На первых порах ни одна из подобных тусовок не устраивалась без участия Лореаль и Пагани. Рядом с ними всегда были Картье, Бэнц и Порш. И, если Лореаль была по праву идейным вдохновителем, то Пагани незаменимым организатором этих постоянно разрастающихся сборищ. Картье и Бэнц включались лишь на завершающей стадии, когда текущий игровой сценарий был исчерпан, а утомленная толпа разделялась на группы по интересам. Заполоняя скверы и парки, они переходили от массового веселья к групповому отдыху. После чего, рассредоточившись, они уже в качестве зрителей весело и безропотно наблюдали за очнувшимися стражами порядка, стремительно съезжающимися со всех концов города. Этой передышки было достаточно, чтобы вновь, насытив себя энергией, разойтись в очередной раз по ночным клубам и навести там свой маленький порядок. Эмоций хватало всем с лихвой. Порш, в отличие от остальных, хотя и держался рядом, но во всем этом пытался найти только ему известный прикладной интерес.
Управление гвардией геймеров, неожиданно появляющейся в любой точке города, со временем стало осуществляться собственным Генеральным штабом. Он был создан по принципу Карточной Колоды. Короли, Дамы и Валеты составляли дюжину руководства, а разделение по мастям соответствовало родам войск. Во главе всей колоды был один Туз Четырех Мастей. Это была назначаемая должность, но срок ее полномочий не устанавливался. Единственным условием подтверждения была возможность одновременного противостояния всем мастевым Королям. В противном случае, управление становилось Королевским, но до этого дело не доходило.
Лореаль была недосягаемой в своих способностях. Она с легкостью оказывала противодействие не только Королям, но и всей Королевской рати. Так называли созданный ею Генеральный штаб.
Назначения всех остальных должностей Карточной Колоды, предусматривающие понижение, пересматривались после каждого боевого учения. Это создавало не прекращающуюся конкуренцию, как в руководстве, так и в рядовом составе. Дополнительный набор с присвоением звания, постоянно осуществлялся прямо на месте событий, на основании энергетических качеств новоиспеченного геймера. Знак отличия, в виде карты, соответствующей должности, красовался на его шее в виде жидкокристаллической татуировки. Это была тема Картье, погоны на шеи развешивал он.
Оповещения об очередной тусовке, времени, месте сбора, и ее развернутый план сбрасывались Тузом Четырех Мастей с ее "ладони" в сознание Генерального штаба. Часовая готовность геймеров позволяла собрать свою гвардию в произвольном месте в пределах городской черты. Времени было вполне достаточно, чтобы занять обозначенные позиции, рассредоточившись по мастям, и приступить к началу запланированной операции.
Это могло происходить в любой день недели и в любое время суток вне зависимости от погодных условий. И если первые тусовки начинались на улицах и в переулках, то в дальнейшем им не хватало скверов и площадей. Каждое подобное сборище было для городских властей чрезвычайным происшествием, подобным урагану. Управлять этой стихией никто не учил, а предотвращать никто не мог.
Любимым сценарием Лореаль был геймерский сбор на огромной площади вокруг одного из ее обожаемых городских фонтанов. Королевская рать, включающая Дам и Валетов, располагалась кольцом. Первым кольцом окружения, в центре которого, на самом монументе фонтана, в его пустующей ложе находилась она со своей неизменной свитой. Само место было для нее чем-то знаковым. Только здесь, как казалось ей, она обретала способность питаться дополнительной энергией, исходящей свыше, позволяющей читать мысли всего первого кольца и диктовать свои. Только здесь она могла управлять своим Генеральным штабом, как самой собой.
Следующие кольца состояли из основной массы тусующихся геймеров. Они, подобно ретрансляторам, передавали мысленные команды от центра на периферию. А также исполняли основную задачу Генерального штаба по интенсивному вовлечению городского населения в сферу своего влияния с последующим его динамичным управлением.
Все эфирное время радиоканалов и телепрограмм в такие моменты посвящалось непрерывной рекламе Масти овладевших ими геймеров. Захваченная рекламой городская аудитория, появившись в нужном радиусе, подвергалась уже прямому воздействию игроков.
Улицы и переулки, окружающие центр, походили на весенние ручьи. В этой живой игре они сталкивались, перемешивались и объединялись в сплошные бурлящие потоки вливающихся на площадь людей. Они заполняли собой эту громадину, как пустой котлован водохранилища, готовый собрать воедино всю эту распахнувшуюся энергию, словно разбушевавшуюся стихию.
Люди, забывая о житейских проблемах, хватали своих детей, и, не запирая дверей домов и квартир, вырывались на улицу. Они устремлялись к желанному месту встречи, как к Ковчегу с обозначенным временем убытия.
Эти бесчисленные массы людей, словно оттаявшие и стекающие с окрестных гор бушующие лавины, сносили на своем пути любые искусственные преграды. Все они, казалось, были охвачены единой тревогой, выраженной в стремлении отыскать, наконец, ту тихую гавань, в которой можно было прийти в себя. Отойти от повседневно нагнетаемых в них страхов и растущих подобно снежному кому проблем. И действительно, стоили им попасть на площадь, как они обретали атмосферу общего невозмутимого спокойствия, подобную океанской глади, покрытой безмятежной мертвой зыбью.
Это вовсе не означало, что они лишились энергии. Напротив, теперь вся эта масса походила уже живой океан, управляемый Лореаль и дышащий в одном ритме, чем-то, напоминая приливы и отливы.
Глядя со стороны на эти бурные потоки, Лореаль ощущала свою особую востребованность, что лишало ее усталости и восполняло энергию. Благодаря только ей, ее способностям и влиянию, все навеянные сомнения, неуверенность и беспокойство, порождающие взаимное недоверие и агрессию этих лавин, на глазах растворялись и терялись, образуя новую общность. Ее нельзя было не ощутить, она видна была воочию, была проникнута верой и любовью, которая струилась из бесконечно счастливых глаз образовавшейся океанской глади. Да, этот океан наполненных любовью глаз был обращен к Лореаль.
Сверху это походило на круг, разделенный на четыре сектора. Каждый из секторов был зоной влияния определенной масти Карточной Колоды, располагающей своим, соответствующим роду войск, внутренним оружием воздействия.
Не трудно было определить, какая Масть, или какое оружие воздействия оказывались более эффективными. Это проявлялось в насыщенности мастевого сектора, а также в естественности происходящих навязанных событий, сопровождающихся неминуемым весельем, граничащим с безумием.
Стандартный сценарий подобных игровых учений предназначался для освоения задачи духовного взаимодействия геймеров всех Мастей сверху донизу. Результатом должна была стать передача по эшелонам Карточной Колоды воли Верховного, многократно усиленной и охватывающей беззаботное городское население.
Невооруженным глазом можно было увидеть на очередной тусовке стремительно возрастающее воздействие Лореаль и ее Гвардии. Оно убедительно выражалось в количестве участников, вовлеченных ими в свой замкнутый круг влияния. А также в отрешенных от мира и беснующихся продавцах, клерках, работниках транспорта и блюстителях порядка, расхватывающих маскарадные костюмы из подъезжающих со всех сторон грузовых фургонов. Когда площадь заполнялась настолько, что вместить всех не представлялось возможным, окружение сжималось к фонтану, как к святыне, грозя превратиться в живой холм. Подобные зрелища не оставляют места безразличию. И для Лореаль это были лучшие мгновения ее жизни.
В этот кульминационный момент Лореаль умудрялась повлиять на эту, казалось уже неуправляемую, толпу паломников. Неведомая сила очищала проход, который подобно прямой, как стрела, живой аллее, освобождал путь для выхода ее и сопровождающей свиты. Выйдя за пределы круга, она снимала свое воздействие, аллея мгновенно смыкалась, и обезумевшая толпа бросалась в пляс.
Наступало время второй пары, Картье и Бэнца, это была их стихия. Порш, озираясь, быстро покидал место событий. Он вместе с Лореаль и Пагани, терялся в окружающей толпе зевак, не вовлеченных в праздник жизни, который мог продолжаться до утра.
Но в последний раз все отошло от ее игорного сценария. Стоило Лореаль на мгновение отвлечься и утратить контроль за нахлынувшей на фонтан толпой, как обезумевшие люди стали взбираться друг на друга. С очумевшим взглядом и протянутыми руками, они рвались к ней, желая дотянуться и прикоснуться, как к своему идолу. Женщины и старики падали с ног, попадая под непомерную тяжесть следующих волн, наваливающихся и разбивающихся о кольцо первого окружения, как о брекватер. Не было слышно ни их криков, ни стонов, гул безумного веселья покрывал все.
Громадные усилия потребовались от Лореаль, чтобы остановить невиданное ранее живое подобие девятого вала, заставив его замереть, а затем медленно, подобно отливу, освободить пространство. На мраморных плитах осталось все то, что могло лишь барахтаться либо вовсе лишено было возможности движения. Гул мгновенно оборвался, как будто кто-то вырвал из розетки ревущий динамик. Следом затих и фонтан. Все взоры были обращены на девять растоптанных и истекающих кровью тел. Их тихие стоны в абсолютной тишине, казалось, были слышны дальше, чем позволял взор.
Такой Лореаль еще не видел никто. Рядовые геймеры, дружно следуя чьей-то безмолвной подсказке, бережно подхватили окровавленные тела, внесли вовнутрь первого кольца и опустили в успокоившуюся чашу фонтана. Вода, обмыв кровоточащие, но уже неподвижные тела, обрела цвет, который мгновенно отрезвил Лореаль, дав почувствовать, что все внутренние взоры обращены к ней.
Никогда ранее она не уделяла внимания ускорению биопроцессов и была лишь наслышана об этом. С содроганием попыталась только представить, какая колоссальная внутренняя энергия ей может потребоваться для этого. И хватит ли ее. Однако она должна была непременно сделать это именно здесь и сейчас. Вместе со свитой она сошла со своей ложи и заняла место в кольце Королевской рати.
Казалось, остановилось время, а людское море застыло в ожидании чуда. Над площадью нависла мертвая тишина, прекратились стоны. В звуковом вакууме послышались первые всплески. Девять тел, еще мгновение назад неподвижных, одно за другим стали подниматься из воды. Не озираясь вокруг и не веря глазам своим, эти искалеченные тела, находящиеся, будто в трансе, медленно осматривали и ощупывали себя, проверяя способность двигаться. Но ужас, оставивший свою гримасу смерти, как печать, на их окаменевших лицах, повеял могильным холодом на все замершее вокруг. Синяки и ссадины, переломы и кровоточащие раны исчезали и зарубцовывались на глазах всей безграничной, замершей в безмолвии толпы. И когда все они, убедившись, что это не сон, сбросили застывшую маску и подняли свои взоры, неподвижная толпа взревела так, словно кто-то вновь воткнул в розетку ревущий динамик.
Это был последний выход Лореаль. Возможно, она поняла, что все это не для нее.