Маленькая девочка подросла. Надев темную одежду и перевязав запястья нитками, она села за игрушечную парту в углу комнаты, взяла чернильную ручку и написала в школьной тетради:
В овальном зале гейша с сигаретой, губами тонкими сосет из трубки ягодный коктейль, и я горю желанием, как тот мужчина-мазохист, который жаждет лечь под её стопу, потом проклясть весь род интеллектуальных куртизанок и женщин быта презирать.
Она в уме слагала стих, не замечая, как кимоно её ласкает мои пальцы, всего лишь пепельницей моя пизда ей представлялась.
Но я была готова и на то, и между ног моих просунулся окурок, и губы половые зашквли, она прочла про голубой снежок стишок, и от меня ушли печали.
Затем безопасной бритвой она сделала надрезы у уголков губ, на перепонках пальцев, и на переносице. Девочка думала об апокалипсисе, Ницше, Брахме, противлению своим страстям и потоках керосина, которые стекали бы по её лицу. Больше всего о последнем, по причине свойственной ей (как и многим другим её ровесникам) слабости: склонности к мазохизму.. .некоторые даже изволят полагать, что мазохизм является одним из многих течений нарциссизма, однако кавалеры ОСН, опровергали эту гипотезу, приписывая её "агитации со стороны радикальных анти-нарциссистских организаций".
Вот что Сильвия сказала в своем интервью, в то время, когда члены Ордена еще не успели занять свои пятьдесят пять процентов мест в парламенте, «Нарциссизмом, мы называем не физическую похоть к своему телу, но духовное блаженство, которое индивид испытывает, осознавая самого себя. Направляя на себя все закодированные внутри себя так называемые духовные побуждения (начиная материнским инстинктом и заканчивая нуждой причисления к стае), человек получит искомое блаженство и никогда не поддастся разочарованию, и всегда и будет иметь эквивалентное своему количество любви, симпатии, и признания. Исчезнут ревность и неудовлетворенность, два величайших человеческих порока. Кроме того, мы бы не хотели называться "эгоистами". Наша партия признает, что кроме подсознательно заложенных чувств (которые мы однозначно рекомендуем направлять на себя), существуют также обязанности, обязанности каждого гражданина перед обществом и общества перед ним. И здесь, мы руководствуемся отнюдь не пустыми эмоциями, а разумом и привитыми каждому достойному человеку с детства гуманными побуждениями, на которых нынче и держится цивилизованное общество...» и.т.д.
Но девочка не знала, да и не хотела ничего знать ни о какой Сильвии. Все что ей было известно обо всех последователях Лаврентия, это то, что они были, они пытались интерпретировать его учения, как им было выгодно или наименее тягостно. Это было втекающее из философичности Лаврентия - «нечто». Подобные Сильвии, воспринимались Зоней так же, как носящими на шее Звезду Давида маленькая веточка христианства, развившаяся из многовекового дуба иудаизма. Веточка, не приносящая особой пользы, а с точки зрения других ветвей, возможно подлежащая уничтожению, как предмет паразитирующий.
Вспомнив о христианстве, она снова открыла тетрадь и написала:
Они сделали радость уделом придурка, много философов и ряд радикалов. Много учений и сложных теорий, сын плотника смог легко опровергнуть, выйдя к нам в белом с красивым лицом. Тридцати-трех летний молокосос. Через много лет, многие из тех, кто знал по несколько языков, по двадцать лет своей жизни посвящал изучению той или иной науки, прочитал массу толстых книг, свели бытие к простому сыну плотника.
Из этого следует, что опыт и образование ничего не значат, это все извращения не более того. Там все пусто и истину там найти нельзя и я там искать не буду. Я буду достойным гражданином, буду зарабатывать деньги и приносить пользу окружающим, пока фосфор в моем мозгу не будет исчерпан, пока мои клетки не умрут (сгниют?), а истина ко мне придет со временем.
Затем она закрыла тетрадь, потом, подумав, вновь открыла её на той же странице, и продолжила начатый текст:
Христос не был даже пидором-романтиком. Но уж кто-то, а он единственный, кому если не душу, то хотя бы тело я бы была готова отдать. И никому больше. Даже моему герою Лаврентию Гниде. Мир вам, дорогие братья и сестры. Люби себя, терпи других. Не сравнивай себя с другими. Не страдай. Не молись. Не ищи смысла. Великие слова, что тут еще сказать. Разве услышав их, я могу им не следовать? И нет ничего нового, и ничего уже нельзя придумать или создать. Все уже было придумано и даже уничтожено, а потом вновь восстановлено. И в каждом клише - святая, правда, и каждый обыватель художник. И я придумала каждую строчку из того, что написала выше, так как нигде ранее подобного мне видеть не приходилось. Значит и творец. Зачем читать себя под чужим именем?
Счастливая, не нашла простой единственной глобальной мысли, а ведь на деле все так просто, что время от времени становится очень грустно и поневоле думаешь, сколько же всего эстетически-прекрасного оказалось не более и не менее --экскрементами наших испражняющихся умов.
Уже второе дитя я ношу в своей утробе. Все очень просто. Выносить, выкормить, выхолить, вот вся миссия. Апостолы...
Затылок Уинстона за эти тринадцать лет налился жиром и приобрел бордово-красный оттенок.
Придает моему супругу шарм. Женственные дугообразные бедра его, также меня радуют, ведь глядя на них, я припоминаю учителя моего и наставника, - Лаврентия. По-прежнему Уинстон перетягивает свои запястья часами и нитками, помнит до сих пор, что мне импонирует.
Спи мой сладкий спи мой истекающий салом спи мой красномордый бандюга мой беспомощный уткни свой носик свой скользкий носик свой пористый носик свой носик который уже всегда будет ассоциироваться у меня с еще зелеными но уже начавшими гнить грушами да вставь его между моими грушами или сосцами собачьими согрей свои пальчики между ног моих под мои теплым пахом ты размножишься скоро я выращиваю в себе твой генотип а значит ты выживешь мне нужен ты в тесноте да не в обиде спи я кукурузных хлопьев закупила десять пачек да пять двухлитровых пакетов самого жирного молока своего у меня нет нынче, а появится придется ребеночка им твоего кормить а ведь ты его с меня получить хотел а не с козы какой мой мальчик мой огузок с желтой гущей...
-Excuse me?
-I am asking what are you mumbling about in your sleep?
-Ah... You know, my hands they give off scent of feces for some reason... I don’t know why...
-Go back to sleep...
Спи мой дурацкий завтра я принесу бутылочку со сливками и буду наблюдать как нежно ты прильнешь своими алыми губками к её горлышку запрокинешь свою милую бестолковую головку и жмурясь от наслаждения постепенно осушишь всю бутылочку ты когда пьешь все осушить не можешь бедняга все пытаешься ухватить язычком последнюю капелюшечку...