Аннотация: Каким-то боком этот рассказ может быть отнесен к циклу про старшину Нефёдова. Но включать туда я его не стал.
Маршал Жуков барабанил пальцами по столу и немигающим взглядом серых глаз рассматривал того, кто стоял перед ним.
Хотя стоял ли? Черное облако, вытянутое вокруг вертикальной оси, крутилось под низким потолком командного блиндажа. У облака не было лица. Но почему-то, при взгляде на него, маршал чувствовал исходящее от вертящегося клуба смущение и растерянность.
- Так. Значит, приказы Ставки побоку? - процедил Жуков и встал. Потянувшись всем крепко сбитым телом, он хрустнул костяшками пальцев и подошел к телефону. Опустил руку на эбонитовую трубку и, не оборачиваясь, сказал:
- Ньярлатотеп, за такие штучки - под трибунал недолго.
Облако зашелестело бесплотным голосом. Маршал Жуков слушал его, багровея шеей. Потом не сдержался - грохнул кулаком по столу и заорал во весь голос, матерно, перекатывая на щеках желваки. После длинного, трехэтажного загиба он снова поглядел на Ньярлатотепа.
- А мне плевать на Азатота, слыхал?! Где он? Отсиживается там у себя с флейтистами своими? Тварь! Как мирное население уничтожать, он первый! А как в ударной группе - полные штаны навалил?
Маршал рванул трубку телефона и тяжело дыша в нее, не остывая от злобы, бросил:
- Ротмистрова ко мне, быстро!
Швырнув трубку обратно на рычаг, Жуков подошел, почти подбежал к двери командного пункта, настежь распахнул ее и бешено крикнул:
- Альхазредов! Ты где там?
Скрипя сапогами, вошел маленький, крючконосый человек в гимнастерке без погон, в странной черной шапке, напоминавшей пирамидальную буденовку с опущенными наушниками. Был он тощим и сутулым, но черное облако, словно в страхе, резко отшатнулось от него и вновь зависло в дальнем углу, подергиваясь рябью.
- Я, товарищ маршал Советского Союза, - тихо сказал он.
- Альхазредов! Ты приказ Самого знаешь?! Освободить Орел и Белгород в кратчайшие сроки. В кратчайшие, ты понимаешь?! А эти твои... - Жуков скрипнул зубами, удержал матерное слово, - ...демоны... думают, что к теще на блины попали?
- Виноват, товарищ маршал...
- Да мне плевать, кто виноват! Вызывай этого своего... как его? Который за транспортировку и перемещение отвечает! Ключника!
- Йог-Сотота, - все так же тихо отозвался Альхазредов. Одновременно он уже совершал руками короткие и сложные движения, сплетая невидимую паутину, и шептал непонятные слова.
- Нгах... фхтагн, - доносилось до маршала. - Огт'род аиф... гебл' ихх... - жилы на тощей шее вздулись, человек шептал белыми губами.
Ньярлатотеп в углу издал короткий, режущий уши визг. Облако засветилось багровым пламенем и погасло. В блиндаж вползал мертвящий холод, захрустела, покрываясь инеем, входная дверь. Жуков стоял, твердо расставив ноги и заложив руки за спину, и только чуть морщился от ледяного ветра.
Посредине комнаты появилось нечто. Больше всего это было похоже на груду мыльных пузырей, переливающихся тошнотворными, немыслимыми для человеческого глаза оттенками цветов, в радуге которых чувствовалась смертельная угроза. Пузыри, угрожая, двинулись к Жукову, но остановились, когда маршал сам шагнул вперед, гневно сведя брови.
- Твою мать! Уклоняться от приказов Верховного Главнокомандования? Уклоняться?
Он замахнулся кулаком, шары задрожали растерянно, выстроились спиралью.
- Вижу, надоело тебе на теплом месте? Облик жмет, хочешь на пару миллионов лет загреметь туда, где ни живой ни мертвой души нет? Устроим! - Жуков расстегнул кобуру, потом, опомнившись, убрал руку с пистолетной рукоятки. Шары изогнулись наподобие вопросительного знака, и прямо в мозгу у командующего загорелись слова.
"ВИНОВАТ. Я. ВИНОВАТ. НЕ НАДО."
- Слушайте вы. Оба, - Жуков говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась смерть, - если к шести ноль ноль завтрашнего дня Орел и Белгород не будут освобождены от немецких частей - вам конец. И вам, и всем вашим тварям, которых Советская Армия терпит только потому, что они принесли ей вечную присягу. И я знать не хочу как и с кем вы будете эти города брать, до первой крови или до последней. Завтра в шесть я вот по этому телефону должен услышать доклад об освобождении Орла и Белгорода. Иначе - сказок о вас не услышат, и песен о вас не споют. Понятно?! - снова крикнул он, дернувшись всем телом вперед.
Шары растаяли в воздухе. Вместо них перед Жуковым выросла туманная человеческая фигура.
- Я могу использовать любые средства? - Йог-Сотот говорил мелодичным голосом, нечеловечески правильно соблюдая интонации. Маршал тяжело взглянул в калейдоскопически меняющееся лицо Ключника.
- Город должен остаться, - процедил он. Потом обернулся. - Это, кстати, и к тебе относится, Ньярлатотеп, понял?
- А жители городов сих? - Ньярлатотеп прошелестел слова алчным, холодным голосом.
В дверь коротко стукнули, вошел командующий Пятой танковой армией генерал Ротмистров. Отшатнулся, страх на лице сменился отвращением.
Жуков уже стоял, склонившись над картой и постукивая карандашом по столу.
- С жителями - как получится, - сказал он, не оборачиваясь. Широкие плечи под кителем закаменели.
- А теперь - вон оба.