|
|
||
.
+
+++
Из цикла "Как это было?"
***
Отрывок из рассказа
"Держитесь ближе к жизни!"
---
Вертолёт в потоке смерти
над реактором висит
я с тревогой гляжу на это
с мыслью "Господи, спаси".
***
ТОЛЬКО ВЕРТОЛЁТОМ
МОЖНО ДОЛЕТЕТЬ.
Ранним, предмайским утром
у кратера разрушенного реактора
ворон приземлился одиноко,
клюнул что-то, щёлкнул клювом,
перед ним лежала птица
с обгоревшим боком.
А там далеко внизу...
реактор пыхтел, кипел огнём,
курился крематорием,
сея по земле обездоленной
радиацию и смерть,
готовый мир земной
с вороном стереть.
Ворон схватил большой,
блестящий кусок графита клювом,
взмахнул крылом,
улетел с испугом.
Вскоре, у сосны войны,
у крест сосны,
сосны трезубца смерти,
где эСэС фашисты
вешали партизан,
за оградой у обелиска
лежал ворон мёртвый,
а вблизи - подружка.
А вокруг шумел сурово
пожелтевший лес,
от выбросов и следа
рыжим лесом стал,
умер от нуклида,
заржавел, как сталь.
Выбросы из кратера
разрушенного реактора
надо срочно остановить!..
задержать, "арестовать"
бродячую по ветру смерть!
Члены Правительственной комиссии
решили оперативно быстро,
без лишних разговоров,
засыпать кратер реактора
с армейских вертолётов.
Кстати, в Чернобыле
экипажи боевые были,
прошедшие Афган,
со шрамами в душе, на теле
и в афганской пыли.
В Афгане моджахед, как спец
непонятный славянину,
мой вертолёт не сбил,
сегодня я увернулся, ушёл
в горную долину
и забыл свою печаль.
На базу возвратился, душевно,
важно торжествуя,
в Чернобыле наоборот -
с сердечной болью,
добавил себе рентген -
полысею точно.
А может попаду
в семейный карантин,
мучиться ночами буду
и спать один.
Вот такой Чернобыль
с радиацией, с нуклидом,
с террористом смертником,
призрачным бандитом.
Невидимым, неслышимым,
как чума заторможенным,
для здоровья скрытым,
грозным и опасным.
Глотаешь пыль с воздухом
пропитанную нуклидом
и не знаешь толком
насколько радиацией,
нуклидом пропитался,
а может лучевую подхватил,
переоблучился.
А как потом всё это
скажется на мне, на детях?
Что скажут внуки
о своих болезнях?
Этот груз, эту ношу
с тревогой морально
в своей душе носишь,
как тяжесть постоянно.
Кстати, вылет афганский
считался боевым,
в Чернобыле полёт обычный,
но как в Афгане льготный.
Впервые для разведки
дрожа душой и телом
вертолёт Нестерова МИ-8
завис над кипящим кратером.
Раскалённое, огненное пекло
тяжёлую, многотонную махину,
как щепку бросило
резко вниз, затем в сторону,
вертолёт еле - еле...
не зацепив трубу...
пилот удержал машину.
Вертолёт сделал крен,
но какая дребедень?
Прибор ДэПэ зашкалил
со шкалой на 500 рентген.
"На высоте 200 метров
температура 235 градусов,
а уровень радиации
нам не по зубам!" -
сообщил экипаж по рации.
При высоком звании
и умном обосновании
генерал прикинул на глазок
по затуханию на расстоянии,
на высоте 200 м уровень
радиации около 3,5 тыс. рентген.
Экипажам вертолётов
для простых расчётов
по технике безопасности
с росписью без зачётов.
Пилот за один полёт,
как живой манекен,
облучается дозой облучения
до десяти рентген
за одну минуту зависания.
А бортовой техник в обмен
получает до 20 рентген,
сбрасывая мешки вручную
с открытой боковой дверью,
дыша радиацией и гарью.
Невзирая на явно-заниженный,
но опасный расчёт,
экипажи вертолётов
рвались в полёт.
Надо срочно закрыть
огненный реактор!
Радиации разнос
надо срочно остановить!
Для повышения точности сбросов
экипажи вертолётов
наводили на цель корректировщики
полковник Минка и его помощники
с крыши здания горкома партии
города Припяти.
Весенним, тихим утром
вертолёт Яковлева с песком
в шести брезентовых мешках,
завис над кипящим кратером.
Реактор, как Змей Горыныч,
дохнул огнём,
обдал струёй раскалённых газов
и огненным потоком.
Быстрей мешки бы сбросить!..
песок летит "ТУДА",
руки дело делают проворно
без напряжения и труда.
Был в Афгане на войне,
но над реактором
зависать с мешком -
чувство опасности вдвойне.
А вдруг?.. в махине
откажет какой-то винтик.
Я не Александр Матросов -
мог стать я им вполне.
По времени, без суеты,
задержки и лишних слов,
уровень радиации позволял
сбросить за один полёт
не более пяти-шести мешков.
После шести полётов
техники вертолётов
чернели от лучевой,
а задержка с выбросом
была бы роковой.
Экипажи вертолётов
после десяти полётов
тошнило и рвало,
от набранных рентгенов
шатало и трясло.
Невзирая на симптомы,
экипажи рвались в полёт.
"Ещё! Ещё один последний вылет
полчаса займёт!"
Между тем, песок, свинец и бор,
попадая в реактор,
испарялся, плавился,
бесследно исчезал,
а экипаж, теряя клетки, гены,
получал рентгены
и незаметно умирал.
В работе нашей,
как у артиллериста без стрельца,
начало есть и есть успехи,
но не видать конца!
Откуда взять для смертельной
с мешками мелочной работы
тысячи опытных пилотов
и сотни вертолётов.
Дабы жизнь земная
цветами радости цвела
и не страдала от нуклидов,
кому-то снова надо
окунуться в гущу изотопов,
начатое накануне дело
надо начинать сначала.
Рационализаторам-умельцам
удалось усовершенствовать
подвесные устройства
парашютных систем
к армейским вертолётам.
Экипажи МИ-6, МИ-26
без механика спеца,
начали за один сброс сбрасывать
на парашютах до 15 т свинца.
Вертолёты с грузом
в куполах парашютов
свинца, песка и бора
летали по большому кругу
и огненный кратер реактора
засыпали быстро.
За шесть суток авиаторы
засыпали, закрыли кратер
песком, свинцом и бором
и выбросы остановили
радиации с нуклидом.
Свинцовому листу
был благодарен Ас,
который от облучения защитил
и от смерти пилота спас.
Впервые в мире без происшествий
вертолётчики-афганцы
с генералом авиации Антошкиным
приняли на себя радиации удар,
дабы человек от рентгенов
не нервничал и не страдал.
+++
***
Отрывок из рассказа
"Держись ближе к жизни!"
+++++
ТОЛЬКО ВЕРТОЛЁТОМ МОЖНО ДОЛЕТЕТЬ.
Ранним, предмайским утром у кратера разрушенного реактора ворон
приземлился одиноко, клюнул что-то, щёлкнул клювом, перед ним
лежала птица с обгоревшим боком. А там далеко внизу... реактор
пыхтел, кипел огнём, курился крематорием, сея по земле обездоленной
радиацию и смерть, готовый мир земной с вороном стереть.
Ворон схватил большой, блестящий кусок графита клювом, взмахнул
крылом, улетел с испугом. Вскоре, у сосны войны, у крест сосны,
сосны трезубца смерти, где эСэС фашисты вешали партизан, за оградой
у обелиска лежал ворон мёртвый, а вблизи подружка.
А вокруг шумел сурово пожелтевший лес, от выбросов и следа рыжим
лесом стал, умер от нуклида, заржавел, как сталь.
Выбросы из кратера разрушенного реактора надо срочно остановить,
задержать, "арестовать" бродячую по ветру смерть!
Решили оперативно быстро, без лишних разговоров. Засыпать
кратер реактора с армейских вертолётов.
Кстати, в Чернобыле экипажи боевые были, прошедшие Афган, со
шрамами в душе, на теле и в афганской пыли. В Афгане моджахед, как
спец непонятный славянину, мой вертолёт не сбил, сегодня я увернулся,
ушёл в горную долину и забыл свою печаль.
На базу возвратился - душевно торжествую, в Чернобыле
наоборот - с сердечной болью, добавил себе рентген - полысею точно.
А может попаду в семейный карантин,мучиться ночами буду и спать один.
Вот такой Чернобыль с радиацией, с нуклидом, с террористом
смертником призрачным бандитом. Невидимым, неслышимым, как чума
заторможенным, для здоровья скрытым, грозным и опасным.
Глотаешь пыль с воздухом пропитанный нуклидом и не знаешь толком
насколько радиацией, нуклидом пропитался, а может лучевую подхватил,
переоблучился.
А как потом всё это скажется на мне, на детях? Что скажут внуки
о своих болезнях?
Этот груз, эту ношу с тревогой морально в душе носишь,
как тяжесть постоянно.
Кстати, вылет афганский считался боевым, в Чернобыле полёт
обычный, но как в Афгане льготный.
Впервые для разведки дрожа душой и телом вертолёт Нестерова МИ-8
завис над кипящим кратером. Раскалённое, огненное пекло тяжёлую,
многотонную махину, как щепку бросило резко вниз, потом в сторону,
вертолёт еле - еле не зацепив трубу... пилот удержал машину.
Вертолёт сделал крен... но какая дребедень? Прибор ДэПэ зашкалил
со шкалой на 500 рентген.
"На высоте 200 метров температура 235 градусов, а уровень
радиации нам не по зубам!" - сообщил экипаж по рации.
При высоком звании и беглом обосновании генерал прикинул
на глазок по затуханию на расстоянии, на высоте 200 метров уровень
радиации около 3,5 тыс. рентген.
Экипажам вертолётов для простых расчётов по технике безопасности
с росписью без зачётов. Пилот за один полёт, как живой манекен,
облучается дозой облучения до десяти рентген за одну минуту
зависания. А бортовой техник в обмен получает до 20 рентген,
сбрасывая мешки вручную с открытой боковой дверью, дыша радиацией
и гарью.
Невзирая на явно-заниженный, но опасны расчёт,экипажи вертолётов
рвались в полёт. Надо срочно закрыть огненный реактор! Разнос
радиации надо срочно остановить!
Для повышения точности сбросов экипажи вертолётов на цель
наводили корректировщики полковник Минка и его помощники с крыши
здания горкома партии города Припяти.
Весенним, тихим утром вертолёт Яковлева с песком в шести
брезентовых мешках, завис над кипящим кратером. Реактор, как Змей
Горыныч, дохнул огнём, обдал струёй раскалённых газов и огненным
потоком. Быстрей мешки бы сбросить!.. песок летит "ТУДА", руки дело
делают проворно без напряжения и труда.
Был в Афгане на войне, но над реактором зависать с мешком
чувство опасности вдвойне. А вдруг?.. в махине откажет какой-то
винтик. Я не Александр Матросов - мог стать я им вполне.
По времени, без суеты, задержки и лишних слов, уровень радиации
позволял сбросить за один полёт не более пяти-шести мешков.
После шести полётов техники вертолётов чернели от лучевой,
а задержка с выбросом была бы роковой. Экипажи вертолётов после
десяти полётов тошнило и рвало, от набранных рентгенов шатало
и трясло.
Невзирая на симптомы, экипажи рвались в полёт. "Ещё! Ещё один
последний вылет полчаса займёт!"
Между тем, песок, свинец и бор, попадая в реактор, испарялся,
плавился, бесследно исчезал, а экипаж, теряя клетки, гены, получал
рентгены и незаметно умирал. В работ нашей, как у артиллериста
без стрельца начало есть и есть успехи, но не видать конца.
Откуда взять для смертельной с мешками мелочной работы тысячи
опытных пилотов и сотни вертолётов?
Дабы жизнь земная цветами радости цвела и не страдала от
нуклидов, кому-то снова надо окунуться в гущу изотопов, начатое
накануне дело надо начинать сначала.
Рационализаторам-умельцам удалось усовершенствовать подвесные
устройства парашютных систем к армейским вертолётам. Экипажи МИ-6,
Ми-26 без механика спеца, начали за один сброс сбрасывать на
парашютах до 15 т свинца.
Вертолёты с грузом в куполах парашютов свинца, песка и бора
летали по большому кругу и огненный кратер реактора засыпали быстро.
За шесть суток авиаторы засыпали, закрыли кратер песком, свинцом
и бором и выбросы остановили радиации с нуклидом.
Свинцовому листу был благодарен Ас, который от облучения защитил
и от смерти пилота спас.
Впервые в мире без происшествий вертолётчики-афганцы с генералом
Антошкиным приняли на себя радиации удар, дабы человек от рентгенов
не нервничал и не страдал.
-----
.
.
|