Было холодно, сильно болели ноги, пальцы как будто окунули в кипящее масло.
Чему там болеть? Ведь нет ничего, никаких ступней, никаких пальцев. Только наспех замотанный бинт и сверху - рваные остатки брезентового чехла.
Он поудобнее устроился, скрипнув зубами, когда невзначай задел ногой за камень. Подтянулся на локтях, выглянул из узкой амбразуры, которую много - наверно, тысячи лет назад создала природа, наискосок бросив каменные плиты одну на другую так, что оставалась щель. Поглядел в прицел, чуть касаясь резинового кольца глазницей.
Никого.
Пока никого, поправил он себя мысленно. Скоро появятся, поползут по этой тропе над пропастью, будто вши по тонкому волоску. Потащат за собой минометы, осторожно понесут цинки с патронами, будут шарить по верху иззубренных скал глазами и стволами автоматов. Хорошо, что здесь можно идти только по одному, что соседняя тропа закупорена лавиной.
Он вспомнил Лешку и закашлялся, сплюнул на камни черную вязкую слюну. Когда они отступали, Лешка тащил его на себе, и падая, извернулся, накрыл широкой спиной в драном камуфляже. Мина свистнула в воздухе - стеганула осколками, посекла камни.
И ноги...
"Хрен вы тут пройдете", - он затянулся сигаретой, слишком глубоко, схватился за ушибленную грудь, захрипел кашлем, уткнувшись в рукав куртки. Сигарета сломалась, повисла в пальцах, тлея красным огоньком в темноте грота. Откашлявшись, он аккуратно отломил фильтр и принялся мелко, осторожно затягиваться, сплевывая табачную крошку. Пальцем, касаясь каждой остроконечной пули, пересчитал патроны в обойме, лежащей перед ним.
Мало.
Внезапно второй локоть - тот, которым он ерзал по камню, поудобнее устраивая тело - провалился в пустоту, отколов большой кусок от глыбы песчаника. Он больно ударился щекой о плиту, что-то звякнуло и выкатилось прямо под солнечный луч, тускло блеснув выпуклым боком. Он замер, сначала показалось, что это мина. Секунды шли, но все было тихо, не щелкало, не позванивала пружинка. Выдохнув, он протянул вперед винтовку и аккуратно, концом ствола, перекатил лампу поближе к себе.
Да, это точно была старинная лампа. Медная, совсем чуть-чуть позеленевшая в сухом песке, она оказалась на удивление тяжелой, словно была под завязку наполнена маслом. Длинный носик был плотно засмолен.
- Джинн, что ли? - вслух сказал он. - Прямо как в сказке. А может, водички припасли?
Черным пальцем он поковырял окаменевшую смолу, сдул несколько отлетевших чешуек. Потом вытянул из ножен клинок, ковырнул сильнее, заточенным острием. Что-то хлопнуло - тихонько, словно где-то вдалеке дети, балуясь, проткнули воздушный шарик. Из носика лампы поднялась тонкая, почти прозрачная струйка дыма. Сгустилась под потолком грота, изогнулась обратно, вниз, очерчивая контур фигуры, похожей на человеческую.
- Вроде, рано мне еще бредить-то, - снова вслух и хрипло сказал он, глядя, как контур становится все более плотным. Мускулистый полуголый мужчина с густой бородой пристально глянул на него и склонил голову.
- Благодарю тебя, что ты освободил меня из тысячелетнего рабства, смертный! - пророкотал джинн. Голос его был гулок, словно барабанная дробь. Человек с винтовкой усмехнулся.
- Ну, точно. Я либо сплю, либо помер. Ладно. Слушай, Хоттабыч, ты бы оделся, что ли. Меня, когда на тебя гляжу, в дрожь бросает...
Через мгновение перед человеком стоял хмурый и неулыбчивый мужик. Самый обычный, бородатый, в пятнистом комбинезоне, он присел на камень и смотрел все так же не отрываясь, взглядом меняющих цвет глаз.
- Так лучше, - боль накатила волной, он застонал и выматерился вполголоса, - елки-палки, началось.... Ну, раз пошла такая пьянка - Хоттабыч, ты вроде, желания выполняешь?
- Я могу выполнить только одно, любое твое желание.
- Одно? Врут сказки... Говорил я мамке в детстве, что-то больно жирно, три желания-то. Слушай! - человек оживился, вскинул жилистое тело, не обращая внимания на острые камешки под ладонями. - А любое желание?
- Любое, - джинн развел руками, - все, что пожелаешь.
- Тогда...
Он поглядел на мертвые обрубки, перетянутые жгутами, завернутые в брезент, на котором проступали бурые пятна. Ноги! Снова встать, уйти вверх по этой тропе, отсидеться в скалах, пропустить банду мимо себя. Никто не скажет, что струсил - он и так сделал все, что мог, вот и Лешка бы, будь он жив, покивал бы головой, мол, верно, точно, пора двигаться отсюда, а то осталось не больше получаса до тех пор, пока они снова не кинутся на штурм, и тогда - все, все, сливай воду, не удержаться, лучше сейчас, когда снова станут целыми ноги...
- Точно - только одно желание? - переспросил он, вздохнув.
- Да. Чего ты хочешь? - джинн нависал над ним, покачиваясь, словно был легким, надутым изнутри теплым дымом из лампы.
- Ладно...
Он еще раз поглядел в щель между камней. Погладил рукой приклад, сжал цевье до белых пальцев.
- В общем... Тогда давай мне патронов сюда. Чтоб надолго хватило... И свободен.