Севостьянов Егор Викторович : другие произведения.

Хрустальный Феникс. гл. 1-7 (неоконч.)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оно же, что было под рабочими словами "Пока без названия". Продолжать и заканчивать не буду, бо не вышло из затеи ничего. Слишком затянуто все получается. В общем, смотрите как не надо писать.

  

Глава 1.

  
   Толстый, крепкий, смолисто-черный столб удушливого дыма сказочным чудищем вздымался вверх, к безразличным ко всему небесам, истаивая где-то среди облаков, словно бы ничего и не происходило. Вокруг очумело метались потревоженные птицы, громко трещали сороки разнося эту весть по всему лесу, терпеливо ждали поживы степенные вороны, чинно рассевшись на ветвях, а их ближайшие родственники вороны, переругивались неподалеку. Один из воронов, здоровенный, матерый, умудренный не одним десятком лет, переступил лапками, поудобнее устраиваясь на мертвом суку мертвого дерева, с которого уже давно пооблетела кора, и издал хриплый карчущий звук-команду, после которого стая заметно оживилась, зашелестев перьями.
   Ждать осталось совсем недолго. В угольно-черном глазе отражались зловеще и весело пляшущие блики пламени.
  
   Сильная и цепкая рука задержала за плечо пробегавшего мимо мужика. Тот послушно остановился, чуть поморщившись - хотя первый и не выглядел особо сильным, да и обманчиво тонкие руки не бугрились воловьими мышцами, хватка у него была как у снежного тролля.
   - Закругляйтесь.
   Голос говорившего был хрипл и глух, со странным шипящим пришептыванием, отчего получалось нечто вроде: "Сшакхругхляйтесссь".
   - Уже, Клест, - закивал мужик, впрочем без подобострастия - он все же был не последним человеком в их ватаге, а правой рукой атамана, которого, правда, боялся не меньше, чем остальные, потому как прекрасно понимал, что в один не слишком удачный день может стать из второго, даже не последним, а вообще никем. Смерть уравнивает и королей и нищих.
   - Все погрузили. Осталось только, чтоб этот... - он кивнул, не желая называть "этого" по имени, - проверил и сразу валим отсюда.
   Атаман кивнул, снова обратив свой взор к пожираемому огнем высокому двухэтажному дому. С взвившимся вверх смерчем из ярко-желтых искр провалилась часть крыши, сквозь гул пламени отчетливо было слышно как грохочут внутри бревна, а чуть погодя, вслед за ней, накренилась, и тут же обрушилась вовнутрь часть стены второго этажа. Пламя жадно облизывало деревянные стены, истончая их с каждым мгновением, в некоторых местах они уже начали просвечивать изнутри.
   Лицо атамана скрывалось за глухим шлемом, простым, без особых изысков, но явно сделанным по специальному заказу, так хорошо и плотно были подогнаны его части по форме головы. А если приглядеться, можно было заметить одну необычную деталь - забрало крепилось отдельно от остального шлема и сделано было таким образом, чтобы оставаться на лице наподобие полумаски. В узкой смотровой щели видны были только жесткие безжалостные темно-серо-стальные глаза, а так же краешек черных бровей. Левую ближе к переносице рассекал широкий и глубокий, переходящий на нос, застарелый шрам, кончик которого выглядывал снизу из-под забрала, на правой стороне подбородка. Если мысленно соединить оба конца, получалось, что шрам пересекал наискось все лицо, и тогда становилось понятно почему он прятал свое лицо за железной маской. Видок у него, должно быть, был жуткий. Но не приведи Боги какому-нибудь глупцу заострить на этом свое внимание, и пуще того, отпустить какую-нибудь насмешку. В следующее мгновение такие шутники обычно валялись в пыли, пытаясь собрать собственные кишки.
   Кроме шлема никаких больше доспехов на нем не было, если не считать кожаную безрукавку с редкими металлическими бляхами. А из оружия - два коротких меча в крест-на-крест укрепленных на пояснице ножнах.
   - И все ж таки я не понимаю зачем это нужно. - недовольно проворчал разбойник, украдкой разминая плечо, на котором наверняка (и кто б сомневался) отпечаталось ровно пять синяков, там где его коснулись пальцы атамана. - Он сказал хоть, что ищет? Может, что такое ценное, что все это золото - жалкий мусор? Ребята недовольны, что он в каждую сумку свой нос сует.
   - Не жадничай, - ответил Клест. - Мы сейчас захватили больше, чем за три прошедших года, и это стоит того, чтобы не ссориться с нашим нанимателем. К тому же он намекнул, что будет сотрудничать с нами и в будущем, и первый опыт мне понравился.
   - Да и мне тоже, - не стал тот спорить, пожав плечами.
   Если отбросить семерых убитых (пятеро - орки, их не жалко) и шестерых раненых, четверых из которых пришлось добить (тут орк уже только один, второй - тролль), - правда жизни, кто-то умирает, а кто-то выживает, а атаман в самое пекло всегда отправляет нелюдей, - и то что наниматель подозрительно роется в награбленном, выискивая что-то себе (а ведь от денег отказался, значит эта вещь ценнее всего золота и драгоценностей), то все прошло просто замечательно. За раз больше, чем за три предыдущих года. Каждый получит долю, в пять, а то и в шесть раз превосходящую обычный размер. Если не больше. И с убитыми делиться не надо.
   - Ну, так не все ли тебе равно, что ему нужно. У нас договор: все, что мы сможем увезти - то наше. Он возьмет лишь одну вещь, какую захочет. И подумай сам, - атаман повернул голову и в зрачках на короткое мгновение зловеще отразилось пламя пожарища, - так ли нужна тебе вещь, которая интересна ЕМУ? - Он специально выделил последнее слово.
   - Это, да... - Мужик поскреб начинающий лысеть затылок. С этой стороны он как-то не смотрел на ситуацию, по-привычке думая о чем-то простом, в чем могут быть драгоценные металлы и драгоценные камни, и ничего другого больше. Затем покачал головой и отправился обратно, подгонять своих товарищей.
   Атаман вытер подбородок платком. Говорить он не любил и предпочитал отдавать короткие приказы, нежели вести долгие беседы. Так что Вершигор, тот который только что подходил к нему, был единственным человеком с которым он перебрасывался больше, чем одной-двумя фразами.
   - Нашли, что искали?
   - Нет, - ответил человек, только что подошедший к атаману и с головы до ног укутанный в плащ в капюшоном. Он тоже скрывал свое лицо, но уже из желания не быть узнанным. - Я останусь тут. Обыщу пепелище.
   - Значит условия сделки выполнены? - уточнил главарь.
   Он никогда и никого не боялся, но эта темная фигура вызывала легкую оторопь даже у него.
   - Вполне, - кивнул наниматель. - Нам больше нет нужды оставаться вместе. Амулеты, которые я вам дал, можете оставить себе.
   Разбойник развернулся на каблуках.
   - Тогда мы уходим.
   И не прощаясь зашагал прочь. Наниматель же еще некоторое время смотрел ему вслед, потом презрительно прошептал: "Золото... Драгоценности...", и сплюнул на истоптанную, запорошенную пеплом землю.
  
   Повозки, нагруженные всевозможной добычей, еще не тронулись, хотя все, что разбойники вытащили из сожженного дома, уже было погружено и закреплено (а вытащили они немало - пять полных телег и шестую, загрузили на четверть), более того - разбойники собрались кучей в стороне, что-то громко обсуждая. Изредка разговор прерывали взрывы хохота. Атаман нахмурился и ускорил шаг. Костер на месте дома получился выше деревьев, а до ближайшего города, где имеется своя стража, всего тридцать верст, и зарево пожара будет прекрасно видно с верхушки наблюдательной башни. Точнее, его уже наверняка увидели и послали отряд узнать что случилось. Хотя время еще есть, следовало поторопиться.
   Причина веселья, из-за которого они до сих пор не тронулись в путь, выяснилась быстро и была до глупости простой. Кто-то умудрился поймать двоих - юношу и девушку, лет пятнадцати-шестнадцати, - и теперь разбойники вовсю потешались над их страхом и неумелыми попытками паренька защитить девушку, в панике цеплявшуюся ему за плечи. Девушка испуганно озиралась, повсюду натыкаясь взглядом на паскудно веселящиеся разбойничьи рожи: испитые, похотливые, жестокие, и просто холодные и безжалостные, прекрасно понимая, что их, и особенно ее, ждет дальше. Паренек тоже был порядком напуган, но держался немного уверенней и в глазах отчетливо читалась мрачная упрямая решимость драться до конца, каким бы он ни был. Только вот опыта у него, боя на мечах, никакого не было. Простой одноручный меч, подброшенный кем-то ради потехи, он держал обеими руками, как дубину, и размахивал точно так же, не попадая даже по спокойно стоящему противнику. Развлекаясь, разбойники легонько кололи его кончиками мечей, нанося не опасные, но очень болезненные царапины, а каждый ответный выпад вызывал хриплый хохот.
   Со всех сторон сыпались комментарии:
   - Ну, ты погляди, какой храбрец... Ворох, смотри, как бы он тебя не покромсал в капусту!
   - Во-во, прям Мастер меча.
   - Ох, почти попал! - радостно воскликнул один из разбойников.
   - Да, да, совсем чуть-чуть промахнулся. - поддержал другой и зашелся икающим визгливым смешком.
   - А девка какова? Вот и отпразднуем. Там я бочку с вином припас. - крикнул третий, такого мерзопакостного вида, что не отказали бы ему по своей воле, разве что, самые дешевые продажные девицы из Белозерских трущоб.
   Предложение было встречено дружным ликованием.
   - Если вы хоть пальцем тронете ее... - дрожащим голосом начал паренек, но окончание фразы потонуло в веселом хохоте.
   Рассказать, что он собирается сделать со всеми ними, парень не успел. Тот самый Ворох, с нарочитой медлительностью, даже не поднимая меча, вышел вперед, и с легкостью схватив юношу за запястье, лениво сбил того с ног. А когда тот потянулся за выпавшим из руки мечом, разбойник, гадливо улыбнувшись, наступил сапогом на ладонь. Парень вскрикнул от боли, пытаясь выдернуть пальцы из-под сапога, тогда второй ногой разбойник прижал его к земле, наступив на грудь. С криком: "Пусти его!", девушка отчаянно накинулась на Вороха, но тот быстрым движением поймал ее за волосы и ловко накрутив их на кулак, развернул ее к себе спиной. Девушка еще пыталась царапаться, но разбойник не обращал на это никакого внимания.
   - А ну, прекратить! - крикнул Вершигор, заметив подошедшего атамана. - Ворох, что это тут такое? Объясни.
   - Да, вот, - похвастался Ворох, - поймали двоих.
   - Кто такие?
   - Из прислуги, небось. Вон какая одежка рваная и грязная. За конюшней прятались. Хороша девка? - Разбойник хохотнул и тут же его согласно поддержали все остальные. - Будет ребятам потеха.
   Атаман несколько мгновений молча смотрел на них, что-то прикидывая в уме, а потом прошипел:
   - Не трожь их. Возьмем с собой.
   Веселые возгласы утихли.
   - Так, как же, Клест... - Разбойник выглядел растерянным. Да и остальные недовольно зароптали. Подобную "добычу" они всегда делили на всех и раньше не было такого, чтобы атаман запрещал им поразвлечься после драки.
   - Уймись, тебе говорят, - тихо прошелестел атаман из-под шлема, и хотя сами слова небыли угрозой, никто б не смог передать словами тот холодный ужас, порывом ветра проскользнувший между ними, и мигом погасивший ухмылки. Люди невольно отшатнулись назад, а Ворох вдруг на мгновение почувствовал себя маленьким мальчиком застигнутым в темном лесу здоровенным злющим волком. Атаман умел наводить ужас на других, и это не было специально. Это было в его натуре. - Этих двоих и продать можно. Орки за них хорошие деньги дадут. Особенно за девку. Агрык-хан, как раз таких любит, молоденьких и рыженьких. Заодно будет чем перед ним оправдаться за его дохлых орков. Ссориться с Агрыком нам никчему.
   Едва слышно ворча что-то себе под нос о несправедливых порядках, но не решаясь ослушаться атамана, Ворох потащил обоих пленников к телеге.
   - И не трогать ее! - крикнул ему вслед Вершигор. - Агрыку порченный товар не нужен!
  
  
***
  
   Эту ночь пленники провели без сна, прикованные за руки цепями к телеге. Цепь была очень короткой, достаточной лишь для того, чтобы сидеть слегка ссутулившись, или прилечь на бок, свесив ноги с борта. От неудобной позы вскоре начинала болеть спина, пол был грязный, жесткий и занозистый, каждая кочка отдавалась крепким пинком, а разбойники, недовольные тем, что не удалось позабавиться с пленниками, злобно покрикивали на них, едва те пробовали пошевелиться. Надежда на то, что стража успеет их догнать, улетучилась вскоре после восхода солнца, когда разбойничья ватага проехала перекресток, разбежавшись в разные стороны, как тараканы, чтобы сбить со следа возможных преследователей. Так что, даже если служители закона и выберут какую-нибудь дорогу и даже сумеют нагнать разбойников, то те смогут легко уйти верхом, бросив часть добычи (благо места-то знакомые), а остальные в это время затеряются в сплетении торговых путей, дорог и наезжих троп. Потерей станет всего лишь шестая часть всего награбленного добра. Атаман рассчитал все точно: стражи в городе достаточно, чтобы серьезно потрепать разбойничью ватагу, но все ж не так много, чтобы преследовать их разделившись на маленькие отряды, не зная при этом со сколькими противниками придется встретиться.
   После перекрестка оставшаяся с пленниками троица заметно приободрилась, чему так же немало поспособствовал бочонок с вином. Разбойники вышибли крышку и, вооружившись глиняными кружками, затянули какую-то свою песенку, мал-помалу перестав обращать на них внимание.
   - Попали мы, Лесс, - тихо прошептала девушка, едва произнося слова, чтобы разбойники не услышали ее.
   Те, впрочем, пока были больше заняты дубовым бочонком. Бочонок был большой и распробывывать его пришлось бы еще долго. Из разговора похитителей между собой они уже знали, что тех зовут Барс, Хриплый и Хворостень. И что Хриплый превосходно умеет обращаться с арбалетом и луком - он несколько раз, явно красуясь, сбивал пролетающих мимо птиц, стреляя навскидку, причем почти не целясь. Один раз (дружки его восторженно заорали, а пленники еще больше пригорюнились), он, демонстративно не глядя на взлетевшую рядом ворону, засадил ей в бок стрелу с расстояния в десять саженей. Другой разбойник, Хворостень, такой меткой стрельбой похвастаться не мог, хотя арбалет у него тоже имелся (его он носил за спиной с надетой и от того вытянувшейся тетивой, и выглядело это оружие не слишком ухоженным), но зато превосходно ладил с кнутом, сшибая слепней со спин лошадей, не тревожа при этом ни шерстинки. Кнут являл из себя кожаный ремень, саженей трех в длину, и чтобы раскрутить его требовался не один взмах, зато хлестал он с таким звуком, что с деревьев снимались вспуганные птицы, а по заверениям Хворостеня, подобным ударом можно было расколоть щит или запросто убить человека. Сомневаться в правдивости его слов не приходилось, тем более, что разбойники и сами не спорили, отвечая фразами вроде: "Ну, что ты говоришь... Мы же сами это видели... Раз! И кишки наружу." Еще у Хворостеня на поясе свернулась орочья плетка-"крысиный хвост" - цепь, переплетенная тонкими кожаными ремешками, отчего она гнулась подобно хвосту того самого зверька, у рукояти пожесче, к концу помягче. Плетка заканчивалась маленьким грузиком, достаточным для того, чтобы запросто разворотить череп или украсить шлем живописной вмятиной. Без подшлемника - верная смерть.
   - Ничего, Ельк. Не бойся. Мы еще выберемся. - ответил парень таким преувеличенно бодрым голосом, что она сразу поняла - шансы их не велики.
   Легко сказать, выберемся. Только вот как это сделать? Цепи крепились замком к крепко вбитому в брус гвоздю с кольцом (очевидно, специально для этих целей вбитому), такой же замок позвякивал у него между запястий, удерживая застегнутую вокруг рук цепь. О том, чтобы изловчиться и протиснуть кисти через петлю не могло быть и речи - цепь так плотно обертывала запястье, что звенья больно истирали кожу, а кончики пальцев словно бы трогали очень колючего ежика. Если б была какая-нибудь проволочка или гвоздик, чтоб поковыряться в отверстии для ключа... Тоже, впрочем, безнадежная затея. Замки гномьей работы очень отрицательно относятся ко всякого рода отмычкам, да и не умел Лесс открывать замки гвоздиком. А даже если б и смогли они тайком (Вот еще задача!) освободиться, то как убежать от своих надсмотрщиков? Стрела Хриплого догонит уже через несколько шагов, причем такой мастер сумеет остановить их не причинив сколько-нибудь серьезной раны. Да и Хворостень со своим кнутом...
   - Да уж... - Она посмотрела на руку Лесса - ту, на которую наступил сапогом Ворох. - Больно?
   Он тоже взглянул на исцарапанную кисть. Пошевелил пальцами и пару раз сжал их в кулак.
   - Нормально, - соврал он. - Кости не сломаны. Все пройдет.
   Он улыбнулся девушке, но та уже не смотрела на него, а опасливо косясь на разбойников украдкой поправляла сапог. Заметив вопросительный взгляд Лесса, она скорчила сердитую рожу, приказывая помалкивать.
   - Эй, что вы там шевелитесь? - Грозный окрик заставил Ельку вздрогнуть.
   Этот третий, по кличке Барс, относился к своим обязанностям куда внимательнее остальных и теперь подозрительно рассматривал замерших пленников.
   - Ничего, - заикаясь от испуга ответила Елька.
   Лесс мрачно сжал кулаки, но благоразумно промолчал, чтоб не злить лишний раз своих похитителей.
   - Ничего? - переспросил Хворостень и пошло осклабился. - Надо бы ее обыскать, чтобы убедиться, что она не прячет нигде оружия.
   Хриплый захохотал, поддерживая друга.
   - Заткнитесь, вы оба, - беззлобно прикрикнул Барс на своих приятелей. - Знаю я вас. Сначала обыщи, потом ублажи...
   - Эт точно! - подтвердил Хриплый и хлопнул Хворостеня по плечу.
   - Так, чего вы там замышляете? - снова вопросил разбойник.
   - Мне бы надо... - несмело пискнула девушка.
   - Чего надо?
   - В кусты.
   Разбойники дружно заржали.
   - Если только со мной, - показывая в усмешке кривые желтые зубы ответил Хриплый. - Давай я отведу.
   - А почему сразу ты один? - справедливо возмутился его друг. - Слушай, Барс, а, может, давай обженимся на ней, а потом и ее, и щенка под кустом прикопаем, а? Ну, а Клесту скажем, что нас стражники нагнали всей кучей, вот мы и бросили добычу, как он нам велел сделать.
   Разбойник с надеждой посмотрел на старшего. Хриплый же поддержал его частыми кивками. Елька испуганно сжалась на досках. Сейчас, опустошив почти весь бочонок с крепким вином, они могли забыть про приказ атамана и совершить любую мерзость, которая пришла бы в их хмельные головы. Лесс напрягся так, что заскрипела цепь. Он готов был защищать девушку до последнего.
   - Дурак ты, Хворостень, - снисходительно констатировал факт Барс. - Дураки вы оба. Вы-то в банде недавно и, может, еще не знаете, а я вам скажу: Клест все равно узнает. Он ложь за версту чует, как гончая кровавый след. Был уже один такой; когда за ним стража погналась, он, чтоб лошадь не отягощать, мешки с серебром и бросил. Только нам сказал, что прямо там на дороге, где их стражники сразу и подобрали, а на самом деле в речку. Решил попозже вернуться и денежки себе забрать. Так Клест в миг его вранье просек, а тот мужик не в пример вам тертый калач был. Я потом как-нибудь расскажу, что Клест с ним сделал. А ты, щенок, не дергайся, - сказал он Лессу. - Ничего мы твоей девке не сделаем. Это привилегия Агрык-хана. А вот ты нам совсем без надобности. Будешь чудить - кишки выпущу. За тебя атаман нас особо ругать не будет.
   Хворостень разочарованно вздохнул:
   - Эх... Такая девка пропадает. Не надо было ее к ребятам тащить, атаман бы и не увидел ничего. В следующий раз так и сделаю. - уверенно закончил он. И, подумав, добавил. - А остальные перетопчутся.
   - Точно, - буркнул Хриплый, усаживаясь обратно. - Тут стараешься, жизнью рискуешь, а никакой радости в жизни. Может она давно и не девица вовсе, вон какая у щенка морда прохиндейская.
   - Ага. Зато, хоть, винцо никто не отнимает, - напомнил его приятель, заглядывая в бочонок.
   - Эт, точно. - В руке первого разбойника появилась кружка.
   Барс, тем временем, быстро отстегнул цепь от кольца и удерживая девушку как на поводке, потащил к обочине, говоря больше самому себе, чем ей:
   - Пошли, а то еще товар испоганишь. Кто ж его тогда купит, если не за пол цены?
   - Слушай, Хрип. - Хворостеня посетила новая мысль. - А посмотреть-то нам никто не запрещал. Ничего с ней не случится если мы просто посмотрим? За погляд-то денег не берут.
   - Эт точно, - согласно повторил разбойник.
  
  
***
  
   Покосившийся указатель, криво приколоченный к иссохшейся жерди, некогда воткнутой прямо (по крайней мере так казалось мучимому похмельем работнику), но годами склоненной к земле еще больше, сообщал проезжающим мимо путникам, что впереди (а там налево и прямо до забора) их ждет деревенька, с ласкающим грубый мужицкий слух названием Пеннображки. Если б указателя не было вовсе или же название было б другим, к примеру, Малые Лапти, разбойники так и проехали бы мимо, подчиняясь указанию атамана нигде не останавливаться и ни во что не ввязываться, но вмешался случай и в не слишком трезвую голову Хриплого пришла одна мысль.
   - Это... Стой! Тпру! - Он натянул вожжи.
   Лошадки послушно остановились.
   - Чего ты? Какого лешего мы тут встали? - посыпались вопросы его дружков.
   - Да ты посмотри на название! - Хриплый ткнул пальцем в указатель. - Пеннображки. В этой деревеньке наверняка есть выпивка.
   - У нас же денег нет. Не из-за добычи же неподеленной платить. И атаман не похвалит. - Подумав, возразил Барс.
   - Тогда так возьмем. - Разбойник воинственно потряс арбалетом. - Нас трое. Ты кого хошь уделаешь. Я и после бутыли гномьей водки со ста шагов навскидку в глаз попаду, - не преминул похвастаться Хриплый. - Хворостень с кнутом своим, моргнуть не успеешь, любого быка коровой сделает. Кого они, эти деревенщины, нам противопоставить смогут? - распалялся он, размахивая оружием. - Мы их всех уделаем и по земле ползать заставим.
   - Не, - все еще сомневался Барс.
   Вино подействовало на него слабее, чем на остальных, и он не был готов так сразу бросаться в драку, когда у них совсем другие и более важные дела. Хворостень же пока предпочел промолчать.
   - Не. - Барс покачал головой. - Что Клест скажет?
   - А, что он скажет? Мы ж не для себя стараемся, а для ребят. На всех наберем! - воодушевленно воскликнул разбойник, видя как Барс понемногу начинает сдаваться. - Да и что Клест? Мы ж не так уж и поперек его приказа идем. Кто нас поймает? Положим этих сиволапых, припугнем хорошенько, чтоб не вздумали властям пожаловаться, а потом все следы хорошенько запутаем. Ну, как моя идея? - Хриплый с надеждой взглянул на своих товарищей. - Соглашайтесь, а?
   Барс помялся-помялся, а потом сдаваясь махнул рукой:
   - А, леший с тобой. Будь по-твоему.
   Хворостень, естественно, поддержал большинство голосов. Радостный Хриплый взмахнул вожжами:
   - Н-но, паршивки. Заворачивай!
  
  
***
  
   Первыми, как водится, разбойников встречать выбежали собаки. Разлаившись издали и порядком оббрехав вблизи, они успели собрать едва ли не половину поселка, пока разбойники поравнялись с первым домом. Жители взирали на чужаков не слишком дружелюбно. В таких удаленных деревнях и так подозрительно относятся к каждому новоприбывшему, а тут целых три пьяных морды, да еще и при оружии.
   - А ну, прочь с дороги, - молвил Барс, привставая и принимая позу воинственного рыцаря, как только лошади остановились перед толпой. - Шелудивая деревенщина!
   Народ помрачнел еще больше, понимая, что их приехали грабить и грабить основательно. Кто-то уже успел разглядеть в телеге двух связанных пленников и эта новость со скоростью молнии понеслась по толпе.
   - А вы, простите, кто такие будете? - вежливо поинтересовался старичок-староста, облаченный почему-то в белый плащ паломника и опирающийся на длинную кривую палку. Волосы у старосты были совсем седые, а борода рыжей растрепанной мочалкой.
   - Не твое дело! Разбойники мы. - грозно, хотя и не очень связно рявкнул Хворостень. - Грабить сейчас вас будем.
   Народ заволновался, но, в общем-то, неожиданным данное известие не стало. Уж больно красноречивые были морды у этой троицы и ошибиться насчет их рода занятий было практически невозможно. Даже если издали смотреть.
   - А ну, подавайте нам вина! - приказал Хворостень.
   - И девок! - вякнул Хриплый.
   Если б дело ограничилось только первым требованием, то дело, скорей всего, закончилось бы мирно. Точнее: мирным грабежом. Это когда селяне, желая чтоб разбойники поскорее от них отвязались и уехали восвояси, выкатили б из погребов все спиртное, какое у них есть, взвалили б бочки им на телегу, нагрузили с верхом вторую с безвозмездно подаренным конем, а потом, едва б те исчезли вдали, смачно поплевали вслед, после старательно помолившись богам, чтоб, к примеру, на лиходеев дерево упало. Или еще какая почесуха случилась. Но вот делиться своими женами и дочерьми добровольно никто не пожелал, так что ответ был вполне ожидаем:
   - Ишь, чаво захотели!
   Одним точным движением Хриплый выхватил из колчана стрелу, наложил ее на тетиву и выстрелил в старостин посох. Старик ошарашенно вылупился на кончик стрелы, замерший у его носа - пройдя ровнехонько через середину палки, она расщепила ее пополам, и остановилась, удерживаемая у самого оперения. В любой другой момент такая демонстрация могла разом сбить спесь с излишне горячих голов, но сейчас селяне уже не замечали ничего по сторонам, желая поскорее разобраться с этими проходимцами. Словно бы по волшебству в пустых руках оказались цепы, топоры и вилы, непонятно где спрятанные до сей поры (крестьяне вообще мастера на подобные штуки), а бабы были быстренько оттеснены назад. Грязно выругавшись, Хриплый выдернул еще одну стрелу. Хворостень воспользовался арбалетом, вогнав болт в плечо какому-то бугаю с пудовыми кулачищами. Кнут он на таком маленьком расстоянии использовать не мог, успев наградить только одного несильным ударом (от которого тот, впрочем, с воем покатился по земле), после этого сразу переключившись на плеть и длинный кинжал. У Барса же ничего поражающего на расстоянии не было, только два боевых цепа и засапожный нож, так что ему пришлось ждать пока крестьяне дорвутся на расстояние удара, зато когда это случилось, они быстренько пожалели о своих намерениях. Цепы полетели быстрее ветра, круша зубы и ребра. Хриплый тоже действовал с невероятной быстротой, пока ни одному не удалось приблизиться к нему. Но целил он только по ногам, прекрасно понимая, что раненый и вопящий от боли противник, куда лучше мертвых тел, отшибает боевой дух у их товарищей.
   Через мгновение волна откатилась, оставив на земле полтора десятка не слишком сильно раненых крестьян и ни одного убитого. Что б ни говорили злые языки, но разбойники были очень хорошими бойцами, ведь они занимались этим ремеслом уже не один десяток лет, а чтобы так долго оставаться в живых, надо уметь очень хорошо драться.
   - Еще раз сунетесь - жалеть не будем! - крикнул Барс, обводя притихший народ выразительным взглядом.
   Люди угрюмо молчали, опустив свое оружие. Они были сильны бить всем скопом, но когда встречали достойный отпор, то разом теряли весь задор. А снова идти первым никто не хотел - слишком уж страшно стонали их друзья и соседи.
   - Без глупостей, - добавил Хриплый. - Я стреляю без промаха.
   С этими словами он быстро развернулся и не целясь пустил стрелу. Пегая курица, искавшая что-то в траве, шагах в двадцати, и ни коим образом не обратившая внимания на драку, вдруг кувыркнулась через себя и, не издав ни звука, замерла, распластав крылья. Стрела попала ей точно в голову.
   - Вина нам! - повторил приказ разбойник Барс и, к неудовольствию Хриплого, добавил. - А баб своих, так и быть, можете оставить себе.
   - Где здесь корчма? - спросил Хриплый. Несколько рук указали ему направление.
   Презрительно ухмыляясь и перешагивая через лежащих на земле людей, они развязным шагом направились по улице.
   Хворостень не удержался и рявкнул на присмиревших селян, а потом гадко заржал, потешаясь над их страхом.
   - Хорошее местечко. Надо почаще сюда наведываться.
   Корчма оказалась приземистым, но зато очень просторным сарайчиком, где сейчас обедало несколько человек. Они, разумеется слышали и видели все, что происходило на улице, и теперь старательно делали вид, что шлепать ложкой в остывшем супе гораздо интереснее, чем пялиться на нововошедших. Кто-то не удержался, глянул, но тут же опустил взгляд обратно в тарелку. А разбойники, чувствуя себя хозяевами, с гнусными ухмылками изучили местную корчму изнутри, сунув руки в карманы и презрительно поплевывая на пол.
   - Эй, морда, - позвал корчмаря Барс. - Подь сюды.
   Корчмарь, низенький толстячок, испуганно выкатился из-за стойки и резво подбежал к разбойнику. В одной руке он держал кружку, которую как заведенный протирал с одной стороны полотенцем.
   - Что будет угодно, господ...
   - Заткнись, - перебил его разбойник, в простых и понятных выражениях объяснив тому, кто он есть и где его место. - А ну, неси сюда все самое лучшее вино, какое у тебя есть. И не вздумай обмануть или наплевать туда.
   Толстячок задрожал от страха и быстро-быстро замотал головой, давая понять, что у него и в мыслях не было ничего такого.
   - Сию минуту, сию минуту, гос...
   - Шевелись! - поторопил его Хриплый и напутствовав хорошим пинком, снова обвел взглядом помещение.
   Немногочисленные посетители продолжали делать вид, что ничего особенного не происходит (и они вообще не здесь), нависнув над тарелками. Некоторые не рассчитали свои силы и теперь увлеченно скрипели ложками, соскребая последние капли. Другие, наоборот, старательно дули на суп, успевший подернуться холодной жирной пленкой.
   - Эй, вы, выворачивайте карманы. - Хриплый многозначительно повел арбалетом.
   Посетители тоскливо оглянулись, но разъезд конной стражи не маячил в окне и в дверь не входил забронированный с головы до ног рыцарский отряд, поэтому они медленно, стараясь оттянуть это мгновение, полезли за кошелями.
   - Эй ты! А к тебе это что, не относится? - вдруг выкрикнул разбойник.
   Один из посетителей продолжал сидеть к ним спиной и в отличие от других не занимался едой, а чистил зубы деревянной палочкой. На окрик Хриплого он только слегка повел головой и снова вернулся к своему занятию.
   - Эй, ты, гнида длинноволосая, я к тебе обращаюсь! Ты кто такой?
   Все бывшие в корчме замерли, во все глаза наблюдая за происходящим. Разбойники мрачно прищурились, сразу сообразив, что назревает еще одна драка; они могли бы уже давно убить его - стрелять в спину ничего не подозревающим людям - это их основное занятие, - но сейчас им было важно узнать, кто это перед ними и наказать за дерзость не самой быстрой смертью. Они молча смотрели, как он неторопясь встает и оборачивается. Длинные черные волосы, стянутые на затылке в хвост, на эльфийский манер, скользнули по плечам. Это был молодой, невысокий человек с тяжелым мрачным взглядом повидавшего виды наемника. Никаких доспехов или оружия при нем небыло, кроме двух коротких мечей в ножнах, которые он держал левой рукой - до этого те лежали перед ним на столе. Вид, с которым он встал перед разбойниками, не оставлял сомнений насчет его намерений.
   Посетители прижались к стенам.
   - Позволь, о смелый воин, узнать твое имя, дабы я знал какого безумца, дерзнувшего бросить мне вызов, я проткну сейчас своим мечом? - велеречиво выступил Барс.
   Фразу он услышал от одного из своих противников, с тех пор покойного. Меча у разбойника небыло, но это было не особенно важно. Словесный поединок тоже имеет большое значение.
   Тот с мрачным спокойствием взглянул на разбойника, встретившись с ним взглядом, и чуть помедлив, ответил:
   - Шелест.
  
  
  

Глава 2.

  
   Трухлявый еловый бок хрустнул, не выдерживая веса человека, сапог заскользил по влажной подгнившей коре, покрытой мхом, но Арек легко удержал равновесие, стоя на одной ноге. Потом сделал шаг и, уже прочно стоя на поваленном позапрошлогодней бурей дереве, огляделся. Лес был все так же спокоен. Лишнего шума маг произвести не боялся, наоборот, сейчас пошуметь, в разумных, конечно, пределах, очень не помешало бы. А иначе как волколак найдет его? Арек некоторое время настороженно прислушивался, стараясь услышать тихий шорох раздвигаемого могучим плечом кустарника, шелест потревоженной травы и похрустывание хвои под тяжелой когтистой лапой... но лес хранил молчание. Тогда он, осторожно ступая, направился к верхушке дерева. В левой руке он сжимал рукоять короткого меча, оставленного пока в ножнах, - у него для волколака было припасено кое-что иное, - а в сложенных горстью пальцах правой, поблескивало клубком белесых туманных нитей заранее подготовленное колдовство. На груди тихо поскрипывала вороненая кольчужка, плотно обтягивающая тело. Больше никакого оружия или доспехов у него небыло, если не считать засапожного ножа с лезвием длиной в ладонь, против нежити мало применимого. Вообще-то, нож и против людей ему приходилось нечасто применять. Хотя небо было уже совсем светлым, внизу было еще довольно сумрачно. Солнце взойдет очень скоро, с минуты на минуту, если уже его красноватый край не показался из-за верхушек деревьев далеко на горизонте, и не окрасил легкие полупрозрачные облака в нежно-розовый цвет. Арек медленно втянул носом запахи леса. Волколак был где-то рядом. Тоже прятался, тоже охотился, тоже выжидал.
   Он появился в здешних местах несколько дней назад, за день до полнолуния, с ходу растерзав возвращающегося вечером пастуха. Коровы в панике разбежались (некоторые до сих пор не нашлись и наверняка уже не найдутся, осев в желудках местных хищников), оборотень насытился, ради собственного развлечения раскидав по лугу то, что осталось от человека (теперь неделю или две стадо не выгонишь - не пойдет туда, где пахнет кровью), а селяне, видя такое дело, стали думать как бы разделаться с супостатом. Первый карательный отряд, вооруженный осиновыми кольями, серебряными пиками, ну, и, как водится, деревянными крестами и с пространными напутственными речами посланный старостой на погибель мракобесьему отродью, бесследно сгинул где-то в буераках. Второй оказался поудачливее, ограничившись только одним загрызенным человеком (остальные храбро переждали ночь на макушке десятисаженной березы, куда при всем желании даже кошке не забраться, не то, что оборотню). Они же и рассказали погрустневшим от неспокойных новостей селянам, что в окрестностях завелся именно волколак, сиречь оборотень; человек, превращающийся в волка. Понукаемый общественным мнением староста стал думать, что делать и как быть, и вскоре надумал прекрасную, на его взгляд, мысль, как только завидел на дороге путешествующего куда-то по своим делам мага-наемника. Задумка была до неприличия хитрой: жители деревеньки, в лице ихнего старосты, нанимали мага для какого-нибудь простого и несложного колдовского дела, ну, например, ржаное поле заговорить, которое, что немаловажно, проводить надобно именно в полнолуние (тогда ведь растения идут "в вершки"), ну,а там уж как судьбе угодно будет: придет с луною серый волк и из двоих останется только один. Этим остроумным, как показалось жуликоватому старичку, замыслом, он надеялся зашибить одним лаптем сразу двух зайцев: маг заговаривал поле, увеличивая урожай, за небольшую цену (делов-то... заговор), а волколак, раз дело должно было происходить ночью, нападал на чародея и тот, защищаясь, зашибал чудище. То есть, за свой счет, ведь на нежить они не договаривались бы. Ну, а если волколак зашибал чародея, то, стал быть, не надо было платить за поле. С такой хитроумной мыслишкой, сияя как начищенный медный таз и сладко улыбаясь во все свои вставные зубы, он вышел встречать Арека, посмотрел тому в глаза, все понял и тут же, без обиняков, рассказал все как есть, потому как жуликом он был опытным и сразу просек: такого обманывать - себе дороже. Впрочем, торговаться как на базаре, ему это ничуть не помешало. Маг едва выторговал жалкие восемь гривен. Староста плакал, стенал, хватаясь за волосы на плеши, жаловался на неурожай прошлогодней репы, бедняцкую жизнь глухой деревни (при этом он старательно пытался отвлечь мага от вывешенного кем-то на просушку кафтана с золотым шитьем) и повальный голод. Собственный малолетний карапуз-внучок, поперек себя толще, крутился рядом, жуя пряник с повидлом и не понимая сердитых намеков убраться с глаз долой подальше. А за соседним забором какая-то хмурая женщина (видимо желая специально досадить старосте) скармливала корове здоровенную тыкву, жалуясь соседке через забор, что "в нонешний год стоко всего народилось, скоко в прошлые десять летов небыло", и теперь непонятно, что со всем этим делать: самим не съесть, скотине не скормить. Так, что, маг, в здравом размышлении, не слишком-то поверил старосте и тот, поняв это, горестно вздыхая, отсчитал нужное количество медных и серебряных монеток, завязал их в узелок и заявил, что деньги отдаст только при предъявлении неопровержимых доказательств проделанной работы.
   В довершение ко всему, кормить бесплатно Арека никто не пожелал, а ознакомившись с ценами в местном трактире, маг уверился в убеждении, что если оборотня не прикончить в ближайшие два дня, то заработанных денег хватит лишь на то, чтобы возместить затраты на питание.
   Вот так, чувствуя себя дураком, он и приступил к работе.
  
   В первый день маговой охоты оборотень не попался, напав с противоположного конца деревни на возвращающегося в изрядном подпитии мужичка. На счастье этого несчастного, все произошло на пороге его собственного дома и оборотень успел лишь порядком покусать человека, после чего на порог вышла мужичкова жена, потревоженная производимым шумом, сердитая и с чугунным сковородником. Тварь получила по башке от разъяренной бабы, сковородка треснула, череп, к сожалению, оказался покрепче, и волколак только укатился в кусты, откуда, как выяснилось чуть позже, прочухавшись, быстренько слинял от греха подальше. А на крики явились соседи с вилами и факелами, староста, в окружении крепких племянников-телохранителей, и маг, тут же обруганный разными словами, относительно своей пригодности к порученному делу. На что Арек, пожав плечами, справедливо заметил: "А, что вы хотели, за такие-то деньги?" Призадумавшийся люд стал скрести затылки, староста заволновался, как бы его не заставили доплачивать магу, а жена пострадавшего снова накинулась на собравшегося уходить колдуна, требуя вылечить ее ненаглядного муженька, чтоб ему пусто было ночами по кабакам да бабам шляться. Произнося последние слова, она выразительно посмотрела на молодящуюся крепкую бабенку в первом ряду зевак, для пущей выразительности уперев руки в боки, на что та фыркнула и ответила ей презрительным взглядом. Арек, чувствуя, что новый скандал может затянуться надолго, попросил кого-нибудь занести покусанного оборотнем мужичка в дом.
   Обработав раны, он, естественно, назначил цену за свои услуги (божескую), но до глубины души обидевшую жадную бабу.
   - Это, чтой же деиться, люди добрыя? - вопросила она к толпящимся в дверях и под окнами соседям. - Волколака не поймал, мужа моего, кормильца единственного, не уберег, а теперь и денег требует за лечение.
   Люди добрые заволновались, признавая доводы безутешной жены, хотя при этом каждый знал, что кормильцем данный тип в последний раз был лет десять назад.
   - Ты, колдун, лечи давай. - приказала баба, сурово сдвинув брови и ткнув мага пальцем в грудь, так, что тот едва не свалился со стула. Треснувшую сковородку она держала наперевес, как булаву. - А потом за волколака принимайся, а то мы ведь можем и вовсе не платить, коль ни на что не годен.
   Арек обиделся и, встав, заявил, ему-то все равно, он и уйти может, если так хотят, а волколака своего пусть ловят сами, бо он не шибко страшная тварь есть.
   Народ заволновался еще больше, сплачивая ряды и закрывая плечами выход.
   - Это, постой маг, сначала нежить изничтожить обещался, а теперь отказываешься? - крикнул кто-то.
   - Я вообще ухожу, - мрачно ответил Арек. Над раскрытой ладонью сам собой возник красноглазастый, длинноклыкастый и змеиноязыкастый полупрозрачный череп в окружении зеленого пламени. - А кто против, тот тогда на пару с волколаком по окрестностям бегать будет. Уж на это-то моих умений хватит.
   Толпа отпрянула, испуганно глядя на магову руку.
   - Э, погодь, господин маг. - Вперед вышла женщина - старостина жена, кстати довольно молодая, лет на тридцать моложе своего мужа, столь же жуликоватая особа, но зато гораздо более умная. - Разобраться надоть. Мы тут с речами поспешили, не так сказали, вы нас и неправильно поняли. Слово за слово, пошло-поехало. Мы, значит, про одно, вы нам про другое.
   Она встала посреди комнаты, елейным голоском обратившись ко всем присутствующим:
   - Я ж говорю, скорей, храбрый колдун, лети птицей над полями, беги оленем за лесами, поймай волчье племя, черное семя. Одолей в бою чудище ночное, мракобесище буерачное, поганище овражное, защити простой люд Волганский, стариков да детей малых, да баб неразумных, - с этими словами она быстро стрельнула глазами в жену со сковородкой, - да и воротись витязем славным с вестью доброй. За пятнадцать-то гривен. А вы нас не так поняли...
   Староста поперхнулся, услышав про цену, послал жене своей сердитый взгляд, та сердитый в ответ, мужик еще сердитей, между ними завязался бессловесный поединок, в ходе которого всем вокруг стало ясно, кто в семье главный. Баба повернулась к магу.
   - Ты уж не серчай на нас, чародеюшка. - В сладком голоске увязали мухи, напомнив "чародеюшке" простую отраву для летающих насекомых - миску с сиропом, пополам с мухоморами.
   Арек сжал кулак и безобидная иллюзия, для несведущего могущая сойти и за жуткую волшбу, с тихим пшиком исчезла.
   - Вам бы речи для рыцарей сочинять, - заметил он. - А то припрутся на бой, и двух слов связать не могут. Мнутся в потугах, рожают что-то... Вроде: "Ну, ты, это... Конец тебе, короче." - Он довольно точно воспроизвел туповатый голос одного из рыцарей, с которым ему пришлось когда-то встретиться. - А у вас прям сказка получается, по всем правилам.
   Старостина жена польщенно улыбнулась, оскалив мелкие остренькие зубки.
   - Что ж, за пятнадцать гривен я согласен еще немного побродить по здешним буреломам и урочищам.
   Селяне возликовали. Староста скривился, будто прожевав заморский фрукт лимон. Его жена стала похожа на очень довольную змею.
   - Да, кстати, - Арек вынул из кармана пузырек с поблескивающей за темными стенками золотой жидкостью. - Чтоб ваш муженек, тоже хвост не отрастил, вот ему зелье. Каждый день по ложке, начиная с сегодняшнего, и пока не кончится. - С этими словами он отдал пузырек жене. - Оно пять гривен стоит.
   На улице его, правда, охватило некоторое сомнение: по ложке в день - это месяца на два хватит. Не повредит ли здоровью, если микстуру от кашля столько времени принимать? Потом подумал и решил, что нет.
   А в оборотня этот мужик и так не превратится. Арек позаботился об этом еще в первые минуты, наложив на раны повязки со специальной мазью и дав настойку против оборотневого яда.
  
   Вот теперь, обиженный на весь свет, а в частности на оборотня и жуликоватую деревню, он бродил по лесу выискивая первого, чтобы отчитаться перед второй. "Ну, и деревня, - думал Арек, удивляясь настрою местных жителей, - чтоб я еще раз тут побывал..." Пятнадцать гривен за одного оборотня. Хотя с них можно было бы стрясти и двадцать, а то и двадцать пять, безболезненно для их кубышек. Придется волколака немного распотрошить на ингредиенты для декоктов. Одно только сердце оборотня, среди изготовителей зелий оценивается в тридцать золотых за штуку. Шерсть и прочие части подешевле будут, но тоже способны обеспечить немалый привес кошельку. Столь высокие цены объяснялись просто: после смерти оборотень всегда превращается обратно в человека, причем очень быстро, буквально в несколько минут, и надо успеть поотрезать он него все, что можно. Да и не каждый человек не побоится выйти против волколака, а из вышедших не каждый справится с такой тварью.
   Другое дело, откуда он вообще взялся. Арек специально расспросил старосту, но тот заверил мага, что из селян никто вдруг неожиданно не пропадал, покусан небыл и в полнолуния с подозрительными болячками не ложился. И из подвалов подозрительного воя и рычания, тоже ни у кого слышно небыло. И новых людей в деревне не появлялось, за исключением постояльцев корчмы - торговцев едущих дальше на юг, в Краснолесье. Налегке. Обычная практика: брать товар там, ехать продавать в Волганию, а вырученные деньги пересылать вместе с военными отрядами - сменой пограничных гарнизонов. Солдат там много, по Южному тракту идет смена на восемь крепостей, ни одна банда в здравом уме не станет их атаковать (да и не наберется столько разбойников на юге страны), а за охрану золота солдаты возьмут небольшую долю. Только смена проходит два раза в год, весной и осенью, поэтому купцы не ждут, а возвращаются домой, встречая свой заработок в назначенный срок на границе. А там уже поджидают закончившие нести службу пограничники Краснолесья, сопровождающие купеческое золото на территории своей страны.
   Значит оборотень прибежал из других мест? Возможно нечасто, но такое бывает. Оборотни вообще-то довольно оседлая нежить, даже в человеческом обличье редко куда путешествуют. Это-то их и губит.
   И где же он? Волколак уже наверняка почуял человека. Не мог не почуять. Значит выжидает, опасается чего-то. Чего? Кровожадность оборотня - широко известна, страха в нем на донышке и если есть чем поживиться, не остановится пока не поймает добычу. Истинные оборотни, то есть люди рожденные оборотнями, а не ставшие такими в результате другого волколака, могут превращаться в любое время (но ночью все же легче - Луна дарит силу любой нежити) и сохранять при этом человеческий разум, но в полнолуние и они теряют власть над собой, за очень редким исключением. А сейчас именно такое время.
   Рассвет... Если оборотень до сих пор не напал, значит его там уже нет. Убежал, отлеживаться в сою нору, где он вскоре превратится в человека и, прячась, кустами побредет в свою деревню. Покачав головой, маг спрыгнул с дерева.
   В этот-то момент оборотень и решил попытать счастья, в два прыжка пролетев расстояние в тридцать шагов, и третьим - через поваленное дерево, мышкующей лисой выставив все четыре лапы на его затылок. Арек смог увернуться только потому, что ждал чего-то подобного, не расслабляясь ни на мгновение. Чересчур беспечные маги-наемники долго этим делом не занимаются, отсеиваются как слабые или больные животные в природе. Остаются только те, кто постоянно настороже. Страшные когтистые лапы промахнулись на каких-то поллоктя, оборотень приземлился, как водится, на все четыре, легко спружинив от коричневатой хвойной подстилки, и поняв, что добыча ускользнула, коротко рыкнул - как ругнулся - с досады; человек же ловко перекатился в сторону, встав на правое колено и подняв к плечу правую руку. В ней тут же появилось тускло светящееся белооблачным светом полупрозрачное копье, при ближайшем рассмотрении словно бы сотканное из множества воздушных вихрей, подчиненное одному, закручивающемуся к переднему концу, движению. Противники на миг замерли, оценивая друг друга. Потом оборотень пригнулся, взъерошив шерсть на загривке, хриплый рык сменился глухим горловым рокотом, напрягся, и тут же атаковал, стремясь подмять под себя человека. Мелькнуло блестящим, из-за скорости показавшимся серебристым, росчерком Воздушное Копье - Арек метнул его навстречу и... промазал. Колдовство и деревянный шест - разные вещи. Забывшись, он вложил в бросок столько силы, сколько потребовалось бы, чтобы швырнуть тяжелую кавалерийскую пику, хотя для практически невесомого Копья достаточно было и легкого толчка. Естественно, нацеленное в грудь, оно прошло немного выше, растрепав пышную жесткую гриву и закрутив вокруг себя несколько волосков, а маг чуть не потерял равновесие во время броска, потратив драгоценное мгновение, нужное чтобы отскочить в сторону. Две мощных лапы, с семью пудовой тушей за собой, толкнули его в грудь. Арек едва успел встретить его Силовой Волной и немного смягчить удар, но ощущения все равно были такими, как будто его лягнул взбесившийся тяжеловоз. Когти, способные распороть даже крепкую выделанную воловью кожу, со звоном царапнули по зачарованной гномьей кольчужке. Влекомый инерцией, волколак проскочил дальше, зарылся оскаленной мордой в траву и хвою, и перекувыркнулся. Сверкнуло, шваркнуло - Воздушное Копье, не попало в нежить, но зато на его пути оказалась вековая ель, и сила магии Воздуха, в виде смерча заключенного в нем, вырвалась на волю, перемалывая крепкую древесину в мелкую щепу. В одно мгновение на месте могучего дерева возник уходящий под небеса вихрь, втягивающий в себя ветви соседних деревьев. Отправляясь на охоту за волколаком, маг надеялся прикончить того одним ударом, не пожалев сил на подготовку этого заклинания, и, кажется, слегка перестарался, сотворив волшбу, способную прикончить десяток оборотней. Попади такое копьецо по волколаку - порвало бы в мелкие клочья. А, что же волколак? Арек резко вскочил, поморщившись от боли в отбитой груди, привычным движением выхватывая левой рукой меч. Правая понадобится чтобы колдовать. Волколак, разинув пасть, следил за развернувшимся посреди леса буйстве стихии. Вот, исчерпав всю заключенную в нем силу, вихрь опал, оставив после себя голые поломанные ветви ближайших деревьев, вырванные с корнем кусты и воронку на месте той ели. С неба на мага и волколака сыпался приятно пахнущий смолой "дождь" из опилок и хвои.
   Прыжок...
   Схватка продолжилась столь же яростно, как будто и не прекращалась ни на миг. Лезвием меча он отразил несколько выпадов, пырнул кончиком в грудь и отскочил, прежде чем волколак по-медвежьи загреб воздух в опасной близости от его лица. Оборотень был очень быстр. Окажись против него неподготовленный человек - не сумел бы даже заметить направленный в его сторону удар. Но не маг, кроме изучения пыльных фолиантов, десять лет посвятивший мечу. Разум еще не успевал понять, а руки уже сами делали все как надо. Хорошие мечники, даже из простых людей, кромсали их на ура, несмотря на всю их силу, скорость и свирепость. Нападение, удар, отход - они кружились друг вокруг друга, постепенно переходя к более изощренным уловкам и быстрым атакам. Короткие передышки были очень на руку магу. Оборотень, вооруженный длинными кривыми когтями и жутковатого вида зубами, мог напасть в любой момент, а Арек, получивший несколько весьма чувствительных ударов, к счастью пришедшихся на кольчугу - слава гномам - до сих пор успешно противостоящую волколачьим когтям, никак не мог сосредоточиться на плетении заклинания. Еще одна Атака! Оборотень все тем же макаром, вытянувшись в высоком прыжке, наскочил на него, надеясь подмять под себя. Это его и сгубило. В то же мгновение маг кувыркнулся навстречу, засадив лезвие по самую рукоять волколаку в брюхо. От яростного рева задрожали ветви. Волколак обернулся, одним движением вырвав из себя меч. Рана не была смертельной, магу приходилось видеть как восстанавливалась нежить, буквально на куски порубленная топорами, и хотя ночь, дававшая ему силы, уже прошла, он был еще очень и очень опасен, и горел жаждой мщения.
   Арек стоял прямо, спокойно глядя на рычащую тварь, между пальцами разливалось желтоватое свечение.
   - И все-таки истинный, - задумчиво произнес маг, и резко взмахнул рукой, словно бы набрасывая петлю.
   Волколак успел почувствовать подвох, дернулся, только было уже поздно. Огненные нити паутиной оплели тело оборотня, связывая лапы прочнее, чем если б были железными цепями. Вспыхнула шерсть, распространяя смрадный паленый чад. Почувствовав боль, оборотень рванулся, но нити держали крепко. Конец Арек держал в руке, удерживая нежить только за счет собственных колдовских сил, отдавая их в заклинание. Тут уже исход схватки решала только грубая сила: либо маг удержит оборотня и спалит его в огне, либо тот окажется сильнее и порвет сеть, а после и мага. Или же Арек просто истратит всю свою колдовскую силу и сеть исчезнет сама по себе. Это только великие архимаги практически ничем не ограничены, а ему до архимага еще расти и расти.
  А волколак рвался из огненной сети, бесновался, ревел так, что закладывало уши, понемногу начиная срывать ее с себя. Арек стиснул зубы, усилием воли заставляя сеть сжаться, чувствуя, как уходят силы, словно бы в дырявое ведро. В глазах уже начало темнеть, удары сердца глухо отдавались в голове. Еще немного и магическая сила закончится, и тогда оборотень вырвется, злой как никогда, и против разъяренной твари будет только один короткий меч.
   - Да сдохнешь же ты или нет... - прошептал он, затягивая сеть еще туже и пытаясь дотянуться до рукояти второго меча.
   ...Жуткий вой волколака было слышно, наверное, за десяток верст, заставив людей в суеверном страхе запереться в своих домах.
   Несколько минут маг просто отдыхал, сидя на голой земле и восстанавливая дыхание. Потом медленно поднялся и слегка пошатываясь от усталости, подошел к оборотню. Вернее, к тому, что от него осталось. Арек потянул меч, вонзенный в самый последний момент, когда он едва не вырвался, точно в сердце, и хрупкий обугленный скелет развалился с сухим треском. "Надо бы пару когтей, что ли взять, - подумал маг, - показать старосте, а то этот жулик, наверняка возмущаться начнет." Ну, а если все ж начнет, то можно и все остальное продемонстрировать, благо ходить не далеко. Найдя, после недолгих поисков, второй меч, Арек окинул еще раз взглядом место схватки и, покачав головой, отправился в деревню.
   Плохо, очень плохо. Пора б, за десять лет наемничества, и научиться оценивать и свои, и чужие силы, и душить в себе лень и беспечность в самом зародыше. Самоуверенность - страшная вещь. Она губит. И никогда не спасает. Сейчас, совершив все ошибки, какие только мог, он прекрасно видел, где и как поступил неправильно. А, что ж раньше-то мешало? Можно было бы сказать, что даже самые лучшие делают ошибки, а маг далеко не самый лучший. Но не все же сразу?
   - Печально не то, что я дурак, а то, что оглядываясь на прошлое, понимаю все свои промахи, но ничего не делаю чтобы их не совершать в будущем, - печально обратился он к ближайшему дереву.
   Кора шевельнулась, обозначив человекообразные контуры, и еловой - дух леса - что-то скрипнул в ответ.
   - Про что я и говорю, - мрачно заметил Арек, после того как прошло первое удивление. - Я не знал, что ты здесь, пока ты сам не показался. А мог бы знать.
   Глупо было идти на оборотня с одним Воздушным Копьем, не имея ничего в запасе. Не все же колдуется мгновенно, для большинства (причем, подавляющего) заклинаний, требуется некоторое время на подготовку, сосредоточение, произнесение слов... Поэтому-то, боевые маги и носят мечи, а те, кто не носит - сидят в высоких башнях и мечи носят их армия. И не всегда людей. Вторая, по-порядку, глупость - это использование заклинания, придуманного, вообще-то, для прошибания крепостных стен. Проще надо быть, скромнее. Огненного шарика, метко пущенного в раззявленную пасть, вполне хватило бы, чтоб навечно упокоить разбуянившуюся нежить. Что там дальше? Ну, кто идет на дело, не восстановив колдовских сил? Сварек Вольгин! Кто ж еще? А на создание Копья ушло оных... аж четверть резерва. Понадеялся завалить с одного удара, вот и получил - вся грудь болит. Это уже четвертая, а пятая, то, что не придумал ничего лучше, как сжечь волколака в Огненной Сети. И снова: не для этого же создано!
   - Ладно, что сделано, то сделано, - сказал он сам себе.
   Колдовская сила восстановится за день, а для непредвиденных ситуаций в запасе еще остаются два меча и куча амулетов.
  
  
* * *
  
   Обрадованный благой вестью староста, тоскливо вздыхая, отсчитал положенные деньги, что-то буркнул, видимо благодарность, и был таков. А Арек, раз такое дело, решил пока подкрепиться в местной корчме. Без магии он, как и любой другой маг, чувствовал себя очень неуютно, хотя, конечно, знал, что магия обязательно вернется и уже вечером сил хватит для того, чтобы завалить второго такого волколака, если не наделать при этом тех же ошибок. Но все равно очень неприятное ощущение беспомощности, как будто лишился зрения или слуха, или руки, сидело внутри. Заказав тарелку гречки с мясом, Арек достал свою ложку из кармана и стал неторопливо есть, без особого интереса поглядывая в окошко. Торопиться некуда, можно пока спокойно отдохнуть, потратить честно заработанные деньги, а там уже и в путь. Сейчас Арек планировал посетить торговый городок Итларь, что на юге Волгании, возле границы с Аккрскими степями. Там у него были кой-какие дела, которые, если все пройдет гладко, должны были бы закончиться одним путешествием, которое, в свою очередь, должно было принести некоторую денежную прибыль.
   На улице послышался шум собирающейся толпы, потом кто-то противно тявкнул: "Подавайте нам вина!", а чей-то хриплый испитый голос добавил: "И девок." Арек хмыкнул. Ишь, чего захотели. Спустя мгновение тоже самое выкрикнули в ответ, и если маг не ошибся, именно староста. А еще через мгновение там уже кипела схватка. Разбойники... Небось напились и в хмельном угаре решили поразвлечься в ближайшей деревне. Сейчас местные им мозги-то вправят. Или те - местным. Сквозь шум были отчетливо слышны звуки ударов и крики боли, только что-то много людей кричало. Маг прислушался - похоже перевес не в пользу наших. Драка закончилась так же внезапно, как и началась; наступившую тишину нарушали только стоны раненых, потом чей-то голос громко произнес:
   - Еще раз сунетесь - жалеть не будем!
   Вот так. Значит, разбойники победили. Арек недовольно скривил губы, если б у него оставались колдовские силы... Он бы просто вышел к ним и парой несложных заклинаний в раз бы отучил заезжих разбойников грабить простой народ. Но... чего нет, того нет. И не будет еще с полдня, а полностью вернется только к следующему утру. Так, что самым умным в данной ситуации решением, было просто сидеть и не высовываться.
   - Без глупостей. Я стреляю без промаха, - донеслось с улицы.
   А у них еще и стрелковое оружие есть. Лук или арбалет. Против летящих в грудь стрел есть одно замечательное заклинаньице... Арек вздохнул с тоской, глядя на свои мечи. Вот, что у него есть. И только.
   Минуту спустя дверь громко хлопнула, распахнутая пинком ноги. Распространяя терпкий запах давно немытого тела, пивного перегара и настроения злого веселья, в корчму ввалилась разбойничья троица, радостная, наглая и упивающаяся собственным всесилием.
   - Эй, морда, - с ходу потребовал аудиенции у корчмаря один из них. - Подь сюды.
   Требования были просты и незамысловаты: вина и пива, причем самого-самого лучшего, что и было в простых выражениях разъяснено суетливо подбежавшему корчмарю. Разбойники расхохотались, довольные собой, и по какой-то своей прихоти, решили еще обчистить и посетителей:
   - Эй, вы, выворачивайте карманы.
   Внешне продолжая оставаться спокойным, Арек напрягся, просчитывая варианты. Денег с ним сейчас не так уж и много, не состояние, но и не мало - гривен двадцать. В переводе на более понятные селянину ценности: дойная корова, приличный меч или конь, способный перевезти седока через всю Волганию. Деньги, причем, заработанные честным (ну, в общих чертах) трудом. К тому ж два меча, не великим мастером деланные и безо всяких изумрудных вычурностей, но гораздо более дорогие как память об одном давнишнем приключении. И отдавать все это, леший знает какому отребью, он, Великий и Ужасный Сварек Вольгин, ой, как не хотел. В блестящем боку ярко начищенного медного самовара, стоящего перед ним, как в зеркале отражались разбойничьи морды. У одного из них был заряженный арбалет, двое других оружия в руках не держали, но выхватить его было делом одного мгновения.
   - Эй, ты! А к тебе это, что, не относится?
   "Нет", - упрямо подумал Арек, прикидывая как будет драться. У этого, с арбалетом, только один выстрел, если не попадет, перезарядить времени уже не будет. Так, что он возьмется либо за лук, что в таком тесном помещении не слишком-то удобно, либо, что вероятнее, за боевой нож. Второй, с орочьей плеткой-"крысохвостом", тоже опасен, но только на средней дистанции - издалека не достанет - плетка коротка, а вблизи не размахнется, и даже если во вторую руку возьмет кинжал, против двух мечей в рубке много не навоюет. А вот третий, невысокий, коренастый, в нем чувствовалась сила опытного бойца. И из оружия имел только боевые цепы, значит доверял только этому оружию, значит умел с ним обращаться. Попадет такая штука поперек лезвия - останется от меча одна рукоять, с железным огрызком. Совершенно точно, что он опаснее остальных двух, очень может быть даже - вместе взятых.
   - Эй, ты, гнида длинноволосая, я к тебе обращаюсь! - завопил разбойник. - Ты кто такой?
   Эх, Кольцо Холода бы сейчас... Чтоб у них кровь в жилах замерзла. Хорошие бы статуи получились. Арек прислушался к своим ощущениям. Нет, сил пока ни на что не хватит, разве что... восприятие повысить. Дать преимущество в скорости реакции.
   Арек медленно, без резких движений, чтобы не дать им повода начать драку раньше, чем это будет нужно, встал, повернувшись к ним лицом и прихватив левой рукой со стола ножны. В живот нацелился ощетинившийся кривыми зазубренными краями наконечник арбалетной стрелы. Гномья работа, эти умеют делать гарпуны, которые ни вперед, ни назад не вытащишь, пока не разделаешь человека, как мясник коровью тушу. Двое других стояли по обе стороны от стрелка, держа руки на оружии. Каждый из них четверых знал, что случится дальше, и знал, что разойтись миром у них уже нет никакого шанса. Небыло с самого начала. Немного численные посетители вжались в стены, готовые быстренько выскочить за дверь или в окно, при первом же удобном моменте.
   Не стоило затягивать.
   Несколько мгновений разбойники и маг изучали друг друга, потом Барс хищно осклабился, мигом став похожим на того самого зверя, в честь которого его и прозвали, и произнес длинную, велеречивую, и наверняка придуманную не им самим, фразу:
   - Позволь, о смелый воин, узнать твое имя, дабы я знал какого безумца, дерзнувшего бросить мне вызов, я проткну сейчас своим мечом.
   Речь казалась слегка замедленной и тягучей - из-за заклинания Ускорения. Оно не давало скорости телу, заставить человека двигаться быстрее, чем это успевает заметить глаз - задача для высшей магии, нет, Арек просто немного улучшил свои рефлексы и реакцию. Сейчас он, пожалуй, смог бы если не поймать выпущенную из арбалета стрелу, то уклониться от нее - точно. Другое дело, что эффект от магии длится меньше четверти часа, а учитывая, что он потратил на заклинание все, что сумел накопить за эти несколько часов, во второй раз заклинанием воспользоваться не удастся. Вообще ничем воспользоваться не удастся.
   - Шелест, - назвал Арек свое прозвище среди наемников. Под этим именем его знали на севере и западе страны.
   - Что ж, Шелест, умри... Хрип!
   Щелкнул арбалет, тренькнула тетива и стрела с хрустом вонзилась в стену, там где мгновением ранее находилось Ареково бедро: вне всякого сомнения, разбойники не желали ему легкой смерти и скучного боя себе. Сам маг был уже в стороне, присев на правую ногу и вытянув левую руку вперед. Ладонь была пуста.
   - Барс... - жалобно простонал Хриплый. В животе у него, точно под сердцем, торчала рукоять меча. Покачнувшись, разбойник рухнул на пол.
   Благодаря наложенным чарам, маг без труда смог заметить движение пальцев на спусковом крючке и начать уклоняться от стрелы еще до того как та отправилась в полет. И в тот же миг метнуть один из мечей в противника. На таком расстоянии по неподвижной мишени промахнуться было невозможно. Арек и не промахнулся, засадив лезвие по рукоять, так что кончик вышел из спины.
   Одним меньше.
   Пользуясь замешательством противников - они точно не ожидали такого поворота дел - Арек, из того же положения прыгнул вперед, к Хворостеню. К чести разбойников, они хоть и опешили в первое мгновение, но бдительности совсем не потеряли. Плетка рассекла воздух совсем рядом с Арековым плечом, он сумел уклониться только потому, что ожидал такого удара, и тут же клинки с металлическим скрежетом скрестились. Лицо разбойника оказалось совсем рядом, в нос ударило зловонное дыхание. Арек был моложе и сильнее, да и действовал правой рукой, тогда как Хворостень держал кинжал в левой, и за счет собственной силы продавил оборону разбойника, уперев его же оружие ему в грудь, и тут же отскочил назад, ловко перекатившись через стол - Барс зашел сбоку и едва не достал его цепом по голове. Хворостень коротко и грязно выругался. Под рубашкой, поперек груди, расплывалось кровавое пятно. Царапина. Длинная, болезненная, но совершенно не опасная. Нечего и думать, что он ослабеет. Разбойники начали обходить стол, зажимая его в клещи.
   - Арбалет, - коротко приказал Барс.
   Отступая маг прихватил с собой стул. Сойдет как щит.
   - Он разряжен. - Второй разбойник так и не зарядил его после драки с крестьянами.
   - Дурак, - коротко охарактеризовал его старший.
   - Ничего, так уделаем, - самонадеянно заявил тот. - Ну, сука, за Хриплого ты ответишь. Ты еще будешь умолять нас о пощаде... Будешь ползать в соплях... Ты...
   - Много болтаешь, - буркнул Арек и атаковал.
   Плеть-"крысохвост" снова стегнула воздух. Увидеть ее движение было невозможно даже для мага, столь велика была скорость, но он и так знал куда целил разбойник, для опытного бойца это не сложно, угадать куда направил удар его противник. Грузик разнес в щепки подставленный стул, в руке осталась только часть спинки, и тут же они оказались лицом к лицу. Звякнула сталь, меч отбил кинжал и метнувшись в противоположную сторону, полоснул по правому предплечью. Тут уже Арек оказался в преимуществе, являясь любителем именно такого боя - тесной рубки накоротке. Хворостень не успел еще вскрикнуть от боли и выронить плеть, как Арек легко и плавно, но с едва видимой для глаза быстротой, вскинул руку, одновременно перехватывая меч с обратного на прямой хват - он был достаточно короток и легок для такого приема - и с оттягом рубанул того по горлу. Фонтаном брызнула кровь, а маг, не останавливаясь, пырнул его в низ живота, схватил за левое плечо, острием лезвия отведя руку с кинжалом, рывком развернул спиной к себе и пинком отправил под ноги Барсу. Чтобы не споткнуться о тело товарища, тому пришлось неловко отскочить в сторону; когда же он снова встретился с магом взглядом, тот уже с двумя мечами стоял в привычной боевой стойке - в правой руке меч прямым хватом, в левой - обратным, - готовый продолжить.
   - Ловко, - со злой настороженной усмешкой оценил разбойник. - Манера боя степняков Аккра. Только эти варвары дерутся короткими мечами, как ножами.
   Маг кивнул. Да, а еще пешими, в простой кольчуге и шлеме выходят против бронированной конницы, и побеждают.
   - Шелест... - произнес Барс, точно пробуя его имя на вкус. - Мог ли я слышать это прозвище ранее?
   Арек молча пожал плечами. Все может быть, он в равной мере пользовался и своим настоящим именем, и наемничьим прозвищем, данным ему когда-то главой гильдии наемников города Кологрива. В ней он уже давно не состоял, а вот прозвище оставил.
   Противники осторожно ступая, готовые в любой миг сорваться с места, кружили друг против друга, не спуская настороженных глаз. Будь воля Арека, он бы давно начал бой, пока не кончилось действие чар, но с таким противником спешка была чересчур опасна. Смертельно опасна. Бойцы подобрались примерно равные по силе и умению: и Арек, хоть всегда и считавший себя не очень хорошим мечником, а гораздо более умелым магом, был мастером ближнего боя - спасибо хорошим учителям и ежедневным тренировкам, вот уже десять лет кряду; и Барс, превосходно владеющий боевыми цепами, так же оружием ближнего боя, и имеющий за плечами почти двадцать лет разбойничьего ремесла. Это не те двое олухов, хоть и умеющих очень и очень неплохо сражаться, но против Арека все же не показавших ничего особенного. Это профессионал своего дела. И нечего ждать легкой победы.
   Время замедлилось, пока эти двое, замерев на месте, разглядывали друг друга, просчитывая свои действия, готовые сорваться с места в любой момент, а потом... Никто из сторонних наблюдателей не смог увидеть, кто начал первым, им показалось, что все произошло одновременно, словно бы по сигналу. Противники метнулись навстречу друг другу. Звякнула сталь - Арек пожертвовал заточкой своего меча, чтобы отбить удар сверху; отвел его от себя и боком отскочил в сторону. Барс же пригнулся, чтобы не получить вторым мечом под лопатку, и продолжая движение руки, вскинул ее назад. Если б маг действительно попытался пырнуть его вдогонку, то получил бы точнехонько цепом в под мышку. Даже если б кость не сломались или не вылетела из сустава, он бы все равно выронил меч и уж точно не смог бы продолжать бой этой рукой. Но у мага был свой план. Меч из левой руки оказался в ножнах. Схватив крышку от бочонка с солеными огурцами за приделанную к ней ручку, он выставил ее перед собой как щит. Разбойник осклабился. Такая защита не выдержит и одного удара, цеп, способный проломить доспехи, старые доски разнесет в один миг. Впрочем, маг и не собирался защищаться крышкой от бочки. Он поставил на самоуверенность противника и угадал. Едва они снова сблизились, как Барс быстрым, молниеносным выпадом снес верхний край его "щита", желая показать как тот непрочен. Брызнули щепки, бьющая рука ушла вниз и в тот же момент Арек сорвал дистанцию, прижав правую руку разбойника к туловищу, второй цеп обрушился сверху, но пришелся на подставленный точно под сочленение клинок.
   Острие меча смотрело точно в горло разбойника.
   Этому приему его научил один парень, наемный убийца, точнее - показал на маге. Тогда Ареку повезло и он знал, что нужно сделать, чтобы такого не повторилось с разбойником.
   Барс еще попытался отскочить, только расстояние между ними было слишком мало, а Ареку надо было всего лишь вытянуть руку. Острое лезвие глубоко рассекло мышцы шеи и со скрипом споткнулось острием о ключицу. Разбойник коротко вскрикнул, дернувшись от мага, и развернувшись, рухнул на столешницу лицом вниз. Потом вдруг взревел, с неожиданной силой подняв стол, и отшвырнул его на мага, бросившись за дверь. Арек потерял несколько драгоценных мгновений, прежде чем смог отпихнуть навалившийся на него тяжеленный дубовый стол и кинуться вдогонку. Выбежав, Барс страшным ударом по лицу сбил в ног какого-то селянина, на свою беду оказавшегося у него на пути, отбросил цеп и выхватив из-за голенища нож, побежал к телеге. Другой рукой он зажимал шею: кровь из раны хлестала ручьем, залив одежду сверху до низу. Люди расступались перед ним; ни у кого не хватило смелости задержать разбойника, хотя сейчас-то они справились бы с ним без особого труда.
   Когда Арек выскочил следом, он был уже довольно далеко, но маг все же не сомневался, что догонит - ногами разбойник с такой раной далеко не убежит, а пытаться удрать на телеге довольно глупо. Тем более, что удирать придется в сторону мага. Но разбойник и не собирался использовать для бегства свою телегу; подскочив к лошадям - те взбрыкнули, напуганные видом человека и запахом крови - и несколькими быстрыми движениями обрезал постромки и вожжи. Почувствовав свободу, лошадь рванулась в сторону, но Барс грубо удержал ее за узду и перерезав последние ремни, вскочил на спину. Пока тот возился с упряжью, Арек почти настиг разбойника, и без сомнения легко бы стащил того на землю, но испуганная лошадь, больше не удерживаемая ремнями, встала на дыбы, махнув передними ногами. Чтобы не получить копытом (маг еще вдруг почему-то подумал о том, как смотрелся бы со стороны отпечаток подковы во весь лоб) ему пришлось броситься на землю. Совсем рядом воткнулся нож. Набирая скорость разбойник промчался по улице, распугав мирно копошащихся в пыли кур. Маг мгновенно вскочил, привычно сложив ладони сферой, нацелив ее на Барса, и сразу же досадливо скривился, вспомнив, что магия ему пока не доступна.
   - Повезло тебе, - сказал он скрывшемуся вдали разбойнику. Впрочем, с такой раной он, может быть, и не уйдет далеко; Арек не раз был свидетелем подобных случаев, когда нашпигованный, как ежик иголками, стрелами воин, с обломком засаженного в спину копья, сражался как мракобес, совершенно не чувствуя боли, а потом уже падал замертво. Авось, и этот вояка помрет - клинок рассек ему половину шеи.
   - Эко вы разошлись, господин маг, - с укором заметил староста, подойдя к нему, как только опасность миновала.
   - Вам что-то не нравится?
   - Вам-то все равно, - хмуро буркнул он, - а нам еще жить тут. А ну, как оне приедут за дружков своих мстю творить?
   Староста смотрел на него с укором, скрывавшем отчаяние. Действительно, Арек - наемник, что ему станется? Сегодня здесь, а завтра там. А селян кто защитит? Арек прекрасно понимал, что хотел сказать ему староста, но и посочувствовать не мог, считая проблему излишне надуманной.
   - Этот вопрос не стоял, когда вы хотели забить их до смерти вилами и граблями. - тоже нахмурился маг. - Ничего с вами не случится. Не вы ж в их смерти виноваты, а я. Наврете разбойникам, буде таковы явятся, про меня и всего делов. А вообще, - добавил он после секундного размышления, - сообщите властям о происшедшем. Какой тут ближайший город?
   - Нижние Топки. - Староста клюкой и кивком показал направление.
   - Вот и отрядите гонца, чтоб доложил про этих разбойников. Они-то наверняка в розыске, и наверняка с налета.
   Маг обернулся. Лошадка, завернув дышло, лакомилась сорняками у забора, а с телеги на них во все глаза глядели двое - парень и девушка. А вот их-то Арек и не заметил.
   - Хорошие цепи, - заметил Арек, побряцав ими и подергав, как будто на глаз небыло видно, что они крепкие. - Кузнец тут есть?
   - Есть, - сообщил староста.
   - Ну, пусть и займется. А седло кто-нибудь продаст?
   Староста почесал макушку.
   - Дык, для верховой-то езды никто лошадей не держит. Токмо, ежели в телегу запрячь или в сани зимой, да еще плуг с бороной тягать. А так, верхом, не ездит никто.
   - Жаль, - огорчился маг, разглядывая мирно жующую лошадь. - Ну, да ничего. Нам не привыкать.
   - А вам зачем? - осмелился спросить староста, быстро прикинув что-то в уме и подозрительно прищурившись.
   - Трофей. - коротко ответил Арек, с легкой гордостью поглядывая на неказистого вида животное. - Должен же я что-то с этого поиметь? Вы ведь не заплатите мне за избавление от лиходеев? - Вопрос был риторическим и староста, уже наложивший мысленно лапу на ставшую бесхозной скотину и награбленное чужим трудом добро, разумеется, не ответил. - Я так и думал.
   Потом пригляделся получше...
   - Эй, да ты не лошадка, а коник. А я и не заметил.
   Конь покосился на человека.
   - Ну, и как тебя звать, паршивец?
   Конь всхрапнул и потянулся к нему, обнюхивая мага.
   - Хорошее имя. - Арек не стал его разочаровывать. - Но я, пожалуй, назову тебя иначе.
  
  
  

Глава 3.

  
   Еще недавно этот дом, хоть и очень старый, но довольно красивый, впечатлил бы знающего человека своим убранством, не слишком выделяющимся внешне, но очень интересным для тех, кто понимает толк в подобных вещах; сейчас же от него почти ничего не осталось, кроме нескольких печных и каминных труб, с немым укором почерневшими перстами указующих небесам, как памятники случившемуся здесь несчастью, и трех-четырех обгорелых балок, по воле случая упавших стоймя, да так и замерших в наклонном положении. Все, что теперь тут было - это дымящееся пепелище, где среди истонченных обугленных бревен и нагромождения обгоревшего до неузнаваемости мусора, бродил человек в мрачно-черном одеянии, занятый поисками одной, очень интересующей его вещи.
   От неприятного запаха горелого, витавшего в воздухе, першило в горле, поднимающийся из все еще тлеющих очажков дым разъедал глаза, а ноги даже сквозь толстые и прочные сапоги, ощутимо припекал неостывший уголь. Изредка ветер трогал пепелище и тогда воздух наполнялся серым пеплом, после медленно оседающим на одежде. Но колдун не обращал на эти неудобства никакого внимания, его занимало другое; он искал один могущественный артефакт, искал уже давно, несколько лет были потрачены только на сбор по крупицам сведений, могущих пролить свет на путь артефакта в паутине лет и его таинственное исчезновение полторы сотни лет назад, и вот теперь, когда цель была так близко, помешать ему в этот момент не могло ничто. И уж точно не какие-то мелкие неудобства. Изредка он наклонялся, вытаскивая из-под обгоревших досок, то оплавленный медальон на спекшейся от жара цепочке, то бесформенный оплывок металла с потускневшими драгоценными камнями и прилипшим обугленным огрызком, в котором все же еще можно было признать магический жезл, и сразу же отшвыривал эти вещи в сторону. Теперь, побывавшие в огне, они были совершенно бесполезны, хотя их еще можно было бы продать за неплохие деньги какому-нибудь ювелиру. То, что искал колдун не расплавило бы и яростное драконье пламя, не разбила бы знаменитая секира Зортрана, полумифического персонажа гномьих сказок и легенд, не расколол бы меч Вестников Сумеречного Ветра, в отличие от гномьей секиры существовавший на самом деле - в этом никто из ученых магов не сомневался, - но в своем происхождении окруженный куда более неправдоподобными легендами, и уж, конечно, не сравнилось бы по стоимости со всем золотом, что сейчас в буквальном смысле валялось под ногами.
   Поиски продолжались уже несколько часов и некромаг уже по два-три раза проверил каждый клочок земли на этом пепелище, применяя самые разные заклинания, но результата было ровно нисколько. Все, что он нашел за это время - это только злость и усталость, да еще сухой кашель от носящегося в воздухе мерзкого пепла и премерзкой вони. Жаль, что дом сгорел. Конечно, искать было бы намного проще, если б он остался целым, но в этом небыло его вины. Во время магического боя случается всякое, в том числе и Огненный Шар, разворотивший перекрытия, и в несколько минут превративший деревянное здание в пекло. Он еще пытался что-то сделать, как-то помешать огню, но... Слишком много сил было потрачено на поединок и нечем было их восстановить, а чтобы совладать с пожаром, требовалось особое умение и весьма трудное заклинание, на которое тогда, у вымотанного колдовским боем некромага, их просто не осталось. Порожденное магией пламя охватило дом так быстро, что он сам едва успел спастись. Колдун зло пнул что-то подвернувшееся ему под ногу. Старая ведьма оказалась неожиданно сильна, просто невероятной силы колдунья, с возможностями в несколько раз превышающими его. И он знал почему. И если б не стрела одного из орков, метко попавшая под лопатку, когда та, сосредоточив все свое внимание на отчаянно сопротивляющемся колдуне, не заметила подобравшегося к ней из-под тишка разбойника, все закончилось бы совершенно иначе. Но и даже тогда она продолжала оставаться очень опасной. Тот орк поплатился за свой поступок, сдохнув быстро, но весьма мучительно, разорванный на куски чем-то вроде Вихря. Магия питала колдунью, поддерживая в ней жизнь даже со смертельной раной. Колдун невольно поежился, вспомнив как кровавые ошметки разбросало по всему коридору, заляпав и стены, и потолок, - заклинание предназначалось ему и если б не орк, то лежать бы ему, разбросанным по полу. Ни какой жалости к разбойнику он не испытывал, только удовлетворение от победы, отдавая ему должное как вещи, принесшей успех. Лучник же не жалеет стрелу, которую унес в своем сердце запутавшийся в стремени враг. Стрела не убила ведьму сразу, но весьма ослабила ее и в конце концов ему удалось с ней совладать, хотя это и потребовало от него недюжинных душевных, колдовских и физических сил. Есть чем гордиться, есть чем пожурить себя за излишнюю самоуверенность - все ж лучше стоило подготовиться. Но кто ж знал, что ведьма так сильна? Хорошо, что артефакту огонь совершенно не страшен. Только разбойникам не на что жаловаться: эти бесы сноровисто прочесали дом, повытащив оттуда все, что представляло хоть какую-то ценность; наверное, даже муравьи, спасающие своих личинок из гибнущего муравейника, не действовали бы столь быстро и умело. А ценностей у старухи было предостаточно. Он видел: телег шесть нагрузили, а еще больше погибло в огне.
   Колдун расправил ноющую спину, чуть поморщившись от боли, и мрачно огляделся. Повсюду был пепел, он мягко пружинил под ногами, покрывал подобно грязному снегу траву на много шагов вокруг, клубился в воздухе. Ближайшие деревья были опалены огнем: листья скукожились от жара, а на некоторых они сгорели полностью, оставив только голые корявые ветви. Тем, которые стояли дальше повезло больше, они всего лишь поникли, но оставались живыми. Колдуну их вовсе небыло жаль, наоборот, вся эта картина разрушения и смерти приносила некое мрачное удовлетворение. Впрочем, нет - приносила бы, если б не одно обстоятельство: неподалеку обосновались вороны, найдя в куче обгорелых обломков нечто съедобное, и теперь весело пировали в свое удовольствие. Кажется там были конюшни... или пристройка для слуг. Неважно. Вороны галдели так, что закладывало уши, их хриплое карканье ввинчивалось в мозг подобно штопору, вызывая головную боль. Мерзкие твари. С каким бы наслаждением он спалил бы их в огне... Или поднял бы пепел в виде маленького смерча, удушившего бы их на месте. Но нельзя, слишком уж много сил он истратил на колдовство, слишком он устал. Надо успокоиться. Колдун сделал глубокий вдох и тут же зашелся сухим мучительным кашлем: витающая в воздухе гарь проникла в легкие, заставив его сначала согнуться в кашле, а потом побежать прочь, закрыв лицо рукавом, подальше от этого места. Наконец, кашель удалось унять, хотя неприятное першение в горле и груди, словно бы внутри его драили песком, осталось, отдаваясь болью при каждом вдохе. Колдун посмотрел на развалины, а потом, вдруг, с неожиданной яростью запустил в толпящихся птиц заклинанием Взрыва. В тот же миг ворон с грохотом разметало в клочья. Огромный темно-серый клуб пепла поднялся в воздух и медленно поплыл в сторону.
   Тяжело дыша колдун оправил свои одежды, попытался сбить осевшую на плаще грязь - безуспешно, - и зло сплюнув, зашагал прочь. Того, что он искал тут нет. И единственное объяснение тому, так это что артефакт забрали разбойники. Колдун помнил, как нехотя они раскрывали перед ним свои сумки и позволяли осматривать добычу. Наверняка кто-нибудь прельстился внешним видом артефакта и спрятал его. Что ж, он знал как найти клестову банду. А если не захотят отдавать то, что ему нужно... для них же хуже.
  
   Дорога заняла всего час. Жеребец, благодаря усилиям некромага давно уже имеющий связь не только с миром живых, без устали способный скакать круглые сутки, домчал его до городка в два раза быстрее, чем обычный конь. Лишь раз пришлось остановиться и немного переждать в лесу - стражники, которые были обязаны немедленно подняться по тревоге и отправиться на помощь, наконец-то проспались после вчерашнего празднования десятилетия честной и безукоризненной службы начальника стражи, поправили здоровье в корчме, заодно послушав рассказы видевших зарево местных жителей, и оторвав зады от стульев, а руки от пивных кружек, не спеша, понимая, что все плохое, что могло произойти, уже произошло (и потому, что голова все еще трещала), поскакали проверить полученную от бдительных граждан информацию.
   Клест немного ошибся, ему не надо было так спешить скрыться, за ним все равно никто б не погнался.
  
  
***
  
   У ворот никого небыло: те, кто должен был следить за порядком и спрашивать въезжающих про цель прибытия в славный город Нижние Топки, отсутствовали по причине тяжкого похмелья и последующего лечения в корчме с громким названием "Золотой Дракон". Так что, колдун беспрепятственно въехал в город. Впрочем, стоило бы посмотреть на того глупца, который вздумал бы ему воспрепятствовать. Распугивая кур, собак и благочестивых горожан, колдун проскакал вдоль по главной улице, мимо той самой корчмы, завернул в один из проулков, провожаемый опасливыми, ненавидящими и просто любопытными взглядами и боязливым шепотком за спиной - кто-то перекрестился, кто-то плюнул или показал кукиш, отводящий порчу (только показал втихаря, из-под тишка, чтоб не заметил колдун), а наиболее образованные - и колдовские знаки, - и резко осадил жеребца возле неприметного приземистого домишки. Любопытствующие осторожно повыглядывали из-за забора, стараясь разглядеть, что ему было нужно и негромко переругиваясь между собой из-за наиболее удобных для наблюдения мест, но колдун уже скрылся внутри, оставив зевак теряться в догадках. Живший тут бирюком мужик и сам слыл колдуном, и местным сплетницам, озадаченным разговорами уже не менее чем на месяц, было бы очень интересно узнать, что послужило причиной их встречи. Коня, который совершенно не устал, проскакав почти два десятка верст, колдун, кстати, даже не привязал, оставив у калитки, но тот и не думал сойти с места, только нехотя грыз растущий возле забора репей и косил на людей мрачным взглядом.
  
   Не узнать Колдуна тому, кто видел его хоть раз, было невозможно, слишком уж запоминающейся личностью он был, да и виделись относительно недавно - несколько недель назад. Хозяин дома, колдуном хоть и слывший, но чародейской властью обладающий в сотню раз меньшей, завидев гостя через окно, быстро метнулся к кладовке, достал миниатюрный арбалет гномьей работы и зарядив его коротким болтом, спрятал под тряпкой возле стола, где бы он мог легко до него дотянуться. Он знал что за дело (в самых общих, разумеется, чертах) связывало из с Клестом, он сам и свел их вместе, и поэтому новый приезд Колдуна насторожил посредника: если все прошло гладко, то Колдуну незачем было снова возвращаться сюда, а если нет...
   - И чего ж ему надо?.. - почти неслышно вопросил он пустоту, борясь с неожиданным дурным предчувствием.
   Подумав, он сел за стол, чтобы выглядеть более спокойно и непринужденно, и постаравшись придать своему лицу соответствующее выражение.
   Хлопнула входная дверь, спустя несколько мгновений, погромыхивая подкованными сапогами, не окликая и не спросясь разрешения, уверенно зашел Колдун - ничуть не изменился за три недели, прошедшие с того дня, как он свел чародея и разбойника вместе, все тот же черный плащ, тот же холодный взгляд из-под низко надвинутого капюшона, уверенные и неторопливые движения.
   - Привет тебе, Лукомир, - поздоровался Колдун и после короткой паузы добавил. - Снова.
   Мужик с мрачной настороженностью следил за ним; правую руку он как бы невзначай свесил с подлокотника кресла, поближе к скрытому под рогожей арбалету. Чародей встал посреди комнаты, с умеренным интересом рассматривая не особо яркое убранство жилища.
   - И вам не болеть, - наконец, ответил он, когда молчание излишне затянулось. - Случилось чего? И могу ли я помочь чем?
   Колдун медленно повернул голову, уставившись прямо в глаза посреднику. Лукомир внутренне содрогнулся, встретившись с ним взглядом. Лицо, скрытое в тени капюшона, могло присниться разве что в страшном сне. Нет, Колдун вовсе небыл уродлив, наоборот, правильные черты лица, строгие и мужественные - как раз такие, какие могут понравиться большинству девушек. Однако, выражение его больше напоминало маску смерти. Но ужаснуло Лукомира не это, а глаза, зрачки которых, казалось, отражали предвкушающий взгляд бездны, всматривающейся в самонадеянно склонившегося над пропастью смельчака. Взглянув в них, он с трудом удержался, чтобы не схватиться за оружие, но рука все равно едва заметно предательски дрогнула.
   - Да. - Ни по голосу Колдуна, ни по взгляду, оставшемуся таким же прямым и спокойным, нельзя было определить, заметил ли он движение Лукомира и понял ли, что тот может прятать под рукой оружие. - Случилось. Можешь.
   - Что бы там между вами и Клестом не произошло, - начал посредник, с каждым словом обретая уверенность, - так это только ваше личное дело, и меня никоим образом не касается.
   - Мне нужно с ним снова встретиться.
   - Скажите, что нужно передать и где вас найти, и если он заинтересуется...
   - Проводи меня к нему.
   - Это невозможно, - быстро ответил Лукомир, мотнув головой.
   Колдун сделал шаг вперед, встав прямо перед посредником.
   - Нет! - Местный ведьмак быстрым движением выдернул из-под рогожи взведенный арбалет и направил его в грудь Колдуну. - Убирайся, колдун. Вам с Клестом не о чем говорить. Претензии... хе-хе... не принимаются.
   С оружием в руках он полностью овладел собой, в голосе прорезалась наглость.
   - Можешь их оставить при себе. И никогда больше не приходи сюда. Будешь нужен Клесту - он сам тебя найдет.
   Колдун молчал, спокойно разглядывая Лукомира, как если б наперед знал все его поступки, и было в этой тишине что-то зловещее, не предвещающее ничего хорошего. Посредник, только что чувствовавший себя хозяином положения, немного занервничал. Человек, так спокойно относящийся к нацеленному прямо в сердце арбалету, не может не вызывать опасения.
   - Чего молчишь? Уходи, говорю. - Голос все же предательски дрогнул.
   Лукомир посмотрел ниже, на свой арбалет, и почувствовал себя скалолазом, у которого перерезали веревку над пропастью. Тетива была взведена - арбалет был не заряжен. Мужика прошиб холодный пот, а сердце подскочило в груди, да так и осталось комом где-то возле горла. Он же зарядил его! Он точно помнил, как взвел тетиву, как положил болт... Остекленевшим взглядом посредник проследил, как Колдун неторопливо поднял руку, без особого любопытства оглядев короткий - едва ли длиннее пальца - железный стержень.
   - Детский трюк.
   Болт со звоном стукнулся о пол, подскочил и укатился в угол.
   - К-как...
   Мужик еще что-то пытался сказать, но язык вдруг почему-то отказался повиноваться, оставив только нечленораздельное мычание. Колдун сделал шаг, оказавшись в каком-то локте от него. Спокойное и ничего не выражающее лицо, сейчас навевало больше ужаса, чем петля, некогда в бурной молодости едва не затянувшаяся на шее, но от которой ему удалось сбежать. От Колдуна - он понимал - сбежать было невозможно.
   - Мне нужно с ним снова встретиться, - повторил Колдун.
   - Э-это н-невозм-можно, - выдавил Лукомир, начав заикаться от волнения. - К-клест-т, зап-претил м-мне... Н-никог-гда... О-он убьет меня!
   - Клеста здесь нет, - произнес некромаг. - Зато здесь есть я.
   - Н-нет, - посредник проявил неожиданное упорство, быстро-быстро замотав головой.
   Неуловимо потемневшие глаза Колдуна не предвещали ничего хорошего. Мужик вдруг отчетливо понял, что если ему доведется умереть, то легкая смерть его точно не ждет, и он вполне сумеет в этом убедиться пока не остановится сердце. Колдун не дотронулся до него и пальцем, даже не пошевелился, но Лукомир с ужасом почувствовал, как вокруг шеи сжимаются чьи-то сильные холодные пальцы, перекрывая дыхание. Он судорожно попытался содрать с себя невидимую руку, но собственные пальцы находили лишь колючий от щетины подбородок и воротник рубахи. Бестелесность ничуть не помешала невидимой руке клещами стиснуть горло еще сильнее. Ноги подкосились, не удержавшись посредник рухнул на колени, чувствуя как темнеет в глазах; руки слепо шарили по воротнику. Колдун равнодушно наблюдал за мучениями, все так же не шевелясь, застыв подобно изваянию. Чтобы не упасть, мужику пришлось опереться о пол. Легкие жгло огнем от недостатка воздуха, голова была готова лопнуть, из глаз брызнули слезы.
   - Х-хва... - Губы шевелились, но изо рта вылетало только неясное хрипение.
   Отчетливо, всем своим существом ощущая, как сознание медленно покидает его, Лукомир отчаянно рванулся и из последних сил просипел:
   - Я сог... се... н.
   В тот же миг невидимая рука разжалась, словно бы нехотя отпустив горло, и мужик бессильно рухнул на пол, хватая ртом воздух и захлебываясь кашлем. Колдун пошевелился, отступив на шаг.
   - Я спешу.
   И повернувшись, вышел за дверь. А Лукомир еще несколько минут лежал, прижавшись щекой к грязному и холодному полу, восстанавливая дыхание. Определенно, сегодня был самый отвратительный день в его жизни. На какое-то мгновение мелькнула мысль, что все это расплата за его прегрешения, мелькнула и вылетела, сменившись отборной руганью, мысленной, конечно, в адрес ненавистного колдуна.
   "Ах, ты мерзкий ублюдочный...", - думал посредник, тяжело поднимаясь с пола, как вдруг шею легонько пощекотало, как будто кто-то едва коснулся кожи пальцами. Мужик замер, разом забыв все причитающиеся его обидчику ругательства. Возможно, это было совпадением, и Колдун всего лишь напоминал ему, что следует поторопиться, а не разлеживаться на полу, но Лукомир не стал искушать судьбу еще раз, и быстро вскочив, еще пошатываясь от слабости в ногах, побежал седлать лошадь. Кто его знает, может, и действительно он способен читать мысли.
   Что ему сделает Клест за нарушение приказа не приводить в лагерь недовольных, он предпочитал не думать, но во всяком случае ничего хуже того, что может сотворить с ним колдун-некромант.
  
  
***
  
   Как и предполагал колдун, лагерь разбойников оказался в самой глухой и труднопроходимой местности возле самой границы с Гномьими холмами, вдали от всяческого жилья и дорог. Добраться туда было очень сложно, часть пути лежала через непролазные дебри и непроходимые топи, только зная дорогу, сначала по реке, не очень глубокой - лошади пройдут, - но достаточной для того, чтобы пустить плоты, а потом звериными тропами, можно было попасть в разбойничий лагерь. Вообще-то, лагерь был не очень велик - разбойники не жили тут постоянно, у каждого был собственный дом, часто - семья, и вели они, между разбоями и грабежом, вполне добропорядочную жизнь, кроме, разве что, тех, кого разыскивали по всей Волгании и каждая служебная собака знала их в лицо, и конечно же, самого Клеста, который был, пожалуй, наиболее узнаваемым из всех, - это было скорее место сбора перед тем, как отправиться на новое дело, и после, когда делили добычу. Лукомир выбрал один из наиболее легких, но долгих путей, в обход, где можно было бы пройти верхом. Путь оказался столь долог, что у Колдуна вскоре начало зарождаться все нарастающее подозрение, что его проводник нарочно ходит кругами и выбирает окольные дороги, чтоб подгадать момент и скрыться. Не без основательно, по-правде: Лукомир действительно строил планы бегства, и у него уже была пара возможностей их осуществить, но чтобы решиться на них, у проводника попросту не хватало смелости. Колдун следил за ним, а непознанная власть над силами, непонятными простым смертным, во все времена вызывала страхи у людей.
   Звериная тропа была очень и очень узкой - только-только пройти, - и совершенно неудобной для всадников. Приходилось постоянно пригибаться к самому седлу, чтобы не задеть низко опущенные ветви, а опасно вылезшие из-под земли корни деревьев, грозили переломать ноги оступившейся лошади. Но все же люди ходили тут: пару раз, там, где после дождей оставались лужицы и почва размокала, Колдун замечал стертые временем отпечатки подков. Это подтверждало слова Лукомира, что разбойники пользовались этой дорогой, но, видимо, не слишком часто, меняя путь каждый раз, чтобы не вытаптывать землю. Пригибаясь под очередной веткой, он подумал, что, скорей всего, разбойники проходят по таким вот тропам ведя лошадей на поводу.
   - Долго еще? - наконец спросил Колдун, теряя терпение.
   - Совсем немного осталось, - встрепенувшись ответил Лукомир, бросив испуганный взгляд через плечо. - Не больше получаса.
   - Смотри у меня, - тихо прошептал некромаг, больше для себя, нежели чтобы пригрозить проводнику.
   Вскоре между деревьями наметился просвет. О том, что за деревьями скрывается человеческое жилье, стало ясно еще заранее: ржали лошади, слышалась людская речь, отдельные возгласы, звон металла. Но чем ближе они подходили к опушке, тем медленней старался ехать Лукомир, придерживая лошадь и бросая по сторонам тоскливые взгляды. Весь его вид говорил о том, что больше всего он хотел бы оказаться как можно дальше от этого места и особенно от едущего вслед за ним некромага. В конце концов Колдуну это надоело и он крепким словом заставил проводника пришпорить лошадь.
  
   На приветливые улыбки и традиционный "хлеб-соль" Колдун, конечно же, не рассчитывал и в своих ожиданиях не ошибся: разбойничий лагерь встретил его очень настороженно; люди (и не только) молча следили, как эти двое приближаются. У каждого из разбойников при себе было оружие, и как только Колдун и его проводник приблизились к жилью, толпа, настроенная весьма недружелюбно, ни слова не говоря сомкнулась за их спинами, всем своим видом показывая, что попытка бегства бессмысленна и ни к чему хорошему не приведет. Разбойников, по-правде, оказалось довольно много: постоянно, хоть, тут жили от силы человек десять-двенадцать, но сейчас, когда почти вся клестова ватага собралась для дележа добычи, насчитать десятка четыре вооруженных мужиков. Не только людей, но и троллей, широкоплечими глыбами возвышавшихся над основной массой, и низкорослых раскосых орков - этих из нелюдей было больше всего, - и даже гоблинов, гномов и, что уж совсем редкость - эльфа. Все отребье множества рас, которые можно встретить на просторах Волгании.
   Все происходило в полнейшем молчании, и стоило только посмотреть на нахмуренные лица людей, напряженные взгляды, которыми те обменивались между собой, заряженные арбалеты и замершие возле рукоятей мечей и топоров руки, как становилось ясно, что так просто колдуну, да и его проводнику уйти не дадут. Лукомир прекрасно понимал это - он достаточно долго общался с этим народом, чтобы узнать их нравы - и уже заранее смирившись, понуро опустил голову, лишь изредка бросая из-под лобья испуганные взгляды по сторонам. Колдун же, напротив, держался прямо и уверенно, как будто это не разбойники его окружили, а он взял их в плен, и теперь решал, что с ними делать. Отчасти это было действительно так; если б разбойники сейчас напали на него, пришлось бы очень многим погибнуть, прежде чем они бы победили, несмотря на численное превосходство и то, что Колдун еще не восстановил силы после схватки со старой колдуньей. А вообще-то шансов у разбойников было очень мало. Колдун никогда попусту не рисковал и всегда поступал так, чтобы быть готовым к неожиданностям, и глупо было бы считать, что у него нет ничего в запасе.
   С умеренным любопытством он осматривал разбойничий лагерь. Большинство домов были низкими - очень низкими - полуземлянками, с поросшими травой крышами, над которыми едва возвышались сложенные из камня печные трубы. Некоторые дымились - время близилось к ужину.
   - Здравствуй, колдун. - с характерным шипением произнес Клест, спокойно и невозмутимо, как и подобает главарю разбойничьей ватаги в собственном лагере, или человеку, которому уже давно неведом страх смерти, ибо слишком часто он встречался с Ней взглядом.
   Как всегда Клест был без доспехов и без шлема, но в той же неизменной железной маске, скрывающей всю нижнюю половину его лица. Волосы у главаря, подстриженные очень коротко, а ниже затылка переходящие в более длинные пряди, несмотря на возраст - на самом деле ему было около тридцати пяти - изначально черные, словно бы припорошило снегом. Разбойничья жизнь оставила свой след, в виде ранней седины и множества шрамов на загорелой коже. Но не слабости. Весь облик этого человека говорил о недюжинной физической и духовной силе, но очень немногие знали насколько он на самом деле чудовищно силен. Говаривали, что однажды в драке Клест голыми руками убил вооруженного снежного тролля. Не все верили, только испытать его решимости пока не хватало ни у кого.
   - Здравствуй, разбойник, - в тон ему ответил Колдун.
   Никто из них не произнес ничего угрожающего, но напряжение в один миг подскочило до предела. Разбойники настороженно переглядывались, бросая быстрые взгляды на главаря, колдуна, друг на друга; все подобрались, держа руки на оружии, готовые в один миг выхватить его. Достаточно было бы одного жеста, одного неверного движения или вскользь сказанного слова, чтобы началась бойня.
   Клест прекрасно понимал, что победа на этот раз может быть и не на их стороне; все зависело в этот момент только от его решения.
   - Спокойно, ватага. - Он жестом приказал всем отодвинуться. - Спокойно.
   Разбойники недовольно заворчали, но подчинились, отойдя на несколько шагов, все ж продолжая демонстративно сжимать рукояти своих мечей, булав и топоров.
   - Что тебе нужно? - без лишних слов, прямо начал главарь. - Мы свою часть сделки выполнили. Ты сам это признал.
   - Признал. - согласился некромаг. - Однако я не получил того, что мне причиталось.
   - Весомое обвинение, - тихо прошипел Клест. - Что же заставило тебя думать, что в этом наша вина?
   - Мне нужен был один артефакт. Он был в доме, я это точно знаю. - Уверенность колдуна имела под собой основания: именно это придало старой колдунье дополнительные силы, едва его не погубившие. - Но на пепелище я его не нашел. Сгореть он не мог, сам убежать тоже, значит, - он сделал маленькую паузу, выделяя следующую фразу, - его унес кто-то из вас.
   - Ты проверял весь груз, что мы забрали с собой. - В голосе Клеста послышалась тихая угроза. Как тихий, заглушенный расстоянием раскат грома, приближающейся бури. - И ты ничего не нашел.
   - Это так. - Колдун склонил голову. - Но я не ставил себе целью обыскивать всех, раздевая до портов. Возможно, кто-то прельстился его внешним видом и решил взять себе.
   - Да, что ты его слушаешь, Клест? - выкрикнул кто-то из толпы. - Сам, небось, свою эту штуковину припрятал, а теперь приехал претензии предъявлять и деньги требовать.
   Одобрительные возгласы подобно эху прокатились по толпе. Такая версия, похоже, вполне устроила всех. Люди часто судят по себе - многие бы могли поступить точно так же.
   - Какой мне в этом резон? - досадливо процедил сквозь зубы некромаг. - Мне не нужно ваше золото и камни, мне нужен мой артефакт! Я десять лет потратил на поиски и никакие сокровища не заменят мне его!
   Колдун сжал ладонь в кулак, так, что скрипнул кожаный повод. Конь под ним тревожно всхрапнул, косясь на седока.
   - Хорошо. - Клест поднял руку, призывая ко всеобщему вниманию. - Сейчас все узнаем. Пусть тот...
   Разбойник замолчал, обдумывая, что следует сказать, а потом снова обратился к колдуну.
   - А, что, ты ищешь? Ты же нам про это ничего не говорил. Может, тот, кто взял случайно ту вещь и не знает, что она твоя?
   Тут уже пришла пора задуматься Колдуну. Он всячески и от всех скрывал, что именно он разыскивает, чтобы не дать ни малейшего повода слухам. Слишком ценной была вещь, слишком многие хотели бы прибрать ее к рукам. Но как ни крути, ситуация складывалась таким неприятным образом, что пришлось согласиться на некоторый риск и приподнять завесу напущенной им тайны. Подумав, он решил пока ограничиться самым общим описанием:
   - Это прозрачная фигурка птицы, размером с ладонь.
   - Вершигор? - Клест вопросительно взглянул на своего первого помощника.
   Тот сразу понял, что хочет главарь: он присутствовал на разборе добычи, оценивая награбленное, чтобы затем поделить ее по честному, согласно причитающейся каждому доле.
   - Нет, небыло такого, - он отрицательно замотал головой. - Птицы были... И животные разные. Фигурки. Но все золотые или серебряные, а одна даже каменная. А прозрачных небыло. - уверенно подытожил разбойник. - Слишком приметная вещица.
   - Хорошо, - повторил главарь. - Пусть тот, кто утаил ото всех прозрачную фигурку птицы, выйдет и отдаст ее. Прямо сейчас.
   Клест обвел свою банду пристальным взглядом. Никто не вышел, но все понимали, какая незавидная участь ждет утаившего.
   - Вы знаете мое слово, - после того, как стало ясно, что никто не выйдет, произнес Клест. - Я ничего ему не сделаю и позволю ему уйти отсюда. Даже преследовать не буду.
   Щедрое предложение, но последние его слова прозвучали зловеще:
   - Пока судьба не сведет нас вновь.
   Но и на этот раз его предложение осталось без ответа.
   - Я им верю. - Клест посмотрел Колдуну прямо в глаза. Немногие могли бы выдержать взгляд разбойника; немногие решились бы взглянуть темный омут зрачков некромага. - Если никто не признался, значит твоей вещи здесь нет. Но ты, ведь, все равно хотел бы обыскать мой лагерь?
   - Мне нужен мой артефакт. - тихо произнес Колдун.
   - А если ты его не найдешь? - Разбойник недобро прищурился.
   - Это было бы... печально. - В голосе мага прорезались те же зловещие отзвуки отдаленной грозы.
   Начавшее было спадать напряжение снова подскочило до предела. По толпе прошелся металлический шорох клинков в ножнах. И Колдун, и Клест, как никто другой понимали, что в сложившейся ситуации до беды полшага, а победителей может и не быть; и как бы ни была высока неприязнь друг к другу, самым разумным было бы постараться не доводить дела до драки. И обоим было трудно уступить друг другу, не теряя собственного достоинства.
   - А может, и небыло этого артефакта в доме? - предположил Вершигор, как бы безразлично пожав плечами. - Так сложились обстоятельства, что в эту ночь твоя "птица" была в другом месте. Или ты плохо обыскал пепелище? Костер получился знатным, мало ли, что с ним случилось?
   Глаза Колдуна сверкнули гневом, на мгновение в них, казалось, отразился огонь преисподней.
   - Нет! - зарычал он. - Фе... Артефакт был там, в эту самую ночь! Именно он наделил старую ведьму силой, которая едва не погубила меня. И никакой огонь, даже жар драконьего пламени, не способен повредить ему!
   Взяв себя в руки, он понизил голос.
   - Я обыскал все вокруг, вдоль и поперек, и не нашел ничего. Там были только вы, я и трупы. - Добавил он уже совсем спокойным голосом. - Трупы забрать не могли. Я его не получил, а больше там никого и небыло, кроме твоей банды.
   Это было больше чем обвинение. Но к удивлению его ватаги, Клест, ранее обнажавший клинки по гораздо более меньшему поводу, и никому не спускавший подобного обращения, на этот раз промолчал и приказа напасть на наглого колдуна не последовало. Главарь задумался, отведя взгляд в сторону, а потом вдруг повернулся к своему помощнику.
   - Вершигор, приведи ко мне этого обормота.
  
   С первыми словами Барса о плененных ими парне и девушке, Колдун досадливо зарычал, сжав кулаки в бессильной ярости. Он понял о ком речь...
   - Где они? - рявкнул он, не дожидаясь пока разбойник закончит свой рассказ, и с каким-то звериным рычанием уже тише повторил. - Где они?
   Вид колдуна в этот миг был настолько страшен, что разбойники отшатнулись, даже позабыв про оружие, образовав вокруг него свободное пространство. Барс, и без того бледный как смерть и едва стоящий на ногах, сбледнул окончательно, и пошатнувшись, схватился за вершигорово плечо. От Арека ему досталось не слабо: он потерял много крови, вся шея была перемотана бинтами, на которых проступали багровые пятна; и держался он сейчас только за счет своей необыкновенной выносливости - двое из трех наверняка отдали бы богам душу получив такую рану, а этот даже стоять сам может, - и отвару, приготовленному одним из орков, владеющего тайнами простейших шаманских зелий. Но все же путь в несколько десятков шагов от дома и встреча с колдуном оказались для него слишком тяжелы: в лагерь он прискакал несколько часов назад, почти присмерти, с жуткой раной на шее, которую только что зашили и забинтовали, и жизнь его все еще находилась в большой опасности. Под глазами залегли глубокие тени, кожа приобрела бело-мраморный цвет, с отчетливо проступившими голубоватыми жилками вен, вкупе с грязной и заляпанной кровью одеждой, он был похож на живого мертвеца, и это не намного грешило против истины. Видя, что Барс сейчас упадет в обморок, Колдун спрыгнул с лошади и, прежде чем кто-либо успел ему помешать, быстрым шагом приблизился к разбойнику, грубо положив ему ладонь на плечо. Под рукой разлилось яркое бело-голубое сияние, колючее, как злое осеннее солнышко, и холодное, как свет близкой и очень яркой звезды, на которую совершенно не хотелось смотреть. Колени подогнулись, но Колдун подхватил Барса другой рукой - мгновение, - и вот уже разбойник стоит, ошеломленно оглядываясь по сторонам, живой, здоровый и явно уже больше не собирающийся помирать. Нездоровая пепельная бледность пропала, сменившись легким румянцем, слабость прошла - пошатывало его, скорее, от удивления, чем от последствий болезни, - и он, еще не до конца поверив в свое исцеление, пощупал шею сквозь бинт. Рана закрылась. Остальные были не меньше поражены случившимся, остолбенело уставившись на в одно мгновение вылеченного товарища, и только изумленно перешептывались между собой. Даже на Клеста это произвело впечатление. "Лихо..." - прошептал он чуть слышно, внимательно наблюдая за происходящим. Барс стянул с себя все намотанные тряпки - там, где меч мага глубоко рассек плоть, теперь виднелся лишь кривой и грубый розовый шрам.
   Впрочем, сделал это некромаг не из человеколюбия - если б понадобилось, он так же легко наслал бы на разбойника какую-нибудь жуткую болезнь, - ему нужны были сведения о пленниках.
   - Где они? - снова спросил Колдун, схватив разбойника за грудки и вперившись в него, прямо глаза-в-глаза, своим страшным взглядом. - Ты больше не помираешь и теперь уж ничто не мешает тебе говорить, не так ли?
   - Да... - хрипло ответил Барс и быстро забормотал. - Это все эти двое недоумков, захотели пограбить ту деревеньку... Пеннображки. Вина, там, или пива, чтоб... ребятам.
   - Короче!
   - Да, конечно... - Кивнул тот. - Так вот, местных мы быстро уделали, они и драться-то толком не умели. Заходим в корчму, а там этот... наемник, по всему видать. Обедал. Ну, мы с ним и схватились. Хриплого он сразу убил, тот и пикнуть не успел, кинул короткий меч прямо под сердце. Потом Хворостеня, ну, и меня. Едва ноги успел унести. Молодой, а здорово дерется.
   - Девка с парнем. - напомнил Колдун, едва сдерживаясь, чтобы не стукнуть его.
   - Так, там и остались, в телеге привязанные. Небось, этот наемник или местные отпустили.
   Колдун с досадой отбросил разбойника от себя и, отвернувшись, погрузился в размышления.
   - Барс. - негромко позвал его главарь. - С ними было то, что нужно колдуну?
   Тот уставился на Клеста не зная что ответить.
   - Вы их обыскали? - И уже поняв ответ, сказал, как плюнул. - Придурки! Что это был за наемник? Ты его знаешь?
   - Нет, - он замотал головой, - первый раз видел. Сказал, что Шелестом зовут. Молодой, волосы черные, длинные, а взгляд такой тяжелый, мрачный... - Разбойник подбирал подходящее слово, потом щелкнул пальцами. - Ведьмачий взгляд. Я уж подумал - колдун, а нет - за мечи взялся. Мечами дерется короткими, как ножами, в аккрской манере. Вот и все...
   Колдун, услышав про "ведьмачий" взгляд, вздрогнул... "Да, нет, вряд ли," - думал он, едва слышно шепча те слова. - "Шелестов много, а ведьмачий взгляд магом не делает." Шелест, действительно, не самая редкая кличка. Людей с таким прозвищем Колдун знал человек пять или шесть.
   - Клест, - обернулся он к главарю. - Полагаю, вы найдете этих двоих?
   - С какой это стати? - Задал тот встречный вопрос. - Мы подписывались только на то, чтобы напасть на дом той ведьмы и помочь тебе ее прибить. И все.
   - Твои люди увезли пленников и по их вине они теперь свободны. Я требую, чтобы их нашли.
   - С какой это стати, - повторил он. - Сделка была совершена. Мы захватили дом, - он загнул палец, - взяли свое, ты все проверил, и мы отбыли во свояси. А ты остался, и признал, что все честно.
   - Но никто не сказал мне, что вы взяли пленников.
   Они оба понимали, что проблема была слишком сложной, чтобы вот так сразу ее решить, и сейчас все зависело от того, кто сделает первый шаг, не считая, что это нанесет урон его чести. После недолгого раздумья, главарь предложил то, что следовало, наверное, предложить в самом начале:
   - Пройдем ко мне. Нам есть, что обсудить.
  
  
  

Глава 4.

  
  - Великолепно! - воскликнула Елька, когда после нескольких часов плутаний они вышли к какому-то дремучему оврагу, сплошь заросшему кустарником, со дна которого доносилось веселое журчание тихого, маленького, но все же ручейка. - Ну, и куда ты нас завел?
  - Куда надо. - буркнул Лесс. Вообще-то он и сам не понимал где находится и как сюда дошел, но признаться в этом (да еще кому!) не позволила бы мальчишеская гордость.
  - И куда это, "куда надо"? - уперев руки в боки, вредным голосом поинтересовалась она и, глянув свысока, обвиняющим тоном добавила. - А оно нам надо, куда-то в твое "куда надо", куда совсем было не надо, продолжать в это куда-то лезть?
  - Ты сама-то поняла, что сказала? - Нет, девчонки - звери невыносимые.
  - Да! - вякнула Елька, хотя вообще-то это было не так. - Не увиливай от ответа!
  - Мы в овраге, - изволил ответить парень, сбегая вниз по крутому склону.
  Ноги скользили по влажной земле: пару раз он едва не упал, а когда оказался внизу, сапоги сразу же ушли почти на вершок в почву; вокруг проступала влага, дно оврага оказалось довольно топким местом, в середине которого ручеек, коротенький, кстати, не более полусотни шагов, и в ширину - как две ладошки, проложил себе неглубокое - воробью по колено - русло, с на вид чистой и холодной водой.
  - Гениально! - Она трижды хлопнула в ладоши. - Сам догадался или подсказал кто?
  Лесс не ответил, и даже не повернулся в ее сторону. Но это не помешало ей продолжить жаловаться:
  - Я устала, проголодалась, у меня ноги болят... и руки! - Завопила она сверху вниз, показывая его спине натертые цепью запястья. Потом тихо выругалась и стала осторожно спускаться в след за ним. - Я есть хочу!
  - А пить не хочешь?
  - Хочу! - Незамедлительно отозвалась девушка, и тут же нашла к чему придраться. - А во что ее набрать? Ты об этом подумал?
  -Не хочешь, не пей.
  - Вот еще! Чтобы я от жажды помирала? - И толкнув его локтем под ребра, скомандовала. - Подвинься.
  - Не топчись рядом с водой! Муть пускаешь!
  К мути, чавкающей под ногами грязи и промокшим сапогам, добавились и легионы комаров, орочьей ордой повылазавшим изо всех своих укромных нор, и яростно набросившихся на врага. Немного повоевав и побранившись непотребными словами, Лесс и Елька признали свое бесславное поражение и с позором обратились в бегство, по пятам преследуемые алчущими кровососами.
  
  - Зачем вообще надо было убегать? - устало простонала девушка через несколько часов, когда, наконец, измотанным долгой дорогой путникам стало ясно, что до темна они к жилью не выйдут и ночевать придется в лесу под елкой.
  Под елкой они и устроились.
  Ноги болели, непривычные к долгим переходам, спина ныла, лицо горело, губы потрескались от жажды. Елька чувствовала себя немытой бродяжкой: красивое платьице давно испачкалось в грязи, рыжие волосы слиплись от пота, а руки до крови исцарапали колючие кусты. После долгой ходьбы сил не осталось даже на то, чтобы ругать дурака-братца; хотелось только одного - отдохнуть, нет, пожалуй, двух вещей - еще и напиться вдоволь холодной колодезной воды.
  Лесс чувствовал себя не на много лучше, впрочем, отметив про себя одно приятное исключение - Елька устала и почти не гундела.
  - Знаешь, наверное, лучше так. - Лесс вздохнул. - Я чувствую, что именно так и надо было поступить. Пусть уж никто не знает, где мы и что с нами сталось. Не волнуйся, - он ободряюще улыбнулся сестре, но улыбка эта вышла уставшей усталой и невеселой, - не пропадем.
  - Ага, не пропадем. - жалобно возмутилась она, опираясь плечом на ствол дерева. - Что нам делать? Ни дома, ни еды, ни денег... Ни бабушки.
  Она всхлипнула.
  - Мы можем к тетке податься. - Неуверенно предложил Лесс. - Помнишь, как мы гостили у нее? Ты могла бы устроиться в лавку ее приятеля-знахаря помощницей. Думаю она посодействует этому. А я в конюшни, о лошадях заботиться, ну или подмастерьем к кому-нибудь. А потом в стражники. - Он взмахнул палкой, как будто бы это был меч. Палку он подобрал пару верст назад - оружие не ахти какое, неудобное и ненадежное, но хоть какое-то чувство уверенности придающее. - Все ж лучше, чем по закону... Нам сколько лет? - Ответ был не нужен. - Вот! А значит, или в монастырь - считай, тоже рабство - или к какому-нибудь мелкому князьку в услужение. Тебя быстренько замуж. - Елька возмущенно вякнула. - Меня в армию, лет на десять. И вот оно счастье...
  - Нет, - протянул Лесс, - уж лучше на свободе. Главное до тетки добраться. Ты как думаешь?
  Он повернулся к сестре.
  - Я есть хочу, - честно ответила она, что думала.
  - Я тоже, - со вздохом признался парень. - В Топках попробуем попробую стащить что-нибудь с местных садов или огородов.
  - Воровать? - тихо ужаснулась девушка и хмуро буркнула. - До чего мы докатились, воруем еду, как бездомные бродяжки...
  Лесс промолчал, а что еще можно было сказать?..
  
  
***
  
  Еще одна ночь без сна, столь же страшная, как и предыдущая. В незнакомом месте, в одиночестве, в темноте и холоде... Костра не было; чтобы его развести требовались: во-первых - дрова, но слишком поздно они спохватились - уже наступили сумерки, а в лесу и вовсе непроглядная тьма; а во-вторых - трут, кремень и кресало, чтоб добыть огонь, и которых, разумеется, у них не было. Маг справился бы в одно мгновение, просто щелкнув пальцами или проведя над горкой сырых дров рукой. Алхимик тоже бы без проблем нашел выход из положения, побрызгав дерево какими-нибудь зельями, которые при смешивании возгораются. Но, к сожалению, Елька, несмотря на ближайшее родство с одной из самых сильных колдуний Волгании, магическим даром была наделена ровно настолько, чтоб заговорить, с вероятностью успеха один из трех, отвар от слабости живота, которая, вообще-то, и без помощи знахаря неплохо проходит. Ну, а Лесс, хоть и знавший, что к чему надо добавить, чтоб полыхнуло жарче кузнечной печи, нужных веществ в карманах не имел.
  Эта ночь показалась беглецам бесконечной. В темноте то и дело раздавались странные звуки, шорохи, потрескивания, словно бы там кто-то ходил. Изредка до них доносилось нечто, до жути похожее на бормотание или голоса. Вокруг, что-то шуршало, слышались чьи-то осторожные шаги. Воображение, раззадориваемое воспоминаниями страшных историй, которые им приходилось слышать, рисовало картины, одна страшнее другой: как дикое зверье или голодная нежить окружает их, наблюдая из темноты, готовится, подкрадывается...
  Только под утро, утомленные бессонной ночью и пугающим ожиданием самого худшего, изматывающим посильнее долгого пешего пути, им удалось ненадолго уснуть. Точнее, это усталость все же взяла свое, подарив им несколько часов беспокойного сна.
  
  
***
  
  Наверное, не стоило срезать путь, зная только направление в котором следует идти. Если б они воспользовались той же дорогой, по которой попали Пеннображки, то примерно за день добрались бы до Нижних Топков, но при этом потратив раза в два больше времени, чем если по прямой. Только, для того, чтобы вот так срезать пути, нужно хотя бы иметь представление о путешествиях по незнакомым местам. Лесс и Елька, которые за свою жизнь лишь несколько раз выбирались дальше родной деревни и никогда не путешествовали по Волганским лесам, конечно же сразу заблудились. Лесс еще пытался ориентироваться по мху и солнцу, но без особого успеха: мох рос у всех деревьев со всех сторон сразу, а солнце было еще более ненадежно, то скрываясь за облаками, то просто невидимое сквозь плотно сцепленные кроны вековых елей; и вскоре он вынужден был признать, что понятия не имеет, куда идет. Да еще Елька...
  С чисто женской вредностью, она зудела над ухом надоедливым комаром, с издевкой комментировала все его поступки, ругала его и жаловалась на свою судьбу, во всех своих несчастьях обвиняя, естественно, Лесса. Лесс молчал, угрюмо насупившись и скрашивая дорогу планами мести. Девушка не отставала.
  - Ну что ты молчишь? Я к тебе обращаюсь, - жужжала Елька. Она промочила ноги в очередном овраге, натерла их, попала на обед к комарам и теперь злилась. - Ты хоть знаешь, куда надо идти? Следопыт; тоже мне, путешественник! Всю Волганию вдоль и поперек по три раза исходил, пять пар сапог стоптал и в чужих странах пообретался! Да ты-то дальше трех верст от дома не отходил, да и то, если кто-то рядом был. А туда же - путь выбирает, мол, в ту сторону нам. - Она взмахнула рукой. - А почему это именно туда, а не сюда? - Она махнула в другую сторону. - Признайся, ты совершенно не знаешь куда идти.
  - Знаю, - буркнул парень. Надежда на то, что она устанет, как вчера, выдохнется и перейдет от назойливой болтовни к тихому нытью, пусть столь же противному, но зато не такому заметному, угасала с каждой минутой. Похоже, в детстве какая-то злая ведьма прокляла его жутким проклятием - Елькой, наслав на ту страшную порчу - болтунчик; и вот теперь он мог насладиться древними чарами во всей их красе.
  - Что знаешь? - с нескрываемым презрением вопросила она, не догадываясь о его мыслях. И хорошо, что не догадывалась - иначе жизнь стала бы совсем не выносимой. - Ты тут первый раз в жизни, даже где стороны света находятся не знаешь! Я видела, как ты мох искал, - прибила она его и злорадно добавила. - И ничего в нем не понял.
  Выглядела она довольной: она сама не понимала куда идти, но зато и Лесс сел в лужу. Самая большая радость для вреднохарактерной женщины - это понаблюдать, как ее муж попадает в глупое положение. Лесс мужем не был, всего лишь братом, но на безрыбье, как говорится... Она была очень довольна тем, что ее младший братец, изо всех сил старающийся казаться взрослее, мужественнее и умнее - а она-то, конечно, "знала каков он на самом деле"! - совсем не такой.
  Впрочем, девушка не всегда была такой, как сейчас - это просто волнение последних дней сказалось, обеспечив ей именно такую защиту от всех выпавших невзгод.
  - Чего встал?
  - Тихо! - Он резко поднял руку, призывая к молчанию, и напряженно прислушиваясь к звукам леса.
  - Чего? - Она даже смутилась на мгновение.
  - Помолчи. Я лес слушаю.
  - Эльф-разведчик, - презрительно бросила Елька. - Ты мне рот не затыкай, чего ты там услышал?
  
  Конечно, девчонки, к сожалению, гораздо более болтливее парней. С этим можно считаться, особенно в те моменты, когда их рядом нет, но, что чаще всего болтливы они в неподходящие моменты - это их большой недостаток.
  Юноша не обращал на нее внимания, пытаясь в лесной тишине еще раз услышать тот странный звук, который почудился ему мгновение назад... Но почему у нее не хватало ума это понять? Что, если заткнуться, то можно услышать звуки человеческого жилья?
  - Лесс, ну что ты молчишь? - теребила его девушка. - Отвечай сейчас же.
  - Ельк, помолчи немного, - умоляющим и одновременно раздраженным полушепотом попросил Лесс. Сестра болтала без умолку, своим противным голоском заглушая все остальные звуки, но сквозь ее болтовню ему вдруг послышалось коровье мычание. - Туда!
  Он уверенно показал направление. И Елька не преминула усомниться в его словах:
  - А почему именно туда?
  Но парень не был настроен что-либо объяснять. И хотя он, конечно, понимал, что это она от волнения критикует его и жужжит надоедливой мухой, но достала она его крепко.
  - Хочешь, оставайся, а я пойду, - и не говоря больше ни слова побежал туда, откуда, как ему показалось, доносилось протяжное коровье мычание.
  - Эй, погоди, - она удивленно смотрела как он убегает, а потом встрепенулась и заорала вослед. - Стой! Подожди меня, придурок!
  
  Как выяснилось через пару минут, плутали они совсем близко от жилья. Буквально в ста шагах еловый бор закончился, плавно перейдя в подлесок, а вскоре и тот сошел на нет, и перед беглецами открылся широкий луг, с пасущимся коровьим стадом; справа темнели далекие деревья, по широкой дуге огибающие луг, слева березовая роща, тихо шумевшая на ветру, а впереди, верстах в двух или в трех, раскинулось селение. Коровы лениво грелись на солнышке, жуя жвачку и изредка оглашая окрестности протяжным мычанием. Стадо, конечно же, бродило не по своей воле, с ним был пастух - старик в старом темном плаще и, несмотря на жару, в меховой обуви, с подпаском - парнишкой лет десяти. Рядом крутилась мелкая черно-белая собачонка.
  - Ну, что я говорил? - победным шепотом произнес парень. - Запомни, женщина, мужчина всегда прав.
  Елька сделала вид, что ничего не расслышала. Ну, не признавать же, в самом деле, его правоту?
  - Где мы? - спросила она.
  - Топки, наверное, - после недолгого раздумья ответил ее брат. - Насколько я знаю - это единственный крупный город в округе, а мы за это время просто не могли далеко уйти. Точно, Топки.
  - Я есть хочу! - капризным девчачьим голоском потребовала Елька, в подтверждение своих слов поглаживая живот, тут же отозвавшийся голодным урчанием. - Ты - мужчина, ты и думай, как меня накормить.
  Лесс уже думал об этом. Не о том, конечно, как накормить именно ее, а в общем смысле вопроса: и самому пожрать и ей чего-нибудь найти...
  - Надо сначала подойти поближе, - ответил он. - А там видно будет. Только придется обойти этот луг стороной, через рощу.
  
  Нижние Топки (Кстати, почему - нижние, никто, наверное, уже и не знает. Верхних никогда не было. По крайней мере, на памяти людской такого названия не осталось.) городок не такой уж и большой. Даже совсем не большой. Мелкий, можно сказать, городишко. Жителей в нем не больше тысячи - некоторые села поболе будут. Да и городком, в исконном значении этого слова - поселение, огороженное стеной, - тоже назвать сложно. Это была скорее деревня, окруженная, как придется: где забором, где простым плетнем, и только центр Топков, где обреталась местная знать сельского масштаба, да богатые купцы с ремесленниками, огораживала добротно поставленная лет сто назад, и успевшая прийти в негодность, стена, из двух рядов толстых еловых стволов, заостренных на вершине. Промежуток между рядами заполняла крепко утрамбованная глина с камнями, а в дополнение, на высоту человеческого роста стена была окружена каменной кладкой. Наследие старых времен, когда орочьи отряды частенько совершали набеги на Волганское приграничье, и жителям Топков и ближайших деревень приходилось пережидать опасность, прячась за стенами до прихода помощи из столицы княжества. Нынче границы здорово продвинулись на юг, по сравнению с той порой, и охранялись не в пример лучше, поэтому-то и стены содержались не в том порядке, в котором бы их надлежало содержать. Спокойная жизнь расслабляет. Сейчас даже дозорных на вышку не ставили, только трех-четырех стражников у главных ворот, и столько же, и то не всегда, у других, которые во внешней границе городка - заборе вокруг огородов. Символическая, надо признать, оградка. Очень символическая. И довольно опасная беспечность: хотя, гарнизон местной стражи был достаточно велик - более сорока человек, единовременно на службу выходило не более десятка. Случись, что - все собраться просто не успеют.
  На двух человек никто не обратил внимания, даже не смотря на то, что выглядели они весьма подозрительно, пробирались крадучись и постоянно оглядывались по сторонам.
  Огороды заканчивались, где плетнем, где просто криво прибитыми к столбам палками - все зависело от хозяйственности владельца, - где сорной травой до пояса, и тропинкой, протоптанной вдоль забора. В просторечии - Затынная тропка. Вот трава-то и помогла им незамеченными подобраться к чужим огородам. У каждого из них Лесс останавливался и осторожно осматривал окрестности. В окрестностях его интересовало наличие чего-нибудь съедобного, торчащего из земли или висящего на ветвях, и отсутствие посторонних глаз. Можно было бы, конечно, прийти ночью, как и все уважающие себя порядочные воры, но уж очень есть хотелось. Поэтому они решили рискнуть попытать счастья именно сейчас, в обеденное время. Тоже неплохие шансы: нормальные люди или кушать изволят, или в теньке отдыхают. Но, видимо в Топке нормальных людей не было и свободных огородов, как на зло, им не попадалось.
  В яблонном саду - Лесс чуть слюной не захлебнулся, разглядывая ранние яблочки, красные и наверняка очень сладкие, - какой-то старичок пилил одну из них, старую и засохшую. Тщательно пилил, выверяя каждое движение. Остальные яблони были высокими, раскидистыми, прекрасно прикрывая старичка своей листвой от полуденного зноя, так что солнце его нисколько не тревожило. Понаблюдав с полчаса за ним и оценив с какой скоростью продвигается дело, Лесс вынужден был признать, что тут им ничего не светит. Старичок-садовник явно наслаждался самим процессом работы, и похоже вознамерился закончить ее только к завтрашнему дню. А ведь ему еще и костер надо запалить, сообразил юноша, а за костром следить надо... Поэтому буркнув: "Пошли...", он направился к следующему огороду. Елька окинула тоскливым взглядом ровные и ухоженные ряды яблонек и последовала вслед за ним. Но и в следующих кто-то был: работали люди, прикрывшись от яркого солнца широкополыми соломенными шляпами, носились дети, мерились силой молодые крепкие парни. От скуки мерились. Лесс только мельком глянул на них, как тут же поспешил пройти мимо, пока не заметили.
  А потом... В нос ударила волна такого, вкусного, такого аппетитного запаха, что Лесс и Елька не раздумывая бросились вперед, не разбирая дороги и не оглядываясь по сторонам. Источник запаха обнаружился довольно быстро: хозяин очередного земельного участка построил себе совсем рядом с забором небольшой сарайчик-коптильню. Не так, конечно, чтобы рукой дотянуться, но от дома достаточно далеко, чтобы какой-нибудь воришка смог прокрасться незамеченным. И самое главное: сейчас там что-то коптилось, распространяя по округе вкуснющий запах практически уже готового мяса. Едва увидев коптильню, Лесс твердо решил для себя, что точно заберется туда.
  Внутри кто-то был, и это сильно осложняло дело. Очень сильно. Запах копченостей дразнил, нет - пытал оголодавших путников почище орочьих пыток, раззадоривая чувство голода. Лесс весь извелся, ожидая подходящего момента. Елька лежала рядом, затаившись в траве с таким скорбным и несчастным выражением на веснушчатом лице, что коптильщик, время от времени напоминавший о себе железным погромыхиванием в сарайчике, едва увидев ее, наверное прослезился бы от жалости и немедля пожертвовал бы свой лучший окорок. Парень поймал себя на том, что непроизвольно двигает челюстью, будто заранее пережевывая еще не украденную еду и, сглотнув набежавшую слюну, тихо посетовал:
  - Ну, что же этот... нехороший человек никак не уберется?..
  - Ага, - поддержала его сестра, добавив пару таких слов, что Лесс изумленно уставился на нее, и молча таращился, как пастушонок на шестикрылое чудо, выделывающее в небе кренделя, пока Елька не спросила недоуменно: "Чего?". Юноша покачал головой, говоря: "Ничего", и хихикнул, все еще находясь под впечатлением от услышанного.
  И где она успела их нахвататься?
  Сарайчик-коптильня был совсем маленьким, явно не предназначаясь для заготовок на продажу. С одной стороны к нему примыкал дровяной навес, сейчас почти пустой, на обращенной к ним стороне было прорезано узкое окошко (привстав на цыпочки, Лесс наверное смог бы заглянуть вовнутрь), ну, а дверь, как он понимал, находилась другой стороны, обращенной к жилому дому. И это плохо - любой вышедший во двор, да и просто выглянувший в окно, сразу бы заметил Лесса, крадущегося по совершенно открытому месту.
  Приходилось ждать. Терпеть голод, зной, жажду и ждать, при этом не забывая поглядывать по сторонам, чтобы вовремя заметить приближающегося селянина, которому приспичило пройти этой тропинкой именно в это время, да еще следить, чтобы не заметили их самих. Трава, конечно, высокая и прятаться в ней удобно, но чего только не бывает...
  - Прям, как эльфы-разведчики, - шепнула Елька.
  Чтобы заглушить голод она жевала травинку. Не помогало. Даже наоборот. У голодного медведя в желудке и то тише бурчало бы.
  - Результат окупит все наши мучения, - ответил ей брат, с хищной улыбкой подкрадывающегося к отаре волка. - А вот и что-то происходит... Прячься!
  Он прижал ее к земле, сам едва-едва, только чтобы видеть, приподняв голову над травой. В огороде появился еще один человек: по протоптанной между грядок с репой дорожке, шел паренек, моложе Лесса, но с таким серьезным лицом, что его можно было бы принять за большого начальника, если б не возраст. Скользнув равнодушным взглядом по тому месту, где они прятались, он, ничего не заметив, направился к коптильне. Елька ворочалась под рукой пытаясь встать.
  - Пусти, придурок! - шипела она, отпихивая его руку. - Хуже будет.
  - Тихо, не высовывайся. А то заметит.
  - А вот хочу и высунусь, - упрямо вякнула девушка. - Пусти. Чего там?
  Она наконец высвободилась и немного повоевав с его рукой (победила, конечно, двумя-то), тоже выглянула из укрытия.
  - Парень идет, - сдался Лесс, ложась на землю и прижимая сестру уже обеими руками. - Спрячься, он близко.
  Елька оскорбленно отпихнула его, но осталась лежать. Слегка приглушенный расстоянием, до них долетел голос серьезного паренька. Похоже, тот поленился пройти весь путь до коптильни и крикнул издали:
  - Дядь, Юрай!
  - Ау, - откликнулись из коптильни. - Чевой?
  - Дядь, Юрай, - повторил тот. - Там тебя Пех зовет.
  - Чего ему? - спросил коптильщик и сердито крикнул. - Ну чего орешь? Подь сюды, помоги, раз пришел.
  Лица его Лесс и Елька не видели, но точно представили, как оно страдальчески кривится. Серьезный паренек видимо зашел в коптильню и вместо слов теперь доносилось только неразборчивое бормотание - выглянуть проверить юноша пока не решался. О чем те говорят слышно не было, только раз Дядька Юрай отчетливо воскликнул: "Давай, опускай!" и конец слова заглушило железное громыхание. Лесс понял, что они оба, и дядька, и племянник, внутри и осторожно поднял голову. Их действительно не было видно. Сестра незамедлительно вскочила рядом.
  - Елька, не вредничай. - Он специально попытался придать своему голосу особые воспитательные нотки, копируя бабушку, когда та отчитывала их за очередную шалость. Не очень получилось. Наверное, для этого надо сначала повзрослеть и завести своих собственных детей. - Двоих заметить легче, чем одного, а мы сейчас не в том положении чтобы рисковать. Так что, пожалуйста, полежи пока тихо.
  Удивительно, но она его послушалась. Сердито фыркнула и плюхнулась на спину, демонстративно глядя в синеющую даль неба. а хозяин, тем временем, погромыхав железом, наконец-то вышел наружу. Голос серьезного паренька стал чуть громче, можно было даже различить отдельные слова - он рассказывал дядьке что-то про того самого Пеха. Оба в руках несли по какому-то свертку. Лесс пригляделся и скрипнул зубами от досады. Из-под рогожи торчали маленькие копытца. Копченый поросенок! А в рогожу завернут, потому что горячий, свежеприготовленный.
  - Вот, гады, - искренне выругался парень.
  - Чего там? - испугалась Елька.
  - Копченые поросенки. Целых два. - Он шумно сглотнул слюну и добавил со стоном. - И обоих унесли.
  - Ну, что за люди? - Девушка опять привстала. Юрай с племянником отошли уже довольно далеко и можно было не бояться, что они их увидят. К тому же, хозяева шли спиной к беглецам. - Все им надо прятать. Скопидомы.
  Лесс подобрался, собираясь с духом.
  - Все. Или сейчас или никогда, - решительно произнес он.
  - Ты что, хочешь залезть туда?
  - Для этого мы здесь и сидели в засаде столько времени.
  - Они же унесли еду, - возразила Елька.
  - Ничего. - Ее братец прищурился, провожая взглядом хозяев. - Может, там есть, что из неприготовленного. Ну, или хоть углей в горшок наберу, чтоб костер разжечь или кремень с кресалом свистну. Чем-то же они разжигают огонь? Хоть у огня ночью погреемся.
  Действительно, не одной едой жив человек.
  - А вдруг тебя поймают? - Если Лесс с каждым мгновением набирался решимости, то Елька с той же скоростью ее теряла. Она даже вцепилась ему в рукав, боясь отпустить.
  - Ельк, - брат серьезно посмотрел ей в глаза, - если что - беги не раздумывая. Мне одному будет гораздо легче скрыться, чем нам двоим вместе. Я бегаю лучше. - Это было правдой. Один знакомый отставной солдат сказал ему однажды, что для того, чтобы стать сильным и выносливым, надо много бегать и Лесс, как и, наверное, любой мальчишка, мечтающий стать выдающимся мечником, последовал его совету со всей свойственной их семье упорством. - И я смогу увести преследователей, если таковы появятся, за собой. Не жди меня, ладно?
  Елька опустила взгляд. Лесс ждал ответа и она нехотя выдавила:
  - Ладно...
  - Если что, - юноша вытер вспотевшее лицо и пригладил волосы. - Встретимся там, где мы вышли к этому городку. А теперь давай, беги к лесу.
  - Подожди. - Она схватила его за руку, указывая в сторону хозяйского дома. - Смотри, там кто-то есть.
  - А, леший... - сквозь зубы ругнулся Лесс.
  Пока они разговаривали, в огороде появился какой-то мужик и стал, то ли ворошить сено, лежавшее на земле, то ли перекладывать чего... Прищурившись, Лесс наблюдал за ним, пытаясь понять, чем тот занят.
  - Проклятье, что он делает?..
  - Травы ворошит, - ответила девушка, в тайне обрадовавшаяся неожиданной отсрочке - все-таки ей было очень страшно отпускать его, а еще больше пугала перспектива остаться одной. - Лекарственные, наверное. - И авторитетно добавила. - Некоторые надо сушить на солнце.
  - Теперь ждать, пока и этот уйдет... - Парень стукнул кулаком по земле.
  Впрочем, то что мужик находился там было не особо страшным: до него шагов семьдесят или восемьдесят. Встал бы к ним спиной - ничего бы и не заметил. Но мужик, как назло, повернулся лицом к коптильне, вороша короткой палкой просушиваемые растения. Сарайчик бы закрыл собой Лесса от его глаз - юноша хоть сейчас мог незаметно подойти, - но входная дверь находилась с другой стороны и чтобы войти вовнутрь, ему пришлось бы на несколько мгновений оказаться прямо перед мужиком-ворошильщиком. И надеяться, на то, что тот слепой и не увидит крадущегося ко входу парня, было бы совершенно глупо.
  Время проходило в томительном ожидании. Наконец, и этот отвернулся. Медлить было нельзя. Второго случая могло и не представиться.
  - Ну все, я пошел, - шепнул он.
  - Ни пуха, ни пера, - ляпнула девушка. Впрочем, что еще сказать в подобный момент, она не представляла. Может быть, разбойники, отправляясь на дело, говорят: "Ни золота, ни серебра."?
  - К лешему. Уходи, давай. - ответил Лесс и пригибаясь побежал к сараю.
  Елька проводила его взглядом и тихо, едва слышно, шепнув одними губами: "Удачи. Береги себя.", повернулась и поспешила к лесу.
  За стеной коптильни заметить его было невозможно. Только с соседних огородов, но до них слишком далеко, и если кто там и был, видно их не было. Лесс выглянул из-за угла. Мужик все еще стоял к нему спиной и юноша сначала осторожно, а потом, вдруг сорвавшись с места, одним махом достиг двери и шмыгнул внутрь.
  Внутри было жарко, как в бане, темно и душно. Еще не до конца поверив, что все обошлось, новоиспеченный воришка прижался спиной к стене, переводя дыхание. Сердце колотилось как сумасшедшее, словно он пробежал верст пять, а не два десятка шагов. Он посмотрел в щелку между досками, чтобы убедиться, что снаружи все спокойно, а затем огляделся вокруг. Середину помещения занимала кирпичная печь с широкой железной дверцей, откидывающейся вверх на петлях. От нее веяло жаром, из щелей струился легкий дымок. Запах, издали казавшийся таким манящим и желанным, вблизи оказался тяжелой терпкой вонью, смешанной с гарью. Дышать им было невозможно, к горлу подкатил комок и Лесс с трудом сглотнул его, сдерживая тошноту. Он даже и представить себе не мог, что аромат копченостей может быть таким неприятным. Оставалось надеяться, что готовый продукт пахнет гораздо аппетитнее. Или же тот мужик, дядька Юрай, просто готовить не умеет?
  Вообще же, кроме этой печки, в сарае почти ничего не было: стол, пара лавок, шкаф с почти пустыми полками, несколько жердей, через которые были перекинуты связанные веревкой попарно пучки каких-то трав, видимо используемых в копчении, для придания особого вкуса мясу и рыбе. Из стола торчал нож - закончив разделку, хозяин привычно воткнул его в доску. Рядом лежали несколько вертелов, два из которых точно сегодня использовались. Нож тут же перекочевал со стола за голенище сапога. А возле печи, на полочке он заприметил бутыль из толстого темного стекла, оплетенную пенькой. Внутри что-то плескалось. Недолго думая Лесс взял и ее тоже. Бутыль крепилась к длинному ремешку и вешалась через плечо. А больше взять было нечего. Остальные вещи представляли из себя ни к чему не потребный мусор: сломанные лопаты, старые деревянные грабли с выпавшими зубьями, ржавые топоры без ручек... Кроме коптильни, этот сарайчик использовался так же, как и любой другой - как склад не годных, но очень нужных вещей.
  Надо было уходить, но из добросовестности он решил заглянуть в печь. А то зачем шел? Чего только не бывает, может повезет? Лес схватился за ручку и тут же с криком одернул ладонь - хоть и деревянная, та была слишком горяча, чтобы браться голой ладонью. Но как-то же дверцу открывают? Юноша поискал глазами что-нибудь, чем можно обмотать руку и почти сразу же наткнулся на незамеченные им в темноте почерневшие кожаные рукавицы. Надел - они оказались велики, чуть ли не в два раза, и почти не гнулись, заскорузлые от жара, - но зато в них можно было безбоязненно хвататься даже за раскаленные камни. Внутри кожу рук дополнительно защищала толстая тряпичная подкладка.
  В лицо дохнуло жаром и дымом, словно бы дракон зевнул во всю пасть. Лесс заглянул во внутрь и едва не треснулся головой об дверцу, с испугу подскочив на месте. Из черного провала, слегка подсвечиваемого тлеющими внизу углями, словно демон из глубин Преисподней, на него смотрела закопченая, в клубах смрадного дыма, оскаленная морда с тянущимися к его лицу копытистыми лапами. Мгновением спустя до него дошло, что вылупившаяся на него мракобесья харя, один-в-один - исчадие Зла, какими их любят исступленно описывать своей пастве ретивые, с не в меру развитым воображением, священнослужители, на самом деле поросенок, насаженный задом на вертел. Что ж, посажение беса на кол - сюжет одной из любимых притч всех священников.
  - Повезло мне, - радостно потер руки юноша. - А коптильщику - нет.
  Поднатужившись (Неудобно, ведь, а посему - тяжело, на вытянутых руках-то тащить, и при этом следить, чтобы не кувыркнуться прямо в печку. Вот был бы сюрприз коптильщику...) он не без труда вытащил "беса" на вертеле" из недр печи. Полпуда, наверное будет, а то и больше. С мгновение он любовался добычей, представляя как будет ее есть, вгрызаясь зубами в упругое мясо. Вкуснющий небось... А потом, подхватив поросенка одной рукой, прикрыл дверцу. Уходить надо, пока не застукали.
  - Эй, ты чего делаешь?! - заорал совсем рядом коптильщик, дядька Юрай.
  Сердце, испуганным зайчишкой подскочило к горлу, замерло и грохнулось в пятки. Тяжелый поросенок едва не выскользнул из ослабевших рук и не оказался там же.
  - Хватит ерундой заниматься! Помоги лучше.
  Лесс резко развернулся и одним прыжком оказался у стены. В щель между досками было видно, как коптильщик разговаривает с кем-то в стороне, повернувшись к сарайчику спиной. Но, что хуже всего, стоял он на полдороге к нему. От перспективы получить по шее за сворованного поросенка юношу отделяло шагов сорок. Воздух тихо сотрясло самое грязное ругательство, какое только пришло в голову. Надо сматываться. Лесс быстро огляделся. Может, через дверь? Заметят сразу; с тяжелой ношей догонят, поймают и отделают от души, чтоб впредь неповадно было. А если бросить? Никогда! Лесс даже думать об этом не хотел. Не для того он сюда залез, чтобы вот так бесславно сбежать.
  Взгляд наткнулся на окошко. Единственный выход... Пока хозяин заглянет в печь, поймет, что его обворовали, Лесс успеет отбежать достаточно далеко. Ему-то и нужно было совсем немного форы.
  Медлить было нельзя. Шаги раздавались совсем рядом, краем глаза он уже видел тень, мелькающую в полосках света, струившегося сквозь неплотно пригнанные доски. Подставив лавку, он вскочил на нее, моля всех богов, чтобы окно открывалось. И о чудо! Его действительно можно было приоткрыть; запиралось оно на крючок из согнутого гвоздика и поднималось кверху, и даже палочкой подпиралось в открытом положении. Завернутый в первую же подвернувшуюся под руку тряпку (горячий, ведь, прямо из печки) поросенок полетел в окошко - Лесс швырнул его не глядя. Туда же отправилась бутыль, лезть с ней было бы слишком неудобно. Подтянувшись, он протиснулся в окошко, царапая носками сапог по стене, и мешком свалился с другой стороны, едва не сломав себе при этом руку. Аж дыхание перехватило от удара. Стиснув зубы, Лесс поднялся, подхватил поросенка, бутыль и понесся прочь от коптильни, как будто за ним гнались все мракобесы Преисподней.
  Он как раз перелез через забор, как до его ушей долетел яростный вопль: "Воры! Украли!!"
  Хозяин обнаружил пропажу своего поросенка и теперь, естественно, пылал праведным гневом обворованного человека, призывая все кары небесные на голову бессовестному воришке.
  - Держи вора! Стой, паршивец! - вопил он на весь город, как будто Лесс не поросенка у него свистнул, а фамильную драгоценность какую-нибудь - кольцо, к примеру, любимой прабабки с рубином размером с орех.
   Еще чего! Естественно, парень не подчинился справедливому требованию владельца украденного добра, а припустил еще быстрее. Уже отбежав шагов на сто, он оглянулся через плечо, ожидая увидеть погоню, но увидел лишь Юрая, потрясающего кулаками возле забора и осыпающего воришку заковыристыми проклятиями. Племяш - серьезный паренек - стоял рядом и тоже тряс кулачишками, подражая дядьке. За что и схлопотал затрещину, со словами "Не кривляйся"... Похоже, преследовать его никто не собирался, ну, а пока соберутся, он будет уже так далеко, что все станет бессмысленным.
  Коптильщик это понимал, и еще долго в бессильной ярости посылал ругательства вслед убегающему юноше.
  
  
  

Глава 5.

  
  Вечерело. И похолодало. Небо потемнело, оставаясь чистым и необыкновенно ясным, с редкими и немногочисленными рваными тучками, медленно плывущими за горизонт; из глубокой черноты проступили яркие огоньки звезд, подул прохладный ветер с озера, а звуки дня постепенно стихли, уступив место ночной тишине. Относительной, конечно, тишине: трещали цикады, кричали какие-то ночные птицы, с города доносился собачий лай. Но все равно стало заметно тише. Лесс и Елька сидели у опушки - углубляться дальше в лес было страшновато - и смотрели, как на западе угасает вечерняя заря. Половинка, оставшаяся от украденного копченого поросенка, лежала рядом, завернутая в рогожу. Немного хотелось есть, но они решили пока приберечь его назавтра. Неизвестно еще, как жизнь сложится и, может быть, так, как сегодня, им уже не повезет.
  - Ну вот, еще одна ночь под открытым небом, - грустно сказала девушка, ломая мелкую веточку на еще более мелкие части и складывая их в кучку-шалашик. Просто так, чтобы занять руки. - Хорошо хоть, что сейчас не зима... Надоело! - капризно буркнула она, растирая озябшие плечи. - Хочу заночевать в приличном доме. Чтоб мягкая постель и горячая ванна!
  - Придется потерпеть. - Лесс вздохнул. Ему тоже было холодно и в голове зрели мысли о том, как бы стащить еще и одежду. - Знаешь, я подсчитал, что до тетки путь займет семь-восемь дней пешком.
  Елька застонала.
  - А поросенка, если экономить, дня на четыре.
  - Это значит, что три дня поголодать придется? - возмущенно воскликнула Елька и стукнула по земле кулаком. - Гадость!
  - Ну, может, и не придется. - попытался успокоить ее брат. - Можно взять с собой немного овощей или фруктов со здешних огородов. Грибы, в конце концов, в здешних лесах наверняка есть... Не пропадем, - добавил он преувеличенно бодрым голосом.
  - Грибы... А ты хоть знаешь, как отличить съедобные от несъедобных? Потравишь нас двоих...
  - Ну, вообще-то, продукты и готовка - это удел женщин. - Он многозначительно глянул на сестру, что в наступившей темноте уже не было заметно, но она поняла его и так. И со снисходительным великодушием добавил. - Но раз ты такая тупая, как лесной пенек, то скажу...
  - Что?! Это я-то тупая?! - возопила Елька и, вспыхнув праведным гневом, залепила ему звонкую затрещину. Не очень сильно, но у Лесса аж искры из глаз посыпались. Рука у нее была тяжелая. - Сам дурак!
  - Ай, больно же! - Он попытался отвесить ей ответный подзатыльник, но она ловко увернулась. - Сочувствую твоему будущему мужу. Такое "счастье" на свою голову заиметь.
  - Чего?! - Лесс достать ее не смог и она, воспользовавшись моментом, пихнула его еще раз в бок. - Тоже мне, Великий Властелин. "Жена, да убоится мужа своего".
  "Неплохо бы", - подумал юноша.
  - Щас как дам - сразу узнаешь, кто тут главный! - Елька гневно фыркнула, погрозив ему кулаком.
  Они еще немного попихались в пол-силы, от нечего делать переругиваясь потихоньку, чтобы согреться, пока им это не надоело.
  
  Уже совсем стемнело. Небо, черное, глубокое, с ярко горящими звездами, нависло над ними. Над темнеющими острыми вершинами елей, издали чем-то напоминающими горные пики, застыла луна. Лесс, прислонившись к пахнущему смолой сосновому стволу, рассматривал небосвод, выискивая знакомые созвездия и названия звезд. Одно, известное под названием Маг и Воин, он нашел сразу: как его отыскать он знал хорошо - так сложилась судьба, что и он, и Елька родились под покровительством именно этого созвездия. С другими вышло посложнее: Кентавра (На картах звездного неба - благородный получеловек-полуконь, замахивающийся копьем на силы Тьмы; в жизни - вредный, а временами и весьма жестокий, чрезмерно гордый осел, кичащийся своим надуманным превосходством над остальными расами. По крайней мере так говорила бабушка.) он хоть с трудом, но обнаружил среди бессмысленного, на первый взгляд, скопления ярких точек; потом нашел еще парочку (одно случайно), а вот о созвездие Летящей Воительницы он споткнулся основательно. Парень с четверть часа обшаривал взглядом небо над головой, пока не вспомнил, что в это время года его вовсе не видно.
  - Чего это ты крутишься? - недовольно спросила сестра. Вообще-то ей было интересно, чего он там такого особенного увидел, но она еще слегка дулась на него за те слова, и не хотела показывать своего интереса.
  - Ищу знакомые созвездия. Делать-то все равно нечего, - ответил он устраиваясь поудобнее.
  "Ну и много нашел?" - с язвительной усмешкой хотела поинтересоваться Елька, но вместо этого произнесла совсем другие слова:
  - А где наше созвездие?
  "Нашим" она называла созвездие Мага и Война.
  Маг и Воин... Лесс невесело усмехнулся про себя. Они с сестрой тоже в какой-то мере воин и магичка, только вот она не может сотворить даже простейшее колдовство, а его умения владеть мечом испугается, разве что, деревенский пастушок, лет семи. Возможно, а наверное так и есть, это просто очередная насмешка Судьбы - дамы весьма изобретательной на подобные шутки.
  - Вон, - Лесс вытянул руку. Потом, видя, что она никак не может его найти, добавил. - Смотри туда. Видишь яркую звезду? - Елька кивнула. - На три лаптя левее, - он провел пальцем по небу воображаемую линию, - и вниз. Вон две яркие звездочки.
  - Вижу.
  - Немного выше - еще две. Вот эти четыре звезды и есть созвездие Мага и Война.
  - На кирпич похоже, - честно сказала она, не отрывая взгляда от четырех ярких огоньков.
  Лесс засмеялся.
  - Тут главное - воображение.
  Они, задрав головы, вместе глядели в ночное небо, как всегда помирившись так же быстро, как и поссорились.
  - А вот это, - продолжал он, - созвездие Кентавра...
  Состояло оно всего из пяти звезд: в наконечнике копья, голове, груди, животе и под хвостом. Но у кого-то в древности хватило фантазии превратить их в получеловека-полуконя...
  Елька бездумно сгребала листики и веточки, пока не получилась небольшая кучка, пригодная для розжига костра. Только вот огонь добыть нечем...
  Ногу что-то кольнуло. Елька почесала через сапог, но облегчения это не принесло. Разозлившись на неведомую букашку, вздумавшую кусать ее драгоценную ножку, она сунула руку в сапог и яростно поскребла кожу ногтями. Под пальцы неожиданно попалось нечто твердое, спрятанное в складках портянок. Бабушкин амулет, который она отдала Ельке перед самой смертью. Он слегка нагрелся, покалывая кончики пальцев. Это было странно - возможно он предупреждал о чем-то свою новую хозяйку, девушка не знала, но гладить его твердые и гладкие грани было приятно. Древность, которой веяло от артефакта, успокаивала, вселяла уверенность в собственных силах. И чем дольше она держала его в руке, тем больше ей казалось, что не все потеряно в это мире и все печали и горести пройдут, развеявшись как дым на ветру, что ее судьба уже в ее руках и как она захочет так и будет. Она вдруг не надолго почувствовала себя по-настоящему взрослой...
  Хворост лежал перед ней. И ей вдруг показалось, что он дразнит ее! Всем своим видом!
  Если б она была колдуньей, она бы просто вытянула руку и приказала огню вспыхнуть, или как там поступают маги? Раскрытая ладонь замерла над кучей веток.
  ...Зажгись...
  Мир вдруг словно бы сжался, оставшись существовать только для нее. Лесс еще что-то говорил, но она уже не слышала его слов, пораженная новым, каким-то странным и пугающим, но вместе с тем манящим томлением, возникшим в груди, и с каждым ударом сердца растекающимся по жилам. Нечто осязаемое и обжигающее потекло в ладонь, накапливаясь в ней жарким пульсирующим шаром.
  Елька сидела не шевелясь, борясь с противоречивыми чувствами. С одной стороны ей было страшно: происходящее с ней сейчас пугало, естественно, как и любому человеку, столкнувшемуся с чем-то, что выходило за рамки понимания, ей хотелось чтобы все немедленно прекратилось и стало как прежде, но вот с другой... Она чувствовала, что это Нечто - ее. Ее личное, родное, по воле случая потерявшееся где-то, а теперь нашедшее свою хозяйку... Она есть жар вспыхнувший в груди, а этот жар есть она. Девушку неожиданно захлестнуло чувство радости и беззаботного счастья, и Нечто отозвалось на ее настроение, расправив истомленные в неволе крылья.
  Шар в руке трепетал, мягко расширяясь и сжимаясь - точно в такт биению сердца, - сотканный из золотистых вихрей, ослепительный бело-золотой в середине и отсвечивающий красным золотом, переходящим в медь, по краям. Шар словно ждал чего-то, Елька догадывалась, что должна что-то сделать, только что?... А потом, вдруг повинуясь наитию, легонько шевельнула пальцами, стряхивая шар в собранную ей кучу веток. И тут же пространство вокруг озарилось ярким, слишком резким для привыкших к темноте глаз, светом; пламя костра взметнулось вверх к ладони, но не обожгло, а ласково обволокло ее, абсолютно не причиняя боли (И не причинит. Никогда. Елька знала это совершенно точно.), а только перекатываясь волнами по коже. Рядом кто-то вскрикнул, но девушка даже не обратила на это никакого внимания, завороженно глядя на огонь.
  - Елька! Елька!
  Голос, зовущий ее, доносился словно бы издалека, кто-то тряс ее за плечо, через силу, с большой неохотой она повернула голову, увидев рядом испуганное лицо.
  Лесс, догадалась она, тихо прошептав это имя. И тут же с криком одернула обожженную руку. Еще бы, в самое пекло сунуть!
  - Елька, что это было?
  Она непонимающе уставилась на него, удивленная тем, каким испуганным выглядел ее брат, потом посмотрела на потрескивающий возле ног костерок, и уже сама не на шутку перепугавшись, ответила:
  - Не знаю. Я... - Мысли, как назло разбегались, как застигнутые врасплох тараканы, а какими словами описать то, что она почувствовала, если ничего подобного она до сих пор не испытывала, и даже не догадывалась, что такое можно испытать? - Я просто сидела, а потом вдруг что-то произошло.
  - Что? - быстро спросил Лесс.
  - Не знаю. - честно призналась девушка. - Все произошло так быстро. Это было нечто новое, необыкновенное, манящее... - В голосе появились мечтательные нотки. Елька даже улыбнулась, вспомнив то ощущение. - А потом в руке появился шар.
  - Шар?!
  - Ну да. - Тут уже пришел ее черед удивляться. - Разве ты не видел? - И по выражению его глаз с горечью поняла - не видел. Ничего не видел. - Шар, такой золотой... Огненный... Я держала его в руке, а потом стряхнула на ветки.
  - Елька! - Лесс нервно хохотнул. - Ты просто сидела, а потом протянула руку и подожгла эту кучу. Причем твоя рука была в огне! Ты сунула ее прямо в пламя!!
  Последнее слова он почти прокричал.
  - Огонь не сделал бы мне ничего плохого, - обиженно возразила его сестра.
  - Это заметно. - Он кивнул на ладонь, которую она еще держала под мышкой.
  - Это потому что ты меня отвлек.
  Она подула на руку. Кожу саднило. Нет, не ожог, просто покраснение.
  - Это магия! - уверенно произнес Лесс.
  Девушка недоверчиво покосилась на него.
  - Я не умею колдовать. - с легкой грустью в голосе ответила она. - Бабушка говорила, что магии во мне на самом донышке, - точной фразой было: "Меньше чем в табуретке", - и ее не хватит чтобы свечку зажечь, не то, что костер.
  Это было правдой. И правда эта всегда была для нее очень обидной.
  - Знаю. Но это была магия. - упрямо повторил он. - помнишь, как бабушка зажигала камин? Просто протягивала руку и как будто бы бросала в него что-то. И огонь тут же вспыхивал.
  - Но как такое может быть? Раньше я ничего не могла, а теперь вдруг...
  Она приложила руку к груди, там где сердце, чувствуя как где-то внутри засела и тихо теплится искорка того самого жара, который только что превратился в огненно-золотой шар на ее ладони. Засела навсегда и теперь ждет, пока ее снова не раздуют. Она украдкой улыбнулась.
  - Это уже не ко мне, - вздохнул юноша. - Я о колдовстве имею представление еще меньше твоего.
  - Лесс! - неожиданно воскликнула Елька, указывая на костерок, точнее, на то, что от него осталось.
  Огонь, вспыхнул, сожрав сложенные веточки, и оставшись без пищи, угас. Ночная тьма снова сомкнулась вокруг них.
  Маленькая была кучка, очень маленькая.
  - Огонь!
  - Что?
  - Придурок! Поддерживай огонь, скорее! - она возбужденно запрыгала, махая руками. - Сейчас погаснет.
  Все же иногда девчонки соображают куда лучше мальчишек. Пихнув братца в бок, чтоб побыстрее пошевеливался, она кинулась обламывать торчавшую рядом сухую елочку. Лесс плюхнулся на колени, раздувая угольки.
  Командный голосок его сестры еще долго слышался возле опушки, отдавая приказы нерасторопному братцу, ругая его за медлительность и давая ненужные советы, пока, наконец, там не затрепетал огонек костра.
  
  
* * *
  
  Звуки в ночном лесу слышатся гораздо дальше и отчетливее, и тем оглушительней показался треск сломавшейся под подошвой сапога ветки всего в нескольких шагах от них. Лесс и Елька испуганно подскочили на месте, оглядываясь по сторонам. В руках у юноши была дубинка. В голове пронеслась мысль: выследили! Разбойники? Но те, наверное, напали бы сразу, быстро и неожиданно. Не велики противники - парень с девчонкой. Лесс оглянулся, и тут же заметил смутно очерченную тень возле одного из деревьев. Рассмотреть в точности кто там стоит и стоит ли вообще было невозможно: костер освещал лишь небольшое пространство вокруг себя. Но Лесса охватила железная уверенность - это человек.
  - Кто здесь?! - выкрикнул он в темноту, перехватывая дубинку, постаравшись чтобы это движение вышло поуверенней. - Покажись, а не то...
  И сам же мысленно обругал себя за глупость. Бежать надо было. Сразу же. В ночном лесу, в темноте затеряться очень легко. Не догонят. А он: "Покажись!" Вот сейчас покажется и надает по шее весомых... Да еще добавил: "А не то..."; как будто он еще может чем-то угрожать.
  И совершенно неожиданно прозвучали слова:
  - Меня зовут Сварек. Сварек Вольгин.
  Тень шевельнулась и в очерченный огнем круг света медленно шагнул человек. Пламя осветило его мрачное лицо, отразилось в угрюмых и холодных глазах и потонуло в черных, почти что вороных, волосах, рассыпавшихся по плечам. Брат с сестрой узнали его сразу, но совсем, конечно же, не обрадовались этой встрече: маг был для них никем - просто человек, который по воле случая, оказался на пути их врагов и тем самым помог им, даже не зная об их существовании. И это вовсе не означало, что он сразу же становился им лучшим другом. Кто знает, кто он такой на самом деле и что ему нужно от них. Поэтому-то Лесс и Елька и смотрели на него настороженными взглядами, ожидая какой-нибудь пакости.
  - Чего тебе? - не слишком вежливо произнес юноша.
  - Да, в общем-то, ничего. - Арек пожал плечами, без особого интереса оглядев освещенный костром пятачок. - Чувствую - колдуют где-то, смотрю - костерок виднеется. Дай, думаю, гляну, что да как...
  Он присел возле огня, протянув к нему руки, будто приглашая языки пламени прыгнуть на ладонь, и костер откликнулся, изогнувшись в его сторону. Жаркие языки лизнули пальцы и - глаза у Ельки и Лесса изумленно округлились - вытянувшись змейкой, перебрались к магу на ладонь. Теперь у него в руке пылал точно такой же костерок, только маленький.
  - Ух ты! - как маленькая девчонка воскликнула Елька. - Я тоже так смогла.
  Лесс весьма чувствительно толкнул ее под ребра, заставив умолкнуть на полуслове. Девушка с удивлением и обидой воззрилась на братца.
  - И все-таки, чего тебе от нас надо? - повторил он.
  - Интересно стало, - спокойным голосом, продолжил маг, - чего это разбойники за вами увязались?
  - За нами разбойники увязались? - ахнула девушка.
  - Может, видели чего, что видеть не следовало. Или взяли. - Елька вздрогнула. - Вот они и рыщут по округе. В Топки наведались, в корчмах спрашивали, не появлялись ли чужие, не здешние, парень и девка, лет шестнадцати-семнадцати. Роста невысокого; у парня волосы светлые, льняные, длинными лохмами...
  Лесс машинально пригладил топорщившиеся пряди. Когда бабушка критиковала его взъерошенную гриву, это было приятно, в основном потому, что она считала что юноши должны носить короткие стрижки, а он демонстративно не подчинялся, но услышав такое определение своим волосам, парень немного смутился.
  - У девки, - продолжал маг, - рыжие, заплетены в косу. Одеты: он - в белую рубашку, темные штаны и сапоги; она - в светло-зеленое платье и тоже сапоги.
  Костерок плясал на ладони, дымил как и положено, бросаясь искрами, и, несомненно, если сунуть в него палец, обжег бы. Но Арек держал его безо всякого напряжения, не чувствуя жара, и было видно, что огонь не причиняет его коже никакого вреда.
  - Подробно так описывали. Предлагали большое вознаграждение за поимку.
  Налюбовавшись огоньком, он скинул его в костер и резко вскинув голову, взглянул на брата с сестрой таким пронизывающим, все видящим взором, что сердце замерло от неожиданности, пропустив пару ударов... и тут же отвернулся, глядя куда-то в даль луга.
  - И ты, конечно же, пришел за нами, чтобы получить вознаграждение? - обвиняюще спросил Лесс, стараясь совладать со страхом и выглядеть увереннее.
  На самом деле его охватило отчаяние. Он слишком хорошо понимал, что от этого колдуна сбежать не получится. Даже и в ночном лесу. Елька спряталась ему за спину, отчаянно жалея, что сама не умеет колдовать.
  То мгновение, прошедшее между вопросом и ответом, показалось им маленькой вечностью.
  - Да нет... - ответил Арек, не поворачивая головы.
  У беглецов отлегло от сердца.
  - Что, денег мало предложили? - язвительно поинтересовался юноша.
  Грубить он не хотел, слова как будто сами сорвались с языка (за что и получил от сестры тычок под ребра), но маг, как ни странно, вовсе не обиделся.
  - Нет. Просто, я не занимаюсь такими делами.
  Все так же продолжая смотреть в сторону поля, маг встал и сделав шаг назад, оказался в тени, в один миг затерявшись во тьме ночи. Только глаза продолжали странно поблескивать, то ли ловя отсветы костра, то ли сами чуть светясь в темноте.
  - А чего ж тогда пришел?
  - Просто... - Они не могли видеть, но показалось, что Арек пожал плечами, словно и сам не до конца понимал, почему оказался здесь. - Предупредить, что вас ищут.
  - Ну, спасибо. - Благодарности в его голосе было с три песчинки. - С чего бы это такая забота о совершенно чужих тебе людях?
  Естественно, он не доверял мрачному колдуну-наемнику. Слишком доверчивые долго не живут; их обычно находят в грязных канавах с ножевой дыркой под лопаткой и без медной менки денег в вывернутых карманах, потому что в один прекрасный миг безо всякого подозрения повернулись спиной к улыбчивому местному жителю, по доброте душевной решившего показать путнику короткую дорогу с одной темной улицы до другой. А Арек одним своим видом не внушил бы доверия и слепому святому паломнику.
  - А почему бы и нет? - вопросом на вопрос ответил маг.
  Он уже догадывался, кто их преследовал, а нагадить тому человеку было почти что делом чести, для любого уважающего себя наемника.
  - Лесс, перестань! - одернула брата Елька. - Человек захотел нам помочь, а ты ему грубишь. Есть еще добрые люди на свете.
  - Ага. - Он усмехнулся. - Только, что он потребует за свою доброту?
  - Ничего. - ответил маг Вольгин. - Отойдите от света.
  Лесс и Елька переглянулись, и девушка внезапно осипшим голосом прошептала:
  - Они...
  - ...там? - закончил ее брат.
  - Да. - И терпеливо повторил. - Отойдите от света.
  На этот раз они беспрекословно подчинились.
  - Видимо, так же, как и я, заметили огонек костра и решили посмотреть, кто это ночует. - пояснил маг.
  - Они нас видели?
  - Вряд ли. Слишком далеко.
  На самом деле разбойники были довольно близко. С помощью заклинаний и ритуалов, от одного описания которых у простого человека перекосило в ужасе лицо и надолго отбило бы аппетит, Арек вполне сносно - хуже, конечно, чем кошка, но лучше большинства людей - видел в темноте: несколько человек, вооруженных мечами, крались в направлении огонька, сжимая вокруг полукольцо.
  Время еще есть.
  - Ты нам поможешь? - с надеждой воскликнула Елька.
  Брат попытался было помешать ей, из мальчишеской гордости и упрямства, щедро замешанных на той подростковой самоуверенности, которая дает ложное чувство всезнания взрослой жизни и всемогущества в отношении решения взрослых же проблем. Появляется это с первыми прыщами, приносит немало проблем как самим подросткам, так и их родителям, и в большинстве случаев проходит, как только человек действительно взрослеет. Лессу едва перевалило за пятнадцать; как раз тот возраст, когда многие мало что еще понимают в жизни, но любой помощи и тем более просьбам о ней уже противятся, пытаясь сами решать все свои проблемы, однако его сестра, будучи старше на два года быстро и доходчиво объяснила тщетность его попыток.
  Рука у нее была тяжелая.
  - Помоги нам, пожалуйста.
  Она умоляюще посмотрела на мага, что в общем-то было бессмысленно, так как сам он глядел в другую сторону. Ему было не до их мелких проблем и споров. Рядом хватал воздух ртом Лесс, гневно посверкивая глазами, и готовый высказать сестре все, что он о ней думает. Как только вернется способность внятно разговаривать.
  - У нас нет никого, и нам больше не к кому обратиться за помощью.
  Елька всхлипнула, правда больше для того, чтобы разжалобить мрачного мага, чем потому что ей действительно было грустно.
  Арек неопределенно пожал плечами и, повернувшись, зашагал прочь. Посчитав это за знак согласия, Елька подтолкнула локтем братца, бросив: "Забери поросенка", и поспешила в след за магом.
  - Раскомандовалась тут... - тихо буркнул юноша, убедившись, что она его не слышит. Подумал и еще тише добавил. - Дура.
  - А куда ты нас сейчас ведешь? - поинтересовалась девушка, хотя вообще-то Арек еще даже никак не показал, что куда-то их звал с собой.
  - В корчму.
  - А как же разбойники?
  Она встревоженно оглянулась, ожидая увидеть бегущих к ним вооруженных головорезов, корчащих свирепые рожи и орущих непристойности. Правда ее слегка разочаровала: позади не было ни души.
  - Они же в Топках. Ты сам сказал.
  - Ну и что? - безразлично спросил маг. - В городе стражи - сорок человек, а этих всего с десяток. Представились, - Арек хмыкнул, - коневодами, королевскую грамоту показали, что интересно. Хотя коню понятно, чем они занимаются на самом деле. Как бы то ни было, в городе вас они не тронут.
  И обнадежив их таким образом, по своему обыкновению, тут же спустил с небес на землю.
  - Тронут другие. Они же награду объявили, значит, найдется кто-нибудь жадный до золота... - Арек зевнул, обернулся, окинув взглядом окрестности, и ускорил шаг.
  Пока парень с девушкой будут в городе, большой опасности им не грозит, по крайней мере сразу. Не те нынче времена, не то место и не те люди охраняют здесь порядок, чтобы Клестовы сподручные могли чего-нибудь учинить, но вот стоит им выйти за стены, как... Арек не знал причин, по которым целая разбойничья ватага могла бы их преследовать - вряд ли чтобы прикончить свидетелей их разбоев, и уж точно не за тем, чтобы похитить и продать оркам в рабство, - и не был уверен, что хочет эти причины знать. Но раз уж все так получилось, то неплохо было бы для начала понять, какая опасность может угрожать теперь его собственной шее.
  - Как, кстати, к вам обращаться? - произнес маг из темноты.
  - Меня Елька зовут, - откликнулась девушка, и так, как ее братец все еще хранил гордое и оскорбленное молчание, представила и его. - А это Лесс, мой младший брат.
  Лесс запыхтел сзади сердитым ежиком. Так ли надо было выделять слово "младший"? Сама-то... старшая. Едва семнадцать лет исполнилось. Сестра не обратила на него никакого внимания - почему это они не могут попросить о помощи кого-то более сильного и способного защитить слабую девушку и ее непутевого братца? - она была занята другой проблемкой. Маг представился, но ни она, ни наверняка Лесс, не запомнили его имени, а спросить Елька почему-то стеснялась.
  - Сварек Вольгин, - будто прочитав ее мысли ответил он.
  - Сварек... - нерешительно позвала девушка. - Мы... ну... В общем, у нас могут быть некоторые трудности с кое-кем из жителей.
  - Это из-за копченого поросенка? - Арек, обернувшись, с легким интересом глянул на завернутую в рогожу тушку. И Елька снова заметила, как странно поблескивают в темноте его глаза.
  - Откуда ты знаешь?
  Маг хмыкнул.
  - У того мужика очень громкий голос. Весь город теперь знает о его отношении к произошедшему. Люди об этом только и говорят.
  - И что говорят?
  - Что так ему, скряге, и надо.
  Елька хихикнула, под недовольным взглядом брата, посчитавшего ее безалаберной дурехой.
  
  Под покровом ночи они беспрепятственно зашли в город. Никто их не остановил, никто не проявил интереса. Даже стража на посту, по причине отсутствия таковой на оном месте. Только не слишком умело смастеренное чучело в старой кольчуге и шлеме, с поржавелым копьем в соломенных руках, бдительно таращилось глазками-пуговками в окошко караулки. Маг нахмурился: вопиющая глупость, внешний город, можно сказать, остался без охраны. Ходи, кто хочешь, делай, что нравится. "Стражник" покосился без присмотра и у Арека возникло ощущение, что это не он держит копье, а копье, будучи воткнутым в пол, подпирает чучело.
  Так никому и не попавшись на глаза, он провел Ельку и Лесса через заднюю дверь корчмы, сделанную именно для этих целей, чтобы незаметно приходить и уходить (хозяин-то не дурак, во всех приличных заведениях есть такие выходы), а потом сразу же в свою комнату.
   Пока его новые знакомые в тусклом свете единственной свечи с удивлением разглядывали небогатое (а если по-правде - убогое) убранство маленькой, всего лишь несколько шагов туда-сюда, комнатенки, маг запер дверь на засов, сбросил плащ на единственный стул и не раздеваясь рухнул на протестующе скрипнувшую кровать. Лицо он прикрыл широкополой шляпой.
  Несколько минут прошли в полнейшей тишине, пока, наконец, Лесс не вопросил громко недовольным голосом, наглостью скрывая неуверенность.
  - Ну, а нам-то где спать?
  Вся мебель, которую заботливый хозяин сего заведения счел необходимым предоставить в недолгое и недешевое пользование, была представлена кроватью, которую занял вольготно развалившийся маг, колченогим стулом с криво повисшим плащом и грубо сколоченным столом, где в плошке дымила свеча. Да еще сундучок в углу. Больше в комнате небыло ничего, если не считать паутину в углу, с проживающим на ней паучком.
  - Там, в сундуке поищи что-нибудь, - сонно пробормотал Арек, вяло шевельнув рукой.
  Переглянувшись с братом - тот по-прежнему взирал на нее очень недовольно - Елька заглянула в сундучок и вытащила на свет туго скатанный коврик из очень грубой и плохонькой рогожи, самой дешевой, какая только может быть.
  - Нам, что, на этом спать? - неуверенно спросила она, и поняв, что так оно и есть, обиженно фыркнула.
  После этого маг сильно упал в ее глазах.
  
  Едва рассвело, маг вывел Лесса и Ельку, отчаянно зевающих во весь рот и почти ничего не соображающих спросонья. На востоке едва еще алея занималась заря, было раннее-раннее утро, которое с той же уверенностью можно было бы назвать поздней ночью. Петухи еще не продрали глотки, сонно помаргивая круглым глазом, неуверенно решая уже пора или еще чуть-чуть подождать, никто не мычал и не хрюкал из хлевов, только одна кошка, возвращающаяся домой с ночной охоты на мышей, встретилась им на пути, фыркнула и поспешила убраться с пути.
  Разбойничьего коня маг оставил в уплату за комнату и еду, взяв взамен грамотенку у корчмаря что тот согласен кормить его пока не выйдет стоимость коника.
  - Я, конечно, понимаю, что разбойники и все такое, - хрипло простонала девушка, - но почему именно в такую рань?
  Лесс промолчал, демонстрируя непоколебимую стойкость бывалого война, способного сносить любые трудности, но на лице его отчетливо читались те же мысли.
  - Как сказал один мой знакомый гном: "Лучше перебдеть, чем недобдеть", - ответил Арек. Сна у него не было ни в одном глазу, хотя поспать ему удалось меньше остальных.
  
  
* * *
  
  Когда солнышко, наконец, показало миру свой румяный с утречка бок, в предвкушении нового трудового дня бодро разгоняя застоявшуюся за ночь прохладу и наползший на луга туман, маг и его спутники были уже далеко от гостеприимного селения. Дорога разогнала по жилам кровь, свежий ветер разметал в клочки остатки сна, а разбурчавшийся живот тонко начал намекать, что неплохо было бы подкрепиться. Но Арек не проникся сочувствием к своим оголодавшим спутникам, сказав, что еще не время, и пока есть возможность, надо пройти как можно большее расстояние. Ни Ельке, ни Лессу, конечно же, такое самоуправство, но спорить с человеком, который спас их драгоценные жизни, да еще и решил бескорыстно помочь выпутаться из этой передряги, по меньшей мере было невежливо (а по-большей, глупо); так что пришлось оставить все жалобно-укоризненные взгляды (тем более, что маг шел впереди и все равно их не замечал) и смириться с неизбежным.
  Впереди была не верста и не две, и даже не десяток.
  За околицей Топков начиналась хорошая наезженная за многие годы дорога, вливающаяся в Поречный Тракт - путь, некогда проложенный торговыми караванами из Красногорья, через Гномьи холмы в Аккрское приграничье. Путь не близкий и по сути - не самый удобный. Да и пошлины при проезде через границы двух государств (у гномов, правда, плата довольно маленькая) никто не отменял. Однако Поречный Тракт был несравненно более безопаснее, чем прямой путь через степи орков: волганские разбойники, редко связывающиеся с крупными обозами, не чета быстрой, как ветер, орочьей конницы. Арек собирался довести своих спутников именно до Поречного Тракта, а там уж прямая дорога куда хочешь: Тракт пересекает поперек весь юг страны. Опять же, подвезет кто-нибудь.
  
  - Сварек, а что мы будем делать, когда дойдем до Яблонца? - окликнула его через некоторое время Елька, когда все, о чем она могла переговорить с братом, было обсуждено, о чем поспорить - переспорено, и, в общем, скучно стало жить.
  - Вы? - он едва заметно пожал плечами. - Откуда мне знать? Что хотите, то и делайте.
  - Ты, что же, бросишь нас? - удивленно спросила она.
  - Я вас и не брал.
  - Но... - от удивления она не нашлась, что сказать.... Но Сварек понял ее и так.
  - Я всего лишь предупредил вас, что за вами охотятся, и вывел из города мимо разбойников. Что вы еще от меня хотите?
  - Но мы думали, что ты защитишь нас... У нас ведь никого нет и больше нам некого просить о помощи. - девушка почувствовала, как на глаза навернулись слезы от обиды.
  - Елька, - одернул ее Лесс, - отстань от него. Он всего лишь наемник, готовый продаться любому, кто больше заплатит. Взять с нас нечего, так что и помогать нам невыгодно.
  Обращался он вроде бы к сестре, но презрительный взгляд был направлен магу в затылок.
  - Он бы и в той деревне, пальцем бы не пошевелил, если б те разбойники не напали на него.
  - Это правда? - звонким от обиды голосом воскликнула Елька.
  Маг не ответил, и даже никак не показал, что вообще слышал ее. В вытесанном из дерева языческом истукане было больше чувств.
  - Это правда? - повторила она. - Ты всегда так поступаешь? Помогаешь людям только тогда, когда это в твоих интересах?
  Ответа она не дождалась и в этот раз.
  - Знаешь, ты просто бессердечный подонок и самовлюбленный эгоист! Что, помогалка отвалится? - выкрикнула Елька прежде чем поняла что сказала.
  Арек замер. Потом обернулся. Елька даже отшатнулась от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и смело посмотрела ему в глаза. Маленькая, ниже и без того невысокого мага почти на голову, она, дерзко вздернув подбородок, стояла перед ним. Лесс решительно встал рядом, плечом к плечу с сестрой, сжав кулаки и недобро глядя на мага. Он был почти уверен, что тот ударит Ельку.
  Несколько долгих мгновений Арек молча смотрел на них; по лицу наемника нельзя было определить о чем он думает. В близи - Елька поразилась - глаза мага казались холодными, как лед, странного зеленого цвета с красноватым отблеском.
  - И что же вы хотите от меня? - спросил он ровным голосом. - Тебя сделать великой колдуньей, его Мастером меча? Подарить дом, сад, собаку и слуг, человек двадцать? Я благотворительностью не занимаюсь. С какой это стати, я должен вам помогать? Здоровым таким лбам? Ученица мага Вельха Иволга, в пятнадцать лет, прекрасно осознавая, что идет на смерть, согласилась прикрыть отход наших войск от орочьих шаманов, когда враг прорвал оборону возле Южных Скалистых гор. И продержалась целый час. А князь Витезслав Громов в семнадцать командовал целой армией.
  Он помолчал и задал тот же вопрос снова:
  - Почему это я должен вам помогать?
  - Потому, что в душе ты гораздо лучше, чем хочешь казаться. - тихо, но очень уверенно ответила девушка.
  - Ты ошибаешься. - Впервые в его взгляде промелькнуло что-то человеческое. - Я еще хуже.
  Злость прошла, да и нельзя было сказать, что Елька злилась; вспыхнувшая на мгновение обида прогорела до тла. Она все поняла, может быть даже лучше самого мага.
  Арек резко вскинул голову, завидев нечто за их спинами, и тут же неуловимым для глаза движением выхватил из ножен мечи.
  С холма на них мчалась целая орава.
  - Бегите, - невозмутимо приказал маг, делая шаг навстречу.
  
  
  

Глава 6.

  
  Опережая других шагов на восемь бежал человек, чья слава гремела по всему юго-западу страны. И звали его Зимнород Бешеный Пес. Не узнать его было невозможно, только он носил черные, как вороново крыло, тяжелые кольчужно-пластинчатые рыцарские доспехи, поражавшие взгляд своим превосходным качеством работы кузнеца и древностью седых времен, которые они несли на себе. Только его шлем был выкован в виде собаки, раскрывшей пасть в бешенном оскале.
  И естественно, что первым, с кем схлестнулся маг-наемник, оказался сам Зимнород Пес - он бежал первым, как и подобает главарю, и первым же обрушил свой меч на мага. Только удар этот пропал впустую: Арек просто ушел в сторону, слегка отклонив его меч лезвием своего. А затем легко прошел сквозь, не ожидавшую этого разбойничью ватагу, отразив попутно несколько нацеленных на него ударов, отправив в иной мир одного головореза, которому не повезло наткнуться на острие арекова меча, и оказался за их спинами. Не ожидавшие такого разбойники смешались, и Арек, воспользовавшись моментом, прикончил еще одного, издали махнув самым кончиком клинка поперек горла.
  Судя по ошеломленным рожам, так быстро их еще ни разу не убивали.
  Взгляды Арека и Зимнорода встретились. Один - непоколебимо-спокойный, тяжелый и мрачный, как гномьи горы; другой - до дрожи жестокий, отражающий лишь бешенство одичавшей собаки, готовой сомкнуть клыки на шее пойманной жертвы. Невозможно было смотреть Псу в лицо без содрогания. Несомненно, он уже давно страдал от какой-то душевной болезни, разъедающей его разум подобно могильным червям... Впрочем, вернее было бы сказать - это другие люди страдали от его болезни, он лишь получал от нее удовольствие, когда недуг заставлял Пса бросаться в пучину бессмысленной жестокости, разврата и убийств. Но несмотря на это, он вовсе не сходил с ума, как оборотень в полнолуние, во время приступов болезни, теряя всякое представление о том кто он, где он и что делает. Нет, Пес всегда сохранял власть над своими мыслями, желаниями и поступками. Его бешенство было злющим волкодавом, но сидящим на цепи и время от времени спускаемым на врагов; его бешенство было холодным, как лед. Так и сейчас, несмотря на досадный промах и вспыхнувшее факелом желание убивать и убивать жестоко, причинив как можно больше страданий, он быстро оценивал противника, просчитывая варианты. Смести с ходу не удалось и разбойники, больше не пытаясь лезть на рожон, не спеша окружали мага.
  Краем глаза Арек видел, как брат с сестрой отбежали шагов на тридцать-сорок к опушке березовой рощи и теперь во все глаза наблюдали оттуда за происходящим. "Дураки", - подумал маг. Ноги делают далеко, быстро и, самое главное, не останавливаясь.
  Головорезам Пса спешить было некуда, а длинным двуручным мечом сподручнее кромсать врагов, особенно если у тех короткие мечи, пусть даже и в каждой руке. Пес глянул на одного мертвого товарища, на другого, и внезапно улыбнулся, как должно быть ему казалось, дружелюбно. Шлем в виде собачьей головы с широко раскрытой клыкастой пастью оставлял лицо открытым, но многие в этот момент предпочли бы, чтобы тот носил глухой шлем-ведро, настолько мерзкой была та улыбка, похожая на оскал гиены.
  - Может, договоримся?
  Не только маг, но и разбойники порядком удивились этому вопросу. А главарь продолжал:
  - К чему драться?.. Нам нужны эти двое, - он кивнул через плечо, в ту сторону, где Лесс и Елька испуганно прижались друг к другу заслышав такое предложение, - а ты наемник. И я могу заплатить тебе прямо сейчас.
  - Пес, ты что? - возмущенно воскликнул один из разбойников. Голос, хоть и приглушенный опущенным забралом, был слишком высок для мужчины. Арек окинул взглядом тонкую фигурку, широкие бедра... Женщина. - Этот гад убил Чуму и Серого, а до этого Хриплого и Хворостеня. Ранил Барса. И теперь...
  - Да! И поэтому я предлагаю ему перейти на нашу сторону, - прорычал в ответ Зимнород. - Хорошие войны нам нужны. Ну, так что?
  Он вперился своими бешеными, на выкате, глазами в лицо мага, будто мысленно представлял, как медленно и со вкусом разделывает его на части тупым ножом. И не обязательно мертвого.
  - Две тысячи за обоих?
  Арек скосил взгляд, высматривая своих юных спутников, застывших возле деревьев. Дураки. Им бы сейчас сбежать, пользуясь моментом, пока никто не смотрит, но нет... За него, что ли боятся? Тогда дважды дураки.
  Разбойники ждали, но в их взглядах и хищно-выжидающих позах ясно читалось желание покромсать наемника помельче. Зимнород смотрел бешеной собакой. Разве что слюной не капал с клыков. А впрочем, кто знает: за железной нижней челюстью не видно.
  Арек медлил. Предложение, при всей его жестокости и циничности не было лишено смысла. Он знавал многих людей, которые не слишком долго раздумывая согласились бы на такие условия. Чужие две головы в обмен на одну, зато свою. Да еще с доплатой.
  Две чужие жизни - на свою, черную и никчемную...
  Арек никогда не считал себя хорошим человеком, но были вещи, которые он не согласился бы сделать ни за какую цену. Перед глазами, услужливо подсунутый поганкой-памятью, встал тот миг, переломивший его жизнь об колено судьбы...
  Шесть душ за одну...
  Маг медлил с ответом не потому, что обдумывал предложение Пса, он просто, пока было время, быстро оценил противников и свои шансы на победу. Восемь человек, опытных войнов, ибо бездарные обормоты, не знающие с какой стороны держать меч, среди разбойничьей братии долго не задерживаются. Отсеиваются естественным путем.
  Непобедимым Арек себя тоже не считал. С четырьмя он бы справился точно, с пятью - может быть, но восемь - это слишком много. Шарахнуть бы по ним магией... Это в раз бы решило проблему лишних людей, но вот толку от волшебства в данный момент было немного, пока на шее главаря болтался черный амулет-кристалл, похожий на сосульку и делавший колдовской дар Арека совершенно бесполезным.
  
  Они не первый год на свете жили: маг посмотрел в глаза разбойнику, разбойник взглянул в глаза магу, и они все поняли. Иногда слова не нужны.
  - Ясно. - прорычал Пес. Арек увидел как задергалась его щека. - Ты их не отдашь, и не будем попусту болтать... Тогда дерись! Ты да я. Вдвоем. - Слова были похожи на глухой лай. - Умрешь, и я возьму их себе.
  - А если я выиграю? - поинтересовался Арек, видя что разбойник не собирается продолжать озвучивать условия схватки.
  Ответом ему был хохот Псовых дружков.
  - Если выиграешь... - Зимнород на короткий миг призадумался, а затем обнажил в усмешке крепкие желтоватые зубы. Такими зубами только говяжьи кости грызть. - Тогда ты получишь замечательную возможность сразиться с семью войнами сразу.
  Шутник.
  - Разойдись! - рявкнул он. - Дайте место. Этот ублюдок мой, кто вмешается - зарублю!
  Псовы головорезы послушно расступились, образовав круг шагов пятнадцать в поперечнике. Причем, встали так, чтобы не дать ему сбежать.
  Острие Зимнородова меча смотрело точно в лицо магу. Маг мрачно улыбнулся уголком рта. Лезвие разбойничьего меча мало того, что оказался длиннее арековых в два раза - на конного война, пешему не слишком-то сподручно махать такой орясиной, - но и намного тяжелее обычного. Такой блокировать - себе дороже. Даже если из пальцев меч и не выбьет, то руки-то точно отшибет. А долго не побегаешь, так что Арек мог рассчитывать только на первый, быстрый и точный выпад. Под шлем или под руку, туда, где нет защиты. А затем быстрый отход в случае неудачи, не ввязываясь в обмен ударами.
  Дело за малым - точным ударом.
  Противники медленно кружились друг против друга. Никто пока не спешил нанести первый удар. Арек был уверен, что разбойник попытается ударить его с наскока, пользуясь преимуществом в длине своего меча и веса. Попробуй увернись! Сметет и даже не почувствует попыток защититься. И по тому, как Пес смотрел на его оружие, маг понял, что тому знаком этот способ боя на коротких клинках. Чтобы добраться на расстояние вытянутой руки, нужно пробежать шагов пять-шесть - то есть, скорей всего, нарваться на встречный удар.
  Но и Зимнород Пес пока выжидал, понимая, что вблизи от его меча толку будет мало и подпускать мага близко нельзя.
  А еще он боялся. Впервые за много лет страх поднял свои тонкие щупальца пощекотать ему душу. Разбойник знал, что его вид внушает страх в сердца людей, он этого и добивался каждым днем своей жизни. О нем слагали легенды, о каждом поступке, снежным комом слухов прокатывающимся по стране, обрастая от корчмы к корчме все новыми и новыми подробностями. Люди, встречающиеся ему на пути, уже заранее были напуганы теми рассказами, что полушепотом, с оглядкой, а то мало ли кто может подслушать, передают друг другу, за кружкой крепкого пива. А потому и дрались с Псом опустив руки, заранее уже смирившись со своей участью, или суматошно размахивая мечом, будто палкой, со страху начисто забыв все приемы. Немногие доставляли ему удовольствие настоящим боем, когда сталь звенит от предвкушения свежей крови, смерть смотрит блеском отполированного лезвия, а любой неверный шаг ведет к гибели.
  Маг же смотрел спокойно, без лишней суеты двигаясь словно зеркальное отражение Зимнорода. Разбойник вдруг отчетливо понял, что возможно это самый опасный противник с которым ему пришлось сражаться. Тень меча Судьбы нависла над ним.
  Злая усмешка обезобразила черты его и без того безумного лица, Бешеному Псу было страшно, впервые за много лет...
  Разбойники затаили дыхание.
  ...и это ему нравилось.
  Невозможно было сказать кто первым бросился в атаку и что послужило сигналом... Со стороны показалось, что они сделали это одновременно, и даже опытные войны не смогли уследить за их движениями, столь стремительным был этот бросок на встречу смерти. Коротко рявкнув, Пес обрушил на мага свой меч с силой, которой хватило бы на то, чтобы развалить надвое забронированного рыцаря. Не раз он разрубал чужие клинки одним взмахом. Лязгнула сталь, так, что от протяжного звона заныли зубы. Арек уже в прыжке перекинул меч из обратного хвата в прямой - без сомнения лучшее исполнение этого приема, за все те годы, что он владеет оружием - выбросив правую руку вперед, а мечом в левой руке защитив плечо от удара Пса. Но все равно Арек прочувствовал его каждой косточкой, меч едва не выскочил из ладони, а самого мага отбросило в сторону. Ловко перекатившись по траве, Арек как кот, последним кувырком оказался на ногах. Лезвие, казалось, должно было сломаться пополам, но быстро скосив взгляд вниз, Арек обнаружил, что оно цело, только блестящая зарубка осталась поперек. А на другой стороне круга, глазами дорвавшегося до мяса голодного волкодава, у которого выхватили кус прямо из-под носа, смотрел на него Зимнород Пес. Правый рукав окрасился кровью - маг-наемник метил острием в подмышку, однако в самый последний миг Пес накрыл клинок рукой, отпихнув его вниз, и сам себе распорол кожу чуть повыше локтя. Рана пустяковая, хоть и кровавая. Нечего и думать о том, что эта царапина хоть как-то замедлит его. Разве что кровь стечет в ладонь и пальцы начнут скользить по рукояти... Нечего и надеяться.
  Эта короткая передышка, когда словно бы отдавая честь мастерству друг друга противники обменялись быстрыми взглядами, длилась едва ли дольше одного удара сердца. Со следующим же, сталь зазвенела снова. Маг и разбойник наскакивали один на другого, сталкивались, обменивались одним-двумя ударами и расходились, чтобы повторить все снова. И очень скоро обоим стало ясно, что явного преимущества нет ни у кого. Арек со своими короткими мечами, стремился приблизиться на расстояние шага, где мог бы покромсать Пса на ремешки, но Зимнород, вооруженный клинком тяжелым и длинным, успешно держал мага в отдалении, только для хорошего точного удара ему немножечко, но нехватало скорости.
  Исход схватки могла лишить лишь случайность или очень хитрый прием.
  
  Не только Псова ватага во все глаза следила за боем. Елька и Лесс, всеми позабытые, тоже смотрели как два война сражаются из-за них. И за них.
  - Елька, сматываться надо, - тянул ее брат за руку. - Пока никто не видит.
  - Но как же Сварек? - нерешительно топталась Елька.
  - Что Сварек? Мы ему ничем помочь не можем, а если его убьют, то лучше нам в это время оказаться подальше.
  - Лесс, как мы можем его оставить? - Она тревожно вглядывалась туда, где за спинами разбойников бились Сварек Вольгин и Зимнород Пес. - Он же дерется насмерть ради нас...
  - Он дерется ради себя, - жестко припечатал ее брат. - И только ради себя. Он сам нам об этом сказал.
  - Когда это? - Несмотря на то, что в общем это было правдой, девушка не хотела так быстро разочаровываться в своем спасителе.
  - Не словами, равнодушием.
  В этот же момент разбойники громко охнули, когда произошло нечто необыкновенное; брат с сестрой замерли, широко раскрыв глаза. Только что кипевшая жаром схватка закончилась в один миг и звон мечей сменился жуткой тишиной.
  
  Исход схватки могла решить лишь случайность. Или какая-нибудь хитрость. Это понимали оба бойца. Вот только шанс был один. Едва ли Пес успел подумать о подвохе, когда Арек вдруг неловко споткнулся на ровном месте, припав на одно колено, и чтобы удержать равновесие далеко отставил другую ногу, тут же заскользившую по траве. Меч выпал из ладони, воткнувшись острием в землю... В следующее же мгновение Зимнород оказался рядом с занесенным мечом. Время словно бы остановилось на этот миг, дав им короткую возможность взглянуть на себя со стороны: маг, неловко раскорячившийся и потерявший свое оружие, и разбойник, готовый нанести решающий удар. Казалось, что судьба мага предрешена - из такого положения невозможно ударить. Тяжелый меч обрушился на подставленную шею - Арек успел заметить торжество в бешенных, налитых кровью глазах своего врага, - но маг взвился навстречу, прямо под удар, оттолкнувшись одной левой ногой и подхватив обратным хватом выпущенную было рукоять. Слишком поздно Пес понял что произошло, но увернуться было уже невозможно - тяжелый меч увлек его за собой вперед. Маг поднырнул под бьющую руку, оказавшись вне досягаемости, и уже сам ударил разбойника. Прямо под шлем. Под челюсть, туда, где не было защиты. Со всей силы.
  Откуда Псу было знать, что в свое время Арек потратил несколько месяцев разучивая этот прием...
  Удар был страшен. Клинок подобно топору рассек горло до самых ушей и с лязгом вонзился в шлем снизу, а самого разбойника подбросило на целый локоть. Арек все-таки не смог удержать меч: он застрял в железе и рукоять вышибло из ладони.
  Зимнород Пес рухнул на окрасившуюся кровью траву. Пальцы судорожно вцепились в рукоять, тело еще билось в агонии - рана нанесенная магом была без сомнения смертельной и никто в целом мире, даже если бы и нашелся такой человек, не смог бы спасти главаря разбойников, но быстрой смерти она ему принести не смогла.
  Разбойники не смогли сдержать дружного потрясенного вскрика при виде смерти своего главаря. На несколько мгновений воцарилась тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием победителя, пока Тигра - единственная женщина в их ватаге - не заорала: "Убейте его!", и оставшиеся не набросились с ревом на него.
  Арек крутанулся на месте, выцеливая самого крупного разбойника - здоровяка по кличке Пень, вооруженного длиннющей и тяжеленной палицей, и привычным движением метнул в него меч. С такого расстояния промахнуться было невозможно и даже получилось бы пробить доспехи, но маг-наемник предпочел не рисковать, засадив две с половиной пяди отличной стали тому в бедро. Пень взревел раненым медведем и свалился на месте как подкошенный. А Арек уже кинулся к мечу Зимнорода.
  Подкованный каблук опустился на запястье - Арек почувствовал как дробятся под ногой кости, - а затем он рывком выдрал оружие из крепко сжатых пальцев. И уже пользуясь тем, что его меч оказался длиннее всех остальных, несколькими ударами расчистил пространство вокруг себя. Кто-то оказался на пути - маг скрестил с ним клинки, отбил нацеленный в голову выпад и глубоко полоснул лезвием по бедру. Не глядя отмахнулся от еще кого-то, отпихнул третьего и вырвался из кольца.
  Позади раздавались возмущенные вопли, некто крикнул совершенно глупое: "Стой, убью!" Арек, естественно, не остановился. Подъем на холм давался ему легче, чем тяжело вооруженным разбойникам. Маг стремился к вершине, туда, где власть Псова амулета над его магией сходила на нет.
  - Стой, я сказал! - снова возопил один из головорезов.
  На этот раз он послушался. Развернулся к ним лицом, чувствуя закипающую в жилах Силу, и спокойно, свысока - во всех смыслах - глянул вниз, на порядком поредевшую Псову ватагу. Что вы скажете теперь?..
  А те еще ничего не поняли, опьяненные яростью и жаждой мести.
  Первый же разбойник умер прежде, чем успел вообще что-нибудь понять. Арек просто выбросил вперед левую руку, будто бы кидая что-то в человека из сложенной щепотью ладони. Не было ни громов, ни молний, которые так любят вдохновенно рисовать на своих картинах художники и описывать в легендах повествователи. Почему-то это считалось непременным атрибутом батальных сцен. В жизни проще: маг махнул рукой и орущий непристойности разбойник стал кучей неаккуратно порубленного мяса. Ме-е-елко покромсанного. Остальные еще ничего не поняли, может быть, только последние двое замедлили шаг. Арек воткнул меч в землю - для следующего волшебства были нужны обе руки. Второй не успел даже вскрикнуть, как Огненный Шар пробил ему грудь, пыхнув искрами расплавленного металла, в один миг превратив доспехи изнутри в горнило кузнечной печи. Ноги сделали по инерции еще шаг, а затем руки и голова просто отвалились: внутри раскалившихся до бела лат, остался лишь пепел да несколько истонченных жаром черных костей.
  - Он маг! - ошеломленно воскликнул кто-то.
  За что и поплатился. Грудь пронзила молния, слетевшая с растопыренных пальцев мага. Все-таки Арек не смог удержаться и не выдать нечто набившее оскомину веками притч и былин. Мужик удивленно посмотрел на прожженную в груди дырочку - не толще пальца - и молча рухнул навзничь.
  Последним, против кого он направил свое колдовство, был все тот же здоровяк, Пень. Дохромал-таки. В его не слишком-то обремененной умом голове, похоже не помещалось лишней мысли об опасности. Только желание разорвать на части ненавистного выскочку, поубивавшего его товарищей. Раскрошить булавой, а то, что останется - втоптать в грязь. Арек даже не стал тратить на него боевой магии: лишь легкое замораживающее заклинание, сделавшее его менее быстрым и ловким, и меч, довершивший дело.
  Двое других оказались умнее: поняв, что с магом им не тягаться, они просто сделали ноги, бесславно покинув поле боя. Когда маг обернулся к ним, их спины уже мелькали за деревьями. Третий оставшийся в живых, тот, которого Арек рубанул по бедру, когда вырывался из окружения, на одной ноге прыгал вслед за ними, вопя своим дружкам о помощи. Никто, естественно, не остановился: когда крысы спасаются бегством, выживают те, которые быстрее прыгают по спинам.
  Все было кончено.
  
  Какое-то время маг осматривался вокруг, потом хмыкнул, оценив, что натворил, и почесав макушку, отправился за своим мечом. Не то, чтобы легкая победа, Арек, конечно, иногда был не прочь себе польстить и помечтать воинских победах - мастер из мастеров, так сказать, - но надо признать, что повезло. Крупно и не один раз. Короткие, с лезвием чуть длиннее локтя, мечи, столь любимые магом, подходят больше для боя в толчее в обе-ручь; Аккрские степняки не делают различий между ножом или мечом, одинаково размахивая и тем и тем, делая ставку на скорость, и в то время как их противник, с железякой в человеческий рост, пыхтя от натуги наносит один удар, делают в ответ три-четыре колюще-режущих выпада. Именно поэтому маг с таким успехом прошел сквозь разбойничью ватагу, когда те невольно столпились, пытаясь каждый первым достать его скорее других, и с таким трудом противостоял одному Псу. Вторым везением стала дуэль с главарем, потому что всем скопом разбойники покромсали бы его только за счет длины своих мечей. И в-третьих: повезло, что удалось отбежать подальше от Псова амулета, иначе...
  Интересно, каково там, в Преисподней?
  Меч извлекаться не желал и, похоже, застрял в Зимнороде намертво. Арек даже слегка возгордился таким ударом: лезвие попало точно под челюсть, рассекло Зимнороду горло и застряло в шлеме, почти на полпальца войдя в металл. Пришлось расшатывать меч из стороны в сторону, уперевшись для надежности ногой. Вероятно, со стороны он напоминал неумелого помощника мясника, пытающегося тупым ножом разделать старого мосластого хряка. Его спутники, наконец, нашли в себе немного смелости вернуться, и теперь бледные, напуганные, оглядывались по сторонам, похоже, пытаясь сдержать тошноту. Арек глянул мельком: страшно, но все равно смотрят.
  Наконец, что-то хрустнуло, меч поддался и с каким-то пре отвратным чавканьем выскочил из раны.
  - Отлично! - хищно воскликнул маг и легким, особым движением, стряхнул остатки крови с клинка на траву.
  Неожиданно Елька стала белой как мел и, развернувшись, опрометью бросилась прочь. Но не успев сделать и пары шагов, рухнула на колени, захлебываясь кашлем. Ее тошнило; от страха, от омерзения, от брезгливости... всухую - она ведь ничего не ела со вчерашнего дня, - а поэтому очень мучительно.
  - Это мерзко! - клокочуще выдохнула девушка между желудочными спазмами. - Мерзость, мерзость... Как... ты... так... можешь...
  Она снова закашлялась. Ее брат оказался покрепче, хотя видно было каких трудов ему стоит сдерживать свои чувства, и как только Ельке поплохело, бросился к ней, в душе радуясь поводу оторваться от созерцания разбойничьих трупов.
  - Дай ей вина, дурак, - посоветовал Арек, снисходительно усмехнувшись. - Или что там у тебя в бутылке?
  А сам принялся беззастенчиво рыться в разбойничьих карманах. Пес же упомянул про две тысячи гривен, когда пытался поторговаться? Вероятнее всего - обман, разбойник и не задумывал платить, но проверить стоило. Так где же они? Не монетами: золотом - это немалых размеров мешок, который не каждый сможет унести. Для той же суммы медью уже понадобится телега. Значит, драгоценные камни или нечто равное по стоимости. Маг осторожно, поостерегшись касаться голой рукой, а подцепив кончиком ножа, снял с мертвеца его амулет.
  Это была металлическая "сосулька" размером с палец в виде кристалла-шестигранника, заключенного в серебряную оправу, на серебрянной же цепочке. Но совершенно необычным был материал из которого был изготовлен кристалл. Абсолютно, непередаваемо черный, он, казалось являлся сосредоточием истинной тьмы, но стоило лишь слегка шевельнуть его, как отполированные грани вспыхивали почти что зеркальным блеском. Подобный металл (а это был именно металл, который можно было плавить и ковать) встречался только лишь в одном месте - в древних копях на побережье Белого моря, возле южной оконечности гномьих гор. И встречался столь редко, что каждая его находка становилась настоящим событием. Стоила эта вещь целое состояние, но поистине сказочная цена в бою окупалась с лихвой. Подобно бездонному колодцу поглощая любую магию и делая беспомощным любого чародея, вне зависимости от его сил и умений, эти амулеты - а известно их было не более полутора-двух десятков - предопределили исход не одной войны.
  Только лишь покачнувшись и едва не упав, он понял, что слишком уж засмотрелся на завораживающие своими переливами зеркального блеска и глубокой черноты грани. И резко мотнул головой, сбрасывая оцепенение. Металл затягивал разум, всасывал, как водоворот неопытного пловца, будто бы отщипывая душу по кусочку, еще немного, понял маг, и он так и остался бы сидеть, пялясь в амулет, пуская слюни и глупо улыбаясь, пока не помер бы с голоду.
  А поэтому, как не было бы заманчиво оставить у себя такой дорогой трофей, Арек резко отшвырнул его прочь. Магу, от артефакта, который лишает его Дара, проку не так уж и много. Вот и сейчас, избавившись от черной "сосульки" он почувствовал как стал немного слабее.
  Звеня цепочкой, амулет сверкнул напоследок отраженным солнечным лучом и исчез в высокой траве.
  Никаких угрызений совести или чего подобного, от того что обирает мертвых, он не испытывал. Цинизм вообще свойственен колдунам и ведьмам, так что Арек искренне считал, что имеет полное право на то, чтобы собрать трофеи с убитых разбойников. Другое дело, что поживиться, правда, нечем. Измельчал нынче разбойный люд, с неудовольствием подумал маг. Измельчал.
  - Ну так, может, расскажете, почему эти головорезы так хотят вас поймать? - спросил он, слегка расстроенный тем, что не обнаружил в разбойничьих карманах ничего путного.
  Не то чтобы очень уж ему было интересно - профессия наемника приучает не задавать лишних вопросов, - но все-таки спокойнее, когда знаешь в какую передрягу тебя втравили.
  Арек внимательно взглянул на своих спутников. Елька, если и не выздоровела окончательно, то порозовевшие щеки давали надежду. По крайней мере, ей уже не делалось плохо при одном взгляде на окровавленные тела, и она даже презрительно поджала губки, наблюдая как маг-наемник выворачивает чужие карманы. Приглядевшись к ней, маг едва заметно снисходительно улыбнулся: для успокоения достаточно было пары глотков чудодейственного снадобья, но, кажется, она слегка перестаралась. Да и братец ее тоже, видать, перелечился.
  - Очевидно, в первый раз с вами такое?.. - Констатировал он факт риторическим вопросом, не став заострять внимания на том, что они не ответили на предыдущий его вопрос.
  Пускай придут в себя, придумают что-нибудь. Наврут, наконец.
  - Настоящие битвы не имеют ничего общего с тем, о чем повествуют странствующие сказители и что рисуют вдохновленные этими сказителями живописцы. Это только бродячие актеры изображают смертельную схватку как красивый танец, со вступительными речами, в подробностях обличающими виноватых во всех смертных грехах и высказывающими претензии правым, на тот счет, что глупый герой мешает творить зло на земле... Потом следует не слишком активный обмен ударами, с речами промежуточными, и наконец, собственно, конец: короткий укол в сердце, парочка капель крови, и умирающий хватается за грудь, совсем не умирающим голосом возвещая миру и потомкам нечто словесно-монументальное. Проклинает, там, врага или прощает тому все грехи или еще что, на что фантазии хватит. А потом, к облегчению победителя, с тоскливым нетерпением пялящегося на истыканное клинком тело, которое бродит и говорит, падает и, наконец, помирает: если хороший герой, то с умиротворенным благородством на лице, с каким мечтают уйти из жизни все монархи, особенно тираны; если негодяистый злодей, то... примерно с тем же, только чуть менее умиротворенным, потому как никчему пугать перекошенной рожей зрителей, хрустящих жратвой из собранных из дому узелков.
  Лицо мага исказила недобрая ухмылка. Брат с сестрой молча смотрели на него. Будь сказанное, произнесено другим тоном, было бы, наверное, смешно, но в голосе Арека ясно слышался неприкрыто-ядовитый сарказм. Цинизм настоящего мага-наемника, может, не долго пожившего на земле, но уж точно много повидавшего.
  - Нет, - продолжал он. - Настоящий бой - это жуткая пляска смерти, когда едва понимаешь, что творится вокруг тебя, но как заведенный машешь мечом, едва успевая отличать своих от чужих. Это яростные крики, вместо благородных и возвышенных речей, причем сплошь неприкрытая матерщина. А чаще, просто животный вопль людей, которые убивают сами и сами умирают. Это лица, перекошенные от боли и ярости. Это кровь, повсюду, на тебе, на враге, на земле... Выпущенные содрогающиеся кишки, которые ты топчешь своими сапогами. Ошметки мозгов на шипах чьей-то булавы и пробирающий до дрожи треск вспарываемого топором брюха.
  - Прекрати! - взмолилась девушка, стремительно бледнея.
  - Зачем ты нам это рассказываешь? - обвиняюще спросил ее брат, став белым как приведение.
  Хорошее, видимо, воображение.
  - А еще, - жестко добавил Арек, - дерьмо. Многие из тех, кто идет в атаку в первый раз, просто обделываются от страха.
  Он подошел к ним и, отобрав у Лесса бутылку, сделал большой глоток. Ого! От неожиданности маг едва не поперхнулся. Боярышниковая наливка, да еще какая крепкая! Как они смогли-то ее из горла, да еще и не поморщившись? От страха, наверное.
  - Многие юноши и девушки в вашем возрасте мечтают о приключениях на свой глупый зад. О дальних походах, о славных битвах, ну или, на худой конец, о почетной службе в дружине какого-нибудь князя из щедрых и пьяных. О колдовском посохе и мантии, чтоб жуть как чародействовать, и чтоб все боялись и издалека кланялись...
  Взгляд его слегка потеплел.
  - Что вы смотрите? Я тоже был когда-то молодым и глупым, мечтая, как буду мановением руки превращать горы в равнины или вести вслед за собой целые армии. Благо, наличие колдовского дара и некоторых способностей к владению мечом, позволяли попытаться осуществить свои мечты. Только вот обыденность проходящих мимо дней далеко не всегда совпадает с радужными мечтами. На земле спать холодно, сапоги стаптываются быстрее, чем успеваешь куда-нибудь дойти, а ноги еще быстрее сапогов, достать покушать удается куда реже чем хотелось бы, а если поперек ребер достается мечом - то это очень больно. Так что, не пытайтесь прыгнуть выше головы и трезво смотрите на свое будущее. Лучше станьте простыми селянами: мельниками, пахарями... Дольше проживете, и спокойнее.
  Брат с сестрой понуро молчали, обдумывая сказанное. Потом Лесс твердо (ну, по крайней мере, ему хотелось чтобы так выглядело) посмотрел ему в глаза и ответил:
  - Каждый сам может ковать свою судьбу. - Слова были не его, но зато очень точно отражали то, что он хотел в этот момент сказать, поэтому он и воспользовался слышанной когда-то фразой. - Слабые и безвольные плетутся по дороге жизни туда, куда она их выведет, страшась сделать хоть шаг в сторону; те, что поумнее, смотрят на развилки и выбирают нужную; а я хочу быть одним из тех, кто прокладывает свою дорогу сам. Туда, куда я захочу.
  - Да, - решительно поддержала его Елька. - Меня совсем не привлекает безрадостная участь всех женщин: муж-пьяница, двенадцать детей, семь пудов веса и семейное счастье возле закопченной плиты. Я хочу увидеть мир! - Она раскинула руки в стороны, показывая какой именно величины мир она хочет увидеть. - И я хочу оставить свой след в этом мире.
  - Похвально, - пробормотал маг.
  Он вдруг вспомнил себя в их возрасте. С довольно наивными идеалами, глобальными фантазиями и мечтами о собственном могуществе, великих делах и прочей, прочей, прочей ерунде, которая приходит на неискушенный жизненным опытом ум юным упрямым отрокам. И к чему это привело...
  - А, задери вас леший... - Маг попытался выругаться, но поняв что это делу не поможет, сдержал готовое сорваться бранное словцо и просто махнул рукой. - Ладно...
  Все-таки, как сказала Елька, в душе он был не таким плохим, каким хотел казаться.
  - Но сначала я хотел бы получить ответ на свой вопрос, достаточно честный и правдивый, чтобы я в него поверил. Почему это два десятка разбойных морд гоняются за вами через все княжество? Специально гоняются. Они знали, что вы появитесь в Топках, потому что это единственное крупное селение в округе, и что самое интересное: отправили отряд вперед, на тот случай, если вы прошли Топки не задерживаясь или только соберетесь по этой дороге пройти. Очень, видать, нужны вы им... - Арек задумчиво потер щетинистый подбородок. - Полагаю и на остальных дорогах вокруг городка кто-нибудь сидит. Так что, вам повезло, что вы шли напрямки через лес, иначе вас бы давно поймали. Знаете, кто это? - Он кивнул в сторону главаря разбойников, а когда Лесс и Елька дружно мотнули головой, пояснил. - Наверняка слышали о нем. Этого поганца зовут Зимнород Бешеный Пес и мне очень интересно, как вы умудрились перейти ему дорогу.
  Брат с сестрой переглянулись, обреченно вздохнули, и дополняя и перебивая друг друга начали свой рассказ.
  
  
* * *
  
  В общем, начало было почти банальным: ничего нового, о чем бы он не догадывался, маг не услышал. Лишь слегка заинтересовался, узнав что их бабушка (на самом деле - старшая сестра их родной бабки, умершей год назад) была колдуньей, по их словам, весьма могущественной. И даже имя ее - Вельха Красная, показалось ему смутно знакомым. Про родителей они не обмолвились ни словом, из чего Арек заключил, что их уже давно нет на свете. И нападение разбойничьей ватаги на их дом - вещь не так уж и редко встречающаяся. Всем известно, что у чародеев всегда есть чем поживиться, только вот не все доживают до того момента, как могут протянуть свои загребущие ручонки до маговых сокровищ. Маги, в большинстве своем, - люди бережливые и очень отрицательно относятся к воришкам, и выросшие на голове рога и покрывшийся чирьями зад - самое меньшее, чем может отделаться незадачливый лиходей. Ареку доводилось слышать истории о том, что некоторые некромаги делали с забравшимися в их дом ворами. Так что, разбойники вполне могли гордиться своим успехом, учитывая сколько их было, сколько осталось и сколько они награбили. Наверняка в их ватаге был еще и колдун не из слабых, а то и два. Но уже про это, ни Лесс, ни Елька не могли ничего рассказать.
  Заново переживая ту злополучную ночь, девушка даже расплакалась. Не каждый способен будет сдержать слезы, рассказывая как при нем жестокие головорезы убили близкого и родного человека. Да и Лесс не смог сохранить спокойного лица, часто моргая увлажнившимися глазами и держась лишь на гордости и упрямстве: он не хотел позорно, как девчонка, расплакаться перед магом. Арек даже слегка смутился от того, что заставил их все это вспоминать. Слегка смутился, но виду не показал, потому как у самого в жизни бывали такие моменты, каких не испытать очень многим, и... Зачерствела душа, как краюха забытого на дне походного мешка хлеба.
  Но единственно значимым в этой истории был момент, когда умирая в объятом пламенем доме, старая колдунья бросила Ельке свой амулет, с которым никогда не расставалась. Помявшись, девушка все же достала его из сапога и показала магу.
  Амулеты бывают разные. От простеньких и дешевеньких подделок из камушек с просверленной ушлыми торговцами дырочкой или связанных в пучок куриных перьев, годных в лучшем случае лишь на то, чтобы отпугивать комаров и прочую мошкару (на что та, мелочь безмозглая, никакого внимания в наглую не обращает), до действительно неплохих творений одаренных магов, вооружившись которыми можно рушить города, ровнять с землей горы и обращать в бегство целые армии. Небольшие, разумеется, города, горы и армии. Хотя, чаще всего, в руки обывателей попадают именно отличительные в своей бесполезности безделушки, по серебрушке за штуку, кои десятками на дню клепает хмурый от безысходности и похмелья чародей в захудалой магической лавке. Правда жизни: колдовской дар пробуждается не так уж и редко, - относительно, конечно, - но чего-то добиться в жизни может едва ли не сотая часть от общей массы.
  А есть совсем уж выдающиеся вещи, оставшиеся еще с тех времен, которые помнят лишь легенды да изъеденные ветром и дождем каменные стены древних цитаделей. И Арек понял, что держит в руке именно такую вещь. Одну из них. Это была маленькая, в пол-ладони, фигурка раскинувшей крылья птицы, высеченная из куска чистейшего хрусталя, прозрачного настолько, что камень казался невидимым. В когтях птичка держала шар с неровным сколом снизу. Вероятно, когда-то это было навершие магического жезла или посоха какого-то чародея. Но после того как фигурку отломали, какой-то умелец приделал к ней золотой ошейник и подвесил на золотую же цепочку.
  Феникс, понял Арек кого ему напоминает птичка. Хрустальный Феникс.
  Но, что тревожило мага, так это то, что он никак не мог понять его предназначение. Пытался взглянуть на него внутренним взором, произнес несколько подходящих заклинаний... Но Феникса словно бы не было в этом мире. Либо это, действительно, ни на что негодная побрякушка (во что маг совершенно не верил: не зря же за ней два десятка головорезов погнались. За ней - больше ничего ценного у Лесса и Ельки не было), либо магическая суть артефакта просто не могла открыться ему. Например, воспользоваться им могла только женщина или, к примеру, невинная девица; а может, его свойства проявлялись в полнолуние, один день в году или раз в сто лет, при условии, что год выдался високосный. Бывает такое. Нечасто, но бывает.
  Либо же сила Феникса была столь чудовищной, что разум не в состоянии был объять ее целиком. Как человек, уткнувшийся лицом в камень, не в состоянии увидеть всю гору, или стоящий у моря рыбак, не видит его берегов, потому что они далеко за горизонтом.
  Как бы то ни было, Арек не знал и даже не догадывался что это такое. А поэтому, прихлопнув шевельнувшуюся было жадность, вернул амулет Ельке. Облегченно вздохнув, та быстро спрятала бабушкино наследие в сапог.
  Больше ничего дельного они рассказать магу не смогли, так что он молча отругав себя за потерянное время, оттащил тела в кусты. Рано или поздно их все равно найдут, но к тому времени маг со своими спутниками будет далеко от этого места. Но прежде чем сделать это, он один из трофейных мечей бросил Лессу, а Ельке короткий кинжал, могущий в ее руках сойти и за настоящий меч. Оружие он выбрал самое простое, без примет по которым кто-нибудь из разбойничьей братии мог узнать их. Такие мечи набившие руку кузнецы делают по два десятка за день и продают на торжищах по дешевке: узкое лезвие с долом, обычное угловатое перекрестье и наборная деревянная рукоять с насаженным на холодную квадратным набалдашником. На такие клинки даже клейма не ставят, чтоб не позориться. В другое время Арек еще собрал бы все разбойничье оружие и доспехи: железо - не золото, но тоже своих денег стоит; даже если и на гвозди продать не задающему лишних вопросов кузнецу, то монет двадцать золотых выйдет. А можно все тридцать выручить, ведь хитрый коваль наверняка бы часть добычи продал бы как есть с минимальными переделками, заработав по шесть-восемь монет только с каждого меча. Но все бы на своем хребте маг бы не унес, ну а если и попытался бы, то даже на смеси жадности и упрямства далеко не ушел бы.
  А надо спешить.
  Единственно по-настоящему ценными были лишь доспехи Зимнорода Пса. Сразу бросалось в глаза их старинное происхождение: пластинчатые латы рыцари Волгании не одевали уже лет триста, разве что в Лесном королевстве они еще были в ходу, да и красногорцы не спешили отягощать себя лишним железом. На смену им пришли тяжелые нагрудники пригодные только для конной схватки, когда жизнь (в виде трех саженного копья) определила преимущество крепкой, а потому массивной брони, перед относительно легкой чешуйчатой или пластинчатой, но зато не стесняющей движений. Ну а хорошая, по-настоящему превосходная работа кузнеца, говорила о не одном десятке, а может быть, и сотне золотых гривен. Это были доспехи настоящего рыцаря, дворянина, являющиеся не только средством защиты, но и показателем благородного происхождения и гербом семьи одновременно. Арек не знал чьим семейным гербом был Пес, но ему были знакомы некоторые слухи о том, что Пес является потомком какого-то старинного, уже угасшего рода. Длинную, даже не под две - четыре руки, рукоять меча, тоже венчала собачья голова с оскаленной пастью - воинственный, видимо, был род, - а сам клинок был необычно широк и довольно тяжел, из темной многослойной стали с красивым вьющимся рисунком. В руке он лежал превосходно, очень удобно, несмотря на размеры и почти не стеснял движений, хоть и не был предназначен для пешего боя. Арек поднес меч ближе к глазам, разглядывая витиевато чеканенную серебром на перекрестье вязь староволганских букв: "Да служит он верой и правдой Стражу Цитадели - и оберег руке его держащей". "Страж Цитадели"... Слова не вызвали никакого отклика в памяти. Видимо, что-то из совсем уж древних времен: становления Белозера - нынешней столицы, а то и вовсе, Войн за Передел Мира. И Арек вовсе бы не удивился, если б узнал, что этим клинком был награжден какой-нибудь отличившийся в бою рыцарь из рук самого короля, и его носили главы "собачьего" рода на протяжении полутора тысяч лет.
  Значит Зимнород Бешеный Пес действительно дворянин?
  Маг, любивший историю и древние тайны, в другое время с удовольствием бы поразмышлял на эту тему, но сейчас проблемы были несколько другого свойства. Прятать тела - морока, так что он просто оттащил разбойников в кусты и свалил кучей. А тех, которых пришлось бы носить по частям в корзинке, он отпинал веткой в одно место и отойдя шагов на пятнадцать, бросил в кучу один из своих пузырьков. Рявкнуло пламя, взвившись закрученной спиралью едва ли не до самых вершин деревьев, и на мгновение задержавшись так, подобно вставшей огненной змее - Лессу с Елькой даже почудилась хищно раскрытая пасть - и ухнуло в самое себя. За короткое время с гулом, шипением и треском огонь пожрал все до чего смог дотянуться и необыкновенно быстро угас, словно бы всосавшись в недра земли, оставив только выжженный черный круг, обрамленный робкими затухающими язычками пламени, тонкую струйку дыма и то немногое, что уцелело от всепоглощающего жара: пара обугленных костей и кусок оплавленного до неузнаваемости металла.
  С Псом он этого сделать не смог. Рука не поднялась на древние доспехи.
  - Что это было? - ошеломленно вопросила девушка, едва он поравнялся с ними.
  - Огонь. - коротко, в своем духе, ответил маг и вдруг, неожиданно для самого себя, пояснил. - Пламя двенадцати костров и частичка Духа Огня, чтобы дать ему существование подобное Жизни.
  - Не жалко? - полюбопытствовал Лесс.
  - Нет, - соврал Арек и искренне добавил. - У меня их еще полно.
  - Сварек...
  Наемник остановился, не оборачиваясь.
  - Ты ведь, так и не сказал, что поможешь нам. - неожиданно спокойно и серьезно произнесла девушка, констатируя факт.
  - И ты так и не плюнул на нас окончательно, - поддержал ее брат. - Что мы должны сделать?
  Арек скривился, будто наступив ногой на колючку, но движение это было настолько мимолетным, что его можно было принять за случайную тень или за что-то подобное. Миг, и его лицо снова стало непроницаемо-угрюмным. "Должны сделать..." Не "что нам делать", вопрос тех, кто растерялся и стоит посреди дороги жизни, топчется и чего-то ждет... чуда какого-нибудь; а "что мы должны сделать" - так говорят люди, знающие куда им надо, но пока не понимающие как...
  Арек не любил людей. Привыкнув к одиночеству и привыкнув полагаться в трудностях только на самого себя, он не особо-то стремился к общению с себе подобными, порой с иными расами находя больше тем для разговора. И перспектива оказаться с двумя "человеками" его ничуть не радовала.
  Особенно маг не любил людей, которые могли заглянуть в то болото, которое тихо булькало в его душе; и тех, кто мог понять его...
  Обернувшись, Арек встретился с ними взглядом, уже понимая, что проиграл. Елька держала в руке бабушкин амулет, единственное наследство и память. То, с чем та никогда не расставалась, не раз уклончивыми отговорками и приказами не совать нос не в свое дело, намекая на необыкновенную ценность, простой с виду вещи; то, что успела дать Ельке в последнюю минуту своей жизни... и эту вещь девушка, под удивленно-возмущенным вором брата, протягивала магу.
  - Ты ведь наемник, верно?
  Несколько мгновений, показавшимися очень долгими, они стояли напротив друг друга. А потом Арек ответил:
  - Ладно, провожу вас до городка Раменское. Верст сорок-сорок пять отсюда. Тамошний начальник стражи кой-чем обязан мне. Попрошу его присмотреть за вами. Другой мой знакомый, травник, полагаю, с радостью примет себе в ученицы-помощницы девушку с колдовским даром. Ну а ты, - он глянул на Лесса, - можешь стать плотником или рудознатцем. Там рядом болота, где добывают железную руду.
  - И все?.. - Вопросили они в один голос. - Это все, что нас ждет?
  - Приключений? - снисходительно хмыкнул маг. - Сражений с чародеем, мечтавшим отомстить за свое изгнание целому городу и наславшим на него мракобесов; с колдуньей-некроманткой, через полтора столетия решившей вылезти из гроба? Повзрослейте.
  И резко развернувшись, быстро зашагал в сторону леса, бросив еще через плечо:
  - Нам надо спешить.
  - Ну и зачем? - спросил сестру Лесс, выждав пока тот удалится на достаточное расстояние.
  Та задумчиво прикусила губу, решая что сказать.
  - Я поняла - он не любит людей. И нас в том числе. Но все же те остатки совести, что запрятаны где-то глубоко, не позволяют ему бросить нас на произвол судьбы, когда нас ищут самые отъявленные головорезы Волгании. Так что, ему просто был нужен повод.
  - И все равно - зря. - упрямо произнес юноша. - Похныкала бы, поплакала, бабские эти ваши приемчики использовала бы.
  - Вряд ли бы это его проняло, - ответила Елька, одарив братца уничижительным взглядом. - А деньги - это просто и понятно.
  
  Арек хмуро глянул в небо, где по его разумению обитали боги, создавшие этот грешный мир (не слишком-то у них получилось: с похмелья небось творили), и со злым укором прошептал:
  - Очередная шутка? Если так, то я не понял.
  Боги не ответили. То ли потому, что не желали являться во всей своей красе ничтожному и убогому человечишке, то ли их просто там не было.
  
  
  

Глава 7.

  
  Чтобы не попасться возможной погоне, Арек решил срезать путь. Вообще, дорога в этих местах делала сразу два крюка, подковкой огибая сначала крутой холм, чем-то смахивающий на человеческую голову с густо поросшими висками и затылком, и со сверкающей издалека на солнце проплешиной-макушкой (жители окрестных селений так его и прозвали - "Башка"), а затем, второй подковкой в обратную сторону, дремучий лес со всякими чудищами и бесами. Через лес спрямлять путь маг не собирался, все-таки короткий и трудный путь не всегда лучше и быстрее длинного, но легкого. А вот через холм-Башку, он был уверен, люди хаживали, выигрывая целых шесть верст: три по холму, против девяти по дороге. И если до сих пор по холму не протянулась вытоптанные ногами и проезженные колесами колеи, то только потому, что не каждый тяжеловоз способен втянуть на вершину даже пустую телегу.
  Самое главное - это Поречный Тракт. В него, как в большую реку, стекаются десятки речушек-дорог помельче, разбавленные сотнями ручейков-тропинок. Там ходят торговые караваны, к нему как грибы лепятся городишки и деревеньки, торгующие с проезжими купцами, народу, в общем, полно и затеряться в этом муравейнике очень легко. Кто из разбойников знает его и его спутников в лицо? Тот хмырь болотный, которому он перерезал горло в Пеннображках, и трое сбежавших только что. Четыре человека на всю Волганию? Смешно! Насчет одного, с распоротым бедром, Арек сомневался: маг-наемник, он знал куда надо бить, и что бывает потом. Иногда ранка маленькая, едва кровоточит, почти не болит, а дня через три - все, конец. Да и головорез, которому он глотку перерезал - пусть даже и успев рассказать своим что да как, не факт, что выжил. А описание, будь оно хоть трижды подробнейшим, мало что дает. Мало ли светловолосых парней и рыжих девчонок в стране? Пусть даже и родственников. Мало ли магов-наемников по дорогам ходит?..
  Эти измышления Арек и поведал Ельке и Лессу, чтоб немного их приободрить. А брат с сестрой действительно воодушевились, быстро оправившись ото всех свалившихся на них невзгод. Маг-наемник присмотрелся к ним внимательней и решительно отобрал у них бутылку. Тогда Елька, постаравшись придать голосу как можно жалобные интонации, тоненько поинтересовалась, когда они, наконец, поедят. А то уже ноги не идут.
  - На вершине холма, - был мрачный ответ.
  Невольный жалобами маг, искренне не понимал чего они скулят. Ему приходилось путешествовать по трое суток не жрамши, не спамши и капли воды не пимши.
  
  
***
  
  На вершине холма они наткнулись на развалины чего-то стародавнего, то ли домика, построенного охотником-одинцом или кузнецом-отшельником, то ли языческого капища - за давностью лет, по которым пронесся ветер времени, уже нельзя было ничего понять. Строитель сложил крупные, неровные и едва-едва обработанные камни кольцом, соорудив прочную стену. Какой она была высоты, сказать уже было невозможно, время не пощадило ничего: в одном месте гряда камней поднималась на два аршина, в другом, с противоположной стороны, вообще сходила на нет, исчезая в траве. Выпавшие булыжники вросли в землю и россыпь их поросших сухим мхом макушек едва торчала над поверхностью почвы. Посреди был сложен очаг, в котором прохожие путники нередко разжигали костер - слой золы был очень толст и почти не размыт дождями. Не далее месяца, кто-то уже жарил себе над огнем мясо. Несколько подгоревших прутиков валялось рядом.
  - Что это? - спросил Лесс, осматривая развалины.
  Арек пожал плечами.
  Понятия не имею. Дом, наверное. Раньше в этих местах очень часто строили круглые каменные домишки. А может, и языческое капище, где седые волхвы приносили жертвы забытым богам и творили заклинания, равных по могуществу которым уже не помнит мир. А может статься, это просто маленькая пограничная застава. Пятьсот-то лет назад границы были совсем другие.
  - Пойду соберу хворост для костра, - громко сказала Елька.
  - Я с тобой, - откликнулся Лесс.
  Но девушка не разделила его заботы, многозначительно заявив:
  - Я и одна справлюсь.
  - Ельк, не стоит ходить одной леший знает где, - нравоучительным тоном произнес ее брат, проявив редкостную даже для мужчины непонятливость, не заметив ни ее тона, ни толсто намекающего взгляда. - Лучше я буду рядом.
  - Да в кусты мне надо, дурак! - не выдержала она, разозлившись на его непонятливость, и резко развернувшись зашагала прочь.
  - А... - протянул он, глядя ей в спину, и пожал плечами. - Ну тогда ладно.
  И присев на камень рядом с магом, не спеша выкладывающим из сумки нехитрую снедь, спросил:
  - А это ничего, что мы тут устроили привал, на вершине холма? Нас же видно за пол версты.
  Действительно, его опасения небыли безосновательными: у подножия зеленел густой лес, но в гору совсем не поднимался, сходя на нет уже на середине подъема. На макушке росли лишь выгоревшие на солнце и иссушенные ветрами жесткие травы, да несколько невысоких кряжистых сосен и редких кустиков, чахнущих на безводной каменистой почве. Единственным укрытием от недружелюбных взглядов (и заодно от непрерывно гуляющих на вершине ветров) были старые развалины, да и то, учитывая их "разваленность", не слишком-то надежным. Однако Арек совсем не тревожился по этому поводу, коротко ответив "нет", что юношу, конечно же, не удовлетворило.
  Лесс ждал, пришлось пояснить:
  - Мы ведь тоже можем видеть за пол версты.
  Но такое объяснение его не порадовало.
  - Ну и глупо. Извини, конечно... Но я бы предпочел более укромное местечко.
  - Побоятся, силы слишком не равны. Среди разбойников не было колдуна. В Псовом отряде от него было бы мало проку; не было его и среди тех, что искали вас в Топках - я бы заметил. Так что, повторно они просто побоятся сунуться. Тем более, что вожак их мертв.
  - А если нет? - не поверил Лесс. - На стрелу в спину много храбрости не требуется.
  - Не дострельнут. - ухмыльнулся маг. - А я, хоть и не считаю себя великим чародеем, но все ж-таки кое на что способен.
  - Ты так в себе уверен?
  Вместо ответа Арек сделал сложное движение пальцами, шепнув одновременно что-то себе под нос, и взмахнул руками словно бы собирая что-то из воздуха. Лесс отшатнулся - зимний холод проморозил его до костей. А в арековых ладонях уже собиралась белесая дымка тумана. Ничто не убеждает так сильно - никакие слова, - как дешевые ярмарочные фокусы. И он решил продемонстрировать простое, как дубина тролля, но весьма эффективное боевое заклинание. В одно мгновение, слегка - будто бы просто выкинутый прочь, - отброшенный одним движением ладони, ледяной мячик преодолел пустошь и попал в одно из росших там деревьев. А в миг следующий, ель озарилась неяркой голубоватой вспышкой... да так и осталась стоять, скованная ледовым панцирем: вся, от остренькой макушки, до опавшей возле ствола хвои, она покрылась тонкой коркой льда, а между ветвей, медленно спускаясь, кружились снежинки, тая на теплом ветру.
  - Вот, леший, - ошеломленно помянул лесного бесенка Лесс.
  Леший не явился, предпочитая отсиживаться где-то поблизости: колдунов эти духи не любили, но все ж приглядывали для порядка на незваными гостями.
  Паренек почесал репку с умным видом и пользуясь общим благодушием мага и совершенно не свойственной ему разговорчивостью, поинтересовался другим вопросом:
  - А почему ты сказал, что от колдуна в разбойничьем отряде не было бы толку?
  - Тот амулет, что был у Зимнорода Пса... Это очень редкий металл, куда как дороже золота. Его исключительной способностью является полное поглощение любой магии, даже не направленной на него. Он пожирает абсолютно любое колдовство, которое словно бы ухает в бездонный колодец. Магу находиться рядом просто опасно. Если не ошибаюсь, даже существует вид казни для преступивших закон колдунов при помощи этого металла. Откуда он взялся - никто не знает. И как ему удается существовать, совершенно наплевательски относясь к основным законам мироздания. Знаешь, что ничего не исчезает бесследно и не появляется из ничего? А эта штука действительно поглощает магию бесследно. Не накапливает, не изменяет... - Маг вздохнул. Теоретиком он не был, так что рассуждать мог лишь опираясь на самые общие знания. - В общем, предположений много, но доказать что либо не удалось, насколько мне известно, никому.
  Вернулась Елька, глянула на них и, наморщив носик, уселась в сторонке - обиделась, что разговор идет без нее.
  - А где дрова? - поинтересовался ее брат.
  Вместо ответа девушка показала кулак.
  - Ладно, пойду сам схожу.
  - За стенкой посмотри, - посоветовал маг.
  - Что?
  - За стенкой, говорю, посмотри. - повторил он, показывая, для наглядности, куда надо пальцем. - Люди тут ходят, и кто-нибудь обязательно оставит излишки дров прозапас.
  - А... Ладно... - Мысли Лесса, похоже, были далеки от собирания дров. - Посмотрю, когда вернусь.
  
  - Старайся.
  - Стараюсь.
  - Плохо стараешься.
  На лбу выступили капельки пота, губы побелели, упрямо сжатые в тонкую нить. Если б взглядом можно было прожигать крепостные стены, то защитники любой цитадели, уже б давно дымились закорузлыми шкварками. Но стены взглядом не прожигаются - и это все известно, последние из тех, кто умел это делать, сгинули в небытие не одну сотню лет назад, перейдя в разряд мифов и легенд. А у Ельки ничего не получалось даже с простенькой кучкой хвороста.
  "Зажгись!" - приказ, мысленно отданный чародеем, и немного вложенной в него колдовской силы - вот залог успеха. Миг - и веселое суховатое потрескивание из середины сложенных горкой сучьев, возвестит о снисхождении огня на ворох сырых дров. Елька пыхтела уже не менее получаса. Совершенно безрезультатно, будто бы и не было в ней никакой чародейской жилки. Впрочем, один же раз у нее получилось? Но тогда все произошло не специально, и в общем-то, даже и не по наитию... Просто случилось и все тут. Без причины, но со следствием. Значит, какие-то магические задатки в девушке есть - Арек был в этом уверен, но или действительно они оказались очень слабы, чтобы пробудиться, или же задание было слишком сложно... и ее Дар проявится иначе. Некоторые колдуны (а чаще ведьмы) настолько слабы в таких обыденных Огненных Шарах и порчах на скот (как сказал бы ученый человек из Ордена: "концентрации магической энергии, как таковой"), что их за магов-то и не считают. Но вот зелья, амулеты или артефакты - которые не создаются не в один миг, с дымом и молниями, а не один день варятся, строгаются, шлифуются, с необыкновенным терпением и упорством и имеют зачастую просто ошеломляющие свойства. А все потому, что создатель их, как говорится, вкладывал душу в свой труд - то есть, колдовскую силу, только немного иначе, чем другие маги. Дело не в громах и молниях - дело в Силе. Не случайно, один из опаснейших черномагических артефактов - деревянный кинжал Ерая Суходрева (показательнейший случай!) был создан колдуном нигде и ничему не учившимся, слабым, злобным и завистливым.
  Арек это помнил и, наверное, не следовало бы торопить ее, но иначе не умел - о преподавательской деятельности он имел представление недоучившегося ученика.
  - Ты не достаточно сконцентрировалась. Сила в тебе. Пожелай - и она проснется.
  - Да ничего у тебя не получится, - с легкой презрительной усмешкой, произнес Лесс. Сначала он всячески подбадривал сестру, но потом, видя, что результата нет, перешел к ядовитым насмешкам над ее жалкими попытками. - Правильно бабушка говорила, что магии в тебе, меньше чем в табуретке.
  - Да ты-то помолчи! - обиженно огрызнулась она, едва сдерживая слезы.
  - Не могу, - самодовольно заявил юноша. - Я специально тебя поддразниваю, что б ты из упрямства наколдовала, чтой-нъть.
  Елька от души плюнула в его сторону.
  - Тактика интересная, но, похоже, она не дает нужных результатов, - сказал Арек Лессу и тот, смутившись, замолчал.
  - Сила в тебе, - повторил маг, обращаясь к девушке. - Ты смогла это сделать один раз, сможешь и снова.
  - Ничего у меня не получается! - звонко закричала она, вскакивая с места. - Сам колдуй, раз ты маг. А ты, - она повернулась к брату, - пошел в задницу!
  И шаркнув напоследок ножкой, так чтобы на обоих полетели мелкие камушки и пыль, она разрыдалась и убежала. Недалеко. Шагов на двадцать. Чтобы сволочи-мужики могли слышать ее плач и терзаться угрызениями совести. Лесс и вправду почувствовал себя неловко, смущенно почесывая то затылок, то нос, то еще что-нибудь. А Арек... Он пожал плечами и легко, будто бы и небыло ничего проще, швырнул в горку дров тягучую струю пламени. Костер мгновенно вспыхнул. Что ж, преподавать колдовские науки - не его стезя. У новичков нередко так: способности проявляются зачастую спонтанно и подобрать ключик к капризному Дару - задача не из легких. А маг-наемник был всего-лишь магом-наемником.
  Самоуверенным довольно.
  Арек обернулся назад, туда, откуда они пришли. Может, не стоило останавливаться так скоро?
  Елька немного поплакала, из жалости к себе, никем не понимаемой, потом позлилась на них: "Все мужики - сволочи!", потом снова поплакала и вернулась к костру, вся смурная и надутая. Молча взяла свою ложку, миску и начала есть, не глядя ни на кого.
  Лесс, вынув меч из ножен, с легкой гордостью рассматривал это грозное, в его глазах, орудие. Меч был простеньким: обычное обоюдоострое прямое лезвие, перекрестие - палка поперек, и оплетенная кожаным ремешком рукоять. Без особых примет и свойств. Но Лессу казалось, что с этим мечом он может порубить целую армию.
  - Сварек, а почему у него лезвие на конце круглое? - спросил он мага. В его представлении кончик должен был быть острым, чтобы протыкать врага насквозь.
  - Красногорская, наверное, ковка. - ответил маг. - Меч - рубящее оружие, им не колют. Для этого есть копье. Но тяжелые рыцарские доспехи, распространенные в Волгании и за горами, прорубить не так-то просто, поэтому кончик заостряют, чтобы можно было пырнуть в сочленения. А в Красногории до сих пор в ходу кольчуги и чешуйчатые доспехи, причем даже не всегда металлические, поэтому меч, способный колоть им без надобности.
  - Понятно, - протянул юноша. Было видно, что он предпочел бы классический рыцарский меч. И не важно, что вряд ли он смог его приподнять.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"