Климентий Зырянович Пупочкин готовился к серьезнейшей операции. Врожденный дефект сердечного клапана в одночасье приковал его к постели. Главный хирург Отрезайло говорил правду и только правду. Но иногда лучше молчать... Статистика подобных исправлений природных погрешностей свидетельствовала о том, что счастливых обладателей билетиков в один конец после такого рода операций приходилось на 99 процентов больше, нежели выкарабкавшихся на этот сомнительный свет.
Климентий Зырянович пытался смириться с неизбежным. Честно говоря, получалось отвратительно. Жить хотелось так сильно, что влага на глазах больного не просыхала ни на минуту. Неожиданно вспомнилось о Боге и древней традиции: давать обет Господу. Или, как говорится, а чем черт не шутит. Недоставало настоящей жертвы. Пупочкин понимал, что Бога не проведешь, и поэтому всем своим раненым сердцем чувствовал, что жертва должна быть особенной. Жена с детьми не годились. Женой он пожертвовал бы без сожаления, а отдавать современных охламонов в монастырь - значит, погубить репутацию соответствующей организации...
Оставалась работа. Любимая. Писательская. В центральном издательстве журнала "Домкратъ". А стоит ли тогда жить, если не писать? Стоит, уверил себя Климентий, окрестился крестным знамением и прошептал весьма трогательно:
"Исцели меня, Боже правый. Жертву великую приношу я Тебе во спасение тела и души. С этого дня - ни единой строчки. Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь"
Свершилось. Рука господина Отрезайло, водимая Духом Святым, совершила неописуемое движение, которое впоследствии образцовый хирург повторить не смог бы ни за какие коврижки. Успех был очевидным и невероятным. Климентий Зырянович постепенно приходил в себя. И расцветал на глазах. Разве что не пах. В смысле - благовониями.
Пупочкина уже успели навестить ближайшие родственники, как вдруг, то есть довольно неожиданно, в палату вошел импозантный мужчина с букетом из пышных георгинов. Представился он коротко, но значимо:
- Зябликов, Фома Лазаревич, главный редактор издательства "Мор".
- Что, того самого? - встрепенулся Климентий Зырянович.
- Именно, - заметил Зябликов и заговорщески добавил, - с поздравлением по поводу выздоровления и с выгодным контрактом. Наше издательство ознакомилось с рукописью Вашего первого детективного романа и готово приступить к печати, естественно с небольшими условиями. Для полноценной книги Вам предлагается дописать две-три главы. Вы согласны?
Неодобрительная тень промелькнула в глазах Пупочкина. Приподнявшись на кровати, Климентий Зырянович нащупал рукой судно, размахнулся и вдарил, что есть мочи, по направлению к голове Фомы Лазаревича. Зябликов осел, затем сложился и рухнул прямо на кровать Пупочкина, однако почему-то не исчез. По-видимому, судно было не серебряным...
Фому Лазаревича Зябликова готовили к серьезнейшей операции. Приобретенный дефект головного мозга в одночасье приковал его к постели. Однажды, придя в сознание Зябликов вспомнил о Боге и древней традиции: давать обет Господу. Но это уже совсем другая история...