Из дневника Змея Горыныча


Главу седьмую преклонив
на часть филейную, Горыныч
почитывает свой дневник,
пока не спустится с горы ночь.

"Уж осень. Ни души вокруг.
Птеродактическая стая
Уныло тянется на юг..." -
"Седьмая, врешь!" - "Ей-ей, шестая!"

"Вчера пришиб богатыря.
У Бога тырить непотребно."
"Мутил народ, чтоб гнал царя.
Прогонит - и моя царевна."
 
"Пришли евреи. Бьют челом,
чтоб не шугал на йом кипур их.
Шолом, шолом - хрен вам шолом!
Не нравится - валите в Цюрих!"

"К обеду заходил Кащей.
Увлекся йогой ради юной
красотки... Сам - мешок мощей!
Жевал, жевал его - и плюнул."

"Все главы вдрызг передрались.
Довольно! Требую закона!
Да здравствует социализм -
социализм с лицом дракона!"

"Затеял шашни с Б. Ягой.
Старуха ерзала, потела.
Мне деву бы! С ней секс другой.
Но до известного предела."

"Попался Бэтмен. Быстро сник.
Вдруг стало жалко супостата.
Дал мне сто баксов. Что мне в них?
Принес домой. Зачем-то спрятал."

"Увидел девушку с веслом.
Ну, думаю, сейчас мяску съем...
Куснул - и зуб отдал на слом.
Долой натурализм в искусстве!"

"Бузили с Муромцем вдвоем.
Распили пять бутылок кряду.
Я на ворон блевал огнем,
а он смеялся до упаду."

"Простыл. Ослаб. То в жар, то в дрожь.
Кто б вылечил? Звоню Кащею.
Он говорит: Чего ж ты хошь?
Лежи, потей.- Лежу, потею." 

"Пришел браток. Открыл стрельбу.
Стрелял сто баксов. Или гривен.
Пусть полежит чуток в гробу,
подумает, как был наивен."

"Явилась дева, вся дрожа.
Забыла, как снимать колготки."
"Набрел на дохлого ужа.
Зарыл беднягу. Предок все-тки."

"Завижу ль мак иль коноплю -
и вмиг заботы отпускают:
гуляю, бабочек ловлю...
А мужички не возникают."

"Я в детстве был резов, но мил.
Мне мама говорила: Зяма,
ну ты даешь, едрена вошь!
Не ГорынОвич - обезьяна!"

"Писал роман. Трудились над
сюжетом семь голов. И что же
родилось? Каша. Город-сад.
Сад расходящихся дорожек."

"Полдня проковырял в носу.
Вытаскивал козла. Дебила.
Он скрылся якобы в лесу
от бабки, что его любила."

"Сижу один. Пою септет.
В ночной программе - Шостакович.
Я не какой-нибудь эстет,
но от собак и сам завоешь."

Спустилась ночь. На огоньки
драконьих глаз слетелись мошки.
Горынычевы дневники
забиты чушью до обложки.

Он начинает новый том,
корябает с ребячьим ражем -
о чем, читатель наш? - Потом,
потом когда-нибудь расскажем.