Шакирова Маргарита Александровна : другие произведения.

Рождественская история или в поисках волшебника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В маленьком городке в семье хозяина кондитерской фабрики живет простая тринадцатилетняя девочка Шарлотта. Однажды Шарлотту и ее друзей выручает прекрасный волшебник. Теперь девочка готова пойти на все, чтобы найти его. В преддверии праздника Шарлотту ждет открытие новых окошек в Адвент-календаре и в истории удивительного волшебника, господина Варфоломея. Шарлотте предстоит перебороть свои страхи, справиться с ленью и найти в себе силы не отчаиваться. Девочка познает мучительную первую любовь, которая подарит ей последнюю сказку.
  Глава первая,
  в которой Шарлотта встречает волшебника
   
  The snow had begun in the gloaming,
  And busily all the night
  Has been heaping field and highway
  With a silence deep and white
   J. R. Lowell, 1847 г. 
   
   В конце ноября над Гогенвальдом, городком на Рейне, спрятанном в альпийской глубинке в южной Германии, закружился морозный зимний ветер. Несколько дней хлопья снега неустанно сыпались с неба, словно на густых облаках, повисших над городом, поселился добрый волшебник, белым полотном укрывший маленький город с его кирпично-красными крышами. В этом городке, на улице святого Николая, в поместье своего дальнего предка, князя Бернацкого, жила простая тринадцатилетняя девочка Шарлотта Брилль. 
  Шарлотта родилась 31 января 1919 года, всего через два месяца после окончания Великой войны. Папа Шарлотты, Ульрих Брилль, был хозяином кондитерской фабрики "Волшебный город Г.", известной на всю Германию отменными шоколадными конфетами. Мама Шарлотты, некогда Марлен фон Брук, происходила из старинного княжеского рода, родственников чуть ли не самого Людвига Баварского, сказочного короля. 
  Девочка жила во времена, когда волшебники и волшебницы находились в большой опасности. Люди боялись волшебников, полагая, что те приносят им несчастья. Но Шарлотте до этого не было никакого дела, потому что она обожала волшебные сказки. И оттого она их любила сильнее, что сама, к своему разочарованию, родилась, как и многие из нас, обычной девочкой. 
  Впрочем, в семействе Шарлотты не обошлось без волшебников. Ее дядя, Эразм фон Брук, был первоклассным колдуном и, говорят, даже алхимиком. Дядюшка много странствовал по миру, поэтому Шарлотта редко виделась с ним. Какую увлекательную жизнь он вел! Время от времени дядя присылал племянникам обклеенные марками письма с картинками и фотографиями. Последнее письмо пришло в сентябре: дядюшка остановился в Мексике, в древнем городе, с очень странным названием, Тео-ти-ку-ане.  
  В жизни тринадцатилетней Шарлотты, помимо того, что она родилась простым человеком, а не волшебницей, и не могла, подобно дяде, путешествовать, когда захочет, встречались и другие разочарования. Например, однажды она заметила, что девочки в школе (как на зло ей!) как-то слишком уж похорошели. Вот тогда Шарлотта поняла, что ей c ее неброской внешностью ничего не светит. А все потому, что в то время, как на ее лице успели повыскакивать противные прыщи и появились синяки под глазами, словно мешки, набитые до отвала картошкой, она все еще оставалась худощавой широкоплечей девочкой необыкновенно маленького роста. Ей казалось, она похожа на зомби, и это было ужасно несправедливо! Ведь в сказках, которые она читала, не было ни одной уродливой принцессы, да и в реальной жизни, что уж тут говорить, красивым девочкам везло куда больше. 
  К примеру, одноклассники реже смеются над ними, потому что они нравятся самым крутым и симпатичным мальчикам в классе: даже Эрика, вечно командовавшая другими, замолкала, когда рядом болтался Хьюго Малер. Родители, наверняка, любят их больше, чем своих некрасивых детей, а учителя, Шарлотта не сомневалась, завышают им оценки! Иначе непонятно, почему в начале года Эрику выбрали старостой класса. Шарлотте была уверена, что именно она отлично подходит на роль старосты, а вот Эрике явно чего-то не хватает. 
  И Анника, подруга Эрики, одновременно была и красавицей, и отличницей. В начальной школе учитель по чистописанию хвалил ее почерк, а учительница по литературе ставила ее в пример, когда та читала стихи (- Ты поняла, Брилль, КАК нужно читать стихотворение? Если твой отец производитель конфет, это еще не значит, что у тебя будет "пять" по моему предмету! - строго, но справедливо, замечала учительница). Правда, Шарлотта, честно говоря, ничего не поняла, и в том, КАК Анника читает стихи, она так и не увидела ничего особенного.
  В общем, выходит жуткая несправедливость: красивые девочки почему-то всегда отличницы и хорошистки, которых все любят, а некрасивые троечницы, до которых нет никому дела. 
  Разумеется, папа всегда говорил им с братом, что в человеке самое главное его душа, а не то, как он выглядит. Он приводил в пример горбуна Квазимодо из "Собора Парижской Богоматери", обладавшего добрым сердцем и прекрасного Дориана Грея, созданного Оскаром Уайльдом, уродливого изнутри. Шарлотта еще не читала эти книги (мама говорила ей, что они "для взрослых" и запрещала няньке Озе давать их детям), но она считала, что папа, должно быть, прав. В конце концов, он никогда не ошибался. 
  Но самое обидное в том, чтобы быть некрасивой девочкой ни папа, никто другой не мог исправить! Красивых девочек учителя обязательно сажают рядом с симпатичными мальчиками. Что поделать - Шарлотте всегда хотелось сидеть рядом с Эрвином, самым красивым мальчиком в классе, ведь у Эрвина волосы цвета спелого фундука, и от него пахнет марципановыми конфетами. Однако Шарлотту сажали с каким-нибудь противным мальчишкой, вроде Финна, у которого зубы черные из-за того, что он, как все некрасивые мальчики, ленивый и никогда их не чистит - противно, а красавца Эрвина, конечно, сажали с умной и красивой девочкой. Да и пахнет Финн вовсе не марципаном и даже не жареным болгарским перцем, как коротышка Луи, а скорее, как...Вспоминать не хочется! 
  В общем, если другим девочкам в свое время достались большие глаза, длинные ресницы и красивые волосы, Шарлотта, по-прежнему, оставалась "счастливой" обладательницей круглого завсегда красного носа-помидора, бесцветных бровей и ресниц, тонких, едва заметных, бледно-розовых губ и самых скучных на свете серо-голубых глаз. И это, представьте себе, на бледном, как лист бумаги, лице! Не забудьте добавить к уже нарисованному портрету светло-русые волосы, прямые, как сосульки, и очень длинные. По утрам нянька Озе завязывала их голубыми лентами в две косы, болтавшиеся весь день у Шарлотты за спиной. 
  Впрочем, в чем-то Шарлотте, как она считала, все-таки повезло - ее лучшей подругой была волшебница, Габриэль Ламбер. Габриэль жила за городом, в коттедже "Дракон" с бабушкой и дедушкой, потому что ее родители куда-то исчезли. Габриэль не расстраивалась, она была уверена, что ее родители однажды найдутся. В детстве девочки считали, будто родителей Габриэль украл горный король, о котором им рассказывал ее дедушка. 
  Дедушка Габриэль, Каспар, был волшебником и сказочником. Он был таким же добряком, как сама Габриэль. Раньше он проводил целые дни на свежем воздухе, прогуливаясь по горным тропинкам и лесным дорожкам. Дедушка часто брал с собой Шарлотту и Габриэль, но в последние годы его правая нога болела сильнее обычного, он с трудом передвигался, и месяц назад его увезли лечиться в Берлин. Перу дедушки Каспара принадлежали чудесные истории о карликах-двергах и прекрасных волшебниках. Дедушка уверял подружек, что в Волшебную страну и Горное королевство попасть можно, отыскав волшебную тропу в Таинственном лесу. Книжка с его сказками хранилась у Шарлотты на полке вместе с ее любимыми книгами, которые папа дарил ей на день рождения (и как можно дальше от тоскливых школьных учебников). 
  Дедушка обучал Габриэль основам магии, потому что в Германии не открыли еще ни одной школы для волшебников, но некоторым вещам ей приходилось учиться самостоятельно, по книгам профессоров Международной магической академии. Эта академия, основанная в Дании в тринадцатом веке князем-волшебником, была одним из лучших высших учебных заведений мира магии (согласно журналу Магос). 
  Волшебницу Габриэль, (хотя никто в городе, кроме ее друзей и семьи не знал о ее магических способностях), считали, в отличии от Шарлотты, необыкновенной красавицей. У нее были большие глаза-голубики, вздернутый носик и черные ресницы на крошечном кукольном личике. В ее густых русых кудрях кофейного цвета (сама Габриэль, кстати, предпочитала обыкновенный кофе с молоком и сахаром) прятались, как серебристые жучки, бисерные заколки. Наряжалась Габриэль в пышные платья, которые сама же шила в своем маленьком волшебном ателье. Нередко одноклассницы посмеивались над ней за ее "старомодность". 
  - Я говорю вам, эта Ламбер одевается, как моя прабабушка. Серьезно, девочки, ее нелепые платье вышли из моды лет пятьдесят назад! - выражалась Эрика, девчонка, влюбленная в самого плохого мальчика в классе. 
  - Я бы предпочла, чтобы ты сказала, что я выгляжу как твоя прапрабабушка, - заметила Габриэль, улыбнувшись ей. - Ты не представляешь, как долго я трудилась над этим платьем, чтобы оно хоть чуточку напоминало наряд королевы Виктории, в котором она появилась, став правительницей!  
  Впрочем, даже насмешницы, вроде Эрики, к своему неудовольствию, находили Габриэль необычайно милой и приятной девочкой. 
   ***
  Ежегодно подруги посещали рождественскую ярмарку в день ее открытия, который всегда приходился на последнюю субботу перед началом Адвента. В этом году они делали все то же, что и всегда: приобрели свечи для рождественского венка, полакомились имбирным и шоколадным печеньем и выпили ни одну чашечку горячего какао в кондитерской мадам Лувуа. 
  Девочки не ожидали, что в этот раз произойдет что-то особенное, может быть, даже волшебное, но, как это всегда бывает со всем волшебным и необычным, оно подкралось незаметно. Подруги так заболтались, сидя в уютной кондитерской за чашечкой какао с зефиром, что лишь, услыхав бой башенных курантов, висевших высоко на башне Ратуши, обнаружили, что, оказывается, наступило уже восемь часов вечера. В это время веселье покидало площадь святого Николая, лавки закрывались, а народ расходился, и до самого утра на площади никто (никто из толковых живых) не появлялся. Наконец, счастливые подруги, набив ранцы печеньем, пошли по домам. Обыкновенно девочки расходились у поместья князя Бернацкого, дома Шарлотты, откуда путь Габриэль лежал на север, к выезду из города.  
  Вдруг набежали облака, скрыв мерцающие звезды, и завыла метель. Подруги свернули с улицы святого Николая и, пробираясь сквозь валивший снег, погрузились в паутину городских переулков. Порядочные жители Гогенвальда, опасаясь вьюги, попрятались по домам. Город опустел. Только временами из глубины темных улиц вылезали жалкие, покалеченные люди. Защищаясь от снега, хлеставшего их по оголенным рукам, они проходили мимо, ничего перед собой не замечая. Нищета глумилась над этими несчастными. Подруги в ужасе обходили их стороной. 
   Шарлотта поежилась, вспомнив рассказы о существах пострашнее бродяг и воришек, вылезавших на мрачные улицы Гогенвальда в поздний час. Одну руку она спрятала в карман, а другой взяла Габриэль за локоть. Квартал за кварталом девочки брели по запутанным улицам города, и не сразу заметили, как раздались вскрикивания и злобный хохот. 
  Между домами шайка хулиганов закидывала снежками пухлого рыжего мальчика в квадратных очках. Хулиганы скакали вокруг бедолаги, как обезьяны, и что-то выкрикивали - Шарлотта не могла разобрать что именно, и только, подойдя ближе, она расслышала: 
  - Сынок ведьмы! 
  - Ведьмы! Ведьмы! 
  - Тыква! 
  - Получай по заслугам, рыжий толстяк!
  Шарлотта тотчас узнала в бедном мальчике Карла Шолля. Он жил на соседней улице, поэтому они частенько возвращались домой вместе после уроков. 
  Когда Карлу исполнилось одиннадцать, его отец ушел из семьи, и Карл больше его не видел. Зато его мама, Софи Шолль, была храброй писательницей, выступавшей в защиту волшебников, за что некоторые люди поливали ее грязью. Всего полгода назад Карл с матерью переехали в Гогенвальд, и мальчик пошел в один класс с Шарлоттой и Габриэль. Его любимым предметом была история, хоть из-за своей стеснительности он почти никогда не отвечал на уроках. В школе они не проходили историю мира магии, но Шарлотта знала, что Карл прекрасно в ней разбирался, намного лучше нее. 
  Девочки, Шарлотта и Габриэль, были его единственными друзьями, остальных детей он сторонился, потому что они смеялись над ним за его вес, за его рыжие волосы и за его маму "защитницу-ведьм". Школьные хулиганы никак не могли оставить его в покое. Шарлотте уже приходилось драться с главным из них, тем самым Хьюго Малером, бешенным заводилой, в которого Эрика, самая противная девочка в классе, втрескалась по уши. 
  В школе Хьюго хвастался тем, что его отец всегда был за одно с Гитлером, и Эрика вечно охала, слушая его глупые рассказы. Шарлотта понятия не имела, кем был этот Гитлер, но она точно знала, что не стала бы с ним дружить. Родители говорили, он ненавидит волшебников. 
   Треск! Квадратные очки сорвались с носа Карла и разбились, ударившись о лед. 
  - Ха-ха-ха, вот так ему! 
  - Ну че, получил, ведьмак?! 
  Мальчишки вырвали ранец из его рук, и рождественские покупки, бумага для писем, леденцы и свечи, разлетелись по снегу под их дружный хохот. Шарлотта помчалась к хулиганам, Габриэль не удалось удержать ее. Мальчишки тем временем, не замечая ее приближение, схватили Карла за плечи, и самый сильный из них ударил его по лицу. Это и был Хьюго Малер, их одноклассник. Он был крепкого телосложения, с наглым лицом, черными волосами и ярко-зелеными глазами. Будучи почти на год младше Шарлотты, он был выше ее на целую голову.
  Из носа Карла прыснула кровь, замарав алым белый снег, и хулиганы принялись перекрикивать друг друга:
  - Ха-ха-ха! Посмотрите на него! 
  - Ну пусть поколдует! 
  - Так он не умеет ха-ха-ха! 
  В воздухе заскрежетал концерт Антонио Вивальди "Зима".
  -- А ну оставьте его!  - закричала Шарлотта и со всей силы толкнула Хьюго. 
  Мальчишки, увидав ее, пуще прежнего разразились хохотом.  
  - Что-что?
  - Черт возьми, опять эта Брилль! - гаркнул Герберт, лучший друг Хьюго. 
  - Эй, рыжий толстяк? Тебя защищает шоколадная королева! - завопил Хьюго, оттряхивая ладони о карманы пальто. - Ну или шоколадная корова, тут уж как посмотреть. 
  - Расстроен? Тебя-то самого ничто не защитит, - заявила Шарлотта и гордо тряхнула головой. - Ну разве что немного магии... 
  Мальчишечий хохот прекратился, сменившись звонким смехом Шарлотты. Хьюго скривил мину и с вызовом поглядел на нее.
  - Че ты сказала? 
  - А, ты слова "магия" испугался? - усмехнулась она. 
  - Ты нормальная вообще?! 
  - Извинись перед Карлом, - потребовала она, и улыбка пропала с ее лица. 
  - Ну, конечно! Пошли, пацаны, извинимся. 
  Мальчишки загоготали и принялись засыпать Шарлотту обидными словечками, но она не слышала их слов, ее занимал только главный из них, Хьюго Малер. Шарлотта не умела терпеть несправедливость! Почему такие, как Хьюго и Эрика вечно думают, что они лучше всех? 
  Казалось, Шарлотта и Хьюго вот-вот сцепятся, так злобно, стиснув зубы, они глядели друг на друга. Но Габриэль не дала этому случится. 
  - Не трогайте ее! 
  Дружки Хьюго расступились перед ней. Ни для кого не было секретом, что Хьюго, не ведая о том, что Габриэль волшебница, безуспешно добивался ее почти целый год. 
  - Пожалуйста, - попросила она. 
  Мягкие снежинки сыпались на ее каштановые кудри. Большие голубые глаза ласкова глядели на Хьюго, заставив его, в конце концов, смутиться. 
  - Твоя подруга сама начала, - отвечал он, слегка покраснев. 
  - Ты ударил Карла! - закричала Шарлотта. - И ты ответишь за это. 
  - Зачем ты это сделал? - с сочувствием спросила Габриэль. - Ведь он тебя не обижал. 
  Хьюго отдернул свою руку, на которую только что приземлились ее пальчики (мальчишки еле сдерживались, чтобы не лопнуть от смеха).
  - Его мамаша защищает ведьм, - дерзко заявил он, так, будто Габриэль для него ничего не значила. - Знаешь, что делают ведьмы? 
  - Что же они делают? - вмешалась Шарлотта. 
   Хьюго закатил глаза и посмотрел на нее, как на полнейшую идиотку, но все-таки ответил. При этом он вел себя так, словно был мудрым учителем, предупреждающим своего легкомысленного ученика о грозящей опасности:
  - Колдуны и ведьмы наводят порчу, а некоторые из них даже заражают целые деревни. 
  - Ага, - поддакнул Луи, мальчишка, от которого пахло жареным болгарским перцем. - В деревне до сих пор никто не живет...
  Шарлотта усмехнулась, ей неоднократно приходилось слышать подобные глупости, брошенные в адрес волшебников. 
  -Так вот, что говорят по радио?
  - Вот, что знают все нормальные люди, Брилль, но у тебя, видимо, мозги сахаром заплыли. 
  - Ух, зададим ей! - завопил Герберт, но уже в следующую секунду замолчал, поймав на себе свирепый взор друга. 
  Очевидно, Хьюго не хотел ввязываться в постыдную драку с девочкой, из которой он не мог выйти победителем - не будет же он лупить маленькую Брилль. Вся школа потом будет говорить об этом! К тому же, он опасался за Габриэль. Что, если кто-то из его друзей ее тронет? 
  Недолго поразмышляв, он потребовал: 
  - Давайте проваливайте! Идите куда шли, и тыкву свою заберите. 
  Тыквой хулиганы звали Карла. Мальчик весь перепуганный сидел в снегу. Он вытер нос платком и собрал разбросанные вещи и как будто чего-то ждал. Габриэль потянула Шарлотту за собой. 
  - Пошли, Шарлотта. Возьмем Карла и пойдем. 
  Рыжий мальчик не спускал глаз с девочек. Он не решался подойти ближе, опасаясь хулиганов и в то же время не позволял себе уйти, бросив подруг с мальчишками. 
  - Я не уйду, пока он не извинится перед Карлом, - не сдавалась разгоряченная Шарлотта. - Ну же, Малер! Если ты это не сделаешь, я расскажу брату, какой ты трус. 
  И она снова усмехнулась. Хьюго побагровел от злости. 
  - Мне она уже надоела, - промычал Герберт и нарочно потер ладони. - Вмажь ей, Хью, вот так, - и он показал, как. 
  - Отвали ты, Рот. 
  - Да, Хью, долго ты с ней нянчиться будешь? 
  - Пацаны, пошлите отсюда. Эрвин с девчонками ждут нас, - посоветовал Клаус, тощий мальчишка в распаханной заплатками шинели, лениво опершийся на фасад двухэтажного дома. Из всех друзей Мартина он был самый некрасивый: вечно что-то жевал и много плевался. 
  - Но сперва вмажь ей, как следует! - крикнул Луи. 
  - Ага, она заслуживает, - кивнул Герберт, раздраженный поведением Хьюго. - Проклятые богачи...
  Теперь Хьюго не мог просто так уйти. Он готов был проявить снисхождение, но оставить унизительные для него слова без ответа (братец Шарлотты ведь потом примется болтать, что ему вздумается), он не мог. 
  - Ты уже провалилась, Брилль, - процедил он, оглядываясь на друзей. - Вон твой дружок, любитель ведьм, валяется с красным носом. Кстати, ты знаешь, что ты сама вылитая ведьма? 
  - Хотела бы я быть ведьмой, чтобы превратить тебя в лягушку! - выкрикнула она, но продолжать не собиралась, и потому поддалась подруге, тянувшей ее за локоть. - Пошли, Габриэль, не о чем больше говорить с ним. Видимо, на нем какая-то магия. 
  Мальчишки дали им дорогу, но Хьюго, почуяв, что его хотели унизить, ядовито бросил:
  - Ты увидишь, Брилль, скоро ведьм снова будут сжигать на кострах! 
  Он оскалился и сцепил кулаки, чувствуя, что задел ее, а Шарлотта вырвалась из рук Габриэль, тщетно пытавшейся ее удержать, и, растолкав мальчишек, налетела на него. Он только этого и ждал: схватил девочку за плечи, тряхнул ее и кинул на лед. Габриэль бросилась было подруге на помощь, но Герберт схватил ее за бока.  
  - Гляди, Хью, она моя, - похвастался он, а Габриэль завизжала: 
  - А-ну отпусти меня! 
  - Уу, какой улов! - заметил Луи и принялся лепить новый снежок. 
  - Я тебе шею сломаю, будешь так ее держать, - прорычал Хьюго.
  Клаус лениво зевнул - ему просто хотелось потусоваться с Эрвином и девчонками, а не разбираться с этой чертовой Брилль на морозе. 
  - Да оставьте вы их уже...Пошли, пацаны. 
  Но никто не обратил на него внимание. Шарлотта как раз попыталась подняться, коротышка Луи толкнул ее обратно на лед, и она больно ударилась поясницей. Мальчишки, Хьюго и Луи, приближались к ней с обеих сторон, и скалились, как дикие, голодные волки. Впервые за день ей сделалось по-настоящему страшно. Теперь она уже не сомневалась в том, что Хьюго и его дружки вот-вот ее поколотят, а что еще страшнее: обидят ее лучшую подругу - она обернулась, Герберт все еще крепко держал Габриэль - и будут и дальше издеваться над бедным Карлом. 
  - Поваляйся-ка в снегу, Брилль. Уверен, тебе это по вкусу, - усмехнулся Хьюго и сделал вид, будто пинает ее. 
  - Конечно, ей нравится, сама ведь напросилась, - завопил Луи. 
  В руках он держал небрежно слепленный снежок. 
  - Ведьма! 
   Шарлотта почувствовала, как ей в макушку что-то ударило, в следующее мгновение снег скатился по ее шее за воротник. Шарлотта закрыла лицо руками, прячась от летящих в нее снежков. Ей было больно и обидно, но она не собиралась сдаваться. Вот именно, она будет сражаться с хулиганами до последнего! Она им покажет! Собрав волю в кулак, она вскочила и пнула в живот Луи.
  - Получай! 
  Он скрючился, а она, не теряя ни секунды, повернулась к Хьюго. 
  - Твоя очередь! 
  Девочка обхватила его обеими руками и попыталась повалить, но он справился с ней, и она снова оказалась на земле. 
  - Че думала, ты сильнее меня? 
  Ничего не вышло, подумала она, и слезы от обиды потекли по ее красным от мороза щекам. Но едва только Хьюго сорвал у нее со спины рюкзак, набитый печеньем и рождественскими покупками (- Посмотрим, что ты скрываешь, Брилль!), послышался дружелюбный звон колокольчиков. Метель разрезал прозрачный голубой свет, и хулиганы ни с того, ни с сего с криками бросились на утек. 
  - Колдовство! - завопил Герберт, выпучив глаза, и выпустил Габриэль. 
  - Спасайтесь! 
  - Прочь с дороги! 
  Габриэль, ни теряя ни секунды, бросилась к подруге и принялась оттряхивать ее от снега. 
  - Как ты? - сдерживая слезы, спросила Шарлотта. - Мне так стыдно. 
  - В полном порядке! Тебе больно?
  Не успела Шарлотта ответить, как Карл подбежал к девочкам - на его носу треснувшие очки, его глаза большие, полные ужаса - и указал им на яркий голубой свет у них за спиной. 
  - Глядите... 
  - Что это такое? - прошептала Габриэль и, оглядевшись, сунула руку в сумочку, в которой у нее была спрятана волшебная палочка. 
  Шарлотта робко, с любопытством, подняла взгляд и, к своему изумлению, увидела идущего по воздуху северного оленя. Верхом на олене сидел незнакомец ослепительной красоты в длинном изумрудном плаще с вышитой красным бисером буквой 'B'. На мгновение ей показалось, будто незнакомец ненастоящий (таким сказочным он предстал перед ними!), но потом олень приземлился, и неизвестный с легкостью бабочки спрыгнул на землю. Ни с чем подобным ей еще не приходилось сталкиваться. Он ступал по снегу в золотых сапогах, почти не оставляя следов, а снежинки кружились вокруг него в самом бешеном вальсе. Он вынул из плаща великолепную волшебную палочку, покрытую серебром, и, взмахнув ею, образовал невидимый купол над детьми. 
  Вьюга унималась, смягчились ноты, скрипка пела, а не визжала, и благодаря волшебному куполу яростные хлопья снега миновали друзей. Шарлотта утерла слезы. Волшебник опустился рядом с ней на одно колено. Он внимательно посмотрел на нее, Шарлотта ощутила дрожь, пробирающуюся по всему ее телу. Какой очаровательный! Он был прекрасен, как первый снег в ноябре, пушистый и белый, и как восходящее солнце, нежное и ласковое. 
  - Медовая девочка, - прошептал он ласково, и, осмотрев ее нежно и участливо, спросил:
  - Ты в порядке? 
  Шарлотта потеряла дар речи, и вместо ответа, неуклюже потёрла спину. Чародей все понял. 
  - Медисин, - произнес он, направив на нее волшебную палочку. 
  Боль в спине мгновенно прошла. Он улыбнулся, и его улыбка, и его дружелюбный взгляд, задели тонкие струны сердца Шарлотты. Ей захотелось прижаться к волшебнику, но она не могла этого сделать - незнакомцы так не поступают (мама говорит, это неприлично). Шарлотта разглядела его протянутую ладонь. Она растерянно коснулась его пальцев, и он каким-то чудом поднял ее на ноги. Кожа волшебника оказалась мягкой и теплой, как будто слабое ноябрьское солнце ей одной дарило свою теплоту. Если бы Шарлотта могла попасть в будущее, то музыкой, которую она связала бы с этой встречей, была бы композиция Люка Фолкнера "Грезящий". 
  Неизвестный волшебник был высокий - она доставала ему только до плеч. Руки его в изумрудном плаще источали одновременно нежность и силу. Правильные черты его лица, в меру узкие скулы, изящные розовые губы, сгибавшиеся в доброй улыбке, приковывали взор и пребывали в гармонии с белой, как сахар, кожей, а его шелковые, жемчужного оттенка, волосы, напоминали диадему, выкованную из хрупкого хрусталя. Но великолепнее всего были глаза волшебника - сверкающие звезды, диковинного ярко-фиолетового цвета.
   Шарлотта чувствовала аромат волшебника, находившегося от нее всего в нескольких шагах, родной запах шоколада, как на папиной фабрике, переплетенный с нотками земляники, чуждыми морозной осени. Между тем он протянул ее друзьям вторую руку, и смутившаяся Габриэль, как и Шарлотта, пораженная красотой волшебника, и Карл, в котором любопытство победило страх, взялись за нее. 
  - Держитесь, - велел он, и все четверо очутились верхом на олене. 
   Ветер подул друзьям в лицо, оттягивая косы Шарлотты и развивая кудри Габриэль. Волшебник похлопал оленя по пушистой шее, и тот затопал. Колокольчики на его шее игриво зазвенели. 
  - Полетели, Чарльз, - шепнул волшебник. - Поместье князя Бернацкого на улице Святого Николая.
   Услышав эти слова, растворившиеся в воздухе, Шарлотта раскрыла рот от удивления - откуда ему известно, где она живет? 
  Изящный северный олень поднял черные глаза к ночному небу, и друзья вместе с волшебником понеслись по городу. Прохожим они казались метелью
  
  Глава вторая,
  в которой Шарлотта решается на поиски
   
  It's a dangerous business, Frodo, going out your door.
   You step onto the road, and if you don't keep your feet, there's no knowing where you might be swept off to.
  -J. R. R. Tolkien
   
   Поместье князя Бернацкого, в котором проживало семейство Брилль, располагалось на пересечении двух улиц, Святого Николая и Шиллеровской. Некогда семейство Бернацких принадлежало к городской аристократии, а князь был одним из богатейших людей в городе. Чем именно занимались представители семейства Бернацких Шарлотта не ведала (кроме того, что среди них были рыцари а, стало быть, время от времени они участвовали военных походах) - скорее всего, как и многие богатые люди того времени, они ничем толком не занимались. 
   Когда в начале восемнадцатого века бедствия обрушивались на Гогенвальд одно за другим: сначала эпидемия бубонной чумы, потом страшный пожар, уничтоживший Уречье, восстановленное затем горожанами в его прежней красе, семья князя Бернацкого претерпела не меньше других. По правде говоря, Бернацкие пострадали куда сильнее, чем можно было ожидать от необычайно богатой и очень могущественной семьи: пережить злоключения довелось лишь дочери последнего князя Бернацкого, навсегда покинувшей город. 
   Вслед за тем поместье пустовало почти полтора века, пока в 1850-е годы Генрих Брилль не получил его в наследство от своего дальнего родственника. Дом, обретя нового хозяина, сохранил прежние название, и по-старинке именуется поместьем князя Бернацкого. Родословная семейства Бриллей восходила к купцам, промышлявшим в Средние века торговлей в городах Ганзейского союза. Разбогатели Брилли только к концу восемнадцатого века, и, породнившись с дворянскими семействами, в том числе с исчезнувшим домом Бернацких, приобрели то, что в обществе зовется "высоким статусом".
   В 1859 году дедушка Генрих (на самом деле, он был Шарлотте двоюродным прадедом, но дети по привычке звали его дедушкой) основал в Гогенвальде кондитерскую фабрику "Шоколадный городок", на которой производил сладости для богатых людей и аристократии. К тому времени поместье князя Бернацкого превратилось в резиденцию дедушки Генриха, прожившего долгую жизнь и почившего на столкновении веков. 
   В начале века, благодаря дедушке Конраду, племяннику Генриха, торговля сладостями расширилась за пределы Германии. До Великой войны кондитерские изделия с маркой "Шоколадного городка" можно было встретить на прилавках в соседних странах, во Франции и в Швейцарии. Однако после войны дела не сразу устроились, поскольку в военные годы многие фабрики пришлось закрыть, отчего здоровье дедушки Конрада сильно пошатнулась - он раздумывал над тем, чтобы совсем покончить с производством шоколада.  
   Семейное дело Бриллей спас отец Шарлотты, Ульрих Брилль. Он в самом деле закрыл "Шоколадный городок", зато вместо него открыл новую кондитерскую марку - "Волшебный город Г.". Производимый шоколад был не менее вкусным, но куда более доступным. Господину Бриллю хотелось, чтобы плитку шоколада мог позволить себе каждый, даже самый бедный и несчастный. Некоторые утраченные фабрики удалось вернуть - деньги пошли на реставрацию Нового Града, района Гогенвальда, заселенного рабочими.
  - А, когда конфеты будут продаваться в других странах, мы всей семьей поедем в Лондон, - пообещал детям господин Брилль. 
  - И мы увидим английского короля! - восторженно кричал Юрген, смахивая со лба белую челку. 
  - Мы отправимся в кругосветное путешествие с дядюшкой Эразмом! - восклицала Шарлотта. 
   ***
   Шарлотта проснулась следующим утром с невероятно праздничным настроением. На календаре было двадцать седьмое ноября, первое воскресенье Адвента. Рождественский календарь со значком "Волшебного города Г." в уголке дожидался ее на тумбочке рядом с кроватью, куда она заботливо положила его перед сном. Поднявшись с постели, Шарлотта повесила календарь на стену и открыла первое окошко. В нем скрывалась маленькая шоколадка в небесно-голубой обертке и сложенная в треугольник записка, которая гласила:
  "Abschied vom Herbst. Möge der Winter Dir Freude und Liebe bringen. HASELNUSSSCHOKOLADE"
  Девочка скушала конфетку: молочный шоколад таял на языке, а хрустящие орехи напоминали орешник, росший в Черном лесу. 
   Наблюдая за тем, как в середине октября деревья сбрасывают листву, оголяя серо-коричневые стволы, Шарлотта с нетерпением ожидала зиму. Зима была ее любимым временем года. Что может быть великолепнее нарядных рождественских улиц? Что приятнее подарков в ярких обертках? Что вкуснее сочных мандаринов, привезенных с юга на гигантских грузовых автомобилях? 
  А ведь Земля такая огромная. На уроках географии госпожа Фриз рассказывала детям про пустыни и полупустыни, про бескрайние степи и про вечнозеленые леса. Получается, где-нибудь в Африке или в Австралии живут несчастные дети, не знающие ни долгих прогулок под мокрым липким снегом, ни снеговиков, слепленных всех семьей в саду, посередке, между голубыми елями, ни снежков, которыми Шарлотта так любила перекидываться с братом и друзьями по дороге в школу. Бедняжки никогда не возвращались домой с красными от мороза лицами, и не ведают, как приятно греться у камина вместе с родными и друзьями за чашечкой фруктового чая. Когда Шарлотта задумывалась об этом, ей становилось грустно за них. Но сегодня она была так счастлива, что ей хотелось разделить свою радость с людьми со всех уголков планеты. 
  "Как радостно, - подумала она, - А делиться радостью с другими еще лучше!" . 
   Шарлотта обожала праздники, она желала, чтобы на каждый месяц приходилось хотя бы по одному празднику. Но сильнее всего она любила Рождество - семья наряжала елку и украшала дом, город одевался в яркие, зеленые и красные цвета, в окнах горели свечи, подарки ждали в гостиной, и колокола звонили всю ночь. Никто не заставлял ложиться спать вовремя и не будил рано утром. 
  Рождество с годами не теряло своей магии, и дни в его ожидании, прям как в детстве, оставались взволнованным предвкушением чуда. В рождественскую ночь, Шарлотта верила, волшебные сказки оживают. Однако некоторые все же стремились испортить ее праздничное настроение! Мальчишки в школе посмеивались над ее другом Карлом Шоллем, а школьные красавицы, целовавшиеся с ними на переменках "- Как противно, - думала Шарлотта", высоко задирали носы, завидев ее в компании друзей. 
  - И как Брилль может дружить с этой чудачкой Ламбер, - визжала Эрика, вскинув на лоб свои тоненькие брови, подчеркнутые черным карандашом. - Посмотрите на нее! Кто она на этот раз, королева Елизавета? Хей, я приехала к вам из Средневековья, не видели мой замок?
  - Ей бы в замок барона фон Гельдевинга, - отозвалась Анника, лучшая подруга Эрики. - Станет его невестой. 
   Девочки дружно хихикали, однако, когда Шарлотта оставалась одна, пытались с ней подружиться. Это было так глупо, что Шарлотта едва не кувыркалась от смеха. 
   А еще учителя в школе с каждым годом задавали все больше домашних заданий. Как будто перед Рождеством не находится других дел! Особенно преуспевал господин Шредер, учитель по истории, заставлявший детей учить наизусть имена римских императоров. До сих пор Шарлотта запомнила только Цезаря, да и то Карл утверждал, что Цезарь на самом деле не был императором. Из раза в раз она пропускала это замечание мимо ушей. Ну кому хочется учить всякую ерунду и делать кучу домашней работы, когда на носу праздник? 
  - Ты то же самое говорила весной и осенью, - замечал папа. 
  - Ну да, тогда я ждала Пасху, а потом день рождение Габриэль, - объясняла Шарлотта. - Разве учеба важнее дня рождения моей лучшей подруги и Пасхи? 
  Папа с улыбкой качал головой. К счастью, господин Брилль был необычным родителем: он не заставлял детей делать домашнюю работу. 
   Комнаты Шарлотты помещались в восточном крыле поместья, сразу на двух этажах, на втором и на крыше третьего. Их соединяла лестница из темного дерева. Верхняя комната служила Шарлотте спальней. Большую ее часть занимала кровать и маленькая тумбочка. Над кроватью нависало окно, благодаря которому в летнее время Шарлотту пробуждали бодрящие лучи солнца. Зимой снежинки стучали в окно, и Шарлотта любила засыпать, наблюдая за тем, как они танцуют.  
  Внизу Шарлотта проводила большую часть своего времени. Подруги любили приходить к ней и дружно бродить по коридорам старого дома, напоминавшего им замок барона фон Гельдевинга, возвышающегося на окраине города. Многие комнаты в поместье пустовали (кто-то даже предлагал господину Бриллю открыть отель) - друзьям разрешалось оставаться в любой полюбившейся комнатке. Однако, когда к отцу приезжал какой-нибудь важный господин, а такое очень часто случалось, беготня прекращалась. Девочкам приходилось сидеть у Шарлотты, что тоже было недурно, хотя ее комнату нельзя было назвать просторной (впрочем, как и тесной), а зимой она была скорее мрачной, чем светлой. От остального поместья ее отделял широкий коридор. 
   В комнате Шарлотты, помимо привычных вещей, вроде тумбочек, столов и шкафа, имелся свой умывальник с подвешенным над ним зеркалом. Оно-то и было причиной многих несчастий Шарлотты с тех пор, как ей в прошлом январе исполнилось тринадцать. 
   Сбоку от зеркала стоял старенький деревянный шкафчик, набитый всякой всячиной: например, мылом, которым Шарлотта умывалась по утрам, свечами, которые она любила зажигать утром и вечером, заколками, гребнями и украшениями, почти никогда не надевавшимися. Честно говоря, Шарлотта понятия не имела, зачем они вообще хранятся в ее шкафу.
   Натянув вязаный свитер с оленями и теплые шерстяные носки, Шарлотта спустилась из спальни. Девочка умыла лицо холодной водой, потёрла мылом лицо и как следует почистила зубы. Вынув из деревянного шкафчика ароматные свечи - она еле их отыскала, хотя только вчера засунула их туда, вернувшись с ярмарки - с ярмарки... 
   Шарлотта ощутила, как внутри нее что-то дрогнуло, где-то в груди. Ее пальчики задрожали, и волнение, радостное волнение, проскользнуло ей в душу. Воображение потянуло ее во вчерашний день. Метель, и жестокие хулиганы, и бедняга Карл с разбитым носом и Он! ОН!!! Он совсем непохожий на знакомых ей людей. Он, такой, каким должен быть настоящий принц. Как бы хотелось снова его увидеть, эти мерцающие фиолетовые глаза и его очаровательное личико! 
   Она зажгла свечи и поставила их на столик напротив окна. Комнату наводнил запах осенних яблок и бабушкиных пирогов с корицей. Шарлотта обязательна пила воду перед завтраком - так советовала ей нянька Озе. На столике ее дожидался глиняный кувшин с водой, но на этот раз она к нему не притронулась. Ее щеки пылали, мысли путались. По привычке она выглянула в окно, выходившее на улицу Святого Николая. Шарлотта любила наблюдать за тем, как солнце робко поднимается над городом, и крошечные снежинки приветствуют новый день. За окном люди ходили парами, обменивались приветствиями, Шарлотте казалось, она слышит, как они, подняв шляпу, справлялись друг у друга о семье и здоровье "Как поживаете?", "Прекрасно, а вы?", "Как ваша жена?", "Благодарю вас. Жена здорова, а ваши дети?". Забавные эти люди, Шарлотте всегда нравилось следить за ними, но сегодня чего-то интерес пропал. 
   Подперев подбородок ладонью, Шарлотта вновь задумалась о вчерашнем дне, о прекрасном волшебнике с жемчужными волосами и о его дружелюбном олене Чарльзе. Никогда в жизни Шарлотта не видела таких как он. Он словно сошел со страниц волшебной сказки. 
  - Мне нужно рассказать о нем папе и брату, они помогут мне и Габриэль, найти его, - решила она, вскочила с места и, взяв в руки кувшин, заглянула в него.
   Она была уже готова сделать глоток, вспомнив рекомендации Озе, как ее осенило! Разве в преддверие Рождества не случаются чудеса? Что, если волшебник сам появится, и ей не придется искать его (да и где его искать)? Как здорово было бы! Но папе и брату все-таки надо рассказать. Вообще, возможно он придет к обеду - повариха прекрасно готовит, ему точно понравится, а может он подойдет к послеобеденному кофе - только бы папа не взялся варить кофе сам, кто пьет такую гадость?! Шарлотта начала было переживать, но вовремя одумалась - доброго волшебника не спугнет какой-нибудь горький кофе! 
   Дворецкий Клод, работавший в доме Бриллей много лет, объявит о нем отцу, и папа не заставит ждать его в зале, и мама проведет его в гостиную и усадит за стол. Услышав его чудесный голос, Шарлотта побежит вниз. Нет, она никуда не побежит, она будет ждать его внизу весь день, и как только услышит звонок в дверь, подойдет, чтобы первой его поприветствовать, прям как настоящая леди. И она будет расспрашивать его обо всем на свете. Он, наверняка, знает не меньше дядюшки Эразма! 
   Он, конечно, понравится ее родителям, и, бабушка с дедушкой, приехав на Рождеством, подружатся с ним. Конечно, бабуля будет следить за тем, чтобы ее волшебник хорошенько покушал и не простудился. Тогда Шарлотте придется напомнить ей, что он уже взрослый. Добрая бабушка захочет подарить ему вязанный шарф и перчатки и не отпустит его, пока он не примет подарок. 
  Волшебник останется у них, он будет жить в ее уголке (вот Юрген обзавидуется) и спать на ее кровати, а сама она притащит из гостиной кушетку и ляжет на ней. На случай, если за ее волшебником кто-нибудь охотится, она постарается не смыкать глаза по ночам - вдруг кто-то вздумает его украсть. 
   В голове Шарлотты все так чудесно выстроилось, что она принялась танцевать абсолютно счастливая, будто бы все это уже свершилось. Пока Шарлотта погружалась в свои мечты, в ее голове играла нежнейшая композиция, вызывавшая в ее воображении манящий образ удивительного волшебника, "Лебедь" из сюиты Камиля Сен-Санса "Карнавал животных".
  - Он непременно появится! - повторяла про себя Шарлотта. - Верхом на олене. 
   Девочка побежала расчесывать свои длинные волосы. Она взглянула на себя в зеркало, и собственное лицо ей показалось удивительно хорошеньким. Она вся светилась. Ее волосы отливали золотым цветом, а привычно тусклые серые глаза наполнились синевой. Радостная она спустилась в столовую, и "Лебедь" Камиля Сен-Санса сменился "Танцем феи Драже" Петра Чайковского. Ее отец увлекался музыкой. Сам он не играл на музыкальных инструментах, но в его доме жил слепой пианист по имени Дэвид, творивший для него музыку. Господин Брилль услышал его игру на улице во время праздника и пригласил играть у него. Когда выяснилось, что у Дэвида нет своего дома, господин Брилль отвел ему комнату в поместье. Благодаря отцу и Дэвиду Шарлотта была знакома с парочкой музыкальных композиций.
   К тому времени, как Шарлотта проснулась и подготовилась к завтраку, дом Бриллей ожил. Мама уже успела побывать у соседки, госпожи Миллер, у которой она пила чай по утрам, и которой жаловалась на свою тяжелую жизнь в поместье князя Бернацкого и на несправедливую судьбу, связавшую ее с господином Бриллем, за которого она "никогда не хотела выходить замуж", и дни, с которым "не прекращали делать ее несчастной", уволакивая за собой ее "природную красоту и молодые годы". Она была недовольна тем, что господин Брилль не устраивает званые вечера, к которым она так привыкла в доме ее родителей, где присутствовали бы все сливки Гогенвальда и соседних с ним городов, что его костюм не соответствует "последней моде", и что он не достаточно тщательно следит за этикетом. Ей не нравились люди, с которыми он работал, но других она не предлагала, и школа, в которую ходили ее дети, ей тоже была не по душе, но о других школах она ничего не желала знать. Не устраивало ее и то, что в доме Бриллей, по ее мнению, было непозволительно мало слуг. 
  - В доме моих родителей все было по-другому! - вздыхала мама, падая на кушетку и, верно, ощущая себя никем иным, как самой Марией Антуанеттой. - Ах, если бы я вышла замуж за настоящего рыцаря!
   Несчастья, вроде остывшего ужина или сломанного ногтя, вынуждали госпожу Брилль ходить с кислой миной и придираться к домочадцам и слугам без всякого повода. К счастью, госпожа Брилль не часто давала о себе знать, так как во время между полуденным чаем и до наступления темноты она обыкновенно принимала у себя госпожу де Ламбаль, знатную сплетницу, с удовольствием делившуюся с ней последними слухами (читать она не любила даже газеты) и господина Офтердингена, некрасивого богатого бездельника, считавшего себя ни кем иным, как "последним романтиком". Иногда к ним присоединялась госпожа Миллер, соседка Бриллей, "чайная дама", которую госпожа Брилль не могла считать своей подругой, потому что та слишком дурно одевалась. Однако та показала себя ее внимательной слушательницей, и потому госпожа Брилль позволяла ей посещать себя. 
   Госпожа Брилль не занималась воспитанием детей. Она считала, что дамы ее происхождения вовсе не обязаны растрачивать свои силы на такие скверные и сомнительные дела, поэтому в доме Бриллей за детьми присматривала старая нянька Озе, некогда растившая отца Шарлотты. В детстве девочка думала, что Озе ведьма, добрая ведьма - очень уж хитрой она казалась. 
   Как раз в тот момент, когда Шарлотта вошла в столовую, Питер, смуглый и кучерявый парень, разливал густые сливки по крошечным кофейным чашечкам, а Аксель, младший сын дворецкого Клода, румяный молодой человек, приволок поднос, полный батских булочек, выпеченных рано утром пухлой кухаркой. На кухне работала кухарка Свея, нарезавшая яблоки, собранные в сентябре в саду Бриллей. Девушка складывала их на блюдо вместе с мандаринами, привезенными в огромных мешках из Италии.
  Кофе в доме Бриллей варили в серебряном кофейнике, подаренным, как считается, князю Бернацкому турецким пашой после Венской битвы. Ароматные кофейные зерна везли на кораблях из Эфиопии, страны, в которую господин Брилль ездил прошлым летом.
   Пока молодые люди разносили кофе и хлеб, господин Брилль, как подобает всем богатым людям, читал газету. Воскресным утром он ходил в церковь вместе с пианистом Дэвидом, игравшим в его поместье. Он отпускал его на весь день, и тот, если желал, приходил к нему вечером, когда господин Брилль наслаждался чтением книг в своей библиотеке.
  На вытянутом столе, покрытом белой кружевной скатертью, толкались наглые тарелки, переполненные конфетами, скромные миски с клюквенной пастилой, веселые чашечки зефира и строгие плитки шоколада с орехами. 
   Папа сидел во главе стола, мама рядом с ним. Оторвавшись от чтения газеты, папа пожелал Шарлотте доброго утра. Обычно он читал новостную сводку, колонку для предпринимателей и статьи о диких животных. Он очень любил животных и совсем не ел мясо.
  Внешность отца выдавала в нем Брилля: он был высокого роста, крепкого телосложения, с широкими скулами и розоватой кожей, на которой летом выступали веснушки. Волосы его были золотисто-белые, в будни тщательно уложены его парикмахером, а глаза добрые, немного задумчивые, прозрачно-голубого цвета. Ни усы, ни бороду он не отращивал, а по утрам тщательно брился. 
    Шарлотта уселась на свое место, и тут же схватилась за булку с маслом. 
  - Вы не представляете, что вчера было, - заговорила она, смазывая булку кислым брусничным вареньем. - Я встретила волшебника! Он помог мне, Габриэль и Карлу.
  - Че правда? - воскликнул Юрген, так, что кусочки еды посыпались ему на тарелку. - Если че, мы с пацанами тоже видели парочку волшебников. 
  Юрген был братом-близнецом Шарлотты. Дети родились в один день, с разницей в пару минут. Кто из них появился на свет первым они не знали - мама наотрез отказалась им говорить. Сестра и брат были одноклассниками, он любил собирать вокруг себя компанию мальчишек, на подобии той, что сколотил Хьюго Малер. У Юргена были светлые глаза, и бледные, едва заметные брови и ресницы,  совсем как у сестры, но, в отличии от нее, ему достался не нос-помидор, а веснушчатая вперемешку с прыщами кожа, что, по его мнению, было еще хуже, чем огромный красный нос. Его белокурые волосы были вечно взъерошены, потому что он, как и все мальчишки, не мог усидеть на месте и совсем не любил расчесываться. 
   Когда газета была отложена в сторону, господин Брилль смерил серьезным взглядом своих детей. В это мгновение Шарлотта подумала, что возможно, рассказывать о волшебнике родителям - не лучшая идея.  
  - Ты правда встретила волшебника? - спросил он Шарлотту. 
  - Да, - слегка замявшись, ответила Шарлотта, не готовая врать, но, впрочем, полная решимости защищать своего волшебника, если придется. - Это правда. Он добрый! Он спас меня и моих друзей от мальчишек, а потом развез нас по домам.
   Не обращая внимание на Юргена, рвавшегося закидать всех рассказами об "увиденной" им магии, папа попросил дочку подробнее описать ее встречу. Вернувшись в прекрасное расположение духа, Шарлотта весело обо всем рассказала: как они с Габриэль шли с ярмарки в метель, и как наткнулись на Хьюго Малера, и как появился неизвестный волшебник в изумрудном плаще верхом на олене (- У него были фиолетовые глаза, представляете? Честное слово! Нет, не синие, Юрген, фиолетовые!), и как он спас их от мальчишек и избавил ее от боли в спине, и что теперь ей оставалось только ждать его возвращения.
   Когда она закончила, папа задумчиво произнес:
  - Волшебник с фиолетовыми глазами. Интересно.
  А мама ахнула и брезгливо прикрыла рот ладошкой. Выражение на ее лице было такое, будто она проглотила целое яблоко - лицо сузилось, глаза расширились, брови сползли на нос, и она всем видом напоминала сову. Говорить, она, однако, ничего не собиралась. Поверьте, если бы она начала говорить, то выглядела бы уже не так драматично. 
   Госпожа Брилль совсем не походила на остальных членов семьи. Это была длинная тощая женщина с узким лицом, пухлыми губами, рыжими волнистыми волосами и зеленоватыми кошачьими глазами. Впрочем, в семействе, из которого она происходила, то есть среди Бруков, перечисленные черты встречались довольно часто. Например, дядюшка Эразм был вдвое худее отца (бедная Озе не могла пережить это, и каждый раз, когда он приезжал, пыталась его откормить) и носил колючую рыжую бороду. 
   Несмотря на свое недовольство, госпожа Брилль в большинстве случаев полностью доверяла своему мужу, чем заметно облегчала себе жизнь. Она не находила никакого интереса в том, чтобы разбираться в унылых проблемах, возникавших то и дело в ее семье, особенно в делах, связанных с магией (отчего детям по душе чудачества их дяди?), от упоминания которой ее, как порядочную даму, воротило. И того меньше ей хотелось вникать в дела ее мужа. Госпожа Брилль искренне не понимала (и госпожа де Ламбаль, кстати, тоже), как других женщин не утомляет разбираться во всех этих сложностях. Потому, лишь, когда дело касалось здоровья господина Брилля, госпожа Брилль подвергала сомнению его методы. Шел четырнадцатый год их брака, а она все опасалась, что господин Брилль вот-вот растолстеет, и политики примутся рисовать с него уродливые карикатуры. Вот почему она не позволяла ему есть чересчур много сладкого. А он, как хозяин кондитерской фабрики, конечно, очень любил сладкое. 
   Наконец после некоторого молчания папа произнес:
  - Я не буду вас обманывать. К моему глубокому сожалению (он обратился к небу), мир полон несовершенств (и вновь перевел взгляд на детей). Ненависть к тем, кто не похож на нас, сделалась в нем обычным делом. Сколько глупой, бессмысленной ненависти вокруг нас... И все-таки, мои дорогие дети, всегда оставайтесь теми, кто стоит на стороне правды и справедливости: ни страшнее злые волшебники злых людей, и добрые волшебники ни лучше добрых людей. Помните, мои дорогие, слова апостола Петра: "Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов". 
   Дети, робко переглянувшись, кивнули в ответ. 
  - Я знаю, что на вас можно положиться.
   Папа улыбнулся, но Шарлотта решила на этот раз не продолжать с родителями разговор о волшебнике. После завтрака, состоявшего помимо кофе, булок и сладостей, из яиц всмятку и румяных тостов с персиковым джемом, семья Брилль собралась, чтобы зажечь свечи на рождественском венке, в гостинной. Это была самая большая и красивая комната во всем поместье. Винтовая лестница, обрамленная изящными перилами из кипарисового дерева, вела в гостиную из столовой и библиотеки, которые находились на втором этаже.
  В дневное время шторы в гостиной убирали, что позволяло солнечным лучам проникать в высокие окна. Напротив них, стояли шкафы со стеклянными дверцами, отражающими солнечный свет, благодаря чему зал походил на великолепный дворец.  Вдоль окон тянулись диваны, а у камина помещалось высокое кожаное кресло (кожа была, конечно, искусственная) господина Брилля и стол из кедрового дерева, на котором покоились его вещи: Библия в черном переплете с позолоченным крестом, фарфоровая пепельница, футляр для очков и обёртки от конфет. 
  Над камином, в брюхе которого щелкали горящие полена, красовался герб дома Бриллей, напоминавший об их северной родине. Он представлял собой небесно-голубое полотно, на котором был вышит северный олень с золотыми рогами, высоко задравший могучую шею, поросшую густой гривой. Над головой оленя сиял пояс греческого героя Ориона, три ярко-голубые звезды. 
  Чуть дальше, справа от камина, висела единственная картина во всей гостиной, портрет Генриха Брилля, основателя кондитерской фабрики в Гогенвальде. На картине дедушка был изображен человеком лет пятидесяти, с умным проницательным лицом и длинной тростью в руке. Он был одет по моде того века, в забавный черный фрак и шляпу-цилиндр. Подобно первопроходцу, он стоял на фоне Альпийских гор и мрачной крепости, известной как замок барона фон Гельдевинга, человека, исчезнувшего столетия назад. 
  Когда семья взялась за руки, ощущение покоя и тихого счастья заполнило теплую гостиную Бриллей. Папин спокойный, чутка убаюкивающий голос, читал молитву. 
  - Господь, ты - Свет мира. 
  - Ты - свет, - подхватывали дети.
  - Небесный Отец, благослови меня и мою семью, - продолжал он. - Наполни мое сердце красотой, а мои поступки любовью. Пусть Твоя любовь воссияет в наших сердцах, неся мир и надежду людям. Аминь. 
  - Аминь, - повторил Юрген
  - Аминь, - повторила Шарлотта. 
   Шарлотта, как ей и обещали, зажгла первую свечу на еловом венке. Рождественский венок, связанный из еловых веточек, таивших аромат леса, раскрашенных шишечек и праздничных красных лент, покоился за стеклянной дверцей шкафа недалеко от камина. Наблюдая за тем, как горит тонкая свеча, она поверила в то, что чудо, которое она ожидает обязательно свершится, а, значит, сказки сойдут со страниц книг и оживут. Радость летним ветром гуляла в ее сердце. 
  Когда родители ушли, Юрген принялся расспрашивать Шарлотту о ее волшебнике. Он надеялся услышать, что-то новое, что она скрыла от родителей. Выслушав рассказ сестры во второй раз, он недоверчиво на нее посмотрел и с ухмылкой предположил:
  - Может ты это все выдумала?  
  Обиженная тем, что ей не верят, Шарлотта, как следует, толкнула брата в бок. 
  - Мой волшебник существует, понятно? 
  - Понятно-понятно, - саркастично отозвался он. 
  - Посмотрю, что ты скажешь, когда увидишь его, - решительно ответила Шарлотта и, показав ему язык, улеглась на диван. 
  Он ответил ей тем же и, посмеиваясь над ней, выскочил из комнаты. 
  - Дурак, - процедила она. 
  Вскоре она поняла, что ждать волшебника весь день, лежа на диване, пожалуй, не самая лучшая затея. Все-таки уроки сами себя не сделают. К тому же, если волшебник появится, она узнает об этом по шуму из окна - надо всего лишь отворить окна внизу и у себя. 
   К шести часам вечера Шарлотта разобралась с уроками, и у нее оставалось еще достаточно времени, чтобы ждать появления прекрасного волшебника, все никак не желавшего показаться. Между тем короткий зимний день подходил к концу. На улице Святого Николая зажглись фонари. 
   Почему же его нет?
  - Пожалуйста, приди, - шептала обеспокоенная Шарлотта. 
   Может быть, он очень занят великим делами и поэтому не может прийти? Что же делать? Как долго еще его ждать, думала она, упершись носом в окно, за которым жители города все так же весело и беззаботно проходили мимо. Как и прежде, они останавливались, здоровались и беседовали друг с другом. Все эти люди как-то нашли друг друга, размышляла Шарлотта, как-то однажды встретились, и теперь ходят счастливые при свете фонарей, пока она тут грустит, одна, в своей комнате.
  А может мне стоит самой его отыскать, подумала она. Ну, конечно! И, вскочив со стула, Шарлотта принялась собираться в путь. В путь? А куда она отправится, она и сама толком не знала. Но ради доброго волшебника, она пойдет, пожалуй, куда угодно, "хоть на край света", как выражался дядюшка Эразм. 
  Шарлотта подумала-подумала и выкинула из шкафа теплую одежду. Она уже принялась была кутаться в шарф, как створки окна широко распахнулись, и в комнату кто-то залетел, запустив в дом целый рой снежинок. Девочка в фиолетовой шляпке и розовом платье, струящемся из-под короткой курточки, спрыгнула с метлы. Это была ее лучшая подруга, Габриэль Ламбер. 
  В руке девочка держала плащ-невидимку, подарок дедушки Каспара, благодаря которой ей удавалось летать на метле, как настоящей ведьме, и не быть замеченной. Поприветствовав друг друга, подруги нежно обнялись, и Габриэль с любопытством посмотрела на Шарлотту, раскидавшую по полу свои вещи. 
  - Куда ты? - спросила она, отряхиваясь от снега. 
  - На поиски волшебника, которого мы вчера встретили! Ты со мной? 
  - Разумеется, - полмигнула подруга. - И Карл тоже. 
  - Карл? Где он? - огляделась Шарлотта. 
  Габриэль проверила время на наручных часах. 
  - Обещал прийти ровно сейчас.
  - Куда? Сюда? К нам? 
  Раздался стук из прихожей. Девочки побежали открывать дверь и на пороге ее комнаты в самом деле стоял Карл. Рыжеволосый мальчик в запотевших очках мялся на месте, из-за его спины выглядывала нянька Озе, круглая бабушка в вязаном пончо. 
  - К вам? - строго спросила она, потянув Карла за воротник.
  - К нам, конечно, к нам! Спасибо, Озе. Это наш друг Карл. Заходи скорее! 
  Убедившись, что все в порядке, нянька оставила детей.
  Никогда прежде Карл не бывал в поместье князя Бернацкого. Шарлотта часто звала его, но он из вежливости отказывался: ему неловко было ходить кому-то в гости. Видимо, Габриэль, удалось переубедить его.
  Мальчик осматривал комнату, затаив дыхание.  
  - Я хотел, - смущенно пробормотал он. 
  Шарф мешал ему говорить, и Габриэль, рассмеявшись смехом, похожим на звон колокольчиков, заботливо развязала его. 
  - Я хотел поблагодарить тебя, - выдавил он, наконец, из себя. - За то, что вступилась...Вчера. 
  Шарлотта обняла его за плечо. 
  - Подумаешь. Любой поступил бы так же. 
  - Да, наверное...Но только ты мне помогла. 
  - Кто-то же должен стоять на правде и справедливости и поставить на место этого противного Хьюго! - усмехнулась Шарлотта, а потом взволнованно добавила: - Но без того волшебника, ничего хорошего бы не вышло. Мы должны обязательно найти его. Я ждала его весь день, но он так и не появился... 
  - Это точно, - согласился Карл. 
  - Мы найдем его, - добавила Габриэль.
  - Так это все правда? - послышался голос Юргена, и его любопытная белокурая голова очутилась в дверном проеме. - Тогда я с вами, если вы мне, конечно, расскажите, чем собираетесь заниматься. 
  Он вошел в комнату и поздоровался с Габриэль, но сделал вид, будто не заметил Карла, буркнувшего свое приветствие. Перво-наперво Шарлотта смерила Юргена снисходительным взглядом, но быстро смягчилась, и брат с сестрой совсем помирились. 
  - У меня кое-что есть, - заявила Габриэль, вынув из сумки толстый глянцевый журнал. 
  Друзья окружили ее, Шарлотте ужасно хотелось узнать, что же такое нашла Габриэль, но она вовремя вспомнила правила гостеприимства, о которых папа постоянно напоминал ей и ее брату.  
  - Я попрошу Питера принести фрукты и чай, - бросила она и вылетела из комнаты. 
  Когда Шарлотта вернулась, Габриэль и Карл сидели на ковре и рассматривали картинки в журнале, а Юрген со скрещенными на груди руками и любопытными глазами стоял в стороне. Не взглянув на детей (он никогда не совал нос в чужие дела), Питер оставил поднос на столе. 
  - А ну-ка покажите, что там у вас, - потребовала Шарлотта. 
  На обложке, напомнившей Шарлотте модное американское издание (подобно тем, которые госпожа де Ламбаль, привозила ее маме с той стороны Атлантики), крупными буквами было напечатано: 
  "ЖУРНАЛ ДЛЯ ВОЛШЕБНИЦ. Выпуск 1930-го года".
  - Дедушка подарила его мне, когда мне исполнилось двенадцать. По правде говоря, там всякая ерунда, но есть и занимательные вещи. Например, в разделе "Волшебники XX-го столетия". 
  - Да, там собраны красавцы, - проговорил Юрген, косясь на журнал. 
  - Неправда. Здесь много ведьм. 
   На глянцевых страницах мелькали гравюры, портреты и фотографии колдунов и колдуний. К своему сожалению, Шарлотта знала только тех, о ком им с братом рассказывал дядюшка Эразм. Зато Габриэль и Карл узнавали многих волшебников. 
  - Представляете, он лежал у меня все это время, - смеясь, сказала Габриэль. - Вчера вечером, когда волшебник привез меня домой (ее дом, коттедж "Дракон" располагался на окраине Гогенвальда, и был последним на пути оленя Чарльза), я первым делом отыскала его, чтобы проверить, есть ли там он...и не ошиблась. 
  Девочка перелистнула страницу. На развороте красовался написанный масляными красками добрый волшебник с серебристыми волосами, обличенный в традиционную одежду магов, в мантию с капюшоном и остроконечную шляпу. На его белой одежде была вышита знакомая буква "B".
  - Габриэль, это он! - прокричала Шарлотта, вцепившись в страницы журнала.
  Она восхищенно глядела на знакомое лицо. Чарующая улыбка колдуна грела ее изнутри.   - "Bartholomäus Kepler von Hohenwald", - прочитала онf. - Варфоломей Кеплер из Гогенвальда! - повторила с упоением она. 
   В стороне от напечатанной картины размещались фотографии с господином Варфоломеем. Он в своем длинном изумрудном плаще поглаживает оленя. Он с волшебной палочкой в руке подмигивает публике. И он одетый в серую военную форму, со шлемом в руке, а рядом с ним человек с русыми волосами в форме цвета хаки. Последнюю фотографию, датировавшуюся 1919 годом, венчала надпись "The Friendship In War". Ниже была представлена анкета. 
  "Имя - Варфоломей Кеплер.
  Возраст - примерно 27 лет. 
  Рост - 185. 
  Цвет глаз - фиалковый. 
  Родной город - Гогенвальд-на-Рейне. 
  Занятие - благотворительность"
  - Господин Варфоломей, - задумчиво произнес Карл. 
  - Теперь мы точно знаем, что он живет в Гогенвальде, - радостно сказала Шарлотта, дочитав анкету до конца. 
  - Этого мы как раз не знаем, - возразил Юрген. 
  - Вероятно, он здесь родился, - согласился Карл. 
  - И решил покружить на олене над городом? Не будь дураками! 
  Девочка прижалась щекой к холодным страницам.  
  - Как он прекрасен! Габриэль, можно мне оставить журнал себе? Пожалуйста!
  Волшебница не возражала. 
  - Спасибо тебе. Я найду его! Обязательно найду! (- Да уж, - закатил глаза Юрген, впрочем, не меньше остальных готовый, броситься в путь.)
  - МЫ найдем его, - поправила ее Габриэль. 
  Она взмахнула палочкой, и над ковром возник миниатюрный Гогенвальд, точно кукольный город. Крошечные домики выглядели совсем, как настоящие, с теми же черно-белыми фасадами и кирпично-красными крышами. В окошках домиков горел свет, а из труб поднимался густой белый дым. Произнеся заклинание, Габриэль нанесла на дорожки между домами названия улиц, засиявшие красно-оранжевым цветом. 
  - А теперь отметим наши дома. 
  И она еще раз взмахнула волшебной палочкой. На улицах кукольного города заблестели три голубых огонька, там, где располагались поместье князя Бернацкого, коттедж "Дракон" и дом Карла на Шиллеровской улице. Волшебница улыбнулась своей работе и потерла ладошки. 
  - Это волшебная карта. Отлично помогает запомнить дорогу, - объяснила Габриэль. - Я совсем недавно выучила все эти заклинание! Прочитала их в руководстве для юных волшебников.
  - Восхитительно! - воскликнула Шарлотта. - Жду не дождусь, когда мы нанесем на твою карту дом господина Варфоломея. 
  - Это будет непросто, - заметил Юрген, не без изумления наблюдавший за всем происходящим. (Он знал, что Габриэль волшебница, но настоящую магию видел только в исполнении дяди Эразма) - Мы ведь не в курсе, где живет ваш волшебник. 
  - Зато мой дедушка все знает о мире магии! Он помог бы нам, но он бедный лежит в больнице в Берлине, - заключила с досадой Габриэль.  
  - Напишем дяде Эразму! - предложила Шарлотта. - Если кто так же хорош в магии как твой дедушка, так это он. 
  - Наш дядя в Мексике, в каком-то нелепом Чайначтитлане, - напомнил Юрген, лениво потянувшись. 
  - В Теотикуане, - поправил Карл. 
  - Да какая разница? Письмо дойдет до него не раньше Рождества. Че-то не хочется столько ждать.
  Он стянул с подноса румяное яблоко. 
  - Что же тогда делать? - расстроилась Шарлотта.
  Друзья замолчали, погрузившись в раздумья. В комнате было темно, и Шарлотта поднялась, чтобы включить свет над столом. Первым, шмыгнув носом, заговорил Карл.
  - По правде говоря, - сказал он. - У меня есть идея, глупая, правда, и еще немного опасная...идея, как найти господина Варфоломея. 
  - Ну, почему сразу глупая? - возразила Габриэль. 
  - Говори, Карл! 
  На лицах Шарлотты, Габриэль и Юргена выразилась надежда. Догадавшись, что его ждут, Карл продолжил дрожащим голосом (как неловко он себя чувствовал, когда все на него все смотрят!): 
  - Мы должны спросить у того, кому точно все известно о волшебниках в нашем городе, у того, кто сам принадлежит к миру магии. 
  - И кто же это? - ухмыльнулся Юрген.  
  - Витчелла Гейстер, - пробубнил себе под нос Карл, стараясь избежать осуждающих взглядов друзей. 
  - Я ослышался? - переспросил Юрген, поморщившись. - Че ты сказал? 
  Витчелла Гейстер была старой ведьмой, живущей на окраине города. Не дожидаясь первых лучей солнца, она пролетала на метле над городом и уносилась в сторону Черного леса. Карл понял, что смутил друзей своими словами. Он уже пожалел о том, что сказал, но Габриэль внезапно его поддержала. 
  - Я думаю это чудесная идея, - сказала она. - Мне дедушка о ней рассказывал: что она числится в шабаше, значит другие колдуньи ей доверяют. 
  На слова волшебницы Юрген ничего не ответил: то ли он привык верить красивым девочкам, то ли чувствовал, что в делах волшебного мира Габриэль понимала намного больше него. Шарлотта тоже молчала. Ей совсем не хотелось столкнуться лицом к лицу с опасной ведьмой (вдруг, старуха как в сказке про Гензеля и Гретель окажется людоедкой), но в то же время она ужасно хотела найти доброго волшебника. 
  - Что скажешь, Шарлотта? 
  - Я думаю, что господин Варфоломей стоит любых опасностей! - заявила она. - Если для того, чтобы найти его, нужно навестить старую ведьму, я готова пойти на это.
  Она оглядела мирные, немного смущенные, чуточку испуганные лица друзей и брата. Ей вновь сделалось хорошо: она будет не одна, а с семьей и с друзьями, с которыми ей ничего не страшно. 
  - Мы идем к ведьме, - твердо сказала она. 
  Друзья взялись за руки. 
  - К ведьме! - воскликнули они. 
  Юрген хлебнул остывший чай и, поморщившись, сказал:
  - У нас есть еще одна проблема. Днем старухи нет в городе. Как мы ее застанем? 
  Габриэль дружелюбно усмехнулась и, направив волшебную палочку, на кружку с чаем, волшебством подогрела его.  
  - Догадайся, - улыбнулась она. 
  - Мы пойдем к ведьме ночью, - подсказал Карл. 
  Юрген едва не обжегся подогретым чаем. 
  - Все верно, мальчики, - кивнула Шарлотта 
  Потом волшебница занесла палочку над миниатюрным городом, и среди кукольных домиков загорелся красный огонек. Это была хижина ведьмы, одиноко стоявшая на окраине Гогенвальда. 
  - Нам сюда. 
  Расходясь, друзья договорились встретиться в полночь у Ратуши. Укрывшись плащом-невидимкой, Габриэль вылетела из окна верхом на метле, Карл ушел, простившись с друзьями и дворецким внизу, у парадного входа, а Юрген отправился к себе в комнату. 
  Оставшись одна, Шарлотта уселась на кровати, поджав коленки. Волшебник из Гогенвальда, господин Варфоломей принадлежал к миру волшебства, и теперь он сам сделался волшебством для нее.
  
  
  Глава третья,
  в которой друзья гостят у ведьмы
   
  Жители Гогенвальда, городка в долине Рейна, носившего в Средние века статус вольного града, славились тем, что боялись всего на свете. Например, в Гогенвальде верили, что на судьбу города повлияла проносившаяся в 1680 году Большая комета. Говорили, с ее помощью некий темный алхимик создал злосчастный Эликсир жизни, сыгравший с людьми злую шутку и переправивший многих несчастных на тот свет. Но ничто не пугало жителей города так сильно, как горы и Черный Лес, между которыми город был заперт в клещи. 
  Из года в года старухи пересказывали внукам одни и те же истории: на холме у Черного Леса показался гарцующим Безголовый Всадник; по Кривому мосту прошелся, спустившийся с гор король двергов, и даже оставил след, идите, мол, полюбуйтесь; у речного порта рыбак в пятнадцатом веке выловил рыбину размером с парусник; на поляне, с юга отделявшей лесной массив от города, средневековый герой Ганс Смелый столкнулся с говорящей рысью, а в сумрачное время, по Черному Лесу, гуляют демоны и дивные звери, среди них искусные лучники, величественные кентавры и Хагельд, полуженщина-полуптица.
  Шарлотта, как и все дети в городе, выросла на этих сказках. Множество слухов ходило о замке барона фон Гельдевинга, считавшегося проклятым. В городских хрониках значилось, "барон Людвиг фон Гельдевинг, воротившись в замок в разгар чумы, летом 1706 года, не покидал его более". Никто толком не знал, что с ним сталось. Одни полагали, он обратился в вампира и до сих пор жив, другие были убеждены в том, что барон "вне всяких сомнений мертв", но его призрак по-прежнему мечется в стенах разрушенного замка. Причем настаивавшие на последнем, уверяли, будто бы "собственными глазами наблюдали барона" на верхушке самой высокой башни его замка. 
  Окраину города мудрые жители тоже советовали обходить стороной. Там жила одинокая ведьма, Витчелла Гейстер. В ее роду, как известно, все были ведьмами. Никто толком не знал, за что ее нужно бояться. Но многим вполне хватало того, что она была уродливая, и жуткий ветер, зазывающий, как полагали, духов, свистел в ее огороде. 
  Весьма опасным (но не слишком опасным) местом, по мнению жителей Гогенвальда, считалась Николаевская площадь. Раньше на площади казнили преступников, поэтому горожане в поздний час обходили ее стороной, опасаясь встречи с призраками, а те, чьи окна выходили на площадь, как правило, запирали по ночам ставни. 
  ***
  В понедельник ночью снегопад прекратился впервые за долгое время. На улице было тихо и промозгло, казалось будто город обратился в гигантскую пещеру горного короля. Ветер прогнал облака, и звезды, словно сахар, рассыпались по небесному полотну. Эти светящиеся точки образовали фигуры, подобно войнам в древние времена. Низко над горизонтом, там, где небо отдает синевой, мерцал васильковый Сириус. А выше, в небесной тьме искрилась кроваво-красная Бетельгейзе, верная служанка Ориона.
  Ближе к полуночи, Шарлотта и ее брат Юрген, как и договаривались, принялись тихонько собираться: поверх теплых свитеров они накинули черные плащи с капюшонами. Дети прокрались через задний ход, и, миновав сад, осторожно, почти бесшумно, перелезли через невысокий металлический забор, ограждавший поместье. Оказавшись за оградой, они исчезли во тьме городских улиц. 
  Никто не осмелился бы назвать Шарлотту робкой и нерешительной, но от вида Николаевской площади, показавшейся за поворотом, ей сделалось не по себе. Она вспомнила историю о воющем призраке какого-то бедолаги, несправедливо приговоренного злыми людьми к повешению. Ей ужасно захотелось вернуться домой, пока не поздно: лечь в кроватку, и, мечтать о прекрасном волшебнике, укутавшись с головой в теплое одеялко. 
  Рядом с ней тащился Юрген и нес набитый до отвала ранец. Он и сам не понимал, зачем ввязался в это дело. Конечно, он интересовался волшебниками, особенно великими, и ему не хотелось показаться трусом (тем более, когда с ними красивая девчонка, Хьюго бы наверняка обзавидовался, если бы увидел его вместе с Габриэль), но идти ночью к одинокой ведьме... Так себе затея. Правда, с мальчишками он уже ходил глазеть на логово ведьмы, но то было днем. В такой поздний час они туда еще не совались. Гюнтер Гаусс, его лучший друг, впрочем, наверняка и ночью ходил. Он был в его компании самый смелый. 
  К тому времени, как брат и сестра вышли на Николаевскую площадь, набежали облака, скрыв под туманной пеленой яркие звезды. Угрюмые фонари, как верные слуги своего господина, освещали площадь. Ночной пейзаж заставил Шарлотту содрогнуться, она схватила брата за руку. В темных уголках, у домов торговцев, ей мерещились страшные силуэты, скользившие по стенам. На площади когда-то казнили преступников! Не уж-то их духи и правда до сих пор бродят здесь?
  Когтистые деревья, отбрасывая уродливые желтые тени, походили на мифических чудовищ, горгон и саламандр, а по крышам прыгали и протяжно визжали тощие желтоглазые коты. 
  На шатре собора Святого Николая блестел крест, и мрачное красно-коричневое здание Ратуши казалось живым. Величественные башни прокалывали небо острыми пиками, а маленькие окошки, спрятанные под бирюзовой, исчезавшей в темноте, крышей, напоминали глаза дивных зверей. На башенных часах стрелка пробила двенадцать раз. Дети содрогнулись. 
  - Как славно получилось! - раздался звонкий голос Габриэль. - Я так и хотела, прийти ровно в двенадцать. 
  Услышав подругу, Шарлотта в миг забыла все свои страхи. Габриэль была в голубом плаще и с волшебной палочкой наготове. Карл появился следом за ней, по пути он постоянно оглядывался назад. 
  - Мне все время казалось, что меня кто-то преследует, - признался он, пытаясь отдышаться.
  - Да здесь никого нет, - отмахнулся Юрген. - Мы вас уже целый час ждем. Ну что, леди, куда идем? 
  Друзья без сожаления оставили площадь и двинулись к окраине города. Габриэль освещала дорогу, ведущую вниз по склону, к Уречью, району Гогенвальда, названному так благодаря близости к берегу Рейна. После гибельного пожара в восемнадцатом веке район перестраивался. Домишки в Уречье были выстроены, как и во всей старой Германии, из белого кирпича с темными балками и просторными крышами. Улицы здесь были узенькие, дома теснились. Впечатление складывалось, будто они, словно закоченевшие на морозе воробушки, поддерживали друг дружку. В летнее время с Уречья доносился запах нечистот, сливаемых прямо на улицу. Мама Шарлотты не любила это место, называла его прибежищем воров и оборванцев. 
  Друзья проходили мимо бесчисленных питейных заведений. Звон бутылок раздавался повсюду, хохот эхом разносился по улицам. Коты вместе с крысами носились по чердакам, ускользая от града камней, сыпавшихся на них хозяевами кабаков, у дверей которых толпились кучки оборванных, но веселых людей с выбитыми зубами и поломанными красными носами.
  По дороге друзьям встречался всякий народец. Тут и краснолицые пьяницы, идущие под руку с толстыми крикливыми женщинами, и беззубые старухи, и скрюченные старики, и визжащие дети в лохмотьях, дерущиеся из-за куска булки. 
  - А ну дайте сюда! - кричала усталая женщина. - Прям как свиньи! 
  Какой-то старикашка дернул Юргена за лямку ранца. Мальчик брезгливо сплюнул (дурная привычка, от которой нянька Озе тщетно пыталась его отучить), яростно отдернув его. 
  - Мы могли просто полететь на метле, - поворчал он. - Габриэль, я видел у тебя метлу. 
  - Это бы сработало, - ответила волшебница. - Если у тебя дома припрятано еще несколько метел. 
  - Втроем мы бы уместились на твоей метле, - посчитал Юрген. - А кому-то, - он покосился на Карла. - Пришлось бы остаться. 
  Габриэль усмехнулась. 
  - Значит, ты бы хотел остаться? 
  Когда питейные заведения и постоялые дворы закончились, город притих. 
  - Еще немного, - сказала Габриэль, и друзья в очередной раз свернули.
  Чем сейчас занят господин Варфоломея (какое необычное имя!), думала Шарлотта, представляя себе его красивое лицо и нежную руку.
  - Надеюсь, Витчелла нам все о нем расскажет. А если нет, я обойду весь город, чтобы найти его! - заявила она. 
  Уголки ее губ опустились, она смотрела себе под ноги. Ей совсем не везло с мальчишками, и все потому, что она была некрасивой девочкой. А что, если господин Варфоломей, встретил Эрику или Аннику, ее красивых одноклассниц, влюбился в них, и теперь, как Эрвин, больше на нее не посмотрит? И почему она родилась не такой, как другие девочки? Почему ей достались эти дурацкие волосы, похожие на швабру, противные прыщи и огромный нос!  
  Шарлотта, погруженная в свои мысли, не заметила, как они очутились на пустыре. Ветер завыл, разметая сугробы, кусты пугливо задрожали, брат дернул Шарлотту за рукав, она подняла голову и увидела покосившуюся от старости избушку. Крышу ее венчала голова коня, высеченная из толстенного бревна. Девочка догадалась, что очутилась рядом с логовом ведьмы. Небо окрасилось в темно-фиолетовые краски, заиграл "Сон в ночь Шабаша" Гектора Берлиоза.
  Безрадостные мысли разлетелись, чуть только Шарлотта увидела перед собой страшную ведьму. Никогда прежде ей не приходилось сталкиваться со столь уродливым созданием. Лицо старухи было утыкано бородавками, размером с крупного таракана, морщины висели мешками на ее лбу и щеках, а нос был огромный, больше ее собственного, и скрюченный. Черные зрачки бешено вращались в глазницах, один по часовой стрелке, другой против. Когтистые пальцы ведьмы вцепились в плечи Шарлотты. Девочка завизжала от ужаса - разговор с ведьмой уже не казался ей таким чудным замыслом.  
  - Не миновать беды снующим ночью! -  прикрикнула старуха.
  Юрген выступил вперед.
  - А-ну отпустите ее! - потребовал он. 
   Ведьма разразилась протяжным смехом. Черная кошка прыгнула Юргену на плечи, чуть не повалив его. 
  - Эй, снимите ее с меня! 
  ⁃ Тише, Юрген, - взмолилась Габриэль. - Прошу, не трогайте их, - обратилась она к ведьме. - Мы только хотели спросить у вас...
  - Ну-ка, почто явились в мои владения?
  Дети молчали, тревожно переглядываясь. Зрачки ведьмы прекратили бегать, и она как следует топнула. 
  - Ну, заходите, раз пришли, - пригласила колдунья, блеснув золотыми зубами. 
  Дверь избушки зазывающе отворилась. 
  - Невежливо стоять на пороге! - заметила Витчелла. 
  В следующую секунду она взмыла в небо, и, покружившись над домом, нырнула в трубу. К домику вела узкая тропинка через покрытый густыми сугробами огород, где осенью росли гигантские тыквы. Друзья, в очередной раз переглянувшись, направились гуськом к избушке. Над ее дверью висела табличка, на которой была изображена колдунья в остроконечной шляпе верхом на метле. Взглянув на нарисованную ведьму, Шарлотта сжала кулаки и скомандовала:
  - Пошли! 
  Девочка сделала глубокий вдох и вошла в избушку. В доме пахло травами, ромашкой и иван-чаем, плесенью и сыростью. На двери, помимо вывески с именем ведьмы "Frau Geister" висела паутина, на паутине закоченелый паук, не успевший сожрать свою последнюю жертву, жирную муху. Крохотный домик освещался длинными узкими свечами в медных подсвечниках. Воск стекал на пыльный пол, по которому были разбросаны книги в ветхих переплетах и грязные колбы. На полках, неряшливо прибитых к стенам, были расставлены банки с соленьями (скрюченные огурцы, смятые помидоры и гигантский чеснок размером с кулак). В пыли среди банок валялись высушенные насекомые. Юрген скорчил лицо и чуть было по привычке, не плюнул. 
  Настоящей хозяйкой избы была печь, служившая ведьме и кухней, и спальней. В нее-то и влетела ведьма, принеся с собой гору сажи. Как следует отряхнувшись, она спрятала метлу в упитанный, кривой, шкаф на маленьких ножках. 
  - Садитесь, детки, - велела она совсем мягко, указывая детям на ежевичную кушетку. 
  Ведьма подняла палочку, дрова запрыгали по комнате и приземлились прямо в топку. Брюхо белокаменной печи с удовольствием поглотило их. 
  - Фламо! 
  В печи заискрились горящие полена. Ведьма повернулась к детям. Шарлотта не поверила своим глазам: вместо уродливого лица противной старухи, она увидела милую бабушку. 
  - Чаю, дорогие мои? - предложила ведьма.  
  - Да, пожалуйста, - охотно ответила Габриэль. 
  Ужас исчез и с ее лица. Пока ведьма заваривала чай, скрывшись за печкой, Карл прошептал:
  - Она, наверное, очень могущественная ведьма. Я читал, что для того, чтобы менять лица необходим уровень магистра магии. 
  Волшебники делились на степени в зависимости от своих сил и знаний. Самой низкой ступенью считался школяр. Школяры носили черные мантии. К ним относилась Габриэль. А самой высшей ступенью доктор магических искусств. Докторов выделяли белые мантии. Между школяром и доктором помещались степени бакалавра, лиценциата и магистра и сопутствующие им фиолетовые, синие и серебристые мантии. 
  - Конечно, Витчелла магистр. Я же говорила, что она принадлежит к местному шабашу, - сказала Габриэль. 
  - Что еще за шабаш? - поинтересовался Юрген, успевший, верно, позабыть истории дяди Эразма.
  За печкой послышался шум. Ведьма спустилась в подпол. Убедившись, что с ней все в порядке, Габриэль попыталась объяснить Юргену, о чем шла речь. 
  - Для того, чтобы следить за тем, как Собрание Тридцати во главе с королевой управляет миром магии, ведьмы собираются в шабаши. Наш город, например, относится к Рейнскому шабашу. Раз в пятнадцать лет колдуньи и иногда колдуны, живущие на Рейне, слетаются на Лысой горе, чтобы выбрать подходящих ведьм для шабаша.
  - Ниче не понял, - свистнул Юрген.
  А, когда Карл раскрыл было рот для более пространного объяснения, он замахал руками:
  - Я ВСЕ ПОНЯЛ!
  Колдунам редко позволяли принимать участие в управлении миром магии, Шарлотта помнила об этом. Сейчас ей это показалось ужасно несправедливым. 
  - Господин Варфоломей ничем не хуже любой ведьмы! - запротестовала она.
  Избушка нагрелась, дети развязали шарфы и стянули шапки. Карл снял очки, позволяя глазам немного отдохнуть. У него были светло-карие глаза, которые окружал рой бурых веснушек. 
  До детей донесся аромат фруктового чая. Витчелла вернулась с фарфоровыми чашечками и вареньем. Ее плечи покрывала серая шаль. Две чашечки ведьма несла в руках, и еще три летели за ней хвостом.
  Дети удобно расположились: Габриэль и Карл на кушетке, а Юрген и Шарлотта на коврике у камина. Как только ведьма приблизилась, друзья притихли. Каждый получил свою кружку малинового чая, а тарелка с клубничным вареньем осталась висеть в воздухе. Ведьма позволила детям скушать столько варенья, сколько их душе угодно. 
  Друзья маленькими глоточками пили сладкий чай. Ведьма первой нарушила тишину, спросив, зачем к ней все-таки пожаловали такие прекрасные дети. Шарлотта в который раз размешала сахар ложечкой и, набравшись смелости, заговорила:
  - Госпожа Гейстер... 
  - Зови меня бабушкой, дорогая девочка.
  - Бабушка, - исправилась Шарлотта. - Мы хотели спросить вас, - она запнулась, переглянувшись с друзьями. - Об одном волшебнике.  
  - Какие дела! - воскликнула ведьма от неожиданности. 
  -Извините, если мы вас потревожили, - сказал Карл, который был очень вежливым мальчиком. - Мы поймем, если вы не хотите говорить с нами. 
   Шарлотта желала, чтобы он замолчал: она-то точно никуда не пойдет, пока не выведает все о господине Варфоломее. 
  - Как! Я не желаю говорить с такими прекрасными детьми! Меня приятно удивляет, что в такие времена вас интересуют волшебники. Мое старое радио всю ночь трещит о заговоре магов против людей. 
  - Мне неважно, что говорят по радио! Я не слушаю его, - выпалила Шарлотта. - Наш папа говорит, они все врут. Они хотят, чтобы мы думали, что волшебники злые. А я знаю, что это не так! Я очень хочу найти одного волшебника, и он совсем не злой. Он добрый и красивый. 
  - Иди ко мне, Гретхен, - позвала ведьма свою черную кошку. 
  Потянувшись у печки, кошка запрыгнула на кушетку (Юрген проводил ее презрительным взглядом и пригрозил ей кулаком, кошка шикнула), и ведьма принялась ласкать ее. 
  - Ваш отец господин Брилль, - сказала ведьма и внимательно посмотрела на брата с сестрой. - Я сразу узнала его деток. 
  Дети кивнули. 
  - А это наши друзья, - представила Шарлотта. - Габриэль и Карл. 
  - Приятно познакомиться, - отозвалась Витчелла на приветствия детей. - Какой такой волшебник вас интересует, мои дорогие? Я знала многих волшебников в этом городе, - протянула она. 
  Кошка довольно мурчала на коленях у ведьмы. Шарлотта задумалась о том, как бы понятнее объяснить Витчелле, что представлял из себя господин Варфоломей. К счастью, Габриэль пришла ей на помощь, достав из-за пазухи журнал про волшебников, который дети совсем недавно читали. Палочкой она открыла страницу с изображением господина Варфоломея. Взглянув на улыбающегося волшебника, ведьма ахнула. 
  - Варфоломей Кеплер!
  - Так вы его знаете? - обрадовалась Шарлотта. 
  - Конечно, дитя мое, бабушка его знает. Пятьдесят лет назад его знал каждый ребенок в Мире Магии. 
  - Пятьдесят лет назад? - изумился Юрген. - Его знали пятьдесят лет назад?! 
  Мальчик с упрёком поглядел на друзей и сестру. 
  - Вы мне не говорили о том, что ваш волшебник древний старик, - позабыв правила приличия, выкрикнул он. 
  - Что?! - вскричала Шарлотта и ткнула пальцем в журнал. - Он такой же, как на этой фотографии. Если ты мне не веришь, мог бы не приходить! 
  Витчелла рассмеялась добрым прерывистым смехом, совсем не похожим на скрипучий хохот, прежде напугавший друзей. 
  - Поверьте, он и тогда был таким. 
  Ведьма задумалась. 
  - Подождите, детки, сейчас я вам кое-что покажу.  
  Пока старуха рылась в своем сундуке, Юрген потешался над сестрой:
  - Так ему, должно быть, по меньшей мере семьдесят!
  - Замолчи, Юрген, просто Витчелла что-то путает. 
  - Мой дедушка говорил, среди волшебников встречаются долгожители: некоторые из них доживают до ста двадцати и даже до ста пятидесяти лет, - сообщила Габриэль. 
  - Вот, нашла! - обрадовалась ведьма и развернула перед детьми вырезку из очень старой газеты. 
  Бумага была местами мятая и пожелтевшая. Заголовок занимал почти полстраницы: 
  "ПЕРВЫЙ МОНАРХ-КОЛДУН? ВОЗГЛАВИТ ЛИ ВАРФОЛОМЕЙ КЕПЛЕР МАГИЧЕСКИЙ МИР? КАК ОТРЕАГИРУЮТ ВЕДЬМЫ?" 
  1886 г.
  Под заглавием размещался черно-белый снимок и колонка с текстом. 
  - Это он, - узнала Габриэль.
   На фотографии был действительно господин Варфоломей, одетый совсем как дедушка Генрих на своем портрете в гостиной, в модный фрак и шляпу-цилиндр. Он стоял на возвышенности, как древняя статуя, восторженные волшебники и волшебницы тянулись к нему. Он улыбался и был таким же молодым и прекрасным, как в вечер их с Шарлоттой встречи. Разве что волосы его были настолько длинные, что струей стекали по плечам.  
  - Это не может быть правдой, - скептически заметил Юрген. - Он не мог совсем не измениться за столько лет. И что это вообще значит, король волшебников? 
  - Король волшебников правит миром магии, - взялся объяснять Карл, ему нравилось делиться своими знаниями в доброй компании друзей. - Правда, чаще всего это королева волшебников. Ее избирает Совет Тридцати, главные ведьмы в мире магии.  
  - Все верно, - подтвердила Витчелла. - Все верно, дитя мое. Тридцать ведьм помогают королеве волшебников править, и они же избирают новую королеву. Интересующий вас волшебник был единственным мужчиной, избранным королем. 
  - Я хочу прочитать, что они пишут, - заявила Шарлотта. 
  "После смерти Елизаветы Третьей, королевы волшебников, покинувшей мир живых в свой сто пятый день рождения, перед ведьмами Мира Магии встал вопрос о том, кого же избрать следующей королевой. Основными кандидатами долгое время считались Элоиза Фауль, почетный член Шабаша Запада и Элиота Тэн, помощница леди Гизы, главы Шабаша Юга.  
  Однако в прошлую пятницу комиссией из магов-экспертов вопрос о присвоении Элоизе Фауль звания лиценциата Магии был решен не в пользу кандидатки, в следствие чего Фауль досрочно покинула предвыборную гонку. 
  По последним сведениям, глава шабаша Центральной Европы, леди Марта, выдвинула на место Фауль Варфоломея Кеплера, доктора магии, родом из Гогенвальда-на-Рейне, неприметного городка, находящегося в ведении Рейнского шабаша...".
  На этом статья обрывалась, Шарлотта тщетно вертела ее в руках, чтобы найти продолжение. 
  - Бабушка, расскажите вы. Господин Варфоломей стал королем волшебников? 
  - Он мог быть королем, - угрюмо ответила Витчелла, пряча газету обратно в сундук. 
  - Что случилось?
  - Мои детки, - охнула Витчелла. - Варфоломей отказался им быть. 
  - Но почему? 
  - Никто не знает, почему, - вздохнула ведьма, ее губы дрогнули. - Я не сомневаюсь, что Варфоломей был бы восхитительным королем. Королева Эмили его терпеть не может, - голос ведьмы звучал так, словно ей только что предложили отведать какой-нибудь гадости (жареных крыс или слизняков). - Посмотрите, как дурно она справляется со своей работой. Волшебников в Европе почти не осталось! 
  Ведьма покачала головой и с горечью на лице прислонила дрожащие губы к чашке с чаем. 
  - Получается, вы больше не видели господина Варфоломея? - предположила Габриэль. 
  - Видела, детки мои. В былые времена в Рождество он пролетал над городом и приносил подарки детям. Он дарил тепло бедным и бездомным и надежду одиноким. 
  Шарлотта широко улыбнулась, обняв коленки. В печи горели бревна, источая пряный запах хвои. Как уютно она себя почувствовала в этой крошечной избушке доброй ведьмы!
  - Он ведь жил в городе и после выборов, - продолжала Витчелла. - Мы все знали, где его найти. 
  - Где? - предвкушая раскрытие тайны, спросила Шарлотта. 
  Карл вынул из кармана блокнот с ручкой, чтобы ничего не забыть, совсем как делала в таких случаях его мама, госпожа Шолль, писательница, защищавшая волшебников. 
  - Там, где когда-то жил Варфоломей, детки, его уже давно нет, - горько отвечала ведьма. -Его дом был третий на Аптекарском переулке (детям адрес показался знакомым). Много лет прошло, а я все помню, как мы ждали его у дверей. Он выходил к нам, неписаный красавец. Не было ни человека, ни волшебника, который не любил бы его. 
  У Шарлотты вдруг защемило сердце. Раз господин Варфоломей мог стать королем, то у него наверняка была королева. В истории у королей всегда были королевы, разве не так? Витчелла поспешила ее утешить:
  - Я знаю, о чем ты думаешь, бедная деточка. Бабушка успокоит тебя. У Варфоломея никогда не было любимой женщины, но каждая из нас в глубине души хотела, чтобы он выбрал именно ее. Правда, говорят, он совсем не может любить, - задумчиво произнесла ведьма. 
  Габриэль уселась на ковер рядом с подругой и, нежно погладив ее по голове, спросила: 
  - Бабушка, а что случилось потом? 
  Выражение лица Витчеллы исказилось. 
  - А потом разразилась война, и Варфоломей Кеплер ушел на нее вместе с другими мужчинами.
  Шарлотта вспомнила фотографию в журнале "Для волшебниц", на которой господин Варфоломей был в военной форме.
  - Я слышала, его спас один англичанин, - добавила Витчелла. - А что с ним было после войны - трудно себе представить.
  Шарлотту сильнее других расстроило услышанное. 
  - Так вы совсем не знаете, где можно найти господина Варфоломея? - спросила она с надежой. - Я бы очень хотела отыскать его. 
  - Он среди нас, я в этом не сомневаюсь. Но, как и многие волшебники в наше время, он хорошенько скрывается, и правильно делает, - заметила ведьма. 
  Немного подумав, она промолвила:
  - А, впрочем, детки, наведайтесь-ка к монахиням приюта Святой Анастасии. В свое время господин Кеплер помогал приюту и, вероятно, до сих пор помогает. 
  Шарлотта вновь загорелась надеждой, ведьма ненароком ухмыльнулась. 
  - Приют стоит на том берегу реки, на холме, у самого Черного леса. Кто знает, может господин Кеплер будет дожидаться вас там. 
  Карл записал ее слова в свой блокнот, а Юрген, нахмурился и скрестил руки на груди. 
  - И все-таки я не понимаю, как этот волшебник мог совсем не постареть за столько лет?! - пробарабанил он. 
  Этот вопрос беспокоил его с того самого момента, как он увидел фотографию господина Варфоломея в газете за 1886 год.   
  - Я думаю, вы ошиблись, - мягко ответила ему Витчелла. - Варфоломей наверняка сильно изменился. 
  Затем Витчелла еще долго делилась своими воспоминаниями с детьми - рассказывала им и о волшебниках, которых знала, и о своей собственной жизни. Ни одна чашка чая была выпита, а корзинка с мармеладом успела опустеть и вновь наполниться. Ближе к утру детей потянуло в сон. Засыпая, Шарлотта размышляла об услышанном. 
  Волшебник, мечтала Шарлотта, прекрасный волшебник с горячим сердцем! Он согревает бездомных и дарит надежду одиноким. И, почувствовав, что ей и ее друзьям требуется помощь, он спас их от хулиганов. Ах, не зря его ладони такие теплые! 
  Ведьма накрыла друзей теплыми покрывалами, поставила на столик четыре банки варенья и оставила записку. 
  "Детям господина Брилля и их друзьям"
  А, когда на небо выкатился месяц, ведьма, по обыкновению, улетела в трубу в сторону Черного леса.

  
  Глава четвертая,
  в которой друзья посещают приют Святой Анастасии
   
  Дети подарили Витчелле Гейстер, оказавшейся вовсе не коварной ведьмой, а доброй старушкой, коробки праздничных конфет. Конфеты были марципановые с вишневым и клубничным джемом в форме сказочных зверей, единорогов, кентавров и драконов. 
  На следующей неделе погода в Гогенвальде смягчилась. Холодные дни и морозные ночи сменились теплыми зимними деньками. Изящные снежинки носились по улицам города, скакали по мостовой и кружились на площади, подражая ритму вальса Штрауса "На прекрасном голубом Дунае". Дети со звонким смехом предавались зимним забавам: лепили добродушных длинноносых снеговиков, катались на санках с горы и играли до упаду в снежки. 
  В свои тринадцать лет Шарлотта уже не верила сказкам о Санта Клаусе, но она с тревогой в сердце верила в другую сказку - сказку о добром волшебнике, едва не ставшем королем мира магии. Изображения господина Варфоломея Шарлотта вырезала из "Журнала для волшебниц" и наклеила рядышком со снежинками над своим письменным столом. Теперь, достаточно ей было поднять голову, и она видела его, своего великолепного колдуна. 
  Как бы Шарлотта хотела еще раз его встретить! Охваченная праздничным весельем, она не переставала думать о нем. Несмотря на слова Витчеллы, что господин Варфоломей хорошенько прячется, она не теряла надежды найти его. Временами ей даже казалось, будто добрый волшебник сам ее ждет. 
  "Это бессмыслица! - повторяла она.  - Господин Варфоломей ни за что не обратит внимание на такую как я. И все-таки я сделаю все, чтобы найти его! Пусть, я не понравлюсь ему - да и как возможно, чтобы я, обычная девочка, ему понравилась - но я найду его. Обещаю. Обещаю." 
  Шарлотта сложила пальцы в замок и закрыла глаза. Уверенность Витчеллы в том, что господин Варфоломей был где-то рядом, утешала ее. 
  - Все получится, - прошептала она прежде, чем наведаться в дом, в котором, по словам ведьмы, некогда жил господин Варфоломей. 
  Но визит на Аптекарский переулок, три, не принес ожидаемого успеха. Господин Ланг, хозяин кинотеатра, располагавшегося по названному адресу, ужасно рассердился, когда друзья спросили его о неком волшебнике, Варфоломее Кеплере. Он затопал, закричал и забрызгал слюной всю кассу, чем в конце концов распугал своих зрителей, повыпрыгивавших от его крика из кинотеатра. Видимо, господин Ланг был достаточно пожилым, чтобы помнить имя волшебника, и, без сомнений, он был также достаточно мудрым, чтобы не пятнать свое собственное имя связями с миром магии. 
  Неудача слегка расстроила друзей, но у них оставалась еще одна зацепка - приют Святой Анастасии, которому некогда, как утверждала Витчелла, помогал Варфоломей Кеплер.
  Как и сказала ведьма, приют находился на правом берегу Рейна, за Кривым мостом, в той части города, которую звали Новым Градом. Вплоть до середины девятнадцатого века торговый город Гогенвальд тянулся исключительно вдоль левого берега Рейна, тогда как на правом берегу одиноко, словно брошенная сиротка, стоял женский монастырь Святой Анастасии. В начале девятнадцатого века одно из его строений было отведено под приют. 
  В стародавние времена монахини обрабатывали землю вокруг монастыря. Сейчас там все застроено домами. Однако монахини по-прежнему ходят в Черный лес за грибами и ягодами. Никто из них, кстати, так и не встретил ни безголового всадника, о котором трещали легенды, ни говорящую рысь, еще не до конца забытую жителями Гогенвальда. Бедным монахиням не попадались даже кентавры! А демона Хагельд они вовсе не боялись. Говорят, она охотится только на мужчин. 
  К заселению правого берега Рейна приступили не раньше второй половины девятнадцатого века. Его освоение связано с именем уже упомянутого предпринимателя Генриха Брилля, двоюродного дедушки Шарлотты, обосновавшегося в городе в 1850-е годы. В 1859 году в укромном местечке между рекой и лесом он открыл кондитерскую фабрику "Шоколадный городок", на которой производился элитный молочный шоколад. Дедушка Генрих был весьма богатым человеком и честным предпринимателем. Благодаря хорошим условиям труда и достойной заработной плате, которые Генрих Брилль предлагал своим рабочим, люди потянулись в Гогенвальд. И тогда на правом берегу Рейна, в окрестностях кондитерской фабрики, был возведен город рабочих, получивший название Нового Града. С тех пор левобережный Гогенвальд принято считать Старым городом. 
  После разорительной войны внук Генриха, Ульрих Брилль, отец Шарлотты, покончил с производством элитного шоколада и начал изготавливать сладости, доступные каждому. На заработанные деньги он провел реставрацию Нового Града, так как многие дома успели прийти в запустение за полвека. 
  Перво-наперво жители Старого города не принимали огромного пыхтящего монстра на правом берегу - так они звали фабрику Бриллей, но со временем свыклись с ним и даже зауважали. Жителей Нового Града, однако, они еще долго считали чужаками. Шарлотте обитатели Нового Града казались приветливее жителей Старого города. Невзирая на тяжелые времена, они много улыбались и искренне смеялись. В новом граде жил лучший друг Юргена, Гюнтер Гаусс, веселый улыбчивый мальчик. 
  В теплый зимний день, который друзья определили для похода в приют, Шарлотта и Габриэль, заранее договорившись, оделись, как сестры, в короткие синие пальто и коричневые сапожки, а на головы девочки нацепили веселые желтые береты. Выйдя с сестрой за калитку поместья, Юрген расстегнул куртку. Он чувствовал себя ужасно модным. На нем был серый вязаный свитер, клетчатые брюки, и шапка с козырьком, из-под которой торчали его светло-русые волосы. А Карл, одетый в ярко-зеленый плащ (из-за которого он походил на кислое яблоко), обвязал шею не по погоде теплым шарфом, как и прежде мешающим ему говорить (приходилось его сдвигать на подбородок).
  Габриэль выглядела немного уставшей. Под ее большими глазами появились синяки. Днем она делала домашние задания, а по ночам практиковала новые заклинания, которые, она полагала, однажды пригодятся друзьям. Именно Габриэль вела друзей в приют Святой Анастасии по волшебной карте, представлявшей собой миниатюрную копию города. Волшебнице удалось уменьшить ее до размера ладони.
  Дети, пройдя по Кривому мосту, переброшенному через Рейн, попали в Новый Град. Он был застроен красно-багровыми кирпичными домиками с небольшими крышами, покрытыми грязно-зеленой черепицей. Дороги в Новом Граде были широкие и ухоженные - не то, что в Старом городе. Дворники огромными лопатами, точно ковшами, чистили снег на улицах, а неповоротливые грузовые автомобили, носившие название кондитерской господина Брилля на толстых кузовах, толкались на поворотах.  
  По дороге Юрген встретил своих товарищей. Мальчишки поздоровались за руки и обменялись последними новостями (вот и новости - Хьюго звал всех в кино). Юрген убедительно заявлял каждому, что идет "по делам", и ни у кого, разумеется, не возникло сомнение, что так и есть. Мальчишки считали Юргена кем-то вроде своего шефа. 
  Девчонки парочками гуляли по аллее, разбитой в центре города. Завидев их, Юрген хватался за козырек и кивал им, улыбаясь, как звезда с постера нового кинофильма. В ответ девочки хихикали и смущенно ему махали. Когда друзья прошли мимо рыжей кучерявой девчонки в скромном платье, дожидавшейся кого-то на скамейке, Шарлотта, дернув Юргена за плечо, сказала:
  - Братик, эта девчонка спрашивала про тебя. 
  - Я знаю, Гюнтер мне уже говорил, - неохотно отозвался Юрген. - Прикиньте, она ждет, что я приглашу ее на бал. 
  В школе, где учились друзья, каждый год в конце июня, давали балл. 
  - Вообще, мне больше по душе ее подружка, - заключил Юрген, обернувшись на девочку с белыми волосами, которая только что проскакала мимо, не обратив на них никакого внимания.
  - Эрика? - хихикнула Габриэль.  
  - Ага. Держу пари, они с Эрвином скоро расстанутся. 
  - И она побежит к Хьюго, - подразнила его Габриэль. 
  - Нет, - ухмыльнулся Юрген, легонько подтолкнув Габриэль. - Хьюго она не нужна. Хьюго хочет другую. 
  - Какую? - рассмеялась она. 
  - Да так одну волшебницу. 
  - Неужели? 
  - Но он не знает, что она волшебница. 
  - Ну эту другую он не получит! - весело заявила она. 
  - Эрику тоже. 
  Пока они говорили, Шарлотта опять погрузилась в свои мысли о господине Варфоломее. Она даже пропустила мимо ушей имя Эрвина, которое она редко оставляла без внимания. Неужели ей и правда в один миг сделалось так равнодушно, чем школьный красавец занимается с другими девочками?
  Вскоре друзья достигли подножья холма, от которого тропинка вела наверх к монастырю Святой Анастасии. Габриэль и Юрген продолжали говорить, но на этот раз Юрген обращался к сестре. 
  - И все-таки я не понимаю, как твой Варфоломей не стареет! Или, может, ты его плохо разглядела?
  Шарлотта шикнула на брата и толкнула его в бок. Ее совсем не волновало, почему господин Варфоломей не стареет, ведь он такой великолепный.  
  -Наверняка он использует какое-то заклинание, - предположил Юрген и тут же расхохотался. - А что, если он очень старый и просто прикидывается молодым? Ну, как Витчелла, меняет лица! 
  Покачав головой, Габриэль сказала:
  - Ни одному магическому заклинанию не под силу преодолеть старение. 
  - Почему это? 
  - Я тоже об этом читал, - подхватил Карл, освободившись от колючего шарфа. - Среди магов встречались долгожители, но все они выглядели, как древние старики в свои последние...Тридцать лет. 
  Юрген закатил глаза. 
  - Ну ладно, ладно, - не унимался он. - Тогда это что-то другое. Может Эликсир жизни? Мы ведь знаем, что кто-то уже создавал его в этом городе. 
  Габриэль, завидев шпиль церкви, взмахнула палочкой, и волшебная карта исчезла. 
  - Я тоже думаю, что это Эликсир, - шепнул Карл Юргену, но Юрген не хотел с ним говорить - Карл был неудачником по меркам мальчишек. 
  Друзья забрались на холм, самую высокую точку Нового Града. Вдали виднелись оранжевые трубы кондитерской фабрики, из которых валил бледно-серый дым. Зимнее солнце низко светило над городом. На ярко-синем небе не виднелось ни одного облачка.
  Монастырь был огражден невысоким каменным забором. Летом монахини подстригали траву, сажали цветы, пионы и циннии, ухаживали за молодыми орешниками и сливами, росшими в скромном монастырском саду. А зимой они расчищали дорожки между строениями монастыря от снега и подкармливали зимовавших в городе птиц. На ветвях голых деревьев, в воображении Шарлотты превратившихся в длиннопалых монстров, висели скворечники. 
  Калитка оказалась открыта, и дети, не теряя времени, вошли в заснеженный дворик. Приют Святой Анастасии, находившийся чуть в стороне от остальных монастырских строений, ютился в тени Черного Леса. Он представлял собой здание из светлого кирпича с тонкими сводчатыми оконцами. Солнечный свет скользил по его крыше и, пробираясь сквозь витражи, освещал арочный вход. Необыкновенная игра света на крыше старой церкви поразила Шарлотту. 
  Вдруг она увидела волшебника - он стоял во весь рост на верхушке башни в золотых сапогах, обратив одну руку к небу, а другой держась за тонкий шпиль. Шарлотта моргнула, и он исчез. Господин Варфоломей! Она его видела. Слезы навернулись на ее глазах - почему он исчез? Кажется, никто из ее друзей его не заметил. Они вели себя так, будто ничего не произошло! 
  Габриэль постучала в деревянную дверь, ответ не последовал. Юрген постучал сильнее, послышались звуки движения, и дверь отворилась. В проеме показалась голова монахини в белом чепце и черной вуали. С виду монахине было лет пятьдесят. Это была невысокая женщина, с жирной лоснящейся и при том мертвенно-бледной кожей и огромными черными глазищами. 
  - Дети? - спросила она, недоверчиво осмотрев детей.  
  - Здравствуйте, матушка! 
  - Здравствуйте, госпожа. Мы вас спросить хотели... 
  Монахиня затолкала детей в чуть теплый притвор. 
  - Не на пороге же говорить! - объяснила она.  - Заходите, заходите.
  Растерянные друзья, спотыкаясь, прошли внутрь. Стянув желтый берет, Шарлотта огляделась: сводчатые потолки вселяли ощущение гармонии, солнечные лучи плясали на цветастых витражах, изображавших рождение Христа, потертые фрески проглядывались на светло-серых холодных стенах. Над дверью, ведущей в помещения приюта, висела красная шелковая тряпка. Монахиня опустилась на кованый сундук, а детям предложила сесть на скамью, покрытую хлопковым ковром. 
  - На сундук вас не сажаю, а то сядут девочки на угол и не найдут себе жениха, - объяснила монахиня. 
  Дети поморщились. 
  - Может они и не хотят жениха, - огрызнулся Юрген. 
  К счастью, монахиня его не расслышала. 
  - Ну расскажите старухе, с чем пришли?
  На этот раз отдуваться за всех пришлось Габриэль. 
  - Мы хотели спросить вас об одном господине, - певучим голосом ответила она.
  - О каком господине? Да вы не спешите, я вас накормлю и напою, - закудахтала монахиня, поднимаясь с места. - Наша повариха только приготовила кислую капусту. Очень вкусная капуста. У нас и чай с вареньем найдётся. Какое любите? А может вам лучше бруснику, протертую с сахаром. Что ж, и она есть. Ну заходите, что же вы будете в темноте сидеть? 
  Габриэль помотала головой. 
  - Мы вовсе не голодны, спасибо.
  - Мы правда только пообедали. 
  - Точно-точно, я же совсем не представилась, - как бы припоминая, сказала монахиня. - Меня зовут матушкой Матильдой. А как вас звать? 
  Когда дети представились и вновь отбились от предложений покушать, Шарлотте, наконец, удалось спросить:
  - Скажите, матушка Матильда, знаете ли вы что-нибудь о господине Варфоломее? 
  - Его полное имя Варфоломей Кеплер, - для точности добавил Карл. 
  - Зачем это вам? - презрительно спросила монахиня.  - Не желаете ли вы причинить вред господину Кеплеру?
  Не такой реакции ожидала Шарлотта.
  - Конечно, нет! Нам известно, что господин Варфоломей волшебник, и что он как-то связан с вашим приютом, - принялась увлеченно объяснять Габриэль.
  -Это правда, что он все эти годы помогает сиротам? - с вызовом спросил Юрген. 
  - О, в этом не сомневайтесь, - мягко ответила монахиня, и ее щеки покрылись жирным блеском. - Господин Кеплер не только вносит щедрые пожертвования, но и дарит подарки детям на Рождество. В Сочельник он оставляет у дверей приюта сани, доверху наполненные подарками. 
  Матильда прижала ладони к груди и добродушно сказала:
   - Мы должны быть благодарны господину Кеплеру. Без него не было бы этого приюта, и бедным сиротам пришлось бы ночевать на улице. 
  - Наш папа говорит, что мы должны помогать бедным, - вспомнил Юрген. 
  - Значит, он такой же добрый, как господин Кеплер. 
  Душа Шарлотты радовалась. 
  - Я так люблю их обоих! - сердечно сказала она. - Вы нам поможете найти его?  
  Матильда погрузилась в задумчивость.
  - Боюсь, я не смогу вам помочь, - угрюмо сказала она. 
  - Вы не знаете, где он живет?               
  - Не знаю. Петь идут, - констатировала монахиня, прислушиваясь к шагам за дверью. - Я видела его своими глазами всего несколько раз.
  Застучали клавиши, запел церковный хор. Сладкие детские голоса, подобно птенцам, рвущимся в небо, к своему Создателю, исполняли "Агнца Божьего". Последний луч солнца заглянул в круглые окошки притвора, Матильда кончиком пальца нарисовала в воздухе полукруг. 
  - Господин Кеплер прилетал на крылатом коне, с востока, следуя за солнечным диском, - объяснила она. 
  Шарлотта подняла голову и представила прекрасного господина Варфоломея, летящего вместе с восходящим солнцем. 
  - Моя мать, - продолжала монахиня. - Царствие ей Небесное, знала господина Кеплера в те самые дни, когда все были убеждены, что он станет королем мира магии. 
  Матильда подперла ладонью подбородок и мечтательным девичьим голосом произнесла: 
  - Хотела бы, и я жить в то время. Сказочный красавец, господин Кеплер, с лавандовыми глазами. В народе знают, лаванда всегда что-то значит, - монахиня закивала самой себе. - Лавандовый цвет его глаз означает долгую жизнь. Он ведь помог сестре моей прабабушки основать этот приют. 
  Друзья переглянулись. 
  - Вы говорите, что господин Варфоломей был здесь сто лет назад? - уточнила, не поверив своим ушам, Габриэль.
  Монахиня, перешла на шепот, хотя, кроме них, в коридоре церкви никого не было:
  - Вот именно! По секрету, я думаю, господин Кеплер наделен какими-то высшими силами, которые даруют ему долголетие. 
  - Или он создал Эликсир жизни, - бросил Юрген. 
   Матильда посмотрела на него так, как будто он только, что осквернил ее святыню. 
  - Это невозможно! - выпалила она. 
  - Почему же? - в который раз с вызовом поинтересовался Юрген. - Разве не ходят слухи о том, что много лет назад кто-то создал Эликсир жизни? 
  Выражение лица Матильды отображало полнейший ужас и возмущение. Хор притих. Накатила безнадежная тишина. Зловеще загудел безжалостный орган, заиграла "Токката и фуга ре минор" Иоганна Себастьяна Баха, и последний солнечный луч исчез за горизонтом. 
  - Эликсир жизни был создан лишь однажды! - заревела Матильда в такт раскатам органа. - Дьявол, сотворивший его, желал зла всему городу! 
  Градом сыпались слова из ее тонких, потерявших всякий цвет бескровных губ, и, отскакивая от холодных стен, ударялись о детей. 
  - О чем вы говорите? - в ужасе спросила Шарлотта. 
  Матильда по-прежнему громыхала. Ее кидало из стороны в сторону. 
  - Этого дьявола зовут темным алхимиком. Он вызвал чуму в городе. Он обещанием вечной жизни свел с ума барона фон Гельдевинга и толкнул его на страшное смертоубийство. Нет-нет, - как бы опомнившись, сказала она и уселась обратно на свой сундук. - Детям нельзя такое знать. 
  - Пожалуйста, расскажите! 
  - Расскажите, вы нам очень поможете. 
  Монахиня, чуть успокоившись, продолжила: 
  - Пожар в городе его рук дело. "Да разразится пляска смерти!" были его слова. 
  Она шумно вдохнула воздух сырой паперти.
  -  Каждый, чьих губ коснется Эликсир Жизни, обречен нести страшное бремя...Мальчик! 
  Матильда схватила Юргена за запястье. Он попытался вырваться, но монахиня его не пускала. 
  - Ты назвал господина Кеплера творцом Эликсира! Теперь я припоминаю...
  Безумно оглядываясь, монахиня прочла: 
  "Темный нимб,
  Над головой его,
  И крылья черные,
  чужие".
  И вновь крик:
  - Не может быть...Темного алхимика казнили на площади! 
  По телу Шарлотты пробежала дрожь, она поднялась и шагнула к выходу - монахиня, должно быть, слетела с катушек! Карл сглотнул и тоже попятился. Юрген вырвался из хватки Матильды и потянул за собой Габриэль. Всем захотелось поскорее броситься прочь из старой церкви. 
  - Думаю, нам пора, - сказала Габриэль, со скрипом отворяя дверь. 
  Матильда посмотрела на нее, как ни в чем не бывало. 
  - Точно, точно.  
  Она упрашивала детей остаться на ужин, но друзья, сославшись на то, что уже изрядно потемнело, а им еще возвращаться домой, в Старый город, отказались. Чуть не забыв (Юрген надеялся, они забудут), брат и сестра вынули из ранцев плитки молочного шоколада со значком "Волшебного города Г.":
  - Пожалуйста, подарите их детям. 
  Монахиня приняла шоколад и сунула друзьям румяные коржи, завернутые в полотенце. 
  - Возьмите хотя бы их и будьте осторожны, - наказала она. 
  - Счастливого Адвента! - с радостью, что благополучно отделались, пожелали друзья.
  - Счастливого, дети!  
  Очутившись на свежем воздухе, Шарлотта вздохнула с облегчением. Грохот органа все еще доносился из приюта, но Шарлотту он уже не тревожил. 
  - Ты как? - спросил ее Карл. 
  - Да в порядке, - ответила она.
  - Ненормальная, - шепнул Юрген и покрутил пальцем у виска. 
  - Да ну хватит, - засмеялась Габриэль, взяв его за локоть. 
  - У нее не все дома. 
  Монахиня проводила детей до калитки, а затем обняла и поцеловала каждого. К неудовольствию Юргена, он был последним, и Матильда шепнула ему что-то на ухо, но никто не заметил. 
  Между тем, солнце, оставив за собой тонкую золотисто-алую полосу, закатилось за горы, густая тьма, окутавшая Черный лес, решительно надвигалась на город, а из-за гор высунулся бледно-голубой месяц. 
   
   
  Глава пятая,
  в которой Шарлотта берется за дело
   
  Шарлотта стянула с полки чернильницу, макнула в нее перо и при свете свечи, в одиночестве стоявшей на ее подоконнике, записала в блокнот, когда-то давно заброшенный ею под кровать за ненадобностью: 
   
  "Белым снегом засыпаны улицы,
  Как же хорошо в декабре,
  Я помню ваш силуэт,
  Вы так понравились мне"
   
  По-детски глупый стишок, который ей отчего-то очень понравился, девочка приклеила на стену, рядом со снежинками и фотографиями волшебника. 
  В комнате было темно, только огонек пухлой восковой свечи освещал ее бледное лицо и бумагу. Господин Варфоломей...король Волшебников. В тот день она его видела на крыше приюта или ей почудилось? Когда жизнь сделалась для нее такой печальной? 
   
  "Король моих снов,
  Господин в зеленом плаще,
  Вы ли всего лишь видение?
  Родник печалей,
  И кладезь красы,
  Кто вы, скажите?
  И правда ли, что вы с той стороны луны?
  С улицы тьмы?"
   
  Вернувшись домой от Матильды, Юрген утверждал сестре, будто господин Варфоломей сам никто иной, как темный алхимик из городских легенд.
  - Ну да, я не сомневаюсь, что это он создал Эликсир жизни. Иначе как бы он дожил до ста пятидесяти лет, ничуть не состарившись?  
  - Неправда! Разве сама Матильда не рассказывала нам, как щедр господин Варфоломей? Разве избрали бы его ведьмы королем мира магии, если бы у него было такое нечистое прошлое? - горячо говорила Шарлотта. 
  Брат дернул бровями. 
  - Может, они ни о чем не подозревают. 
  И как расхохотался.
  - Вот это да! Сто пятьдесят лет. Ну и вкусы, сестренка.
  Разве это важно, сколько ему лет, когда он так добр и прекрасен? Что бы ни думал Юрген, господин Варфоломей не мог быть темным алхимиком. Шарлотта не верила в это, и Карл тоже не верил - он, как никто другой, помогал Шарлотте выискивать доказательства, конечно же, в книгах - какое скучное занятие!
  Может и мне взяться за книги, чтобы докопаться до правды, думала Шарлотта. Но она так не любит читать. Карлу легко, он обожает это дело. А она? Конечно, высшие силы, о которых говорила Матильда - это чепуха. Пожалуй, Эликсир жизни звучит куда убедительнее. Но, может быть, существуют другие способы достичь долголетия? 
  Снег битый час барабанил по стеклу, порывы ветра рвались в теплым дом. Шарлотта выглянула на улицу, и ей снова показалось, она его увидела - на площадке между соседских домов. Он тряхнул головой, волосы серебром легли ему на лоб. Он посмотрел в ее окно - она потянулась в надежде открыть форточку и закричать ему, но он исчез, а она осталась, прислонившись ладонями к стеклу, ловить его призрак. 
  На календаре было четвертое декабря, в ее ладошках покоилась аккуратно сложенная записочка.
  "Heute werde ich mutig und entschlossen. KOKOSNUSSSCHOKOLADE"
  - И я потрачу вечность, чтобы доказать, что господин Варфоломей добрый волшебник, а потом еще вечность, чтобы найти его! 
  Шарлотта совсем не любила читать, но теперь каждый день после школы она ходила в библиотеку. В секции мира магии она брала книги о заклинаниях, обещавших продление жизни, которых оказалось совсем немного, и о зельях, якобы способных возвращать утраченную молодость. 
  Друзья помогали Шарлотте, но нередко ей приходилось работать в одиночку или вдвоем с Карлом. Пару раз она думала ей станет дурно от книг. Видеть она их больше не могла. Какое скучное занятие - сидеть весь день в библиотеке! 
  Между тем приближалось окончание семестра, у школьников оставалось все меньше свободного времени. Учителя, как на зло, задавали кучу домашних заданий. Господин Шредер требовал к пятнице доклад по истории Древней Греции, госпожа Майер задала выучить два десятка английских слов (в понедельник тест!!!), госпожа Фриз просила нанести на контурные карты поселения первых европейцев в Новом Свете (будем проверять в классе!), а господин Питерсон ожидал к понедельнику отрывок из "Ромео и Джульетты" Шекспира наизусть. 
  И Карл, и Габриэль переживали из-за оценок в школе. У них у обоих были большие планы на будущее. Они уже давно решили, в какой университет будут поступать по окончанию школы. А вот Шарлотта об этом совсем не задумывалась. Родители не давили на нее с выбором профессии и не ругали за оценки в школе, поэтому до поры до времени жизнь она вела счастливую и беззаботную.  
  Ее брат, Юрген, не был так сосредоточен на уроках, как Габриэль и Карл. Зато он был поглощен разборками с Хьюго Малером. Юрген и Хьюго считались самыми крутыми мальчишками в школе. Хьюго за то, что был сильным и крикливым, а Юрген потому, что ему повезло родиться в семье господина Брилля, богатейшего человека в городе. Последнее время мальчики не могли поделить, чья компания будет обитать в центре старого города, в районе площади Святого Николая. 
  В шалостях Юргена его правой рукой был Гюнтер Гаусс, мальчик, живший в Новом Граде, районе, заселенном рабочими. Мальчиков связывала тесная дружба, но Юрген не решался рассказать Гюнтеру о том, чем занимается с сестрой и ее друзьями. Гюнтер был жизнерадостным мальчиком из самой обыкновенной семьи. Его отец работал на фабрике, а мать была домохозяйкой. В семье Гауссов, помимо Гюнтера, росли еще двое детей. Учителя в школе отзывались о Гюнтере, как "об очень талантливом мальчике". Он обожал рисовать, и все надеялись, что, когда вырастет, он станет профессиональным художником. 
  Однако Юрген не отказался помочь сестре узнать правду, хотя временами его приходилось затаскивать в библиотеку - тогда, когда он обещал прийти и не приходил. Этим Юрген не выделялся среди остальных жителей города. Библиотека относилась к таким местечкам в Гогенвальде, в которые горожане наведывались весьма неохотно. Посещение их они считали пустой тратой времени, на которую ни один уважающий себя человек, будь он торговец или рабочий, не согласится. 
  Библиотека Гогенвальда находилась, как и полагается всем порядочным библиотекам, в центре города и занимала дом номер 6 на Вормской улице, тянувшейся к востоку от площади Святого Николая. Здание библиотеки было угрюмым на вид. С годами его цвет приобрел грязно-серый оттенок, маленькие окошки походили на самые настоящие глазища, с любопытством следившие за прохожими, а балочная крыша, покрытая темной черепицей, казалось, вот-вот отделится от основания дома и заживет своей жизнью.
  Изнутри библиотека напоминала нору, так как состояла из узких коридоров и тесных комнат с низкими потолками, в которые едва проникал свет. Светильники зажигали только тогда, когда появлялись посетители. Как выяснилось, это случалось нечасто, поэтому в залах господствовал мрак. За все время, проведенное в библиотеке, Шарлотта встретила здесь всего две живые души: ворчливую старуху, обмотанную, как мумию, шерстяным пледом и длинного тонкого господина в сером плаще с очень надменным лицом. Он назвал себя господином Паневским, произнеся фамилию так, будто именно она была причиной его чрезмерной гордости. И старуха, и тощий господин, по-видимому, здесь работали. 
  Ни отсутствие посетителей, ни жуткость библиотечных залов не беспокоили Шарлотту. Девочка, не страшась насмешек, набирала стопку книг о колдовстве, волшебниках и волшебницах и пролистывала их весь вечер. 
  Шарлотта покидала библиотеку обыкновенно в девятом часу вечера. Какой уставшей она себя чувствовала! Иногда, когда у папы было много работы, он пил кофе поздно вечером и читал Евангелие, и тогда Шарлотта сидела вместе с ним в гостиной. Она не делилась с ним тем, чем занималась с друзьями (встретить волшебника еще куда ни шло, но читать книги о колдовстве, даже если ты простая девочка, а не искусная волшебница, Шарлотта понимала, было уже слишком), но ей, впрочем, казалось, что папа и так все знает. Не зря же он подбадривал ее, замечая ее усердие. 
  И все-таки, как бы трудно ей порой ни было, никогда прежде Шарлотта не находила в себе столько сил и усидчивости, чтобы долгими часами потеть над сухими страницами книг. Все ее мысли и вся ее внутренняя энергия были направлены на одно - выяснить правду, оправдать господина Варфоломея за тем, чтобы потом со спокойной душой найти его. И может книги помогут ей справиться сразу с обеими задачами!
  Вечерами ей было грустно возвращаться домой, так ничего и не узнав. В добавок к этому, она ничуть не приблизилась к тому, чтобы найти дом (или хотя бы улицу!) на которой живет ее прекрасный волшебник. 
  - В вас столько загадок, господин Варфоломей, и мне так хочется разгадать каждую, - мечтала Шарлотта. 
  Порой работа становилась для нее невыносимой. Ее мозги кипели от бесконечных запутанных заклинаний, непонятных инструкций, странных рекомендаций и причудливых рецептов. Это было даже хуже, чем на уроках истории у господина Шредера. 
  - Я бы уже давно запомнила всех римских императоров! - пожаловалась она Карлу. - Вот бы для того, чтобы узнать правду о господине Варфоломее, нужно было всего лишь выучить пару правителей. 
  В ее голове варился бульон одновременно из всего и как будто из ничего. Утомившись, она откидывалась на спинку стула и закрывала лицо руками. Пожалуй, если бы не помощь друзей, она бы забросила это дело! Ее подбадривал тот факт, что, по словам Карла, они с Юргеном (согласившимся все-таки на его компанию) были близки к раскрытию городских тайн.
  Да и Шарлотте с Габриэль тоже удалось кое-что выяснить. Волшебница оказалась права: ни одно заклинание не может продлить жизнь волшебника - и древние, и средневековые алхимики, чьи труды были найдены в библиотеке, подтверждали это. Кроме того, алхимики сходились в том, что сохранить молодость под силу некой субстанции (не до конца, впрочем, определенной) и ей одной, носящей название Эликсира жизни. Исходя из этого, Габриэль пришла к выводу, что никакого иного пути, помимо как создать Эликсир, у господина Варфоломея не оставалось. 
  - Неужели господин Варфоломей и есть легендарный темный алхимик? - в ужасе сказала она. 
  - Получается, что так, - с сочувствием произнесла Габриэль. 
  Но Шарлотта не собиралась бросать дело раньше времени. Она хотела понять, как именно господин Варфоломей получил Эликсир жизни. Правда ли он запятнал себя черной магией? 
  - Потому что я в это не верю! - решительно сказала она друзьям. 
  Какое беспокойство в безмятежное существование тринадцатилетней Шарлотты внес господин Кеплер! Ни дня не могла она прожить, не думая о нем: с мыслями о нем она просыпалась, и с мыслями о нем ложилась спать. Она готова была говорить о нем весь день напролет, пусть она ничего толком не знала!
  Однако не то, чтобы Шарлотта тратила все свое свободное время на господина Варфоломея. Поздно вечером, возвращаясь домой, она садилась за стол, зажигала свечу - электричество было проведено во всех комнатах поместья князя Бернацкого, но Шарлотта находила необычайный уют в горящих свечах - и записывала, идеи для рождественских подарков родителям, брату, бабушке с дедушкой, дяде и друзьям. Красными чернилами она помечала фамилию лавочника, у которого приобретет подарок, а зелеными то, в какое время за ним стоит отправиться. Расписав идеи, она раздумывала над тем, куда лучше всего спрятать подарки от тех, кому она собирается их дарить и давала советы самой себе, как ни о чем не проболтаться друзьям. 
  Как-то раз они с Карлом пошли в кинотеатр, у Шарлотты не было сил работать в библиотеке в тот день, и чувствовала она себя ужасно виноватой за это. 
  - Ничего не выйдет! - сказала она, чуть не плача. - Я не могу заставить себя взяться за книги. Я никогда не узнаю правду о господине Варфоломее, я никогда не найду его! 
  Добряк Карл подбадривал ее, убеждая, что всякому иногда необходимы выходные дни. 
  - Неправда! - отчаянно вскричала Шарлотта. - Если не работать, ничего не получится. 
  Кадры кинофильма мелькали перед ее глазами, звук шумел в ее ушах, но она толком ничего не видела и не слышала.
  - Эй, Брилль, жених твой? - послышался хохот. 
  Позади них, забросив ноги на сидения, развалились мальчишки, Хьюго и его друзья. Среди них Эрвин Вейль, кудрявый симпатичный мальчик. Между ног они держали ведрам с попкорном, а в руках у них мерцали зажженные сигареты. Шарлотта показала им язык и отвернулась. 
  - Не хотите говорить с нами? - привычным насмешливым тоном напрашивался Хьюго. - А мы с пацанами читали новости. Твоей мамке, тыква, запрещают печататься. Какая жалость! 
  Друзья обернулись, Шарлотта сжала кулаки. Попкорн полетел им с Карлом в лицо. 
  - Я ему нос сломаю! - пообещала Шарлотта. 
  Мальчишки засвистели. 
  - Полегче, полегче, вы только шабаш не устраивайте! 
  - Пойдем отсюда, - бросила Шарлотта и, потянув Карла за рукав, вывела его из кинотеатра. 
  Когда они оказались на улице, она спросила: 
  - Это правда? Про твою маму?
  Он потупился, подруга приобняла его за плечо. Друзья шли улочками к улице Святого Николая, куда путь лежал через площадь. 
  - Правда...Мама хотела помочь волшебникам, показать людям, что они такие же, как мы. А они запретили ей публиковать свои статьи, - впервые за долгое время его голос звучал по-настоящему грозно. - Посчитали, что человеку с подобными взглядами непозволительно печататься в газетах, которые читает вся страна! 
  Шарлотта с сочувствием на него поглядела. 
  - Я попрошу отца помочь вам, - вызвалась она. 
  - Не стоит, - пробурчал он. 
  - Почему? - удивилась Шарлотта. - Он обязательно вам поможет. Ты же знаешь, мой дядя волшебник, - шепотом добавила она. 
  Карл напрягся, чтобы ответить. 
  - Мою маму забрасывают угрозами. Если она не станет молчать, они обещают разделаться с ней. Несколько дней назад кто-то бросил камень в наше окно и оставил угрожающие надписи на стене А еще мама говорит перед Рождеством пройдет митинг коричневорубашечников. Просит меня быть осторожнее. 
  - Какой ужас! А твой отец? Он знает? 
  - Ему все равно, - мрачно ответил Карл. 
  - Ты скучаешь по нему? 
  - Не знаю, - признался Карл. - Иногда мне кажется, будто его никогда с нами не было, только я и мама. 
  - А я вот наоборот со своей мамой почти не общаюсь. 
  - Зато у тебя хороший отец. 
  - Да, это точно. Мне бы очень хотелось рассказать ему о наших поисках, но боюсь напугать его. 
  Девочка поймала на ладошку снежинку. 
  - Знаешь, мне кажется, самое лучшее - это когда родители тебя поддерживают. 
  - И друзья, - улыбнулся Карл, его пухлые щеки походили на румяные булочки. 
  - И друзья! - подхватила Шарлотта. - Чтобы я делала без вас с Габриэль! Давай я попрошу отца помочь вам. 
  - Не хочу, чтобы кто-то знал, как маме плохо, иначе они никогда не оставят ее в покое. 
  - Ты уверен? 
  - Угу. Если твой отец поможет нам, про них с мамой будут говорить гадости. Моей маме и без того тяжело, не хочу создавать ей проблемы. 
  Шарлотту поразили его слова, однако, она решила не настаивать на своем. 
  - Знаешь, Шарлотта, ты самая смелая девочка, которую я знаю! - выпалил Карл. - У тебя все получится. Мы найдем твоего господина Варфоломея. 
  Пока они разговаривали, народ собрался на площади послушать исполнение "Оды к радости" Бетховена скрипачами и виолончелистами. Под музыку Шарлотта воодушевленно прижала друга к себе. 
  - Выпьем кофе? - спросила она, остановившись у кондитерской мадам Лувуа, располагавшейся на пересечении площади Святого Николая с соседней улицей. - Мы с Габриэль сидели здесь в тот вечер, когда встретили господина Варфоломея. 
  - Конечно, спрашиваешь, - усмехнулся Карл. 
  Окна кондитерской были заклеены белыми снежинками. Вместе со смехом посетителей из кондитерской доносился аромат кофе и свежей выпечки. У веселой салатовой Шарлотту остановил Эрвин. Он не глядел насмешливо-смущенно, как прежде. Напротив, он был как будто чем-то обеспокоен. 
  - Можно тебя? - спросил он. 
  Карл скрылся за дверью кондитерской, и у Шарлотты не оставалось выбора, кроме как выслушать его. Всего пару секунд назад она была так рада, а теперь чаша злобы внутри нее опять наполнилась - ее раздражало, что Эрвин тусовался с Хьюго и его компанией. 
  - Чего тебе? - бросила она, нахмурив брови. 
  - Да я хотел извиниться за Хьюго, - ответил Эрвин, почесав кудрявую голову. 
  Какие все-таки у него красивые волосы! 
  - Ты знаешь, его отец работает на железной дороге, иногда им по несколько месяцев не платят. 
  Девочка не сразу нашлась, что ответить: она слышала о строительстве железной дороги через Гогенвальд, и о том, что хозяин стройки задерживает рабочим зарплату, но никогда не раздумывала над этим. 
  - Карл не виноват в этом, - сказала она. 
  - Знаю, но они думают, что все волшебники виноваты. 
  Шарлотта горько усмехнулась. 
  - Владелец железных дорог - не волшебник, - повторила Шарлотта слова отца. - А он во как раз и виноват. Почему бы твоим друзьям не подойти к нему и не начать поливать его грязью, как они делают с Карлом? 
  Эрвин невинно пожал плечами. 
  - Не знаю. Слушай, я слышал, что перед Рождеством будет шествие коричневорубашечников...Будь осторожнее, ладно? И, если у тебя есть друзья-волшебники, передай им это. 
  Шарлотта грозно на него посмотрела. 
  - Я сама знаю. Пока. Возвращайся к своим друзьям. 
  Чего он хотел? Чтобы она раскрыла ему своих друзей-волшебников, или он и правда просто хотел помочь? В ушах перекликались строки из "Оды к радости". 
  Deine Zauber binden wieder,
  Was die Mode streng geteilt,
  Alle Menschen werden Brüder,
  Wo Dein sanfter Flügel weilt.
   
  Мягкий снег таял на ее косах, облака скрыли тонкий месяц и звезды. Как хорошо выпить горячий кофе с добрым другом! Но на душе у нее было как-то неладно - вдруг Эрвин в самом деле помочь хотел. Помявшись на месте, Шарлотта побежала вслед за ним.  
  - Спасибо! - крикнула она, крепко обняла его и вернулась к Карлу. 
  Глава шестая,
  в которой Шарлотта приближается к раскрытию тайн
   
  После прогулки с Карлом Шарлотта чувствовала себя великолепно: у нее вновь появились силы читать, и на этот раз ее работа показалась ей куда увлекательнее. Книги, как крепостные стены, возвышались над Шарлоттой, сидевшей в библиотечной келье, в голове играла первая сюита для виолончели Иоганна Баха. Девочка ощущала себя, по меньшей мере, средневековым алхимиком, который, запершись в своей лаборатории среди склянок и книг, стоит на пороге открытия, способного изменить ход истории. Она непременно выяснит, что это за Эликсир жизни!
  Признаться, порой у нее складывалось такое впечатление, будто кто-то протягивает ей руку помощи: труды алхимиков были полны полезных комментариев, благодаря которым девочки выяснили, что сотворить Эликсир жизни невозможно без некоего "пятого элемента". 
   
  "Некоторые зовут его Лекарством от Всех Болезней. У правильно сваренного Эликсира действительно прослеживается свойство излечивать".
  Древнегреческий алхимик, Фероклит, IV век до н. э. 
   
  "Я так и не сумел достичь Эликсира жизни. Мне не хватает какого-то очень важного ингредиента. Но что это? Что за последний ингредиент? Я томлюсь в догадках. Я не сомневаюсь, что именно он ключ к разгадке". 
  Римский алхимик, Полиас, I век н. э. 
   
  Он же, спустя десять лет: 
  "Повсюду слышно, что последний ингредиент был найден. Где он? У кого?".
  Ниже следовали выведенные от руки предположения, о том, какие ингредиенты могли сойти за "таинственный элемент": "Эфир, философский камень, золотой дождь?".
   
   "До сих пор лишь немногим удавалось постичь тайна Эликсира жизни. По-видимому, Эликсир был найден в Египте, за тысячу лет до Рождества Христова. Человек, создавший его, прожил две тысячи лет".
  Монастырь Святого Георгия, Фома Русский, X век н. э. 
  На полях была пометка: "Кто ОН? Царь Давид? Мудрец Соломон? Победитель Энкиду, Гильгамеш? Царь Саргон?" Фараон Рамзес II?".
   
  - Все эти книги явно принадлежали одному волшебнику, - заметила Габриэль, обратив внимание на то, что краткие заметки, оставленные на полях, были написаны одним и тем же почерком.  - Кому-то, кто отчаянно искал Эликсир жизни. 
  Шарлотта, глядя на свертки бумаг, нехотя предположила: 
  - Господину Варфоломею? 
  Вскоре девочки выяснили, что автором заметок был некий А. Белинский, вызвавший у подруг особый интерес. В библиотеке нельзя было найти ни одного его труда, однако, в самых разных книгах обнаруживались фрагменты его рассуждений.
   
  "Из всего, что мне до сих пор удалось узнать о Лекарстве от Всех Болезней самое любопытное я прочел у египетского жреца Яхмоса. Его сокрушения о невозможности достичь Эликсир жизни поразительно поднимают завесу тайны. Только теперь я сознаю, какими глупцами были мудрейшие мужи Древности, следовавшие примеру тех, кто никогда не создавал Эликсир". 
  А. Белинский
   
  - "Расчеты Яхмоса предельно точны", - прочитала Габриэль. 
  Девочки переглянулись, огонек догорающей свечи отражался в их зрачках. На следующий день они побежали в библиотеку, уверенные в том, что сегодня тайна неизвестного ингредиента, наконец, раскроется. Записка с посланием в Адвент-календаре с самого утра подняла Шарлотте настроение: 
  "Sei beharrlich und die Geheimnisse werden dir enthüllen. SCHWARZSCHOKOLADE"
  Между пальцами Шарлотта мяла серебристую фольгу, отломленный кусочек шоколада она протянула подруге. 
  - Мне, кажется, я уже где-то видела имя Яхмоса, - сказала она, сдвинув брови - она говорила о том самом египетском жреце, на которого ссылался Белинский. 
  Немного подумав, Габриэль взмахнула волшебной палочкой. 
  - Реквисто-Либре-Яхмос! 
  В следующий миг полки затряслись, и с одной из них вылетела книга в кожаном переплете. Прежде, чем приземлиться на стол, книга замерла, и с важным видом стряхнула с себя всю пыль, заставив Шарлотту громко чихнуть. 
  "МАГИЯ И АЛХИМИЯ. ЯХМОС"
   Книга, датировавшаяся шестым веком до нашей эры, прекрасно сохранилась: страницы лишь слегка потемнели от времени. Волшебник, которому она принадлежала, наверняка, заботился о ней. Более того, он оставил в ней множество закладок, послуживших девочкам подсказками.  
  "Я желаю вечной жизни моему фараону, но до конца моих дней я буду безутешен, ибо мне не получить Эликсир жизни без силы Фиолетовой звезды", "Если мои расчеты верны, Фиолетовая звезда возвращается на земное небо раз в 1680 лет", "Фиолетовая звезда не появится на земном небе еще почти шестьсот лет".
  Вот оно что! 
  - Значит, последний ингредиент связан с Фиолетовой звездой, - прошептала Габриэль. - Интересно, что это за звезда?
  Подруги обменялись увлеченными взглядами. 
  - Габриэль! - воскликнула Шарлотта. - Здесь снова записи Белинского. 
  Волшебница посмотрела на клочки бумаги оливкового цвета, исписанные черными чернилами. 
  - Это воспоминания, - догадалась она. 
   "Узнав о Фиолетовой звезде, я снова отправился в Египет. Я хотел найти ответы на свои вопросы. Я все еще не понимал, каким образом свет звезды может помочь созданию Эликсира жизни".
  - И правда, как можно создать его с помощью звезды? 
  - Вот ответ, - сказала Габриэль, просунув ей следующее воспоминание. 
  "...Мне точно известно, что Фиолетовая звезда задерживается на земном небе всего на час. Этого времени достаточно, чтобы заполучить силу ее света. Египетские маги собирали свет Фиолетовой звезды в особые магические сосуды, и, смешивая его с остальными ингредиентами, варили Эликсир" 
   "Затем я узнал больше...Египетские маги посветили меня в свои секреты. Фиолетовая звезда дарует бессмертие магу, рожденному в ее небесный час, предки которого были волшебниками в пяти поколениях..."
  - И что все это значит? - всплеснула руками Шарлотта. 
  - Наверное, господин Варфоломей заполучил магические сосуды.
  - Постой, - сказала Шарлотта, на глаза ей попалась знакомая фамилия, "Кеплер", написанная почерком А. Белинского. 
  "Мой близкий друг, астроном Гумбольдт Кеплер, подтверждает расчеты Яхмоса. Фиолетовая звезда появится на небе в промежутке между 5-ю и 6-ю часами после полудня 30 ноября 1680 года. Я все больше уверен, что приближаюсь к истине". 
  Потом следовала короткая запись:
  "У Гумбольдта должен родиться сын не позднее 31 ноября 1680 года. Мальчика назовут Варфоломеем. Я буду ждать его рождения с нетерпением". 
  А. Белинский, июль 1680 г. 
  Габриэль еще раз перечитала записи.
  - Так значит господин Варфоломей...
  - Не является темным алхимиком, - закончила за нее Шарлотта, улыбаясь во весь рот. 
  - Господин Варфоломей только должен был родиться. И, очевидно, он родился, когда Фиолетовая звезда была на небе, - заключила Габриэль, пылая от радости, что им наконец удалось найти что-то важное. - Поэтому он бессмертен. 
  Шарлотта чувствовала себя достаточно счастливой, чтобы поделиться своим успехом с кем-угодно, даже с заносчивым господином Паневским. 
  - Надо рассказать обо всем Карлу и Юргену! - воскликнула она, вскакивая с места. 
  - Пошли найдем их! - поддержала Габриэль. 
  В следующий миг мальчики сами вбежали к ним в комнату. 
  - Это безумие! - вскричал Юрген. - Вы должны это увидеть!
  - Что такое? - спросила Шарлотта, еле сдерживаясь, чтобы не рассказать обо всем первой.
  - Скорее! 
  Девочки побежали за Карлом и Юргеном в зал Истории Магии. Помещение, стены которого были окрашены в темно-синий, освещали свечи в рогатых бронзовых канделябрах. Низкий потолок напоминал ночное небо - на нем красовались крупные золотые звезды и улыбчивый полумесяц, располагавшийся прямо над головой читателя, если он выбирал сесть во главе дубового стола, стоявшего посреди комнаты. В стол был ввинчен огромный оловянный глобус, изображавший материки в форме диких зверей и птиц - Евразия была бурым медведем, Африка страусом, Северная Америка белкой-летягой, Южная Америка туканом, Австралия крохой кенгуру, а Антарктида императорским пингвином. 
  На столе лежала всего одна толстенная кроваво-красная книга в твердой обложке, на корешке которой золотыми буквами сверху вниз было выведено "Hisotria Europae", что значило в переводе с латинского "История Европы".
  Друзья окружили загадочную книгу. На переплете стояло имя автора - Пуриар Мистик. 
  - Кто такой, Пуриар Мистик? - поинтересовалась Шарлотта. 
  - Историк мира магии, - ответила Габриэль. 
  - Один из самых уважаемых, - подтвердил Карл, полный воодушевления. - Он описал историю магии всех известных ему стран. 
  - Труд получился многотомный. 
  - И в этой книге он упоминает о нашем городе! 
  Юрген принялся стучать пальцами по столу. 
  - Да хорош болтать уже! - потребовал он. - Покажи им. 
  - Да, что это вы нашли? - с любопытством спросила Габриэль. - Потому что у нас тоже кое-что есть. 
  Карл торопливо открыл раздел, посвящённый истории Нового времени. Страница 1238-я. 
  "Из моих воспоминаний о Гогенвальде" 1725 г.
  Как только он выпустил книжку из рук, со страниц донесся морозный мужской голос: 
  - Я книгу вам мою прочту,
  И что сумею покажу.
  Готовьтесь, слушайте, смотрите,
  Из новых знаний благо сотворите! 
  Одновременно с тем, как голос читал, каждая новая строка излучала тусклый темно-золотистый свет.
   "В 1705 году Гогенвальд поразила эпидемия бубонной чумы. Жители убеждены, болезнь принесла Большая комета, появившаяся на небосвободе поздней осенью 1680 года от Рождества Христова..."
   Перед друзьями вспыхнула картина: Большая комета угрожающе раскинула над городом свой яркий огненно-красный хвост. Картинка менялась, становясь то темной, то светлой, подражая изменению времени суток. Однако комету всегда было видно. Жители Гогенвальда, крошечные, точно муравьишки, опасаясь небесной кары, держались кучками и растерянно глядели в небо. Внезапно, как лезвие, скользящее по стеклу, раздался плач ребенка. Видение растворилось, и морозный голос продолжил:
  "...Народ убежден в том, что комету вызвал некий алхимик, заключивший союз с Темными Силами...Экспериментами по созданию Эликсира жизни алхимик посягнул на естественный ход вещей..." 
  ...В самый разгар чумы темный алхимик создал Эликсир жизни, также известный, как Лекарство от Всех Болезней, ...Лекарств заполучил барон Людвиг фон Гельдевинг, в миг излечившийся от всех недугов. Узнав об этом, измученные жители города попросили у барона чудодейственное Лекарство, но барон отказался делиться..."
   Картинки вновь возникли перед глазами детей: жарким летом родные, сраженных чумой, вымаливают у барона Лекарство. 
  "...Последующая судьба Эликсира связана с фиолетовоглазым волшебником, сыном восточного звездочета, подарившим народу Гогенвальда Эликсир жизни, отнятый у барона, считавшегося его другом".
  Выросли горы, а за ним город, Гогенвальд конца восемнадцатого века. Волшебник, обличенный в белую мантию, мчится прочь из замка барона фон Гельдевинга, оставляя за собой клубы пыли. По нему палят из бойниц, он поднимает волшебную палочку и магический щит, возникнув у него за спиной, защищает его от обстрела.  
  У Шарлотты перехватило дыхание от увиденного.  
    Загробным голосом автор завершил свой рассказ.
  "...Барон фон Гельдевинг не мог смириться с тем, что у него отняли и приказал поджечь город. Пламя охватило Гогенвальд, унося без разбора жизни и больных, и здоровых. В том огне сгинул Эликсир жизни...
  ...Гельдевинги были навеки прокляты" 
   Огненные столпы прокатились по земле, и бушующее пламя взвилось в небо. Книга с шумом захлопнулась. 
  - Чем это вы заняты? - раздался дерзкий голос господина Паневского. 
    Он вытащил из-за спины волшебную палочку и направил ее на книгу. 
  - Хорсум-Хук! - сказал он, и книга прыгнула ему в руки. 
   Он разразился надменным хохотом, оголив все тридцать два желтые, как рыбий жир, зуба. 
  - Проклятие барона фон Гельдевинга...Не советовал бы вам соваться к барону. Говорят, у него не все дома, а точнее - ВСЕ дома. 
  И он расхохотался своей собственной шутке. Друзья скривили губы. 
  - Мы вас кажется не спрашивали, - с важностью заметил Юрген. 
  Господин Паневский хмыкнул в ответ. 
  - А зря. Не беспокойтесь, я никому не расскажу, чем вы тут занимались. 
   Паневский сделал небрежное движение рукой, бросил книгу на стол и пошел прочь. 
  - Может, только кому-нибудь одному, - едва дрогнув губами, проговорил он.
   По дороге Шарлотта и Габриэль оживленно рассказывали мальчикам прочитанное в книге Яхмоса. Дети шумели на всю улицу, обсуждая увиденное и услышанное, а вечер друзья провели в кондитерской мадам Лувуа за их любимым столиком у окошка.
   Как чудесно Шарлотта себя чувствовала! Конечно, ее труды не были напрасными, ведь она узнала, что господин Варфоломей, удивительный волшебник, происходивший из семьи астронома, был в самом деле бессмертным. Только он не создавал никакой Эликсир жизни, и не впутывался в черную магию. Оказывается, ему просто повезло родиться при свете Фиолетовой звезды. А это значит - неважно сколько ему лет, он всегда будет таким же прекрасным, как в вечер их встречи. Вопреки намерениям злого барона фон Гельдевинга, он передал Эликсир жизни людям.
  А еще она очень радовалась тому, что приближаются праздники. Проснувшись завтра утром, она окажется на день ближе к Рождеству, до которого останутся всего какие-нибудь две недели. Совсем скоро каждая семья в Гогенвальде будет украшать свой дом к празднику и наряжать рождественскую елку. 
  До конца дня в ее голове играла счастливая музыка, "Весна" Антонио Вивальди. Укладываясь спать, она прижимала к щеке подушку, предвкушая встречу с добрым волшебником, господином Варфоломеем. 
   
   
  Глава седьмая,
  в которой друзья отправляются в замок барона
  
   Незаметно подкралась середина декабря, по ночам снег щедро засыпал улицы города, а под утро белая пелена таяла, растекаясь ручьями. Гогенвальд облачился в праздничные наряды. Рождественские огоньки поблескивали на фасадах домов, бумажные снежинки сидели на окнах. На улицах и на прилавках появились деревянные фигурки оленей и зайцев, обмотанные шуршащими гирляндами. На каждой двери, бедного или богатого дома, маленького или большого, висел еловый венок. Рождественская ярмарка разрослась, перейдя с Площади святого Николая на Главную улицу.
   Фабрика "Шоколадный город Г." выпустила рождественскую коллекцию конфет: плитки шоколада в ярко-красных упаковках с имбирной начинкой, конфетки с мармеладной начинкой в золотистых обертках и конфеты с кусочками апельсинов, обернутые в кофейно-черный.
  В Рождество жители города веселились и поддерживали друг друга. Друзья ходили в гости и подолгу беседовали за горячим чаем. Люди и волшебники писали письма, и отправляли их родным и близким на почтовом поезде. Родители в тайне от детей упаковывали подарки и прятали их в чулан. Бабушки и дедушки, папы и мамы, мальчики и девочки собирались под одной крышей, чтобы вместе нарядить елку и испечь имбирное печенье.
   В доме Бриллей рождественское дерево наряжали примерно за две недели до Рождества. Вечером папе принесли маленькую живую елочку в глиняном горшочке. Малышка испускала аромат хвои и напоминала о морозных зимних днях. Папа поставил елочку в прихожей, рядом с фиговым деревом, которое посадил во время войны, и дворецкий Клод за ней присматривал.
  Прихожая поместья князя Бернацкого напоминала большой зал, тянувшийся через центральную часть дома. В прихожей брала свое начала парадная лестница, убегавшая наверх, в комнаты второго, третьего и четвертого этажей. Гости, навещавшие Бриллей, первым делом, заходя в дом, видели великолепную живую елочку.
  В других семьях на Рождество наряжали живые елки, которые привозили из Черного леса, но господин Брилль не мог себе этого позволить - он жалел деревья, по окончанию праздника направлявшиеся на свалку. Вместо живого дерева, в доме Бриллей наряжали искусственную елку, пролежавшую весь год в чулане. Эта елка была высокая, выше самого папы, с сине-зелеными ветвями. Нянька Озе стряхнула с нее пыль, и дети, расправив ветки, притащили ее в гостиную.
   С чердака дети достали звенящие елочные игрушки и гирлянды. Елочные украшения хранились в огромных красно-зеленых коробках, обвязанных упругими лентами. В детстве Шарлотте запрещали подниматься на чердак, потому что там было темно и хранилось много хрупких вещей.
   После школы дети украшали дом гирляндами, а папа повесил на дверь и на ворота поместья еловый венок - по традиции, эта "привилегия" закреплялась за хозяином дома.
  На среду Шарлотта назначила собрание друзья, на котором хотела сделать объявление. В названный день Габриэль принесла краски, и подруги взялись раскрашивать елочные шары, приобретенные на ярмарке. Шарлотта держала в ладошке разукрашенный стеклянный шарик, на нем волшебник в зеленом плаще. Над его головой светилась фиолетовая звезда.
  Ближе к вечеру подруги, утомленные работой, расположились на диване в гостиной и, беседуя, дожидались мальчиков. На улице шел снег, дворник чистил его большой лопатой, а чуть вдали, на улице святого Николая, вертелись веселые разносчики булок. Дэвид играл на пианино, дрова потрескивали в камине. В прихожей и гостиной горел свет, блестели гирлянды и шипели, излучая тепло и уют, длинные свечи в серебряных канделябрах.
   Карл пришел к послеобеденному чаю, весь в снегу, очень румяный и счастливый. Он немного приболел, остался дома и целый день помогал маме готовить имбирное печенье. Карл жил на соседней улице, поэтому, покончив с готовкой, тут же побежал к Шарлотте, чтобы, не смотря на болезнь, не пропустить собрание друзей.
  Впрочем, Карл ничего не пропустил - Юргена все еще не было. Втроем друзья сварили какао, разлили его по большим кружкам и накидали в сладкий, густой напиток, мягкие зефирки.
  Юрген вернулся с прогулки около шести часов вечера. Он был весь мокрый, с растрепанными волосами и в одной перчатке. Они с мальчишками играли в царя горы в нескольких кварталах от дома. Юрген очень не хотел уходить, его команда побеждала, потому что его лучшему другу, Гюнтеру Гауссу, удалось завалить Генриха Шмидта, крепкого и доброго мальчика.
   Шарлотта с нетерпением дожидалась брата. Без него она не могла рассказать друзьям о той безумной идее, которая пришла ей в голову прошлой ночью, и ради которой она и назначила собрание друзей.
  - Наконец-то! - тоном "слава Богу" сказала она, поднимаясь со своего места. - Отряхнись и иди к нам.
  - Надеюсь, это что-то важное, - ответил он и уселся, раскинув ноги, на диван. - Потому что мы почти победили компашку Хьюго. Он у них один оставался. И я бы его вот так, - он показал ногами, как бы он столкнул Хьюго со снежной горы.
  Шарлотта дослушала его и тут же начала говорить свое:
  - Очень здорово, Юрген. А теперь послушайте, что я придумала, - она выдержала паузу. - Но предупреждаю, вы примите меня за сумасшедшую.
  - Я, итак, знаю, что ты сумасшедшая, - сказал Юрген, зевая. - Ты уже тринадцать лет моя сестра.
  - Я тоже это как-то уже понял, - неловко признался Карл, но тут же взялся убеждать Шарлотту, что пойдет с ней "куда скажет".
  - А я волшебница, - рассмеялась Габриэль. - Некоторые люди думают, что все волшебники сумасшедшие!
  Она взмахнула палочкой, и свет погас. Кругом ничего не было видно, кроме огоньков гирлянд и желто-оранжевых лиц друзей. Однако Шарлотту не сильно ободрили слова друзей, она села на диван и с тоской поглядела на заснеженную улицу.
   - Меня мучает столько вопросов. Что случилось в Гогенвальде в восемнадцатом веке? Чем господин Варфоломей занимался всю свою долгую жизнь и чем занимается сейчас?
  - Откуда у него деньги, - подсказал осмотрительный Юрген. - Если ты хочешь за него замуж, ты должна задумываться о том, откуда он берет деньги.
  Шарлотта покраснела и толкнула брата.
  - А че? - взвизгнул он. - Это правда!
  - Заткнись, Юрген. Я уже все решила. Я иду в замок барона фон Гельдевинга! - выпалила она.
  Карл сглотнул и почти пожалел о том, что вызвался идти.
   - Раз уж я теперь знаю, что господин Варфоломей добрый маг, я возвращаюсь к тому, чтобы найти его, - пояснила Шарлотта.
  - В замке барона? - с насмешкой поинтересовался Юрген.
  - Конечно! Господин Варфоломей, если ты забыл, был другом барона.
  - Знаешь, что говорят о замке барона?
  - Знаю конечно!
  - Говорят, там обитают призраки, вампиры и оборотни, - устрашающим голосом произнес Юрген.
  - Что, все сразу? - усмехнулась Шарлотта.
  - Может и так. Мы с пацанами как-то гуляли у замка. Готов поклясться, я видел тени в его башнях.
   Дрожь прокатилась по телу Шарлотты.
  - Я все равно пойду, - неуверенно сказала она.
  - Ладно, - фыркнул Юрген. - Как хочешь. Я с тобой. Покажем призраку этого барона. А еще, возьмем с собой Гюнтера? С нами или без нас он все равно полезет в этот замок.
   Габриэль сощурилась, перебросила кудри за спину и произнесла заклинание. В ее руке засветилась карта Гогенвальда. Алым огоньком горел замок барона, что на горе.
  - Я размышляла о бароне, - заговорила она, дрогнувшим голосом. - Мне кажется, он и есть темный алхимик, создавший Эликсир.
  Друзья непонимающе на нее поглядели. Габриэль улыбнулась, прикусив губу:
  - Подумайте, мы узнали, что некий алхимик, скрывавшийся под именем А. Белинского, искал способ создать Эликсир жизни, так? И нашел его - Фиолетовая звезда. Этот Белинский писал о Гумбольдте Кеплере, отце Варфоломея, как о своем друге. Помните - "мой близкий друг Гумбольдт Кеплер"?
  В комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь музыкой клавиш, Клод Дебюсси, первая арабеска.
  - Габриэль, продолжай, - увлеченно попросил Карл.
  Волшебница возвратилась к размышлениям:
  - А Пуриар Мистик, историк мира магии, писал о том, что фиолетовоглазый волшебник, то есть господин Варфоломей (много ли вы знаете людей и волшебников с фиолетовыми глазами?) считался другом барона. Наверняка, барон был дружен с ними обоими, и с господином Варфоломеем, и с его отцом.
  - Ну и че? - не понял Юрген.
  - А то, что Гумбольдт Кеплер и Варфоломей Кеплер дружили с одним и тем же человеком, с бароном, который и является темным алхимиком. В конце концов, - сказала она. - Мистик писал о том, что барон приказал поджечь город, а Матильда говорила, что темный алхимик развел пожар. Она даже передала его слова: "Да разразится пляска смерти!".
  - Матильда чокнутая! - возразил Юрген. - Она верит в тупые приметы.
  Карл неловко закивал.
  - Матильда также говорила, что темный алхимик свел барона с ума или вроде того, - напомнил он.
  - Если только они не были одним человеком, сведенным с ума жаждой вечной жизни, - ответила Габриэль. - Пойдем в замок, мы попадем прямо в лапы темного алхимика. Очевидно, он все еще жив.
  Шарлотта сложил брови домиком.
  - Ты забыла, что барон вроде как проклят.
  - Последний раз его видели в разгар чумы в начале восемнадцатого века, а потом он исчез, - согласился Карл.
  - Гюнтер видел барона! - выкрикнул Юрген.
  Карл насупился.
  - По-настоящему не видел.
  - Не понял...
  - Юрген, Карл имел в виду, что барон исчез насовсем.
  - Ну я в такие глупости все равно не поверю, пока сам не увижу, что в замке никого нет! - бойко заявил Юрген, а сам огляделся, не спрятался ли в их гостиной темный алхимик.
  - Слушайте! - пылко сказала Шарлотта. - Возможно, в замке никого нет, но там может быть ЧТО-ТО, что поможет нам. А, если барон действительно все еще жив, даже если он темный алхимик, и уж тем более, если он всего лишь проклят, то мы сможем его обо всем расспросить.
  - А если он проклятый темный алхимик?
  - Даже так! - отрезала она. - Я понимаю, что идти в замок опасно, поэтому, я бы очень хотела, чтобы вы пошли со мной, но если вы решите остаться...
  - Ни за что! - перебил Юрген. - Мы с Гюнтером в деле.
  - В общем, если замок пустует, - продолжила Шарлотта. - То возможно в нем сохранились сведения о случившемся в восемнадцатом веке, и о господине Варфоломее.
   Габриэль через силу улыбнулась.
  - Нам понадобится пару новых заклинаний.
  - И чеснок. Вдруг барон окажется вампиром!
  - И серебро. Он может быть оборотнем.
  - Тогда берем все сразу.
  - Когда наведаемся к барону?
  - Сразу после школы, пока не стемнело.
  Впятером, Шарлотта, Габриэль, Карл, Юрген и Гюнтер, отправились в замок барона фон Гельдевинга.
  Мальчишки считали, что они хорошенько подготовились к встрече с бароном: Юрген нацепил на голову, сплетённый им под партой во время уроков, чесночный венок. Гюнтер, его лучший друг, веселый худощавый мальчик с русыми волосами и голубыми глазами, обмотал запястья чесночными браслетами (сплетенными во время уроков, конечно). Причем Хьюго Малер, всегдашний соперник обоих, заметил, что опасны не вампиры (их вообще не существует), а колдуны и ведьмы и даже продемонстрировал всему классу статью в утренней газете, в которой "как раз о том и говорится". Юрген на это пожелал ему удачи не наткнуться ночью по дороге в туалет на ведьму. А Гюнтер добавил, что встреча в туалете с вампиром тоже была бы невеселая.
  Карл провел лишнюю ночь в библиотеке, силясь найти, то, что предупредит друзей об опасности. Рано утром, вскочив после трехчасового сна, он побежал в церковь и, попросив у сбитого с толку священника святую воду, налил ее ковшиком в термос и спрятал в ранец - у него были свои догадки, кто на самом деле скрывается за личиной темного алхимика.
  За ночь перед походом в замок Шарлотта почти не задумывалась об опасностях, кроющихся в стенах древней крепости. Да и вряд ли это было бы возможно, когда в душе она ощущала необычайное тепло. По причинам, кроющимся глубоко в девичьем сердце, Шарлотта была убеждена в том, что она обнаружит господина Варфоломея в замке барона фон Гельдевинга.
  "Господин Варфоломей, я буду ждать вас. Вы только придите!"
  Она взглянула на себя в зеркало, достала из кармана украденную у мамы губную помаду и провела ею по нижней, а потом по верхней губе. Получилось некрасиво, как будто она замарала губы малиной. Раздосадованная Шарлотта все смазала и повалилась на кровать.
  - Ни за что ему не понравится такая как я!
  Утром, собираясь в школу, Шарлотта нацепила серебряное кольцо, которое обязано было защитить ее от предполагаемой встречи с оборотнем, но кроме него она ничего не добавила в свой обыкновенный наряд. Разве что, когда нянька Озе завязывала ей волосы, она попросила поменять привычные небесно-голубые ленты на аметистовые. Старушка удивилась ее просьбе, но спорить не стала, заметив, что Шарлотте к лицу и тот, и другой цвет.
  - Озе, ты думаешь я красивая?
  - Ну конечно! - возмущенно ответила нянька.
  Шарлотта была все еще не уверена.
  - Может мне перестать заплетать эти косы? Может я лучше выгляжу без них?
  - Какая глупость! - булькнула Озе. - Кто тебе это сказал?
  - Да никто.
   Услышав разговор Шарлотты с нянькой, мама без стука вошла в комнату и принялась сама заплетать дочери косы.
  - Моя дочь самая красивая, - сказала она, на ее лице наигранная улыбка, источающая самолюбие.
  - Ага, мне пора.
   Девочка вскочила, оставив мамину помаду на стуле, и побежала в школу.
  - Моя дочь самая красивая, - бормотала она. - Ну конечно! Родители так всегда говорят своим детям. Итак, понятно, что они врут. Я почти поверила Озе, но мама, как всегда, все испортила.
  ***
  Крепость Гельдевинга, видневшаяся на портрете дедушки Генриха, висевшем в гостиной, была возведена в начале двенадцатого века Вильгельмом Железный, пришедшим с Востока за Рейн. В прошлом замок-крепость, окруженная с трех сторон горами, многократно осаждалась, но ни разу не была взята кем-либо, кроме жителей, раскинувшегося у ее подножия города, уже известного под названием "Гогенвальд". Благодаря непрерывной борьбе горожан с Гельдевингами, в четырнадцатом веке Гогенвальд, в конце концов, освободился от княжеской власти, получив статус вольного города. В дальнейшем Гельдевинги прекратили именоваться князьями, отныне за ними закрепляется титул баронов. Обо всем этом Шарлотте рассказал ее друг Карл.
  Жители Гогенвальда с опаской глядели на пятерых детей (двое из которых нарядились в чесночные украшения), двигавшихся к югу. Южная дорога, как известно, имела всего один конец - у ворот замка, за которым возвышалась непреодолимая горная цепь. В прежние времена у подножия Голубой Горы, на которой был построен замок, тянулась деревня. Однако эпидемия чумы и расползшиеся, подобно лавине, слухи о проклятии, заставили крестьян покинуть эти земли.
  - Не ходите туда! - предостерегал хромой старик.
  Краснощекие женщины крестились и махали руками.
  - Там водится нечисть!
  - Куда собрались? А ну вернитесь!
  - Замок проклят!
  Старухи высовывались из окон, и как бы самим себе, но громко, чтобы вся улица слышала, говорили:
  - Вот потянуло! Куда родители смотрят...Чеснок им не поможет...
  Дети делали вид, будто ничего не замечают и держались поближе друг к дружке. На окраине города, пошатываясь, толпились ветхие домишки с дырявыми крышами и разбитыми окнами. Дорога обрывалась и вела вверх, мимо Богом забытой деревни, к мрачной, разрушенной крепости. В воздухе просачивалась "Тишина" Людвига ван Бетховена.
  Ледяной ветер обдувал мертвую деревню с востока, а острые горы давили на нее с запада. Пасмурное свинцово-серое небо низко висело над порубленным замком. Голые деревья, одиноко росшие на Голубой Горе, как и черно-серая черепица, осыпавшаяся со временем, были засыпаны снегом. Замок был так плох на вид, что, казалось, подуй ветер сильнее, он рассыплется. Часть его башен, рухнула, раздавив, и без того еле державшиеся, стены. Крыша донжона, главной башни, была сильно повреждена, как от попадания молнии.
  Друзья ступили в крепостные стены. От них дорога вела, через мост над ущельем, к дверям замка. Ворота на цепях были опущены. В стенах замка и в его башнях владычествовали мрак и шумный, скрипящий ветер. Почуяв путников, стая воронов, карауливших в бойницах, с гоготом взымалась в небо, бросив мрачный исполин, казалось бы, совсем пустым.
  Юные друзья в длинных светлых плащах с капюшонами, остановились у тяжелых деревянных ворот, последних на пути к замку. Габриэль вынула волшебную палочку.
  - Она, че, ведьма? - шепнул Гюнтер.
  - Молчи, - шикнул в ответ Юрген.
  - Аперто! - приказала Габриэль, и дверь со скрипом подалась вперед.
  - Назад пути нет, - пробормотала Шарлотта и вошла в замок первой.
  Послышалось ноющее мяуканье. Снег таял и вода, как кровь из раненого зверя, просачивалась сквозь поврежденную крышу. Замок был погружен во тьму, лишь палочка Габриэль излучала тонкий луч света, да зеленые и желтые глаза, принадлежавшие тощим, некормленым кошкам, светились во тьме. Животные причудливых окрасов, бледно-фиолетовые, синие, янтарные, ядовито шипели, задирая когтистые лапы и длинные, в три фута длиной, хвосты.
  - Я нашел факелы! - сказал Гюнтер. - Сможешь зажечь?
  - Фламо.
  Волшебница развела огонь, Шарлотта и Гюнтер взяли в руки по горящему факелу. Завидев пламя, кошки с писком отступили.
  - Пошлите, - велела Шарлотта.
  Друзья, подобно мухам, забрели в паутину замка. Сперва они спустились в черные залы нижних этажей, разделённые узкими коридорами. На влажных ледяных стенах висело холодное оружие, топоры и сабли, и тяжелые рыцарские доспехи. В некогда роскошных залах догнивала бесценная фамильная мебель. На стенах развернулось кладбище из пустых картинных рам - сами картины превратились в палитру темных красок.
  Раздался треск, как от камешка, прыгающего по лестнице.
  - Вампир! Вампир! - пошутил Гюнтер, но никакого вампира не было.
  - О господи, замолчи! - шикнула на него Шарлотта.
  - Не смешно, - буркнул Юрген.
  Друг похлопал его по плечу. Юрген готов был поклясться, что сам видел чью-то бледную руку и черное одеяние. Причем он был уверен в том, что принадлежали они двум разным существам. Обе тени скрылись, не успел он опомниться.
  Упершись в двери подземелья, дети дружно решили повернуть назад: из глубин подземелья доносились щемящие, нечеловеческие крики, принадлежавшие, верно, узникам замка или их теням.
  - Что именно мы ищем? - беспокойно спросил Юрген, поравнявшись с сестрой. - Я пришел сюда за вампирами, но, видимо, они испугались моего чеснока. Не вижу причин дольше здесь оставаться. А ты, Гюнтер?
   Гюнтер махнул на него.
  - Погоди. Мы хотели увидеть барона!
  - Нам нужен его кабинет, - сказала, вдохнув сырость, Шарлотта.
  - И кто-нибудь знает, где он может быть?
  Карл, отдышавшись, ответил:
  - Не похоже, что в замке что-то сохранилось. Все письменные сведения, должно быть, уничтожила сырость. Можно уходить...
  - Я никуда не пойду! Мы еще не были в главной башне.
  Волшебница дернула Шарлотту за руку.
  - Шарлотта, там портрет, - взволнованно произнесла она.
  - Где?
   Габриэль посветила волшебной палочкой. Шарлотта ахнула. На стене висела картина, самая большая картина, какую Шарлотте доводилось видеть, но поразил ее не размер картины, а изображение. На картине были два молодых человека в черных элегантных плащах. Шарлотта сразу узнала одного из них - на темном полотне звездами светились его жемчужные волосы и удивительной красоты белое лицо. Он стоял у распахнутого окна, держа протянутую ладонь неизвестного юноши, вальяжно развалившегося на роскошном стуле. На привлекательном лице неизвестного обозначалось торжество и горделивое высокомерие. Он смотрел с высока и при этом словно тянулся к волшебнику, державшему его руку, чей взгляд, и большие фиолетовые глаза, говорили о любви и великодушии.
  - Боже мой!
  - Кто это?
  - Не думаю, что ты захочешь узнать.
  - Пошлите отсюда!
  - Нет, ни за что! - отрезала Шарлотта. - Я пойду наверх. Господин Варфоломей где-то в замке, я уверена.
  Девочка побежала к разрушенному донжону. В главную башню вела узкая винтовая лестница, мокрая и скользкая от таявшего снега. Друзья не отставали от нее. Габриэль не выпускала из рук волшебную палочку, за ней плелся Юрген, все ждавший какой-то неожиданности, и готовый в любой момент закрыть глаза, за Юргеном смелый Гюнтер с факелом, и завершал процессию, как паровоз, пыхтящий Карл, постоянно оглядывавшийся назад.
  Внутренне убранство башни состояло из пустых коробов, в свое время хранивших запасы зерна своих богатых господ. Сейчас же они пустовали, дно коробов было засыпано птичьим пометом, издававшим отвратительный запах. Толстые стены были утыканы широкими бойницами, в которых вороны весной вили свои гнезда. Благодаря бойницам, свет проникал внутрь башни. На сыром камне были разбросаны черепа, кости и ржавые наконечники стрел. Все это друзья обходили, затаив дыхание.
  Достигнув самого верха, Шарлотта вышла на открытую площадку повалившейся башни. И она была не одна. Ее уже ждали.
  Молодой человек, или человек, казавшийся молодым, держал в руке, выплывшую с появлением Шарлотты из-под его разодранного плаща, волшебную палочку из темного дерева. Это был человек с картины, чью руку держал господин Варфоломей - едкое высокомерие во всей его наружности.
  Внутри у Шарлотты все сжалось. Она впервые пожалела о том, что явилась в замок. Незнакомый колдун был обут в кожаные ботфорты, с его плеч свисал бархатный плащ, худые ноги обличали бежевые, в прошлом роскошные, кюлоты, а на его мертвенно-бледной, вытянутой шее висел накрахмаленный воротник. Тощие руки колдуна были облечены в длинные, по локоть, кожаные перчатки, прилипшие к его тонким пальцам. Черный кот с огромными желтыми глазами терся о его острое колено.
  Колдун встретил Шарлотту лукавым взглядом темно-синих, почти черных, глаз, с тусклым, едва заметным, лиловым оттенком, тотчас поразившим Шарлотту.
  - Мисс Брилль? - вежливо спросил он и слегка улыбнулся.
  Шарлотта задрожала - откуда он знает ее имя? Она догадалась, что он не был призраком. Тощий и бледный, он напоминал скорее покойника, чем его тень. Длинные темно-русые волосы висели паклями, но узкое лицо, нетронутое морщинами, отражало былую красоту.
  - Барон фон Гельдевинг? - догадалась Шарлотта.
  - Он самый, барон Людвиг фон Гельдевинг, - самодовольно, хоть и почтительно отозвался он.
  Следующим движением колдун сделал реверанс. Не может быть! Он настоящий. Ей достаточно протянуть руку, и она коснется его, барона, исчезнувшего много лет назад.
  Барон с удовольствием наблюдал за тем, как друзья повыскакивали на крышу один за другим. Гюнтер раскрыл рот от удивления, увидев колдуна, Юрген едва не бросился обратно вниз, Карл выронил фляжку со святой водой - она покатилась и, не успел он за ней погнаться, как она скользнула в бездну. Барон едва не разразился хохотом от столь жалкого зрелища.
  - А вы, Брилли, - он стрельнул взглядом в брата с сестрой. - правда, я предпочитаю, Бернацких. Торгашество не совсем еще погубило в вас аристократическую кровь, не так ли?
  Друзья держались друг за друга. Шарлотта с опаской глядела на колдуна.
  - Неловкое молчание? - усмехнулся барон и принялся разминать тощие, как иглы, пальцы.
  Кожаные перчатки, сидевшие на них, точно чехлы, заскрипели.
   - Я так мечтал увидеть Бернацких еще разок, и вот они сами пришли ко мне. Добро пожаловать в мой замок!
  На его бескровном лице возникло подобие улыбки. Шарлотта попыталась собраться с мыслями - не то, чтобы жуткие улыбчивые незнакомцы вызывали у нее доверие.
  - Господин барон! - произнесла она, глотая слова. - Мы не хотели вас потревожить. Мы только хотели спросить...
  - Спросить? Меня?
   Колдун спрятал руку под плащ и принялся расхаживать по площадке.
  - Спрашивай, мисс Брилль. Или? - он вскинул бровь. - Мисс Бернацкая.
  - Почему вы зовете меня Бернацкой? В нашей семье все Брилли.
  - Это правда! - подтвердил Юрген.
  - Оставим этот разговор на потом. Видите ли, со временем я стал терпеливее.
  Шарлотта, обрадованная тем, что барон сам не желал говорить об их родословной, перешла к самому важному, к Варфоломею Кеплеру. Заводя разговор, она не рассчитывала услышать от барона восхищенные высказывания о господине Варфоломее, какими с ней и ее друзьями делились ведьма Витчелла и монахиня Матильда, но она совсем не готовилась в серьез разгневать его.
  - Кеплер, - произнес он голосом, заволоченным жгучей ненавистью, безуспешно скрываемой за натянутой улыбкой.
  Девочка сделала шаг вперед.
  - Расскажите о нем! - потребовала она.
  Барон наклонил голову, легкомысленно вскинул руки, и, как бы припоминая, протянул:
  - Что ж, я расскажу тебе нашу историю, маленькая Брилль. Пока я не привел в исполнение то, что задумал, я не против насладиться компанией людей. Нечасто у меня бывают посетители, и скоро ты поймешь почему.
  Произнеся эти слова, он пнул кота, ласкавшегося у его ног. Комок шерсти с визгом отлетел. Не обращая на него никакого внимания, колдун поманил Шарлотту к себе и палочкой указал ей на город, лежащий по обе стороны реки с таким видом, будто все это принадлежало ему. Он начал свой рассказ многозначительно взмахнув рукой:
  - В те времена, когда люди, сообразно божьему замыслу, делились на рабов и господ, и знали свое место, не требуя большего, мой отец, вечно занятый изучением небесных светил, прослышал о том, что в городе появился звездочет. Несметным богатствам, оставленным на Востоке, он предпочел роскошь науки и знания, заполучить которые можно было, разумеется, лишь на Западе, - ораторствовал барон, наверстывая круги перед девочкой и ее друзьями. - К сожалению, мне не довелось говорить с этим достойным человеком. Он рано скончался, оставив мальчика, своего единственного сына, сиротой. Имя мальчика Варфоломей Кеплер.
  Колдун оскалился.
  - Мой отец решил оставить его у нас. Как ты понимаешь, Шарлотта (откуда он знает ее имя?!), мы с Варфоломеем не могли не сделаться весьма близкими друзьями. Мне он доверил свою тайну, слаще которой нет на свете. Бессмертие...
  Вдруг барон рассвирепел. Он стиснул белые зубы, его правый глаз задергался, каждая мышца его худого лица напряглась. Шарлотта готова была поклясться, будь он Зевсом, он тотчас принялся бы метать молнии. Заиграла "Ночь на лысой горе" Модеста Мусоргского.
  - Оглянись! Чего ему не хватало? - вскричал он. - Я желал одного - бессмертия для нас обоих.
  Напуганная Габриэль подбежала к подруге и, осторожно высунув палочку, спрятала ее за спиной. Барон опустил взор, и, когда он вновь поднял голову, Шарлотта заметила раны от укусов на его губах.
  - Мы были неразлучны, но моя старость рано или поздно разъединила бы нас, - горько сказал барон. - Как страшно мне было вообразить, что я состарюсь, морщины сотрут красоту с моего лица, а мой ближайший друг останется тем же цветущим садом, огородившим себя от старого жалкого дерева. О, я всего лишь хотел разделить вечность, уготовленную ему! Я любил недостойного Кеплера! Двери моего замка были всегда открыты для него. Он был мне как родной брат.
  - Тогда за что вы так ненавидите его?
  - В то время я бы отдал все, что у меня было, мерзавцу Кеплеру, а он взял у меня то единственное, что мне было дорого, и в чем ему не было никакой пользы.
  - Эликсир жизни? - догадалась Габриэль. - Поэтому вы все еще живы? Вы его создали.
  Барон усмехнулся ее глупости.
  - Я похож на алхимика? О нет! Я не создавал Эликсир. По милости Кеплера я приобрел его у того, кто, сам, к несчастью, давно мертв.
  - Вы имеете в виду темного алхимика?
  - Темного! - расхохотался барон. - Так у вас называют тех, кто не по душе черни? Желаете знать, что народ Гогенвальда сделал с алхимиком?
  Не дожидаясь ответа, он произнес язвительным тоном:
  - Величайший алхимик сотворил Эликсир жизни и отдал его мне, барону фон Гельдевингу, а народ Гогенвальда, эти никчемные создания, не обладавшие ни знатностью, ни богатством, пожелали Эликсир себе! Алхимика за его удивительное творение они вознаградили животным гневом. Его повесили, как разбойника, его тело разрубили на мелкие кусочки и бросили в Рейн на корм рыбам!
  Барон внимательно наблюдал за реакцией Шарлотты.
  - Тебе такое по душе, дорогая Шарлотта?
  Девочка рассердилась, в ее глазах вспыхнул огонь.
  - А сами-то вы лучше? Я знаю, что вы сделали!
  Барон ухмыльнулся.
  - Ты и впрямь Бернацкая, - проговорил он сквозь зубы.
  Шарлотта лихорадочно огляделась по сторонам: солнце уже скрылось за горами, начало смеркаться. Ужас завладел ею, она почувствовала, что вот-вот произойдет нечто кошмарное.
  - Шарлотта! - крикнула Габриэль, узрев злое намеренье в движениях барона. - Парма Цетра!
  Волшебница образовала магический щит. Не зря она практиковалась по ночам.
  - Ах ты волшебница, мисс...Как думаете, может ли маленькая ведьма победить опытного колдуна?
  Несколько заклинаний, пущенных бароном, ударились о волшебный щит, не причинив вреда детям, но затем колдун вскинул волшебную палочку, и, расколов щит заклятием, пригвоздил подруг к стене башни. Шарлотта больно ударилась спиной и локтями. На нее напал удушливый кашель. Ни она, ни Габриэль не могли пошевелиться, точно их приклеило к камню.
  Недолго думая, Юрген поднял выпавшую из рук Габриэль волшебную палочку, чтобы вернуть ее обезоруженной хозяйке. Когда он схватил ее, палочка затряслась, из нее посыпались искры. Мальчик с ужасом догадался, в чем дело.
  - Прочь! - крикнул он барону.
  Колдун пошевелился, как от несильного удара в живот.
  - Что ты делаешь? - шепнул Гюнтер, потянув Юргена назад. - Ты тоже волшебник?
  - Ну очевидно, что он волшебник, господин-идиот! По-твоему, среди Бернацких не было волшебников? - зарычал барон. - Впрочем, ему, как и его глупой сестре, это не поможет.
   Бедный Гюнтер понятия не имел, о чем речь. Он попытался помочь подругам, но безуспешно, девочек намертво прибило к стене. Его тщетные усилия развеселили барона.
  - Ничего не выйдет!
  Чародей выбил у Юргена из рук волшебную палочку и отбросил мальчиков в угол башни.
  - Чего вы хотите? - завопила Шарлотта. - Мы не трогали ваш Эликсир!
  - Сейчас меня волнует не Эликсир. Как видишь, дорогая Шарлотта, я уже бессмертен.
  - Тогда что вам нужно?
  - Я бессмертен! - взвизгнул барон, засверкав кровавыми глазами. - Но я заперт. Я заперт в моем собственном замке, из-за вас, из-за Бернацких, гордецов и глупцов.
  Он с большей силой вдавил подруг в стену.
  - Но не беспокойтесь. Я не убью вас. Вы сами умрете в моем замке от голода, холода и одиночества. В моем подземелье полно комнат. Ты мне нравишься, Шарлотта. Будешь вести себя хорошо, и я дам тебе лучшую из них.
  Все это время Карл прятался за колонной. Он еле дышал от страха. Очевидно, барон позабыл о нем. Ему совсем не хотел вылезать из укрытия. Пару раз он думал помочь друзьям, но страх возвращал его в безопасное место.
  - Давай же! - сказал он самому себя. - Ради друзей.
  Набравшись смелости, он поднял с земли камень и бросил его в барона, попав тому прямо в лицо.
  - Вы не обидите мою подругу, - пробормотал он.
  На щеке барона загорелся кровавый след на том месте, где острие камня впилось в кожу.
  - Проклятье! - завопил он, крючась от боли.
  Выпущенной из кончика его волшебной палочки веревкой, он связал Карлу ноги.
  - Прочь, толстяк!
  Карл с грохотом рухнул на землю, очки треснули, тело ныло от боли. Неощутимо для самого колдуна (пока барон разбирался с Карлом, Гюнтер сунул Габриэль волшебную палочку), его заклинание ослабло, и друзья, освободившись от невидимой хватки колдуна, бросились к лестнице.
  - Вам не уйти, - прошипел он, стирая с лица алую кровь. - Шарлотта, где ты находишь таких жалких друзей?
  - Прости, Шарлотта, - пыхтел себе под нос Карл, пока Габриэль развязывала ему ноги своим волшебством. - У меня ничего не вышло.
  - Все хорошо, - подбодрила его Габриэль.
  Мальчики, Юрген и Гюнтер, держались рядышком.
  - Бегите! - крикнула друзьям Шарлотта, а сама осталась на месте.
  Ей сделалось совестно за то, что она привела друзей в это гиблое место. Колдун обворожительно улыбнулся и, расправив руки, как для крепких объятий, шагнул к Шарлотте.
  - Мисс Бернацкая по своей воли останется со мной в моем замке?
  - Шарлотта, вернись! - потребовала Габриэль, крепко сжимая волшебную палочку.
  Девочка приблизилась к колдуну.
  - Вы заслужили ваше проклятие, - сказала она, отважно глядя на барона. - Вы приказали поджечь город!
  Вместо ожидаемого раскаяния или удивления выражение лица барона отображало скуку.
  - Я уже это слышал, - усмехнулся он. - Одни поджигают город, а другие идут на сделку с демоном, чтобы пережить это.
  - Вы просто завидуете господину Варфоломею, потому что он добрый и его все любят, а вы злой, и вас все презирают.
  Нескрываемой удовольствие прокатилось по его сухим и вместе с тем красивым чертам.
  - Что я вижу? Бедная девочка влюбилась в несчастного Варфоломея Кеплера.
  Морозный ветер скользнул по крыше, заставив черный плащ колдуна волнами развиваться. Это придавало ему могущественный вид. На мгновение Шарлотта представила, как господин Варфоломей и барон вместе стояли на этой крыше, наслаждаясь городом, простертым у их ног, потом она вспомнила портрет, увиденный в замке: как непохожи были барон и господин Варфоломей.
  - Как жаль, что бедняжка ничего не знает о его душе - что он позволил с ней сделать. Впрочем, - он закатил глаза, - я потерял интерес говорить с тобой. Да получат Бернацкие то, что они заслужили! Фьюнис-Ланк!
  Из волшебной палочки колдуна вырвались ядовитые змеи. Он, подобно дирижеру, размахивал палочкой, заколдованные змеи превосходно ему подчинялись. По его приказу, они бросились на разбежавшихся друзей, и как крестьянин связывает хворост, барон повязал Шарлотту и ее друзей.
  - Отпустите нас!
  - Габриэль, сделай что-нибудь.
  - Моя палочка
  - Пустите!
  Колдун перешагнул через волшебную палочку и равнодушный к мольбам детей, толкнул связанных друзей к лестнице.
  - Пришло время наведаться в подземелье, мои дорогие!
   Нам поможет только чудо, подумала Шарлотта. В этот миг раздался спасительный звон колокольчиков. Шарлотта раскрыла глаза полные счастливых слез. Прекрасный волшебник в белом плаще верхом на роскошном олене летел им на помощь. Господин Варфоломей! За ним по воздуху шагала целая стая грациозных молодых оленей. Добрый колдун держал палочку устремленной на барона. Жемчуг его волос светился в сумерках под тяжелым синим небом.
  - Кеплер! - взревел барон и выстрелил в Варфоломея.
  Добрый волшебник ловко увернулся и следующим заклятием отбросил барона. Подобно бабочке, порхавшей с цветка на цветок, Варфоломей спрыгнул с оленя.
  - Ретро!
  Одним заклинанием он освободил Шарлотту и ее друзей. Магические змеи исчезли.
  - Прыгайте на оленей! - велел он.
  Друзья побежали к оленям. Шарлотта обернулась: барон все еще стрелял в них, но заклятия отскакивали, как от невидимой стены.
  - Шарлотта, скорее, - поторопила Габриэль, подняв с земли палочку.
  Дети запрыгнули на молодых оленей, и взлетели, оставив Чарльза, дожидаться хозяина.
  - Кеплер! - прошипел барон, целясь в Варфоломея.
  - Я не хочу причинить тебе боль, Людвиг.
  - Ты бессчетный воришка! Ты знаешь, что они со мной сделали! Раз я не заполучил Бернацких, я заполучу тебя.
  Заклинание разрубило стену. Варфоломей завертелся вихрем.
  - Позволь помочь тебе, Людвиг! Совсем скоро я найду способ снять проклятие.
  - Ты не можешь справиться даже с собственным бременем.
  - Разреши объяснить тебе!
  - Поздно, Кеплер, - рявкнул барон. - Это ты во всем виноват! Умри! Дестра!
  Бедная Шарлотта с волнением следила за происходящим на крыше: барон громил собственную башню, господин Варфоломей ловко уворачивался от его заклинаний и совсем не делал попыток атаковать его. И лишь, когда последняя уцелевшая стена, осыпалась, он выпустил торнадо, затянувшее барона, и, по-видимому, усыпившее его. Добрый волшебник перенес его на безопасное место, чтобы куски стены не придавили его.
  Попрощавшись взглядом с бароном, Варфоломей спрятал палочку в ножны и направился к Чарльзу. Девочка испытала радостную тревогу от приближения волшебника. Как вдруг за спиной Варфоломея выросло темное пятно, напоминающее тучу, пригнанную удушливым ветром, и чернотой своей сравнимое лишь с ночью вдалеке от городов и деревень, луны и звезд. Понадобились мгновения, чтобы неизвестная тьма разрослась крыльями и приобрела человеческий облик. Это была женщина, красивая и, вне всяких сомнений, злая женщина.
  Призрачными кистями она обвила шею господина Варфоломея. Волшебник замер, позволив ей коснуться своих жемчужных волос. Он обернулся на нее, ее пальцы, подобно черной вуали, скользили по его щеке. Волшебник устало склонил голову и, прижав палочку к груди, выпустил искры, закружившиеся над ними, как крошечные звезды. Тьма взмыла в небо, он наблюдал за тем, как она уносится. Когда он обернулся во второй раз, призрак кинулся между ним и усыпленным бароном, после чего растворился в каменной плите.
  Изящный он запрыгнул на оленя и под звон колокольчиков взмыл в небо.
  - Я покажу вам путь, - сказал он, и Шарлотта ощутила печаль в его голосе. Варфоломей пронесся мимо нее, как ледяной ветер.
  Изумительные фиолетовые глаза волшебника, отчего-то как будто пустые, встретились с ее собственными, скучными серыми глазами обычной девочки. Кто-то нажимал на молоточки в ее душе, вынуждая играть мелодию волшебную, но тоскливую. Как недосягаем был господин Варфоломей в его красоте и печали. Слезы крупными каплями посыпались из ее глаз.
  
  Глава восьмая,
  в которой Шарлотта делает еще пару открытий
  
  Шарлотта сидела у окна и глазами мечтателя разглядывала привычную улицу. Незрячий Дэвид касался клавиш, с низких густых облаков сыпались снежинки в такт музыке, творимой пианистом. Он исполнял Лунную сонату Людвига ван Бетховена. Великолепное пианино из красного дерева давилось слезами.
  Девочка уткнулась лбом в стол, холодный от ветра, сочащегося через форточку. Посещение замка барона фон Гельдевинга оставило ей уйму новых вопросов и множество нераскрытых секретов. Например, как Бернацкие провинились перед бароном и почему он был заперт в своем замке? Что за темный силуэт она видела на крыше? И почему господин Варфоломей так странно себя повел?
  Болезненное удовольствие находилось в подобном созвучии: он, чудесное создание с фиалковыми глазами, вырвавший ее и ее друзей из лап барона и поразительная тьма, объявшая его. Невольно в голове вызрел стишок.
  Не прокрадется белый свет.
  Взошла луна,
  И с ней соната.
  Таким как я,
  Не ты назначен,
  Таким как я,
  Морозная тоска.
  После возвращения из замка Гельдевинга Юрген не прекращал сердиться на нее: они поссорились в тот же вечер. Брат просил больше ни во что его не втягивать - как будто она не предупреждала его, что путешествие может обернуться рискованным делом. Сам напросился идти!
  В том, что Юрген волшебник, не было никаких сомнений. Габриэль одолжила ему свою волшебную палочку, и ему удалось провести несколько простейших заклятий, прочтенных ею в книгах, но затем - затем он наотрез отказался иметь дело с магией.
  - Матильда предупреждала меня, что я волшебник, но я не верил ей, надеялся, это ее очередное помешательство! - язвительно пояснил.
  После полудня ее навестили друзья, и она решила еще разок заглянуть в комнату брата - может ей удастся уговорить его вернуться?
  - Эй, не хочешь присоединиться к нам? - спросила сестра, как можно мягче.
  - Нет, - буркнул Юрген. - Уходи.
  - Почему?
  - Я не хочу с тобой разговаривать.
  - Ты ведь волшебник, - ласково сказала она, садясь на край его кровати.
  - Шарлотта, ты ничего никогда не понимаешь! - прокричал Юрген. - Люди ненавидят волшебников! Если кто-то об этом узнает, меня засмеют. Почему ты не можешь это понять?
  Шарлотта пыталась переубедить его, но Юрген раздраженно тряхнул головой. Светлые волосы упали ему на лоб, и он смахнул их движением руки. В коридоре послышались шаги и робкий голос Карла.
  - Оставь меня в покое. Ищи своего господина Варфоломея со своими друзьями.
  Шарлотта раскрыла рот от удивления.
  - Они и твои друзья тоже!
  Юрген ей ничего не ответил. Она поднялась с кровати и направилась к выходу. У двери она обернулась и, покраснев до состояния спелого помидора, бросила:
  - Ну, как знаешь.
  Девочке редко приходилось извиняться, в основном, перед родителями. Каждый раз она преодолевала себя, чтобы сказать нужные слова. Почему правильные слова говорить всегда так трудно - они словно ком застревают в горле и не лезут, а злые и укоризненные так легко - сами рвутся наружу, одно за другим?
  Шарлотта встретила друзей с безрадостным видом.
  - Пошлите отсюда, - пробормотала она. - Выпьем какао у Лувуа.
  - Так Юрген не пойдет? - спросила Габриэль, потушив зажжённую свечу.
  Шарлотта покачала головой.
  - Что ж, - сказала волшебница, побелев. - Я бы хотела, чтобы он вернулся к нам.
  - Знаю.
  Натянув шапку-ушанку, Карл промямлил:
  - Я думаю, он вернется.
  Праздничное настроение на улицах города ненадолго вернуло Шарлотте бодрое расположение духа, которого ей так не хватало последние дни.
  - Я так рада, что после всего, что случилось, вы все еще со мной, - призналась она. - Я ведь так и не извинилась перед вами за, - она запнулась. - За барона. Простите!
  Габриэль широко улыбнулась, пожав плечами:
  - Ничего страшного. Я люблю приключения.
  - К тому же, мы сами согласились идти, - сказал Карл. - И ты не виновата в том, что барон оказался чокнутым бессмертным...
  - Барон не чокнутый! - возразила Габриэль.
  - Что? - изумленно воскликнули Шарлотта и Карл.
  - Я правда думаю, что барон не сумасшедший, - призналась волшебница. - На него просто наложено древнее заклятие, и, мне, кажется, удалось выяснить какое.
  - А ты время зря не теряла, - протянул Карл.
  Когда они пришли в кондитерскую и, усевшись на свое привычное место, у синего окошка, заказали горячие напитки со сладкими булочками, волшебница вынула из сумки книгу под названием "Древняя Магия В. Бэтси". Книга в лазурном тканевом переплете, пленительно зашелестев страницами, раскрылась, и девочка прочла:
  "У всех древних, известных нам народов, имелись свои жрецы, которыми становились могущественные волшебники. Нередко они использовали заклинания для того, чтобы изолировать неугодных им людей и волшебников. Несчастные не могли выбраться из волшебной ловушки и были вынуждены сгинуть в одиночестве".
  -Представь себе, - сказала она. - Какого господину барону проживать бессмертную жизнь в холодном замке в полном одиночестве.
   - Ну это же не значит, что он может нападать на людей! - возмутилась Шарлотта.
  Друзьям принесли пирожные с кремом и глазурью. Шарлотта пила горячий шоколад из светло-сиреневой кружки, Габриэль имбирный капучино в мятной чашечке, Карл какао в бледно-рыжей кружке с большой удобной ручкой.
  - Не значит, - согласилась Габриэль. - Но ведь важно понять, почему он так поступил, разве нет?
  Друзья не отвечали, Габриэль продолжила:
  - Я выяснила, что заклинание, которое на него наложили, зовется Проклятием Четырех Стен. Это очень трудное заклятие, и его практически невозможно снять.
   Щеки Габриэль затряслись.
  - Я бы очень хотела помочь барону! - горячо сказала она. - Но сперва нам и правда необходимо выяснить, из-за чего он повел себя так дико и странно.
  - Он напал на нас, потому что он такой же жестокий и злой, как Хьюго и его друзья, - ответил Карл, как нечто, не подвергающееся сомнению.
  Шарлотта насупилась. Крошки сыпались с ее губ.
  - Насколько я помню, он был рассержен на нас с Юргеном за то, что мы потомки Бернацких, - пробормотала она. - Как он может злиться на нас за это? Бернацкие жили здесь задолго до нас, и никого из них уже не осталось.
  - Не забывай, что барон до сих пор жив только потому что он принял Эликсир жизни, - напомнила Габриэль, откусывая булочку с изюмом. - Если господин Варфоломей и барон познакомились в начале восемнадцатого века, они знали Бернацких, когда те еще жили в городе. Шарлотта, ты случайно не помнишь, когда их род прервался?
  Шарлотта задумалась.
  - Нет, - ответила она. - Постойте! Кажется, помню. Папа говорил, что Бернацкие умерли от чумы.
  - Тогда все сходится! - обрадовался Карл, поправив очки. - Наверное они пали жертвами той самой чумы, во время которой, согласно Пуриару Мистику, был создан Эликсир жизни.
  - Значит, они и правда жили в одно время с бароном и чем-то насолили ему. Хотела бы я узнать, какая между ними связь!
  Натрескавшись пирожными, друзья разошлись. Весь следующий день ушел на то, чтобы отыскать следы семейства Бернацких в исторических источниках, хранившихся в библиотеке Гогенвальда. Конечно, куда легче было спросить господина Брилля, отца Шарлотты, и девочка, вернувшись домой, принялась расспрашивать его, но, оказалось, что ему почти ничего неизвестно о Бернацких, живших в поместье на Николаевской улице задолго до Бриллей.
  Из-за того, что Шарлотта забыла запереть окно, по комнате гулял промозглый ветер. На столе ее дожидалась тоскливая гора учебников и тетрадей. Сухие страницы предательски шуршали от ветра, напоминая о недоделанных домашних заданиях. Шарлотта глубоко вздохнула и презрительно поглядела на книги. Меньше всего ей хотелось делать уроки. Несколько раз она попыталась сесть за сочинение по литературе, пару раз принималась учить английские слова и сделала еще несколько попыток решить задачи по геометрии, но все тщетно - мысли Шарлотты летали далеко за пределами глупых учебников. Работа по выискиванию сведений о Бернацких велась также неохотно, праздничное настроение заставляло лениться - хотелось играть в снежки, читать рождественские истории и дарить подарки.
  Несмотря на свою уверенность в том, что барон фон Гельдевинг обыкновенный злодей, Карлу удалось найти немного информации о Бернацких - он очень хотел помочь друзьям. Впрочем, не то, чтобы найденные им сведения проливали свет на историю барона.
  "ИСТОРИЯ ИСЧЕЗНУВШИХ МАГИЧЕСКИХ ФАМИЛИЙ" (под авторством Н. Мазинова)
  1818-1829
  Род - Бернацкие.
  Титул - князья.
  Государство - Россия, Польша (позже), Германия.
  Первое упоминание - 1100-е годы.
  Последнее упоминание - 1711 г.
  
  "Семейство князей Бернацких в свое время принадлежало к одним из самых знатных на Руси. Князья Бернацкие являлись приближенными великих киевских князей, владимирских князей и московских князей. Родословная ведется от Владимира Бернацкого, конюха Юрия Долгорукого, которого князь сопровождал в его походах, в том числе на Москву-реку.
  Князь Алексей Бернацкий участвовал в Куликовской битве в 1380 в засадном полку. Попав в опалу в 1566 году во время правления Ивана IV Грозного, Бернацкие бежали в Литву, где были приняты при дворе великого князя Сигизмунда II. В последующие годы служили великому князю литовскому, польскому королю (после Люблинской унии 1569 г.), герцогу саксонскому и самому императору Священной Римской Империи. В 1650-х князья Бернацкие обосновались в маленьком городе Гогенвальде-на-Рейне. В 1683 г. в составе польской армии под командованием Яна III Собеского участвовали в Венской битве, после чего о них практически нет упоминаний. Во время чумы 1705-1706 гг. погибла почти вся княжеская семья. По словам современников, переживших эпидемию, болезнь была беспощадна, но справедлива: она утаскивала жизни без разбора, не внемля, ни богатству, ни положению. Последней представительницей рода Бернацких считается княгиня Розалия, в разгар чумы скрывшаяся из Гогенвальда. Под разными именами ее потомки жили в Пруссии".
  1819 г.
  
  - Эх, - вздохнула Шарлотта. - Никаких следов.
  Друзья расходились. Собираясь на улицу, натягивая резиновые сапоги, а потом и обвязывая шею колючим шарфом, Карл как-то особенно мялся. По нему было видно, что он уже давно хотел что-то сказать, но никак не решался.
  - Подождите, пожалуйста...Вы ведь тоже видели то, что происходило у барона на крыше, когда прилетел господин Варфоломей? - спросил он, сморщившись, как сморчковая шляпка. - Тень...Мне не показалось? Вы знаете, - он ткнул пальцем в душку очков. - Я ведь плохо вижу.
  - Нет, нет, - поспешила переубедить его Габриэль. - Я тоже все видела.
  - Да, и я, - подтвердила Шарлотта.
  Карл облегченно вздохнул и, принявшись нервно разминать пухлые пальцы, снова заговорил:
  - Я долго думал, что это могло быть. Только не смейтесь надо мной! Мне кажется это был демон, вместе с господином Варфоломеем.
  Шарлотту поразили его слова. Однако поразили не потому, что она посчитала их нелепицей, а из-за того, что в ее собственной голове засели те же мысли.
  - Но как господин Варфоломей может быть связан с демоном?
   Карл пожал плечами.
  - Я не знаю, но то, что мы видели...Не думаю, что это обычная простая ведьма.
  Друзья хмурые прошли к двери.
  - Слушайте, - вдруг весело произнесла Габриэль. - Забыла сказать. Мне пришло письмо от дедушки. Ему лучше, и мы с бабушкой едем к нему на Рождество.
  Шарлотта принялась обнимать подругу.
   - А когда?
  - Завтра или послезавтра.
  - Тогда завтра утром занесу тебе подарок, - подмигнула она.
  - Лучше у мадам Лувуа. Бабушка небось весь дом вверх дном перевернула, - смеясь, пояснила Габриэль.
  - У Лувуа! - подтвердил Карл.
  Проводив друзей до ворот, Шарлотта вернулась в дом. На двери висел рождественский венок. Не считая игры на пианино, доносившейся со второго этажа, в доме было тихо: Юрген ночевал у Гюнтера, а мама, верно, уже легла спать. Шарлотта настигла отца в гостиной комнате, у дверей которой дежурил дворецкий Клод, пустивший ее внутрь. Клод был усатый, сухой старик, проживший в поместье целую вечность.
  Внизу было довольно холодно, хотя дрова неутомимо горели в камине. В высоком кресле, повернутом спинкой к камину, при свете изящного, как фламинго, торшера, сидел отец, одетый в бархатный домашний халат. На кедровом столе стояли серебряный кофейник и фарфоровый молочник в форме лебедя, а на подносе лежал нарезанный аккуратными кусочками белый хлеб и сухой инжир. В одной руке папа держал трубку, а в другой маленькую толстую книжку, Библию. На улице стояла непроглядная тьма, шторы не были задернуты - господин Брилль наслаждался ночным садом, видневшимся из окон.
  Заметив вошедшую Шарлотту, он закрыл Евангелие и поднял очки на лоб. Он догадался, что она чем-то обеспокоена и предложил ей сесть рядом. Он налил чашечку кофе со сливками, а потом опросил ее рассказать, что стряслось. Шарлотта не знала с чего начать. Ей, признаться, не хотелось думать. Мысли в ее голове напоминали комок пыли, которые бросает из угла в угол. Недолго помолчав, она спросила:
  - Скажи, пап, может ли добрый человек или добрый волшебник связаться с демоном?
  Горьковатый, немного остывший кофе приятно согревал ее и придавал ей сил. На губах отпечатались густые сливки.
  - Почему ты это спрашиваешь? - удивился отец.
  - Да так, любопытство.
  - Я думаю, демон способен завладеть всяким несчастным, - ответил папа. - Но тебе ненужно бояться. Ты ведь смелая девочка.
  - Ну, я не про себя, хотя мне все равно не кажется, что я смелая, - промычала Шарлотта. - Слушай, Юрген говорил тебе?
  - О волшебстве?
  - Да.
  - Как и всякий талант, волшебство - величайший дар. Я уверен, Юрген сумеет полюбить его.
  Шарлотта легла подбородком на стол. Ее клонило в сон.
  - Жалко у меня нет таланта.
  - У каждого есть талант. Ты ведь пишешь стихи?
   Девочка закрыла лицо руками.
  - Они ужасные!
  - А мне так не кажется.
  - Ты не читал их.
  Он высунул из кармана несколько помятых бумажек. Шарлотта тотчас узнала свой почерк и знакомые слова, посвящённые доброму волшебнику.
  - Видимо, ты клеила их на стену, и они улетели, когда ты открыла окна.
  Шарлотта сделалась красной как рак.
  - Не может быть! Я не хотела, чтобы их кто-то читал.
  - Извини.
  - Да ничего. Я сама виновата.
  - Кстати, здесь фотография.
  В руках отец держал вырезанный из журнала "Для волшебниц" снимок господина Варфоломея. Неловкость заполнила гостиную, Шарлотта покраснела до ушей.
  - Что ж, - улыбнулся господин Брилль, вглядываясь в снимок. - Я рад, что это он, а не кто-нибудь другой.
  - Он? Ты его знаешь? - растерянно полюбопытствовала Шарлотта.
  - Несколько лет подряд, перед праздниками, он закупает шоколад на нашей фабрике.
  Сонливость мгновенно пропала.
  - И перед Рождеством тоже?
  - Особенно перед Рождеством.
  Он протянул ей ее стихи и бережно вырезанную фотографию волшебника.
  - Возьми и не теряй.
  Девочка поблагодарила.
  - Значит, ты знаешь, где его найти?
  Он покачал головой.
  - Боюсь, что нет. Мне неизвестно, где он живет.
  - Но ведь он где-то хранит купленный шоколад?
  - Наверняка. Мы много с ним разговаривали, но он никогда не говорил мне, куда везет шоколад.
  Шарлотта улыбнулась во весь рот.
  - Наверное, это какое-нибудь таинственное место.
  Ей полегчало.
  - Можно тебя обнять? - спросила Шарлотта и потянулась к отцу.
  - Конечно.
  Обняв родителя за шею, она почувствовала себя вновь маленькой девочкой, гуляющей с семьей в Черном лесу. И папа срывает ей неспелые орехи, они с братом кормят скачущих белок и вместе рассматривают крупные шишки.
  Потом господин Брилль принес "Рождественскую песнь" Чарльза Диккенса в красивом старом издании и принялся читать книжку вслух. Несмотря на то, что Шарлотта знала сказку наизусть, она с удовольствием слушала отца. Его мирный голос радовал ее душу. Через какое-то время игра на пианино прекратилась, и дворецкий Клод пришел забрать поднос с кофейником.
  - Уже ночь, - сказал папа и дочитал последнее предложение: - "He gave the cap a parting squeeze, in which his hand relaxed; and had barely time to reel to bed, before he sank into a heavy sleep".
  Шарлотта зевнула, отец закрыл книжку.
  - Ступай спать. Доброй ночи, - пожелал он.
  - Доброй.
  Когда Шарлотта поднялась к себе, пробил двенадцатый чай, наступило восемнадцатое декабря. Девочка открыла последнее воскресное окошко в Адвент-календаре. Шоколадку она положила на тумбочку, чтобы утром ее скушать, а послание развернула и прочитала:
  "Sei nicht traurig. Und glaube an das Wunder. ALPENMILCH"
  Смяв ее в кулачок, она обняла подушку и уснула.
  
  
  Глава девятая,
  в которой Шарлотта не должна отчаиваться
  
  We know from time to time, there arise among human beings, people who seem to exude love as naturally as the sun gives out heat.
  Alan W. Watts
  
  Обыкновенно дни в преддверии Рождества были для Шарлотты самыми счастливыми в году, но в этот раз что-то определенно пошло не так. Не грустить, как советовала записка в Адвент-календарь, почему-то не получалось. До конца семестра оставалась всего пара дней. И хотя оценки у Шарлотты выходили никудышные, именно это расстраивало ее меньше всего. Учителя ужасно бранились, когда выговаривали ей, какая она сделалась невнимательная ("- И что это с ней?", "- Следующий семестр начну с того, что поговорю с ее родителями!"), а она только ругалась на них в ответ, и они еще громче кричали, не желая терпеть подобное "хамство". Разве они, все эти люди, могли понять ее? Ручьями прозрачные слезы катились по ее щекам, когда она одна возвращалась домой.
  Девочка, почти не переставая, испытывала легкую, колющую грусть, перераставшую порой в печаль, от которой не хотелось ни есть, ни пить, думать. Удивительный волшебник, который, оказывается, приобретал шоколад у ее отца, безжалостно владел ее сердцем. За прекрасным лицом господина Варфоломея, возможно, в его душе, скрывалось нечто черное и до боли тоскливое. И все-таки обаятельное. До дрожи обаятельное!
  Между тем Шарлотта так и не распрощалась с намерением отыскать его. Правда она не знала где и как его искать - жалко олени не оставляют след в воздухе, как кометы. Ей очень хотелось рассказать кому-нибудь о том, что она услышала от отца. Ее брат, по-прежнему, не разговаривал с ней, Габриэль, ее лучшая подруга, уехала в Берлин, к своему дедушке. Из близких друзей у Шарлотты остался только Карл, но он был завален делами. В школе он исправлял свои оценки с "хорошо" на "отлично", а дома помогал маме.
  Некому ей помочь, некому ей подсказать. Из Витчеллы и Матильды Шарлотта не надеялась вытянуть что-то новое, а единственный волшебник, который долгое время знал господина Варфоломея, барон фон Гельдевинг, презирал их обоих, и ни за что не стал бы ей помогать, даже если бы наверняка знал, где господин Варфоломей прячется.
  Рождество близко! "Верь в чудо". Но случится ли чудо? Чудо...
  Нельзя отчаиваться, думала Шарлотта. И она верила, что найдет его, нужно только очень постараться. Так она решилась на то, что всякому показалось бы наивным и безрассудным: она обратилась за помощью к жителям родного города.
  Чем ближе подкрадывался праздник, тем чаще Шарлотта расспрашивала обитателей Гогенвальда о господине Варфоломее. Девочка обходила город много раз: она задавала вопросы о волшебнике соседям, прохожим, торговцам, рабочим Нового Града и даже краснолицым пьяницам Уречья. Должен же среди них хоть кто-то о нем знать! Иногда Карл подключался к ней - сотрудничество господина Брилля и Варфоломея не удивило его - и ей было легче, идти вместе с другом по нарядному городу и беседовать с людьми о волшебнике.
  Правда, почти никто не слыхал о господине Варфоломее. Одни пожимали плечами, приглашали Шарлотту на чай с молоком и рассказывали ей свои семейные истории. Другие, едва расслышав имя волшебника, взирали на Шарлотту, как на полоумную. Женщины с измученными лицами, держа дверь приоткрытой (с кухни доносились рев мужа и плач детей), подозрительно оглядывались (чтобы соседи не услышали) и шептали:
  - Известно, что раньше жил в городе такой колдун. Слава богу, прогнали его или сам понял, что не место ему в нашем городе, и сбежал.
   Девочка, сдерживая обиду, благодарила и уходила.
  Бабушки возраста Витчеллы Гейстер, покряхтывая, усаживали Шарлотту подле себя на лавочке. Мягкий снег засыпал седые волосы бабусь и таял на розовых щеках Шарлотты.
  - Да, - протягивала мечтательно старая леди, доставая из корзинки пирожок с яблоками, завернутый в бумагу. - Был красавец и исчез.
  - Куда делся - непонятно, - говорила другая, распугивая костылем копошившихся в снегу ворон. - Женился, наверное.
  - Какой удивительный мужчина был! - с улыбкой до ушей замечала третья.
  Шарлотта сидела с бабушкой на берегу ледяного Рейна. Несмотря на мороз, сердце девочки таяло от слов старой леди.
  - Вы знали, что он был волшебником? - осмелилась спросить Шарлотта.
  Бабуся лукаво на нее поглядела.
  - Конечно, знала. Я ведь из другого времени, из того, где люди и волшебники жили в мире.
  ***
  Приготовлениями к празднику в поместье князя Бернацкого занималась госпожа Брилль. А господин Брилль всю неделю работал - перед Рождеством спрос на конфеты, изготовляемой его фабрикой, возрастал. Он надежно, как часы, следил за тем, чтобы все заказы были отправлены без промедлений.
  Подготовка к празднику занимала несколько дней и приносила госпоже Брилль особое удовольствие, напоминая ей об обязанностях леди в ее замке. В праздничных приготовлениях ее правой рукой была нянька Озе, вместе с дворецким Клодом следившая за тем, чтобы все, как следует, выполняли свою работу.
  Госпожа Брилль заранее составляла меню, с чем ей помогал ее друг, господин Офтердинген, последний-романтик, (получалось обычно около пятнадцати различных блюд) и распоряжалась покупками (здесь не обходилось без госпожи де Ламбаль). За покупками приходилось ехать в крупный город, что необычайно радовало госпожу Брилль. Уезжая, она оставляла Озе за главную. Собственно приготовление еды мама доверяла искусным поварам, знатокам своего дела, приглашенным из Италии.
  К вечеру двадцать третьего декабря ожидался приезд из Гамельна, города сказочного крысолова, бабушки и дедушки. В течение нескольких дней они мчались на машине на юг по заснеженным дорогам Германии. В отличии от мамы, бабушка с дедушкой, старались жить в духе времени (нелегко им это давалось!), поэтому приучали себя ко всякой технике, в том числе, вот, к автомобилям. Когда появились первые машины, дедушка ужасно боялся их, но скоро привык к ним. Бабушка все уговаривала его совершить как-нибудь полет на дирижабле, однако, к такому он явно еще не был готов.
  Каждый год Шарлотта с нетерпением ждала их приезда. Ее родители были добрыми и хорошими людьми, но рядом с бабушкой и дедушкой Шарлотта чувствовала себя особенно легко. Они совсем не ругались, покупали столько вкусностей, сколько пожелаешь и, слушая ее, не качали головами и не называли глупой.
  Рождественские обязанности в семье Бриллей распространялись и на детей. Однако, за день до Рождества Юрген, по-прежнему отказавшийся разговаривать с сестрой, пригласил, как на зло, своих друзей, из-за чего Шарлотте пришлось одной помогать маме по дому. Он должен был доклеить украшения в библиотеке и гостиной и полить деревья в прихожей, но бросил дело на пол пути, когда пришли его друзья. И Шарлотте, помимо своих дел - визита к соседке, госпоже Миллер, уборки комнаты и похода за лентами и булавками, которые выбрали день, чтобы порваться и сломаться, не иначе как двадцать третье декабря, пришлось доделывать за ним его работу.
  Поместье тем временем наполнилось детьми. Кажется, собралась вся средняя школа, кроме друзей Шарлотты, Хьюго и ее дружков. Правда, Шарлотта была готова поспорить, что Юрген позвал и Хьюго, но тот из гордости отказался идти, а его дружки поддержали его. Некоторые видели поместье князя Бернацкого впервые: они, подобно Карлу, с восхищением осматривались и, вращая головами во все стороны, двигались наверх, на второй этаж, куда указывал улыбчивый Аксель, специально поставленный для этой цели.
  Обиднее всего Шарлотте было то, что в доме собрались все школьные красавицы - и Анника, и Эрика, и Лотта. В сравнении с ними Шарлотта чувствовала себя дурнушкой. И почему папы сегодня нет? Он бы заставил их замолчать, а еще лучше, прогнал бы насовсем!
  Когда Шарлотта мялась у перилл парадной лестницы, раздумывая над тем, как ей улизнуть, пока Озе, вечно нервничавшая перед праздником, не усадила ее за какую-нибудь скучную работу, к ней подбежала беловолосая Эрика.
  - Шарлотта! Где у вас здесь напитки? Мы так запарились...
  Скривив улыбку, Шарлотта повела ее в столовую.
  - У вас чудесный дом! Я бы хотела здесь жить! - хвалила Эрика.
  Да прям, подумала Шарлотта, не дождешься.
  Ее накрашенные губы и тонюсенькие брови, как прежде, раздражали Шарлотту - и ими она целовала Эрвина?
  - С Эрвином? - вырвалось у Шарлотты.
  - Да нет, не с Эрвином, - рассмеялась Эрика. - Мы расстались вообще-то.
  Хах, а брат-то был прав, подумала она.
  - Девчонки, подождите! - завизжала Анника.
  Шоколадные кудри скакали, как лошадки, по ее плечам.
  - Мы за соком, - бросила ей Шарлотта.
  Подружки, Эрика и Анника, взяли друг друга за локти.
  - Шарлотта, пошли потом с нами. Будет что-то интересное!
  - Вряд ли что-то интересное будет с моим братом, - саркастично заметила она.
  - Кажется, она не в духе.
  - Это точно.
  - Слышала, Эрвин уже нашел себе другую?
  - Подумаешь, он просто выпендривается. Мне, между прочим, тоже уже предложили встречаться, но я отказалась.
  - Почему?
  И Эрика шепнула что-то на ухе своей подруге. Девочки дружно захихикали. Вручив им прохладные бутылки, Шарлотта осталась одна на кухне. Почему так несправедливо, думала она, дни девочки как будто рождены, за тем, чтобы быть красавицами и нравиться мальчикам, а другие, такие как она, навсегда останутся серыми мышками!
  Девочка вспомнила свое отражение в зеркале и со всей злостью ударила кулачком по столу. Нет, таким, как она, в жизни любовь не светит. Это великолепное слово, окутанное магией, любовь - для красивых девочек, для прекрасных героинь поэм и романов.
  Что, если бы господин Варфоломей увидел Эрику с ее мягкими белыми волосами, напоминавшими его собственные? Он бы предпочел ее, конечно.
  Впервые она почувствовала себя так одиноко, что ей захотелось разрыдаться. Позабыв обо всем, Шарлотта убежала в сад, а из сада прочь, далеко-далеко.
  Рождественская ярмарка переливалась красными, золотыми, изумрудными цветами. Жители Гогенвальда ждали праздник. Вокруг Шарлотты разворачивалось веселье: люди кружились, подобно снежинкам, смеялись, как дети, пели песни о рождестве Христове, танцевали, болтали, постукивая кружками, за горячим глинтвейном. Да, это было веселье, веселье, обошедшее ее стороной. В гуще счастливых людей тем острее ощущается одиночество.
  Как было бы здорово, если бы она нашла господина Варфоломея. Я снова была бы счастлива, думала Шарлотта. Взять бы его за руку, обнять его и почувствовать запах земляники и шоколада.
  Детишки в коротких пальто бегали с алыми леденцами в зубах, купленными у коробейника, бабушки в чепцах торговали пирожками с капустой, яблоком и вишней, усатые пухлые дяденьки разносили сочные мюнхенские колбаски в ароматных горячих булочках. У собора Святого Николая не деревянном столе, стоял вертеп, изображавший сцену рождения младенца Иисуса. Большеглазые дети слушали рассказы родителей, посасывая карамельки. А в центре площади возвышалась, словно олимпийская чемпионка, большая красивая елка, украшенная рождественскими игрушками, стеклянными шариками, вязанными лошадками и оленями и маленькими пластмассовыми санта-клаусами.
  На мосту через Рейн выстроились в очередь грузовые автомобили, нагруженные шоколадом Бриллей и мандаринами, привезенными из теплой страны за горами. Ее папа работал в Новом Граде с важными господами. Он бы не хотел, чтобы Шарлотта грустила, Шарлотта тоже не хотела, но ее спросить позабыли. Руки мерзли без перчаток, а ей было уже все равно.
  Вдруг Шарлотта услышала грохот, и из глубины Старого города, с Вормской улицы, накатила волна людей в коричневых рубашках и черных сапогах. Девочка содрогнулась и прижалась к стене ближайшего дома. Ей вспомнились слова мальчиков, Карла и Эрвина, о том, что перед Рождеством в городе пройдет марш коричневорубашечников.
  У этих страшных людей, отчего-то напомнивших Шарлотте тараканов, были свирепые, пьяные глаза, большие и крикливые рты, тяжелые руки, в которых они сжимали жуткие красные знамена с изрезанными крестами и длинные ноги, которыми они стучали по брусчатке. Нет, это не тараканы, это скорее сыновья троллей, спустившиеся с гор, подумала Шарлотта. На некоторых знаменах стоял особый знак - перекрещенная ведьма.
  Девочка признавала в них последователей Гитлера и вспомнила, как родители с ужасом говорили об успехах этого страшного человека. Перед глазами мелькали те же символы, жуткий крест, коричневая одежда, страх перед магией и ненависть к волшебникам, с которыми они мелькали на фотографиях в газетах.
  Ужас охватил Шарлотту посильнее того, что она испытала в замке барона фон Гельдевинга. Коричневорубашечники колоннами продвигались мимо нее колоннами, стуча в барабаны и исполняя полные самолюбия песни. Топот сапог и раскат барабанов приглушали нежные рождественские строки, исполнявшиеся детьми и их родителями.
  Марширующие по-звериному глядели перед собой, словно стервятники, поджидающие добычу, готовые в любой момент ожесточенно разорвать ее на куски. Над головами этих людей, насмешливо каркая, кружились черные вороны. Шагающие впереди держали факелы, сомкнув вокруг них свои жирные пальцы. Солнце опускалось над городом, а они, видимо, желали представить свою жуткую процессию всему городу.
  Какофонией, отображавшей происходящее, Шарлотта посчитала "Пляску смерти" Франца Листа, придавленную 9-я симфонией Антонина Дворжака "Из Нового Света". Причем обе композиции растворяли в себе хоральную канату Мендельсона "Дай нам мир".
  Народ на площади, увидав людей со знаменами, погрузился в тот же ледяной страх, который обуял и Шарлотту. Старики принялись креститься, женщины в панике похватали детей и пошли прочь, а торговцы позакрывали лавки, опасаясь, что их ограбят.
  Впрочем, не все были смущены появлением коричневорубашечников. Мальчишки-подростки, от тринадцати до восемнадцати лет, довольные свистели и махали им руками. Среди них особенно усердствовал бледный черноволосый мальчик по имени Хьюго Малер. Он заметил Шарлотту и, посвистывая, направился в ее сторону. За ним его друзья, коротышка Луи, тощий Мюллер и кудрявый Эрвин Вейль. Разумеется, только их не хватало!
  Шарлотта беспокойно оглянулась. Улицы опустели. Не считая людей со знаменами, никого рядом не было.
  Брилль, ты тут что делаешь? - издевательским тоном спросил Хьюго, держа между пальцев горящую сигарету. - Не боишься? - он указал на марширующих.
  А затем навис над ней, она попятилась.
  - Мне ненужно бояться, - шепнула она слова отца.
  - Что-что?
  - Хьюго, я занята, мне пора, - отрезала она и попыталась ускользнуть, но он преградил ей дорогу.
  - Ты всегда такая трусливая, когда одна? - усмехнулся Хьюго, выдохнув на нее противный горький дым, отчего Шарлотта закашляла. - Куда, кстати, делась твоя подруга? Твой братик, я слышал, не пригласил ее на свою глупую вечеринку.
  Шарлотта почувствовала усталость. Еще недавно у нее было достаточно сил, чтобы ответить злому барону, но сейчас ее силы словно выкачали, оставив ей удушающую пустоту и физическую слабость. Как же ей не хватало Габриэль и Карла, ее добрых и умных друзей.
  - Пожалуйста, отойди, - попросила Шарлотта. - Меня ждут дома.
  - Пусть идет, - заступился Эрвин, кудрявый темноволосый мальчик. - На кой она нам?
  Но Хьюго не хотел отпускать Шарлотту, дразнить людей приносило ему наслаждение.
  - Видишь, что происходит? - важно говорил он. - Мы скоро все будем повиноваться одному вождю, и он не любит волшебников. Не повезет твоему рыжему парню.
  Он цокнул губами и нахально покачал головой. Шарлотте сделалось обидно. Ее лучшая подруга, ее брат и ее дядя были волшебниками, волшебницей была Витчелла, и господин Варфоломей тоже был волшебником. И как люди могут ненавидеть других, за то какими они родились?
  - А знаешь, что будет потом? - продолжал издеваться Хьюго. - Твоих друзей-волшебников арестуют. Готов поспорить, мамка жирдяя будет первой.
  - Этого не случится, - сжав кулаки, процедила Шарлотта.
  Из ее глаз прыснули слезы, и она бросила несчастный взгляд на реку. Не ведая покоя, могучий Рейн, перегонял водные массы с высоких Альпийских гор на север, в море. Река, серебряная, отражавшая низкое стальное небо, разделяла с ней ее одиночество, но только Северное море знало грусть могучей, непокорной реки.
  - Она ревет! Девчонка! - с издевкой гаркнул Мюллер.
  - Ну ничего, просто прекрати дружить с ним, - предложил Хьюго, который был не совсем бессердечный.
  Шарлотта вцепилась в него, он пошатнулась, едва заметно ухмыльнувшись. Он не пытался ни оттолкнуть ее, ни бросить на лед, как тогда, когда они столкнулись почти месяц назад.
  - Уу, Хью!
  - Малышка хочет тебя поцеловать.
  Не тут-то было! Девочка с размаху ударила его по носу.
  - Это тебе за Карла!
  Парень от неожиданности выронил сигарету, хлынула кровь, он принялся ругаться и зажимать нос руками. Он не успел схватить Шарлотту, как она, оттолкнув Луи и Эрвина, побежала прочь.
  - Держите ее!
  Мальчишки гнались за ней, фонарный свет освещал тоскливо падавший снег. В мире полном опасностей и злых людей грусть напоминает бисквитный торт - каждый новый слой обязательно ложится на другой, и получается большой печальный торт. Человеку одному страшно и одиноко. Шарлотта проносилась, разбрасываясь слезами, глотая холодный воздух, обжигавший ее легкие.
  Когда сил бежать совсем не осталось, она остановилась, чтобы отдышаться. Она попыталась опереться спиной о стену, но ноги ее не держали, и она соскользнула вниз. Бледными замерзшими ладошками она обняла коленки и расплакалась. Совсем близко послышались крики мальчишек. Вот-вот они найдут ее. Ни за что Хьюго не простит ей разбитый нос. Зачем он говорил такие страшные вещи? Почему ему обязательно нужно быть злым? Разве он не любит свою семью и друзей так же, как все люди?
  Тонкие прозрачные ручьи слез катились по ее щекам. Нечестно! Шарлотта набрала в ладошку снег, и он превратился в жалкие льдинки. Мальчишки найдут ее. Ну и пусть! Ей все равно. В таком жестоком мире кому захочется жить...
  Мальчишки были где-то рядом, она слышала ругающегося Хьюго. Маленький Луи заметил ее.
  - Брилль! Я нашел ее! Сюда, Хью!
  Хулиганы, среди которых не нашлось разве что Эрвина, собрались и, как безжалостные хищники, загнавшие жертву, двинулись на нее, чтобы растерзать. Верно, вселяя ей страх, они чувствовали себя настоящими последователями Гитлера. Но они не смогли ее коснуться. Между ними выросла невидимая стена, и мальчишки трусливо попятились. Разыгралась метель, и в гуще танцующих снежинок приняла очертания мужская фигура. Это был волшебник. Это был господин Варфоломей.
  Мальчишки с криками разбежались. Слезинки задрожали на ресницах девочки, и она от удивления приоткрыла рот. Робким взглядом она одарила волшебника, которого так мечтала увидеть. В животе все закружилось, будто внутри нее варили суп, когда на нее упал взгляд фиолетовых глазами. Мягкие руки опустились на ее плечи.
  Волшебник был для нее сказочным принцем. Белая мантия с вышитой на ней мелким бисером буквой "В" покрывала его широкие плечи, и сильные, и при этом удивительно нежные и мягкие, руки. Жемчужные волосы блестели, а клубничные губы нежно улыбались.
  - Моя медовая девочка, они не тронули тебя? - спросил господин Варфоломей, внимательно вглядываясь в ее лицо.
  - Нет, - промычала Шарлотта, сияя, изнутри и снаружи.
  Варфоломей, стянув с руки тонкую, как вуаль перчатку, бережно вытер ей слезы. Он поднял ее со снега, и она ощутила силу, крывшуюся в его руках и теле. К Шарлотте потихоньку вернулась растерянная смелость.
  - Вы знали, что мы будем в замке барона? - спросила она, вдыхая полной грудью.
  Ее голос дрожал - это был ее самый первый вопрос господину Варфоломею. Он улыбнулся своей чарующей улыбкой.
  - Пожалуйста, говори мне "ты".
  Шарлотта кивнула, не сводя с него глаз.
  - Господин Паневский рассказал мне о том, чем вы занимались, - ответил, смеясь господин Варфоломей. - Тебя не остановить.
  Шарлотта не сразу сообразила, кто такой господин Паневский - да ей и не хотелось вспоминать. Все, чего ей хотелось - наслаждаться прекрасным господином Варфоломеем, слушать его таинственный голос и вдыхать его сладкий аромат - тот самый шоколад с земляникой.
  Он был ее "мистическим садом", ее волшебством, ее рождественским чудом. На них сыпались снежинки, фонари освещали их лица.
  - В такой день ни один человек не должен плакать. Пойдем, я отведу тебя домой.
  Он протянул ей руку, она взяла ее, теплую, унизанную серебряными кольцами. У нее даже мысли не возникало, что она может идти под руку с таким, как он. Голова кружилась от счастья. Мир вдруг показался ей ненастоящим, слишком прекрасным и удивительным, чтобы быть правдой.
  Прохожие, изредка встречавшиеся на узких переулках города, изумленно на них глядели, задерживая взгляд на Варфоломее, и почти совсем не замечая Шарлотту. Добрый колдун держал на чеку волшебную палочку.
  - Вы, простите, ты ведь знаешь об этих людях, о коричневорубашечниках? - спросила Шарлотта, смотря под ноги. - Ты их боишься?
  - Нет, Гогенвальд - мой дом.
  - А где твоя семья?
  - Моя семья - жители города.
  - Барон сказал, что...
  Шарлотта стыдливо склонила голову. Она замерла, Варфоломей с удивлением и любопытством посмотрел на нее. Неожиданно она прижалась к нему. Щекой прислонившись к его груди, она услышала, как старательно стучало его сердце.
  - Я знала, что это неправда. Простите меня!
  Он заботливо погладил ее по макушке.
  - Все хорошо.
  С широкой улицы, к которой они двигались, донеслись раскаты барабанов. Коричневорубашечники сегодня усердствовали, Варфоломей помрачнел.
  - Стой, - приказал он, отводя Шарлотту в сторону, на улочку, где никого не было. - Дальше мы полетим.
  Шарлотта огляделась.
  - Как? Без оленя?
  - Боюсь, у Чарльза и без меня много работы. Держись крепче!
  Чуть помедлив, Шарлотта ухватила его за предплечье. Он вынул из кармана стеклянную баночку с пурпурно-розовой жидкостью. Цвет отразился в его зрачках. Капнув жидкость себе на ладонь, он коснулся ее кончиком волшебной палочки.
  - Абро-Левио-Вега!
  Заклинание звучало, как название созвездия. Ветер засвистел в ушах. На месте, где стояли Шарлотта и Варфоломея, остался только ярко-розовый дым.
  Когда девочка открыла глаза, она увидела свой дом, поместье князя Бернацкого. Она все еще держала господина Варфоломея за руку, надеясь, что он не оставит ее сейчас. Но волшебник поклонился ей, и собирался проститься.
  - Не уходи! - потребовала она.
  - Точно, чуть не забыл.
  Он вынул из кармана мантии игрушечного северного оленя, сшитого из войлока, на длинных стройных ногах. На пузике у оленя была вышита буква "Ф".
  - Мой скромный подарок. Его имя Фредди, он будет твоим другом.
   Шарлотта приняла игрушечного оленя и, коснувшись пальцев Варфоломея, едва вновь не расплакалась.
  - Ты правда должен уйти?
  Варфоломей подмигнул:
  - Еще увидимся, медовая девочка.
  Он еще раз улыбнулся ей, прежде чем стал отдаляться. На ветру развивалась его белая мантия с небесно-голубой "В", и в уличной тьме блестели его золотые сапоги.
  - Где тебя найти? - прокричала она.
  Варфоломей обернулся, волшебная палочка указывала на игрушечного оленя.
  - Он все знает.
  Волшебник исчез, а Шарлотта стремглав побежала домой, за свой письменный стол, писать желание Санта Клаусу, в которого она уже давно не верила, но в которого ей захотелось снова поверить.
  "Дорогой Санта,
  Мне не нужны подарки. Отдай их лучше бедным детям. Можешь взять мои вещи, я не расстроюсь. Я прошу тебя только об одном - ещё раз увидеть господина Варфоломея. Пожалуйста. Мне кажется, я полюбила его".
  Бумагу она бросила в желтовато-белое пламя камина - если не бросишь, желание не сбудется, так наказывала бабушка.
  Неужели все это правда случилось? Обессилив от счастья, она повалилась на диван и, расправив руки и ноги, как звезда, принялась перебирать в голове все, что произошло за этот день.
  
  
  Глава десятая,
  в которой семья Бриллей справляет Рождество
  
  For it is good to be children sometimes, and never better than at Christmas, when its mighty Founder was a child Himself.
  -Charles Dickens
  
  Подкрадывался Рождественский сочельник. Пока жители города мирно спали, стая оленей, звеня колокольчиками, пронеслась над красно-коричневыми крышами города, покрытыми, словно торт кремом, мягким снегом. На деревянных санях олени везли бережно обернутые подарки.
  В приюте Святой Анастасии зажглись огоньки. Это хмурый сторож, бабка София, вышла поглядеть, в чем дело: у дверей старой церкви кто-то оставил коробки с подарками. Разбуженная ее стуком Матильда догадалась в чем дело. Незаметно улыбнувшись, монахиня произнесла слова благодарности удивительному волшебнику.
  Северные олени взмыли в небо и, растворившись в серебряной пыли, умчались в Черный лес. Сегодня у них было еще много работы. В Черном лесу среди высоких деревьев пряталась полянка. На ней горело множество огоньков. Верные олени летели к своему хозяину, волшебнику, который грузил их сани новыми подарками.
  Поместье князя Бернацкого погрузилось в сон вместе с остальным городом. Разве что в маленькой комнатке на третьем этаже горел свет. Дружелюбные снежинки бились в окна всю ночь. Но под утро снег прекратился, и небо очистилось от облаков. Выглянули звезды, зимний гость, стройный Орион, вырисовывался в ясном ночном небе. Он заглянул в окно поместья, из которого за ним наблюдали любопытные серые глаза девочки.
  Из окошка Шарлотты нельзя было разглядеть голубой Сириус, но подобно тому, как он вспыхивал на небосводе, взрывалось ее сердце каждый раз, когда она вспоминала чудные секунды с господином Варфоломеем.
  Девочка, засыпая, слышала шум мотора во дворе. Какое счастье, это приехали бабушка с дедушкой. Верно, метель задержала их машину.
  Проспав до полудня, Шарлотта проснулась необыкновенно счастливая. Первым делом она открыла единственное оставшееся окошко в своем Рождественском календаре.
  "Frohe Weinachten! MILCHSCHOKOLADE MIT HONIG"
  - Шоколад и мед! Как славно!
   Принявшись радостно кружиться по комнате, она остановилась у подоконника и прислонилась носом к окну. Люди весело сновали по улице Святого Николая. Шарлотта похлопала в ладоши. На подоконнике лежал игрушечный олень. Девочке почему-то показалось, что вчера вечером она оставила его на столе. Наверное, она была так счастлива, что просто забыла!
  Подумав так, Шарлотта расцеловала оленя и помчалась одеваться, чтобы поскорее встретить семью и пожелать всем счастливого Рождества. Она надела бордовый свитер, сунула ноги в теплые тапки и побежала к бабушке с дедушкой, комнаты которых располагались в конце коридора второго этажа.
  На двери висел бирюзовый венок c колокольчиками. Шарлотта постучала в дверь, ей отворил дедушка. Это был круглый старичок с густыми колючими усами, как у Вильгельма II. Он был одет в светло-серый клетчатый костюм и шляпу.
  - А вот и она, - засмеялся дед.
   Шарлотта бросилась его обнимать, а потом побежала к бабушке, худой старушке в вязаном свитере. Бабушка сидела на диванчике вместе с Юргеном, Шарлотта уселась рядышком.
  - Какая ты худенькая! - вскрикнула бабушка. - Ваши родители совсем вас не кормят?
  - Неправда! Я всегда завтракаю, обедаю и ужинаю, - возразила Шарлотта, прижимаясь к бабушке, чей вязаный свитер безжалостно кололся.
  - Ну, а в школе?
  - Озе дает нам с собой бутерброды.
  - Кто ж на одних бутербродах сыт будет! - ахнула бабушка.
  - А почему вы так долго ехали? - спросила Шарлотта.
  - Да этот тарантас застрял в снегу, - проворчал дедушка.
  - И нам пришлось целый день провести в гостинице, - подхватила бабушка.
  - Ужас...
  - Хорошо хоть помогли.
  Юрген принялся рассказывать о том, как к нему приходили друзья. Пока он, словно радиоприемник, трещал о творившемся веселье, Шарлотта краснела до ушей, вспоминая о прекрасном волшебнике. Ей очень захотелось со всеми поделиться своим приключением. И она уже раскрыла рот, чтобы начать рассказ, как вдруг испугалась, что ей никто не поверит, даже бабушка с дедушкой.
  К тому времени, как внуки спустились завтракать (оказалось, что Юрген тоже проснулся совсем недавно), в доме все засуетилось. Мама раздавала последние команды по подготовке к празднику, старик Клод, как и в любой важный день, прикрикивал на слуг, лакеи носились по комнатам, приводя все в надлежащий порядок. А папа, сильно утомленный, разговаривал у дверей с каким-то господином, желавшим купить у него последнюю, изготовленную к празднику, партию шоколада.
  Поместье князя Бернацкого, благодаря усилиям Клода и Озе, за ночь преобразилось. Повсюду горели свечи в стройных подсвечниках, полукруглых как арочные своды. Обыкновенный темно-коричневый ковер, разосланный на парадной лестнице, был заменен праздничным алым ковром. Мраморный пол прихожей блестел, и на верхушке чудесной елки, которую перенесли из гостиной в зал, красовалась золотая Вифлеемская звезда.
  Дети завтракали молоком с имбирным печеньем и медовыми пряниками, политыми глазурью. Во время завтрака брат и сестра незаметно помирились. Справлять Рождество в ссоре им совсем не хотелось.
  - Мой пряничный человечек в красном шарфе! - воскликнул Юрген, вынув руку из тарелки с пряниками.
  - А мой с зеленым носком! - обрадовалась Шарлотта.
  Затем брат и сестра высыпали на стол мармеладных мишек и принялись разделять их по цветам. Беспощадный Юрген первым откусил золотистому мишке голову.
  - А ты видел уже? - спросила, подмигивая, Шарлотта.
  - Что?
  - Подарки, - по-заговорщически улыбаясь шепнула сестра.
  - Нет, - признался Юрген, дожевав мишку.
  - Давай пройдем мимо елки!
   Дети вскочили из-за стола.
  - Вы куда? - спросила мама, дернув бровью.
   Барт с сестрой рассмеялись и взялись за руки. На их лицах лукавые улыбки.
  - Никуда.
  - Мы так, прогуляться.
  - Не уходите далеко. Мы скоро едем в церковь, - предупредила мама.
  - Конечно, мы мигом!
  - Свея, дорогая, убери посуду, - со скукой в голосе приказала она.
   Дети побежали в гостиную. Под нарядной елкой, как и обещала Шарлотта, дожидались своего часа подарки, обернутые яркими лентами. Тут была и гигантская небесно-синяя коробка, в которую уместился бы туалетный столик скромной хозяйки, и коробки поменьше, зато куда ярче, в пору для конструктора или книжек, и совсем крошечные коробочки, способные вместить маленький, но милый подарочек.
  - Как думаешь, что там? - затаив дыхание, спросил брат.
  - Не знаю, но мне не терпится открыть их!
  Когда пришло время ехать на Рождественскую вечерню, Шарлотта попросила папу взять с собой подарок Карлу, к которому она намеревалась заглянуть на обратном пути. Господин Брилль согласился, и коробки для ее друга были уложены на заднее сидение машины.
  Из ворот поместья выехали два автомобиля: в одной машине папа и мама, а в другой бабушка с дедушкой и внуки. В Гогенвальде машин почти не было, поэтому семья Бриллей, несмотря на счастливые толпы людей на улице, то там, то здесь, мешавшие движению, совсем скоро попала на Николаевскую площадь.
  Почти весь город посещал церковь на Рождество. Священники украшали собор Святого Николая еловыми ветвями, венками со свечками и удивительным цветком, красно-зеленой пуансетией.
  В соборе пахло воском и ладаном, было тепло и тесно. Семья Бриллей заняла места на скамье рядом с госпожой де Ламбаль, милой брюнеткой, подругой госпожи Брилль. Несмотря на то, что люди говорили в полголоса, в соборе стоял шум и гам, стихший, как по волшебству, с появлением епископа.
  Молодой человек в пурпурном одеянии вышел к алтарю. Шарлотта впервые его видела. Прежний епископ, чьи Рождественские вечерни ее семья ежегодно посещала, был старик, не вылезавший из собора без своего викария.
  Благословив всех собравшихся, и, вспомнив о тех, кто не смог прийти, но искренне того желал, епископ принялся рассказывать о рождении Иисуса Христа, о его учении, о его страданиях на кресте и о тяжелых временах, которые еще ждут людей впереди. Он призывал не отчаиваться, не сеять вражду и не искать ссоры, но вместо этого поддерживать друг друга и дарить любовь. По обыкновению, епископ закончил речь молитвой. При этом его голос немного дрожал от волнения. Но какой восхитительный голос это был! Певучий и ясный, совсем не похожий на голос старого епископа, вечно бормотавшего слова себе под нос.
  - Тебе одному известны, Отец, наши помыслы. Ты знаешь наши радости и печали, наши восторги и разочарования. Ты являешься миру и сияешь нежным светом во всех уголках.
  Приведи, Отец, наши души к спокойствию и раскрой нам Твое послание миру. Дай нам смелость найти справедливость и радость. Положи в наши сердца ноты для новой песни. Пусть целый мир исполнит ее, чтобы почтить тебя. Аминь.
  Слова молодого епископа воодушевили Шарлотту. Вместо того, чтобы дуться на несправедливость, в ней загорелось желание творить добро и сражаться со злом.
  - Счастливого Рождества! - пожелал священник и осторожным движением закрыл Евангелие.
  После молитвы церковный хор запел псалмы, и зазвучал орган. Пройдя мимо молодого священника, Шарлотта сумела получше разглядеть его. Это был человек с приятным лицом, карими глазами и прекрасными, как мрамор, белыми руками, в которых он держал томик Библии.
  На выходе из собора Шарлотта встретила Карла. Друзья обменялись приветствиями и разговорились. Пока они дожидались родителей, Шарлотта успела пересказать ему вкратце события вчерашнего дня.
  - Ты и впрямь его встретила? - не верил своим ушам Карл.
  - Непросто встретила! Нет...Это была самая необыкновенная, самая чудесная встреча в моей жизни! Жалко, что такая короткая.
  Меж тем во дворе смеркалось, из-за облачков выглянул серебряный месяц. На щеках Шарлотты пылал румянец, краем глаза она увидела компанию Юргена, собравшуюся у стен собора. Кто-то из мальчишек попытался приобнять Эрику, но она не давалась и только громко хохотала. А потом она повисла на плечах у Юргена, и он взял ее руку. После вчерашнего вечера Шарлотта уже не ощущала к ней той неприязни. К тому же Эрика сама пожелала ей счастливого Рождества. Шарлотта подумала, что быть добрым все-таки и правда намного лучше, чем сердиться и дуться.
  Когда она продолжила беседовать с Карлом, к ней подошел Эрвин Вейль, мальчик из компании Хьюго, который ей когда-то нравился.
  - Прекрасно выглядишь, - виновато произнес он.
  - Ты мне или Карлу? - поведя бровями, уточнила Шарлотта.
  - Нуу, - протянул он и улыбнулся той самой улыбкой, которой, считал, мог очаровать каждую девочку. - Видимо вам обоим. Слушай, насчет вчерашнего, -попытался объясниться он, но Шарлотта перебила его:
  - Я не сержусь на тебя.
  - Правда?
  - Правда.
  - Ну тогда с Рождеством.
  - С Рождеством.
  Как раз в этот момент к ним подошел господин Брилль и напомнил дочери, что подарок все еще ждет в машине. Вслед за отцом Шарлотта побежала к автомобилю и, схватив с задних сидений наспех обернутую коробку (у Шарлотты была привычка делать важные дела в последнюю секунду), вручила ее другу. В коробке была арахисовая паста, лакомство, которое папин друг привез из Америки. На упаковке был изображен флаг Соединённых Штатов.
  - Я столько хочу тебе сказать! - воскликнула Шарлотта, прощаясь с Карлом. - Обязательно приходи завтра!
  - Конечно! - пообещал, как обычно, смущенный Карл. - Мой подарок под елкой.
  Шарлотта вспыхнула от радости и прижала Карла к себе.
  - Счастливого Рождества!
  - Счастливого, Шарлотта!
   Девочка веселая запрыгнула в машину и тут же бросилась к окну, чтобы еще разок помахать другу, как за окном она увидела Хьюго. Он, бледный и раздраженный, стоял вместе с родителями, тощей матерью, напоминавшей его своим квадратным лицом и грозным великаном-отцом. Проводив автомобиль жестоким взглядом, Хьюго пригрозил Шарлотте кулаком, и она, поледенев, уперлась головой в спинку сиденья.
  К возвращению домой семейства Бриллей, рождественский ужин был готов. Дома стоял аппетитный запах пищи, жареных, вареных и печеных блюд. В поместье было светло, слуги, поужинавшие заранее, ходили в торжественных ливреях. Шарлотта только теперь ощутила, как сильно она проголодалась и пожаловалась об этом маме. Но мама покачала головой, заявив, что ужин начинать нельзя. Необходимо сперва переодеться в праздничные наряды.
  - И где я должна взять его? - укоризненно спросила Шарлотта.
  - У себя в комнате, - ответила мама. - Я просила Питера доставить праздничное платье тебе в комнату.
  - Если бы оно у меня еще было, - вздохнула Шарлотта и голодная побрела наверх.
  Как она удивилась, обнаружив, висящим на плечиках новенькое чудесное светло-голубое платьице. Какое оно красивое, подумала Шарлотта, и едва не запрыгала от радости. Ниже пояса свила тюль, совсем как у принцесс на картинках в книжках, а на спине красовался огромный синий бант. Приложив кучу усилий, Шарлотта наконец натянула платье (она ужасно боялась что-нибудь порвать, и вздрагивала всякий раз, когда ткань опасно шелестела) и принялась вертеться перед зеркалом.
  - Ну не принцесса ли?
  Наряд оказался ей велик, но сейчас это было совсем неважно, потому что такой красивой она себя еще никогда не чувствовала. К платью прилагались бальные перчатки ванильного цвета и туфельки на крошечном каблучке. Девочка тут же их надела и принялась пританцовывать.
  Вслед затем она вынула гребень и с его помощью взялась расчесывать свои длинные волосы. К ней постучала мама, уже переодевшаяся в узкое бежевое платье и с готовой прической, очень похожей на пирожное с кремом.
  - Ну как? - спросила она, улыбаясь. - Понравилось платье?
  - Просто невероятно! - взвизгнула Шарлотта, щипая тюль. - Только что мне делать с моими волосами? В таком платье и с этими дурацкими косичками я выгляжу смешно!
  Мама распустила ей косы и подняла волосы к затылку.
  - Нет, не пойдет, - решила она. - Пошли лучше ко мне. Я попрошу Мари сделать тебе кудри.
  Мари была маминой служанкой. Она всегда делала из мамы красавицу. Шарлотта согласилась, и на ужин явилась с прелестными белыми локонами. Как бы ей хотелось, чтобы ее увидели одноклассники, а лучше всего сам господин Варфоломей!
  За Рождественским ужином Шарлотта заняла свое место рядом с братом, в конце стола. Увидев, как расфуфырился ее брат, Шарлотта поднесла кулачек ко рту, чтобы не засмеяться. Юрген неумело прилизал волосы бриолином и надел, как и предполагалось, новенький фрак, в котором он походил на королевского пингвина.
  Вид у счастливого, хоть и утомленного отца, был серьезный и благородный: мама подобрала ему вишневый пиджак, подчеркивавший его сильную фигуру, и серые клетчатые брюки. Он не заморачивался с укладкой, сделав, по обыкновению, прическу с пробором посередине. Волосы золотой спелой рожью лежали на его голове.
  Но лучше всех, по мнению Шарлотты, выглядели бабушка с дедушкой. На голове у бабушки сидела широкая шляпка, усаженная цветочками, а дедушка был в твидовом клетчатом костюме и с тростью.
  В зале играла пластинка с композициями Вольфганга Амадея Моцарта и Людвига ван Бетховена. Рождественский стол Бриллей пестрил блюдами. На первое подали жареную птицу и тофу для отца, затем несколько видов салатов, среди них картофельный и салат из кислой капусты, потом английские мясные пироги и пироги с луком и укропом. Тонкими кусочками Питер нарезал сочную ветчину и твердый сыр, привезенный из Прованса. В круглых тарелочках купались в рассоле зеленые, темно-розовые и черные оливки. Мягкий свежий хлеб с зернами лежал на деревянной хлебнице. Позже разнесли сладкое, пудинги и пирожные с кремом, и нарезанные ломтиками фрукты, дыни и персики.
  За вечерним столом, помимо горячего чая и сладкого сока, пили ароматный глинтвейн, ярко-алое вино и бледное, шипящее шампанское. В честь праздника детям разрешалось по чашечке глинтвейна.
  Разговаривали то все разом, то дружно молчали, то родители и бабушка с дедушкой говорили о своем, а дети о своем. Бабушка с дедушкой справлялись о дяде Эразме, папа читал им вслух его письма. А дети, Шарлотта и Юрген, нетерпеливо дожидались, когда же ужин закончится, и они побегут открывать подарки.
  - Кстати, ваш дядя поздравляет вас с Рождеством, - объявил детям господин Брилль.
  - Скорее бы он приехал! - мечтательно произнес Юрген.
  Шарлотта хихикнула.
  - А ты ему расскажешь о ...?
  - О чем?
  - О в...
  - Конечно, - буркнул Юрген. - Он-то меня поймет меня.
  - Тогда мы ему вместе расскажем.
  Дети принялись мечтать, как они поедут с дядей Эразмом отправятся в путешествие, может быть, даже в Мексику. Слушая байки Юргена о чудесах этой страны, Шарлотта поймала краем уха разговор взрослых.
  - У них нет шансов, - определенно сказал отец. - Люди не будут за них голосовать.
  - Я слышала у вас в городе выступали эти..., - брезгливо произнесла бабушка и промокнула рот салфеткой.
  Мама, не разжевав, проглотила кусок пирога. Папа неодобрительно свел брови. Шарлотта быстро отвернулась.
  - Я вчера видела людей в коричневых рубашках, - прошептала она брату.
  - Я уже догадался, - ответил он. - Хьюго не пришел, потому что хотел поглазеть на них.
  Шарлотта рассказала ему о том, как он разобралась с Хьюго.
  - Че правда? - усмехнулся Юрген, подбирая с колен мандарин. - Прям по носу? Вот это круто.
  - Правда он, кажется, очень зол.
  - Ну и че? Пусть злится!
  В очередной раз разлили глинтвейн по бокалам, и папа поднялся, чтобы прочитать тост.
  - Моя любимая семья, - начал он. - Самое главное всегда можно уложить в несколько простых слов. Я счастлив тому, что вы у меня есть, и что мы справляем Рождество все вместе в этом старинном доме.
  Послышалась знакомая нежная мелодия, Дэвид заиграл на пианино "Лебедя" Камиля Сен-Санса.
  
  Ветром скользнул по воде,
  Тонкий кораблик-смычек,
  А за ним поспевала музыка клавиш,
  Мой добрый друг и верный товарищ.
  
  - Пусть, мои дорогие, - продолжил папа. - Мрачное время не ожесточает наши сердца. Будем добрыми и великодушными, как Святой Мартин и Святой Николай, и скромными, и смиренными, как сам Иисус. Счастливого Рождества!
  Папа сел, и сделав глоточек шампанского, с любовью посмотрел на детей.
  - Бегите открывать подарки.
  Дети с шумом и визгом распаковывали подарки, а потом долго валялись рядом с рождественской елкой, усыпанные оберточной бумагой. Дедушка подарил Юргену деревянную модель недавно сконструированного самолета, а папа заводную железную дорогу со станцией и грузом в виде камушек и угля.
  - Дай посмотреть! - крикнула Шарлотта, выхватывая голову паровоза. - Круто!
  - Эй, отдай! Это мое!
   - Какой он классный, совсем как настоящий.
  Дядя Эразм прислал племянникам "Рождественскую песнь" Чарльза Диккенса в мягкой обложке с красочными рисунками, красивый блокнот с фотографиями из путешествий и открытку с пожеланиями. Дети дружно разглядывали снимки и по очереди читали в слух поздравление дяди.
  Шарлотте папа подарил записную книжку, набор перьев для письма и жестяную упаковку цветных карандашей. Маминым подарком Шарлотте были жемчужные заколки в форме бабочек и чудеснейший блеск для губ, прям как у настоящих женщин в фильмах (видимо мама все-таки поняла, почему она брала ее помаду), а Юргену его собственная баночка бриолина. Бабушка, обмотавшая подарок в лилово-розовую перламутровую бумагу, подарила Шарлотте вязанные перчатки, шкатулку с замочком и цветные колечки.
  - Я буду совсем как принцесса, - пропела Шарлотта. - У меня теперь даже есть своя собственная шкатулка для украшений.
  От Габриэль брат и сестра получили браслеты из блестящих камушков, изготовленные, как Шарлотта, верно, догадалась, своими руками. Девочка натянула браслет на запястье и принялась наблюдать за тем, как переливаются на нем камни. Карл подарил Шарлотте рождественскую открытку с рисунком, на обратной стороне которой он кратко описывал их приключения, вспоминая забавные, страшные и веселые мгновения. К открытке прилагалась записка. Какие все-таки замечательные у меня друзья, подумала она.
  - Нравится? - спросил папа, присаживаясь рядом с детьми.
  - Конечно! Очень.
  - Все такое крутое!
  - С Рождеством, пап!
  Дети прильнули к нему и принялись показывать ему свои подарки.
  На часах было уже одиннадцать вечера, Шарлотта почувствовала небольшую усталость, и, обнявшись напоследок с родными, она поднялась к себе. Папа помог поднять ей подарки, включил свет и оставил ее одну. Его подарок, перья и карандаши, она оставила на столе, чтобы завтра первым делом приняться за рисование. Рисовать сегодня сил уже не было. И она уже собиралась пойти спать, как краем глаза увидала лежавшее на столе письмо. Шарлотта удивленно на него посмотрела и наконец взяла в руки. Малахитовый конверт был скреплен сургучной печатью, на которой проступала знакомая буква "B". На конверте стоял адрес получателя, ее адрес.
  
  Шарлотте Брилль,
  Поместье князя Бернацкого.
  Ул. Святого Николая,
  Гогенвальд-на-Рейне.
  
  Внутри Шарлотты все забродило. Что это может быть? Ее руки задрожали, сердце забилось, как бубен, остывшие щеки нагрелись. Ей показалось, она потеряет сознание, если тотчас не узнает, что кроется в письме. С необычайной осторожностью, боясь повредить конверт, она вытолкнула из него письмо.
  
  Медовая девочка,
   Приглашаю тебя провести со мной Рождественскую ночью. Если ты решишь дать мне согласие, обратись к Фредди: ему известно, как добраться до Зачарованной Хижины, моего жилища в Мистическом лесу.
  Жду тебя,
  Счастливого Рождества.
  Твой волшебник Bartholomew Kepler
  
  Шарлотта жадно вцепилась в приглашение.
  - Не может быть! Не может быть!
  Раздался стук, как от мелких шажков. Девочка взволнованно обернулась и увидела, как по лестнице скачет ее игрушечный олень.
  - Ну что ты идешь к нему? - бросил он, прыжком достигая подоконника.
  Шарлотта выронила конверт от удивления.
  - Мне это снится?
  - Откуда я знаю? - огрызнулся Фредди, постукивая по окну копытом, отчего посыпался снег, прилипший к оконным рамам.
  - М-да, невесело тут у вас.
  Подняв письмо, и бережно спрятав его в кармашек платья, Шарлотта опустилась на коленки и пытливым взором одарила Фредди.
  - Так это правда? - сдерживая волнение, спросила она. - Господин Варфоломей ждет меня?
  - Я уж думал, он никогда не отправит это письмо, - проворчал Фредди, ни на секунду не прекращая топать. - И именно меня выбрал для этой неблагодарной работы сопровождающего. Взял бы хоть Чугу или Санька!
  - Подожди, я ничего не понимаю! - завопила Шарлотта.
  Но олень, не обращая на нее никакого внимания, принялся скакать по ее книгам, виляя хвостом. Под грохот учебников и тетрадей, посыпавшихся на ковер, Фредди приговаривал:
  - Разумеется, они там все начнут без меня! Кто крайний? Фредди крайний как всегда! Господину приглянулась девчонка, кому за ней идти? Конечно, Фредди! Он всегда крайний! И что я тут забыл, в этом доме? Ах да, девчонку!
  Шарлотта незаметно подкралась и схватила Фредди за лапу.
  - Ай, пусти! Что ты делаешь!
  Шарлотта нахмурилась.
  - Тогда прекратить брыкаться и объясни, что мне нужно сделать, чтобы попасть к господину Варфоломею?
  - Это очень просто. Нужно всего лишь сказать волшебные слова!
  - Какие?
  - Какие-какие, чему вас в школе учат? Бимини Бамини Бум!
  Шарлотта сощурилась.
  - И все? Так просто? Бимини Бамини Бум!
  Неожиданно игрушечный олень завертелся, как юла, Шарлотта, вскрикнув, выпустила его и в следующую секунду он превратился в настоящего северного оленя.
  - Я же говорил: очень просто! - похвалился он, высоко задрав пушистую шею. - Только теперь тут не разомнешься (он действительно был размером с ее письменный стол!). Давай, садись уже.
  Фредди согнул лапы, чтобы Шарлотта могла на него забраться.
  - Мой господин ждет.
  - Подожди! - вскричала она?
  - Ну что еще?
  - Я забыла подарок.
  - Какой подарок? - поинтересовался Фредди, хорошенько отряхнувшись.
  - Господину Варфоломею, конечно!
  - Он уже сыт этими подарками. Не трать мое оленье время!
  Девочка замахала руками.
  - Нет, постой, я найду подарок!
  - Только не это.
  Фредди завыл, а Шарлотта забегала по комнате в поисках подходящего подарка господину Варфоломею. И как она могла быть такой глупой? Рождество, а она совсем забыла приготовить ему подарок!
  - Ну вот, это надолго, - вновь заворчал Фредди. - Подари ему, ну не знаю, свой учебник.
  - Зачем господину Варфоломею мой учебник?
  - Ну а тебе он зачем?
  - Это плохой подарок.
  - Тогда подари ему свою туфельку.
  - Туфельку?
  - Я ручаюсь, у него точно такой нет! - сказал олень, гордый своим предложением.
  - Это глупо!
  - Ничего нет глупее, чем задерживать Фредди.
   Шарлотта замерла, румянец вспыхнул на ее щеках.
  - Я придумала! - воскликнула она. - Я подарю ему медальон со стихами.
  - Уж лучше бы туфельку, - пробормотал Фредди. - И зачем я на это согласился? Ах да меня никто не спрашивал.
  В блестящий, серебряный, немного потемневший медальон, который она не помнила, как точно у нее оказался, Шарлотта сложила кусочек бумаги со строками, написанными ею всего пару дней назад, в одну из грустных ночей, в честь господина Варфоломею. Стихотворение было написано на английском языке - видимо уроки в школе ей все-таки немного пригодились.
  
  "To My Dear Wizard"
  The way my heart was burning the first time I saw you,
  The ash vivid and joyful but bitter and sharp has covered my soul and my heart.
  You are just as bright as sun light, as handsome as heaven blue and wide and as kind as Our Father.
  The ever-shining master,
  I am devoted to you,
  Your eyes are sapphires, Your pearl white hair is a crown, Your angelic image is royal and fine.
   The invisible veil you are hidden behind tells the story of gentleness and warmth.
   With my restless bodily fervour I sense it each passing hour.
  The witchcraft you do, and the Beauty, of which you were born,
  Possess a perpetual power over me, that of an anguish and thrill.
  Weil für mich you are like Art - great and undying, unattainable, although in my mind you are my everlasting companion,
   For I would not have spared eternity for the joy of being with you.
  
   Перечитав строки, Шарлотта закинула медальон в карман. Надеюсь, ему понравится, думала она, только бы ему понравилось.
   - Ну наконец-то! - заржал олень. - Поехали!
  - Подожди еще минутку, - взмолилась Шарлотта. - Я совсем забыла о том, чтобы хорошо выглядеть!
  Фредди, услыхав это, принял безнадежный вид и ткнулся лбом в стену.
  - О мой господин!
   Шарлотта подбежала к зеркалу. Ее щеки пылали, и это выглядело недурно - большущий нос не слишком выделялся. Белые локоны еще не успели превратиться в желтые пакли. Шарлотта достала блеск, который ей подарила мама и, не скупясь, намазала им губы. Из-за ее неопытности нос и подбородок блестели вместе с губами.
  - Мои брови! Они ужасны! - вскричала Шарлотта, присматриваясь к себе. - Фредди, что мне с ними делать?
  Олень подскочил к ней, стуча копытами, и заглянул в зеркало.
  - Девочка, ты...отлично выглядишь!
  - Правда? - удивилась Шарлотта и чуть не заплакала.
  - Моему господину, хоть он и отправил меня в это гиблое место, не могла понравиться противная девчонка!
  Улыбнувшись самой себе в зеркало, Шарлотта перекинула волосы за спину, но потом передумала и оставила их покоиться на плечах.
  - Принцесса...Фредди, как мы поедем к господину Варфоломею?
  - Запрыгивай УЖЕ!
   Накинув пальто, Шарлотта снова залезла оленю на спину. В эту секунду в комнату ворвалась нянька и железной хваткой вцепилась ей в запястье.
  - Пусти! - потребовала Шарлотта.
  - Куда это ты собралась? На лосе!
  - ЛОСЕ? - взвизгнул Фредди и чуть не раздавил старуху. - Дамочка, вы что-то попутали.
  Девочка жалобно на нее поглядела. Разборки с Озе к хорошему не приводят.
  - Озе, отпусти. Я скоро вернусь, обещаю.
  Однако нянька крепко держала ее.
  - А ну слезай с лося. Ишь куда собралась. Сейчас позову отца! - пригрозила старуха.
  - Ну пожалуйста. Я к господину Варфоломею, хочешь покажу письмо? Он с папой работает.
  - Что?! Быстро слезай.
  - Ну да, как всегда, без Фредди никуда, - проворчал олень и принялся выстукивать копытами "Марш Радецкого", пару раз его лапы ударились одна о другую.
  И воздухе завертелась перламутровая пыль, окутавшая старуху и девочку. Нянька невольно выпустила руку Шарлотты и повалилась на ковер.
  - Ты усыпил ее! - воскликнула Шарлотта.
  - Да, вроде того. А что, сейчас ночь. СПАТЬ НАДО!
  С этим криком Фредди оторвался от земли и, проскочив сквозь окна (Шарлотта зажмурилась, обернулась, окна были целы), вылетел из поместья и помчался над городом. Шарлотта обняла его мягкую шею и, пряча лицо от снега, прижалась щекой к светлой гриве. Северный олень пролетел над Кривым мостом, и взял направление на восток, к Черному лесу. Девочка крепко держалась, вдохновенно глядя на крыши города, остававшиеся позади.
  
  
  Глава одиннадцатая,
  в которой Шарлотта гостит у волшебника
  
  Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.
  1Иоан 4:8.
  
  Медальон с написанным от руки стихотворением болтался у Шарлотты на шее. При каждом вздрагивании он касался ее груди. Нежно-голубое платье развивалось на ветру, напоминая раскрывшуюся кувшинку. Северный олень мчал ее к Черному лесу.
   Этой ночью город, плывший под ногами, не спал. Жители встречали Рождество. Колокола собора Святого Николая звонили без устали, молодой епископ, чье имя Шарлотте не довелось узнать, благословлял людей. Повсюду мерцали огоньки.
  Шарлотта повернула взгляд к востоку, к холмам, на которых возвышался женский монастырь и приют Святой Анастасии. Она увидела тропу у входа в лес, а на ней волшебника, господина Варфоломея, в сказочном одеянии. Волшебник, сидящий верхом на олене, облачился в белый плащ с воротником, украшенным белыми бусинами и лазурным бисером. На ногах у него были узкие серебряные сапоги, доходившие ему почти до колен. В его гладких волосах мерцали сапфировые подвески. Позади него шумели густые черно-зеленые ели, присыпанные мягким снежком. Волшебник, потрепав своего верного оленя Чарльза по гриве, помахал Шарлотте.
  - Что мой господин там делает? - проворчал Фредди, ловко перебирая лапами, чтобы поскорее спуститься на землю. - Я думал, мы встречаемся у Данте, но видимо меня, как обычно, забыли предупредить.
  Шарлотта пропустила его слова мимо ушей. Какой он красивый, подумала она.
  - Мой господин, еще бы, красавец, - хвастливо заявил Фредди, словно читая ее мысли. - Хорошие, кстати, были времена, когда он никого к себе не звал.
  Совсем скоро Фредди с шумом приземлился в густой сугроб. Шарлотта еле удержалась, чтобы не рухнуть с оленя. Как неловко ей было бы! Позабыв закрыть рот, Шарлотта вглядывалась в господина Варфоломея, проглатывая снежинки, не в силах выговорить ни слова.
  - Ты не голодна, медовая девочка? - спросил он.
  - Нет...
  - Как нет? - рассердился Фредди. - А почему никто не спросит меня?
  Варфоломей улыбнулся оленю, чуть склонив голову.
  - Ты вечно голоден, Фредди, - и перевел взгляд обратно на Шарлотту. -Тогда ты не против прогулки по лесу? Мне бы хотелось поздравить с Рождеством моих друзей, лесных жителей.
  Девочка, не прекращая дрожать, кивнула. Она не верила происходящему - вдруг она закроет глаза, и сказка рассеется, она очнется в своей кровати, утром 25-го декабря, и, окажется, что все это ей просто приснилось. Густой дремучий лес, зовущий к раскрытию тайн, и добрый волшебник, ее восхитительный друг. Неужели в Рождество и правда случаются любые чудеса?
   Чарльз зашагал по узкой тропе. Недовольный Фредди последовал за ним.
  В городе ходили легенды о Черном лесе. Мифы о трехглавом медведе, о кентаврах и о Безголовом Всаднике питали это место. Родители неохотно отпускали туда детей. Однако Шарлотта много раз гуляла по лесу с родителями и дедушкой Габриэль, и кроме высоких, тянувшихся к небу темно-зеленых елей и огромных белок, прыгающих по тонким веткам, не замечала ничего необычного.
  Волшебник шел впереди. Его великолепный наряд излучал свет, и темные поляны в миг краски дня приобретали. Над головой у него мерцала лимонная луна, усеянная безводными морями. Шарлотта любовалась волшебником, и ужасно боялась заговорить. Вдруг она все испортит! Наконец Фредди, удрученный затянувшимся молчанием, принялся шептать ей:
  - Заговори с ним уже. Он ждет!
  Девочка сомневалась в этом, Господин Варфоломей глядел по сторонам, совсем не оборачиваясь на нее. Деревья поднимали перед ним свои ветви, открывая ему дорогу.
  - Не очень похоже, - промычала Шарлотта.
  - Как знаешь!
  Фредди подскочил к господину Варфоломею и принялся скакать вокруг него, как ужаленный.
  - Девчонка хочет вам что-то сказать! Девчонка хочет вам что-то сказать!
  Шарлотта закатила глаза, ее лицо приобрело цвет ковра, разостланного на парадной лестнице в поместье князя Бернацкого. Лучше бы она сквозь землю провалилась! Так стыдно ей еще не было.
  - Да? - поинтересовался волшебник, изучая ее лицо нежным взглядом.
  - Эээ, яяя, - пробубнила она, а потом как выкрикнет: - Я ХОТЕЛА СПРОСИТЬ...
  - Да?
  - Извините! - и тут же спросила первое, что ей пришло в голову: - Кто ваши друзья? Те, кого вы хотите поздравить с Рождеством?
  - "Твои" друзья, медовая девочка, - поправил ее господин Варфоломей. - Ты их скоро увидишь. А пока, тебе пришелся по вкусу мой подарок?
  - Да, конечно, отличный подарок.
  Шарлотта попыталась пнуть Фредди в бок, но у нее ничего не вышло. И олень продолжил резвиться вокруг господина Варфоломея.
  Компания из волшебника, девочки и двух оленей продвигалась в глубь Черного леса. Постепенно звуки города растворялись: людские голоса совсем утихли, но колокольный шум еще был слышен. Лес становился гуще - деревья росли бок о бок - а сугробы, в которые то и дело, сходя с тропы, проваливался Фредди, глубже. Девочка не сразу обратила внимание, как повсюду за гнилым пнем, в дупле, среди ветвей, на макушках деревьев, засверкали глаза.
  - Что происходит? - поспешила узнать Шарлотта.
  - Не трусь, девочка. Всего лишь компания моего господина.
  Добрые лесные звери, высунув хвостики и показав мордочки, принялись носиться у оленьих ног. Волшебник спрыгнул с оленя и пошел дальше пешком. Он почти не оставлял следов, а там, где его стопы, касались земли, вырастали крохотные цветы, и тут же вяли, как только он скрывался из виду.
  Большеглазые дымчатые совы и старые грязно-серые филины приветствовали волшебника протяжным уханьем. Черный лес ожил. Затряслись кроны пихт и зашевелили ветвями кедры. Пушистые комочки зайцы, рыжие лисицы, коротколапые барсуки и даже гигантский мишка (до ужаса напугавший Шарлотту) высунулись из своих домиков. Лесные звери смело приближались к господину Варфоломею, прыгали ему на оголенные ладони и укрытые плащом плечи. Бурый мишка, поднявшись на две лапы, обнял волшебника, как своего товарища.
  - С Рождеством! - сказал ему господин Варфоломей.
  - С Рождеством, господин-волшебник, - проревел медведь.
  Варфоломей почесал ему ушки и тот опустился обратно на четыре лапы. Звери льнули к нему и ласково, с любопытством, подступали к Шарлотте. Белки скакали по плечам господина Варфоломея, и одна даже запрыгнула на голову Фредди, отчего тот чуть не затонул, в очередной раз, в глубоком сугробе.
  Ветер завыл, и из-за елей, сотрясая ветви, вылетела стая птиц. Девочка заметила среди них снегирей с чудесными красными пузиками и ярких синиц с золотисто-желтыми перьями. Волшебник взмахнул палочкой, и из мешка, привязанного к его оленю, посыпались крошки. Птички, расхватав угощение, закружились в радостном танце над его головой. Вслед затем они принялись петь песню, славящую Рождество.
  - Господин Варфоломей, - набравшись смелости, позвала Шарлотта.
  Крошечный зайчик сидел, шевеля ушками и носиком, у нее на руках. Волшебник обернулся, тряхнув волосами.
  - Да, медовая девочка?
  - Ты выглядишь, как...король. Я знаю, что ты мог быть королем волшебников! Я знаю, что тебя выбрали для этого, - щеки ее запылали. - Но...Почему ты отказался?
  Варфоломей хмыкнул, опустил взор, а потом, ловя на ладошку синичку, произнес с сожалением:
  - Меня и правда избрали королем волшебников, но, боюсь, не этого я хотел.
  - Как? - вскричала Шарлотта.
  - Я достаточно рано понял, что для того, чтобы помогать волшебникам и людям ни мне, никому другому не нужно быть королем
  - Но тебя все любили! Я видела на фотографиях. Ты прячешься, но тебя до сих пор помнят! И тебя будут помнить...
  Волшебник погладил синичку по клювику.
  - Меня знали и любили, - бросил он Шарлотте, помрачнев. - Но разве в этом счастье? Меня любили, я наслаждался этим, - он усмехнулся. - Однако меня любили не за то, что я делал, и не за то, кем я был, а за то, кого они себе из меня представляли. Волшебники, рукоплескавшие мне, обожали не больше, чем образ, величавый символ королевской власти. Каждый хочет видеть своего властителя прекрасным и могущественным, верно, Фредди?
  Олень, поймав на себе взгляд хозяина, бешено закивал. Волшебник выпустил синичку из рук, и она унеслась в небо. Ответ господина Варфоломея поразил ее, и ей сделалось не по себе. Шарлотта притихла, и молча проехала мимо водопада, у которого звери испили студеной воды. Все-таки в нем скрыто что-то темное, подумала она, мрачное и печальное.
  Вдруг у нее перед глазами вырос орешник. Это было невысокое, неказистое дерево с множеством ветвей, убаюканных снегом. Однако отчего-то оно было таким родным для Шарлотты. В детстве они с отцом и братом гуляли у этого орешника. Маленькая Шарлотта пыталась прокусить неспелый орех, орешек выскользнул, и девочка почувствовала горечь на языке.
  - Я много раз была здесь с родителями, - сказала она Варфоломею.
  - И я был здесь с твоим отцом. Мы с ним посадили этот орешник, когда война закончилась. Вот уже почти семь лет он дает плоды.
  Девочка удивилась, ее сердце наполнилось нежностью, как водоем в дождь наполняется водой.
  - Вы вместе служили?
  - Да, - кивнул волшебник, ласково улыбаюсь. - Но, боюсь, эта история на другой раз.
  Внезапно послышалось рычание. На тропинку выскочила огромная рысь, грязно-рыжая с мелкими черными пятнами, рассыпанными по ее спинке и сверкающими желто-оранжевыми глазами. Господин Варфоломей вытянул перед ней волшебной палочку. Животное подкралось и величавым голосом объявило:
  - Прочь странник,
  Тропой иной по тьме иди,
  В мой лес не дам тебе войти.
  Движением руки волшебник остановил Чарльза и Фредди.
  - Спокойнее, мой друг Данте, это я, - сказал он.
  Рысь, спрятав оскал, покорно уселся на задний лапы.
  - Волшебнику из города людей, пленившему меня в моем лесу,
  Даю дорогу,
  Проходи.
  Зверь потянулся, выставив передний лапы, прогнул спинку и позволил Варфоломею коснуться своей изящной шеи.
  - Вот этого Данте я имел в виду, - прошептал Фредди испуганной Шарлотте.
  Девочка не ожидала столкнуться с рысью в Черном лесу. Когда-то, еще лет сто назад, множество зверей водились в лесу, но потом многие из них, рыси в том числе, исчезли - так говорил отец.
  - Кто это с тобой,
  Что в поздний час,
  В мой лес посмел зайти, - зарычал Данте, свирепо оскалившись на Шарлотту.
  - Мои друзья. Я велю тебе пропустить и их тоже.
  - Волшебник властен надо мной,
  Не повиноваться власти колдовской я ни по чем ни смею,
  А потому пройдите все, и вас как будто не видали.
  Покручивая толстым хвостом и подергивая кисточками на ушках, рысь подкралась к дубу и улеглась у его могучих корней. Дорога путникам была открыта. Провожая рысь взглядом, Шарлотта подтянула ноги, опасаясь того, что зверь схватит ее за пятку. Когда животное остался позади, она спросила Фредди:
  - Что это было? Что он там делал?
  Но ей взялся отвечать Чарльз, олень господина Варфоломея, произносивший слова низким, мужественным голосом:
  - Давным-давно, когда я еще не имел честь служить моему господину, он, прогуливаясь по лесу, наткнулся на Данте, хозяина Таинственного леса. Рысь хотел растерзать моего господина, но он был слишком силен, чтобы Данте его победил, а Данте был слишком горд, чтобы отпустить моего господина. Тогда они договорились, что если Данте победит, он скормит моего господина своим котятам, а если победит мой господин, то Данте будет охранять волшебную трапу, ведущую к его хижине.
  - Как видишь, наш господин победил! - поддакнул Фредди.
  - Постойте, Мистический лес? - воскликнула Шарлотта вне себя от радости. - Это место, в котором все-все волшебное?
  - Именно так, маленькая девочка, - раздраженно пояснил Чарльз. - Мы в Мистическом лесу. Все звери и растения, которых ты видела, волшебные, даже тропа сквозь Таинственный лес волшебная. Мы одни, олени моего господина, знаем, как по ней пройти.
  - Так значит никакой человек не может найти дом господина Варфоломея?
  - Никто.
  - Это, должно быть, самое безопасное место на свете!
  - Не забывай о том, что мир магии полон своих опасностей, - угрюмо предупредил Чарльз.
  - Она права, - вступился господин Варфоломей. - Если какая-нибудь волшебная тварь обнаружит тропу, ей придется столкнуться с Данте.
  Шарлотта поежилась. Ей вспомнилась черная фигура на крыше замка. Мысли вновь сгустились в ее голове. Кто была эта черная женщина? И почему барон страшно презирал семью Бернацких?
  Девочка, волшебник и двое оленей шли дубравой. Над головами светил тонкий месяц, изрезанный базальтовыми морями. Шарлотте захотелось привести сюда друзей и вместе с ними прогуляться среди могучих деревьев. Вскоре лес измельчал, и компания, миновав хворостинник, вышла на заснеженную поляну, посреди которой стояла чудесная хижина. Увидав ее, Шарлотта позабыла свои мрачные мысли. В окнах хижины горел свет, из толстой трубы валил густой белый дым, слышалось бряцание колокольчиков. Немного погодя, девочка узнала, откуда доносился шум. Волшебник, оказывается, обладал десятками чудесных северных оленей.
  Варфоломей и Шарлотта проводили своих оленей в уличный загон. Жители севера носились вокруг рождественской елки (за исключением ленивых особей, валявшихся на снегу вверх ногами) и разговаривали совсем как люди. Ворчливый весельчак Фредди был встречен визгом и топотом, а появление гордого Чарльза заставило оленей расступиться. Волшебник с улыбкой наблюдал за ними.
  - Должен заметить, они замечательно поработали в этом году.
  - Что они делали? - спросила недогадливая Шарлотта.
  - Разносили подарки, конечно.
  Варфоломей, разглядевший смущение на ее лице, пригласил ее увидеть настоящее волшебство.
  - Добро пожаловать в Зачарованную Хижину, - прошептал он, сладко улыбаясь, и, низко поклонившись, позволил ей войти в дом.
   В маленькой хижине скрывалась настоящая фабрика, на которой подарки упаковывались по волшебству. Шарлотта едва не потеряла дар речи от увиденного:
  - Каким счастливцам ты даришь подарки?
  - Вряд ли их можно назвать счастливцами, - грустно ответил господин Варфоломей. - Совсем наоборот. Несчастные дети. Дети из бедных семей. Сироты.
  Шарлотта задумалась.
  - Но откуда ты знаешь...я имею в виду, откуда ты знаешь кому именно присылать их?
  К пущему удивлению Шарлотты, ответ был следующий:
  - Мне помогает Витчелла Гейстер. Я полагаю, вы успели познакомиться. Витчелла чудесная ведьма.
  - Да, она хорошая, - промычала Шарлотта.
   Тут ей на глаз попалась обертка конфеты.
  "Зимний вкус. Молочный шоколад с имбирным печеньем. "Волшебный город Г.""
  Господин Варфоломей, опередив ее, произнес:
  - Ваши конфеты - важная часть моих маленьких сюрпризов. А еще книги. Добрые книги. Книги, вселяющие надежду.
  - Ты прямо настоящий Санта-Клаус!
  - Ты меня знатно переоцениваешь, - усмехнулся он.
  Варфоломей повел Шарлотту в гостиную. Хижина, сколоченная из светлого дерева, была хорошенько натоплена. На стене, громко тикая, висели часы с кукушкой. Волшебник предложил Шарлотте расположиться у окошка с синей в горошек шторкой, а сам сел на кресло в тени. Не будь в комнате господина Варфоломея, внимание Шарлотты непременно приковали бы яркие зелья в стеклянных колбах, расставленные на изогнутых этажерках у волшебника за спиной.
  - Конечно, ни сладости, ни книги не сделают несчастного счастливым, - произнес он, нарушив молчание. - Одиноким людям и волшебникам я пишу письма.
  Шарлотта заметила на столе перья и разбросанные листы бумаги. Вот где он сидел, когда писал ей приглашение. Но почему он все-таки решил ее пригласить?
  - Правильно, Рождество - это не только подарки, и письма, и множество еды, - произнесла она дрожащим голосом. - Рождество - это семья и друзья и...любовь!
  Он легонько дернулся, Шарлотта прочитала боль в его глазах.
  - Я принесу чай, - сказал он, поднявшись с места, и даже не посмотрев на нее.
  Волшебник скинул плащ и стянул сапоги - его одежда полетела в чулан. Он остался в узких бежевых бриджах. На его могучей спине, поверх рубашки, рукава которой были завернуты до локтя, перекрещивались кожаные подтяжки. Мягким движением палочки он сбросил подвески, ускакавшие в сундучок, и теперь жемчуг его волос был слегка взъерошен, как от дуновения ветерка.
  Затем он исчез, девочка осталась одна. Что она такое сказала, что могла его обидеть? Почему он не посмотрел на нее? Его холодность больно отдавалась в груди. Осмотревшись, она увидела в отражении в окне необычайно милую девочку в голубом платье с белыми кудрями. Неужели она превратилась в такую красавицу?
  Шарлотте не пришлось долго ждать господин Варфоломея, вернувшегося к ней с подносом в руках.
  - Должно быть ты проголодалась.
  Волшебник поставил на стол поднос с теплым пирогом и двумя кружками черничного чая и вынул волшебную палочку. Магией он убрал со стола все лишнее: клочки бумаги, баночки с чернилами и перья.
  Он улыбался ей нежно, как прежде, и Шарлотте ужасно захотелось обо всем его расспросить, раскрыть, наконец, тайны, мучившие ее неделями. Но она сидела молча, опустив голову. Пар поднимался из фарфоровых кружек, звеневших на расписных блюдцах, полных красно-коричневого чая.
  - Я вижу, что ты встревожена, - заговорил господин Варфоломей. - Тебе хочется скорее обо всем услышать.
  Девочка неловко кивнула.
  - И, наверное, прежде всего ты хочешь выяснить, что же произошло у Людвига?
  Девочка смутилась - о каком Людвиге он говорил? Заметив ее удивление, он пояснил:
  - У барона фон Гельдевинга.
  - Да, очень хочу.
  Почему она вечно говорит с ним, как глупая маленькая девочка? С бароном, какой бы опасный он ни был, она была не такой. Она была сильной и смелой.
  - Отведай пирога, - предложил волшебник. - Я сам испек его. Никакой магии.
  Хотя ей совсем не хотелось есть (желудок был как будто переполнен), она отломила кусочек и сунула его в рот. Пирог был сладкий, рассыпчатый, с орехами и цукатами. Пока волшебник наблюдал за тем, как снежинки бьются в окно.
  - Наши с Людвигом истории связаны. Тебе, медовая девочка, не понять одну, не узнав другую.
  - Я буду слушать все, что ты скажешь!
  Немногое она уже знала. Например, то, что господин Варфоломей был близок с бароном фон Гельдевингом. По мере того, как волшебник углублялся в свою историю, перед ней отворялись потайные двери.
  Варфоломей перебросил ногу через колено.
  - Как я понимаю, тебе уже известна моя главная тайна.
  - Ты бессмертен, - выдохнула девочка.
  - Именно так. Однако вряд ли я разобрался бы сам в причинах моего феноменального здоровья, если бы не алхимик, с которым мой отец подружился, приехав в Гогенвальд.
  - Вы говорите про А. Белинского? Его зовут темным алхимиком, - подсказала Шарлотта.
  - Он не был ни темным, ни светлым. Он был просто алхимиком, который, как и все люди его ремесла, занимался поисками Лекарства от Всех Болезней или Эликсира жизни. У него ушли на это многие годы, он собрал целую библиотеку, посвященную таинственному зелью, и в конце концов он получил правильный рецепт. Полагаю, упорства в нем было не меньше твоего, - засмеялся волшебник. - Именно Белинский рассказал моему отцу о силе Фиолетовой звезды, про которую ты прочитала в городской библиотеке. Мой отец вычислил время ее появление на земном небе.
  - Ты знаешь о том, что мы были в библиотеке?!
  - Я говорил, что господин Паневский мне обо всем доложил.
  - Аа, да. Пожалуйста, продолжай.
  - Кроме нас с отцом, никто не знал о том, чем занимается Белинский. Мой отец умер, не дожив до создания Лекарства, когда я был маленьким ребенком. Я совсем не помнил его, и это спасло меня от многих страданий. Меня взял к себе Рудольф фон Гельдевинг, отец Людвига. Первые годы моей жизни я был переполнен надежд, счастливых ожиданий. Я видел болезни и страдания, чуждые мне, но поражавшие всякого, кого я знал. Я ждал, когда Лекарство будет готово, чтобы с его помощью осчастливить человечество, разделив с ним дарованное мне бессмертие. Видишь ли, все прекрасное - прекрасно лишь тогда, когда делишь его с кем-то.
  - А что случилось, когда Эликсир был изготовлен?
  - Долгое время у Белинского ничего не выходило. Он поведал мне свои трудности, надеясь на мою помощь. Оказалось, набранный им в день моего рождения свет Фиолетовой звезды, потух. Тогда он предложил мне пожертвовать звездную силу, крывшуюся внутри меня. Это означало бы почти неминуемую смерть.
  - И ты согласился?
  - Не сразу. Я долго размышлял, пока не пришел к выводу, что счастье всего человечества стоит жизни одного волшебника.
  - Но как это возможно? Ведь ты жив!
  - Благодаря Белинскому, да. Он провел заклинание так, что во мне осталось достаточно звездного света.
  Господин Варфоломей скривил улыбку.
  - Люди зовут его темным алхимиком. Простому человеку осквернить гения и правда намного проще, чем понять его.
  - Барон рассказал нам о том, что случилось с алхимиком, - с сочувствием сказала Шарлотта. - Но что было потом?
  - Когда Лекарство было готово, я первым делом рассказал о нем Людвигу, барону фон Гельдевингу.
  - Почему ему? - изумилась Шарлотта.
  - Он был моим близким другом, и я сочувствовал ему, ведь он был смертным.
  - Он злой и жестокий!
  - И я замечал это, но я полагал, несчастье родиться смертным тому причина, поэтому не противился тому, чтобы Лекарство досталось ему. Я полагал, что Людвиг, испив его, отдаст его страждущим, пораженным, как и он, множеством болезней. Но Людвиг, излечившись, пожелал оставить Лекарство себе - так он был могущественен, почти всесилен, - волшебник говорил с расстановкой, словно каждое слово было для него сладким медом. - Я просил его поделиться Лекарством с людьми, но он отказался, - Варфоломей покачал головой.
  - А как же алхимик? Он не был против того, чтобы Эликсир жизни попал в руки к такому как барон?
  - Белинского привлекала идея бессмертия сама по себе. Этот Эликсир был делом всей его жизни, и, когда он его создал, он потерял к нему интерес. Он был свидетелем того, как Людвиг, испив его, в миг помолодел, излечившись от всех недугов. Губ самого Белинского не касалось его творение.
  - Как странно...А что потом случилось с бароном?
  - Он просил меня отказаться от затеи передать Лекарством людям, но я настаивал на своем, и тогда он прогнал меня.
  - Но ты вернулся за Эликсиром.
  - Верно, Шарлотта. Я украл его у Людвига и отдал людям. Ты хочешь знать, что было потом?
  Глядя на Варфоломея, Шарлотта не была уверена, что хочет знать. Его лицо потускнело, губы, лишившись цвета, сузились.
  - Люди, как коршуны, клевали друг друга, чтобы завладеть Лекарством, - Шарлотта готова была поклясться, что разглядела злобу и гнев в его прекрасных, почерневших глазах. - Пока самый изобретательный из них не поджег город, чтобы принявшие Лекарство и излечившиеся сгорели вместе с теми, кому оно не досталось.
  - Это ужасно! - завопила Шарлотта. - Я думала, барон приказал поджечь город.
  - Многие ошибались подобным образом. Бедному Людвигу пришлось поплатиться за их предубеждение.
  - Ты говоришь о Проклятии Четырех Стен? Габриэль рассказывала мне...
  - Да, барон был проклят за то, что никогда не совершал. Он был проклят женщиной из твоей семьи, если так можно выразиться.
  - Его прокляла Розалия? - догадалась Шарлотта, вспомнив имя последней Бернацкой. - Вот за что он ненавидит Бернацких.
  - Так и есть. Розалия была одной из самых могущественных ведьм, с которыми мне доводилось сталкиваться. Но, как и все в Гогенвальде, бедняжка глубоко заблуждалась, полагая, будто Людвиг приказал поджечь город. Удивительно, но люди почти всегда верят, что в их неудачах виноваты какие-то высшие силы, которые они не могут контролировать, когда на самом деле вся беда в них самих.
  - Как все запутано, - сердито промычала Шарлотта.
  У нее кружилась голова.
  - Может быть, еще чаю? - предложил волшебник.
  В комнате стало совсем тихо. Разве что часы с кукушкой так же громко стучали. В голове Шарлотты варилась каша: неужели барон невиновен... А кто же эта черная женщина?
  Варфоломей вернулся с кружками горячего чая. У Шарлотты был задумчивый вид, волшебник внимательно посмотрел на нее.
  - Кажется, ты хочешь еще кое-что узнать, - он словно прочитал ее мысли.
  - Я хочу узнать...Все.
  Усаживаясь на скрипучее кресло, он лукаво улыбнулся и спросил:
  - Что ты помнишь о той ночи в замке? Ты помнишь черную женщину?
  - Помню.
  Он немного помолчал, а затем прошептал:
  - Это был демон.
  Волшебник пожал плечами, поднялся с кресла и вытянул колбу, наполненную розовой субстанцией, похожей песок. Он протянул ее Шарлотте.
  - Возьми, это волшебный порошок. Достаточно лишь пожелать, и с его помощью, ты в любой миг перенесешься обратно домой. Не думай, что я держу тебя здесь. Помнишь заклинание? Абро-Левио-Вега.
  Его шепот отдавался у Шарлотты в ушах. Волшебник наблюдал за ее реакцией, как ей казалось, с легкой усмешкой. Девочка рассердилась, она поняла, что значили его слова и раздраженно оттолкнула колбу с волшебным порошком.
  - Я и сама никуда не пойду, - выкрикнула она, опершись ладошками о стол. - Я хочу узнать всю правду. Я хочу помочь тебе! Подумаешь, демон! Если хочешь знать, я не боюсь демонов. Папа говорит, они сидят только в злых людях.
  Успокоившись, Шарлотта плюхнулась на свой стул.
  - А ты совсем не злой, - сказала она мирным голосом.
  Волшебник все еще усмехался. В его васильковых глазах царствовала тьма. Бледно-голубые вены взбухли на его предплечье.
  - Правда?
  - Конечно! Какая связь может быть между тобой и демоном.
  - Наша с Хагельд история весьма необыкновенная. Уверена, что хочешь услышать?
  - Прошу, говори, - взмолилась она.
  Имя "Хагельд" показалось ей знакомым. На несколько секунд волшебник закрыл глаза, а, когда раскрыл их, тряхнув веером ресниц, заговорил:
  - Как ты, вероятно, помнишь, Хагельд охотится на мужчин: сперва она исполняет его желание, а затем убивает. Я познакомился с ней много лет назад, будучи подростком. Представь себе, я был красив, и я ничего не желал, по крайне мере, я ничего не желал для себя. У меня было все, что может хотеть от жизни волшебник или человек. И демон влюбилась в меня. Мы дружили. Мне было хорошо, пока однажды мои благие намерения не расплавились в огне того самого пожара в Гогенвальде. Это был не простой пожар - в первой вспышке, и в криках, и в тлеющих досках домов я узрел саму человеческую сущность, или то, что мне показалось таковым.
  Я желал избавиться от поразившей меня боли. И я больше не желал знать людей. Я хотел сбежать, и я обратился к Хагельд, потому что считал, что она понимает меня. Видишь, медовая девочка, я всю жизнь был связан с демоном. Я желал отлепиться от людей, и Хагельд великодушно исполнила мое желание.
  - Если она не убила тебя... Что она сделала?
  Господин Варфоломей потянулся к Шарлотте и, не коснувшись ее, прошептал ей на ухо:
  - Ты права, Хагельд не отняла мое тело, зато она забрала себе осколок моей души.
  Девочка ахнула.
  - Что это значит?!
  - Правда в том, медовая девочка, что всю жизнь я находился на грани между ненавистью к людям и любовью к ним. Мой демон хотела, чтобы моя душа принадлежала ей окончательно, что было бы возможно, только если бы я добровольно отвернулся от мира людей и согласился навечно соединиться с ней, с ее миром, как с более совершенным.
   Теперь, когда мне хочется забыть людей, я исчезаю, пропадает мое тело, и моя душа уносится к Хагельд, к тому ее осколку, что я отдал ей. И я обращаюсь в дух. Проходят часы, дни, недели и месяца, а я по-прежнему пребываю в безнадежном небытие. И каждый раз я возвращаюсь на землю, чтобы вновь жить среди людей.
  Шарлотта поникла.
  - За что ты ненавидел людей?
  - Загляни в свое сердце, там ты найдешь ответ. Внутри каждого из нас прячется вековечная истина.
  Ей хотелось взять его руку, но, сделав движение, она оторвала пальцы, боясь коснуться его. Казалось, она прикоснется, и все исчезнет, и он, и его хижина, и эта ночь.
  - А теперь можешь лететь к себе домой.
  - Нет, это еще не все.
  - И правда.
  Шарлотта пылко пересказала волшебнику добрые слова, которые слышала о нем от Витчеллы, от Матильды и от старушек в городе.
  - Приятно слышать. Однако не было ни дня, чтобы я не сомневался в том достойны ли люди помощи и можно ли им вообще помочь. Двадцать лет назад я ушел на войну за тем, чтобы возненавидеть людей так сильно, чтобы больше никогда не хотеть к ним возвращаться. В конце концов, может быть, Хагельд была права, и мне лучше бы остаться с ней навсегда.
  Но, к удивлению, на страшной войне я встретил людей, ради которых стоило жить. В окопах Фландрии я встретил твоего отца, и он рассказал мне о том, что мечтает открыть кондитерской фабрику, на которой будет изготавливаться шоколад, который сможет позволить себе каждый.
   Через год после знакомства с ним я перешел в авиацию. Как-то раз, когда я совершал разведывательный полет, мой самолет подбили. Машина загорелась, и с ней моя волшебная палочка. Авария случилась в лесу. При смерти меня нашел англичанин, Дэниел Диккенс. Этот человек спас меня. Его поступок изменил наши жизни. Он не представлял, что может спасти врага, а я не верил в то, что добро живо в людях. После войны мы с Диккенсом путешествовали по Великобритании. Он хотел помочь мне найти способ склеить мою душу, разорвав мою связь с Хагельд.
  - А мой отец?
  - И твой отец тоже.
  - Он обо всем знает?
  - Мы провели с ним много дней вместе. Он поддержал меня, когда узнал, что я вновь хочу дарить радость людям, - волшебник вздохнул. - И, хотя мы не в силах осчастливить других людей, мы наверняка можем делить с ними свою радость.
  - Вы и правда очень добрый, - сказала Шарлотта, откусывая кусок пирога. - И ваш пирог такой же великолепный, - "как вы" хотела добавить она.
  - Я рад, что тебе нравится.
  Вытерев рот салфеткой, она посмотрела на часы с кукушкой и, подумав, спросила:
  - Извините, если вопрос не очень...хороший. Вы так и не нашли способ вернуть осколок вашей души?
  - Несколько раз я был достаточно близок к разгадке, но, увы, ничего не вышло. Не так-то просто собрать сосуд из черешков.
  Девочка и волшебник замолкли. В ее голове мелькали слова, сказанные господином Варфоломеем, слова, значение которых она едва понимала, и Шарлотта робко поглядывала на волшебника, боясь показаться глупой.
  - Господин Варфоломей. Почему вы пригласили меня сюда?
  - Увидев тебя, я подумал, какая она смелая. И ты искала меня с таким упорством. Ты храбро встретила барона.
  Она смущенно улыбнулась.
  - У меня есть для вас маленький подарочек, - пролепетала она.
  Варфоломей облокотился на подоконник и подпер щеку ладонью. Шарлотта сняла с шеи медальон и протянула его волшебнику.
  - Там внутри кое-что. Только, пожалуйста, не читайте вслух!
  Он с любопытством принял его. В ту же секунду Шарлотта вырвала медальон у него из руки.
  - Пожалуйста, лучше прочитайте, когда меня здесь не будет!
  Волшебник рассмеялся и повел бровью.
  - Как скажешь, медовая девочка.
  Она облегченно вздохнула и положила медальон на край стола.
  - А почему вы зовете меня медовой девочкой?
  - Твои волосы цвета кипрейного меда, - задумчиво ответил он. - Ты знаешь, что ты необыкновенно красивая, Шарлотта?
  Шарлотта покраснела. Неужели он и правда это говорил?
  - Если ты про мои волосы, они вообще-то прямые. Мама попросила Марию, Мария ее служанка, накрутить мне их, - протараторила она, сама не зная зачем.
  Девочка не услышала его ответ, так как в следующую секунду в гостиную с грохотом ворвались олени. Они толкались, дабы прорваться к волшебнику, и бубенчики звенели на их рогах.
  - Счастливого Рождества!
  - С праздником! - громче всех крикнул Фредди.
  - С Рождеством! - подхватили остальные.
   Волшебник встал в окружении оленей. В комнате погас свет, и из острия его волшебной палочки вылетела звездочка. Крошка постучалась в форточку и выскочила наружу, где превратилась в роскошный фейерверк. Олени с грохотом помчались на улицу, девочка и волшебник за ними.
  - Шарлотта, - остановил ее господин Варфоломей у двери. - Пообещай, что ты никому не расскажешь о том, что услышала от меня.
  Как ей хотелось поделиться всем со своими друзьями, Габриэль и Карлом, и братом!
  - Я бы хотела рассказать моим близким друзьям. Вместе мы могли бы помочь тебе.
  - Пообещай мне, - манящим голосом потребовал волшебник.
  - Если это правда так важно для тебя, - расстроено ответила Шарлотта. - Я обещаю, что никому не расскажу.
  Он коснулся ее плеча в знак одобрения. Когда он выходил, Шарлотта, кликнув его, напомнила:
  - А мой отец? Он все знает.
  - Ты права.
  И он, отвернувшись, вышел во двор, где весело скакали олени. Ели трясли макушками, волшебник посылал в небо салют. Душу Шарлотты наполнил спектр чувств. Невзирая на окружавшую ее радость, она ощущала тяжесть на сердце, словно кто-то приволок огромный булыжник и опустил его ей на грудь. Господин Варфоломей счастливый стоял рядом с ней. В его глазах отражались благодатные огни, волосы развивал ветер. Да, он ее волшебник, наконец, был рядом, пусть его нельзя было коснуться.
  - Мое желание исполнилось. Я загадала увидеть вас! - прошептала она, в надежде, что он услышит.
  Смахнув с розовых щек соленые грустно-веселые слезы, она решила, что имеет право еще разок почувствовать себя счастливой: погрузиться с головой в рождественскую магию, прям как в детстве.
  - Это лучшее Рождество в моей жизни! - сказала она, наблюдая за разливом цветов в ночном небе.
  Шарлотта уснула в Зачарованной Хижине, а проснулась в своей кроватке, в поместье князя Бернацкого. Засыпая, она слышала слова: "Спи, прелестная медовая девочка".
  
  
  Последняя глава
  
  Мой голос для тебя и ласковый и томный
   Тревожит поздное молчанье ночи темной.
  Близ ложа моего печальная свеча
  Горит; мои стихи, сливаясь и журча,
  Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.
  Во тьме твои глаза блистают предо мною,
  Мне улыбаются, и звуки слышу я:
  Мой друг, мой нежный друг... люблю... твоя... твоя!..
  А. С. Пушкин
  
  Поздним вечером в начале января Шарлотта услышала шум, доносящийся с улицы. Девочка выглянула в окно и по мелькнувшему изумрудному плащу и копне жемчужных, как звезды, волос узнала волшебника. Она ждала его каждый день, ведь с Рождественской ночи они ни разу не виделись. Не теряя ни секунды, она выбежала в сад в легком ночном платье.
  Сад Бриллей пребывал в глубоком сне. Малахитовые ели, разодетые в снежные наряды, росли вдоль дорожки, ведущей к воротам. Чудесные яблони, радовавшие семью сочными плодами, стояли голые и тоскливые, расправив свои мрачные, точно молнии, ветви, покрытые легким инеем. Расставленные по кругу скамейки, на которых папа отдыхал летом, тонули в глубоких сугробах. А тропинки, протоптанные бабушкой, напоминали черные ручьи.
  В глубине сада прятался фонтан, прелестью которого была скульптура, изображавшая Зигфрида, героя саги о нибелунгах. В летнее время года семья Бриллей и их друзья любили прогуливаться у фонтана, от которого веяло прохладой.
  Варфоломей дожидался Шарлотту под яблоней. Волшебная палочка в его руке светилась, совсем как светлячок. На свет слетелись скворцы, и волшебник кормил их зернышками. Рядом с ним, отряхиваясь от снега, топтался его северный олень, Чарльз. Увидев волшебника, Шарлотта потеряла дар речи. В метре от него она остановилась и, тяжело дыша, попыталась собраться с мыслями. Что такое происходит? Что он хочет ей сказать? Почему он ни разу не навестил ее за эти дни? Он мог бы послать за ней оленя, и они бы вновь встретились. Но от него доносилось только молчание. Ждать ей приходилось, едва храня надежду увидеть его снова. Ей хотелось спросить его обо всем, но слова, будто застряли в горле, и не желали выскальзывать наружу.
   Господин Варфоломей выглядел уставшим, словно не спал всю ночь. Волшебной палочкой он наложил на поместье заклинание, чтобы никто не пробудился, пока они говорят в саду.
  - Я пришел попрощаться, медовая девочка, - сказал он печально. - Я уезжаю.
  - Что? - отчаянно вскричала Шарлотта. - Нет!
  Он сделал шаг к ней, и она к нему. Между ними оставались сантиметры. Он снял перчатку и спрятал выбившийся локон ей за ухо. Его нежные пальцы легонько коснулись ее щеки.
  - Я должен ехать в Англию, к лорду Диккенсу, - объяснил он.
  - К Диккенсу? - задыхаясь, переспросила Шарлотта. - К англичанину, который тебя спас?
  - У него имеется нечто важное для меня. Он может помочь мне разорвать мою связь с Хагельд, - его глаза замерцали, а губы дрогнули, - и вернуть душу. Не спрашивай, остальное я расскажу, когда вернусь в Гогенвальд.
  - Я поеду с тобой. Возьми меня! Ты ведь можешь взять меня?
  - Твое место здесь, с родителями и друзьями, - ответил господин Варфоломей, покачав головой.
  Вдруг эмоции, которые она сдерживала эти дни, силясь казаться спокойной, хлынули из нее бурлящим водопадом. Ей показалось, если она не скажет ему обо всем, он уйдет, уверенный, что с ней все в порядке. Но, если она покажет ему, как по-настоящему себя чувствует, возможно он передумает и останется или возьмет ее с собой.
  - Я не хочу их! - рассыпая слезы, как дождь, прокричала она. - Пожалуйста, я хочу с тобой в Англию!
  Она обвила своей ладонью его шею, что стоило ей больших усилий, учитывая какой маленькой она была. Волшебник сжал ее ладонь и ласково опустил со своего плеча. Его взгляд был великодушный, но холодный. В этот миг в кустах что-то зашевелилось, по снегу поползла черная тень.
  - Это Хагельд, - бросил господин Варфоломей, укрыв собой девочку.
  Он выстрелил, деревья зашелестели. Черное пятно, напоминавшее женщину, пропало.
  - Тебе и твоим друзьям нечего бояться. Хагельд всюду следует за мной. Она боится, я найду что-то, что заставит меня навсегда от нее отвернуться.
  - Так это все из-за нее, да? - заплакала Шарлотта. - Из-за этого демона ты уезжаешь!
  - К сожалению, так.
  - Я хочу с тобой. Я хочу помочь тебе.
  - Тебе нельзя со мной ехать. Ну, не плачь, - он вытер ей слезы. - Ты не знаешь, как я счастлив, что нашего в тебе друга, - сказал он, улыбнувшись клубничными губами. - Порой мне нужен кто-то сильнее, чем я сам.
  - Конечно, - ответила Шарлотта, чуть вновь не разрыдавшись от его слов.
  - И мы останемся верными друг другу, правильно? Мы будем связаны моей тайной.
  Девочка, хмыкая, кивнула
  - Я хочу тебе кое-что доверить, кое-что крайне важное для меня.
  - Пожалуйста, - выпалила Шарлотта. - Что угодно! Я никому не расскажу твою тайну. Я никому ничего не расскажу.
  Волшебник вынул из кармана связку ключей на брелоке с изображением рыси.
  - Это волшебные ключи от Зачарованной хижины. С их помощью ты найдешь тропу в Мистическом лесу и отворишь мою дверь.
  Шарлотта приняла ключи, зазвеневшие в ее ладони.
  - Почему...
  - Вероятно меня не будет в городе дольше, чем я рассчитываю. А моя хижина всегда будет безопасным местом для тебя и твоих друзей.
  - Так я могу им сказать о ней?
  - Конечно. Я хочу, чтобы вы все были в безопасности. Страшные времена наступают.
  - А ты? - беспокойно спросила Шарлотта, перебирая ключи в руках. - Ты будешь в безопасности?
  - Разумеется. Не беспокойся, я ведь тоже буду не один.
  - Скажи куда ты едешь. Я буду писать тебе письма!
  Волшебник достал из кармана свернутую в несколько раз бумажку и вложил ее Шарлотте в ладошку. На ней был записан его новый адрес.
  - Вот и все, медовая девочка, - сказал господин Варфоломей. - Беги домой, ты замерзнешь.
  Девочка взялась за рукав его плаща, ключи выпали из ее рук.
  - Останься! - взмолилась она. - Хотя бы ненадолго. Я напою тебя чаем, совсем как ты меня. Хотя бы на один день.
  Господин Варфоломей как будто ее не слышал. Он поднял ключи от Зачарованной Хижины, и, вложив их ей в ладонь, взглянул на нее последний раз.
  - Я не желаю тебя обманывать, Шарлотта, - сказал он каким-то потусторонним голосом. - Я не способен дать тебе то, что требует твое сердце.
  Волшебник уже не смотрел на нее. Он оседлал оленя и, чуть наклонив к ней голову, бархатным голосом произнес:
  - Прощай.
  Девочка не успела коснуться его. Волшебник взлетел и так же, как в первый день их встречи он появился в воздухе, он в нем растворился. Шарлотта стояла, задрав голову. Волшебный северный олень оставил следы, прозрачно-белые, как млечный путь, но и они совсем скоро пропали. Пока она была с волшебником, она совсем не мерзла. Вдруг ей стало жутко холодно, как будто ее окатили студеной водой. Улетели скворцы, по саду прокатился морозный северный ветер.
  Вернувшись в свою комнату, Шарлотта упала на кровать и разрыдалась. Она чувствовала, как ее сердце бьется, словно желая вырваться наружу, а руки трясутся. В тот же вечер она написала строки и оставила записку на подоконнике.
  
  "The Song of a Broken Heart"
  The master of wind, of snow, the wizard of winter, the friend of the forest, and the conquer of the lynx,
  The man with eyes violet as the flowers on a summer meadow near the Rhine,
  
  How does it feel to know that nowhere you go where one can meet you will not meet you?
  
  Ключи от Заколдованной хижины она бросила в шкаф с летними вещами. Никто не найдет их там. Утерев слезы, она развернула бумажку, на которой значился новый (как тяжело сознавать это!) адрес господина Варфоломея.
  
  Лорд Д. Диккенс
  Замок Ветров
  Город на Северном Море
  Нортумберленд
  Англия
  
   На следующее утро она написала ему письмо, самое первое письмо. В нем она отправила господину Варфоломею еще парочку стихотворений.
  
  My Wizard,
  Precious to me as is the Moon to the Earth,
  The cub to the wolf,
  The man to His Lord,
  Come back,
  To the small mountain town,
  In the River Rhine Valle.
  
  Have I ever thought it would be so sad and dark,
  I would not have allowed you to enter my heart.
  I want you to know, I want you to feel,
  With every beat of your slightly cold heart.
  This love is bursting inside me like a star so bright
   that it conquers the blackness of calm winter night,
  making small the neighboring light.
  And I am burning, the girl age almost fourteen,
  Thinking of your sparkling hair the color of pure platinum
  Holding in memory November snowy evening,
  And the sad Christmas day, which was the happiest day that I could ever recall.
  
  Девочка ждала ответ, но ответ все не шел. И дни следовали обыкновенные, но с ощущением утраты, как будто кто-то наложил на нее печать тоски. Шарлотта отдалилась от друзей, потому что она не верила их словам о том, все снова будет замечательно. Бабушке, которая повторяла, что волшебник останется теплым воспоминанием, память о котором через много лет будет греть ее осеним костром в холодном лесу, она тоже не верила.
  Шарлотта крутила в руках игрушечного оленя. Он был ненастоящий. Господин Варфоломей заколдовал Фредди, чтобы тот в него превратился. Настоящий олень гулял у Заколдованной хижины, в которую Шарлотта наведывалась, когда сил терпеть не оставалось. Едва ли северный олень мог быть ее отрадой, он и сам скучал по господину Варфоломею и понятия не имел, когда тот вернется.
  Никогда в жизни ей не было так грустно. Дэвид выстукивал на клавишах "К Элизии". Неужели она навсегда останется одна? Встреча с господином Варфоломеем на узкой улочке Гогенвальда отпечатала неизгладимый след на ее сердце. Девочка осознала, что отныне ее жизнь не может быть прежней. Растаяли, как снег на ладони, безмятежность и легкость, и пришли переживания и страдания, каких не было прежде.
  Шарлотта рассматривала подарок Карла на Рождество. Мальчик подарил ей рисунок, на котором изобразил ее с друзьями. К рисунку прилагалась записка, написанная аккуратным кругленьким почерком усердного мальчика. В рождественский вечер Шарлотта, обрадованная приятным семейным ужином, подарками и встречей с господином Варфоломеем, забыла прочесть ее.
  "У меня никогда не было такого друга, как ты. Честно говоря, до тебя у меня вообще не было друзей. Я не отблагодарил тебя как следует за то, что ты защитила меня от Хьюго и его компании. Мне трудно говорить слова вслух, поэтому я попытался нарисовать всех нас. Эта девочка с косичками - это ты. Ты говорила, что ненавидишь свой нос, но мне кажется он очень симпатичный. Девочка с палочкой - Габриэль. У нее в руке вообще-то волшебная палочка, но, если кто-то увидит рисунок, он не поймет это, потому что, к счастью, из меня так себе художник. Мальчик с белыми волосами - твой брат. Раньше мы с ним не ладили, но теперь он больше не пытается дразнить меня, поэтому думаю, он тоже мой друг. Тот, что с факелом в руке, это Гюнтер. Он тоже был с нами поэтому я решил и его нарисовать. Последний в очках с рыжими волосами - это я. Мне кажется, я получился очень похожим на себя.
  С Рождеством, Шарлотта
  Твой Карл".
  Девочка и после ходила грустная, пока папа однажды не дал ей совет.
  - Я заметил, что ты тоскуешь эти дни, - сказал он после завтрака, когда они остались одни.
  - Только немного, - соврала она.
  - Нельзя скрывать грусть от близких людей. Запереться в себе все равно, что скрыться от добра, которое излучают другие люди. Возвращайся к друзьям.
  - Но они не понимают меня! - уперлась Шарлотта. - Меня НИКТО не понимает!
  - Может быть, тебе это только кажется. Расскажи, почему ты так думаешь.
  Шарлотта поделилась с ним своими чувствами. Ее раздражала беспечность и веселость Габриэль, когда радоваться, как она думала, было нечему, и медлительность и несообразительность Карла, который, будучи мальчиком, разумеется, не понимал ее. В то же время ей очень хотелось рассказать друзьям, услышанное от Варфоломея, обсудить с ними его тайну.
  И они с отцом договорились, что Шарлотта не будет дуться на друзей, а о тайне волшебника она может говорить с ним.
  - Получается, ты обо всем знал, - сказала она. - Почему я не думала спросить у тебя о господине Варфоломее? Мне бы не пришлось ходить к ведьме и в библиотеку и...
  - И в замок барона? Ты права, тебе не пришлось бы никуда ходить, но без своего усердия ты бы никогда не попала к Варфоломею.
  Он прижал дочь к себе.
  Вскоре Шарлотта помирилась с друзьями и даже чуточку повеселела. Девочка по-прежнему трепетала, ожидая дорогой стук в дверь, но теперь она больше времени проводила на улице вместе с друзьями. Ей очень хотелось рассказать друзьям правду о господине Варфоломее, но она не могла, ведь она обещала хранить его тайну.
  Учителя, угрожавшие поговорить с ее родителями, привели угрозы в исполнение. Однако разговор получился коротким. Пожалуй, столько оханий, разыгранных на всякий лад, они еще не слышали: мама несколько раз падала на кушетку и просила воды, прям как обитательница села Степанчикова генеральша Крахоткина, а, когда учителя ушли, благополучно обо всем позабыла.
  Нянька Озе еще долго сердилась на Шарлотту за то, что та "запудрила ей мозги". И, хотя Шарлотта убеждала ее, что это была не пудра, а пыль, и пудрила вовсе не она, а волшебный олень, старушка прекратила обижаться на нее только в день ее рождения, тридцать первого января. По этому случаю Озе испекла ей шоколадный торт в форме оленя, которого настойчива звала лосем.
  В начале февраля, отпраздновав день рождения Шарлотты, друзья собрали рюкзаки и отправились в поход в горы, чтобы отыскать Горное королевство, которым правил Каменный король. Потом ранней весной друзья наблюдали за разливом Рейна и наслаждались страшным и величественным замком барона, радостно вспоминая свое маленькой приключение. Теперь друзья знали, что барон невиновен. Может Габриэль права и ему следует помочь?
  В апреле они отправились в Мистический лес на поиски единорога. Друзья обнаружили следы сказочного зверя, но тропинка, увы, обрывалась. Со временем жители Мистического леса привыкли к Шарлотте и ее друзьям, даже Данте, рычавший на них всякий раз, когда они приходили, чуточку присмирел. Из всех зверей в Мистическом лесу друзьям сильнее всех полюбились маленький вечно сонный ёжик, забавный рыжий лис, задумчивый полосатый барсук, большой бурый мишка и крикливая желтоклювая чайка.
  И все-таки порой Шарлотта просыпалась среди ночи от шума ветвей за окном и бежала в сад, всем сердцем надеясь, что он, волшебник, вернулся к ней и ждет ее среди оживших деревьев. К сожалению, он больше не появлялся. А ночами печальные глаза, яркие, как цветы, мучили ее сильнее. Невозможно постичь сердце волшебника, решила она, смахнув предательские слезы.
  Конечно, он был удивительным героем, какие живут только в сказках.
  
  Конец
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"