Гарри удавалось сохранить энергию, которой наполнила его "Теория". Можно было только сожалеть, что не хватило времени своевременно материализовать ее. Но это не означало, что он собирался покорно склонить голову или сложить руки. Он все еще был пленен ее возможностями. Ведь они подвели его вплотную к оружию Разума и уже указывали пути к собственному бессмертию. Созданные технологии должны были навечно усмирить либо похоронить любого его противника и самого поднять над миром, что некоторое время с трудом укладывалось даже в его голове. Однако все это и было утрачено после памятных сентябрьских событий. И поиск пока не давал никаких результатов. Не было сомнений, что теперь врагом номер один ее новых владельцев должен стать именно он.
Внутреннее чувство или звериное чутье подсказывало Гарри, что за всем этим непременно кроется Фрэнк. Именно Фрэнк и уж никак не Микки. И он не терял надежд. Он возлагал их, и не без основания, на Торсионное поле. Эта разработка была неведома Фрэнку, и Гарри надеялся, опередив его, вновь восстановить утраченное. Ведь Разум не мыслим без Торсионного поля. И хотя это поле не придавало силы человеческому Разуму, оно способно было лишить человека этого дара, отняв у него память и сделав немощным.
В то смутное время Торсионное поле только приобретало свои очертания в человеческом понимании. Но практические результаты исследований уже тогда подтверждали, что сознание имеет материальную основу. И Разум человека, являясь биологическим компьютером, хранит созданную им же информацию, не в себе, а в пространственном файле, представляющем не что иное, как Торсионное поле. Еще в те времена это поле поражало воображение отсутствием скоростных ограничений, и каких бы то ни было преград.
Повышенный интерес Гарри к нему был вполне понятен. Он сам представлял это поле, как безбрежное депозитарное хранилище. В нем любому созданию, обретшему Разум, выделялась своя индивидуальная ячейка, с неограниченным кодовым доступом к рожденной и постоянно используемой им же информации. И если найти защиту от всепроникающего Торсионного поля, установить преграду для него, внести вирус, либо помехи, то можно даже Планету лишить памяти, а вместе с ней и Разума.
Гарри изыскивал возможность перемещения либо уничтожения содержимого нужной ячейки, определения и изменения кода доступа к ней. Он яростно осваивал основы интеллектуального "медвежатника".
Не было уже никаких сомнений, что именно Фрэнк похитил у него ключи от бессмертия Плоти и получил доступ в чужой Разум. Но он не опускал рук и был уверен, что у него должно появиться средство, способное отлучить Дух от Разума даже в Бессмертной Плоти.
Это напоминало ему живую картинку из жизни хакеров. При этом он сравнивал уже Фрэнка с гением, овладевшим через интернет доступом во все компьютеры мира. Сам же Гарри собирался, овладев интернетом, безвозвратно лишить Фрэнка памяти. Без нее как компьютер, так и человек всегда представлялись ему образом пишущей машинки с вырванным листом бумаги.
Гарри даже поразился той подвернувшейся ему забавной аналогии, согласно которой он от детских игр перешел к судьбе Планеты. Но и человеческая жизнь тоже начиналась с забавы.
Владелец торсионного поля может стать истинным Властелином Вселенной. К нему никак нельзя подпускать Искусственный Интеллект. Управление ТП и выделение его в ограниченное пользование развернет мир с ног на голову и позволит Владельцу править балом, управляя человеком, как человек управлял кибером. Это даже не Продавец воздуха, это истинный Властелин разумного мира. Выделяя человеку порционный доступ к ТП, или внося на него запрет, Владелец тем самым дает носителю Разума право на мысль, либо вовсе лишает Разума абонента. При этом Гарри прекрасно понимал, что интерес к нему не сегодня-завтра проявится и у Фрэнка, и это будет концом всех надежд. Не вдаваясь в причины подобного упущения, Гарри был убежден, что Фрэнк пока им не владеет. И это лишь пока.
Сразу же появились желающие воспользоваться пробелами в мировом законодательстве и зарегистрировать законным образом право собственности на Торсионное Поле. Это тебе не Лунные участки и не Интернет-услуги. Но, как это ни забавно, таковы уж наши законы, и здесь появился собственник. Новоиспеченный хозяин Торсионного Поля в то время даже не представлял, во что он ввязался.
В который раз Гарри убеждал себя, что именно с Игр Разума начинается реальная возможность противостояния. Только возможность воздействия на торсионное поле давало ему шанс. Только в нем он мог чувствовать себя во всеоружии. Любое другое сражение с Фрэнком будет проиграно, даже не начавшись. Гарри со всей ясностью представлял, что силы уже далеко не равны. Но он был охвачен давно укоренившимся убеждением, что Разум - это неограниченная, хотя и не раскрытая Сила. Он предвкушал сражение. Даже не сражение, это будет "Битва на Торсионном поле", которая, как он полагал, станет первой, последней и решающей.
Наиболее продвинутые медигеймеры, собранные со всех зеленых лужаек мира, были озадачены поиском любой информации, связанной с интересующими Гарри событиями. Объединенные в группы Медитирующего Поиска, они ежедневно сбрасывали всю найденную информацию на личный торсионный файл Гарри. Именно с помощью этих юнцов он собирался найти следы Фрэнка и войти в сознание своего смертельного врага.
Гарри понимал, что визуальный поиск Фрэнка лишен всякого смысла. Обладающий возможностью смены "телесных одежд", а он уже не исключал и этого, не подлежит никакой идентификации, опирающейся на Плоть. Нужна была любая яркая привязка к искомому Разуму. Ему нужны были метки, по которым можно было осуществлять его последовательный поиск. Одна из них была довольно удачной. Решение было найдено в виде "метки запаха", которая идеально заменяла "жучка".
Еще в бытность совместной работы, в спецлаборатории Управления были созданы всевозможные букеты эксклюзивных запахов. Их разработчиками был взят за основу запах Страха. Кому, как не им, было известно, что этот запах не спутать ни с чем, и что его не способно выветрить даже время. Он пронизывает своей неповторимостью и оставляет в памяти незабываемый, неизгладимый след, как рабское пожизненное клеймо. Однажды поселившись, он веками живет в мрачных камерах смертников, пропитав собою метровые стены карцеров. Одним лишь присутствием он погружает в себя живого раба, как в гадкую топь. Запах Страха прилипает к человеку, как сопля на шелковый ковер, он обволакивает его тело, превращая в подобие животной шкуры. Даже мимолетное знакомство с ним бросает в жуткий озноб, пробуждая незримые мерзкие образы, от которых веет могильным холодом, сковывающим все независимое и живое.
Уникальность созданных в лаборатории шедевров заключалась в том, что широта используемого спектра и комбинаций делала их неповторимыми. Этим запахам до сих пор не было аналогов, ввиду их совершенно необычной технологии. Они были настолько ненавязчивыми, но неожиданными и запоминающимися, что Гном всегда выделял им особое место в своей сортировке. С их присутствием можно было связывать любые редчайшие события. В то время лаборатория готова была передать завершенные результаты в отдел "Гномов", но трагедия оставила каждому свое.
Это был действительно идеальный "жучок" для Гномов. Любая интересующая тебя встреча клеймится подобной меткой и вся информация, сопутствующая этому событию, неразрывно привязывается к ней. Гном сам профессионально осуществит эту разноликую привязку, приковывая неразрывными цепями своих очередных виртуальных узников.
Наверняка любой из нас, хоть однажды испытывал подобное ощущение, столкнувшись с, казалось, забытым, но памятным запахом, вдруг обрушивающим на тебя былые воспоминания. Это происходит настолько неожиданно, как если бы тебя окунули омут в прошлого. Все, присутствующее мгновение назад, вылетает из головы, и ты погружаешься на миг в яркую атмосферу воспоминаний. Это, как мимолетное видение, в котором опустошенное сознание извлекает из своих глубин памятный архив и погружает с головой все пять органов чувств в эти забытые состояния, как в прорубь, воскрешая Разумом и Плотью, казалось давно утраченные чувства и эмоции.
Запах развеется, как дым, но всегда оставит неизгладимый след в памяти. Он и станет той памятной "меткой", неразрывно привязанной к времени и месту. По ней в любой момент можно без труда найти, извлечь и раскрыть хранящиеся под семью замками в кладовых памяти те сокровенные мысли и интимные подробности, в которых запах был незримым, но неопровержимым или роковым свидетелем.
Фрэнк однажды присутствовал в лаборатории и впитал один из них, не подозревая даже о планируемом назначении разработки. Запах действительно понравился своей неожиданностью и Гарри и Фрэнку. Официально разговор в то время шел о производстве специальной косметики, хотя истинным назначением уже тогда было создание неизгладимой метки запаха.
Дав продегустировать ее медигеймерам, Гарри поручил им осуществить поиск аналога в Торсионном поле. В нем он был намерен найти именно тот файл, от которого будет осуществлен подступ к Разуму Фрэнка. Только совмещение биологического Разума и Искусственного Интеллекта могло позволить решить эту задачу. Поскольку скорости ИИ позволяли мгновенно вычислять, а скорости человеческого Разума с необыкновенной легкостью анализировать имеющиеся образы и формировать суждения.
Теоретически задача была решаемой. Она представляла собой массу уравнений с такой же массой неизвестных. Первые приближения позволили медигеймерам находить разрозненные события, которые стали напоминать Гарри знакомые ему сюжеты. Сфера поиска явно сужалась, и Гарри уже удавалось временами пролистывать разрозненные страницы былой жизни Фрэнка. Однако это была настолько редкая и случайная связь, что пока так и не удавалось войти в уверенный контакт.
Проснувшись в холодном поту и придя в себя, Гарри вдруг понял, что причиной ошеломляющего беспокойства был вовсе не сон. Все, только что промелькнувшее в его воображении, это реальность. Задремав от усталости, он не отключился от просмотра последнего торсионного файла, помеченного грифом первостепенности, который и вырвал его из беспамятства.
Он видел Великую Китайскую Стену, стремительно поднимавшуюся из разверзнувшейся земли. Если бы он поднялся с кресла, то наверняка бы упал. Ему сразу же вернулись былые воспоминания о слабости, которую всегда питал Фрэнк к этому эпохальному сооружению. Всем своим нутром Гарри почувствовал реальность происшедшего. Озноб и пробежавшие по телу мерзкие мурашки напомнили ему давно забытое, но как оказалось все еще живое состояние беспомощности и предсмертной обреченности. Он даже не мог себе представить, какой нужно управлять мощью, чтобы заставить строившееся веками сооружение, расти на глазах. Неужели он опоздал, и все так безнадежно.
Первым делом Гарри запросил космическую разведку о появлении в мире сооружений, подобных увиденному. Он даже не рассчитывал получить столь скорый ответ. Даже искать не пришлось. Съемка их космоса была произведена автоматически в связи с колебаниями и разрушительными перемещениями пластов земной коры, без свойственных землетрясению выделений водяных паров, газов, шлака и грязи. А район с указанными координатами никогда не относился к сейсмически опасным. Просмотрев запись, он еще раз увидел тот кошмар, который и был причиной его страшного пробуждения.