Аннотация: Книга будет о сложной истории 20 века и о том,что происходило того, о чем не будет в школьных учебниках.И даже в вузовских. Примечания автора: Возможны видоизменения авторского замысла. Даже попаданец может оказаться. Не обязательно,но может.
Со временем я стал склонен к философии и даже пытался понять, как этот мир устроен и для чего в нем что. Мир упорно сопротивлялся попыткам познания и преподносил сюрпризы. Но я тоже был упорен, и если у меня ничего не выходило с классификацией явлений, то складировал их не как посуду в серванте (по размерам и рисунку), а как вещи на полочке в кладовке. Лежат и лежат, и нет никакой связи между велосипедным насосом и остатками моей былой страсти к радиотехнике. Ну, кроме того, что обе бандуры положены мной на эту полку и не переложены пока. Бандуры лежат на полке, а
явления в мире и его истории. И связь между ними не прослеживается. Пока не прослеживается. Или мною, а не кем-то другим.
Одной из аналогий была аналогия между миром и тортом "Наполеон", особенно домашнего исполнения. Когда и кем создан "Наполеон"-не ведаю, а искать лень, но я его помню с 1960 годов, сначала как экзотику, которую делали отдельные хозяйки-мастерицы, а потом и даже общепит стал производить. Если кто помнит его в домашнем исполнении, то должен знать про то, как выглядит корж для торта перед тем, как его обрежут по размеру, промажут масляным кремом и оставят пропитываться, В корже образуются пустоты, отчего он не ровен, это потом они под влиянием пропитки уплощаются. И надо заметить, что в данном случае хозяйка мешала коржи с добавкой какао и без него, и в слои крема тоже чего-то докидывая. Вот так все и образуется, по рецепту именно так, а по факту -как получилось. Но если тебе нравится сладкий вкус торта и нет аллергии на орехи, затерявшиеся между третьим и четвертым коржами-ешь и наслаждаешься. Есть аллергия или диабет-"Тады ой", как говорила баба Феня.
Но это все не физика, а лирика с попыткой объяснить сложные и неоднозначные явления с использование простого кулинарно-домохозяйственного словаря. К этому меня подтолкнули наблюдавшаяся мной эволюции отношений с Китаем. Пока мне было меньше 15 лет, "Русский и китаец братья навек", а когда я стал студентом -дело дошло и до двух вооруженных конфликтов. И многие размышления: а не дойдет ли дело до ядерных ракет? Отчего так случилось? Разумеется, позднее много чего стало известно, хотя и не все, но тогда это было сложнее понять иначе как, что наши китайские браться отчего-то предались какой-то херне и вообразили нас кем-то не такими, как мы есть. Поэтому надо остерегаться их и ждать, пока братьев попустит. До четвертого курса института было еще рано и для визитов в Тамашев Колок тоже, но кое-что подобное я видал. Помянутая баба Феня ходила к моей маме и рассказывала, что, когда она ходит в магазин, ее соседи проникают в Фенину комнату и путают запасы ее цветных ниток для вышивания. Баба Феня когда-то вышивала, сейчас уже нет, но запас ниток имела впечатляющий. И вот кто-то их якобы путал. Это, конечно, был старческий бред ущерба, хотя относительно компенсированный и инкапсулированный, бывает и значительно хуже. Но неужели сотни миллионов Китайцев уподобились бабе Фене?
В это как-то не верилось. Фрейдомарксистов, выявивших у сотни миллионов немцев поголовное психосексуальное расстройство, именуемое "садомазохизм" я еще не читал.
И как-то обратился к своему отчиму Василию Петровичу с просьбой пояснить, почему так. Петрович в те годы и ранее чаще молчал, чем говорил, и предпочитал выражаться действиями, а не словами. Поэтому тоже был краток:
-Алеша, ты воспринимаешь китайцев как нечто единое, монолитное, строем идущее по пути, начертанному Мао Цзе Дуном в то светлое будущее, в которое они верят. Поскольку их около 700 миллионов, это действительно выглядит впечатляюще. Но ты не учитываешь того, что все китайцы для тебя одинаковы. А это не так. Добавлю, что там много китайских мусульман, к которым китайцы-ханьцы относятся очень прихотливо. Но по большей части плохо. Мусульмане отвечают им тем же. Те самые мусульмане делятся на множество народов и, как бы это сказать, подгрупп, что ли? И каждый народ или подгруппа может не любить другую, а то и ненавидеть. Поэтому среди 700 миллионов китайцев может быть 400 миллионов ханьцев, и остальные -совсем не такие. Так что надо внушить мысль, что ты и твои друзья продались каким-то врагам Китая, то не обязательно внушать это всем 700 миллионам, хватит и 400 миллионов, которые живут, сидя друг на друге в провинциях Гуандун и Сычуань. Может, хватит и одного Сычуаня. А Гуандунцам надо сказать, что сычуаньцы хотят того-то, чтобы они проголосовали против.
А если очаровать феодальный клан, столетиями правящий Гуандуном- вообще не нужны миллионы очарованных. Хватит двух десятков верхушки этого клана!
Он это произносил минут десять.
Петрович еще и обманывал свой организм имитацией курения: доставал папиросу, разминал, в рот засовывал, вынимал, но не зажигал, хотя зажигалкой щелкал. Это тоже замедляло его рассказ.
Теоретически его папироса уже догорела, поэтому он отложил ее в коробку, вздохнул и продолжил.
-Вообще скажу тебе одну вещь, с точки зрения диалектики вполне возможную, но звучащую не всегда красиво. Я когда-то насмотрелся на то, как выглядит китайский империализм, да и японский тоже. Но у них есть одно хорошее: они присваивают себе монополию на насилие, а у остальных отнимают. Поэтому они не дают уйгурам резать китайцев, а западным хуэйцзу - восточных хуэйцзу, когда это не совпадает с их политикой. Очего население помирает больше от естественных причин, а не оттого, что когда-то один Ван обидел другого, и вражда меж хуэйцзу длится уже сотни лет. Когда ты хочешь убедить китайца, что как-то делать правильно, то говори ему, что это существует уже тысячу лет, а если скажешь, что две тысячи, а он не соглашается: значит, тебе попался особо медленно соображающий китаец. Почти что пенек бамбуковый.
Поэтому, когда я слышу, что некая африканская колония освободилась от гнета британского империализма, то приветствую, но скорблю о тех, кого убьет освободившееся от ига племя Мумбо-юмбо из людей племени Тумбо-юмбо. А за что их убьют? Принято у них Тумбо-юмбо убивать, и только с 1896 года, когда Британиях их колонизовала, она это делать не давала. Но вот теперь ничто не стоит меж горлом тумбо-юмбийца и ножом мумбо-юмбийца...
Петрович взял очередную папиросу и стал грустно ее разглядывать. Поскольку он не спешил продолжать, я продолжил расспрос:
-Леша, тебе на общественных науках про это еще расскажут, о неравномерности развития. В Лондоне и Вашинтоне сейчас империализм, как высшая стадия капитализма, в столице провинции противоестественная смесь махрового феодализма и элементов дикого капитализма. Чем глубже в сельскую местность, тем феодализма меньше, капитализм вообще остался на морском побережье, а еще глубже- может и первобытно-общинный строй цвести и пахнуть, и каннибализм процветать.
Вот и представь, что завтра образовалась свободная республика Трансвельзевулия, и собрались в ее парламенте представитель ее столичного города, который на невольничьем рынке торговал рабами из племен, кого их вожди ему продавали за тупые топоры и побрякушки, представители обоих племен Юмбо и делегаты из пары совсем диких племен, которые друг другом лакомятся, когда миссионер и представитель короны этого не видят!
Дай им Маниту хоть до конца заседания досидеть!
-То есть я правильно понял, что изменить политику страны может не такая большая группа людей? И то, что переходный период может стать страшнее того, что было до того, и только потом станет лучше?
-Ты правильно понял, и история 20 века у нас это показывает. Поскольку некоторые вещи не стоит упоминать, обратимся к датской истории 18 века. Там встретились два одиночества придворный доктор Струэнзее и датская королева, муж которой был психически больным, и оттого сам управление страной не занимался. Они друг в друга влюбились. А доктор оказался еще и реформатором, власть свою над королевой использовал не для личной наживы, а для того, чтобы людям сделать лучше, и за два года задал всем жару. Сильно ограничил крепостничество, уравнял в правах законнорожденных и незаконнорожденных детей, объявил свободу печати... Это то, что я помню, а, может, это еще не все.
Итого страну перевернули два человека-влюбленная королева и доктор-реформатор. Обратно ее вернули тоже не дивизия и не бригада-много ли нужно людей арестовать доктора и его помощника?
Петрович вообще любил ссылаться на датскую историю. Как оказалось, в этой стране творились очень лихие дела. Чего стоит эпизод с принесением в искупительную жертву короля. Его жертва должна была остановить голод, поразивший страну за святотатство. Предыдущий король был убит в соборе. Но вот что интересно: датчане убили короля в соборе, потом другого короля за это принесли в жертву. Христианству в Дании было уже сто лет сплошной и триста выборочной христианизации. Если убийство в соборе случались и позже, то как датские христиане решили принести человеческую жертву, оставаясь христианами? Короля принесли в жертву, разделили тело на четыре части, которые развезли по разным уголкам страны. Голод прекратился. Случись такое в языческие времена-все вроде бы правильно. За исключением христианского бога, который требует человеческих жертв в представлениях датских христиан.
Некоторые моменты истории стали понятнее, но для себя я отметил кое-что, а именно то, что рядом со мной живет знаток Китая. А раньше я не то не видел этого, либо отчим успешно маскировал свои китайские знания. Наверное, это я не обращал внимание, ибо подумал и вспомнил, как Петрович вместе с гостями обсуждал китайский термос и надпись иероглифами на нем. А что именно он говорил? Вроде бы то, что он часть надписи понял, а часть-нет.
И я спросил уже про иероглифы, сколько их нужно знать для разны целей.
-Чем больше, тем лучше, если ты в Китае живешь и окружающим интересуешься. В Смышляевке может хватить и двух-мало ли балластных знаний? Н можно и ни одного-это тоже жить не мешает.
Я снова спросил, хотя и видел нежелание вдаваться в подробности.
-Всего иероглифов многие тысячи, но далеко не все они употребляются сейчас, а не во времена Восточной Чжоу. Мне говорили так, что если ты хочешь быть местным интеллигентом, то минимум тысячи три-четыре. Но лучше больше, потому как вдруг ваш кружок высокоученых требует обязательного знания некой древней книг, где трех тысяч мало, нужно бы 5-6. Если хочешь определять, что это лавка продавца пряностей не по запахам, а по надписи над входом, то может хватить 800-900. Ты же учишь немецкий? Вот и представь себя знающим немецкий на уровне 8 класса и не дальше. Так и тут, поймешь, что написано про машины, но можешь не понять, про какие из них-печатные или вязальные. Или вводные абзацы поймешь, а дальше застрянешь. Я также слышал, что вначале века многие в Китае заявляли, что китайскую письменность нужно сильно упрощать, а то все так и будут неграмотные или полуграмотные. Были даже проекты свести все к 124 иероглифам (или около того), а больше-пусть знают университетские преподаватели, а прочим не нужно. Когда гоминдановцев из Китая выкинули, я думал, что все это дойдет до реализации, но пока про это не слышно, хотя времени прошло много. Может, нынешние пертурбации в Китае связаны и с тем, что есть группы, что против реформы письменности, а есть за, и между ними сейчас идет борьба, официально за упрощение письменности, а фактически за что-то другое, вроде места в иерархии КПК? Как в дискуссии о профсоюзах 1921 года, когда речь шла не о профсоюзах,а о будущем?
------------
И я попросил дополнений. Петрович явно пожалел, что про это начал, и применил метод афоризма, то есть, когда отвечающий говорит мало, но прямо-таки чеканными фразами, чтобы спрашивающий отстал, ощутив свою малограмотность и неполноценность.
-Как ты помнишь, прежде считалось, что социалистическая революция произойдет более-менее одновременно в нескольких развитых странах Европы вроде Франции или Германии, а потом и остальные подтянутся, глядя на них. И был опыт 'Весны народов' 1848 года. А потом известный тебе Владимир Ильич Ленин выдвинул идею, что капитализм развивается неравномерно и, возможно, среди капиталистических стран есть слабые звенья, вроде Российской империи, где сочетаются столицы с развитым рабочим движением и весьма продвинутым в революционном смысле пролетариатом и застрявшими далеко в прошлом окраинами, где иногда даже до феодализма не доросли. Вот там и будет слабое звено капитализма. Про это услышали, кто принял к сведенью, да и все равно революцию надо делать, хоть еще буржуазно-демократическую, хоть уже социалистическую, а там разберемся, докуда дойдем, кто критиковал за неканоничность мышления. А потом произошли события 1917года, а именно 25 октября по старому стилю. То есть то самое слабое звено хрустнуло. Дальше было три-четыре года очень сложного времени, когда приходилось делать много чего теоретически невозможного и того, о чем теории даже нет. Но оказалось, что сожрать новое государство у капиталистов не получилось. А дальше возникает вопрос: а что дальше?
Те, кто стоял на почве классического марксизма, считали, что этого вообще не должно было быть. Но уж раз случилось, то надо как-то продержаться до 'Весны народов'. Поэтому возникла идея, что профсоюзы должны быть милитаризованы и служить дополнительной связью, скрепляющей общество. Понял, для чего? Ну и хорошо, что понял. И понял, почему такая идея возникла? Из этого вытекла другая идея, а именно 'Перманентная революция', которую часто понимали, как революцию, принесенную на штыках Красной Армии. Дескать, завоевали мы некую область, пусть она даже пока официально независима, и там внедряем социализм, пока главные буржуины еще рот не захлопнули от удивления. Тут я мог бы кое-что рассказать, если бы имел право. Как ты понял, это идет от Льва Давидовича Троцкого.
Существовала и другая теория, согласно которой построение социализма возможно и в одной стране, а потом и остальные подтянутся, и развитые, и малоразвитые. Пусть они не понимают диамата и истмата, но понятие справедливости присуще и первобытным охотникам и собирателям. Дальше из одной страны образуется социалистический лагерь. Ну это ты уж можешь и сам увидеть. Стало быть, не надо из профсоюза делать вторую армию, резервную. Автором идеи был Владимир Ильич Ульянов, и именно эта идея и была принята. Хотя внедрялась она немного туго, и иногда в серьезной борьбе и не только на трибунах и печати.
Так что что в термине 'Дискуссия о профсоюзах' скрыто много слоев смысла.
Этот рассказ у Петровича занял с полчаса. И я ощущал, что ему есть что рассказать, и сдерживает его не только привычка к немногословности, но и какие-то запреты. И надо бы их как-то обойти.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Той зимой случились два события, которые не то помогли, не то помешали моим планам. С посыпанием обледенелых дорожек в городе было слегка не хорошо, а, может, и совсем отвратительно, и в январе гипсом украсились мама и я. Мама аж на обоих руках- падала на руки и неудачно приземлилась, ну и я на левой ноге сломал лодыжку. Спасибо, что не шейка бедра и не многолодыжечный перелом. И на Петровича свалилась прорва дополнительных дел. И длилось это около полутора месяцев, после чего он вздохнул слегка свободнее. Сводная сестрица Геля, конечно, тоже помогала, но все утро с мамой возился он. После обеда из школы возвращалась Геля, и если у нее ничего особо нужного не случалось, вроде кружка или музшколы, то до вечера занимались ею они оба. Потом вечером отчим шел охранять народное имущество, и ночью мамой занималась сестра.
Василий Петрович, хоть и получал военную пенсию, но дома сидеть не хотел и постоянно где-то трудился. То сторожем, то еще кем-то. Он пояснял, что пока ты работаешь, то живешь. Даже когда тебе лень и что-то болит, то встаешь и идешь. Пока встаешь и двигаешься- и лень проходит, и боль приглушается. Если ты сидишь дома, тебе не нужно колоть дрова, топить печку, приносить воду и прочее, то вообще можешь вставать лишь иногда, когда что-то переполнится. А это путь известно куда. на Рубежное.
Ой, заболтался, его еще не открыли. А где тогда хоронили? Ну, не важно, на кладбище и не уточняя, где. И тут я с ним согласен, потому что именно то самое и наблюдал. Конечно, есть пенсионеры деятельные, которые ходят по приемным начальства, сажают цветы в палисадниках и пишут мемуары, но если нет ко всему этому талантов, то легко ощутить, что все прошло и ничего хорошего уже не будет, и тогда болезни поднимут голову. И даже когда надо будет ходить -не пойдешь, хотя ноги способны на это. Все начинается в голове и задолго до того, как дойдет до ног.
Тогда же нас ждало много интересного и неизведанного. Раз у мамы обе руки в гипсе, то готовить ей почти что невозможно, она может только руководить. Геля маме была приучена помогать, но целиком от 'а' до 'я' суп еще не делала. А мы с Петровичем раньше помогали только в отдельных местах. Так что утро готовки начиналось с всеобщего сбора. Занимали места все трое (Геля уже познавала школьную науку). Мама устраивалась поудобнее, чтобы все видеть и никому не мешать, а мы с Петровичем занимали трудовые места. Самый длительный процесс в варке супа-это приготовление бульона, но там кухонный подмастерье вроде нас занят не так долго. Дошло дело до овощей-и вот ту мама наставляла, что нужно очистить и сколько. Я чистил картофель быстро, но толсто, чем иногда терзал мамино эстетическое чувство. Петрович очищал кожуру почти до толщины папиросной бумаги, но медленно. Поэтому из шести картофелин, к примеру, я очищал четыре, он одну и мама делала выбор, как быть с последней. Макаронные изделия и крупа -там промыл и все, дальше само сварится, когда придет его час. Сложнее с луком и морковкой, там не только измельчать надо, но и внимательно поджаривать, не до угольев. Грибы мы в еду добавляли редко. И надо контролировать процесс -насколько успешно все варится, не велик ли огонь, не мало ли соли... Тут мама старалась участвовать, поэтому ей предоставлялась ложка с пробой. Я садился на табуретку так, чтобы дотянуться до всего, не вставая. И по требованию предоставлял пробы. Так мы коллективно и варили суп. На второе временно старались делать кашу или макаронные изделия из соображений меньшей трудоемкости. Геля каш не любила, потому страдала, но терпела. А я зловредно говорил ей, что если она после школы пойдет в пединститут, то от каш она не уйдет, так что лучше ей смириться с неизбежным заранее. Ведь в меню картофельное пюре могут не вставить. Или пусть идет в плановый институт- я в его столовых не бывал, может, там кормят лучше, макаронами, а не кашами. Кормил маму Петрович или Геля с ложечки, кусок хлеба она могла еще съесть, если его пропихнуть меж гипсом и пальцами. Чай она пила через металлическую трубочку. Были ли тогда пластиковые трубочки-не припомню.
Это было то, что сейчас зовется реабилитация. Тогда восстановиться больному помогало больше то, что семьи были побольше, находились те, кто подаст, принесет и так далее. Сейчас родственников поменьше, на замену им придумано много предметов. В чем-то они и помогают. Когда гипс с нас обоих сняли. реабилитация тоже продолжилась. После длительного нахождения в гипсе мышцы ослабевают, и голова не сразу вспоминает, как ты ходил до гипса и почему тебя не шатало. Маме ее подружка тетя Ксения посоветовала заняться вязанием или вышиванием, и можно даже в стиле Пенелопы- связала и распустила, это ведь делается не для создания шедевров вязания и вышивки, а для восстановления связей мозга. Вот мама и вязала. Сначала она говорила, что пальцы ее плохо слушались, но потом...
Я не могу сказать точно, отчего Петрович стал больше говорить о прошлом, оттого ли, что просто переполнился и хотел поделиться, или совместные пертурбации нас сблизили, но так произошло.