Шабанов Лев Викторович : другие произведения.

Каменный Легион 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1994 г. Время переоценки ценностей. Пивная на Южной с пластмассовыми поллитровыми кружками и дихлофосной пеной начала 90-х гг-теперь новое здание. Присяга не армейская-это с военных сборов. Описание приемов на дуэли-взято из пособия по завязыванию галстуков для светских приёмов 1902 г. Оно было адаптировано в 1925 г. для советского дип-корпуса и франко-английские названия были даны в переводе.
  "КАМЕННЫЙ ЛЕГИОН. КНИГА ПЕРВАЯ:часть 5"
  
  КНИГА ПЕРВАЯ
  A LA GUERRE, COME A LA GUERRE
  НА ВОЙНЕ, КАК НА ВОЙНЕ
  или
  НЕ ЛЕЗЬ ПОПЕРЁК БАТЬКИ В САМОЕ ПЕКЛО
  
  часть пятая
  - Я не сомневаюсь, что Харли вёл себя безответственно,
  но такие, как он... они всегда на краю. Они всегда
  рискуют. И Топер нужен нам для этой операции
  именно потому, что он рисковый парень, он готов на всё.
  - Мне нравится ход твоих мыслей, полковник. Кроме того
  этот Томпсон... какую он ценность представляет? Наверняка
  у него маленькая семья, дети конечно же ему надоели, жена
  небось, какая-нибудь швабра - ему лучше действительно
  погибнуть... Кстати, какой у тебя размер ботинок?
  - Девятый.
  - Это хорошо. Договорились! Всё, берём тебя в армию!..
  Да, кстати, хочу тебя поблагодарить за вчерашний ужин;
  Шейла считает, что бифстроганоф удался на славу!
  - Простите, сер, но мы вчера не ужинали вместе...
  - Да? Тогда с кем же я вчера ужинал? И вообще,
  кто такая эта Шейла? Ну, ладно, какая разница.
  Давай, беги сынок!
  Адмирал ВВС Берсон и
  полковник службы управления авиабазы США
  ГОРЯЧИЕ ГОЛОВЫ I
  
  
  Короткий список воинских званий, принятый для армии громодзяндии, за исключением военных, монашеских и военно-монашеских орденов, внутренних натерритриальных соединений, сводных частей и традиционных дворянских формирований.
  
  1. Линейный пехотинец Штурмовик, Щитоносец, Копьеносец, Алебардист, Артиллерист, Латник, Всадник, Оруженосец
  2. Капрал Лучник, Арбалетчик, Снайпер-стрелок, Старший артиллерист, Командир звена/ взвода
  3. Подпрапорщик Вестовой, Посыльный
  4. Сержант Писарь, Бэтмен
  5. Рыцарь линии Одна батальонная единица
  6. Младший бригадный офицер Корнет, Пехотный лейтенант, Поручик, Штат-поручик от инфантерии/ артиллерии/ кавалерии, Флигель-адъютант, Валет
  7. Старший бригадный офицер Ротмастер, Капитан, Мажор
  8. Премьер-майор Под-бригадир, Начальник разведовательного батальона, Эскадр-майор
  9. Неполковник Адъюнкт-сапёр
  10. Полковник
  11. Бригадир Командир маршевой бригады, Командир мобильной экспедиционной батальонной единицы, Начальник оперативного штаба, Руководитель подразделения быстрого развёртывания, Руководитель разведывательного или диверсионного отряда
  12. Надполковник Полевой бригадный генерал, Командующий маршевыми колоннами, Командир экспедиционного корпуса
  13. Генерал Командующий крупным боевым подразделением или формированием на его основе
  14. Генерал-аншеф Командующий участком фронта со смешенными подразделениями и формированиями
  15. Генерал-фельдмаршал Командующий фронтом
  
  
  ПРОЩАНИЕ С ГРАЖДАНСКОЙ ЖИЗНЬЮ
  
  Был уже поздний полдень, когда пилигримы достигли трактира на отшибе очередной деревни Громодзянского типа (четыре улицы, перпендикулярно расходящиеся от центра (1)) . Кабак был одноэтажным, но с большим внутренним двором и высоким забором. Дрэгон и Паульс спешились, оставили лошадей у конюшни и уставились на вывеску: "Путешественникам!"
  
  1. Вообще по поводу самого названия области, в которую попали наши герои, ходят всевозможные споры. Досужие активисты с политологическим уклоном считают, что это место нарицательное и должно переводиться, как "гражданские владения". Однако историк А.Н. Соколов противопоставляет этим заявлениям своё лингвистическое толкование топонима: Grand More Zone (англ.) Очень большой пояс (полоса, разделение, опоясывание). Принципиально не противореча этому, философ-латинист И.Б. Ардашкин писал, что возможными эквивалентами в словосочетании могли стать латинские: Grand Mores Dia (большие, широкие обычаи данные Богом) - в качестве локального доказательства он говорит о невероятной щедрости и гостеприимстве громодзян. Историк И.А. Папушев говорит о Graminaceous - травянистости (Gramma - пастбищная трава). Бакалавр гуманитаристики Шура Гидра вообще склонен считать этот спор надуманным и ничего необъясняющим. Францисканец А.Ю. Соломеин склонен к компромиссному варианту трансляции: Grand Mon Zele (моё усилие, усердие); Grand Monde Zone (территории большого света, мира, общества); Grand Montes Zona Un (большое плато перед горами). Однако, несмотря на эти трактовки, филологи из Боро-Боро вывели интересную теорию о некогда существовавшей стране Grand Zelandyi, тема поиска которой часто встречается в мифах о странствиях у многих народов (арии, гуроны, евреи, монголы скандинавы, цыгане и некоторые племена Папуа-Новой Гвинеи).
  
  - Только подумай, Паульс, - сказал Дрэгон, - Последние дни гражданской жизни; я никогда не думал, что это так романтично. С одной стороны я наслаждаюсь этим, но с другой мне тягостно ожидание конца этого пути.
  Паульс хмыкнул и, пожав плечами, бесстрастно сказал:
  - В конце концов, благополучие нашей жизни зависит от правильного баланса между наслаждением и страданием, - как говорил Сократ, - а всё остальное - софистика и нет ничего нового под Солнцем Екклесиаста.
  - Верно, сеньоры, только tempora et loco praelibatis ! (1) - подхватил их беседу долговязый схолар или студент, одетый в кричащие вериги.
  Он и пригласил спутников вперёд, в трактирный зал.
  Они вошли в большую залу - впрочем, битком набитую разного рода людьми и все они что-то ели, пили, закусывали...
  - Хозяин, da mihi potum! (2) - крикнул всё тот же схолар и быстро занял места у длинного столика, - Ну, что ж, господа, прошу вас!
  Это уже - Дрэгону и Паульсу, те тут же рухнули на свободные дефицитные места.
  - Покорно благодарю, - отозвался Дрэгон и огляделся.
  - Cogito (3) я, что вы не местные - начал беседу студент и улыбнулся, приняв бокалы с вином, - Угощайтесь, господа! Простите, что не представился: Пьер Ломбронский, сын местного управляющего, студент по части Parva logicala (4), но в целом могу быть и нотарием по части alea judiciorum (5).
  
  1 Вульг. Лат., В своё время и в своём месте
  2 Вульг. Лат., неси выпивку!
  3 Лат., Думаю.
  4 Лат., Частные вопросы логики.
  5 Лат., сомнительные тяжбы.
  
  - Сквайр Дрэгон, - представился Дрэгон, - Мы едем на фронт, дабы стяжать славу и послужить отчизне!
  - О, вольноопределяющиеся! - воскликнул Пьер и поднял бокал, - bati immaculati in via! (1)
  Они выпили.
  - А я - Паульс, - представился Паульс, невольно ловя себя на мысли, что быть доктором ему уже расхотелось, - Тоже путешествую к фронту.
  - Ergo (2) на войну, - подытожил Пьер и повернулся к бармену, - Amigo! Зажарь-ка курочек для господ рыцарей, да побыстрей!
  При этих словах, сладкое слово "халява" растеклось по жилам Дрэгона, и он, совершенно довольный собой, принялся важно развалясь, попивать предложенное Пьером вино...
  - Да, война, война, - продолжал беседу Пьер, - Не помню, но кто-то из древних сказал: feminio praedae et spoliorum ardebat amere! (3) Как это точно, как в строку! Как злободневно!
  
  1Лат., Блаженны идущие путём праведным.
  2 Лат., значит, следовательно.
  3 Лат., она пылала чисто женскою страстью к добыче и грабежу.
  
  - Позволю себе привести пример наимудрейшего Питтака, - встрял важно Дрэгон, - он, будучи успешным градоуправителем, частенько любил говаривать: Дело умных - предвидеть беду до её прихода, дело храбрых - управляться с бедою, когда она пришла.
  - Да, да! - откликнулся Пьер, - он же, правда, сказал и такую фразу: "Трудно быть хорошим человеком!"
  - Ну, в конце концов, мы - воины веры! Воины человечества - наше дело правое! Кто приходит с мечом, от меча и погибает. Это жизнь!
  Так сказал Дрэгон, ловя ноздрями, ароматы, идущие из кухни.
  - Но ведь на войну идут не только как вы сказали: мужественные, храбрые и отважные, это удел и многих других слабых, трусливых?
  - Вряд ли, - отмахнулся Дрэгон, - Это не их планида. Ведь на войне для них слишком страшно!
  - Но насколько страшна война мужественным? Или страшна ли им война, как страшна она робким и слабым? - перебил его Пьер.
  - Но ведь эти робкие и слабые прячут тела свои за фигуристыми матронами, и бегут прятаться в кусты своих висячих садов...
  - Нет, нет! Вернёмся к нашей софистике - Идти на войну это прекрасно, бежать от войны - это постыдно!
  - Да! - отрезал Дрэгон, - видите ли, Пьер, патриотизм - это прекрасное и возвышенное чувство любви к Родине. Помните у Вергилия...
  Закончить Дрэгон не успел, так как подали основное блюдо и новый кувшин вина.
  Несколько минут над столом висело философское, почти циничное молчание. Только хруст разгрызаемых костей, чавканье и громкие глотки - это и было единственным звуком многообразия тогдашнего времени и пространства. Судя по всему, Пьер тоже был голоден, по крайней мере, ел он с большим аппетитом. Поэтому вся троица пожирала белое мясо, крылышки, окорочка, изредка отираясь уже изрядно засаленными тряпицами.
  Наконец, чувство сытости стабилизировало духовное и телесное в организме и довольно скоро Дрэгон снова начал беседу:
  - Невольно вспомнился мне эпизод из достопочтенной басни одного из греков: "Однажды волк разгуливал по опушке леса и, встретив там радостных пастухов, которые поедали свежеподжаренного ягнёнка, подумал: Да, а какой бы вы подняли шум, если бы это сделал я..."
  Сотрапезники прыснули и расхохотались.
  - Да, господа мои, да! - вскричал, бурно жестикулируя Пьер, - Это прекрасная, поистине прекрасная басня, но всё же у меня есть другая история - Эпиметей (простите за плохой греческий, то есть мыслящий прошлым) брат Прометея (то есть мыслящего будущим). Между прочим, кузен Зевса Громовержца по батюшке титану Иапету, который был братом Кроносу и Климене... Несмотря на все предупреждения своего брата Прометея взял-таки в жёны Пандору. Эту Iron Maiden (1), выкованную самим Гефестом в его подземной Академии в качестве, кстати говоря, подарка от кузена Зевса, который затаил, мягко говоря, большую обиду на Прометея и его людей. Так вот у этой вышеозначенной Пандоры при себе была ваза или шкатулка, или ящик, в котором было хранилище всех бед, болезней и пороков. Она его и подарила своему мужу на свадьбе (в качестве приданого). Эпиметей открыл ящик и выпустил на землю все грехи и пороки, беды и болезни, пустотность бытия и шарлатанство, только Надежда не смогла выбраться на свет Божий. Так выпьем же за Надежду! Пусть, когда мы все окажемся сиры и голы, у нас всегда будет оставаться надежда!
  
  1. Железная леди - не только намёк на то, из чего создал её Гефест, но и на особый вид пытки и казни.
  
  - Воистину, прекрасный тост, - поддержал Пьера Дрэгон и все выпили.
  "Хороший человек этот Пьер" - подумал Дрэгон, провожая глазами улыбающегося немного разбитного парня в ярких и странных одеяниях.
  Пьер снова зашёл на кухню, некоторое время о чём-то говорил с поваром, затем вернулся к столу и объявил:
  - К сожалению, господа, уже поздно, я договорился, чтобы вам устроили ночлег, сам же я, к сожалению, вынужден простится и откланяться.
  Дрэгон встал и сердечно обнял Пьера.
  - Прощайте, друг мой, - сказал он, едва сдерживаясь от радости халявного ужина, так мягко переросшего в халявные апартаменты (пусть не самые лучшие, но всё-таки и дарёному коню зубы не смотрят!).
  Паульс тоже не менее сердечно пожал руку спонсору и с некоторым разочарованием взглянул на опустевший кувшин. Пьер заметил это и на прощанье заказал господам ещё один кувшин, а затем стремительно вышел из залы и растворился в темноте.
  - Вот, видишь, Паульс! Мир всё же не без добрых людей, - назидательно начал поучать сквайр, - Сегодня утром мы и не рассчитывали на то, что сможем так сытно поужинать...
  - Да, вспоминая обед, - проговорил, почти мечтательно почёсывая заметно округлившийся живот, Паульс.
  - Нет. Всё-таки Громодзяндия - продолжал сквайр, - Это исторически то место, где и должен был быть остановлен великий натиск врага рода человеческого. Ты только подумай, ведь именно здесь, в Громодзяндии, мы не встретили этих тыловых крыс, этих псевдомонахов, этих чёрствых чинуш с вот-вот отваливающимися щеками и тройными подбородками. А дух, почувствуй, какой здесь дух! Вот она секира общенационального гнева поднимающаяся над перевалами. Здесь куют алебарды возмездия и morgenstern"ы победы! И эта земля достойна того, чтобы сквайр Дрэгон защищал её!
  Голос Дрэгона звучал всё громче и громче, привлекая к себе массовое внимание постояльцев и проходимцев. Воцарилась тишина. Дрэгон даже привстал, чтобы люди видели его. Но тут неожиданно появился толстяк с заплывшим лицом, который принёс ещё один кувшин с вином и ключи от комнаты на чердаке.
  
  Наутро этот же человек, услышав о завтраке для господ, неожиданно подал вчерашний счёт и сказал:
  - Простите, сударь, прежде чем дать вам завтрак, я хотел бы получить с вас деньги за ужин и ночлег.
  Дрэгон осёкся и посмотрел на Паульса. Паульс взглянул на Дрэгона. Пауза затягивалась...
  - ...Если нет денег, - продолжал бармен, показывая счёт, - Я бы хотел осмотреть вещи для залога, а то вы и так уже выпили и съели на пятнадцать золотых.
  - Что? - взорвался Дрэгон и заёрзал у барной стойки, - Это, что за цены?
  - Дорожная накрутка пять процентов, - ответил бармен, - плюс кури...
  - Это вот эти задохлые, измученные недоеданием цыплята! - возмутился Дрэгон.
  - Нормальные кури, - ответил на возмущение Дрэгона бармен, - Если у вас нет денег, можете рассчитаться тремя купонами де Жюффа (1) .
  - А вино! Это по-вашему, вино? - поддержал Дрэгона Паульс, - Я вас спрашиваю, это вино?!.
  - Да, - утвердительно ответил бармен, - не пиво же.
  
  1.ПРИМЕЧАНИЕ: Специальные талоны де Жюффа - специальные кредитные карточки, по которым идёт распределение довольствия и досуга в войсках, находящихся в зоне военных действий. Талоны легче, чем мешочек с медными, серебряными или золотыми монетами, а это заметно облегчает ежедневную экипировку бойца. Талон - нельзя продать или обменять по спекулятивному курсу. Талон - является гарантией того, что боец сможет однозначно и при любых условиях воспользоваться полным пакетом минимальных услуг (трёхразовая еда, ночлег, фураж на всей территории прифронтовых зон или ночь в гостеприимных домах прифронтовой полосы). По договору с губернаторами данные талоны имели банковскую оценку, а также обмен на пять серебряных монет в Громодзяндии, маркизате Жюфф и Тангейте, по безналичному расчёту эти талоны были действительны на территории орденов Визионеров и Тамплиеров.
  
  - Это низкосортная, неочищенная брага, мало пригодная в пищу, - ответил Паульс, - И, вообще, опасная для здоровья!
  - Короче, - оборвал его бармен, - Платить будете или мне охрану звать?
  - Что? - скривил гримасу Паульс, - Хозяин платить не будем!
  При этих словах чья-то тяжёлая рука легла на плечо Дрэгона. Судя по тому, как Паульс замолчал, он почувствовал то же самое. Другие руки стали бесцеремонно охлопывать путников, довольно быстро нахлопали кошелёк, потом забрали перчатки... с Паульса сняли дорожный плащ, оставшийся ещё после Ди Шнайдера.
  Затем пилигримов вывели из трактира, поставили перед лошадьми и проследили их за отъездом.
  
  Пустынное поле это всё, что смогло принять героев, и они, ориентируясь по дорожным столбам, быстро нашли тракт.
  Некоторое время ехали молча - каждый на кого-нибудь обижался и точно проклинал и нового знакомого Пьера, и хозяина постоялого двора и громодзянское гостеприимство. Наконец, Паульс сказал:
  - Вспоминается старый пон-фильдский анекдот о большой и чистой любви. На супружеском ложе жена спрашивает у мужа: милый, ты изменял мне? Муж, уж не знаю, о чём он там думал, отвечает ей: Да, один раз. Она смотрит на него и говорит: Ах, как нам его сейчас не хватает.
  Неожиданно для себя, Дрэгон вдруг вспомнил столичную театральную постановку Каннатти "Жиголо"...
  - Не смешно, - грубо ответил он Паульсу и отвернулся.
  Слева от него стоял дорожный указатель:
  
  СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ДЖИМА РАДЧЕНКОВИЧ-ДЕ ЖЮФФА.
  
  Фигура генерал-фельдмаршала Джима Урфина Младшего - главнокомандующего Фронтом Западного направления - давно уже превратилась в легенду, искусно приукрашенную и народной молвой и неугомонными трубадурами.
  Кстати, и сквайр Дрэгон знал одну из песен "Цикла о моём Джиме", и тут же, вдохновлённый целеуказателем "СТАВКА" и пейзажем заброшенных полей, запел, смачно расставляя акценты:
  Долиною едет всадник -
  Доблестный Белый рыцарь -
  Оставил имение слева
  А справа оставил Столицу,
  Он едет, чтобы сразиться
  С бароном Тристаном да Люф!
  Взобрался наверх по склону,
  Копьё в его верной деснице,
  На теле его кольчуга,
  Железные рукавицы.
  Готов на ристалище биться
  Маркиз Джим Урфин де Жюфф!
  Песня была достаточно длинной и Дрэгон всю её, конечно, не помнил, поэтому, промычав ради приличия ещё пару куплетов, он перешёл к кульминации сюжета:
  Барон отвечал де Жюффу:
  "Ещё не родился вояка,
  Которого я б убоялся -
  Меня все боятся, однако!
  Ты лучше беги, забияка,
  Маркиз Джим Урфин де Жюфф!
  Джим выслушал речи барона,
  И, с криком: "Умри, собака!",
  Пришпорил коня боевого
  И долго кипела их драка,
  Но был обезглавлен рубака -
  Бывший барон да Люф!
  "Да, - подумал Дрэгон, - хорошо всё-таки жить в век такого просвещённого рыцарства! Вот ведь как раньше бывало - умрёшь, и не вспомнят о тебе потомки, что был-де такой славный рыцарь... Как-бишь его? А сейчас..."
  Патриотические мысли сквайра Дрэгона была бестактно прерваны едущей навстречу страшно дребезжащей повозкой. В повозке было человек десять забинтованных и налысо-остриженых мужчин в плащах рыцарей ордена Круга.
  Один из них - чином сержант - громко крикнул:
  - Вольноопределяющиеся, посторонитесь к обочине! У нас тиф!
  Дрэгон и не думал препираться, он свернул в рощу, заодно и перекусить - а к концу дня двинуться дальше.
  
  Ставка Верховного была видна издалека - точнее говоря, издалека можно было видеть разнообразные флаги на высоких мачтах, неровным частоколом расположенных вокруг ставки.
  
  Прочитав рекомендательное письмо Гуана Шнайдера, генерал-фельдмаршал свернул салфетный лист в узкую трубочку, взял кисет с курительной смесью, тщательно набил этой смесью длинный корпус трубочки, вставил её в рот и дымно прикурил от свечи, одиноко стоявшей на столе.
  - А бумага ничего, - начал он разговор, указывая Дрэгону на стул, - Хорошая бумага... кх... кх... узнаю старину Гуана!
  Джим Урфин Радченкович-де Жюфф был немного коренаст, среднего роста. Немного плоское тело, видимо очень удобное для полукольчужников и кузнецов. Некоторое подобие шевелюры - это в его-то возрасте! Хотя Дрэгон вспомнил слова генерала фон Шнайдера о проблемах с волосатостью у де Жюффа - поэтому решил, что всё-таки это парик.
  - Знаете, мой юный друг, мы ведь тоже когда-то были молоды, тоже вот так, по простому... кх...кх... прибыли на театр военных действий... - Джим мечтательно склонил голову на бок, его глаза стала заволакивать лёгкая едва заметная дымка, - Да... это были лучшие годы моей жизни! Наша рота тогда стояла на Сухушинско-Жеравинском перевале - Джим ткнул пухлым жёлтым пальцем в самое сердце огромной карты, почему-то на территории противника, и, поинтересовавшись, не желает ли сквайр ядрёненького горячего глинтвейна, продолжил:
  - Против нас были диспозированы Вторая армада генерала Магаре и третий фланговый Рух группировки подразделений "Пасть"... кх...кх... Мы с Гуаном были тогда всего лишь сержантами, выпускниками, - Радченкович-де Жюфф смущённо улыбнулся и хлопнул себя ладошкой по коленке, - Совсем ещё войны не нюхавшие! Дали мне, помню, рейтарский взвод, а Гуану вверили артиллеристский расчёт с орудием типа "Пьяная баба", - Джим полез в ящик стола и начал доставать какие-то картинки, размером чуть больше ладони, выполненные грифельным карандашом, - Кстати, сквайр, а не желаете ли чего-нибудь с дороги? У меня есть прекрасный ядрёненький глинтвэйн... Во! (Джим Урфин нашёл нужную картинку и ткнул туда пальцем).
  Глазам изумлённого сквайра предстало огромное сооружение из последовательно сваренных труб со странной конфигурацией колёс - вверху справа и вверху слева.
  - Да нет же! - вскрикнул главком, выхватывая рисунок, - Это надо перевернуть! Дык... во... кх...кх... на чём я остановился? Да! Военной операцией на Мучниковско-Малыховском направлении руководили бароны из Вольницы, которых на флангах поддерживали Визионеры...
  И рассказ ветерана пошёл своим путём. Дрэгон рассеяно поддакивал, в очередной раз соглашаясь на ядрёненький глинтвейн, но время в ставке казалось напрасно потраченным.
  Кабинет легендарного сенешаля Радченковича-де Жюффа не отличался ни пышностью убранства, ни помпезностью трофеев - по всему было видно, что здесь живёт старый военный. На огромном столе лежала подробнейшая карта театра боевых действий, на которой шахматными фигурками были обозначены положения войск. Некоторые пешки имели специальные вымпельные символы, правда на конях символика была много разнообразнее, офицеры "имели при себе" ещё какие-то более мелкие фигуры и листы пояснений. Туры, по всей видимости, показывали крепости и укрепрайоны, ферзей было несколько и при каждом колода карт. Король в этой партии был один - он находился в точке, обозначенной, как "Столица".
  На стене перед Дрэгоном висела похожая карта, но уже со всеми морями и островами. Она была утыкана разного рода булавками с записками, флажками и вымпелами. Слева от карты висело панно с образцами полевой формы пехотных частей и горно-копытных подразделений; справа тоже форма для тех же частей, но для занятия физкультурой. Далее - "Распорядок дня в частях прифронтовой полосы"...
  - Кстати, вот ещё его портрет, - привлёк к себе внимание командующий, - Мы тогда отбили противника от Латынского берега, и вышли в тыл оперативной группировке "Дракс", правда через два дня нас выбили оттуда пещерники... но... кх...кх... схватка была добрая! Кстати вот здесь на рисунке: я и командир II офицерского корпуса де Гильё в момент штурма казарм восьмого Руха... А здесь (он показал другую картинку) я во главе "Чёрного легиона" на перевале Недреманного ока. Там, на заднем плане повешенные гоблины и, если присмотреться, то можно увидеть разрубленного на куски хохочущего... точнее, отхохотавшего своё колдуна.
  Дрэгон всмотрелся, но кроме ухмыляющегося Джима Урфина Младшего больше никто не улыбался - видимо хохочущие колдуны оказались где-то за пределами кадровки художника. Между тем Легендарный полководец продолжал разговор:
  - Помните у классика: отхохотала роща золотая... Кстати, а не плеснуть ли нам чего-нибудь эдакого? Например, ядрёненького - с пылу с жару - глинтвейна?
  Джим заговорщически подмигнул и быстро прошёл за висящую карту.
  - Аммон, Кадмон и Эпистемон! - раздался голос Радченкович-де Жюффа, - Подавайте-ка братцы ужин! Димон и Парамон, приготовьте последние сводки с севера, Соломон и Формион, с вас данные по югу, а по центру пусть отчитаются Симон и Лакедемон! Общая аналитика сегодня за Мнемоном, Филимоном и Палемоном!
  Раздав поручения, Джим Урфин младший появился с кипятильником в руке и двумя бокалами.
  - Простите, ваше сиятельство, я заметил, что имена у ваших адъютантов странным образом перекликаются...
  - Да, - довольный наблюдением главком принялся разливать из кипятильника по бокалам оранжевую жидкость, - Это мой особенный шик! Понтировка! Вся комендантская рота подобрана так, чтобы имена моих подчинённых заканчивались на "мон". Например, начальник караула сегодня - Эндимон. Почтовой корреспонденцией занят - Теламон. Дежурный внутреннего распорядка - Пантелеймон. Коннетабль при штабе - Гемон. Старший бэтмен (1) - Полипемон. Хоругвесмотритель - Паммон, его заместитель - Лемон. Ответственный за тыловое обеспечение - Акмон и мой слуга - Охламон.
  - Понятно, - ответил Дрэгон и принялся за только что принесённый ужин.
  
  1.ПРИМЕЧАНИЕ: Здесь имеется ввиду должность вествого или посыльного, которая в англосаксонских армиях до Второй мировой войны носила именно это название - batman.
  
  После ужина, они наконец поговорили о делах. Дрэгон долго и очень достоверно говорил о мазях для волос. Сообщил о том, что старый друг де Жюффа генерал Шнайдер выслал ему с оказией несколько банок средств от... в смысле, для волос. Купил банку, натёр лысину и жди: Чудеса не за горами! Голова так и станет зарастать волосами, а если нет - так и выбросить всю эту дрянь за оконце - и кончено.
  Джим искренне обрадовался, снял парик. Пожаловался, что волосы сильно объёмные и очень мешаются в шлеме при фланировании... Потом порекомендовал отбыть Дрэгону на Северо-Западный рубеж под знамёна герцога Капо, легионы которого держали под контролем перевалы Угрюмого мастера и десять прилегающих к ним твердынь.
  - Именно там, я думаю, - продолжал Джим, - Ваша верная рука и острый меч послужат и королю и отечеству! Именно там по нашим секретным данным концентрируются главные силы Кардим-дива, который обещал ещё к новому году прорвать там нашу оборону. Так что юноша там скоро будет жарко!
  Вдруг Джим Урфин Младший подсел ближе к Дрэгону, и, положив руку на плечо новобранца, сказал:
  - Знаете, Дрэгон, как я завидую вам. Послезавтра вы будете на Передовой... Как бы мне хотелось бросить все эти политесы, интриги, штабные лестницы и пережить заново это ни на что не похожее чувство Передовой. Там всё ясно - есть враг, есть мы - руби, коли, бей - эх... вот у вас, у молодых, принято подшучивать над нами, старыми вояками, в наших ножнах сталь всё ещё не заржавела! Да и опыта у нашего брата побольше!..
  С этими словами они поднялись. Джим ещё раз обнял Дрэгона и проводил до выхода.
  Спустилась ночь, хотя лагерь был довольно сильно освещён, Дрэгон решил не рисковать, а спросить наверняка, где находится палатка для гостей. После он попал в обширную полуземлянку, там он и встретился с Паульсом. Паульс за день раздобыл бельё и занял места - выбирать и привередничать сквайр уже не мог, поэтому они быстро легли спать.
  Ночь,однако, выдалась тревожной. На одной из коек спал боевой офицер, которому снились кошмары. Он метался в горячке и периодически громко кричал:
  "Замурованный ад! Клетка с горящими птицами... Там, в огне мерно шествует лошадь... слепая лошадь с опалённой гривой... Лошадь которую не осмелится оседлать даже генерал Смерть!.. воздух наполнен поствистом стрел... кто крадётся? Кто там под стенами?.. Дай своим крыльям отдых, глупая алчная птица..."
  
  Наутро перед отъездом, Первый сенешаль королевства, верховный главком Западного направления Джим Урфин Младший, прозванный также Радчинкович и имевший поместный титул де Жюфф, вышел проводить сквайра Дрэгона и подарил ему фляжку с соответствующей надписью:
  "За доблесть и храбрость от королевского сенешаля Джима Ур. Мл. Радченкович-де Жюффа, маркиза Тимоа, господина земель Западной Ляры, князя Дановского побережья и почётного гражданина вольного города Сассфекс"
  
  ПРОГУЛКИ ПО ВЕЧНОСТИ
  
  Стояло раннее утро - только ещё светало. Лёгкий ветер трепал молодую траву и едва-едва распускающиеся из почек листья. Ранний Леплей одерживал всё более убедительную победу над Великим Поственем. Природа расцветала после долгой затянувшийся зимы и не менее долгого межсезонья...
  "Что не говори, а всё же лепо! - прикрыл глаза Дрэгон и глубоко вздохнул, - вскоре всё заживёт, закружится в вихре зеленения и созревания. И я, подобно куколке в бабочку, превращусь в галантного шевальё!
  Паульс уже встал и принёс штабного глинтвейна, который раздавал дневальный Супермон, исходя из распоряжения благосиятельного Радченковича-де Жюффа по случаю наступления... весны. Так же, заботясь о здоровье передвижного состава армий, приказом де Жюффа выдавали лимоны (один в одни руки), завезённые из экзотического маркизата Трюхляндии.
  Нарезав лимон тонкими ломтиками, Паульс пригласил Дрэгона к импровизированному столу.
  - Утречко доброе, - сказал Паульс, - Как спалось?
  - Почти хорошо, - сказал почти бодрым тоном почти пришедший в себя Дрэгон.
  - Бульон? - предложил Паульс.
  - Да, будь любезен...
  - По-ал-ста! - подал глинтвейн Паульс и полностью исказился в лице (лимон оказал своё воздействие на язык), - Лымон?
  - Угу, - кивнул Дрэгон и тоже сунул дольку лимона в рот, - У... Да.. М...
  - Кстати, хозяин, я тут навёл справки, нам можно проехать по правому коридору и к вечеру попасть в расположение герцога Капо!
  Тут Дрэгон вспомнил о словах верховного, что там "скоро будет жарко", и решил ехать более длинной дорогой и по возможности не туда.
  - Знаешь, Паульс, - начал Дрэгон, - мой старик отец всегда говорил мне, - сынок, никогда не спеши попасть в историю, в неё всегда можно дрейфовать по течению.
  - Что вы хотите этим сказать? - не понял Паульс.
  - Мы поедем согласно предписанию, отклоняясь по левому коридору.
  
  Ближе к полудню они покинули лагерь главкома и углубились по тракту левого коридора. Однако быстрой дороги не получилось, спустя три четверти часа они оказались в хвосте маршевой колонны, и Дрэгон отдал распоряжения не торопиться.
  Солдаты, видимо зная, что они маршируют мимо ставки, запели песню об очередном подвиге Джима де Жюффа:
  Ночью темно, будто съели Луну
  Джиму в разведку идти одному...
  Вот в тишине, огибая свой дом,
  Джим Радченкович с большим топором
  По саду...
  Джим идёт по саду!
  Дырку от бублика съел на обед,
  Ещё есть морковка и старый портрет,
  Джим с аппетитом съест пару котлет.
  Пока же он движется словно атлет
  По саду...
  Джим идёт по саду!
  Вдруг собака как зарычит,
  И Джим Радченкович потерял аппетит.
  Кто съел сосиску, доел весь омлет?
  Джим Радченкович спешит в туалет
  По саду...
  Джим идёт по саду!
  Ночью враги в этот садик пришли,
  Где-то достали дверные ключи.
  Топор наготове. "На, получи!"
  Джим Радченкович, беги и кричи
  По саду...
  Джим идёт по саду!
  Сабля сверкнула - кому-то конец!
  Но Джим тоже рухнул - профукал клевец,
  Враг отступает, как волк от овец,
  А Джим продолжает ползти, молодец!
  По саду...
  Джим ползёт по саду...
  Страшная сказка - в финале мертвец.
  Багор и топор, сабля, кортик, клевец...
  Все они встретились нам на пути,
  Но кто-то опять продолжает идти
  По саду...
  Кто идёт по саду?..
  Слушать далее эту пошлятину Дрэгону не захотелось, и он отдал команду Паульсу сойти с тракта, чтобы остановиться в любом удобном для бивуака месте. Наконец, на закате дня они прибыли в небольшую усадьбу.
  - Кстати, хозяин, а что там за надпись была под воротами... - спросил Паульс, - Что-то про смерть?
  Дрэгон напрягся и вспомнил, как при свете фонаря он разглядел надпись "hic prore mors est" (1), и ответил:
  - У хозяина подобного заведения просто хорошее чувство юмора, он извещает постояльцев о близости передовой.
  Они спешились, поручили лошадей слуге помятого вида, и прошли в заведение. Хозяин выслушал их, кивнул и отдал номер на втором этаже.
  
  1. здесь приближается смерть.
  
  Утром Дрэгон взглянул в окно и обомлел. За окном в молчаливом и горделивом спокойствии раскинулось огромное кладбище - на многих крестах были надеты парадные шлемы, украшенные когтями, руками, рогами, перчатками и другой символикой. Впрочем, были и надгробья побогаче - с бюстами, ростовыми фигурами и всадниками, вдали угадывались крупные мавзолеи и склепы...
  - Боже, - прошептал Дрэгон, он едва не подавился слюной.
  "Все там будем, - подумал Паульс и перекрестился, - Кому раньше, кому позже".
  
  - А и на погосте бывают гости! - поприветствовал спускавшихся с лестницы гостей хозяин дома, - Разрешите представиться отставной премьер-майор Аксль Небт.
  - Сквайр Дрэгон, странствующий рыцарь, - представил Дрэгона Паульс.
  - Соискатель, - поправился, приняв гордую позу, Дрэгон.
  - Весьма рад! - сказал Небт и пожал руку Дрэгону, - Если завтракать будете, то прошу за стол.
  - С удовольствием, - обрадовался Дрэгон и двинулся вслед за хозяином дома в залу, где был накрыт большой табльдот (лёгкое белое вино, молочный поросёнок, постные хлебцы и кутия).
  Премьер-майор разлил по первой и произнёс тост:
  - Ну-с, помрём - всё хорошо будет!
  Не чокаясь, он опрокинул в себя бокал и, хохнув, принялся за поросячью ножку. Дрэгон точно последовал примеру Небта.
  - Родители живы? - участливо спросил он у Дрэгона.
  - Да! - быстро ответил сквайр и решил взять инициативу в свои руки, - Есть предложение выпить за одного моего друга... хорошего человека...
  - Увы... - понимающе произнёс Небт, - Хороший был человек, да после смерти и часу не прожил! Мир праху, костям - упокой!
  Небт снова (не чокаясь) опрокинул бокал и закушал это ножкой.
  Дрэгон всё же решил не сдаваться и, дождавшись, когда премьер-майор нальёт по третьей, быстро схватил бокал и едва уже крикнул: "За милых и прекр..."
  Но Небт встал и, торжественно перехватив руку сквайра, произнёс:
  - За тех, кого с нами нет и боле не будет!
  Дрэгон окончательно расстроился и, приняв третью, решительно пал духом.
  - Что это мы, господин премьер-майор, всё о смерти с вами, а? - сказал он, укоризненно глядя в хмельные глаза Небта.
  - Смерть - злым, - сказал Небт, протягивая руку за вином, - А добрым - вечная память!..
  - А ведь наша история-то, - продолжал Небт, разливая вино, - Это ж поминальная книга... И меня туда запишут и тебя! Кстати, и Папу, и Его Величество короля, и... всех. Так вот, выпьем за то, чтобы по нам третью как можно дольше не пили!
  Впервые за всю трапезу премьер-майор ударил бокалом о бокал, но закусывать не стал - он широко улыбнулся и, вытерев рот широким рукавом своего камзола, предложил:
  - Не угодно ли в сад? Прогуляться, ознакомиться?
  - С радостью, - вскочил из-за стола сквайр, решивший, что прогулка поможет развеяться, пока Паульс как раз соберёт всё в дорогу.
  Небт пригласил его на улицу, и они вышли на свежий весенний воздух, под ласковое Солнце, окружённые тысячами могил.
  Лёгкое весеннее кружение в воздухе, первые бабочки и небольшая розовая дымка над крестами и надгробьями, промеж которых резвилась стая собак.
  - Вот - мой сад! - пояснил премьер-майор, поводя руками вокруг себя, - Милости прошу!
  Дрэгон ступил на кладбищенскую землю - первыми могилами была визионерская бригада. В её центре стоял мраморный штандарт с эпитафической надписью: "Жизнью награждает Бог, а отнимает её..."
  Дрэгона повели дальше - там была могила гоф-маршала и эпитафия: "Век мой прошёл, а дней у Господа не убыло".
  - А это там, что за статуи? - спросил Дрэгон, показывая на архитектурную группу у ворот склепа с химерами.
  - Мёртвые часовые с погоста не сходят! - отмахнулся Небт, - Сторожат покой командующего пятым гвардейским корпусом Дракабургских стрелков маркиза Аванса и его братьев Толя, командира полка прикрытия, Шкарта, командира полка правого крыла, Бони, командира полка левого крыла и Донована, командира резервных батальонов "И". А также сыновей их и племянников, с которыми все они и их армия полегла... Почив себя неувядаемой славой, полегла в урочище Десяти пятниц.
  Третий квартал занимали храмовники.
  - Там квартал, - пояснил премьер-майор, - пятнадцать бригад тамплиеров, герои взятия замка "Жабья колесница"!
  Далее Дрэгон осмотрел статую командарма, у которого на щите было выведено: "Лучше смерть, чем зол живот".
  Рядом с тамплиерами находилась братская могила сирот из Тореса с надписью на розовой стеле: "родился мал, вырос пьян, помёр и свету белого не видал".
  Чуть поодаль в огромном каменном кресле полусидел мраморный неполковник королевской гвардии. "Смерть в гости не зови, сама придёт" - гласила надпись у его ног.
  Дрэгон поёжился и живо представил, как он умирает, завалившись на бок, пронзенный предательской стрелою, будучи тяжело раненым в окружении живого щита из кавалергардов, пажей и адъютантов...
  Вот сердце замерло в последнем ударе; вот кровь загустела и замерла; вот отделилась душа от тела и обратилась к смежающему очи Дрэгону: "Тебе, телу, во земле валяться, а мне, душе, к Богу, да ответ за тебя держать..."
  - Да ты не бойся, - хлопнул Дрэгона по плечу Небт, выводя сквайра из гипнотического оцепенения, - По безлюдью смерть не ходит! Угадай лучше загадку - несут корыто, другим покрыто...
  Дрэгон обернулся и увидел, как шесть пажей несут гроб в свежевырытую могилу шагах в ста со стороны Небта. У ямы стояли несколько знатных вельмож, бэтмен и три священника.
  - От попа не уйдёшь, всё равно похоронит, - продолжил комментировать событие Небт, направляя прогулку к свежевырытой могиле.
  У могилы читали requiem и Небт, пользуясь паузой в отповеди, быстро узнал у одного из пажей, что хоронят полковника Аръезса из сводной группы батальонных соединений "Юго-Западный Крест".
  - Был полковник, стал покойник, - резюмировал Небт и, повернувшись к Дрэгону, сказал, - Кабы люди не мёрли, земле бы не сносить всех было.
  Дрэгону было уже невмоготу находиться здесь, и он предложил закончить осмотр и вернуться. Небт не стал возражать, и они быстро направились назад. Глазам Дрэгона увиделось ещё несколько эпитафий, типа: "сегодня жив, а завтра - жил", "ныне на ногах, завтра - в могиле".
  Впрочем, самая красивая могила - небольшая усыпальница бывшего сенешаля де Пуржа - обращалась к потомству с абсолютно конкретным прозаическим пожеланием: "Прохожий, живой без сапог обойдётся, а мёртвому без гроба - никак". В противовес этому, в пятнадцати шагах оттуда, на могиле неизвестного визионера позолоченными буквами было написано: "Смерть по савану не плачет".
  - Да, - нарушил паузу Небт, - На юго-западе что-то страшное творится! Всю неделю хоронят - (он ткнул пальцем в сторону, где курились разноцветные дымы) - Смерть видно сослепу лютует...
  
  Когда Дрэгон оказался в доме, он сухо раскланялся с премьер-майорoм, и поторопил Паульса запрягать.
  - Послушай, сынок, - обратился к Дрэгону Небт, - Я тут думал-поминал, да вот тебе подарочек приготовил.
  И с этими словами премьер-майор протянул сквайру хорошо отточенный рыцарский клинок с изящным эфесом и инкрустированной надписью: "Суди меня, Боже, и вступись в тяжбу мою с народом недобрым".
  Дрэгон поблагодарил Небта, они обнялись на прощанье, и, утерев слезу, Небт тихо напутствовал:
  - Ну, ладно, беги и почаще падай, а ежели где, не дай Бог, убьешься - будь покоен, похороним как надо!
  Когда Дрэгон наконец пересёк границу чугунных ворот с надписью "hic prore mors est", он облегчённо вздохнул и они поехали дальше.
  - Куда теперь? - спросил Паульс, поворачивая коня к югу.
  - На северо-запад, - отрезал Дрэгон, поворачивая коня к северу.
  - Но мы же хотели ехать на юг, - возразил было Паульс.
  - Идиот, - перебил его Дрэгон, - Смерти ищешь? Я только что с кладбища - там хоронят юго-западные части.
  На том и порешили.
  
  ПРИФРОНТОВАЯ ЗОНА БЕЗОПАСНОСТИ
  
  И всё-таки с лёгкой душой покидал Дрэгон этот скучный гражданский мир. Что касалось Паульса - то ему было всё равно - мягкий и тёплый Леплей веселил душу и сердце. Впрочем, довольны были оба. Грязные и извилистые дороги на широких трактах сменились почти мощёными по всем направлениям к фронтам с разъездами и заградотрядами. Широкая почти безлюдная степь с малолесистыми участками и приближающиеся горы буквально распирали душу до таких же размеров. Стараясь докричаться до самых высот, дальнот и низин Паульс заорал песню:
  А хочешь послушать
  Ужасную сказку,
  Рассчитанную на простака?
  Всё началось банально,
  Как в жизни -
  Со смерти в петле старика!
  - Что ты несёшь? - заорал, перебивая песню, Дрэгон, - Что это такое? Про повешенного на всё поле орать!
  - Но ведь песня же!
  - Это песня? Песня должна быть с одной стороны преисполнена мужества, а с другой - не лишена лиричности. Например, вот строки из "Энциклики пограничья" героического характера!
  И дабы слуга усвоил урок Дрэгон, сделав трагичное лицо и выставив вперёд правую руку, запел:
  Я сказал тебе: Ты моя. Ты мне прошептала: Да...
  Ты теперь моя до утра, а быть может и навсегда.
  
  Ветер мне шептал о тебе, повторяя имя твоё;
  И светило Солнце во тьме звёздочкой в окно моё.
  
  На моей земле шёл дождь -
  Небо плакало за окном.
  Я всё ждал, когда ты придёшь,
  Сидя на крыльце своём.
  
  Ты пришла ко мне в тишине, в час без времени и огня.
  Ты нашла могилку в земле - вот я и дождался тебя!
  - Типун вам на язык, хозяин! - воскликнул Паульс, - Тоже мне мужество и лирика! По мне так лучше вообще молчать чем такое вслух... Нет, я понимаю, конечно, все мы смертны! Но вот так вот... Так нельзя!..
  - Что за крик, а драки нету? - раздалось позади и, обернувшись, Дрэгон увидел полноватого, но в меру; смуглого, но не слишком; черноволосого, но с лёгкой сединой на висках, восседающего на роскошном вороном коне, но с некоторыми белыми яблоками военного.
  Позади него ехали кадет с алебардным вооружением, гонфалоньер с цветастым штандартом и батальон вооруженных латников.
  - Заградотряд! Вперё-од! Марш-марш! - прикрикнул бодрый военный и, проследив за удаляющимся отрядом, снова повернулся к Дрэгону, козырнул и представился, - Неполковник Тарасье фон Шлюппен, с кем имею честь?
  Паульс подал чуть вперёд и огласил:
  - Рыцарь Дрэгон и оруженосец Паульс направляются на фронт!
  - Рыцарь? - критически посмотрел на Дрэгона фон Шлюппен, - Из новых дворян, что ли? Кто вас посвещал? Кто понятые?
  Дрэгон было растерялся, но Паульс лихо отрапортовал:
  - Посвящён премьер-майором Акслём Небтом, понятые же были сам Джим Урфин Радченкович-фон Жюфф и нотарий громодзянский Пьер Ломбронский. А я, вольноопределяющийся Паульс - соискатель!
  - Весьма приятственно, - ответил восхищённый Тарасье, - Разрешите пожать вам руку.
  Они обменялись рукопожатиями.
  - Ну, как тут дела? - важно спросил Дрэгон у Тарасье и, как бы между делом, подал фон Шлюппену именную фляжку де Жюффа, - Что слышно на передовой.
  - Бушует враг зело! - ответил Тарасье и отхлебнул из фляжки, - В основном ловим дезертиров, да шпионов, формируем маршевые роты, да гоним обратно. А вы наобум Лазаря едете или конкретно под начало кого-нибудь?
  - Я бы хотел в роту господина де Шабана, - ответил Дрэгон, - Много о нём слышал от Шнайдера, Гуама Шнайдера, генерала...
  - Кстати, - спросил Паульс, - Вы строги с солдатами?
  - Да, что вы! Это я то? - махнул рукой Тарасье, - Я им отец родной! То есть второй отец, конечно - поправился неполковник.
  "Ну, второй отец, уже не родной" - подумал Дрэгон, а в слух спросил, - а кто ж тогда родной?
  - Кто, кто? - удивился фон Шлюппен, - Командир! Да, ты не тушуйся! Понимаю - новичок! Ничего! Потрёшься - обвыкнешься. Тем более, что время ты выбрал на редкость правильное! Мы - поколение, которое удержало фронт, а вы - те, кто двинет его вперёд! И когда мы, схватившись за пронзённое стрелой сердце, рухнем и выпустим из рук наше знамя победы, вы подхватите его и водрузите на главной башне территории врага!
  - Вы слишком добры к моему поколению! - смутился Дрэгон.
  - Прорвёмся, - потрепал фон Шлюппен за щеку Дрэгона, - Не боги горшки обжигают! На прощанье, хочу сказать, коли уж вы пожелали стать военным. Это тяжёлое бремя человека борьбы. Человека элитарного - мы есть элита нашей державы! Мы ведь люди, совершившие поступок - мы пролили кровь! Мы люди, которые умеют убивать и у нас рука не дрогнет, ведь мы будущее эпохи! Кстати, вон там ваш лагерь.
  С этими словами Тарасье указал на высокий штандарт на горе, затем пришпорил коня и понёсся вслед за своими латниками, растворяясь в облаке дорожной пыли.
  
  ЛАГЕРЬ
  
  Итак, пилигримы почти достигли военного лагеря. Правда сначала шла вереница мастерских. Кузнецы, мастера луков и арбалетов, искусные конюшие, ветеринары, хлебопеки, изготовители и ремонтники всех видов лат и щитов и многие другие. Невдалеке стояли склады, и даже небольшая ветряная мельница с пекарнями и пивоварней. Кругом сновали разные люди всех видов, сословий, профессий и званий.
  Сам же военный лагерь, по сравнению с прилегающей к нему почти городской окрестностью, был небольшим, разделённым на пять ровных частей по девять палаточных кварталов и линиями полубараков, видимо для рядового состава.
  За полубараками взору путешественников предстали и линии упреждающие укрепления, а также массивный каменный вал. За валом шла линия коммуникаций - огромный котлован у ручья, где, вероятно, располагалась кухня; другой котлован, на противоположной окраине лагеря служил, судя по всему, отхожей. По центру между котлованами располагалось странное, нереально изломанное с точки зрения художественной перспективы, здание штаба. Оно было вынесено несколько вперёд, занимая командную высоту над обрывом, далее были аванпосты и заставы, теряющиеся в линиях контрэскарпов и выдолбов.
  Дрэгон спешился, отдал коня Паульсу и, приказав ждать, направился в штаб.
  Внутри штаб был разбит на множество мелких коридоров с уровнями и лестницами. Первым, кого встретил Дрэгон был Холег Че Палю, который направил его к командиру подразделений, а сам Че поспешил к выходу, помахивая вероятно важной депешей.
  Дрэгон углубился в коридоры, но заблудился в многочисленных переходах и сквозных накопителях персонала. Сначала он попал в аудиторскую, потом напоролся на полкового прокурора. Затем, развернувшись, оказался в геральдическом кабинете, где неприминул вписать своё имя в общий реестр полка и взять направление в роту де Шабана согласно диспозиции. В другой комнате он встал на полное довольствие, получил "номер в палатке за нумером пять" со слугой включительно, после чего оказался у каптенармуса и получил "квиточки на форму". Затем он ещё раз поинтересовался помещениями, где заседает командующий генерал-аншеф герцог Байга. Ему ответили, что "герцог сегодня на охоте и принять не может". Поэтому, побродив по коридорам Дрэгон вывернул в залу для вестовых, те в свою очередь направили его в помещения для адъютантов, там его проводили в пажескую и, наконец, к выходу.
  У выхода в небольшом углублении накопителя был Паульс и пара лошадей.
  - Ну, что же вы узнали хозяин? - спросил слуга.
  - Всё нормально! Вот наши документы и предписания! Кстати, поедешь за довольствием и фуражом имей ввиду, что брать товар стоит у товарок или товарищей. Товарки - это те, у кого есть товар, впрочем, товарищи тоже имеют товары. Но есть ещё и сотоварищи - к ним ходить не надо. У них те же товары, но по ценам посредников и спекулянтов!
  
  
  НА ФРОНТЕ
  
  Генерал-Аншеф герцог де Байга полулежал на пёстром канапе. Его лицо знатного принципала, его бежевые гольфы в полосочку, его несколько мятый фиолетовый сюртук с крошками на сложнозавязанном белом банте... Позади него стояли два драбанта, а впереди на столе лежала ландкарта, накрытая сверху плоско высушенным бычьим пузырём - для удобства нанесения диспозиций по вверенному ему району боевых действий. Рядом с картой была шахматная доска с начатой партией.
  После рапорта Дрэгона, генерал поднялся и вяло пожал ему руку (ну, раз рыцарь, то положено).
  "Он явный жуир" - подумал Дрэгон, рассматривая довольно сухое тело герцога, который, повернувшись к Дрэгону задом, рылся в бумагах.
  Герцогу можно было дать лет сорок, светлые короткие волосы, обветренное лицо - всё говорило о том, что это старый честный вояка, бывалый и решительный.
  - Да, мсье Дрэгон, что-то вы запоздали к нам, - обратился к де Байга к Дрэгону, не поворачиваясь, - Уже начата летняя компания, а вы...
  - А я в этом деле новичок, - попытался оправдаться Дрэгон, - простите, не знаком с распорядками, господин генерал...
  - Запомните раз и навсегда, - де Байга резко выпрямился и повернулся к своему собеседнику, - Наша военная доктрина - это система официально принятых основополагающих взглядов на предотвращение войны на нашей равнинной территории, военного строительства, подготовки страны и Вооружённых сил к отражению агрессии и защите наших земель.
  Генерал подошёл к окну и, глядя в горное пространство, продолжил:
  - Согласно Боевому Уставу Сухопутных Войск, в целях предупреждения агрессии противника и надёжного её отражения должны приниматься все меры, чтобы не позволить застигнуть себя врасплох. С этой целью нашим Императорским домом были подтверждены графики сборов мелких вассалов и крупнопоместного рыцарства, а также Законы о дворянском конном ополчении и о безземельных детях дворянства, сиреч партизан. (де Байга подошёл в плотную к Дрэгону и, улыбаясь, тихо продолжил) Согласно годовому графику, утверждённому для нерегулярных частей, год разделён на четыре равных отрезка - по временам года: зимой - воюют северяне; весной - приморцы; летом - южане; в осенний период - штрафные части и рейтарские подразделения из прифронтовых зон безопасности. Далее: для средних помещиков и дворян сроки службы увеличены до полугода, таким образом, зима - время призыва помещиков Мунграхта, герцогства Капо и области Тангет; сейчас уже летний период - время военнообязанных графства Гуин, графства Шабан и герцогства де Га.
  Генерал подошёл к карте и стал показывать:
  - Для крупных земледержателей и сановников, а также титулованной дворянской знати идёт годовой срок службы с правом продления служебной командировки на три, пять и десять лет. Так, например, большинство членов семьи герцога Капо находятся на службе не менее семи лет; я командую этим участком уже пять лет; граф Мунграхт же, равно, как и глава дома Шабан, находятся во главе своих фронтов пожизненно, ибо границы их земель являются территорией непосредственного соприкосновения с противником. Что же касается Устава данного вольным городам, то они обязаны поставлять и содержать один артиллерийский дивизион с ротами действия, содержания и обслуживания сроком на два с половиной года.
  Де Байга сделал паузу и предложил, подводя итог встречи:
  - Прошу запомнить всё вышесказанное, ибо вы, как будущий командир подразделения, будете впредь жить и действовать согласно этому распорядку.
  Дрэгон ошарашено кивнул, впервые ему не предложили выпить, он уже собирался уйти, однако был остановлен ради нескольких мелких формальностей. Он расписался под рядом предоставленных ему документов (в том числе и "на смерть иду добровольно, в случае моей гибели прошу никого не винить").
  Затем Дрэгон оставил адрес своих родителей, на чьё имя необходимо будет выслать извещение о месте выдачи тела, и расписался на карточках отправления.
  - Кстати, - неожиданно спросил командующий, - Вы уже приняли присягу?
  - Нет, - чистосердечно признался Дрэгон.
  - Значит так, до принятия присяги в бой не ходить, через пару дней всё уладим.
  С этими словами Дрэгона выпроводили в коридор, и он, так же блуждая, двинулся на выход.
  
  Если не ошибаюсь, мусью Дражён, новенький? - вдруг услышал Дрэгон слева от себя и удивлённо оглянулся.
  Перед ним в тёмной сутане стоял молодой священник-капеллан с нашивками полкового сэлистэна.
  - Падре Николя, - представился сэлистэн и, взяв Дрэгона, что называется "под локоток", направился с ним к выходу.
  - Я тут по своим каналам, - уклончиво начал падре, - Слышал, что вы к нам прямиком из Столицы?
  - Да, - флегматично махнул свободной рукой Дрэгон, не особо вдаваясь в посвящённость сэлистэна.
  - Ну-с, и чем же дышит наша Столица?
  - Знаете ли... - замялся Дрэгон, - Да-с, да-с. Именно так бы я и сказал, "дышит".
  Впрочем, падре Николя не слушал ответов Дрэгона, а с интересом разглядывал куртку, плащ и новые туфли на сандальной основе. Дрэгон, заметив это, попытался перейти на светскую волну о безухих кроликах, но падре тут же попросил его подробно рассказать о коллекциях мод на последний сезон и о скандале со шляпником Оми Счём. Дрэгон рассказал, что знал и снова перешёл к кроликам, упомянув, как бы между прочим, имя Ди Шнайдера.
  - О, да вы знали Ди Шнайдера! - встрепенулся падре, - Да! Да! Да! Это же автор знаменитой дилогии "Рыданья гор"!
  С этими словами сэлистэн полез под рясу и извлёк зашарпанный томик "рыданий":
  - Если бы не книгопечатание, эта гениальная книга вряд ли получила бы столь широкое признание в военных кругах.
  - Да, - согласился Дрэгон и с радостью добавил, - Сейчас гениальный писатель пишет свой новый опус "Восхождение Солнца".
  - Какая прелесть, - воскликнул Николя, всплеснув руками, и уставился на брошь-застёжку выполненную в виде насекомого.
  
  Тем временем за разговором они достигли уровня палаток. Там толпилось общество, состоящее из рыцарей, их слуг только, что прибывшие с передовой. Падре Николя, испросив извинений, направился к двум слегка раздражённым латникам.
  - Мусью Лось, мусью Без Дыча, - лицо сэлистэна вновь засветилось таинственной радостью, - Все формальности улажены, вы можете драться!
  - Наконец-то! - заорали оба и принялись во всю мощь своих глоток поносить друг друга.
  В конце тирады каждый снял с себя железные перчатки, и метнул друг в друга (слава Богу, оба были в нагрудниках и в шлемах)!
  Только после обмена перчатками оруженосцы приняли щиты и шлемы.
  Полковой сэлистэн развернулся к Дрэгону и, радостно подхватив другую руку Дрэгона, быстро заговорил:
  - Это, граф де Шабан, ваш непосредственный начальник, хотя на самом деле сущий ребёнок... буквально младенец.
  С этими словами падре Николя ткнул пальцем в самого низкорослого из всех стоящих рыцарей, но судя по голосу - самого горластого. Он был одет подчёркнуто просто и консервативно. Впрочем, от младенца тоже кое-что было: маленький, лысый, орёт и ничего не понимает. Он был в белой накидке изрядно запачканной грязью, на этой накидке был нарисован рыцарский герб: срубленная лиственница, под которой полурунической вязью было вышито "Без Дыча", тот же рисунок повторялся на щите.
  - А это, - падре Николя ткнул в стоящего рядом с "Без Дыча" худого и длинного юношу с вьющимися светлыми волосами - Маркиз Лось, штатный заместитель де Шабана и, предупреждаю вас, главный здешний забияка!
  На плаще маркиза, тоже грязном и заляпанном, красовался кроваво-красный лось, который, галопируя, задрал вверх голову и хвост.
  Сэлистэн сделал жест, приглашающий Дрэгона к дальнейшей прогулке, и начал пояснительный рассказ:
  "Репутацию прожжённого дуэлянта маркиз Лось заработал ещё в кадетском корпусе, куда попал по недосмотру своего дядюшки - там он поочерёдно оскорбил и подрался с каждым курсантом, а затем и с каждым преподавателем, пока дело не дошло непосредственно до начальника корпуса барона де Лако, который, получив перчатку с золотым лосем, вручил маркизу направление в войска.
  Это был единственный случай, когда кто-либо из выпускников кадетского гвардейского корпуса для благородных отпрысков, попал на фронт. Однако вопреки всем ожиданиям пыл юного маркиза нисколько не остыл и даже дорогу на фронт он украсил пятью безупречно проведёнными дуэлями (в одной из которых потерял четырёх секундантов и оруженосца).
  Когда брыкастый маркиз Лось прибыл в расположение частей герцога Капо - то в первой же дуэли ранил паж-адъютанта своего будущего командира, после чего будущий командир Лося отписал ему новое направление в части go-as-you-please (1) на перевалы с рекомендацией к де Байга и просьбой отправить дебошира в штурмовую роту.
  
  1. Англ. разговор. форма; досл., "веду себя, как хочу". Рус. эквивалент: беспредельщик.
  
  Прибыв в лагерь на перевал, Лось послал рекомендательные письма к "Без Дыча", не забыв завернуть с пакетом и свою перчатку. Де Шабан принял вызов, и началась долгая эпистолярная подготовка. Принимая во внимание перманентно идущие боевые действия и то, что маркиз Лось постепенно дослужился до замов у самого де Шабана. При этом письма дуэлянтов были достаточно лаконичны во взаимных оскорблениях и не содержали в себе никаких литературных клише, плюс, ежедневные встречи на "пузатой вечере" позволяли периодически разряжать обстановку и держать в курсе всего происходящего широкую общественность.
  Спустя четыре месяца, как раз в день вашего, мусью Дражён, приезда, я наконец получил разрешение на дуэль и определил время и место этого мероприятия.
  - Ну, вот, а теперь мы передвинемся в "Мужской клуб", - падре повёл Дрэгона к отхожей яме, которая являлась громадным кратером, наполненным отходами и экскрементами.
  - Вам подтирка нужна? - раздалось справа.
  - Нет, благодарю вас, - ответил за Дрэгона Николя и, тыкая пальцем в сидящие фигуры стал представлять, - господа Воляпюк, Гюгеклен, Роттенблюм, Матиас, слуга де Шабана - Максимен, Этьен Вердье и его друг и покровитель вольноопределяющийся Ион Эйзин, ваш соискатель Паульс, граф дю Шотанэ, далее - Курд Чапек, а там, в конце, прислонился дон Рыжкони.
  - Куда прислонился, - не понял Дрэгон, глядя на то, как дон Рыжкони встаёт и с достоинством пэра застёгивается.
  - Ах, да! - спохватился падре, - вы не знакомы с нашим лексиконом. Запоминайте, выражение "привязать коня", означает, справиться по малой нужде; "прислониться" или "забить слона" - соответственно, по большой. Ясно?
  - Хорошо, падре, я запомнил, - ответил Дрэгон, - Спасибо...
  - А сейчас, - улыбнулся падре, - Мы отправляемся на дуэль.
  
  ДУЭЛЬ - ПУЗАТАЯ ВЕЧЕРЯ
  
  Ранее, несмотря на довольно богатый скандальный опыт, Дрэгону никогда не приходилось наблюдать живой дуэли, впрочем, читал он об этом много и даже, находясь в Столице, познакомился с некоторыми постулатами дуэльного кодекса чести...
  ... Одетые во всё чёрное противники стояли на исходных позициях, а чуть поодаль секунданты решали последние щепетильные вопросы кодексов чести, имущества и протокола дуэли. Там же находилось несколько скандалистов, пытавшихся до начала дуэли уладить долговые счета, проценты по ним и последние редакции завещаний.
  После минутной заминки на поле появились астролог, доктор и гробовщик. Пока астролог объявлял культурную программу вечера и принимал ставки на тотализатор, гробовщик делово снимал мерки, а доктор и два секунданта осматривали оружие предстоящего поединка.
  Наконец все формальности были улажены, долг традициям отдан, оружие осмотрено и на поле в чине руководителя дуэли вышел падре Николя.
  - Друзья мое, - обратился он к публике, - Я надеюсь, что говорить о примирении враждующих сторон уже настолько поздно, что, как говориться, вопрос исперчился сам собой! Поэтому возблагодарим Господа... - и, причастившись из большой кружки вина, сэлистэн двинулся вдоль рядов зрителей собирать пожертвования, заодно раздавая благословления.
  К дуэлянтам подошли секунданты, чтобы промассажировать их благородные мышцы и вручить оружие возмездия.
  Уклоняющийся от пожертвования дон Рыжкони, не дожидаясь появления перед собой падре, выскочил из толпы и побежал в направлении де Шабана:
  - Лайон! Лайон, - закричал он де Шабану.
  Де Шабан обернулся.
  - Now look, Вот увидите, - зашипел, стоящий рядом Максимен, обращаясь к кому-то из секундантов, - Он попросит у мэтра денег в займы, в тайне надеясь, что monsenior"a убьют, и отдавать долг не придётся...
  - А если погибнет маркиз? - спросил секундант.
  - Rijhkony утром, на этот случай, занял денег и у marquis Elk - Лося, - пояснил Максимен.
  Однако, что точно хотел дон Рыжкони никто так и не узнал, так как падре Николя умело перехватил "беглеца" и, стрясся с него законный "золотой", отправил назад. После чего громко объявил о начале дуэли.
  
  Вытянув мечи, оба рыцаря сошли с исходных позиций и медленно двинулись навстречу друг другу. Не доходя около метра до окончательного столкновения, дуэлянты одновременно ударили мечами с приседанием на правое колено каждый. Одновременно с этим ударом взорвалась толпа зрителей - поле мгновенно наполнилось свистом, криком, бряцанием оружия и подброшенными беспорядочно вверх разного рода платками и головными уборами.
  Однако дуэлянты продолжали. После первого удара последовал "перекрут" и противники, отступив на шаг, нанесли новый одновременный удар (с приседанием на левое колено) с "двойным перекрутом" на линии. Затем маркиз Лось нанёс сокрушительный удар - знаменитый "нахлёст Симмонуса VIII".
  Дуэльный щит де Шабана пошёл по швам (прямо по надписи "Без Дыча") и, не выдержав удара, развалился.
  Дуэлянты отступили и посмотрели на падре, сэлистэн выкинул жёлтый платок, означающий таймаут.
  На поле хлынули секунданты и друзья дуэлянтов, у каждого был свой отдельный совет и специально усмотренное "слабое место" в обороне противника.
  Тут же к де Шабану подскочил и дон Рыжкони. Не давая возможности доктору подойти к дуэлянту, чтобы осмотреть руку на предмет повреждений, Рыжкони попросил денег. Однако его снова нагнал падре Николя, выругался и, отводя в сторону, заорал:
  - Если через секунду публика не освободит ристалище, все будете оштрафованы в размере пожертвования на каплуна!
  Крик этот подействовал отрезвляюще даже на доктора и секундантов, и, мгновение спустя, взорам разгорячённой публики снова предстали две одинокие фигуры.
  Николя вынул красный платок и, в знак продолжения боя, махнул дуэлянтам.
  Де Шабан и маркиз Лось вновь стали сближаться. Мечи снова нашли друг друга и замерли в двадцатисекундном "удерживании Чиха", затем де Шабан отскочил и, размахнувшись, сделал "закидон Куэкверра".
  Маркиз увернулся и подставил меч диагонально направлению удара - мечи снова встретились в "в низовом утягивании Жила" так, что "фиксация эрцгерцога Кара" прошла, почти касаясь лезвиями земли.
  Противники вновь отскочили и начали полновесный обмен ударами, переходящий в "узлование Петра Пада". Пользуясь преимуществом более длинных рук, маркиз сделал попытку "обрезания Валуа", однако де Шабан, пользуясь преимуществом коротких рук, смело ответил на это "выпадом Унисона" (по уставу Михо-да-Эли) и коротким "оттягиванием У Кота" в район поясной области маркиза.
  Маркиз отскочил и парировал удар "увязыванием Гульф-Кампуля", в ответ Лайон провёл "захват д"Рида", на что Лось смело ответил "петлёй де Труа", а де Шабан, в свою очередь, пошёл на "снятие Каймака", после чего прошёл обмен ударами стилизованный под фехтовальную школу "Каля-боля".
  
  Неожиданно, зрители того не замечая, стихли и, затаив дыхание, наблюдали за поединком. Стоя в гробовой тишине, падре Николя вдруг почувствовал, что больше не в силах сдерживать отрыжку, и машинально потянулся в карман...
  ...Спустя секунду внимание публики привлёк громкий звук вырвавшийся из уст сэлистэна, руки которого прижимали ко рту белый платок (знак окончания боя)...
  - Боевая ничья! - заорали возбуждённые зрители и кинулись разнимать ничего не подозревающих дуэлянтов.
  Падре Николя, поняв причину армисциции, с невозмутимым видом направился примирять разгорячённых забияк.
  Мечи у дуэлянтов были тут же изъяты и, пока сэлистэн упоённо читал проповедь "о мире во всём Мире", де Шабан и маркиз Лось обменялись галунами.
  Радостный Максимен, не обращая внимания на глагол падре, рассказывал де Шабану о своей новой знакомой пассии, у которой есть госпожа - "takaja, как это, мосол, kostochka!"
  Впрочем, вся публика давно уже была настроена добродушно и сразу же после приглашения каптенармуса, все двинулись на "пузатую вечерю".
  
  "Пузатой вечерей" рыцари называли шумный коллективный ужин, обильно смоченный креплёным вином.
  Важен был сам факт единения - рыцари дружно обсуждали последние сплетни, играли в кости и похвалялись своими подвигами и деяниями. На каждую "пузатую вечерю" назначался "герой стола", который рассказывал о своём беспримерном геройстве и "разливайло", который сосредотачивался на равноценном распределении запасов из бурдюков, бочек и бутылок на человеко/горло.
  Чаще всего разливайлой назначался дон Рыжкони, которого за безупречную точность многие однополчане прозвали "Неподкупным", а героем дня нередко становился барон Максимилиан фон Шишбургер или, как называли его в широких военных кругах, Неистовый Шиш.
  Сегодня речь шла о "большой чистке", которую устроил сводный экспедиционный корпус Неистового Шиша в ущелье Хромого Дракона (операция превзошла все ожидания, ходили даже упорные слухи, что сенешаль, расцеловав вестового, на радостях пожаловал Шишбургеру орден Бычьего сердца и чиркнул на наградном циркуляре: "ай, да Шиш, ай, да сукин сын!").
  Неистовый был действительно в ударе: один за одним на стол летели всевозможные трофеи (уши гоблинов, пальцы гремлинов, берцовые кости ведьм, плечо подтроля, две челюсти упырей, зуб мудрости вурдалака), а на десерт он вывалил на стол из дорожного мешка три головы хохочущих колдунов!
  
  Дрэгон, флегматично наблюдавший за происходящим, попытался вспомнить какую-нибудь шансон-де-жесту на пасторальную тему, однако в голову ничего путного не приходило и он сдался.
  Солнце же совсем скрылось за горы и, раскрасив местность причудливым цветным переливом, с преобладанием багряных оттенков - необычайность цвета привлекла тонкую душу Дрэгона, и он углубился в созерцание...
  ...Очнулся Дрэгон из-за какой-то очень назойливой тряски - он перевёл взгляд, дабы узреть своего визави и увидел довольно высокого, стройного юношу в пышном костюме.
  - Очнитесь, сударь, уже всё кончилось! - тряся Дрэгона за плечо, говорил он.
  Дрэгон сделал удивлённую гримасу и, слегка улыбаясь, спросил:
  - А, ты кто такой?
  Незнакомец, откинув артикул, представился:
  - Пьер Дино, уроженец Грахтгейта, здешний провизор - слежу за уровнем антисанитарии, хотите вина?
  Только сейчас Дрэгон, оглядывая пустой стол, который отскабливали слуги, вспомнил, что ничего не съел:
  - Честно говоря, я не откажусь и от закуски... - растерянно произнёс Дрэгон.
  - Прекрасно, - воскликнул провизор и сделал какой-то знак слугам.
  Во мгновении ока суетные привейтеры приволокли копчёного поросёнка и бутыль вина, после чего буквально растворились в воздухе тёмной ночи.
  - Признаться здесь меня считают фармазоном, - начал Пьеро Дино, разливая вино, - честно говоря, так оно и есть - я этого не скрываю...
  - У? мм! - восхитился столь смелым заявлением жующий Дрэгон - он внимательно слушал и не скрывал интереса к своему новому знакомому.
  - Сам я, - продолжал тот, - Как вы уже наверное догадались, родом с Севера, вижу вы тоже.
  - У? мм! - ответил Дрэгон и кивнул головой в знак согласия с собеседником.
  О чём думал Дрэгон?
  А Дрэгон был удивлён изящной грациозностью провизора и странно-женственными нотками его голоса. Прожевав, Дрэгон решил разобраться в чём дело и начал обходной манёвр.
  - Я вижу, - смело начал он, - Вы человек невоенный... всё в вас выдаёт... тонкую душу... романтика и поэта. Скажите, как вы оказались здесь, да ещё на такой должности?
  - О, это злой рок, - лицо провизора помрачнело и, поправив выбившийся локон, он тихо заговорил:
  - Вы знаете, когда я жил на севере, мы часто гостили в поместье у моей кузины Натали. Поместье, не бог весть какое, но находилось оно в огромном лесу, который, словно морщины, прорезали овраги, буреломы и буераки. Сам же лес был зажат со всех сторон чёрными и высокими скалами. И вот однажды, после землетрясения (а это не редкость в тамошних местах), одна из пещер провалилась, и мы столкнулись с ужасным рудиментом прошлого, хтоническим чудовищем - местным духом, как позже выяснилось, хранителем леса.
  Найдя лес в таком запустении, в какое привело его наше лесозаготовительное хозяйство, разгневанный призрак затребовал страшную дань - кожу с левой ягодицы всех мужчин, живущих в поместье. В противном случае он грозился истребить всех людей на своей территории.
  Мой дядя, тамошний ландграф, тут же вызвал на бой зарвавшегося призрака. Однако расклад был не в его пользу - пока дядюшка бился с семью головами, три хвоста обложили его сзади и содрали не только причитающуюся дань, но и всё остальное...
  Таким образом, он оказался неспособным к выезду на сборы этим летом, и ехать пришлось мне. А то, что я человек не военный, это вы правильно подметили.
  С этими словами провизор вдруг подсел поближе и, обнял Дрэгона за плечо.
  - Может быть, пойдём ко мне, - неожиданно ласково предложил провизор, - Возьмём ещё вина, послушаем репетицию полкового оркестра?..
  На последней фразе Дрэгон вдруг почувствовал на своём колене тёплую маленькую ладонь с длинными провизорскими пальцами. Чаша терпения Дрэгона была переполнена, он резко вскочил и, чувствуя себя глубоко уязвлённым лично, сдержано пожелал провизору "доброй ночи" и нервно зашагал к лагерным палаткам.
  
  Найти свою палатку было бы достаточно легко - как ни крути, а номер пять был всегда в центре - но вот квартал... Какой был квартал?
  Когда Дрэгон нашёл нужную палатку, его уже встречали де Шабан, дон Рыжкони и маркиз Лось (старших офицеров всегда поднимали до восхода Солнца).
  Пожелав всем "покойной ночи", Дрэгон заглянул внутрь.
  Внутри палатка оказалась гораздо меньше, чем выглядела с наружи; нары, снабжённые свежей соломой, располагались в два ряда: бенуар - для господ и бельэтаж - для слуг (по девяти мест).
  Шесть из девяти мест уже были заняты, и Дрэгон, войдя, как и приличествовало воспитанному идальго, громко представился своим будущим сослуживцам, те в свою очередь принялись ругаться, за то, что тот их разбудил. А когда Дрэгон уселся на первую свободную койку, его тут же согнали, объяснив, что это место де Шабана, рядом - маркиза Лося, напротив - дона Рыжкони.
  Итак, Дрэгон неожиданно для себя выяснил, что остался без койки - бенуар был полностью занят, хотя оставался ещё верхний ряд и там были места. Дрэгон, кряхтя, влез наверх и, демонстративно растолкав слуг, уснул.
  
  Очнувшись, Дрэгон увидел, что в палатке никого нет, и, судя по духоте внутри, Солнце было уже довольно высоко - накалило стены так, что в пору было жарить яичницу.
  Полежав ещё немного, Дрэгон сполз вниз и сел на койку дона Рыжкони - там он почувствовал какие-то покалывания в правом боку, но всё же нашёл в себе силы не заснуть, но даже принялся одеваться.
  Вспомнив, где находится ручей, Дрэгон решил подготовиться к сложному и длительному переходу. Однако желание умыться таяло на глазах, и новоявленный рыцарь решил ограничить утренний моцион появлением в "Мужском клубе". Просидев так ещё с полчаса, он, наконец, встал, расправил одежду и решительно шагнул за полог.
  Солнце действительно было высоко и приближалось к полуденной отметке зенита. Прищурившись Дрэгон медленно побрёл в направлении котлована "Мужского клуба" - к глубочайшему сожалению тёплый порывистый ветер был северо-западным и всё многообразие букетов из зловонного котлована просто висело в лагере, сопровождая Дрэгона туда и обратно.
  Впрочем, на обратном пути Дрэгон встретил полкового сэлистэна падре Николя, у которого Дрэгон собственно и выяснил странную пустоту и безлюдность лагеря.
  - О, да, - понимающе покачал головой падре, - Сразу видно новичка!
  Как выяснил Дрэгон из пояснительного рассказа, передовая, несмотря на всю её динамическую подвижность, имела абсолютные точки, периодически переходящие из рук в руки.
  - Так вот, - продолжал падре, - Наша статическая точка - это перевал Хромого Дракона. Это наша зона ответственности. Здесь наша сфера присутствия. Отсель грозить мы будем долинам, расположенным по ту сторону перевалов! В позапрошлом году - эта точка была линией непосредственного соприкосновения с противником; в прошлом году - эта точка была линией непосредственного соприкосновения с противником; в этом году - эта точка была линией непосредственного соприкосновения с противником; и в будущем году - эта точка будет линией непосредственного соприкосновения с противником.
  - Да, да - перебил его Дрэгон, - Я ещё в прошлом году понял эту знаменитую теорию Великого паритета!
  - Ну, не совсем всё так! - поправил его падре Николя, - От стоячих вод ждите яда! Нельзя допускать, чтобы страна уподоблялась древнему ящеру, внутри которого вдруг появился маленький новый вирус, который в итоге и убьёт всю эту статичность! Здесь же у нас идёт совсем другое. Только представьте, один нестандартный шаг - и мы прорвём фронт! И всё - остальное рассыплется карточным домиком! Victoria!
  Однако Дрэгону был гораздо интересней завтрак.
  - Ну, что вы! Какой завтрак? - рассмеялся сэлистэн, - Скоро время обеда!
  По дороге в часть Дрэгон, в свою очередь, прочитал падре лекцию о часовых поясах, разделяющих весь мир на Подов и Антиподов, некогда имевших названия Гогов и Магогов, а также о так называемом феномене акклиматизации, на что священник, не долго думая, ответил:
  - Знаете ли, любезный Дражён, как ни геморройся, а пути Господни неисповедимы - и поверьте, как пить дать, от Лукавого!
  - Скажите, падре, - Дрэгон не скрывал своего интереса к фигуре такого искушённого в делах и науках клирика, - Вот вы мне здесь всё обо всех рассказываете, а как вы-то, просвещённейший человек, оказались здесь, в рядах, не побоюсь этого слова головорезов?
  - У, - сказал сэлистэн упавшим голосом, - Эта расплата за грехи мое, что учинял я в миру... Пиянство и разврат поселились в сердце скромного и незаметного приходского священника и не было в душе моей покоя ни ночью, ни, пуще - днём...
  Падре достал очередной (теперь зелёный) носовой платок и, смахнув слезинку, начал повествование:
  "Всё началось с того, что я, будучи ещё в школярах, стал вырезать картинки с изображениями первородного греха, сцен из жизни семейства Лота и купающуюся Сусанну. Потом же, собрав изрядную коллекцию, я расклеил всё в специальный альбом с кожаным теснением и позолотой и пошёл по злачным местам наших предместий.
  Так за доброе угощение я показывал эти картинки в трактирах и кабачках, повсеместно где бывал и на Острове стал я довольно популярен... Но однажды я, сам того не зная, подсел к комиссару инквизиции из Дюи - там то меня и повязали..."
  Падре достал из складок своей сутаны небольшую плоскую фляжечку с надписью Cognac и, сделав несколько глотков, предложил её Дрэгону; Дрэгон тут же с удовольствием пригубил, но мгновенно скривился, через силу сглатывая странную горькую слегка маслянистую жидкость - это был не коньяк.
  - Это бальзам, - пояснил падре, забирая фляжку и пряча её обратно в сутану.
  "Две недели я просидел в темнице, - продолжил свою историю сэлистэн, увлекая Дрэгона по тропе, - Вам вряд ли о чём-нибудь скажет имя монастыря Дюи! Два раза в день ко мне приходили брат келарь и брат библиотекарь, чтобы избивать меня за испорченные книги и только один раз на дню приходил добрый отец-инквизитор. Он приносил миску полбы и кружку воды. Пока я ел, он увещевал меня и просил покаяться во грехах. Потом меня повели на Верховное судилище и, кто знает, может быть там меня ждал приговор на auto da fe (1), но мне удалось сбежать к тосским разбойникам, которые приютили меня и держали при себе с месяц, надеясь получить от монастыря хоть какой-нибудь выкуп. Но однажды базу окружили кавалергарды, изрубили всех в капусту, а меня спасла сутана священника - она, как известно, неприкосновенна.
  
  1.имеется ввиду, аутодафе. досл., "акт веры" - торжественное исполнение приговора инквизиции.
  
  Короче мне предложили стать настоятелем при лепрозории, или отшельником на соляных озёрах Телепикуса, или отбыть на фронт сэлистэном в войска - естественно, что я тут же принял единственное верное последнее предложение. И вот я два года нахожусь на позициях герцога Капо.
  - Что ж, - резюмировал Дрэгон, - Вы, несмотря на молодость, уже многое повидали; моя биография гораздо скуднее.
  - Хм, - буркнул падре Николя, оценивающе глядя на Дрэгона, - Судя по вам, мусью Дражён, вы бывший школяр... потом провинциальный универ, где-то на северной границе Капо, так как иначе в Столицу по дороге через Льетер на фронт не попасть... или Ди Шнайдер уже не в опале и получил свой участок держаний?
  - Нет, всё - правда, - улыбнулся Дрэгон, удивляясь такому дедуктивному таланту сэлистэна, который продолжил:
  - Студентус из вас получился неважнецкий, ибо вам ничего другого не оставалось, как делать другую карьеру - то есть, стать вольноопределяющимся и двинуть на фронт, хоть честолюбия в вас хоть отбавляй.
  Дрэгон почувствовал себя более чем неловко, но положение спасло возвращение боевых дружин в лагерь.
  Во главе маршевых колонн на пегом жеребце ехал сам генерал-аншеф де Байга. Увидев Дрэгона, он пришпорил коня и, поравнявшись с прогуливающимися объявил о времени и месте присяги.
  Дрэгон почувствовал лёгкое волнение и, простившись с падре, отсалютовав командующему, направился в лагерь.
  
  Лагерь снова был наводнён офицерами. Де Шабан, уже разоблачившись, собирал коллег для похода в "Мужской клуб". Многие молодые лейтенанты, разоружившись, нехотя отправлялись на гимнастические площадки, остальные пришедшие перебирали вещмешки или рылись в дорожных сумках в поисках каких-то крайне необходимых предметов.
  - Мсье де Шабан! - окликнул Дрэгон рыцаря с надписью "Без Дыча" на плаще.
  - А, новенький... Драже, - улыбнулся де Шабан, подавая руку для приветствия, - Жду не дождусь испытать тебя в битве!
  - Если можно - Дрэгон, - поправил Дрэгон де Шабана, - Меня зовут Дрэгон...
  - Ясно, - ответил за рыцаря Без Дыча маркиз Лось, - Посмотрим, какой он Дракон в бою, наверняка сквозанёт при первом же случае в дезертиры.
  Дрэгон мог бы и обидеться, но теперь, зная маркиза как прожжённого дуэлянта, решил свести всё к банальной шутке.
  - Господа, - сказал он, широко улыбаясь, - Была такая замечательная история. Позвольте я вам сейчас расскажу. Случился эдакий анекдотец с мэром Столицы на приёме у господ литераторов, точнее с его письмоводителем, который конспектировал стихотворцев. Один из них читал на распев: Дети на полу, умный лежит на диване...
  - Короче, - предложил дон Рыжкони.
  - Короче, пришел мэр домой, лёг на диван. Вызывает к себе давешнего письмоводителя и просит почитать. Тот открывает бумаги и читает: Детина полоумный лежит на диване...
  Смеха анекдотец не вызвал, а де Шабан тем временем возглавил шествие офицеров в "Мужской клуб".
  - Кстати, - закричал Дрэгон, догоняя де Шабана, - Вам тут бумаги!
  - Бумаги - это кстати, - сказал де Шабан, принимая пакеты.
  - Рекомендации и эпистола от Ди Шнайдера, - пояснил Дрэгон, - От вашего старинного друга лично...
  - И всё? - строго спросил де Шабан.
  - Собственно говоря, да!
  - Очень хорошо...
  Дрэгон чуть поотстал, наслаждаясь наступающим летом, и подумал, что первый день его героических будней не так уж и плох. Неожиданно вспомнилось лицо Тарасье - и Дрэгон даже как-то ухмыльнулся сам себе - а ведь действительно, старик фон Шлюппен был прав, всё не так уж и плохо, как там расписывал Ди Шнайдер. А недостатки? Так, где же их нет?
  
  Тем временем, закончив процедуру, господа офицеры в том же порядке отправились назад. Здесь де Шабан дежурно пообещал, что завтра же возьмёт Дрэгона с собой на участок. После чего попросил оставить его, дабы он смог дочитать послание старого друга (письмо уже были без конверта, а от рекомендаций вообще след простыл - в самом деле, ну какие вам нужны рекомендации для попадания в роту go-as-you-please?).
  Дрэгон, понимающе кивнул, и отстал, оказавшись в компании дона Рыжкони и рыцаря по прозвищу "Топотунчик", который так же жил в палатке за номером пять. Из разговора с ним Дрэгон узнал, что зовут его на самом деле Сей де Ша, что он помещик средней руки и, что попал он сюда по недоразумению, когда до конца служебной повинности оставалось меньше месяца. Ещё один сосед дона Рыжкони был аудитор Ле Горел, сосланный на фронт из тыловой зоны за какие-то ошибки в ведении дел.
  Между тем дон Рыжкони прервал знакомство и напрямую спросил Дрэгона:
  - Скажите, Дрэгон, а вы верите в великое братство настоящих мужчин?
  Дрэгон внимательно посмотрел в глаза дона Рыжкони и уточнил:
  - В смысле чего?
  "Топотунчик" заулыбался и стал довольно поглаживать себя по животу, а дон Рыжкони, обняв Дрэгона, сказал:
  - У нас принято выручать друг друга... ну, вот вы - человек вернувшийся из другой жизни... Кстати, вы же уже встали же на довольствие... же?
  - Ну, да, - ответил Дрэгон, осторожно снимая руку Рыжкони со своего плеча (он стал подозревать, что Пьеро Дино тут не один).
  - Очень хорошо, - сказал дон Рыжкони, - Мне неловко у вас просить, но мне просто необходимы десять золотых...
  Дрэгон облегчённо вздохнул (всё проще!):
  - Конечно, господа, - зажестикулировал Дрэгон, - Мужское братство - это звучит гордо! Это как... э...
  - Извините, мой друг, - прервал его "Топотунчик", - Но "это как" нам с рыцарем "В-тапках-на-подушках" (он показал на Рыжкони) не важно, а важно нечто другое...
  - Деньги! - улыбнулся дон Рыжкони, - Всего несколько золотых, а то мы тут это...
  - Угу, землетрясение в кармане, - кивнул "Топотунчик" - поиздержались...
  - Какие разговоры, друзья мои! - тут же отозвался Дрэгон, лихорадочно вспоминая, в каком из карманов находятся золотые, а в каком мелочь.
  Потом (чтобы уж точно не ошибиться) Дрэгон тщательно пошарил в карманах и достал целый кулак мелких медных монет.
  - Вот, - сказал он, - Всё, что есть...
  - Спасибо, друг, - сказал Сей де Ша и подставил ладошки лодочкой под мелочь.
  - Кстати, - ещё раз спросил дон Рыжкони, - Маркиз ещё не вызвал вас на дуэль?
  - Пока нет, - ответил Дрэгон и высыпал всю мелочь в руки "Топотунчик".
  - Тогда мы займём у вас ещё раз, - улыбнувшись, полуспросив-полуконстатировав, сказал Рыжкони "В-тапках-на-подушку".
  - Конечно, господа, - ответил Дрэгон.
  - Сроком на три месяца! - уточнил Сей де Ша "Топотунчик".
  И, хлопнув Дрэгона по плечу, оба товарища удалились к полевым кухням и к палатке провизора.
  
  Минут через двадцать-тридцать Дрэгона вновь нагнал падре Николя.
  - Прогуливаетесь! - начал он радостно.
  - Да, знаете ли, - Дрэгон вдохнул полной грудью, - гуляю и это чертовски приятно!
  - Чему же вы тут радуетесь? - не понял сэлистэн, - Слева - отхожня; справа - помойка; позади - конюшня; впереди - провизорская.
  - Как же, падре, я теперь один из немногих, - пояснил Дрэгон, - Избранный, принадлежащий к братству настоящих мужчин!
  - Ага! - усмехнулся сэлистэн, - Эти двое всё-таки выклянчили у вас денег! И сколько, если не секрет, конечно?
  - Просили десять золотых, но... - поспешил успокоить падре Дрэгон, - Я отдал лишь горсть мелких медяков...
  - Это хорошо! - успокоился Николя.
  - А что?
  - Ничего, забудьте! Пойдёмте лучше займём места в западном секторе столов, там народу меньше - располагает к беседе.
  - Секунду, отец, - вы сказали "забудьте"? - остановил падре Дрэгон.
  - Ах, да! - спохватился сэлистэн, - Это я про деньги. Денег они никогда не возвращают.
  - Почему?
  - Во-первых, им не с чего, а, во-вторых, какие счёты между братьями? Вы же член братства?
  Да, бюджету Дрэгона был нанесён сокрушительный удар. Из двадцати пяти золотых жалования на довольствие, Паульс забрал: два - на жалование, пять - на фураж для лошадей, ещё пять - на содержание себя... ещё оставалось потратиться на униформу, обмундирование, доспехи... Хорошо, что он всё-таки не одолжил, в смысле, не отдал запрошенную десятку!
  Дрэгон тут же попытался заручиться финансовой поддержкой падре Николя, но тот моментально сослался на полное финансовое недомогание, в связи с постоянной занятостью в благотворительных предприятиях по оказанию моральной поддержки сиротам, вдовам и инвалидам.
  В конце концов, Дрэгон кинулся к де Шабану. Тот, увидев это жалкое зрелище, порылся в карманах и высыпал Дрэгону какую-то мелочь - всё, что было.
  
  Абсолютно потерянным Дрэгон прибыл на "Пузатую вечерю", и в течении десяти минут напился до совершенно свинского состояния. Потеряв контроль, он окончательно рухнул под стол, откуда его позже выволокли представители натерриториальной милиции и отправили в караульное помещение.
  По прошествии ещё двух-трёх часов там его и обнаружил падре Николя:
  - Дражён! Дражён, просыпайтесь! Не хватало ещё вам попасть на гауптвахту!
  Дрэгон, услышав знакомый голос, открыл правый глаз - голова закружилась. Крепкое вино вновь дало в голову... и как-то подташнивало...
  - Помогите ему подняться, - Дрэгон услышал голос падре Николя и почувствовал, как ему придают вертикальное положение.
  Спустя ещё мгновение в правом глазу Дрэгона отразилось лицо падре Николя - священник улыбнулся и стал что-то быстро говорить. Пытаясь уловить смысл, Дрэгон потерял равновесие и забылся.
  - Несите его в мою палатку! - приказал падре.
  
  Пришёл в себя он уже на свежем воздухе.
  - Падре... - простонал Дрэгон в темноту.
  - Я здесь, сын мой! - ответил сэлистэн.
  - Падре Николя, мне плохо... - вторично простонал Дрэгон, но темнота не позволяла как-то сориентироваться.
  - Я знаю, сын мой!
  - Так помогите же мне... - снова позвал Дрэгон, и тут же почувствовал резкую дурноту, которая стремительно подкатилась к горлу - ситуацию спасти уже было нельзя, и окрестности наводнил мощный рык очищаемого желудка.
  - Простите меня, святой отец... - оправившись, снова заговорил Дрэгон, - Мне очень стыдно...
  - Верю, сын мой, - раздражённо ответила сгущающаяся темнота, - Запомните, сын мой, пьяницы Царствия Небесного не наследуют!
  Дрэгону вновь стало дурно...
  - Жаль, что у этого дона Рыжкони нет слуг, - раздражённо сказал сам себе падре, - Кто же теперь будет это убирать...
  - А что, - пробурчал Дрэгон, - У дона Рыжкони нет совсем слуг? Он так беден. Бедный, бедный дон...
  - Нет, он просто много пьёт, - раздражение падре нарастало, - Видите ли, любезный Дражён, бедняга много пьёт. Каждое Рождество родители присылают ему хорошо обученного адъютанта, но ни один больше месяца не протянул.
  - Царство небесное павшим на поле...
  - Вы не поняли. Он их просто пропил или отдал.
  - За долги?
  - Нет, просто содержание слуги, как говорит Сей де Ша, это тоже расходы...
  - А "Топотунчик" тоже много пьёт?
  - Нет у него другое горе, - ответил Николя, - Он слишком много ест.
  Дрэгона снова вывернуло, и он уснул.
  
  Когда заиграли общий подъём, Дрэгон честно попытался проснуться, но толи попытки были слабыми, толи сон тяжёл, толи... Короче у него ничего не получилось, и он снова проспал построение, завтрак, общий выезд войск и даже военную инспекцию палаточного городка.
  Вылез Дрэгон уже во втором часу дня и, справив все свои естественные надобности, двинулся на поиски своего друга падре Николя.
  Тот в изумлении встретил Дрэгона и раздражения уже не скрывал:
  - Вы, что?!. - заорал сэлистэн, - немедленно приведите себя в порядок! У вас же сегодня ПРИСЯГА!!!
  Дрэгона будто окунули в холодный ручей, он спохватился и бросился бежать в палаточный городок. У него оставалось полтора часа, чтобы привести себя в надлежащий случаю вид...
   Дата написания: 1994
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"