Аннотация: Рассказ о жизни россиян в постперестроечную эпоху с лёгким налётом мистики.
- I -
Самым примечательным качеством в Володьке было то, что он всё ещё был жив. А самой характерной его чертой была исходившая от него невыносимая вонь. Когда Стелла шла по двору и вдруг начинала чувствовать эту вонь, она понимала, что метрах в десяти-пятнадцати от неё находится Володька. Когда она проходила ещё метров десять, она попадала в его поле зрения. Тогда он окликал её: "Здравствуй, моя хорошая!" Стелла равнодушно отвечала: "Здравствуйте". И шла дальше.
Если в Стелле и было что-то яркое, так это её имя. Это вычурное имя как-то не вязалось с её скромным, мышиным обликом. С пренебрежением к удовольствиям, которые принято брать от жизни в её возрасте. Ей было девятнадцать лет.
Шёл две тысячи пятый год, и последствия "лихих девяностых", ещё столь памятных для россиян, оставили в их жизни глубокий, несмываемый отпечаток.
Стелла жила с отцом в небольшой двухкомнатной квартире на первом этаже девятиэтажного дома в провинциальном городке. Её отец работал на стройке и в свободное время любил выпить с друзьями. У него было высшее образование, и он считал, что добился в жизни неизмеримо меньше того, чем мог бы и должен был добиться. Он встречался с незамужней женщиной лет на десять младше себя. Она кормила его во время свиданий и заворачивала ему кулёчки еды с собой. Она хотела стать его женой. Но отец Стеллы этого не хотел. Не потому что ему не нравилась эта женщина. И уж конечно, не из-за Стеллы. Просто его и так всё устраивало. Он не хотел менять сложившийся уже, привычный, более-менее комфортный для него образ жизни.
Отношение отца к Стелле было смесью симпатии и чувства вины. Он испытывал к ней симпатию, потому что она редко его раздражала и вела себя с ним спокойно и мягко. Она хорошо училась и у неё не было вредных привычек, поэтому её отцу казалось, что он гордился своей дочерью. Подспудно отец Стеллы чувствовал вину перед ней за то, что после смерти её матери он уделял воспитанию девочки слишком мало внимания и она росла, как сорняк, скромный, неприхотливый цветок, всегда сдержанная, всегда немного печальная и погружённая в себя.
Если бы отец Стеллы когда-нибудь задумался над этим, он удивился бы, как его дочери всегда удаётся быть такой уравновешенной, такой отрешённо гармоничной. Но даже если это и пришло бы ему в голову, он никогда бы не догадался о причине этого. А причина была в том, что девушка верила в реинкарнации. У каждого из нас есть что-то за душой, что помогает нам приспосабливаться к этой жизни и идти по ней. У Стеллы это была её вера. Вера слепая и искренняя, вокруг которой концентрировался весь её мирок, благодаря которой в натуре девушки был железный, несокрушимый стержень, определявший её поведение и её характер. Стелла жила, существовала благодаря уверенности в том, что она здесь не в последний раз, что она ещё придёт в этот мир. А значит, совершенно не обязательно торопиться и стремиться брать от конкретно этой жизни всё, что только можно, как считали подавляющее большинство её сверстников.
Стелла была не очень эмоциональной и совсем не влюбчивой. И всё же зачастую её поступками руководило одно чувство, которое у этой девушки было очень развито и доминировало в её натуре над всеми остальными: чувство жалости. Жалости к людям, к животным. К окружающему миру. Когда рядом с ней оказывался кто-то, кому она могла чем-то помочь, Стелла всегда делала это. При этом она испытывала особое, ни с чем не сравнимое для неё ощущение удовлетворения.
Стелла училась в институте недалеко от дома. Когда она возвращалась после занятий, то какую-то часть пути шла по пустынной улице, по правую сторону которой возвышалось двухэтажное здание заброшенного завода. Он так давно уже был заброшенным, что на горизонтальном козырьке над входом росла трава. Огромные окна завода с немытыми много лет стёклами казались слепыми, а на первом этаже они вдобавок были заклеены грязными, потерявшими актуальность объявлениями. Каждый раз, проходя здесь, Стелла вспоминала Зону братьев Стругацких. Дальше её путь шёл мимо милицейского участка. На его фасаде висела мемориальная доска сотруднику милиции, погибшему при исполнении служебных обязанностей в возрасте двадцати пяти лет, с изображением медали "За мужество", присуждённой милиционеру посмертно. С портрета смотрело молодое, почти юное нахмуренное лицо. К доске была прикреплена ваза с искусственными цветами. Стелла всегда останавливалась на несколько секунд у этого участка, как бы отдавая дань памяти погибшему, в сотый раз перечитывая надпись на мемориальной доске и гадая, при каких именно обстоятельствах ушёл из жизни этот юноша. Однажды, когда девушка, как всегда, приостановилась у входа в участок, её окликнула добродушно-ворчливым тоном пожилая темноволосая женщина, облик которой хранил след былой красоты: "Чё смотришь?" В ответ на вопросительный взгляд Стеллы она тихо добавила: "В пожаре он сгорел". Девушка, ничего не ответив, пошла дальше, прикидывая, откуда женщина знала эту трагическую историю и кем она могла приходиться погибшему парню.
Оказавшись во дворе своего дома, Стелла как будто погружалась в море гомона говорливых соседок. Зачастую речь шла о Володьке:
- А Володька-то так и не помылся!
- А Володька-то переночевал в подъезде, а утром там же оправился и пошёл!
- Где жрёт, там и срёт! Это русская поговорка, русская!..
Иногда, прежде чем войти в подъезд, девушка присаживалась на скамейку у входа и перекидывалась несколькими словами со старушками, которых знала с детства. Однажды во время таких посиделок тётя Рая рассказала ей Володькину историю: "Его семья, говорят, в частном доме жила. Володьке четыре годика только сравнялось, когда пожар тот страшный случился. Матери и брата его старшего тогда дома не было, а отец пьяный заснул и окурок горящий-то и уронил. Отец в пожаре том и погиб. Мать с Васькой, Володькиным братом шестилетним, когда вернулась, весь дом уже пылал. А Володька тогда спасся чудом каким-то, никто так и не понял, как он спасся. А матери их за что несчастье такое? Такая женщина была... Порядочная, добрая... В НИИ младшим научным сотрудником работала. После пожара ей эту квартиру дали. Васька, когда малость подрос, тоже пить начал. Через несколько лет совсем спился, часто в дымину пьяный по двору шатался. Таким шалберником стал, что не приведи Господь! Ни учиться, ни работать... Придёт бывало домой готовый, а ключей от квартиры-то и нет, потерял. Вот и начинает в дверь ногами колотить, чтоб мать или брат ему открыли. А если не открывали, он через лоджию лез, благо, квартира на первом этаже была... А Володька - этот нет, совсем другим вырос. Тихий, скромный такой мальчик был, хорошо учился. Матери утешенье. После школы в институт поступил, на физический. Потом тоже стал в НИИ работать, наукой заниматься, лаборатория у него своя была. Жить бы да радоваться. Да только как перестройка-то началась, разогнали НИИ и научные разработки его прикрыли. Вот он с горя-то закладывать и начал, сначала понемножку, потом всё больше и больше. Никуда больше работать так и не устроился. Да и куда пьяницу-то работать возьмут? Жили они с Васькой на материну пенсию. А Васька буйный был, часто мать бил, когда она ему на похмелку денег не давала. Однажды, когда Володьки дома не было, так её избил, что она, сердешная, Богу душу и отдала. В тюрьму его посадили, да только, говорят, он и года там не просидел, порешили его. Как мать-то умерла, у Володьки, сыночка её ненаглядного, квартиру обманом и оттяпали. Вот с тех пор он во дворе и бомжует. Ему, правда, дом в деревне давали, отвезли его туда. Мог бы там заново жизнь начать. Ан нет, обратно в родной двор бомжевать вернулся. В деревне-то работать надо, а здесь люди сердобольные: кто одёжку какую даст, кто сигареткой угостит, кто водочкой. Но чтоб помыться - это его нет. Вот горе-то какое!.."
Отцу Стеллы не нравилось, что во дворе привечали Володьку. "Грязь и мухи только от этого бомжа!" - ворчал он. И действительно, Володька в тёплое время года спал на лестнице, ведущей в подвал, там же стояли его многочисленные баулы, там же он ел и справлял нужду, зачастую даже не утруждаясь для этого снять штаны. Когда наступали холода, Володька перебирался спать в какое-то другое место. Видимо, кто-то пускал его к себе домой. Кто именно, Стелла не знала. Володьке было сорок пять лет.
Днём этот бомж, притча во языцех всего двора, часто стоял у входа в продуктовый магазин, настолько ушедший в себя, что казалось, что ментально он находился уже не в реальности. Он ни у кого ничего не просил. Но весь его вид свидетельствовал о том, что ему очень хотелось, чтобы ему что-нибудь дали, денег или еды. Как уж повезёт. Володька регулярно "дежурил" у этого магазина, он ходил туда, как на работу. И, похоже, небезрезультатно. Иначе, считала Стелла, он не стал бы стоять там часами.
Стелла не знала, почему она стала обращать на него внимание. То ли потому, что он всегда вежливо с ней здоровался, то ли просто потому, что Володька был живым существом, нуждавшимся в помощи и сострадании. Так или иначе, она отвечала на его приветствия, а потом начала понемногу подавать ему. Она стала делать это после того, как тётя Рая однажды сказала ей виноватым голосом: "Я всегда стараюсь бедолаге этому немного денег дать. Ведь собаку, кошку - и то жалеют, а тут человек всё-таки... Ты только, Стеллочка, отцу-то не сказывай".
Это случилось в начале января. В ночь ударил сильный мороз, а с утра разгулялась вьюга. Тех, кто решался высунуть нос на улицу, буквально сносило с ног. У Стеллы в институте в это время были каникулы, и она весь день просидела дома. Когда стемнело, ветер немного утих, но мороз сделался ещё сильнее. Стелле позвонила её подружка по двору и пригласила зайти в гости. Та согласилась. Она уже собралась и подкрашивала губы перед зеркалом в своей комнате, как вдруг раздался осторожный звонок в дверь. Девушка машинально сунула тюбик помады в карман, вышла в прихожую и открыла. За дверью стояла тётя Рая:
- Стеллочка, отец-то дома?
- Да, где ему ещё быть? Как пришёл, так и спит у себя.
- Стеллочка, - возбуждённым шёпотом затараторила соседка, - мороз-то какой! Володька ведь совсем окочурится в этом своём подвале! Спасать его надо, вот оно что! Помоги мне, миленькая, я ж одна не справлюсь.
- Я сейчас, тётя Рая! - отозвалась девушка. Она сунула ноги в сапоги, быстро надела пальто и шапку и вышмыгнула вслед за соседкой в темноту январской ночи.
Тётя Рая, одинокая пожилая женщина, когда-то в молодости приехала в этот городок из деревни. Она жила в однокомнатной квартире на той же лестничной площадке, что и Стелла с отцом. Когда Стелла была маленькой и отцу не с кем было её оставить, он отводил её к тёте Рае. Радушная соседка кормила девочку обедом, рассказывала ей истории из своего детства, помогала делать уроки. Поэтому Стелла считала тётю Раю своей няней.
Мороз был такой сильный, что воздух казался звенящим. На чёрном небе сверкали крупные, холодные звёзды. Стелла и тётя Рая, как две бесшумные тени, проскользнули по двору в направлении Володькиного подвала. Там они и обнаружили его бесчувственно лежащим на ступенях.
Володька почувствовал, что его приподняли и куда-то потащили. Поскольку это случилось с ним далеко не в первый раз в жизни, то не особо и взволновало его. Наоборот, это вселило в него смутную надежду на то, что скоро он окажется в тепле. Сквозь пьяный дурман он видел бледное лицо Стеллы, тщетно пытающейся хоть немного отрешиться от происходящего. Когда Володька оказался в прихожей квартиры тёти Раи лежащим на циновке, где соседки его и оставили, его тело быстро начало отогреваться. Почти отмороженное лицо, пальцы, оттаивая, причиняли невыносимую боль. Володька начал биться, как в конвульсиях, но боль становилась всё сильнее и сильнее. Уже на рубеже возможностей человеческого терпения Володька широко раскрыл глаза, шумно вдохнул ртом воздух, опять закрыл глаза и провалился в темноту.
В темноте боли не было. Володька стремительно перемещался по длинному, мрачному коридору с низким, как бы закопчённым потолком и стенами из неровных, необработанных кирпичей. Вдруг из-за спины Володьки выскользнуло существо, больше напоминавшее тень, и исчезло в двери, которая вела налево. Володька хотел зайти вслед за ним, но в нерешительности остановился на пороге. Из-за двери веяло могильным мраком и сыростью. Внезапно дорогу ему перегородила какая-то старушка со скорбным лицом и сказала: "Никогда сюда не ходи!" Володька послушался и пошёл дальше. Неожиданно коридор оборвался, и он оказался на поверхности. В глаза ему ударил ослепительно яркий свет.
Тётя Рая и Стелла тихонько распрощались, и девушка вернулась к себе. Отец по-прежнему раскатисто храпел в своей комнате. Вспомнив, что её ждёт подруга, Стелла снова подошла к зеркалу и увидела, что губы у неё покрашены кое-как. Она сунула руку в карман. В кармане губной помады не было.
* *
Когда глаза мужчины привыкли к свету, он увидел, что находится на пригорке, густо поросшем свежей зелёной травой. Время, видимо, приближалось к полудню, и летнее солнце припекало немилосердно. Но мужчине это доставляло невыразимое удовольствие. Щурясь, он огляделся по сторонам. По левую руку, насколько хватало глаз, раскинулся искрящийся морской простор. На невысоких, игриво накатывавших на берег волнах то вздымались, то исчезали белые гребешки пены. Едва заметный, бодрящий бриз вызывал рябь на воде, солнечные блики вспыхивали и гасли. Чуть ниже холма, на котором стоял мужчина, располагались гладкие, окатанные морской водой валуны, а дальше простиралось песчаное побережье. Повинуясь внезапному порыву, он торопливо спустился и пошёл вперёд, вдоль кромки воды. Мужчина был раздет по пояс, при каждом его движении под кожей играли мускулы. Его сильное, моложавое тело покрывал густой загар. В нескольких шагах от мужчины над морем с криками летали чайки, вдалеке, играя, выпрыгивали из воды и ныряли два дельфина.
Поодаль, в том направлении, в котором шёл мужчина, виднелась одинокая фигурка. Это была девушка в ярком, цветастом летнем платье и панаме. Её юное, открытое лицо светилось доброжелательностью и молодостью. Она призывно помахала мужчине рукой, как будто уже давно дожидалась его тут. Мужчина приблизился к ней.
- Привет! - сказал он девушке ласково и смущённо.
- Привет! - весело отозвалась она, скорчив озорную гримасу. - Ну, наконец-то ты пришёл! Я уже заждалась!
- Ты, что, знала, что я приду?! - поражённо уставился на неё мужчина.
- Конечно, знала! Пошли! - девушка властно взяла его за руку, и они побежали вместе по песку, молодые, сильные, опьянённые присутствием друг друга.
Через какое-то время запыхавшийся мужчина остановился. Девушка тоже остановилась, вопросительно взглянув на него. Он, резко взяв её за плечи, повернул лицом к себе.
- Как тебя зовут?
Казалось, что девушка на мгновение задумалась, как будто вопрос мужчины застал её врасплох.
- Грета, - наконец, ответила она, хитро прищурившись.
- У тебя такие знакомые черты лица, - пробормотал мужчина. - У меня такое ощущение, что я тебя уже где-то видел. Только вот никак не могу вспомнить, где...
- Мы же с тобой всегда были вместе. Просто твоя жизнь заставила тебя всё забыть. Ну ничего, ты всё вспомнишь. Потихоньку вспомнишь...
Мужчина взволнованно смотрел на неё.
- Да, да... Теперь я припоминаю. Грета - это имя из моего детства... Моя мать читала мне в детстве сказку про Гензеля и Гретель. А потом я видел эту Гретель во снах... Это была красивая, добрая девочка, очень похожая на тебя. Только маленькая...
- Это я и была! - улыбнулась Грета.
- Так, значит, это я тебя придумал?!
- Нет, - усмехнулась девушка. - Ты меня не придумывал. Я существовала ещё раньше, чем ты появился.
- Странно... - озадаченно произнёс мужчина. - Ты мне показалась совсем юной. Ты выглядишь не старше Стеллы. Жаль, что как человек я для неё не существую... Да я в том мире и не человек уже...
Грета удивлённо округлила глазки.
- Ты считаешь, что ты не существуешь для Стеллы?! Да она только ради тебя и пришла в тот мир! Когда тебе было четыре года и дом твоих родителей загорелся, это она вытащила тебя из охваченного огнём здания.
- Этого не может быть! - запротестовал мужчина. - Стелле не больше двадцати лет, а мне сорок пять!
- Я тоже выгляжу молодо, а на самом деле я старше тебя на целую вечность! - парировала девушка. Она легла на горячий песок на спину, согнула ноги в коленях и мечтательно закинула руки за голову. Мужчина присел рядом с ней, любуясь её ладным, сильным телом. Грета приподнялась навстречу ему, обвила его шею руками и притянула к себе.
- Как давно я тебя не видела! - прошептала она. - Вернее, видела, конечно... Просто пообщаться с тобой не могла...
Мужчина наклонил голову, и его губы коснулись её губ. Он поцеловал её осторожно и торжественно, как будто совершая священный обряд. Внезапно он оторвался от неё и потряс головой, как будто отгоняя наваждение.
- И всё-таки мне кажется, что ты - плод моего воображения, - произнёс он. - Всё это слишком прекрасно, чтоб быть реальным: это море, и солнце, и ты... Я боюсь, что я вот-вот открою глаза, и всё это исчезнет. И я больше никогда не увижу тебя...
Девушка задумалась.
- Хочешь, я докажу тебе, что здесь всё происходит на самом деле? - с этими словами она достала из складок платья какой-то маленький предмет и протянула его мужчине. - Держи!
Мужчина недоумённо посмотрел на тюбик губной помады, лежавший в его ладони.
- Зачем мне твоя губная помада?
- Да ничего, она всё равно почти кончилась. Зато теперь, когда ты вернёшься в тот мир, ты посмотришь на неё и вспомнишь меня.
Вдруг лицо Греты стало серьёзным и даже немного печальным.
- Тебе пора возвращаться, - сказала она.
- Зачем мне возвращаться? - отозвался мужчина, с нежностью глядя на неё. - В том мире я слишком многое делал неправильно, там от меня не осталось уже практически ничего человеческого. Сейчас там страшный холод, я отморозил себе руки и лицо. Если бы ты там прикоснулась ко мне, я бы этого, наверное, даже не почувствовал...
Девушка грустно улыбнулась.
- В том мире ты всё делал неправильно. Но теперь тебе, действительно, пора возвращаться. Не переживай, мы с тобой скоро опять встретимся.
* *
Володька открыл глаза. Он лежал на полу в тёмной прихожей тёти Раи. Тело уже привыкло к теплу и перестало болеть. Из-за прикрытой двери комнаты через щёлочку пробивался свет. Правая рука Володьки была судорожно сжата. Он поднёс кулак к глазам и осторожно разжал его. В руке у него был почти кончившийся тюбик губной помады.
- II -
Весна вступала в свои права. Ручьи, как угорелые, бесшабашно носились по улицам города. Деревья ощетинивались сочными, ярко-зелёными мелкими листочками. Это было любимое время года Стеллы. После учёбы она не торопилась возвращаться домой, её пьянил воздух, наполненный запахами просыпавшейся природы. Девушка могла подолгу, затаившись, наблюдать за поведением птиц и насекомых. Однажды она так стояла во дворе, рассматривая важного, неторопливо летавшего шмеля. Она не обратила внимания, что поодаль на скамейке сидел Володька и смотрел на неё долгим, вдумчивым взглядом. Между тем в голове бывшего физика, как записанные на киноленту, проносились воспоминания.
* *
Лариса Ивановна была страшненькой, поэтому неудивительно, что в свои двадцать четыре она всё ещё была нецелованной девушкой. Сама она была из области, а училище закончила в их городке, здесь же и устроилась работать лаборанткой в НИИ, получив комнату в общежитии. У неё было вытянутое личико с заострёнными чертами, короткие высветленные волосы и большие очки в тёмной оправе. Недостатки её внешности не очень скрадывало даже природное добродушие. Лариса Ивановна обладала горячей, порывистой натурой и была способна на очень сильные эмоции. Владимир Васильевич настолько привык к тому, что в лаборатории постоянно мелькала её тоненькая, угловатая фигурка, что Лариса Ивановна давно уже стала для него чем-то вроде одного из предметов мебели. Владимир Васильевич был молодым, подающим большие надежды учёным, года на два старше своей лаборантки. Он был холост, неискушён в женщинах и не замечал, какие пламенные, полные глубокого чувства взгляды бросала на него эта маленькая девушка. А Лариса Ивановна в мечтах видела себя женой молодого физика, представляла себе, как лет через десять будет ездить с ним на конференции и симпозиумы, купаясь в отражённых лучах его славы. Зарплата лаборантки была небольшой, и девушка по совместительству работала на полставки уборщицей в том же НИИ. Несколько месяцев лаборантка смотрела на своего Володю влюблёнными глазами, а Владимир Васильевич или ничего в упор не видел, или не хотел видеть. Бедная девушка плакала по ночам и часто целовала стоявшую у неё на прикроватной тумбочке фотографию своего кумира. Наконец она решилась. Она написала ему длинное и пространное письмо о своей давней и страстной безответной любви и оставила на столе Владимира Васильевича. Когда тот прочитал это послание, оно не вызвало у него ничего кроме очень сильного раздражения. Ведь теперь ему предстояло малоприятное объяснение с этой наглой дурнушкой. Молодой учёный решил развязаться с этим как можно быстрее и, едва девушка вошла в лабораторию, с плохо сдерживаемым негодованием направился к ней навстречу.
- Лариса Ивановна! - произнёс он ледяным голосом. - Неужели так трудно понять, что с вашей внешностью и положением в обществе вы мне не пара!
Лаборантка разрыдалась и выбежала за дверь. В течение нескольких дней Владимир Васильевич был вынужден лицезреть её заплаканные глаза. Но вскоре Лариса Ивановна уволилась, на её место заступил молодой, расторопный лаборант Виктор, и физик вздохнул с облегчением.
* *
Сейчас, исподволь любуясь Стеллой, которая время от времени совала ему то булку, то немного денег, он вспомнил невзрачную девушку, для которой когда-то был смыслом жизни. "Зря я тогда Лариску обидел!" - подумал он. - "Можно ведь было сказать ей то же самое, но как-то по-другому..."
- Девушка! - тихо произнёс Володька.
Стелла вздрогнула и обернулась. Ей стало слегка не по себе оттого, что этот бомж обратился к ней. Она не знала, как с ним себя вести.
- Не бойся! - сказал Володька, видя её замешательство.
Девушка сделала несколько робких шагов в его сторону и остановилась, смотря на него выжидательным взглядом.
- Стелла... Я хотел поблагодарить Вас... тебя.
- За что поблагодарить?!
- За то, что Вы... ты тогда вытащила меня из пожара. Мне сказали, что это сделала ты.
- Из какого пожара? - пробормотала Стелла. - О чём Вы?
- Мне это сказала одна девушка. Чем-то похожая на тебя... И в доказательство своих слов дала мне вот это.
Володька залез в карман и протянул Стелле тюбик губной помады.
- Моя помада! Откуда она у тебя?! - воскликнула девушка, забирая тюбик. - Подожди! Где ты её взял?
Но Володька уже отошёл. Студентка в недоумении присела на лавочку, задумчиво глядя на губную помаду. "Ну не пользоваться же ей теперь, после того, как она лежала в кармане у бомжа!" - подумала Стелла, бросила тюбик в урну, решительно встала и пошла в направлении подъезда. Она хотела кое о чём расспросить тётю Раю.
* *
- Да, странная это была история, - протянула тётя Рая. - Мать Володькина мне сама об этом рассказывала, да только я тогда подумала, что ей всё это померещилось, с горя-то. Говорила она, что когда пришла, уже весь дом огнём был охвачен. Туда-сюда пожарные и милиционеры сновали. А она принялась голосить: "Спасите моего сыночка, он в доме!" А ей отвечают, мол, зашёл уже туда милиционер, вытащит он твоего мальца. И тут в окне на фоне огня парень появился и на руках Володьку-то и держит. А мать вдруг увидела, будто у окна девушка невесть откуда появилась и сыночка её младшего у парня из рук взяла. Артём, милиционер тот молодой, хотел из окна выпрыгнуть, да только тут перегородки возьми да и рухни, погребли его под собой. А девушка та спокойно так к матери подошла и Володьку ей невредимого протягивает. Мать запомнила только, что волосы у неё русые были, в косу длинную заплетённые, а глаза синие-синие и ласковые такие. Девушка сыночка ей отдала и взглядом приказала глаза опустить. А когда мать глаза-то подняла, то уж и не было той девушки рядом, будто её и не было. Мать так и не поняла, видели пожарные ту девушку или нет, а спросить побоялась. Артёма только жалко. Такой парень был... Жена его, Алиска, со мной в одном почтовом отделении работала. А уж как она мужа-то своего любила! Да и было за что... Она когда в город из деревни-то приехала, у неё документы отняли и заставили проституткой работать. Да только два дня Алиска этим занималась, а потом с Артёмом познакомилась. Он её выручил, документы ей выправил, а потом женился на ней. И не диво, что она ему приглянулась. Красавица-девка была, высокая, статная, волосы длинные, чёрные, что вороново крыло. С Артёмом душа в душу жили. Да только не прожили и пяти лет, как он погиб. Алиска-то больше замуж не выходила. На почте работала, иногда молодые неженатые мужики к ней приходили. Она всем помогала, чем могла. Одно время ходил к ней Сашка, слесарем он тогда в нашем ЖЭКе работал. Такой уж забулдыга был, а Алиска-то его от водки отвратила. Говорят, ворожбой, но мне про то ничего не известно. Остепенился парень, другим человеком стал. Потом и жену себе нашёл. Говорят, очень хотел на Алиске жениться, но она за него не пошла...
* *
А весна со своим половодьем между тем набирала обороты. В подвалах вода стояла по щиколотку, и Володька перебрался на чердак девятиэтажки. Ему тяжело было забираться туда, но зато там было сухо. Часто, оказавшись в своём неказистом убежище, Володька пытался переместиться в мир Греты, как он называл про себя это место. Время от времени ему это удавалось.
Каждый раз, оказавшись на побережье, Володька встречался с этой удивительной девушкой, которая всегда уделяла ему столько времени, сколько он мог пробыть в том мире. Они несколько раз занимались сексом прямо там, на пустынном берегу, но чаще непринуждённо болтали, бродили по кромке воды, купались в море. Они оба были прекрасны своей молодой жизненной силой, любовью друг к другу и к жизни, умением ценить каждый жизненный миг. Часто, смотря на свою подругу, Володька думал, что если бы со Стеллы можно было снять печать её всегдашней печали и замкнутости и одеть её в яркую свободную одежду, если бы она стала раскованной, а в глазах её появился блеск, она стала бы очень похожа на Грету. Володька никогда не интересовался, чем Грета занималась, когда он возвращался в мир Стеллы, где и с кем она жила. Он даже не задумывался, насколько распростиралось побережье и что находилось за его границами. Возможно, Володька смутно догадывался, что в этом мире существует только то, что находится в досягаемости его взгляда, да и само побережье существует только тогда, когда он посещает его. Однажды мужчина пожаловался своей подруге, что Стелла ничего не помнит о своём участии в его чудесном спасении из пожара.
- Это неудивительно, - отозвалась Грета, - ведь она живёт в мире людей, который ты, по сути, уже покинул. И эта жизнь блокирует её память.
- Неужели ничего нельзя сделать, чтобы она вспомнила хоть что-то? - спросил мужчина.
- Ты можешь ей намекнуть, - с этими словами девушка достала откуда-то изящную, сделанную из гофрированной бумаги розу кремового цвета и протянула её мужчине. - Когда Стелла увидит эту вещь, она поймёт, что ты не чужой ей человек.
* *
В тот день, проснувшись на своём чердаке, Володька понял, что больше не сможет подняться. Жизнь бомжа сделала своё дело. Накануне вечером он прилично выпил, и теперь его сильно мучила жажда. Володька понял, что он умирает и помощи ждать неоткуда. Неожиданно на лестнице, ведущей на чердак, послышались шаги, и мужчина замер, прислушиваясь. Ему вдруг показалось, что от тёмной стены отделилась фигура статной пожилой женщины с длинной чёрной косой, тронутой проседью. Странная гостья подошла к Володьке и, с состраданием глядя на него, присела рядом с ним на корточки. Женщина достала из сумки флягу и отвинтила крышку, из-под которой повалил пар. Женщина налила горячую жидкость в крышку фляги и со словами "Выпей это, сынок!" поставила рядом с Володькой. Мужчина приподнялся и, взяв крышку фляги дрожащими руками, осторожно выпил жидкость. Это был отвар каких-то ароматных трав. По телу Володьки моментально растеклось блаженство. Он опять лёг и с улыбкой закрыл глаза. "Спи, сынок!" - тихо сказала женщина, бесшумно встала и так же бесшумно, не оглядываясь, покинула чердачную комнату.
* *
Стелла любила делать бумажные цветы. Это было её хобби. Она делала каждый цветок подолгу и очень старательно, и поэтому её розы, астры и гвоздики из гофрированной бумаги выглядели как живые и казались настоящими произведениями искусства. Вся комната девушки была заставлена букетами из сделанных ей искусственных цветов, хотя большую часть своих творений она раздавала.
В тот вечер, оказавшись во дворе, Стелла узнала из разговора старушек, что Володьку уже несколько дней никто нигде не видел. Возможно, он умер у себя на чердаке, а труп ещё никто не нашёл. Повинуясь внутреннему побуждению, Стелла быстро вошла в подъезд, поднялась по лестнице и через пару минут была уже на чердаке. В чердачной комнате было очень пыльно, с потолка свисали грязные лохмотья паутины. Но там никого не было. У стены лежал какой-то маленький предмет. Девушка подошла ближе, наклонилась и рассмотрела его. Это была бумажная роза кремового цвета. "Это моя роза!" - мелькнуло в голове у Стеллы. - "Опять - моя!" Девушка осторожно подняла розу, стряхнула с неё пыль и положила в свою сумочку.
* *
Мужчина и девушка сидели, обнявшись, на тёплой гальке и любовались на закат.
- Ты такая таинственная сегодня, - произнёс мужчина. - Скажи, что случилось?
- Помнишь, ты всегда говорил, как тебе не хочется возвращаться в свой мир? Больше тебе не придётся туда возвращаться. Мы с тобой опять будем вместе. Навсегда.
- Как же так?! А Стелла?
- Стелла всегда с тобой! - улыбнулась Грета.
- Подожди, ты мне говорила, что Стелла старше меня?
- Да, старше.
- Тогда сколько же мне лет?
- Четыреста девяносто восемь.
- Тогда сколько лет Стелле?
- Восемьсот двадцать один.
- Грета, а сколько же тогда лет тебе?
- Восемьсот двадцать один.
И тут мужчина всё понял. И вспомнил.
* *
Труп Володьки так и не нашли. Да вскоре все и говорить-то о нём перестали, как будто его никогда и не было. Через пару месяцев умерла тётка Стеллы, старшая сестра её отца, которая жила в том же городке. Брат и племянница покойной присутствовали на похоронах. Когда похоронная процессия уже уходила с кладбища, Стелла ненадолго задержалась у свежей общей могилы без надгробья. В таких хоронили бомжей и людей, не имевших родственников, которые умирали в больницах и тюрьмах. Девушка задумчиво достала из сумочки бумажную кремовую розу, положила её на могилу и поторопилась вслед за процессией.