве что выступающий в шапито акробат, да и то с риском сорваться. Убедившись, что путь вниз заказан, Вихоньков с надеждой посмотрел наверх - над лабораторным столом и клеткой нависало металлическое щупальце. До него было не более половины сажени - но, чтобы достать его, следовало выпрямиться во весь рост, стоя на тоненькой, отнюдь не предназначенной для стояния опоре.
         - Ула-ула-ула! - выли стоявшие в недостроенном редуте треножники.
         Сидя, словно воробей на ветке, на корточках на самом верху, Вихоньков подумал, насколько обидно и глупо было бы, несмотря на позор, погибнуть именно сейчас, когда марсианам явно и недвусмысленно наступил конец. Посмотрел наверх - на щупальце, до которого было буквально подать рукой. Посмотрел вниз - на такую близкую и недоступную землю, и едва не сорвался, закачавшись. Понимая, что если промедлит ещё немного, то никогда не решится, вскочил, выпрямляясь во весь рост.
         Он сумел ухватиться - буквально в самый последний момент, уже заваливаясь перед тем, как упасть. Щупальце оказалось относительно гладким - относительно, поскольку сложено оно было из тысяч тонких металлических колечек. Это было просто здорово, поскольку, в отличие от прутьев клетки, на нём не было никаких шипов. Но это было и плохо - щупальце явно не предназначалось для того, чтобы по нему лазали.
         Вихоньков надеялся, что щупальце прогнётся под его тяжестью, мягко опустив на землю. Даже напрягся, чтобы не соскользнуть прежде, чем его усыпанный крошечными точками конец коснётся земли. Щупальце оказалось неожиданно прочным - пришлось ползти по нему, перебирая руками и ногами, словно обезьяна на лиане. "Я не акробат, - снова и снова повторял про себя Вихоньков. - Совсем не акробат. Даже не Тарзан из книжки и фильма...". Он старался не думать, что будет, если силы его покинут и он сорвётся вниз.
         Выпустивший щупальце треножник оказался неожиданно близко. Сами щупальца были разномастными - имелись здесь и тонкие, диаметром в полдюйма, и толстые, словно канаты. Два или три щупальца спускались до самой земли, причём по одному из них - как назло, самому дальнему, запросто можно было соскользнуть. Не опасаясь ободрать руки - ладони были по-прежнему обмотаны лоскутами разорванной рубахи. Правда, до заветного щупальца ещё следовало добраться, для чего предстояло влезть на прикрывающий место их крепления полукруглый кожух, прямо под конический колпак машины.
         В какой-то момент Вихонькову показалось, что его песенка спета - когда лишившиеся опоры ноги в сапогах повисли над пропастью. Он подтягивался на руках, тщетно пытаясь обхватить ногами свившееся кольцом щупальце - и обхватил, вот только не то, которое ему было нужно. Наконец, ему удалось подтянуться и лечь животом на кожух, почувствовав более-менее надёжную опору. Именно в этот момент он замер - из боевой машины смотрели огромные, словно блюда, глаза марсианина.
         Несмотря на раздающийся вокруг вой, марсианин был жив. Более того - несмотря на явную затруднённость дыхания, чувствовал он себя прекрасно. Он лежал на чём-то, напоминающее кресло, свив кольцами уже не металлические, а собственные, природные, живые щупальца. Часть их уходила в закреплённые по сторонам сетчатые рукава - предполагалось, что подобные рукава заменяют марсианам рычаги управления, часть оставалась свободной. Щупальца шевелились, перетекая, словно змеи - кончик одного поднялся, как будто марсианин хотел сделать некий знак, затем снова опустился.
         "Ещё три патрона", - промелькнуло в голове. Но, чтобы достать револьвер, следовало сунуть руку под крутку. А чтобы сунуть руку под куртку, требовалось выпустить основание металлического щупальца, за которое он в настоящий момент держался - и, лишившись опоры, вместе с револьвером улететь вниз.
         "Сейчас он меня придушит, - подумал Вихоньков. - Вынет из рукавов щупальца и попросту свернёт шею. Так они свернули шею тому английскому астроному семнадцать лет назад. Как его звали? Оджилви? Бедняга Оджилви, ставший первой жертвой марсиан...".
         К его удивлению, марсианин не реагировал. Секунды проходили за секундами, сливаясь в минуты - марсианин продолжал лежать в кресле, не делая ни попыток схватить землянина-лётчика, ни управлять треножником. Кончики щупалец вяло пошевеливались. Одно из них, выпроставшись из сетчатого рукава, начало раскручиваться, высовываясь вперёд - в щель между корпусом боевой машины и прозрачным щитком.
         "Пьяный или спит"? - недоумевал Вихоньков. - Глаза открыты... Впрочем, у них глаза и не закрываются. Да и во сне они, вроде бы, не нуждаются, а вот способны и они от чего-то захмелеть?.. Ничего не понимаю. С ними явно что-то случилось, вот только что?..". Он прикинул расположение металлического щупальца, по которому пробрался сюда. Без сомнения, марсианин собирался извлечь его из клетки, для чего и протянул щупальце. Но именно в этот момент не с ним одним - с ними со всеми что-то случилось.
         Чувствуя, как внутри всё замирает, до невозможности медленно и осторожно, в любую минуту опасаясь соскользнуть, Вихоньков двинулся вперёд. Немного, затем ещё немного. Наверное, прошла вечность, прежде чем он получил возможность вынуть из кобуры револьвер. К его удивлению, марсианин никак не реагировал на присутствие двуногого врага, лишь изредка пошевеливая свёрнутыми в кольца щупальцами. В какой-то момент одно из них выметнулось перед Вихоньковым - тот замер, чувствуя, как бешено колотится сердце. Несколько минут покрутившись перед глазами, щупальце ушло вниз.
         Край конического колпака машины навис чуть ли не над самой головой, когда Вихоньков схватился за основание самого надёжного, толстого, спускающегося на землю щупальца. Он посмотрел вниз, прикидывая, как станет спускаться. Как вдруг впереди послышался громкий шорох, а следом за ним - осторожное постукивание.
         - Кто здесь? - громким шёпотом выкрикнул Вихоньков, вытягивая руку с револьвером.
         - Herr Flieger! - отозвалась Кристин. - Wie freue ich sich, Sie sind hier... Und wo sind Marsians? Streiben sie allen, wie Vergangenmal? (Господин лётчик! Как же я рада, что вы здесь!.. А где марсиане? Они все умерли, как в прошлый раз?).
         - Nein, - всё тем же громким шёпотом ответил Вихоньков. - Streiben sie nicht allen... Verstehe ich es nicht... (Нет, они умерли не все... Я этого не понимаю...)
         Пробравшись ещё немного по корпусу треножника, Вихоньков увидел закреплённую позади корзину - высокую и узкую, составленную из вертикальных прутьев, так же изобилующих шипами и заострёнными выступами. Её стенки были намного выше, чем на лабораторном столе - у помещённого внутрь пленника не было ни малейшего шанса выбраться. Он вспомнил гравированные рисунки, посвящённые первому вторжению марсиан - после особенно удачной охоты из битком набитой корзины, просунутые между прутьями, торчали руки и головы. Марсиане не желали зря убивать или калечить должных стать пищей пленников - но в остальном с ними не церемонились.
         Сергей Замыслов сидел на корточках в самом дальнем углу, подобрав под себя ноги и положив на колени голову. Незачем было видеть застрявшую между прутьями дня флягу, чтобы понять, что он отсыпается после вчерашней пьянки. Привстав на носочки, изрядно растрёпанная, но невредимая Кристин протягивала к Вихонькову руки.
         - Herr Flieger! - снова и снова, со слезами на глазах повторяла она.
         - Wir hinausfЭhren uns, - ответил Вихоньков. - Ich habe es vergespeche... (Мы выберемся, я же обещал...).
         - Herr Flieger!.. - воскликнула вдруг Кристин, вытирая слёзы и поднимая глаза к небу. - Sehen Sie, Herr Flieger!..
         Подняв голову, Вихоньков увидел, что невероятно высоко в голубом небе кружат две крохотные чёрные точки. В первый момент он едва не принял их за марсианские летающие машины - вот только обе они, неподвижные, страшные в своей огромности, стояли тут же, на земле. Лишь затем он понял что перед ним - два вполне земных, разыскивающих марсианский лагерь аэроплана. И что, опасаясь попасть под тепловой луч, эти аэропланы опасаются снижаться. Почти сразу же он догадался, что перед ним снабжённые рациями наводчики. К острову подходила чья-то эскадра - без сомнения, имеющая в составе дредноуты, покрытые слоем зеркальной брони, с матросами и офицерами в кислородных масках, и орудиями, способными кидать снаряды за горизонт, оставаясь вне досягаемости теплового луча. С намерением и приказом сравнять новый марсианский редут с землёй.
         - Чёрт! - выругался Вихоньков. - Iren Niederrock, schnell!.. (Вашу нижнюю юбку, быстро!..).
         - Was? - не поняла и, кажется, даже возмутилась Кристин. (Что?).
         - Iren Niederrock, bitte! - повторил Вихоньков. - Das sind Flugzeugen. Wir sollen signalisieren... (Вашу нижнюю юбку, пожалуйста... Это аэропланы, мы должны подать сигнал...)
         - Na ya, natЭrlich, - согласилась Кристин. - Sehen Sie nicht, bitte... (Ну, да, конечно. Не смотрите, пожалуйста...).
         Выполняя просьбу девушки, Вихоньков отвернулся, глядя на сидевшего теперь уже боком к нему марсианина. Тот по-прежнему вяло пошевеливал щупальцами и никак не реагировал на происходящее. Внизу, в корзине снова застучали.
         - Nehmen Sie, Herr Flieger! - позвала Кристин. - Bitte!.. (Возьмите, господин лётчик! Пожалуйста!).
         Некогда белая, сейчас заметно потемневшая от пота и грязи юбка заполоскала по воздуху. Чтобы принять её, Вихонькову пришлось чуть ли не повиснуть вниз головой - и то, с трудом сумел дотянуться. Выпрямляясь, он посмотрел на приятеля - пошевелив руками, оттолкнув опустевшую флягу, Замыслов повалился на бок.
         Взбираясь на конический колпак, Вихоньков дважды опасно соскальзывал, сумев удержаться только чудом. К счастью, колпак оказался не сплошным, будучи собранным из узких, наложенных друг на друга металлических полосок-сегментов. Подумалось, что по команде марсианина сегменты могут отодвигаться в сторону. Зато на острие конуса отсутствовал шпиц, какой непременно установил бы конструктор-человек. Вихоньков подумал, что если находящийся в боевой машине марсианин вздумает хотя бы немного сдвинуть с места треножник, можно будет запросто сорваться. Выпрямившись во весь рост, опираясь о сегменты колпака изорванными клетки подошвами сапог, Вихоньков замахал вырывающейся из рук юбкой.
        
        
         13. Победитель.
        
         - Знаете, Саша! - осторожно начала Соня, поправляя Вихонькову ворот новенького, лишённого погон мундира. - Я думаю, вы напрасно полагаете себя трусом. Не спорю - вы испугались. Но ведь любой человек мог бы испугаться в той ситуации...
         - Я не любой, - возразил Вихоньков. - Если вы не забыли, Софья Михайловна, я имею... вернее, имел честь быть офицером. В "кукушку" играл... Вы, наверное, осуждаете такие вещи. Но нас, выпускников юнкерских училищ господа штаб-офицеры специально учили стрелять в закрытом тёмном помещении на звук и вспышки выстрелов - с тем, чтобы в настоящем бою мы не испугались. А я... До сих пор не могу забыть и простить, как сидя в марсианской клетке, словно мышь на лабораторном столе, пытался наладить контакт с этими чудовищами...
         Они стояли на террасе загородной дачи Зинаиды Платоновны. Вихоньков носил новенький мундир без погон - даром, при отставке получил право на четыре штабс-капитанские звёздочки. Не было при нём и неизменной прежде шашки - зато на груди сверкал серебром и эмалью крестик недавно учреждённого ордена святого Николая. После продолжительных споров Геральдическая Коллегия пришла к выводу, что статут ордена святого Георгия не предусматривает вручений за войну с марсианами.
         Зато Соня сменила строгую белую блузку и тёмно-серую юбку на простое лёгкое светлое платьице. О её учёбе на Бесстужевских курсах и увлечении науками напоминали неизменные очки, да повязанная на шее, похожая на ковбойский галстук голубая косынка. За раскрытыми рамами на лёгком летнем ветерке шелестели листвой яблони, на ветвях которых только начали наливаться красным пока ещё мелкие плоды.
         - Позвольте не согласиться с вами, господин бывший офицер! - улыбнулась Соня, снова давая понять, что она не только постигающий книжную премудрость "синий чулок", но и самая настоящая, живая, способная влюбляться и ревновать девушка. - Вы не бросили вашего товарища, хотя имели прекрасную возможность это сделать. Убили марсианина - согласитесь, не всякий может этим похвастаться. Спасли вашего товарища, а заодно и эту немецкую девушку. И, как будто этого мало, захватили пленных, удержав шведский королевский военно-морской флот от ненужной атаки. Если это - трусость, то не мешало бы подобной трусостью заразиться иному смелому...
         - Может быть, - согласился Вихоньков. - Вот только после, сидя в той самой клетке на лабораторном столе, рисовал рисунки к теореме Пифагора и схему Солнечной Системы. Ещё и доску поворачивал, чтобы марсианам было лучше видно. Это после того, как они убили моих товарищей, а затем и того немецкого парня. Мне... Очень неприятно... Вспоминать об этом...
         - Ну, знаете, Саша! - возмутилась Соня. - Вы сейчас точь-в-точь, как моя сестрица. Вздумали хоронить себя заживо. Вы ещё в монастырь уйдите, мнимые грехи замаливать. Представляете, она не раз заявляла, что не останется жить, если вы не вернётесь. Так что, в её и в моих глазах вы всё равно остаётесь героем. Если бы вы только знали, как плакала от радости Лена, узнав, что вы живы... Александр Вихоньков, герой и победитель марсиан...
         - А вот в этом вам точно придётся со мной согласиться, Софи! - продолжал Вихоньков. - Никакой я не победитель марсиан. Одного я честно могу записать на свой счёт - того, которого сумел поразить из мортиры. Ещё двоих... Получается, вы и ваш профессор были правы - алкоголь в человеческой крови для них и в самом деле смертельный яд. А вот оставшиеся, двое взрослых и двое детёнышей. И ещё тот, которого захватили в Лондоне. Они, без сомнения, живы, шевелят щупальцами. Исправно потребляют кровь - разумеется, свиную. Никто не станет их поить человеческой кровью - зато свиная подходит им едва ли не идеально. Но при этом пребывают словно в какой-то прострации. Так мог бы вести себя человек после хорошего удара по голове. Интересно - на этот случай у вашего профессора тоже есть гипотеза?
         - Только представьте себе, Саша! - улыбнулась Соня. - Есть! Причём, как и в первом случае, совершенно неожиданная. Наш профессор, которого, если вы помните, зовут Борис Васильевич Ервичев, а вместе с ним и я... Короче, мы оба считаем, что оставшихся на Земле марсиан попросту бросили...
         - Как, бросили? - не понял Вихоньков.
         - Обыкновенно, бросили, - объяснила Соня. - Ну, как Наполеон бросил своих солдат после переправы через Березину. Видите, я теперь даже в этом стала немного разбираться. Закрепиться им у нас не удалось, потери огромные... Вот марсиане и предоставили оставшихся на Земле своей судьбе...
         - Глупости говорите, Софи! - не согласился Вихоньков. - Что марсиане своих могли бросить - соглашусь, с них станется. Но сами брошенные? Ведь им, наверное, хочется жить не меньше, чем нам. Или вы с вашим профессором считаете, что от расстроенных чувств они повредились рассудком?
         - Ну, конечно же нет, Саша! - улыбнулась Соня. - На самом деле тут всё гораздо проще. Надеюсь, вы согласны с тем, что марсиане общаются между собой не словами, а мысленно. Что они - телепаты. Во всяком случае, они должны быть телепатами, потому что никто и никогда не слышал ни одного слова, сказанного на марсианском языке. И никто не видел, чтобы марсиане делали друг другу какие-то знаки щупальцами. В то же время между собой они как-то общаются, во всяком случае, должны общаться. Иначе как они смогли бы сделать все эти машины, способные пересечь междупланетное пространство цилиндры и пушку для обстрела Земли.
         Вихоньков задумчиво посмотрел в распахнутое окно. Вдали, за деревьями виднелись окрашенные в голубой цвет стены соседской дачи. Доносившиеся с кухни запахи смешивались с ароматом созревающих яблок.
         - Пожалуй, с этим можно согласиться, - подтвердил после паузы Вихоньков.
         - Вот и Борис Васильевич, наш профессор, так подумал, - согласилась Соня. - А подумав, предположил: а способна ли вообще существовать отдельная личность в обществе, где каждая твоя мысль сразу же становится известна окружающим? Как в этом случае отличить, где заканчивается твоя мысль и начинается чужая? Получается, что нет никаких отдельных марсиан - все марсиане вместе представляют собой один единственный организм, одну единую личность, Великого Марсианина. Знаете, как сказал Борис Васильевич? - смешно наморщила лобик Соня. - "Сообщество с коллективным разумом...", это что-то вроде муравейника. Наверное, вы и тут станете спорить, Саша!
         - Стану, Софи, стану! - согласился отвлёкшийся от мрачных мыслей Вихоньков. - Как это ваше сверхсущество, этот Великий Марсианин, "сообщество с коллективным разумом", как вы говорите... Как оно сможет делать несколько дел одновременно? Чтобы изготовить тот же треножник, нужно добыть руду, затем выплавить металл, изготовить - отлить или выковать нужные детали... И всё это будет делать он один? Он же не Юлий Цезарь, что бы способен делать сразу несколько дел одновременно...
         - Вот, Саша, вы себя и оговорили! - звонко рассмеялась Соня. - Если уж Юлий Цезарь мог делать сразу несколько дел одновременно... А что? Он, действительно, мог? Ну, так вот - если обычный земной человек мог, то занимающийся чем-то подобным марсианское "сообщество с коллективным разумом" тем более, сможет. Кстати, скорее всего, именно поэтому марсиане не поняли ваших рисунков. Они им попросту не нужны - чтобы построить дом или отлить пушку, способную стрелять по Земле, им достаточно просто представить эту пушку во всех подробностях...
         Вихоньков вспомнил, как один из марсиан пресёк его попытку снять с прутьев решётки и повернуть аспидную доску. Сообщество с коллективным разумом? Вздор.
         - Да не в этом дело, - возразил он. - Поймите, Софи! Даже если снабдить всех солдат лёгкими переносными рациями, капитан не сможет командовать ротой в одиночку. И полковник полком - тому и другому придётся создавать во вверенной воинской части подразделения с младшими командирами, передав им часть своих полномочий. Впрочем, и в этом случае я не понимаю, к чему вы клоните, вы и ваш профессор.
         - К тому, что если марсиане представляют собой сообщество с коллективным разумом, их не страшит потеря кого-то из своих, - пустилась в объяснения Соня. - Как наших ящериц не страшит потеря хвоста, потому что они всегда способны вырастить новый. Так и здесь: Великий Марсианин послал сперва одну экспедицию, колонизировать Землю. Затем вторую экспедицию, выяснить, что же случилось с первой. А когда стало ясно, что колонизировать Землю не удастся, что всякий раз потери оказываются слишком велики, просто махнул рукой - вернее, щупальцем, на тех, кто остался...
         - А оставшиеся на Земле марсиане... - осторожно начал Вихоньков.
         - Скорее всего, попросту не способы думать самостоятельно, - подтвердила Соня. - Когда-то, в древние времена, может и умели, а потом разучились. Вот и ведут себя, словно ошеломлённые...
         - А всё же, Софи, позволю себе не согласиться с вами, - не сдавался Вихоньков. - Телепатия, неведомая нам магнетическая связь... Да ещё и на таком расстоянии... Ведь когда Земля и Марс находится по разные стороны от Солнца, расстояние между двумя планетами превышает четыреста миллионов вёрст. В любом случае... Понимаете, Соня! Я ещё могу согласиться с существованием подобного Великого Марсианина. Но чтобы он смог в одиночку управлять миллионами рядовых марсиан... А ведь их миллионы... Нет, не обижайтесь, но... Представить такое трудно.
         - Молодые люди! - послышался из гостиной голос Зинаиды Платоновны. - Господин герой, победитель марсиан, и его спутница, моя старшая дочь! Мы все вас ждём...
         В гостиной Леночка первым делом схватила Вихонькова за руку, буквально оторвав от сестры. Разве что воспитание помешало ей повиснуть у жениха на шее - но сияющие глаза и улыбка так и говорили: "Ты теперь мой, мой, только мой! Никому тебя не отдам!..". Вихонькову вспомнился тяжёлый разговор с ней, когда уже после отставки он предложил расторгнуть помолвку. "Самое главное, что ты вернулся, - страстно шептала Леночка. - Вернулся живым и даже не раненым. Знаешь! Я все церкви обошла, молилась святому Георгию и Богородице-Заступнице. Вот, они и услышали мои молитвы...".
         Компания за столом собралась почти та же. Почти, поскольку кроме Леночки, её старшей сестры, и будущей тёщи присутствовал младший Леночкин брат. Зато отсутствовал дядюшка, бывший гласный тамбовской городской думы, чему Вихоньков был несказанно рад. На том месте, где он некогда сидел, теперь расположился великолепный Серёга Замыслов. Бывший лётчик-казак так же был в новой форме без погон - хотя подобно приятелю, получил право на четыре звёздочки подъесаула. Вот только, в отличие от Вихонькова, Замыслов не был награждён орденом.
         А рядом с ним, в блузке с накладными плечами, при пышном банте у ворота, в спадающей складками юбке, сидела Кристин. Причёсанная и нарядная, она оказалась намного красивее, чем была тогда. "После всего случившегося, - объяснял Замыслов Вихонькову, после того, как по твоей милости мы целую ночь просидели вместе, в железной марсианской корзине, я как честный человек, просто обязан на ней жениться".
         - И так, господа! - торжественно начала Зинаида Платоновна. - Мой будущий зять не пьёт, тогда как мой брат пропадает на бирже... Всё надеется ловкими спекуляциями поправить изрядно пошатнувшее состояние. Так что, слово вам, Сергей Егорович!
         - Понимаете, Зинаида Платоновна! - поднялся Замыслов. - Сказать подходящий к случаю тост мне, разумеется, не трудно... Просто... Пожалуйста, простите и не сочтите за дурацкую шутку... В общем, после того случая. После того как я в марсианской корзине, пьяный, проспал всё самое интересное... Я больше не пью. Никогда и ни при каких обстоятельствах...
         - О, боже! - воскликнула Зинаида Платоновна, прижимая руки к груди. - Сперва Её Величество принимает представителей Общества Трезвости, теперь вы! И в самом деле, подумаешь, куда катится мир. Хотя, спору нет - оказывается, и от марсиан нам всем есть некоторая польза...
         - Как вы можете говорить такое, мама! - воскликнула Леночка.
         Тем временем Вихоньков продолжал размышлять над Сониными словами. "Если каждая твоя мысль становится известна окружающим... А ведь, и в самом деле, ни о каких личных переживаниях не может быть и речи. Значит, что? Значит, появляется Великий Марсианин - невероятной мощи разумное существо, содержащее в себе мысли и чувства всех марсиан. Но ведь каждый из марсиан при этом - тоже разумное существо, со своими мыслями и чувствами. Если каждый из марсиан будет думать и делать своё - а Великий Марсианин при этом тоже будет думать и делать своё... Боже, это какой же у них получится хаос!.. Или нет?..
         Предположим, некая группа марсиан оказалась в изоляции. Скажем, в горах или на необитаемом острове. У них ведь там есть моря, пусть и небольшие, каналы... Тогда эти, телепатически общающиеся марсиане образуют своего Великого Марсианина, малого Великого Марсианина. Что будет, если со временем эта изолированная группа встретится с остальными? Растворится ли она в главном, большом Великом Марсианине? Если нет, то наличие таких малых групп полностью снимает противоречие в предложенной Сониным профессором гипотезе. Каждый из малых Великих Марсиан, подчиняясь большому, решает свою особую задачу. Скажем, один добывают руду, другой её плавят, третий отливают пушку...
         Самое же интересное, что малые Великие Марсиане могут быть разных рангов. Маленькая группа марсиан входит в более крупную группу, а та - в ещё более крупную... Как у китайцев во времена династии Тан, когда податное население делилось на подразделения вроде армейских... Впрочем, вздор - что может быть глупее, чем разумное существо, состоящее из нескольких разумных существ, вложенных друг в друга, подобно матрёшкам. Существуй у них нечто подобное - все марсиане давно бы оказались в заведении для скорбных разумом - если у них таковое существуют. И потом, мы всё равно не знаем, что у них происходит на самом деле...
         - Саша! - еле слышно, одними губами шепнула на ухо Леночка. - Ты спишь? Мама собирается говорить...
         Именно в этот момент снаружи послышался стук колёс подъехавшего экипажа. Громко - может быть, даже излишне громко стукнула калитка, а по крыльцу прозвучали чьи-то торопливые шаги.
         - Груша! - обратилась Зинаида Платоновна к прислуге. - Узнай, кто там?
         Прежде, чем прислуживающая за столом горничная успела подойти к двери, та распахнулась сама. На дачную веранду ввалился огромный, толстый, привычно развязный Пётр Платонович. Сюртук оказался наполовину расстёгнут, галстук и фуражка съехали на бок. В руках бывший "гласный" тамбовской городской думы и незадачливый биржевой спекулянт держал свёрнутую в трубку газету. Судя по видневшемуся краешку заголовка, это был экстренный выпуск "Санкт-Петербургских Ведомостей".
         - Моё почтение, сестрица! - завопил он, не успев переступить порог. - И вам тоже, господа герои! Вы тут сидите - а ведь, похоже, очень скоро всем нам снова понадобитесь...
         - Что? - чуть и не разом вскочили Вихоньков с Замысловым
         - Марсиане не смогут снова начать обстрел Земли, - вставила слово Соня. - Обе планеты сейчас слишком далеко, и с каждым днём расходятся всё дальше и дальше...
         - Они и не обстреливают, госпожа бесстужевка! - рассмеялся бывший "гласный" тамбовской городской думы. - Нам не страшны марсиане, остающиеся на Марсе. Нам вполне достаточно тех, что сейчас находятся на Земле. Тех самых, которых кое-кто захватил на острове Готланд. Они ожили...
         - Что за страсти ты говоришь, Петя! - не выдержала Зинаида Платоновна.
         - В самом деле, дядя! - вставила слово Соня.
         - Это не я говорю, - продолжал Пётр Платонович. - Сейчас об этом весь город бурлит. Какому-то умнику из числа ваших профессоров, госпожа бесстужевка, захотелось узнать, как отреагируют марсиане на появление собрата. Англичане погрузили своего пленника на дредноут - и привезли к острову Кярдла. Туда, где на заякоренной барже мы держим своих пленников. Тащить их в Санкт-Петербург или в Стокгольм ни мы, ни шведы не захотели...
         - И? - спросил Вихоньков.
         - Вот вам и "и", господин герой! - фыркнул Пётр Платонович. - Британский линкор был ещё на подходе к острову, когда наши марсиане вдруг взбунтовались. Свернули шеи двум служителям и сломали прутья клетки. Выбраться они, понятное дело не могут... Очень похоже, что они вообще не способны передвигаться самостоятельно. Треножников им, разумеется, не дают, и построить их не из чего... Ни машин, ни деталей, ни инструментов... Ничего у них нет, за исключением щупалец. Но шуму понаделали изрядно, и как их утихомирить, никто не знает.

            (с) Atta, Москва, 24.08.2023

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"