Kagami-Sama : другие произведения.

Шаг первый...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фанфик написанный для Хэйтаро

Бета: s_kai

Герои/Пейринг: Укитаке

Рейтинг: G

Время действия: до поступления в Академию еще не меньше вечности.

Основная музыкальная тема: HAV Hey! Jimmy!

Жанр: хм... хммм... квайдан )))

Краткое содержание: о детстве Укитаке

Отказ от прав: Блич и персонажи мне не принадлежат. И слава всем Богам.

Деньги я на этом не зарабатываю. Все это просто игра не в меру богатого воображения.

  

1.

  
   Церемониальные убранства были невероятно тяжелыми и пахли временем и полынью.
   Джууширо, поморщившись, покашлял в кулачок, но, заметив на лице матери встревоженное выражение, тут же постарался улыбнуться. Женщина и так нервничала сверх меры, незачем было тревожить ее еще больше.
   Болезнь Джууширо уже месяц как не беспокоила его, стих и кашель, и боль в груди. Домашние вздохнули облегченно: быть может, молитвы, лекарства да новый каннуси* в родовом храме помогли...
   Самое время было провести церемонию совершеннолетия, самое время начинать новую жизнь.
   - Все ли готово? - бабушка в семнадцатислойном кимоно вплыла в комнату подобно празднично разукрашенной ладье.
   - Да, обаа-сан.
   Глава семейства Укитаке критично осмотрела внука, чуть шевельнула сложенным веером, давая знак подойти, и поправила выбившуюся из детской прически прядь черных как смоль волос.
   - Тебе оказана большая честь, Укитаке Джууширо, сам глава клана Кьераку будет твоим хикиирэ*.
   Но Джуу почему-то не спешил впечатляться. Ох уж эти дети...
   ***
   С самого утра в доме Укитаке царила суета и беспокойство. А как еще? Ведь сегодня великий день! Старший сын рода становится совершеннолетним и должен пройти обряд покрытия головы*.
   Всего глубинного смысла этой церемонии Джууширо не понимал. Взрослым он уже и так стал довольно давно - возясь с младшими братьями и сестрами, но бабушка была непреклонна. Неделю назад она достала из дальних шкафов тяжелые одеяния и велела всему дому готовиться.
   "Когда-то наш род был верхушкой сейретейской аристократии, нельзя забывать об этом! Нужно чтить древние обычаи!"
   От поднявшейся пыли чихал весь дом.
   ***
   Гости начали прибывать два дня назад. Далекие и близкие родственники. Некоторых обаа-сан выходила встречать лично, на некоторых фыркала и приказывала слугам размещать их чуть ли не в хозяйственных пристройках.
   Самым почтенным гостем был глава клана Кьераку, прибывший ранним утром. Это был еще довольно молодой мужчина, который привез с собой сына. За пару часов этот сын успел облазить почти все поместье, очаровать служанок и накормить конфетами одну из младших дочерей рода Укитаке. За этим занятием его и застал Джууширо.
   - Привет, а вы тут чего? - он с явным неодобрением рассматривал праздничное кимоно девчушки, измазанное сладким вишневым соком.
   - Смотри, что у меня есть, нии-сан! - та не переживала по этому поводу и продемонстрировала брату пакетик с вишневыми леденцами.
   - Хочешь? - высокий темноволосый и темноглазый парнишка достал еще один пакетик и протянул его Джуу.
   - Да, - слова вырвались сами собой. - А ты кто?
   - Кьераку Шунсуй. А ты?
   - Я? Укитаке Джууширо.
   - Здо-о-о-оорово! Так это из-за тебя весь этот сыр-бор?
   - Ну...
   - Джууширо-сан! Джууширо-сан!!! - встревоженный голос служанки прервал знакомство.
   - Это за тобой, - Шунсуй усмехнулся.
   Укитаке только кивнул, поворачиваясь к запыхавшейся няньке.
   - Молодой господин! - обрадовалась она, а потом, оглядев мальчика с головы до ног, всплеснула руками. - И где вы так перепачкаться-то успели?! В такой-то день! А что скажет госпожа?!
   - До встречи, - усмехнулся Шунсуй и как-то по-особому протянул: - Джу-у-у-у-уширо-сан.
   "Побью!" - пообещал себе Джууширо, но почти сразу забыл об этом: его повели умываться и одеваться.
   ***
   Слой за слоем, цвет к цвету, бабочки и птицы...
   - Мой мальчик вырос, - шептала мать, приглаживая несуществующие складки на красном с золотыми цветами каригину. А Джууширо, виновник торжества, думал только об одном: как бы все поскорее закончилось, и можно было бы удрать к новому другу.
   - Тяжело, - он приподнял руку в широком рукаве, из которого даже кончиков пальцев не было видно.
   - Зато красиво, - мать провела ладонью по дорогому шелку.
   И что на это ответишь?
   ***
   Джууширо шел вслед за матерью, не поднимая глаз от ее мо,* с легким шорохом скользившего по полу.
   В зале был многолюдно. Гости шептались, прикрываясь веерами, тихо смеялись. Но лишь только слуги раздвинули седзе, впуская мать и наследника, все замолчали. Церемония началась.
   "Пройдешь в центр зала и сядешь на циновке", - Джууширо помнил каждое слово, которое ему говорила бабушка.
   А вот и сама циновка, синяя с красными карпами, одна из фамильных драгоценностей рода Укитаке, расстелена как раз напротив возвышения, где расположилась обаа-сан и господин Кьераку. Джуу вздохнул, постоял несколько мгновений, словно набираясь храбрости, и опустился в сейдза.
   Единственный, кто позволял себя вольность двигаться сейчас, был сквознячок, пробирающийся сквозь щели в фусума, он гулял себе по комнатам, заигрывал с ширмами, забирался под многослойные одежды.
   Джууширо было холодно и страшно. Словно вот уже сейчас с ним должны были сделать такое, что изменит всю его жизнь круто и бесповоротно.
   "Взрослым ты станешь", - успокаивала его мать два предыдущих дня. Да только почему-то все равно было не по себе.
   Что-то давило на легкие - пыль или проснувшаяся болезнь? Он не знал и только сдерживал кашель, чтобы не нарушить тишины и официоза. Бабушка ему бы этого не простила.
   Детскую прическу, которую так заботливо сделала ему недавно нянька, распускал дедушка. Освобожденные черные волосы упали на плечи и спину. Старик тронул внука за плечо и шепнул на ухо: "Держись, галчонок".
   Господин Кьераку двигался плавно и был похож на ибиса в своем пышном сокутай*. Он присел рядом с Джуу, взял золотые ножницы с подноса, который держала мать Джууширо. Руки господина Кьераку были на удивления теплые, он осторожно срезал мальчику челку и показательно ронял отрезанные пряди на отполированный пол. После собрал волосы Джууширо в хвост, связал их черной лентой и поднял узлом на макушку.
   Каммури* поднесла сама обаа-сан, склонилась в низком поклоне и отползла, не разгибаясь.
   - Поздравляю тебя, Укитаке Джууширо, с сегодняшнего дня ты становишься взрослым, - господин надел церемониальную шапочку на голову Джуу.
   Взрослым...
   Взрослым...
   И словно спало напряжение, все вздохнули с облегчением и расслабились.
   Взрослым...
   ***
   Яркая вспышка взорвалась внутри. Больше сдерживаться Джууширо не мог - закашлялся, сильно, до слез и крови, не в силах остановиться. Комната поплыла перед глазами. Удивленные, обеспокоенные взгляды смешались, смазались...
   ***
   ...с сегодняшнего дня ты становишься взрослым...
   ***
   Он почти ничего не помнил: как его унесли на руках, как тревожно перешептывались люди вокруг, как раздели, уложили, как пришел врач и долго колдовал над ним, как комнату наполнил запах перечной мяты и ромашки, как плотно задвинули седзе и зажгли пару цубо. Стало жарко.
   Боль накатывала волнами, словно океан завоевывал берег. Делала шаг, накрывая с головой, и чуть-чуть подавалась назад. И так же приходили и отступали осознания реальности: где-то в темном углу плачет матушка, что-то серьезно и сурово говорит бабушка, нянька поит горьким отваром, который дерет горло, но греет ниже, в груди, заглядывает в комнату сестренка, но ее быстро уводят. А потом... потом:
   - Дедушка... - тихо, едва слышно сказал Джууширо и попытался приподняться.
   - Ты лежи, галчонок, я тебе стражей принес, они твой сон оберегать будут и болезнь отгонять, - старик достал из широких рукавов кимоно две небольшие статуэтки из слоновой кости - карпы, стоящие на хвостах. - Вот, один в голове с правой стороны, второй - с левой, - только теперь стало заметно, что статуэтки соединены шелковой нитью между собой.
   В комнату вошла мать с тазиком горячей воды, опустилась у футона сына и выразительно посмотрела на старика.
   - Шли бы вы отдыхать, дедушка. Да и Джуу-тяну тоже дали бы покоя.
   Дед только улыбнулся.
   - Уже скоро. Да. Уже скоро, - встал и вышел бесшумно, аккуратно задвинул за собой фусума.
   - Опять сказки рассказывал, - поморщилась женщина, протирая лоб сына влажной тряпочкой.
   - Он мне стражей принес.
   - Стражей? - заметила статуэтки. - Зачем это?.. - потянулась к ним.
   - Нет! - нахмурился Джууширо. - Пусть останутся!
   - Ну, пусть так пусть...
   ***
   Позже врач осмотрел мальчика еще раз, потрепал по голове и, выйдя из комнаты, сказал, что эта ночь решающая, если переживет - выкарабкается.
   А Джуу в это время накрывал очередной за вечер приступ, уводил, сжигал изнутри. И был он с ним один на один.
  

2.

  
   Во сне невероятно и плотно пахло пряной гвоздикой. От нее кружилась голова и жутко хотелось есть. Джууширо открыл глаза, приподнялся и огляделся. Он лежал на старом, всем в дырах, футоне, стены комнаты были порваны, и ошметки бумаги шевелил ленивый сквозняк. Седзе, ведущие на галерейку, были выломаны, а из пролома открывался чудесный вид в неухоженный, совершенно дикий сад. Прислонившись спиной к крепкой на вид подпорке, лицом на улицу, сидел мужчина в сером замызганном юката и дымил глиняной трубочкой.
   Вставать было тяжело, тело болело и ломило, но Джуу все же поднялся, отбросив прохудившееся во многих местах тонкое покрывало, отыскал рядом с футоном сложенную одежду, на удивление чистую, хотя и ветхую, оделся и пошел к выходу, который вдруг оказался невероятно далеко.
   ***
   Потрепанные татами кололи босые ноги, хотя и без этого идти было тяжело, воздух словно загустел и стал вязким. Выйдя на галерейку, Джуу опустился на пол, переводя дыхание и пытаясь унять боль в груди.
   - Смотри-ка, встал! - усмехнулся мужчина, который оказался древним стариком. - А я уж думал, подох.
   - Где я?
   - В славном городе Хэйане... - еще одна струйка дыма. - А ты, небось, думал, что переступил врата Рая? Так до них еще идти и идти.
   - Идти и идти... - машинально повторил Джуу и притих, разглядывая свои руки.
   - И откуда ты такой взялся? - старик вздохнул и прикрыл глаза. - Раньше хоть постарше приходили, а тут... Вроде ТАМ и войны нет. Или тоже какая холера бродит?
   - Там?
   - Ну да, в лучшем из миров, - хихикнул.
   - Я умер?
   - Пока Врата Расемон не закрылись, считай, что и нет. Хотя... - еще одна струйка дыма поднялась к небесам.
   Джуу судорожно вздохнул.
   - А я могу успеть?
   - Так они закрываются в полночь, а открываются за час до нее. А сейчас вот только закат начинается.
   ***
   Небо было невероятно прозрачным, до звона и легкой ряби. Вечер гудел цикадами в преддверии жаркой ночи.
   - Это лето принесло с собой оспу. И город вымер. Мало кто из знати рискует нос высунуть, даже простолюдины без дела на улицу не выходят. Да и жарко. Не иначе прогневил кто могущественных духов. Говорят, ночью по улицам бродят лишь души умерших да злобные юрэй*. Все они идут к вратам Расемон, пытаясь пройти в них в другой, лучший из миров. И люди пробовали, да никто больше тех людей не видел. Быть может, и ушли, - старик засмеялся. - А еще есть такие, как ты, кто появляется невесть откуда, да и остается здесь навсегда.
   - Навсегда...
   ***
   Закат плакал расплавленным золотом, истекал томным зноем и сладостью. Гвоздику сменила корица.
   - Так ты все-таки решился идти?
   - Да. Я хочу вернуться.
   - Ну-ну. Давай, - несмотря на насмешку, в голосе старика все же была какая-то затаенная тоска. - Как выйдешь за ворота, иди к хвосту Сузаку*, прямехонько к выходу из города. А там уже все сам увидишь.
   Джуу поклонился и, как был, босиком, пошел к огромным для такого заброшенного имения воротам.
   - Удачи, малец! Держись за своих хранителей!
   Он обернулся, но ни старика, ни дома уже не было. Лишь покореженные обломки.
   Небо на западе алело, предвещая сильный ветер.
   ***
   За воротами начинался совсем другой мир. За воротами стояла глубокая ночь, а город пах глицинией. Темные небеса усыпала мелкая галька звезд, и Луна царила дорогой жемчужиной на темно-синей парчовой подушке. Что направо, что налево была широкая улица, по обе стороны которой высились ограды. Здесь явно был район знати.
   Джуу сделал шаг и замер в нерешительности.
   - И куда теперь?
   - А все зависит от того, куда тебе нужно попасть, - голос был детским и веселым.
   - К воротам Расемон, - мальчик заозирался.
   - Да ты не туда смотришь! - пропищало почти у самых ног.
   И действительно, стоило посмотреть вниз, как Джуушио увидел маленькую девочку в цветастом праздничном кимоно.
   - А к воротам - это туда! - указала малышка направо. - Я сама туда иду. Пойдем вместе, все веселей будет.
   - Так ты тоже... - хотел было спросить Джуу.
   - Умерла, - девочка взмахнула широким рукавом. - Уже давно. А там, у ворот, сегодня будет фейерверк. Ну, идем вместе!
   Разве откажешь в такой просьбе?
   - Ты здесь недавно, - девочка прыгала на одной ножке, словно играя сама с собой в классики. - Хочешь успеть вернуться? Но тебе не дадут, - сбилась и просто пошла, как пристало светской даме.
   - Почему? - не выдержал Джууширо.
   - Потому что! - был многозначительный ответ. - У тебя что-то внутри горит. Очень сильно.
   Рука неосознанно прижалась к груди.
   - Идем, идем! А то опоздаем! - кроха помчалась вперед, очень быстро для своей одежды и роста.
   Становилось все темнее, и на улице стали зажигаться огни, возникая из ниоткуда и живя своей собственной жизнью. Они то замирали на одном месте, то играли в догонялки, а то летали медленно, парами. Прикасаться к себе они не позволяли, отлетали в сторону, обиженно тускнея. А еще вместе с ними в город пришел шепот. Едва уловимый, похожий на сквозняк, словно кумушки расселись за ширмами и обсуждали последние новости и наряды.
   - Скоро придет время, - девчушка оглянулась на Джууширо. - Не отставай!
   ***
   Чем ближе подходили к Вратам, тем больше вокруг было людей. Мимо проезжали повозки, запряженные быками, проносили паланкины.
   - Все спешат на фейерверк. И мы тоже, и мы тоже!
   - Странно, мне говорили, что в городе почти невозможно встретить людей, все боятся болезни.
   Девочка засмеялась:
   - Так ведь то людей! А здесь почти людей и нет, - и действительно, стоило присмотреться получше, как стало заметно: вместо плоти - остовы, вместо лиц - маски. - Тут только ты пока живой.
   - Пока?
   - Так ведь недолго осталось! - и умчалась, смеясь, смешалась с толпой, заполняющей улицу.
   ***
   Время шествовало важно, но неумолимо, как сборщик подати.
   Джуу шел к воротам Расемон, благо дорогой ошибиться было невозможно.
   - Молодой господин куда-то спешит? - вкрадчивый, нежный голос прервал его размышления. - Конечно, спешит - на праздник...
   Джууширо оглянулся. За ним, нога в ногу, носильщики несли небольшой темно-красный паланкин с плотно задернутыми шторами.
   - Что вы сказали? - удивленно переспросил он.
   - Я сказала, что молодой господин спешит на праздник, - голос шел из-за штор. - И видимо, нам по пути. Будете моим спутником, молодой господин? - пока Джуу размышлял, как бы повежливее отказаться, его опередили. - Неуважительно отказывать даме, молодой господин.
   Отступать было некуда.
   - Да. Хорошо, госпожа...
   Вся последующая дорога прошла в молчании.
   Улица вывела на небольшую площадь, где царило оживление. Огни, крики, яркие одежды и воздушные змеи. Ночь была освещена щедро и ярко.
   Но стоило паланкину появиться, как воцарилась тишина. Его пропускали все, и большие, как скалы, демоны, и крохотные, похожие на мышей призраки: они кланялись, бормоча приветствия и пожелания хорошего правления.
   Носильщики прошествовали почти к самым Вратам, светящимся зеленым светом, и опустили паланкин на землю. Алые занавески распахнулись, обнажив непроглядную темноту.
   - Сегодня особая ночь, - голос темноты звучал звонко. - Сегодня день моего восхождения на престол.
   Из паланкина вышла Дева. Белоснежное лицо, одежды - от светло-розового до темно-красного в мелких черных цветах.
   - Пусть знают все! В этом городе царит Оспа!
   Джуу вздрогнул, пристально всматриваясь в чистое, мертвое лицо Девы. А та, словно вспомнив о мальчике, протянула ему руку.
   - Подойди! Дай мне руку, человек.
   Сопротивляться было невозможно. Но когда пальцы Джууширо уже почти коснулись бледной ладони, Дева отдернула руку:
   - Нет, ты не мой, ты уже обещан другой... - и в груди мальчика сдавило, рвануло сухим кашлем и кровью.
   "Беги! - в голове билась только одна мысль. - Беги! Вот они - Врата... а до полуночи всего ничего..."
   Оспа взмахнула широким рукавом, повернулась к внимающей ей нечисти.
   - Город наш, пока я царствую в нем!
   И эти слова словно придали Джуу сил: он побежал к Вратам, сквозь вязкий, обжигающий воздух.
   Каждый шаг, как и вздох, давался невероятно тяжело. Этот мир держал его цепко, не желая отпускать. Еще... еще немного!
   Вот-вот ударят в гонг...
   Вот-вот...
   - Чего ждешь? - два карпа, связанные веревкой за хвосты, появились перед Джуу. - Держись!
   И лишь только мальчик схватился за веревку, они рванули во врата, как в омут.
   ***
   Переход между сном и явью очень тонок, его толщина меньше шелковой нити, но какой же он прочный порою!
   Слишком.
   Непостижимо.
   А плыть против течения всегда сложно, только и знай - держись. Впереди два рыбьих хвоста. Рыбы-близнецы. Не отпускай! Держись! Еще немного усилий, и нить сна будет прорвана.
   Переход между сном и явью очень тонок.
   Уже просыпаясь, Джуу увидел деда, который уверенно шел той же дорогой, но в обратную сторону.
   - Де-душ-ка... - едва хватило сил.
   - Живи, галчонок...
   - ДЕДУШКА!!!!!!!!!!!!!!!!!!
  

3.

  
   Когда Джууширо открыл глаза, первое, что он увидел, была матушка, меняющая полотенце на его лбу.
   - Джуу... - тихо, с благоговением сказала она. - Ты пришел в себя...
   Проснулся.
   Пережил эту ночь.
   Вернулся.
   Уже потом он узнал, что в эту ночь умер его дед.
   Уже потом он узнал, что эта ночь выбелила ему волосы.
   Но все это было уже потом.
   А пока он не выпускал из рук две фигурки карпов из слоновьей кости и чувствовал, как смерть отступает, затаиваясь незримой тенью среди ширм.
  

27.II.2007

  
   -------------------------
   Каннуси - синтоистский священнослужитель
   Сокутай - церемониальный костюм
   Мо - шлейф в женском церемониальном костюме
   Хикиирэ - покрывающий голову, основной участник церемонии гэмпуку, или покрытия головы (церемонии совершеннолетия). Церемония проводилась, когда мальчик достигал 11-16 лет. Хикиирэ распускал мальчику детскую прическу, стриг волосы, завязывал их в мужскую прическу и надевал КАММУРИ - особый головной убор. Так же мальчику в этой церемонии вместо "детского" имени (варава-на) давали новое, "взрослое" (ими-на).
   Юрэй - злобные духи, не находящие покоя.
   Центральная улица Хейана называлась проспектом Сузаку.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"