Под всхлипы голубей, под нервный смех листвы,
в сквозящем лесопарке, в северном июле
я снова начинаю жить - не потому ли,
что старые мои метафоры мертвы.
Парк вырядился в европейца-старика:
Покой приблизился, уже не нужно воли.
Олени щиплют травку на футбольном поле.
Лихой велосипед летит через века.
Века теряются. Прислушиваясь к ним,
ловлю я жалобы давно ушедших рифм,
зеленокудрых нимф поток ручья колышет,
окурок по ручью Офелией плывет,
и ветерок залетный так неровно дышит,
что кажется, дыханье речью оживет.
И я почти уже, почти одушевлен.
Ах, было бы с собой хотя бы десять крон -
сходил бы на море, купил в цветном киоске
мороженое - волоокие подростки
посасывают пусть народный туборг грён.
Как сладость молока, у моря мне родны
цветастый пляжный зонт, и сеть от волейбола,
и ясность паруса, и устремленность мола, - 
и элегическая греческая школа
твердит о вечности мне голосом волны.