- Ну, укусил, и укусил чего зубы скалить, - разозлился казак.
- Никола, да боже упаси, зубы демаскируют.
- А я всё думал, зачем ты грязь под носом развел, оказывается чтобы зубов не было видно, - парировал выпад друга Никола.
- А шо, девкам нравится, - поглаживая усы, самодовольно произнес Артем, слывшим в сотне сердцеедом.
- Пасти позакрывали, - раздалось из темноты, и в следующую секунду показался урядник Кривоконь. - Ещё раз хавальники откроете, месяц очко в сортире будете драить.
Оба молодых казака притихли, зная крутой нрав командира.
- Молокососы, - зло прошипел урядник и растворился в темноте.
Никита Кривоконь, командир разведвзвода пластунов, отойдя на несколько метров замер, прислушиваясь ночному лесу. Лес жил своей обычной жизнью, не обращая внимания на затаившихся людей.
"Хорошо, тихо, жаль не на долго", - подумал он, и двинулся дальше, проверять секреты.
В землянку, вырытую на кануне, урядник вернулся под утро. Здесь разведчики, отдыхали, днем а вечером землянка превращалась во временный штаб.
Откинув полог, Кривоконь быстро проскользнул во внутрь и тут же увидел, сидевшего на бревне, командира сотни.
- Господин есаул ...
- Прекрати Никита, - оборвал урядника Дарчук, - мы с тобой не первый день знакомы. Бойцов нет можно и без церемоний. Докладывай что там у нас.
- Всё спокойно, но хлопцы уже на пределе, неделю здесь пропадаем. Ещё день и надо иль уходить, иль место менять, - урядник опустился на сделанную из веток и сухих листьев лежанку. - Семен, может, того ошибся кудесник, и не пойдут здесь дикие, а?
- Нет, Мирон ещё не разу не ошибался, - не согласился офицер, - Если сказал пойдут то пойдут, да и дальняя разведка показала, дикие зашевелились. Банды новые появились, много.
- А если сотня пойдет что делать? - почесав небритый подбородок, произнес урядник. - Людей мало. Положим всех по што зря.
- Зря ничего не бывает, - возразил Семён, затем взглянув на Криоконя, тяжело вздохнул. - Ну нет у меня больше людей. Сам знаешь не людь объявилась так и прет. На заставе одни бабы, писаря, да инвалиды остались. Обещали пару бойцов из Святогора подбросить, да чего-то тянут.
- Да они бы не помешали, - мечтательно произнес Никита. - их боец наших десятерых стоит, и молодежь бы поднатаскали.
- Ладно, отдыхай, а я пойду, надобно по утру быть на заставе. И это, завтра смену тебе пришлю, - пообещал есаул.
- Кого?
- Захара Совина помнишь?
- Угу.
- К нам переводят, ну архаровцев его тоже.
- Хоть одна добрая весть, - улыбнулся урядник. - Захарка рубака хороший, да и молодцы у него подготовлены, конечно не то что мои, но тоже хороши.
- Смотри мы здесь, - он ткнул пальцем к карту. - Они спускаются по малому ущелью, но в Береговом гарнизон, стены высокие, да и ополчение крепкое. К тому же подмога с перевала подоспеть успеет. Завязнут. Ещё есть путь через Барышевскую щель, но там их могут заметить посты. Остается только наша, Колбасинова щель. Она длинная и есть тропа, которая выведет их в Березовскую щель.
Есаул выпрямился.
- Там же у них место сбора с другими группами. Гадёныши оклемались и теперь лезут.
- Дикие осмелели, думаешь у них появился главарь? - спросил урядник.
- Всё к этому идет, пора уж, десятый год уже пошел. Ладно надо поспешать скоро начнется, - произнес Семён и направился к выходу.
- Командир, мы сами справимся, - попытался остановить офицера, Кривоконь.
- Щас каждый боец на счету, а я пока ещё в состоянии шашку держать, - пресек на корню, порыв подчиненного Драчук. - Пошли времени не осталось.
Небо стало понемногу светлеть на востоке, когда внизу ущелья появился дозор диких. Они словно тени скользили между деревьями , причем шли тремя группами. Одна по дну ущелья, другие чуть выше по сторонам.
"Толково", - отметил про себя Семён.
Но эта предосторожность не спасла разведчиков диких.
Шедший по правому склону дикий подойдя к двум сросшимися стволами дуба, остановился и прислушался, затем он сделал шаг и снова остановился. Дикий нервничал, самодельный арбалет в его руках, которым он водил из стороны в сторону, подрагивал. Эта нервозность передалась его напарнику. Тот, что почувствовав, выставил перед собой короткое копьё, остановился возле большой коряги. В следующий миг коряга ожила. Сильные руки схватили за голову дикого, и крутанули её, раздался хруст и тело обмякла. Оставшийся дикий раскрыл рот, но крик так и не вырвался наружу. От дерева отделилась тень, и мозолистая ладонь накрыла раскрытую пасть дозорного, одновременно с этим холодный клинок пробив, ненадежный доспех вонзился в бок. Глаза дикого расширились от боли и ужаса, он замычал, выгнулся, пытаясь вырваться, но казак крепко держа дозорного провернул нож, и через пару секунду тот затих.
С остальными дикими, так же было покончено быстро и тихо.
- Ну что хлопцы, ставим растяжки, быстро, - приказал урядник.
Пластуны присыпав кровяные пятна листвой, сноровисто растянули леску, которая привадила в действие самострелы расставленных на склонах ущелья. Через минуту всё было закончено. Едва бойцы заняли свои позиции, раздалось тройное уханье неясыти.
И действительно спустя какое-то время появились дикие. Первым шёл двух метровый гигант, в одной руке он держал меч, в другой топор. Несмотря на довольно прохладную ночь, великан был по пояс раздет. Лица в темноте небыло видно, но вот его профиль с большим крючковатым носом разглядеть удалось, так как он постоянно вертел головой принюхиваясь.
- Не спеши, - прошептал урядник, казаку который готов был перерезать веревку, удерживающую подвешенное, огромное бревно. - Верзила подойдет.
Вслед за верзилой двигался дикий, вооруженный обыкновенным топором. Он был не такого огромного роста, но в плечах не уступал гиганту, Третьим шёл лучник небольшого роста, худой и ели бы не горб, можно было подумать, что это женщина. Троица опережала основную колону шагов на двадцать. Вдруг здоровяк поднял руку, подовая знак остановиться.
"Кажись, что-то почуял", - с тревогой подумал Семён.
Тем временем дикий осмотревшись по сторонам, присел и коснулся земли.
" Неужто хлопцы не всё убрали", - забеспокоился есаул.
Словно услышав мысли казака, великан посмотрел в его сторону. Медленно, очень медленно офицер навел арбалет на великана и положил палец на курок. Нервы Семёна были натянуты как струны, казалось ещё немного, один лишний звук и они лопнут. Несколько секунд дикий буравил место, где спрятался Дарчук, а затем махнул рукой, разрешая движение. Но есаул уловил в этом движение не уверенность.
"Что же не будем испытывать судьбу", - решил есаул.
- Пора, - шепнул он, лежащему рядов уряднику.
Получив приказ, Никита дотронулся до плеча казака, застывшего с ножом. Тому понадобилось пару секунд чтобы перерезать верёвку. Через мгновение огромное бревно устремилось вниз. Несмотря на свой рост, великан оказался быстр, он успел отпрыгнуть в сторону и уклониться от ловушки. Дикий, который шёл вторым, вместо того, чтобы последовать примеру здоровяка, обернул и оттолкнул следовавшим за ним горбуна. В следующие мгновение, бревно врезалось в него и отбросило на несколько метров. Удар был такой силы, что ему оторвало руку, а сломаны ребра вылезли через спину.
Семен краем глаза успел заметить, что кто-то из диких повалил горбуна не позволяя ему броситься, на убивших его друга.
От сработавших ловушек на земле осталось лежать не меньше десяти человек. В следующую секунду раздалось треньканье самострелов и ещё несколько тел упали на землю. Каждый пластун имел по два заряженных арбалета, по этому вслед за первым залпом последовал второй, благодаря которому создалась иллюзия, многочисленности засады. Но тем неменее, даже потеряв около трёх десятков бойцов, дикие представляли угрозу, превышая численность казаков в несколько раз. Первым пришел в себя великан, он не тратя силы на крики, устремился наверх.
Словно заговоренный он упорно лез по склону и не стрела, не камень, не причинила ему вреда. В след за ним в атаку бросились и другие, но тут диких ждал очередной сюрприз. Достигнув середины склона, они один за другим проваливались под землю.
"Ай я да молодец", - похвалил себя урядник, настоявший на рытье ям.
Восхищаясь своей сообразительностью, он наблюдал, как гибнут враги, проваливаясь в волчьи ямы.
Ямы, немного сбили первую волну атакующих, позволяя казакам ещё раз разредить арбалеты. Но вслед за первой волной атаки последовала вторая. Отправившись от паники, дикие, полезли наверх. Когда до вершины оставалось несколько метров в атакующих полетели дротики, и ещё три тела скатилось вниз, сбивая с ног тех, кто шел следом. Дикие словно обезумили, они уже не орали, а рычали как звери, на четвереньках карабкаясь по склону, не обращая внимания на летящую смерь. Разношерстное воинство напирало, двое лучников, засевших на вершине каменного утёса, уже не успевали отстреливать самых резвых.
Семен отложил в сторону арбалет, взялся за копье.
"Напьется сегодня землица кровушки, вдоволь", - мысленно произнес он.
Великан, тем временем избежав ловушек, одним из первых поднялся наверх. На его пути встал молодой казак. Дикий легко отбил выпад пластуна и нанес удар топором. Шлем прикрывающий голову казака, хоть и смялся, но выдержал, и всё же, удар был слишком силен, казак упал как подкошенный. Семен обнажил саблю и первым атаковал великана. Клинок есаула, дикий принял на топор Он отвел его в сторону, полоснул мечем. Офицер, чтобы избежать ранения, приставив ногу, вытянулся, втягивая живот. Дикий поймал саблю казака, крюком на обухе, и крутанул его, пытаясь сломать клинок. Но калёная сталь выдержала, Семён выдернул саблю из захвата и отступил на пару шагов, боль в кисти не позволила ему ни толком защищаться, не нападать. Развивая успех, великан атаковал, но его меч был тяжел и дикий потратил слишком много времени на взмах. Есаул сделал шаг в сторону, уходя с линии атаки. Но в следующую секунду удар топорищем, пришедший в шлем офицера, сбил его с ног. Оказавшись на земле, Семен перекатился и сделал это во время, лезвие меча, просвистев возле носа, вошло в землю. Есаул ударил ногой, и ему показалось, что она угодила в стену.
"Он что камни жрёт", - мысленно простонал, Семён и ударил ещё раз.
Каблук сапога врезался в коленную чашечку гиганта и этот факт возымел действие. Дикий подогнул ногу, на долю секунды оставляя противника без внимания. Семён вскочил и выставил перед собой саблю, перед глазами все поплыло. Не лучшим образом чувствовал себя и великан, подьем бешеная атака отняла немало сил. Он, тяжело дыша, уставился на казака.
"Что устал, гад", - злорадно подумал есаул. - "Ничего на том свете отдохнешь".
В глазах перестало двоиться, и офицер атаковал.
Сделав ложный выпад, он в последний момент выкрутил клинок и полоснул гиганта снизу вверх. Затем, припав на колено, рубанул по правой ноге дикого, надеясь перерезать сухожилья. Но сложный финт не получился, сказался недавно полученный удар, да кисть ещё не отошла. Семёна занесло и сабля, только оставила царапину, на теле врага.
Вид крови привел дикого в бешенство. Он не целясь, метнул топор. Единственное, что смог сделать офицер, так это подставить плечё. Лезвие топора в скользь ударилось об наплечник и улетело в сторону, но и этого хватило, чтобы рука онемела.
-Чёрт! - выругался Семён.
Не успел он сменить стойку, как гигант обрушился на него. Дикий вкладывал силу в каждый удар, и есаулу с трудом удавалось удерживать саблю, отражая нападение. Вдруг нога великана провалилась в нору и он завалился вперед. Это был шанс и Дарчук не собирался его упускать. Он подбежал к дикому и рубанул от плеча по шеи. Клинок противно скрипнул об позвонки, почти отделил голову от туловища.
- Да старею, - произнес есаул и вытер пот, перемешанный с кровью.
Восстанавливая дыхание, есаул осмотрелся по сторонам, противника пока удавалось удерживать на расстоянии, но как долго это продлиться, трудно было угадать. Первый яростный штурм они отбил, правда несколько диких ещё, подавшись порыву карабкались верх, несмотря на окрики, но их учесть уже была решена. Раздался свист летящей стрелы и один из атакующих, со стрелой в боку, покатился вниз. На дне ущелья дикие, подгоняемые криками командиров, спешно строились в боевые порядки. Вперед выдвинулись щитоносцы, за ними прятались остальные. Вооруженные кто чем, они разительно отличались от казаков и скорее напоминали стадо баранов, чем боевой отряд. Завершали, эту пародию на строй, несколько лучников. Они благоразумно прятались, за стволами деревьев, натягивая тетиву.
- Сброд, - прошептал есаул, наблюдая за противником.
Шорох сзади, заставил Семёна оглянуться. В десяти шагах от него стоял горбун с наложенной на тетиву стрелой.
"Вот и всё", - промелькнула мысль.
Он закрыл глаза, читая молитву.
Арбалетный болт вонзился в грудь горбуна, за долю секунды до того, как он отпустил тетиву. Корпус дикого развернуло и предназначавшаяся казаку стрела, пролетела в полу метре от него.
Семен с замиранием ждал последнего мига, но пошла секунда, другая, а он оставался живым. Офицер открыл глаза и увидел лежащего на бруствере окопчика горбуна.
есаул опустился на землю, чувствуя, как дрожат ноги.
- Слава тебе господи пронесло, - прошептал он и перекрестился.
Дарчук вытер выступивший пот, и тяжело вздохнул. Много раз он смотрел смерти в лицо, но в этот раз от дыхания костлявой, у него в сердце образовался ледяной кусочек. Офицер поднялся и подошёл к мертвому дикому. Стрела пробила тощее тело насквозь, её окровавленный наконечник торчал из горба. Есаул перевернул тело.
- О господи, - вырвалось у него, когда он увидел, что лучник оказался молоденькой девушкой, а горб ребенком, примотанным к спине. - Что же ты девка натворила.
Семен вцепился зубами в перчатку, чтобы не завыть.
- Господи да сколько можно, - сквозь зубы прошептал он, - ладно мы, безумцы, но дитятко, зачем?
Раздавшиеся крики и ругань оторвали офицера от мрачных мыслей. Он подошел к краю и посмотрел вниз. Дикие начали атаку. Прикрываясь, наспех сколоченными щитами, они подымались по склону. Впрочем, щитов на всех не хватило, этих оставшихся в первую очередь и выбивали лучники казаков. Им попытались помешать стрелки диких, но их луки были слабы, и в конечном счёте победили пластуны.
Идея со вязаными щитами на практике оказалось не совсем удачной. Подниматься с громоздкими, тяжелыми щитами по довольно крутому склону было невозможно. Они постоянно цеплялись за кустарник, деревья замедляя движение, к тому же слабо защищали от стрел. После нескольких минут мучений и пятерых убитых, вожак диких приказал бросить щиты и тут казаки разрядили арбалеты. Образовалась небольшая свалка, это сбавило темп атаки, но только по центру, по бокам орущая орда диких продолжила подъём, несмотря на обстрел, летящие сверху камни и брёвна. Не прошло и десяти минут после начала боя, как на вершине гряды появились первые дикие. Завязалась рубка, пластуны, держа строй, постепенно отступали к скале, на которой засели лучники. Нападавшим не хватало выучки, но этот недостаток они компенсировали яростью. В скорее небольшой пятачок был завален телами, но дикие не смотря на потери продолжали атаковать. Они карабкались по трупам товарищей, падали, поднимались, вновь падали, а когда достигали строя казаков, с воплем кидались на них.
Слева от Семёна упал пластун, копье дикого пробило нагрудник и застряло в броне. Есаул отбил выпад противника и бросил мимолетный взгляд на своего бойца. Казак, хватая ртом воздух, ухватившись за древко, пытался вытащить копье. В следующую секунду противник возобновил атаку. Дикий вооруженный палашом, нанес колющий удар, метясь в просвет между пластинами. Семён не стал блокировать клинок противника. Он ударил плашмя по лезвию, меняя направление, после чего круговое движение кистью и клинки переплелись между собой. Быстрый шаг вперед, сабля есаула с противным скрежетом проскользила по палашу и остриё клинка, пронзила гортань дикого. Семён выдернул из оседавшего на землю тела саблю, к нему приближался ещё один противник. Им оказался хозяин копья, которое пробила доспех казака, лежащего в нескольких шагах от офицера. Дикий, молодой, крепкий парень поигрывая мышцами, в прыжке попытался достать Дарчука.
Глаза дикого сверкали от азарта, он только что убил, и ему хотелось ещё крови. Тряся над головой железкой, чем-то отдалёно напоминавшим ятаган, молодой с воплем бросился на казака. Семён отклонился назад и меч дикого просвистел, в нескольких сантиметрах. Последовал резкий взмах сабли, и на горле дикаря появилась тонкая красная полоска. Молодой шумно втянул воздух, полоска вздулась кровавыми пузырями. Не успел дикий упасть, как появилось ещё двое.
- Да сколько же вас, - простонал есаул, поднимая саблю.
Вновь замелькали клинки, звон, крики, обезображенные ненавистью лица, давящая усталость и безразличие, к жизни, смерти, ко всему. Разум испугавшись происходящего отключился, позволяя телу саму спасать себя.
Вдруг в какой-то момент всё стихло. Семён стоял, выставив перед собой саблю, но больше никто не наподдал. Он тяжело дыша посмотрел по сторонам, кругом были трупы.
Кто-то дотронулся до его плеча, и есаул с развороту полоснул, но клинок лишь со свистом рассёк воздух.
- Командир, всё, всё закончилось.
Семён пошатываясь развернулся и увидел урядника.
- Всё, бой закончился, - повторил Кривоконь.
- Закончилось?
- Да Семен, больше некого убивать, - кивнул Никита, - опусти саблю, командир.
- Саблю? - и в этот момент он понял, что до сих пор держит клинок перед собой.
- Командир, вы ранены?
- Нет.
- Но вы весь в крови, - тревожно произнес урядник.
- Да на мне кровь, на мне много крови, - пробормотал есаул, и устало опустился на землю.
- Что с тобой Семён? - тихо спросил Кривоконь, усаживаясь рядом.
- Устал, всё больше не могу, - признался офицер. - Что-то сломалось во мне сегодня.
- Прекрати, мы с тобой и не через такое проходили, - попытался успокоить командира Никита.
- Там, - есаул махнул в сторону окопчика, - девчонка, лежит с ребенком. Её и мальца, стрелой насквозь.
- Нашел кого жалеть дикую, да ...
- Если перестанем видеть кто перед нами, чем мы лучше, тех же самых диких, - взорвался Дарчук.
- Чем мы лучше? Тем, что не врываемся в их дома, не вырезаем всех поголовно, не насилуем, не вспарываем животы беременным, - еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, произнес урядник. - Да они нас ненавидят и выродкам своим ненависть эту вместе с молоком матери передают.
- Им есть, за что нас ненавидеть, - тяжело вздохнув, произнес Семён. - Забыл, как в первые годы, они сотнями умирали от голода и болезней возле наших кордонов. Как женщины бросались на пики, чтобы вырвать кусок хлеба, как молили еды для детей. Может напомнить тебе, на кого они охотились, что бы прокормиться?
- Не надо, - заскрипел зубами Кривоконь, - лучше я тебе напомню имена хлопцев, которых они сожрали. Командир мы делали то, что должны делать, и я в отличие от тебя не испытываю мук совести и жалости к этим. - Никита махнул в сторону диких. - Мы предлагали им и кров и пищу, чем они отплатили нам за это? Вырезанными станицами раблены, а хуторов не счесть. Вспомни как они надругались над женщинами, детей малых не пощадили, под нож пускали или головой об стену, и тебя после этого совесть мучает?
- Они не все такие, к тому же жизнь в лагерях была не сладкой, - возразил есаул.
- А вот тут ты не прав Семён, если одни дозволили другим, такое сотворить, значит всё помазаны кровью. Если бы мой казак на такое дело пошел, сам лично зарубил, - стоял на своём урядник.
- Нет, пойду, вон уже светлеет на востоке, да и тошно на душе. Делами займусь, может отпустит, - есаул кисло усмехнулся и встал.
- Возьми троих моих с собой.
- Не надо у вас и так работы полно, - отказался Сёмен.
- Справимся, тем более с тобой легкораненые пойдут.
- Тогда пусть идут, - согласился офицер.
Глава вторая.
Москва. Кремль.
Цапин, уютно устроившись в большом кресле, задремал. Плед, накинутый сверху немного слез с плеча и холодный воздух потихоньку закрадывался под него, вытесняя сладкую негу, после обеденного сна.
В дверь осторожно постучали, даже не постучали, а поскреблись.
- Виктор Сергеевич, - раздался тихий шепот секретаря, из-за двери.
Цапин открыл один глаз.
- Он отдыхает, подождите в приемной, - стала выпроваживать кого-то Вероника.
- Но он сам мне назначил на четырнадцать часов, - тихо возмутился посетитель.
- Человек вторую ночь не спит, подождут ваши дела, - не сдавалось женщина.
Виктор Сергеевич посмотрел на настенные часы, было четырнадцать ноль три.
"Поликов прибыл", - вспомнил Цапин. - "Может и правда часок поспать, а дела подождут"? - промелькнула соблазнительная мысль.
- Помечтали и хватит, - прошептал он и решительно отбросил плед.
Подойдя в ванную комнату, пожизненный президент России умылся холодной водой, взял полотенце, висевшее здесь же на специальной полке.
Полотенце пахло мятой и полыньёй. Цапин втянул воздух и голова слегка закружилась от аромата трав.
- Господи, как давно я не был на природе! - выдохнул он и направился в кабинет.
Усевшись за огромный стол, президент позвонил в колокольчик, стоявший с боку. Через несколько мгновений появилась секретарь.
- Вызывали, Виктор Сергеевич?
- Да, кто там на прием?
- Поликов.
- Пропустите его, - разрешил Цапин.
Когда женщина выходила, он остановил её.
- Вероника.
- Да, Виктор Сергеевич?
- Кто полотенце развешивал в ванной комнате? - поинтересовался Цапин.
- Я. А что-то не так? - спросила женщина.
- Нет, всё нормально, только они сегодня пахнут.
- Извините, это больше не повторится. Я сейчас всё заменю, - произнесла секретарь и направилась в комнату отдыха.
- Наоборот, мне очень понравилось, - президент жестом остановил секретаря. - Почему вы раньше так не делали?
- Ко мне недавно приезжала бабушка, она и научила, - объяснила Вероника.
- Понятно. Хорошо. Зовите Поликова?
Через несколько секунд в кабинет президента вошёл невысокого роста мужчина в казачьей форме, с окладистой бородой и лихо сбитой на бок папахе.
- Проходите, Поликарп Федорович, присаживайтесь, - Цапин указал на стул.
- Благодарю, - воевода, поскрипывая начищенными до блеска сапогами, подошёл к столу и сел.
- Вот по какому поводу вызвал Вас, Поликарп Фёдорович. Нужно собрать экспедиционный корпус для глубокого рейда за кордон.
Воеводу южного округа (это звание ввели два года назад) слова главнокомандующего удивили, но он не показал виду. Удивление у Поликова вызвал тот факт, что сам президент вводил его в курс дела.
"Не иначе что-то весьма серьезное затевается", - подумал он.
- Отберите двести человек из казаков. Двести лучших воинов, Поликарп Фёдорович, лучших и откомандируйте их в Москву, - закончил президент.
- Помилуйте, Виктор Сергеевич, у меня всего пять тысяч штыков. Смены на заставах меняются через раз, - начал жаловаться Поликов. - Дикие активизировались, прут, как умалишенные. Давеча под Новороссийском банду в сто двадцать человек уничтожали. Третью, между прочим, за месяц. И это только на черноморском направлении.
- Не только у Вас тяжёлое положение, - прервал воеводу Цапин. - На дальнем востоке ещё хуже, с Китая чума пришла. Так что, давайте перестанем плакаться, а займёмся делом.
- Может армейских собрать. Чем я буду границу латать, - попробовал торговаться Поликов.
- Армейские тоже участвуют.
- Тоже моих заберёте?
- Нет, с западной группы. А свой участок прикроете армейскими подразделениями.
- Так они же не обучены. Граница - это не в поле шашкой махать, здесь другая специализация, - высказал опасение воевода.
- Справятся, - нетерпящим возражения тоном произнёс президент. - Мне ли Вам объяснять, Поликарп Фёдорович, как действовать, и давайте не будем торговаться. Задача поставлена, её надо выполнить.
- Слушаюсь, господин президент, - вскочив со стула и вытянувшись по стойке "смирно", гаркнул воевода.
- Сядьте, Поликарп Фёдорович, и прекратите вскакивать. Мы с вами не на параде, - сказал Цапин, морщась от солдафонства воеводы.
- Виноват, Виктор Сергеевич, но по-другому не могу, приучен к порядку, - признался воевода.
Поликов начал службу в звании хорунжего; был в составе корпуса, введённого на Украину сразу после перехода; показал себя талантливым командиром и быстро поднялся по служебной лестнице. Затем его заметил, Прохоров, Всероссийский войсковой атаман. Вначале он только внимательно следил за судьбой Поликова, затем перевел в Москву и через полгода службы в главном штабе сделал его своим заместителем. Служба в столице тяготила боевого офицера, и он при каждом удобном случаи просился в войска. Постоянные рапорты надоели Прохорову, поэтому он рекомендовал Поликова на должность воеводы южного округа, которую только собирались ввести. Кандидатура была одобрена, и вскоре новоявленный воевода, получил под своё начало шесть тысяч человек. Воевода округа замыкал на себе командование как казаков, четыре тысячи сабель, так и армейские подразделения.
- Простите, Поликарп Фёдорович, а вы с губернатором точно так же ведете? - неожиданно спросил президент.
- Никак нет, - немного смутившись, ответил Поликов.
- Вы уж извините меня, почему из вас так и прёт солдафонство, при встречи со мной, - продолжал допытываться глава государства.
Даже борода не смогла скрыть, что воевода покраснел.
- Вам почаще надо бывать в столице, Поликарп Фёдорович, привыкните, оботрётесь, даже вставать не будете когда я войду, - усмехнулся Цапин.
- Как такое можно, Виктор Сергеевич, при государе сидеть, - вырвалось у Поликова.
- Уже не в первый раз слышу это государь, и где только нахватались, - возмутился Цапин.
- От народу, Виктор Сергеевич, вон оружие предков, вернулось, звания, должности потихоньку возвращаются, вот народ начал величать вас государем, но это пока больше казаки, городские не понимают, или не хотят понять, нет больше старой России, появилась новая Русь, - расхрабрившись выпалил воевода.
- М-да, - почесав лоб, протяжно произнес Цапин, - но запомните на будущее, я президент, и больше не желаю слышать никаких государей. Вам понятно?
- Так точно, - вскочив со стула, выкрикнул Поликов.
- Не надо вскакивать каждый раз, - попросил Виктор Сергеевич. - Ладно, Поликарп Фёдорович, отложим этот, разговор до лучших времён и вернемся к тому, ради чего я вас вызвал. Рейд, который мы готовим, очень важен, до нас дошли сведенья, что в Европе изменилось положение сил. Экспедиционному корпусу надлежит провести глубокую разведку и собрать как можно больше информации. Сведенья, поступающие оттуда крайне скудны, вы знаете, что вот уже больше десяти лет наши границы закрыты, для всех, в том числе и торговли. Так что второй задачей будет установление связей с возможными союзниками. Но и третье задание, это надо постараться добраться до Шотландии. Там есть человек, которому мы оказали помощь, надо узнать, как у него обстоят дела. Но к чему я всё это говорю. Прежде чем назначить командующего корпусом, я хотел бы узнать ваше мнение. Кто, из ваших подчиненных, подошел бы для этой должности? - президент, замолчал и откинулся на спинку кресла, внимательно наблюдая за Поликовым.
Воевода не спешил с ответом. Он перебрал в уме нескольких возможных кандидатов, взвешивая все минусы и плюсы.
- Ну что скажите, Поликарп Фёдорович? - поторопил Цапин. - Может вам дать больше времени, чтобы вы могли определиться.
- Не надо, - отказался Поликов, - у меня есть несколько кондинатур, но самая лучшая это моя.
- К такому же мнению пришли и мы, у вас есть опыт взаимодействия родов войск, и что немаловажно боевой опыт. Если вы согласны, занять эту должность, - Президент вопросительно посмотрел на воеводу.
- Да, я согласен, - подтвердил своё решение воевода.
- Тогда приступайте. Подробности, когда сдадите дела. К стати у вас есть, кем себя заменить?
- Да мой зам, он вполне справится, - не задумываясь, ответил Поликов.
- Вот и славно, не смею вас больше задерживать, - произнес Цапин, давая понять, что аудиенция закончена.
- До свидания Виктор Сергеевич, - попрощался Поликов еле удержавшись, чтобы не щелкнуть каблуками.
Когда воевода покинул кабинет, Цапин какое-то время сидел в раздумье, прокручивая ещё раз разговор в голове. Затем он встал из-за стола и подошел к карте России висевшей на стене. На ней жирной черной полосой были очерчены нынешняя территория страны. Россия ушла с Кавказа, пришлось оставить Камчатку, Дальний восток ещё держался, но связь с европейской частью стороны становилась всё тоньше. Всё чаще стали напоминать о себе китайцы и монголы, особенно монголы. Кочевой народ довольно безболезненно, в отличие от того же самого Китая, вошел в новую эпоху, и только их немногочисленность удерживали монголов в пределах своих исконных земель. Нет, в первые годы они попытались вторгнуться на территорию России, но укрепленная казачьими заставами граница, оказалась им не по зубам и они обратили свой взор на своих южных соседей. К тому же у них нашёлся талантливый вожак, бывший военный некий Бахтыр. Он сумел объединить отдельные группы, затем провозгласил Чингиз-хана богом, а себя его потомком. Новоявленный потомок великого полководца не изобретал ни чего нового. Он взял на вооружение опыт предков и быстро подмял под себя северный
Китай, хотя это было и не сложно. Китай, разжиревший за годы своего экономического роста, всё больше отходил от своих традиций, к тому же многочисленность этого народа сыграла с ним злую шутку. Китайцам было не до укрепления государства. Внутри распадавшейся на части страны, шли войны с начала за оставшиеся продукты, затем за земли, на которых можно было заниматься земледелием. В первые годы не редки были случаи каннибализма.
Пожизненный президент, передернул плечами от отвращения, вспоминая об этом. Хоть граница была и закрыта, он распорядился впускать на территорию детей и молодых, до двадцати лет женщин. От рассказов беженцев, у казаков и военных волосы вставали дыбом. В одной из областей образовалась банда, в начале в ней было всего с десяток человек, если этих монстров можно назвать людьми. Бандиты заманивали голодный народ обещанием накормить, но когда несчастные оказывались взаперти, им слишком поздно становилось понятно, они и есть тот самый кормом. Банда быстро разрасталась, среди собранного на забой "скота" всегда находились те, кто ради кости с ошметками мяса, готов был втоптать в грязь любого. Главарь банты отбирал таких постепенно возвышая, сначала выводя их с числа "мяса", делал их надсмотрщиками и только самых отъявленных негодяев, включал в состав банды. Бандиты держали в страхе целую провинцию, они обложили данью всех, и потребность в человеческом мясе пропала, но ферма не исчезла. Главарь банды создал целый культ каннибалов, на свет были вытащены самые ужасные и кровавые обычаи. Зараза стала разрастаться. Приверженцы вновь созданного культа появились в Казахстане, Туркмении, даже в тайге казакам пришлось брать штурмом острог, где засели людоеды. И тогда было принято решение уничтожить банду. Две сотни казаков, и взвод бойцов "Святогора" отправились в рейд. Операция как нестранно, прошла легко. Привыкшие к безнаказанности бандиты не смогли оказать достойного сопротивления, были все уничтожены.
Цапин ещё раз тяжело вздохнул и перевёл взгляд на европейскую часть страны. Самой большой головной болью оставался юг Росси, досаждали горцы, или как их прозвал в народе дикие. Они совершали набеги на станицы, выискивая лазейки в кордонах казаков. Дикие, как саранча уничтожали всё на своём пути, их жестокость не знала предела. Вырезали всех, взрослых, детей, особо надругались они над беременными. После одного такого набега в горы был отправлен целый полк "Святогора" и два полка казаков. Несмотря на превосходство в численности, оружии и подготовки, участникам рейда пришлось не сладко. Дикие дрались за каждый аул, дом, камень. Ярость, с которой сражались горцы, граничила с безумием, что придало уверенности президента в правильности принятого решения.
И вот теперь новая угроза, но уже со стороны запада. Две деревне на юго-западе Украины, которая теперь практически была одной из провинций России, подверглись нападению. Из рассказа выживших, это были не расплодившееся зверье, или одичавшие, скатившиеся к варварству люди, а монстры лишь отдалено напоминавшие человека. Они были хорошо вооружены и организованы. В начале поступившие сведенья отнесли к разгулявшейся фантазии селян, которые с испуга приняли людей в доспехах за монстров, но когда удалось заполучить труп, все сомнения были отметены.
Труп доставили в Москву и за него взялись ученые, военные и чародеи. Вывод был сделан однозначный, убитый монстр являлся человеком, верней новым его подвидом, возможно искусственно созданном. Это открытие ошеломило президента и всех, кто работал над этой проблемой.
Тот, кто мог в нынешних условиях создать и вырастить новый вид человека, представлял угрозу для страны. Придя у таким выводам Цапин созвал совет безопасности, на котором было и принято решение о походе. Страна ещё не оправилась от перехода, на востоке и юге хватало проблем, но там действовал известный враг, объявившегося на западе врага они не знали.
-Да больше тянуть нельзя, - вслух произнес президент, подытоживая свои размышления.
Глава 3
Крепость Стрибог. (главная база подразделения Святогора) 9.27 время московское.
Семен остановил коня перед массивными воротами, которые не спешили открывать. За спиной офицера недовольно зашушукались казаки.
- Они что нас за сосунков держат!
- Цыц, - не оборачиваясь, одернул их есаул. - Чего раскудахтались.
"А хлопцы правы, негоже так встречать", - подумал Дарчук. - "Столько верст отмахали, и вот тебе здасте".
- Они что уснули, - тихо пробурчал Семен.
- Нет, их чародей давно нас прощупывает, - произнес стоящий рядом Мирон, ротный кудесник.
- Чего молчал?
- Ты не спрашивал.
- Должен был доложить.
- Так это если на задание, а здесь зачем? - хмыкнул Мирон.