Аннотация: Предлагаем к публикации рассказ "Золотая удочка Поликарпыча"
Золотая удочка Поликарпыча
Известно, что успех на рыбалке с удочкой зависит от трех составляющих: наличия нужной оснастки, наличия на участке рыбы, наличия клева. Иногда старые рыболовы слово "клев" заменяют выражением"подход". Причем, как оказалось, выражением настолько точным, что однажды, около десяти лет назад, я был даже несколько шокирован поразительной точностью этого загадочного ныне для меня понятия и факта как такового. Слово "подход" для них звучало вовсе не в значении какой-то образно-абстрактной формы или массы, прячущейся под водой, а в самом прямом, в самом конкретном, я бы даже сказал, в строго научном отношении к слову "клев"! Последние годы я в своем рыбацком лексиконе тоже стал часто использовать слово "подход" в значении термина "клев"...
Есть еще один достаточно успешный способ ловли удочкой. Это ловля с прикормкой. У меня указанный способ не вызывает уважения, хотя при ловле карпов, карасей, язей в тихих речках без прикормки не обойтись. В этом способе есть что-то от обмана, построенного на доверии. Это уже не тот обман, когда какой-то незнакомец подсунет что-то с целью надувательства. Это уже похоже на то, когда подобную "кузьму" организует тот, кому вы издавна привыкли доверять. Впрочем, способ не столь уж надежен. Прикормка может не только подманивать, но также отпугнуть. Может увести от местечка стайку, достаточно чуть ошибиться в силе течения. Можно попросту закормить рыбу, и она перестанет брать.
Этот памятный случай произошел на другой стороне Оки, напротив деревеньки Малый Санчур, между "прораной" озера Великого и речкой Волушкой, впадающей там же в Оку.
Но данному случаю предшествовал еще один нетипичный момент, ставший как бы прелюдией, исходным поводом, обусловившим эту историю в нечто цельное, поучительное для нас с моим другом Лехой, прибывшим в гости в родной городок.
Леха, по его словам, достаточно разбогател. На его ремне в футлярчике имелся телефончик, по которому он то и дело кому-то звонил, называя города: Питер, Москва, Стерлитамак...
Он приехал на новенькой "Ладе", позади которой на специальном прицепе лежала красавица лодка с импортным почти бесшумным, но мощным мотором. Разговор сразу же начался с того, что нужно съездить на рыбалку на Оку. Но подъезд к воде должен быть удобным, а машина находиться на виду. Такое место я знал, но не гарантировал улов: под Волушкой не был давно и вряд ли сумел бы так сразу найти там рыбные места.
"Рыбу гарантирую!" - был неожиданный ответ, и был показан встроенный в панель приборчик, называемый эхолотом.
Леха показал мне также новую карбоновую удочку стоимостью полторы сотни "баксов", которую он извлек из бардачка той же лодки. Но главный его сюрприз оказался в том, что точно такую же удочку он дарит мне. Он достал ее из второго такого же бардачка.
Удочка была действительно великолепной - легкой, тонкой, раскладной, с той самой чуть жестковатой гибкостью кончика, и ровно четыре метра, что именно самое то при ловле с лодки. Я с благодарностью принял подарок, но заметил ему, что тоже имею почти такую же удочку.
В оставшиеся полдня мы запаслись провизией и всевозможными приманками. Леха напарил различных прикормок, для которых в лодке были ячейки с крышками, и рано утром, фактически затемно, мы были у реки. С рассветом мы благополучно переправились к руслу Волушки и оттуда с включенным эхолотом поплыли в дрейф. "Вот несколько крупных рыб килограммов до трех на глубине пять метров и в метре от дна. По символам подходят судаки", - комментировал наше движение Леха. "А вот, похоже, огромная щука или сом. Примерно метра полтора длиной. Причем всего на трехметровой глубине. Символ, как колбаса... А вот, кажись, и наша пошла! - воскликнул он в восхищении. - Ее здесь тьма! На различных глубинах. Но, в основном, на дне. Экран рябит... Вот лещи до двух килограммов... Вот граммов по четыреста, по восемьсот!.. Вот, видимо, вперемешку с крупной плотвой. Глубина чуть более трех метров. Все!.. Бросаем якорь".
Мы опустили на дно два якоря на прочных шелковистых шнурах, выровняли лодку поперек течения и встали. За бортом слабым кипением забурлила вода. Мы забросили спиннинги, оснастив их по типу донок, и взяли удочки.
Несомненно, подарок Лехи имел свое преимущество. По сравнению с моей, удочка была как будто бы и легче, и изящнее, более тонкими были пропускные кольца, а рукоять имела чуть заметную шероховатость, приятную для руки.
Вдали меж отвесных круч берегов разгорелась заря, и вот-вот должен был выплыть золотой круг солнца. Мы нахлобучили козырьки наших "кепи" на глаза и во время проводок ниже лодки остерегались даже случайно глядеть в сторону горизонта. Мы пробовали удить и со дна, то и дело цепляя улиток в их витых жестких домиках, и около дна, где попадались окуньки с небольшими плотвичками, и выше от дна, где вообще не попадалось ничего. Лишь Лехе удалось заудить трех средненьких, чуть более ладони, подлещиков и почти такую же плотвичку. Донки вскоре пришлось смотать: какая-то "дребедень" съедала червяков почти мгновенно.
Леха то и дело включал свой эхолот и говорил, что видит отменных особей. Изумление от их обилия постепенно начало сменяться шоком от полнейшего бесклевья. С восходом солнца положение не изменилось. Видимо, от "замыкания в мозгах" Леха вдруг надумал подбросить немного прикормки.
Он опустил на дно сетчатую кормушку с какой-то хитрой смесью из комбикорма, жмыха и выжимки чеснока и тряхнул ее. После этого клев мелюзги не изменился, а ровненькой, что по ладошке, прекратился вообще. На воде был полнейший штиль. Перемены погоды не намечалось. Чуть слышно веял ветерок, но уж ни в коем случае не восточный, считающийся бесклевным. Мы оба были в явном замешательстве и не знали, что далее предпринимать.
Солнце поднялось уже на уровень обрывов круч, когда на огромном слепящем зеркале водной плоскости вдруг появилась небольшая лодка с мелькавшими при гребле веслами. Человек в серой рубашке и в белой кепке плыл прямо на нас. Он повернулся в нашу сторону, взглянул, как бы что-то прикидывая, и, сдав с прямой несколько ближе к берегу, погреб вновь. Обойдя нас справа метрах в десяти, он продернул еще немного вперед и бросил якорь.
- Приветстваю вас, мужаки! - забавно "акая", воскликнул он и про-должал: - Сначала падумал, вы на маей лучшей точке стаите. Хател было паниже встать. Ан нет!.. Гляжу, маленька прамахнулись. Решил тагда не изменять сваму местечку и сяводни.
- И напрасно, бать! - прибавил Леха, поздоровавшись за нас обоих.
- Эта пачаму жа? - удивился приплывший.
- Рыба-то здесь... Да не клюет, хоть лопни!
- Эта что же ана? Вчера до тямна клявала, а нынча не клева? Абычна так не быват! - недоверчиво заметил тот.
За разговором он наживил свою трехметровую бамбуковую удочку с маленькой пластиковой катушкой и, спустив с нее левой рукой метра четыре лески на сторону, довольно далеко вверх по течению метнул свою допотопную снасть. Простенький из пенопласта поплавок "морковной формы" тотчас же встал торчком. Проводка пошла параллельно лодке метрах в пяти-шести от ее зеленого борта.
От нечего делать, особо-то не веря в чудеса, я с интересом наблюдал за этим его поплавком с желтоватым верхом и обычным голубиным перышком, подстриженным на кончике "под пятачок". Но вскоре, буквально через десять-пятнадцать секунд, поплавок вдруг притопило, и над водой, продолжая сплавляться дальше, оставался лишь пятачок. Приплывший легонько поддернул удочкой, и тотчас ее согнуло со страшным натягом. Подержав какое-то время удочку в том же положении, незнакомец подкрутил катушкой леску, и вскоре поплавок приблизился к ее верхнему проводочному кольцу. Прибывший взял в лодке небольшой телескопический сачок, опустил его в воду за бортом. Спустя еще секунд двадцать пять хороший язек весом за полкило был поднят в лодку. Прибывший сунул его в мешок, в каких обычно возят муку, горох и прочие сыпучие товары, и укрепил его тесемкой за бортом в районе уключины. Мешок наполнился водой и принял овальную форму.
Столь эффективного начала мы, разумеется, не ожидали, и Леха спро-сил:
- На что ловим, бать, если не коммерческая тайна?
- Сажал муравля. Сейчас папробуем ручейника, черва и пашаницу. Пасмотрим, какая рыба на чаво идет, - охотно отозвался тот, назвав червя довольно неожиданно "червом", а муравья - "муравлем".
Вторая поклевка была чуть ниже лодки, когда тот, придержав от самороспуска катушку, поднял приманку со дна. Дернуло так, что отдалось на хлыстике. И снова - удильник в дугу, подтяг поплавка до проводочного кольца и подсачек наготове за бортом. Отменный подлещик примерно того же веса был заведен в него, взят в лодку и тоже сунут в мешок. На "черва" и "пашаницу" эффект был тот же. Был пойман опять подлещик, а затем плотвица примерно под триста граммов.
С пятой рыбой "на черва", которой вдруг оказался приличный судачок, Леха спросил, на какую оснастку ловит отец. На мормышку или же простой крючок? Прибывший сообщил, что ловит всегда на мормышку-дробинку, которые льет сам. Но если "падходит" лещ, то на крючок на грудку "червов".
Мы незамедлительно перевязали наши мормышки "зорьки" на ма-ленькие "дробинки". Но наш "эффект" оставался прежним: ни одной путной поклевки! Вновь беспрестанно попадались окуньки и маленькие красноглазые плотвички, которых приходилось отпускать.
- А вы аткель знаете, что "рыба здесь"? - вдруг полюбопытствовал прибывший, - Вы ж не нашенски! Ни разу вас здеся не встречал.
- У нас - эхолот, - не без гордости отозвался Леха. - Включаешь - и все на виду. Какая рыба, какая глубина...
- Слыхал-слыхал. Наука далеко от нас, крестьянина, ушла, - о чем-то глубоко вздохнул прибывший и с хитрецой добавил: - Но толк-то аттаво какой, что кажет? Вот если бы он показывал, где ана клева! Тагда бы цены ему не имелось. А так - адна расстройства: рыбу видишь, а не паймаш. С такой штуковиной в нашем озере на верху чьи-то пришлые на "Жигулях" всех крупных карпов павывели. Ею находят и сетьми да валакушей акружат. - Он снова подцепил очередную рыбину, поднял к кольцу поплавок, приготовил сачок.
Это был довольно суховатый человек лет пятидесяти пяти с таким же, как у нас, козырьковым кепи. Чисто бритое лицо его было столь темным от загара, что не покидало ощущение: рыбачит негр. На вид - общительный, но волевой. Радушный, спокойный, даже немного с лукавинкой, но проницательный взгляд.
- Балдеж полный! Творится что-то нереальное, - шепнул мне Леха.- Седьмая рыбина - и все с подсачеком...
- Тут без эхалота издавна известно, что рыбы в акруге агромное мно-жество, - продолжал свою мысль прибывший. - Стаит грамадным касяком до самого рога Волушки. Здеся сплашной каряжник: сетями не возьмешь, паймать можна только удачкай.
Восемь метров заброса для наших удочек не предел, и Леха, встав в лодке, давно уже метал свой поплавок на линию его проводок. Но все было совершенно напрасно!.. "Балдеж полный!" - не уставал он повторять с каждой пойманной соседом рыбой, с каждым разом, если его удилище было снова "в дугу", если тот снова брал в лодке сачок и опускал его в воду. И тихо комментировал при этом: "Глянь-глянь, опять - в дугу, опять - подсачек... Опять под полкило!.." И то ли от шока, то ли вновь от "замыкания в мозгах" спрашивал его на том же диалекте: "А этова на чаво?.. На муравля, аль пашаницу?"
Примерно на одиннадцатой рыбе мы не выдержали этой "изуверской" пытки и, заплыв с другой стороны его лодки, заякорились справа от него. Теперь мы вдвоем могли подбрасывать наши удочки к его поплавку, но уже с их оттяжной вправо, в сторону берега.
И снова все было по-прежнему: опять пошла все та же мелочевка, будто переместилась всей ее дружной компанией следом за нашей лодкой.
Как-то удочки его и Лехиной перехлестнулись. Хитрый Леха подтянул его снасть к себе в надежде разгадать "секрет успеха". Но убедился вдруг, что на ее конце после обычного грузила находилась самая элементарная мормышка-дробинка! На крючке мотался самый обыкновенный навозный червь! Причем крючок мормышки был крупноват, а поводок довольно толстоватым.
- Балдеж полный! - воскликнул Леха и с придыханием, будто заклинался от видения, добавил: - Фу, однако!
Между тем, подняв еще пару рыб, в числе которых был крупный в пределах килограмма голавль, прибывший, разговорившись с Лехой, сообщил, что сам из Санчура. Работает в совхозе слесарем на водокачке. Что рыба - его основное подспорье в семейном бюджете. Что удит с детства. Удить научил отец, имя которого было Поликарп Федотыч. Что в деревне и "ва всей акруге" все знают его как Поликарпыча. И продолжал: "Даведется заначевать аль, быват, понадобится чаво, на въезде в Санчур - пятистенный крашеный дом с кирпичным пристроем. Всегда миласти просим. Быват, проста так заезжайте: кваска папить аль малачка".
Однажды Лехе удалось было поддеть что-то крупное. Мы даже при-готовили сачок. Но рыба сорвалась, и мы не узнали даже, что именно сидело на крючке. У нас по-прежнему беспрестанно клевала и съедала насадку мелочевка. Наконец-то и мне удалось поймать приличного окуня граммов под триста пятьдесят. Он упирался так, что я не сомневался: в рыбине не меньше килограмма.
Мы представились тоже, назвав имена. Я сказал, что сам из Меленок, и Леха тоже из Меленок, но давно москвич.
Приподняв якоря, мы спустились чуть ниже и теперь уж точно ловили на той же линии. Леха как-то сразу поймал подъязка, но дальше снова пошло все по-старому. Стали попадаться мелкие густерки и ерши.
- Балдеж полный! - воскликнул тот и очумело прокомментировал: - Вот где полный идиотизм-то! Ничего понять не могу: все то же самое и даже лучше! Он - штуку за штукой, мы - фигу!..
- Слыш, Ляксев! - вдруг позвал Поликарпыч Леху, с которым он как будто более сдружился и возлюбил его получше, нежели меня. - Вы зря вакруг маей лодки кружитесь. Здесь, кроме как на маей пратяжке, падхода к удочке нет.
Меня тотчас же озадачило слово "подход". Оно звучало в новом для меня понятии: не "подхода рыбы вообще, а подхода к удочке"! То есть, в смысле синонима к слову "клев"! Это было неожиданностью для меня.
- Давайте папробую паставить вас к адной каряжке. Там у вас дело пайдет палучше. Там и язник, и шарманчик падходят, и голавлек...
Не очень-то поверив обещанию, мы поспешили сняться с якорей, и Леха, сидевший на веслах, срочно погреб по ориентирам Поликарпыча. Тот велел заплыть почти на то же самое место, где мы стояли до его прибытия, но чуть левее и метрах в семи пониже. Веля удерживать лодку на веслах, он заставил смотреть нас на левый берег, чтоб не пропустить момент совпадения острой вершины корявой сосны с белой железной трубой деревеньки, видневшейся над лесным массивом. И когда такое совпадение произошло, велел нам тотчас бросить якоря. Затем спросил, не видим ли песчаный клинышек на дальнем косогоре подле черного мыса правого крутояра? Мы сообщили, что видим.
"Клинышек находится под солнцем?" - уточнил он. Да, он был точно под солнцем.
- Рыбачьте по разным сторонам. Каряжка меж вас метрах в васьми. Па пятку мармышек атарвете, но будете с рыбой.
- А на что ловить-то? - задал вдруг Леха в тот день свой самый "балдежный" вопрос. Поликарпыч даже молчал какое-то время, осмысливая его. Затем с улыбкой воскликнул:
- Эт уж на что хатите! Это уж дело ваше! Если насадки нет, магу падать: у меня много.
Но вот наши мормышки достигли дна и поплавки, поднявшись "маячками" вверх, пошли к предполагаемой коряжке. И вдруг!.. На удалении метров шести от лодки оба разом, будто по команде, притопились, оставив лишь кончики мачт. Подсечки! И удилища в дугу!.. Тяжелые рыбьи толчки почувствовала рука.
- Вот сразу и наладилось, - одобрительно заметил Поликарпыч. - Таперя дело пайдет. А я, мужаки, все удочками вашими любуюсь. Тонкие, изящные, не слишком гибкие... Как раз той самой длины для ловли с лодки. А кончики, кончики-то как играют! Из углепластика - не то! Те жидковаты. Ваши, видать, из карбона. Небось, дарагущие? Года три назад адин из вашенских на этом плато рыбачил. Гаварил, что сотню "баксов" за такую атдавал. Я тагда тожа чуть было не забалел такой. А мая жана как цену высчитала, у нее язык чуть было не атнялси. Ваистину, чисто золото - ваши удачки, мужаки! Цены им нет! Ай, красата! Ай, загляденье-то! Ваистину, залатые!..
Вдруг вместо его привычного "ай, ай" прозвучало странное: "ух! ух!.." Мы разом обернулись взглянуть, в чем дело? Тот сидел отклонившись несколько назад. Его удилище имело такой изгиб, что становилось даже жутковато. Поначалу даже казалось, что это глухой зацеп... Но два тяжеленных толчка еще больше согнули удилище.
- Ух ты! - снова воскликнул тот и сказал, обращаясь к нам: - Рыбачьте-рыбачьте, мужаки! Здесь дело долгое.
Минут десять спустя он выловил голавля примерно на два кило.
- Нет, Поликарпыч! Зря ты про наши удочки так! - подал в волнении наконец-то и я свой голос. - Не наши удочки, а твоя!.. Вот так уж действительно золотая! А наши - это так себе... Карбоновые.
- Ваабще-та мы с ней саратники старые! Павидали всякого...
Я подшепнул Лехе, что дарю свою прежнюю удочку нашему соседу. Тот было округлил глаза, но затем с безразличием пожал плечами и сказал о том, что - "хозяин-барин". А спустя еще какое-то время я объявил о том же и Поликарпычу. Сказал, что его "голубая мечта" иметь такую же, как наши, удочку сегодня неожиданно сбылась.
Поликарпыч какой-то момент молчал, внимательно глядя на нас обоих, затем сказал, что его, в общем-то, разыграть легко, поскольку он по натуре человек доверчивый и обычно верит тому, о чем ему говорят. А заодно и сам привык не нарушать Господню заповедь "не лги"... Но когда вдруг до него дошло, что с ним не шутят, что все - на полном серьезе, его даже просят принять подарок, он сразу же снялся с якоря и подчалил к нам.
- Ну, давайте... Пасмотрим, что за падарок. Не передумали? Я ведь магу и взять, - предостерег он.
Я подал ему удилище и сказал, что вещь того же качества и тех же размеров. Тот с осторожностью принял удочку в руки, провел пальцами по ее полировке, будто погладил, попробовал на изгиб ее кончик. Я советовал ему тянуть сильнее, поскольку карбоновый хлыстик сломать натягом фактически невозможно.
Он составил все три колена вместе и подержал удилище в руке. Взмахнул им, имитируя заброс, и с восторгом воскликнул:
- Ваистину, хараша! Умеют, аднака, делать атличные вещи! Ай, маладцы-маладцы! - хвалил он кого-то далекого от нас. - А легкое-та какое!.. Будто пушинка!
Затем он вздохнул, разложил его, скрепил колена, как были раньше, и подал обратно нам. Леха смотрел то на него, то на меня, ничего не понимая. Я стал снова упрашивать его принять подарок. Даже упирал на то, что не принять подарок - неприлично. Но тот, извинившись перед нами, просил понять и его. Сказал, что его бамбуковая удочка стала ему вроде бы как... сестричкой!.. - нашел он нужное слово. Что с ней рыбачат они без малого сорок лет. "Паймали" за это время немалые тонны рыбы! На четыре триста взяли "аднажды" леща! И ни разу эта удочка его не подвела.
- Единственна, из-за чаво мы с ней инагда ругамси, эта кагда приходится рыбачить на пятиметровой глубине. При забросах паплавок перехлестается за крайнее кальцо и не летит. Иной раз так разазлит сваими захлестами - хоть плачь, хоть матерись! Пряма-таки измывается парой! - пожаловался он и сразу же с улыбкой отшутился: - С другой стараны, можна панять и ее. Он уже стал пажилой, неловкий, а ана, как была сорок лет назад тонкой да стройной, така и асталась. Ей уж с ним, наверное, неинтересно...
- В запас, на всякий случай возьми! - настаивал я.
- Нельзя. Некрасиво будет. Это все адно, как к старой жане привести в запас, на всякий случай, маладуху. Мая удочка не виновата, что каратка да старомодна. Така уж дасталась. Но в руке ана, пажалуй, даже паудобнее будет.
И неожиданно твердо закончил:
- Спасиба тебе, Андреич! Быват, заезжай пагастить-атдахнуть. Можешь с семьей, - зазвучали в голосе волевые нотки. - Я тебе такие места пакажу: диву дашься! Глаза у лещей по куриному яйцу увидишь, судаков пад метр длиной паймаем... И тебе спасибо, Ляксев! Хорошие вы оба люди! А мне уж скоро шестьдесят гадков исполнится. И так нашу среднюю статистику на целых два года пережил. Чаво уж таперь на новое зариться? Знать, не судьба. Другому каму-нибудь падарите. Я уж сваей бамбуковке изменять не буду.
Он возвратил нам удочку и отпихнулся от борта. Через минуту он снова стоял на прежнем месте и, похоже, насаживал "муравлей". И вновь его улов был явно превосходящий наш.
Спустя еще часа полтора он, натаскав в общей сложности килограммов под двадцать, смотал свою удочку, вытравил якорь и, сплавляясь по течению реки, втащил мешок в лодку.
- Всява вам добрава, мужаки! С меня на сяводни хватит. Если удастся прадать, быть может, к вечару снова свидемси. Паедете дамой, заглядывайте кваска-та папить. Он у меня крепкий, ядреный, на мяду. Ежели дома не буду, жана падаст.
Мы подождали пока его лодка скрылась за косой затона и сразу же переплыли на "его стоянку". Она была совершенно рядом от нас! Но без точного ориентира, оказалось, найти ее так и не смогли. Более того!.. Чуть не потеряли и местечко, на которое он нас поставил. Солнце-то давно переместилось в сторону, а песчаный углышек на дальнем откосе, оказалось, может иметь различную величину. Лишь с третьего раза нам удалось заякориться там, где находилась коряга. Но, похоже, что была не та. Было значительно больше глухих зацепов и мало поклевок. То есть, не было уже того "подхода" к нашим крючкам.
Мы продолжали удить, не решаясь более сниматься с якорей. Лехе удалось поймать почти килограммового язя и пару лещей по девятьсот семьдесят граммов. А мне - два голавля, леща и подуста примерно тех же размеров. Реденько брала мелочевка по двести-триста граммов.
До вечера было еще далеко. Леха наживил червя, забросил удочку и неожиданно расхохотался. Он даже чуть не прослезился, смеясь. Я подождал, покуда этот "странный приступ" с ним немного поутих, и спросил о поводе его внезапного веселья.
- Помнишь предпоследнее соревнование по рыбной ловле? - воскликнул тот. - Ну то, когда нам снизили очки за опоздание и тебе досталось седьмое место, а мне девятое... Вот бы всю компанию тех корифеев, что были в числе призеров, вместе с их судьями, ныне бы да сюда! Вот так устроил бы им Поликарпыч образцово-показательный урок! Вот так утер бы их всех вместе взятых со своей сестричкой! Ой, конфуз-то был бы какой! Ой, парадокс! Ой, был бы неудобняк, аж жутко представить!..
...С тех пор, рыбача удочкой, я никогда нигде не дожидался клева. Но неустанно искал те самые "точки подхода", особенно в незнакомых ранее местах. Со временем их было найдено немало. Обнаружились даже такие, которые приходится скрывать от рыбаков. Для этого нужно лишь приподнять ненадолго якорь, чтоб сплыть немного по течению реки или... подбросить побольше прикормки, чтоб увести косяк как можно далее от лодки. И редко приходится ныне жаловаться на то, что плоховато поймал.