Шатов Артем Петрович : другие произведения.

Беседы у очага

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Порою обычные беседы у очага могут приоткрыть завесу самой невероятной и зловещей тайны.
  В поисках ответов.
  
  
  
  
  
  
  Полная луна поднялась над верхушками лесных гигантов, чтобы наконец осветить серебром округу. Лёгкий ветерок шелестел в кронах, плавно раскачивая ветви, убаюкивая нежной колыбельной мирно спящих жителей леса. Сверкая большими глазами, ночная охотница сова камнем метнулась вниз, чтобы схватить зазевавшуюся неосторожную жертву - полевую мышь.
  
  
  
  Он вел сонную пегую кобылу под уздцы, внимательно глядя под ноги, чтобы ненароком не споткнуться о лежащую сухую ветку или торчащий из земли толстый корень. Горящий в свободной руке факел освещал дорогу, надежно скрытую густыми верхушками деревьев от лунного света.
  
  
  
  Воображение его рисовало причудливые образы мифических созданий, скрывающихся за каждым кустом, каждым раскидистым деревом, каждым высохшим пнем. Но, прогоняя мрачные мысли и бубня под нос молитвы, он продолжал упорно продвигаться вперёд.
  
  
  
  Наконец лес поддался. Плотные ряды деревьев сменились на редколесье, а затем и вовсе превратились в клочок степи, поросшей мелким кустарником.
  
  
  
  Впереди проявились очертания холма, окруженного с трех сторон всё тем же непроходимым лесом вместе со всеми его темными обитателями. На вершине, загораживая собой полную луну, чернела церковь. Католический крест на самой маковке отливал серебром при свете ночной владычицы.
  
  
  
  Никто уже не помнил, кто и когда ее построил. Но один старик из ближайшей деревни Подлесьна до самой смерти клятвенно утверждал, что дед его деда со товарищи рубил лес и телегами доставлял бревна аккурат на то самое место. А преподобный Штефан, весьма известный в здешних местах святой, будто бы собственноручно обтесывал бревна и возводил стены костела с одной лишь Божьей помощью. Впрочем, старику деревенские жители верили мало, так как тот, к закату своей долгой жизни, напрочь повредился умом.
  
  
  
  В одном из крохотных окошек церкви мерцал тусклый свет. Путник, облегчённо выдохнул и ускорил шаг, увлекая за собой усталую кобылу. Обернувшись, он с удовлетворением отметил, что лес позади уже не казался таким мрачным и зловещим.
  
  
  
  Поставив пахнущую конским потом лошадь в стойло, положив ей в кормушку охапку овса, кем-то, судя по всему, заготовленную для редких паломников, он тяжёлой походкой направился ко входу в костел. Замешкавшись на миг и мысленно воздав хвалу Богу, путник с силой постучал в дверь.
  
  
  
  Ждать пришлось долго. Наконец слух уловил шарканье приближающихся старческих шагов и раздался хриплый голос: " Кто беспокоит слугу Божьего в его доме в такой час?"
  
  
  
  - Меня звать Томаш, достопочтенный ксендз, - путник раскашлялся. Собственный голос показался ему чужим. - Прибыл я к вам издалека, дабы испросить совета и получить благословление.
  
  
  
  Спустя некоторое время, изнутри послышался шум отодвигающегося засова. Дверь, противно скрипя ржавыми петлями, медленно отворилась. На пороге, сгорбившись пополам и опираясь на кленовый посох, стоял ксендз. Пылающий факел осветил облик старого священника. Тот был одет в ветхую серую монашескую рясу, подпоясанную чёрным кушаком, один конец которого свисал до самых ступней, обут - в простые берестяные лапти. Лицо скрывал капюшон, накинутый на голову.
  
  
  
  - Если ты злодей, прибывший грабить церковную утварь, то здесь ты не найдешь ни золота, ни серебра, - священник схватился за большой, потускневший от времени серебряный крест, висящий на груди. - Если же ты порождение лукавого, то знай, что Господь ревностно охраняет Дом Свой от всяческих посягательств злобной нечисти и не пропустит тебя далее порога.
  
  
  
  - Достопочтенный ксендз, - путник низко поклонился, широко разводя руки в стороны и обнажая пустые ладони. - Я не есть ни то и ни другое, что вы только что упомянули. Возможно слух ваш подвел вас, а посему я повторюсь: Имя мне Томаш. И прибыл я сюда, дабы получить помощь в важном мне деле.
  
  
  
  - Что ж, - старик немного помолчал. - Будь по-твоему. Милости прошу в сию скромную обитель, ибо не пристало одинокому путнику коротать ночь в таких дремучих местах.
  
  
  
  Ксендз повернулся и, опираясь на посох, медленно побрел вглубь помещения.
  
  
  
  Спустя некоторое время усталый путник уже сидел на низкой деревянной скамье у ярко пылающего очага. Священник помешивал липовой ложкой содержимое котелка, висящего над огнём. Пространство маленькой комнатки, в которой, судя по всему, обитал старик, быстро заполнялось сладковатым, знакомым путнику ароматом.
  
  
  
  - Это ромашка, - тихо произнёс ксендз, протягивая гостю простую глиняную кружку с отваром. - Она поможет телу и душе твоим расслабиться. А затем ты поведаешь, зачем пришёл. Я вижу печаль в твоих глазах.
  
  
  
  Томаш встрепенулся, переводя взгляд от очага на старика. Капюшон по-прежнему надежно скрывал его лицо.
  
  
  
  - Не удивляйся, юноша, - снова нарушил молчание ксендз. - Я уже давно научился видеть не только глазами. Господь ведёт меня. Не желаешь ли ещё ромашки?
  
  
  
  Путник отрицательно покачал головой, ставя опустевшую кружку на пол. По телу разлилось приятное тепло. Глаза закрылись сами собой. Голова стала невероятно тяжёлой.
  
  
  - Так зачем ты прибыл сюда? - голос священника вырвал гостя из цепких объятий сна.
  
  
  
  Томаш подскочил на месте, мысленно обругав себя за проявление слабости. Рука машинально потянулась к мечу, висящему на поясе. Наконец успокоившись, он глубоко вздохнул, собирая мысли в одно целое.
  
  
  
  - Я родился неподалеку от Пшемысля, в доме, принадлежащем моему отцу - шляхтичу. Жили мы, не зная ни горя, ни печали, покуда в одну темную ночь к нам в имение не явился человек, - Томаш сглотнул. - Я был мал тогда, но помню все, будто это приключилось минувшей ночью. Я видел сновидения. Жуткие кошмары, от коих проснулся. Подле кровати не обнаружил няню и отправился в опочивальню моих отца и матери в поисках успокоения.
  
  
  
  -- Продолжай, мальчик, - ксендз подбросил дров в огонь.
  
  
  
  - То, что я увидел тогда и по сей день заставляет меня просыпаться среди ночи, обливаясь холодным потом. Человек, коему мы дали пристанище, вцепился матери в горло и с вожделением сосал кровь ее. Отец же мой бездыханный лежал подле кровати с пробитой головой.
  
  
  
  Путник надолго замолк, сжав рукоять меча с такой силой, что кончики его пальцев стали белыми, как мел. Старец, тем временем, изготовил следующую порцию отвара ромашки, перелил его в кружку и передал гостю.
  
  
  
  - А потом, - Томаш сделал глубокий глоток, - убийца преспокойно покинул наш дом, никаким образом не терзаясь муками совести от совершенного им мерзкого деяния. А я остался дрожать в страхе, ожидая рассвет, вместе с телами убиенных моих родителей.
  
  
  
  В комнате снова воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь потрескиваньем огня в очаге. Наконец священник тихо спросил: " И чего же ты жаждешь узнать у меня, юный Томаш?"
  
  
  
  - Тринадцать лет, достопочтенный ксендз, я жил лишь думою о мести за отца и мать моих. Тринадцать лет я хранил тайну их гибели. Тринадцать лет меня воспитывал дядя, родной брат отца моего. Все годы эти я терпеливо впитывал в себя воинскую науку и, должен сказать, весьма в этом преуспел. И вот, на восемнадцатом году жизни, решил я, что час мой настал.
  
  
  
  - Знаешь ли ты, что месть супротив человека - есть грех страшный и омерзительный? - голос старика прозвучал очень твёрдо.
  
  
  
  - Да! - с вызовом в голосе бросил Томаш. - Но и вы, мудрейший старец, не станете отрицать, что человек, если он исповедует Слово Божье, не будет пить кровь другого человека. А, стало быть, в ту ночь, в доме отца моего побывал ни кто иной, как слуга диавола. И каждый усердный христианин обязан считать своим святым долгом бороться супротив всяческих нечистых проявлений.
  
  
  
  - Ты мудр не по летам, - ответил старик после долгих раздумий. - Я со всем усердием выслушал тебя, юноша, но вновь повторяю свой вопрос: чего же ты желаешь знать от меня?
  
  
  
  - Я провёл год в седле, собирая по крупицам всякие сведения о слугах тьмы по всей земле Речи. И всякий раз, находя мудрых старцев, я получал один ответ: ищи древнего ксендза по имени Якуб. Лишь он один способен дать ответы на все твои вопросы. И вот я здесь. - Юноша наклонился ближе к старику. - Смиренно прошу вас научить меня, где отыскать слуг диаволовых, дабы под корень истребить сиих врагов рода человеческого.
  
  
  
  - Что ж, - произнёс ксендз после очередной долгой паузы. - Судьба твоя воистину безрадостна, а стремления похвальны. Да будет так.
  
  
  
  - Спасибо вам, пан ксендз! - радостно воскликнул Томаш, вскакивая со скамьи. - Я...
  
  
  
  - К югу и на запад от города Варшавы стоит деревня Заверце, что на реке Варта. Местные терпят всяческие страдания, но не в силах понять корень их и причину. - Старик скрестил пальцы. - Тамошние женщины творят всяческие бесчинства. То родное дитя утопят, а после рвут на себе волосы. То на мужа с ножом бросаются, будто и не жили до той поры душа в душу. Ищут тому причину в скрытой ведьме, или злом колдуне. Да только весь корень в другом таится.
  
  
  
  Юноша, стараясь не упустить ни одной детали, всем телом потянулся вперёд, едва не задел носом, свисающий край капюшона ксендза.
  
  
  
  - Поселилась в тех местах диавольская сила, имя коей лярва. Сей бесплотный дух завладевает слабым женским телом и бесчинствует, покуда несчастную не погубит, либо люди ее, как ведьму, не уничтожат. Да только не выход это вовсе, - священник нравоучительно поднял указательный палец. - Когда убьют пораженную лярвой бабу селяне, злой дух тут же в другую женщину и переносится. И все начинается по новой. А нужно взять бесноватую, вывезти подале от людских поселений, умертвить у реки и бросить тело в воду, дабы унесло тело течением, а дух неприкаянный, вместе с подземными водами, вернулся под землю, прямиком в преисподнюю, где ему нечестивому самое место.
  
  
  
  Томаш быстро закивал головой: " Все понял я, ясный ксендз. Сделаю все так, как вы меня научили".
  
  
  
  - А теперь отдохни, юноша, ибо до рассвета тебе нужно будет покинуть сию обитель и отправиться в путь, ибо обстоятельства не терпят отлагательств, коль уж ты сам вызвался на такой подвиг.
  
  
  
  
  
  
   Первый рассказ Томаша.
  
  
  
  
  
  
  Старый Якуб привычно сидел на скамье и неспешно помешивал кочергой угли в очаге. Кипящий отвар ромашки булькал в котелке, разнося по комнате приятный аромат. Ксендз немного помедлил, а затем добавил в зелье пучок свежего тимьяна, с целью придать готовящемуся напитку новую нотку вкуса и запаха.
  
  
  
  - Пан ксендз! Пан ксендз! - в двери церкви громко постучали.
  
  
  
  Старик накинул капюшон и поспешил впустить ночного гостя.
  
  
  
  - Тебя не было почти шестнадцать ночей, юноша, - мягко произнёс священник, отпирая двери. - Входи же, выпей душистого отвару и отдохни с дороги.
  
  
  
  - Ясный ксендз, - задыхающимся от волнения голосом проговорил Томаш. - Вы были полностью правы. Я повстречался с Лярвой.
  
  
  
  - Постой, мальчик, - Якуб усадил гостя на скамью и всунул тому в руки кружку с ароматным отваром. - Успокойся, выпей и поведай все по порядку.
  
  
  
  - Прибыл я в Заверце аккурат к тому моменту, когда одна из местных баб, одержимая злою силою, пыталась удавить свою родную бабку, накинув той веревку на шею, - Томаш сделал глоток из знакомой глиняной кружки. По телу разошлось приятное тепло. - На счастье старухи, сие злодеяние заприметил ее внук, сын одержимой. Он то и забил тревогу. Со всей округи сбежались селяне, дабы прекратить бесчинство. Среди них был и я. Вместе мы накинулись на лярву и смогли, не без труда, опутать ее той самой веревкой, коей она душила бедную старуху. Вы не говорили, достопочтенный ксендз, что бабы, под действием злобных чар, обретают небывалую силу. Порою и троим крепким мужикам бывает тяжело справиться с бесноватой.
  
  
  
  - Все мы каждый день, коим награждает нас Господь, открываем для себя что-нибудь новое, - кротко ответил священник. - Но я, кажется, прервал твой рассказ. Продолжай, юноша.
  
  
  
  - Мы погрузили одержимую на телегу, которую я истребовал у селян и, после некоторых споров, в одиночку я отправился на север от деревни, держа путь строго вдоль реки, - на этом месте Томаш запнулся. Щеки его обагрил яркий румянец. - Как она молила меня о пощаде, что только не сулила мне взамен. Какие только плотские искушения не предлагала, но я твёрдо знал, что это говорит в ней сам диавол и посему оставался непреклонен. Наконец избрал я одинокое место на берегу реки, обнажил меч и подошёл к одержимой. И в тот миг, ясный ксендз, случилось то, что я предвидеть был не в силах. Баба, а проще говоря, лярва, вдруг вскочила на ноги и плюнула в меня с такой силой, что я еле устоял на месте. Лицо обожгло, будто кислотой, голова моя пошла кругом, но, из последних сил, я махнул мечом и вонзил его в грудь лярве едва ли не по саму рукоять.
  
  
  
  - Кислота, - задумчиво произнёс старик. - Сколько ещё козней уготовано нам лукавым.
  
  
  
  - Та заверещала так, что я, выронив меч, схватился за уши, - увлечённо продолжал Томаш. - Но тут же лярва испустила дух. Обессиленный, с горящей щекою, я все же схватил бабье тело, зараженное подлой нечистью и швырнул его в реку, приговаривая "Отче наш".
  
  
  
  Юноша замолчал, поглаживая себя по правой щеке, на которой розовел большой шрам, похожий на ожог. Священник поднялся, отошёл в угол комнаты, где на растянутых верёвках сушилось множество различных трав, грибов и кореньев.
  
  
  
  - Я сделаю мазь, дабы утешить твою боль, храбрый юноша, - старик принялся складывать в маленькую каменную ступку нужные ингредиенты.
  
  
  
  - Это подождет, ясный ксендз, - запротестовал Томаш. - Сперва я хотел бы услышать от вас рассказ об иной нечисти, живущей на просторах Речи.
  
  
  - Далеко на севере у берегов холодного моря Балтийского, - бесцеремонно начал старый Якуб. - Есть большой торговый город Гданьск. В окрестностях оного раскинулось стародавнее кладовище. Так вот. Тамошние жители поговаривают, будто завелся на сем кладбище жуткий зверь. В тот час, когда солнце уходит на покой, покидает чудовище своё логово и рыщет в поисках замешкавшейся жертвы. А коли настигнет несчастного, то умертвляет оного самым мерзким образом: разрывает когтями и пожирает внутренности, кои, видимо, считает излюбленным лакомством своим. И ни конному, ни пешему не пройти трактом у кладовища после наступления сумерек. А когда не найдёт зверь себе жертву в ночи, то принимается рыть свежие могилы и потрошить усопших, как домашнюю скотину.
  
  
  
  - Сколько же тварей диаволовых таятся в Речи Посполитой! - в сердцах воскликнул Томаш. - Обязан я пресечь сие бесчинство.
  
  
  
  - Не прерывай мой рассказ, юноша, - строго проговорил священник. - Ибо я не закончил.
  
  
  
  - Прошу простить меня, ясновельможный ксендз, - Томаш схватил ладонь старика, намереваясь ее поцеловать. - Ибо моё стремление к искоренению зла превышает всякое моё терпение.
  
  
  
  - Это есть молодость, мой мальчик, - мягко проговорил Якуб, одергивая зацелованную ладонь. - Но слушай далее и слушай со всем прилежным вниманием. Ходил местный люд на поиски лежбища зверя, да только успеха в сиим деле не имел, ибо не знали они, что вовсе не дикий зверь вытворял таковые мерзости, а порождение самого нечестивого. Именуется сие зло вурдалаком. Человек, будучи при жизни скверным убийцею, коего народ даже хоронить по всем обычаям не возжелал, столь сильно не угоден Господу Богу, что и душа его мается, не покидая нашу грешную землю. И вот тогда и объявляется диавол. Впускает в тело такого усопшего злобный дух свой, заставляя того пробуждаться с заходом солнца и истреблять всякую живую душу, что встречается на пути.
  
  
  
  - И как же бороться с этаким злом, пан ксендз? - Томаш пристально смотрел на старика.
  
  
  
  - Будь у кладовища в тот час, когда солнце достигнет своего зенита, ибо вурдалак, как и всякая нечисть, боится света дневного, как огня, - Якуб вылил остатки отвара в кружку и протянул ее гостю. - Ищи могилу отдаленную и малоприметную, ибо не будет на ней святого креста, а только комья грязи да камни. Вырой могилу и увидишь в ней усопшего, который вид имеет живой и здоровый. Он то и будет вурдалаком - грозою и карою рода человеческого. Отруби ему руки, ноги и, что важней всего, голову, и забросай тело его тяжелыми камнями. Так и только так расправишься с сиим диаволом на веки. Но скоро взойдет солнце, а дорога дальняя. Юноша, тебе пора в путь. Да благословит тебя Бог!
  
  
  
  
  
  
   Второй рассказ Томаша
  
  
  
  
  
  
  - Я вижу, что моя мазь тебе здорово помогла, мальчик мой, - проговорил старик, бросая в кипящий котелок пучок высушенной душицы. - Со времени нашей последней встречи прошло много недель и выпал первый снег. Ожог на твоей щеке почти исчез. Только, к моему сожалению, след от него все же останется с тобою на всю жизнь. Но мою душу тревожит бледность твоего лица. Скажи мне, не получил ли ты новых увечий?
  
  
  
  - Ясный ксендз, - уставшим голосом пробормотал Томаш. - Вы снова были правы, но даже при всей вашей мудрости, вы упустили некоторые детали. Итогом сему оказалось ранение, полученное мною в бою с чудовищем. И если бы не сердечная доброта жителей окрестностей города Гданьска, кои выходили меня, пал бы я на том кладовище от утери множества крови.
  
  
  
  Якуб, опираясь на посох, поднялся со скамьи, отошёл в угол комнаты и принялся отбирать необходимые для лечения гостя травы. Смешав нужные ингредиенты и приготовив мазь, он нанес ее на заготовленный кусок льняной ткани.
  
  
  
  - Рана твоя глубока и все ещё кровоточит, - мягко произнёс священник. - Но я смогу излечить ее. А пока обернись ко мне боком, дабы я смог перевязать тебя.
  
  
  
  - Прибыл я в окрестности Гданьска к тому времени, когда листья уже облетели даже у самых стойких деревьев, - начал свой рассказ Томаш. - Как следует отдохнув с дороги, испросил я у местных, где находится кладовище и в тот же час отправился на поиски вурдалака. Солнце стояло уже высоко, когда бродил я серед могил в поисках лежбища зверя. Да вот только кладовище то оказалось невероятно велико. Сколь долго ни блуждал я, но так и не сумел отыскать нужной могилы без креста.
  
  
  
  Старик разворошил угасающие в очаге угли и подбросил дров. Вновь разгоревшийся костёр осветил маленькую комнатку. На стенах причудливо отплясывали тени.
  
  
  - Так провёл я весь день в поисках, пока солнце не скрылось за горизонтом, - Томаш скривился. Рана на боку все ещё причиняла ему ноющую боль. - Утомившись и весьма оголодав, решил я направиться поближе к людям и передохнуть, дабы следующим днём вернуться и продолжить поиски. Но лишь только двинулся я прочь, как позади себя услыхал некое шипение. Быстро припав к земле, я отполз в сторону и притаился за одной из могил. Долго вглядываясь во тьму, обнаружил я, что всего в паре десятков шагов от моего убежища, некое существо медленно вылезало из могилы своей, отбрасывая кругом землю. Тут только увидал я, что крест на той могиле был воткнут кверху вниз, а не как положено у всех набожных христиан. Именно таковой хитростию и обманул меня вурдалак.
  
  
  
  - Воистину диавол искушен в различных способах обмана, - задумчиво произнёс священник.
  
  
  
  - Скажу вам со всею честностию, пан ксендз, - после некоторой паузы продолжил Томаш. - В тот момент испытал я большой страх при виде сего адского создания. Виду он был вполне человечьего, да вот только повадки и движения выдавали в нем зверя дикого. Взобрался вурдалак на могильный крест, будто птица и стал оглядываться по сторонам. Тут и осознал я, что самое время мне тайно покинуть сие нечистое место. Попятился я задом, укрываясь за могилами. Да только не укрылся я от взора диавольского. Разглядел меня, видимо, нечистый в сумерках, спрыгнул с креста и пустился в мою сторону. Тут осознал я, пан ксендз, что не укрыться мне от твари мерзкой, а посему обнажил меч и изготовился к бою.
  
  
  
  Якуб покачал головой, явно сопереживая гостю. На огне уже закипал новый котелок, полный душистого отвара.
  
  
  
  - Вурдалак стремительно приблизился ко мне и замер всего в нескольких шагах, - глаза Томаша сверкнули гневом. - Тут я смог основательно разглядеть чудовище. Небольшой высоты, заросшее грязными волосами и бородой, в рваном рубище и босыми ногами - отдаленно напоминало мне нищего, коих немало, к моему сожалению, в границах нашего королевства. Вот только стоял вурдалак, не выпрямив спину, как всякий человек, а будто пес, уперевшись ногами и руками в землю. Не мешкая более, рванул я на диавольское отродье, имея цель разрубить его надвое, да только он резво отскочил в сторону, разинул пасть свою мерзкую и зашипел на меня, злобно сверкая желтыми очами.
  
  
  
  Взяв обеими руками кружку с горячим отваром, Томаш подул, остужая напиток, и сделал маленький глоток, зажмурив от удовольствия глаза.
  
  - Тогда я снова замахнулся на вурдалака мечом и он тут же отскочил в сторону. Да только на сей раз, выказав проворство неслабое, прыгнул он ко мне, целясь длинными когтями аккурат в бок, дабы вырвать кусок плоти моей. Хвала Господу, что ношу я кольчугу, которая и уберегла меня от неминуемой гибели. Однако удар чудовища был столь сильным, что кожа под моим доспехом лопнула и закровоточила, а ребра затрещали. Повалился я наземь, ловя ртом воздух, да меч свой из рук не выпустил. Что есть сил закричал я тогда молитвы Господу нашему, дабы помог он мне в трудный час. А тварь та, тем временем, второй раз бросилась на меня, видимо раздраженная речами святыми. Да только придала сил мне молитва и я сумел перекатиться в сторону, изыскав способ нанести твари удар мечом, отрубив напрочь ей левую руку.
  
  
  
  Томаш быстро допил остатки остывшего отвара и с поклоном протянул пустую кружку священнику.
  
  
  
  - Ох и зашипел, зарычал от боли диаволов слуга, катаясь в пыли, орошая проклятой своею кровью место нашего поединка. Уперев меч в землю, я сумел подняться на ноги и тут же рубанул вурдалака аккурат по челу его. На мою беду слуга диаволов оказался весьма проворен и здужил таки извернуться. Но тот час ударил я с новой силой и отсек мерзкую ногу вурдалакову. Далее, прижав грудь его ногою к земле, метким взмахом меча отсёк ему голову так, что укатилась она шагов на пять в сторону.
  Затем, с Божьей помощью и по вашему повелению, разрубил я тело диаволово на части, сложил их в могилу и забросал камнями. Тут силы меня покинули и я рухнул в беспамятстве прямо там, где стоял, - Томаш надолго замолчал. - Отыскали меня местные селяне, отвезли прямиком в Гданьск, где я провёл много дней без сознания. А когда очнулся, поспешил к вам, дабы поведать об успехе своём во славу Божию.
  
  
  
  - Воистину деяния твои угодны Господу и радуют сердце старому Якубу, - ксендз говорил задумчиво, делая долгую паузу перед каждым словом. - Но готов ли ты столкнуться с силой, более свирепой, нежели та, что ты видел ранее?
  
  
  
  - Готов! - воскликнул Томаш, не раздумывая ни минуты. - Господь - Отец наш милосердный ведёт меня.
  
  
  - Да будет так, - старик откашлялся. - К северу и востоку от сих мест, за пределами Короны, в Княжестве Литовском, трёх дней не доходя до города Вильно, есть поселение Олецко. Тамошние жители испытывают невиданные страдания. Посёлок сей, стоящий в лесах дремучих, подвергается нападкам дикого зверя. И трёх дней не пройдёт, как в отаре овцы не досчитаются, или свинью в стойле задерут. А бывало и быка растерзают. Попервой селяне грешили на стаю волков, да после смекнули, что завелся в их лесу зверь посуровее. Стали они облавы устраивать, да пойди отыщи зверя в чаще. А когда нашли в лесу сына старостова - великана, коий прослыл лучшим охотником во всей округе, да всего разорванного, то весьма обеспокоились. Теперь поселковые в лес ни ногой. А после захода солнца запираются в хатах и трясутся в страхе. Но самое горестное то, что отринули многие веру Христову и вернулись к мерзкому поклонению языческому, испрашивая у поганых идолов помощи и защиты.
  
  
  
  - Но кто же сей лютый зверь, пан ксендз? - вскричал Томаш.
  
  
  
  - Иные из селян поминают рассказы стариков о волкодлаках - людях, кои под светом луны принимают облик звериный и в бешенстве разрывают всякого встречного христианина, и не только. Правда не знают люди, что волкодлак тамошний не один, а двое их, и приходят они не из лесу, а скрываются серед поселковых жителей под видом братьев-кузнецов.
  
  
  
  - Как мне совладать с волкодлаками? - юноша нахмурился.
  
  
  
  - Ты взрослеешь, мальчик мой, - произнёс старый священник после традиционной паузы. - И начал задавать правильные вопросы. Знай же, что железо или сталь не нанесет смертельных увечий волкодлаку, а лишь только обозлит его. Посему, покрой остриё меча своего чистым серебром, ибо боятся его звери нечистые более всего на свете. Но не ищи встречи с отродьями под луной, а вступи в бой с ними серед бела дня, в час, когда они особо беспечны и уязвимы. И помни, что даже при свете солнца не теряют они всей силы диавольской и могут оказаться весьма опасными соперниками. Знай это и ступай же во славу Божию.
  
  
  
  
  
  
  
   Третий рассказ Томаша.
  
  
  
  
  
  
  Мягко ступая по размокшей от талого снега земле, Якуб, не спеша, брел по известной ему одному тропе. Зима упорно продолжала сопротивляться, но все же, медленно, как бы нехотя, уступала свои права. Лес благоухал невероятно приятным ароматом свежести, который источали сотни и даже тысячи подснежников - радостных вестников прихода красавицы весны. Большущая охапка, пропитанного влагой хвороста, казалось, совсем не давила на плечи. Ксендз обернулся. Далеко позади, над вершинами сосен, в небо взлетела стая ворон, нарушая мирную тишину ночного леса громким карканьем. Якуб усмехнулся и немного ускорил шаг. У него всё ещё оставалось время, чтобы разжечь огонь в очаге и приготовить свежий отвар для долгожданного гостя.
  
  
  
  На этот раз, чтобы разнообразить вкус, священник добавил в котелок с кипящей водой большой пучок липы, которую он так бережно собирал прошлым летом.
  
  
  
  - Пан ксендз! - снаружи раздался крик.
  
  
  
  Услышав знакомый голос, Якуб спешно поднялся со скамьи, надел капюшон и, опираясь на свой кленовый посох, поспешил встретить гостя.
  
  
  
  - Мальчик мой, садись и согрейся у огня. Ты очень устал и замёрз, - старик хлопотал вокруг Томаша. - Выпей-ка свежего отвару, а я, со всем усердием, осмотрю твою руку. Вижу, что на сей раз тебе досталось значимо сильнее. Поведай свою историю.
  
  
  
  - Ясновельможный ксендз, - заговорил юноша, протягивая Якубу перебинтованную левую руку. - Начну я свой рассказ с того, что следуя вашим мудрым наставлениям, направился я трактом прямиком в славный город Варшаву, коий издавна славится своими мастерами кузнечного дела. Отыскав наилучшего из них, поручил я ему задачу оковать серебром мой верный меч. Но сверх того, приобрёл я весьма любопытное самострельное оружие, название коему арбалет. А в придачу к нему наказал кузнецу выковать болты с посеребренными наконечниками. Вооружившись самым тщательным образом, направился я на северо-восток в земли Княжества Литовского.
  
  
  
  Священник, тем временем, молча обрабатывал израненную кисть юноши. Встреча со свирепыми волкодлаками обернулась для Томаша серьёзным ранением. На его левой руке отсутствовали безымянный и средний пальцы. К счастью раны успели затянуться и больше не причиняли сильную боль.
  
  
  
  - К моей величайшей скорби, - покачал головой старик, - не в моих силах вернуть тебе утраченные пальцы.
  
  
  
  - Пустое, пан ксендз, - равнодушно махнул рукой Томаш. - Увечье получил я в бою со слугами тьмы, а посему верю я, что зачтется мне это в Царствии Небесном. Другое дело, что стало мне весьма труднее орудовать мечом. Лишь только это печалит меня. Но, с вашего позволения, продолжу я свой рассказ.
  
  
  
  Священник молча кивнул в знак согласия.
  
  
  
  - На тракте повстречал я литовских купцов, которые, на моё счастье, следовали домой в Вильно. Любезно указав мне кратчайший путь в Олецко, отправились они далее, а я же свернул с тракта и уже через день оказался в нужном мне поселении. Надо сказать, что Олецко есть городище немалое, даром, что находится серед дремучих лесов. Но хвала Господу и благодаря вашим поучениям, твердо знал я, где мне отыскать слуг диаволовых. - Томаш загадочно улыбнулся. - Не теряя разума, решил я в начале, как следует, разузнать о братьях кузнецах, чья мастерская находилась на краю селения у самого леса. Четыре дни провёл я, наблюдая за братьями, кои, ничуть не страшась солнца, свободно разгуливали по округе и, кроме всего прочего, пользовались серед местных весьма большим уважением. Должен сказать вам, достопочтенный ксендз, что зародились в моей душе сомнения, ибо не отличались сии кузнецы от простых селян, хоть как и не старался отыскать я в них признаков зла отвратного.
  
  
  
  - Диавол весьма искушен в коварстве своём, - поучительно проговорил старик.
  
  
  
  - Правда ваша, - кивнул Томаш, допивая кружку отвара. - Посему, не забывая о мудрых наставлениях ваших, отринул я всяческие сомненья и изготовился к охоте. Аккурат следующим днём, на рассвете, затаился я в кустах неподалёку от колодца, куда ежедневно ходил за водой один из братьев. И как только показался он на тропе, затаил я дыхание своё, целясь нечистому прямо в сердце. Каюсь, что страшился я вступить в бой с ним лицом к лицу, ибо понимал уже, что наделяет диавол слуг своих силою недюжинною.
  
  
  
  - Мальчик мой, - ласково заговорил священник. - Суждения твои разумны, ибо диавол не знает чести, а посему не заслуживает он смерти, подобающей каждому христианину, а только гибели лютой и неотложной.
  
  
  
  - Выждав подходящий момент, пустил я серебряный болт во врага, пробив тому грудь. Зарычал он, как не стал бы ни один человек на его месте, и повалился в снег. Тут уж я, отринув всяческие сомнения, бросился на зверя с мечом своим и проткнул тело его не менее десяти раз. А затем отсек зверю голову, весьма измазавшись проклятой его кровью. - Томаш перевёл дух. - Лишь только расправился с одним извергом, услышал я рык звериный, эхом пронесшийся по округе. Это второй брат взвыл в гневе и отчаянии и уже спешил ко мне с кузнечным молотом в своих могучих руках. Издали видел я глаза его, пылавшие адской злостию, а посему, не теряя времени, зарядил арбалет свой и пустил болт во врага. Но, видимо не успев, как следует прицелиться, промахнулся. Тогда твёрдо упершись ногами в снег, выстрелил я второй раз, испрашивая у Господа всяческой поддержки.
  Болт угодил волкодлаку в живот. Ноги его подкосились и он рухнул, заросшим косматой бородой, лицом в белый снег, обагряя его своей кровью. Метнулся я к зверю, дабы закончить начатое, но тот, пользуясь помощью диаволовою, уже вскочил на ноги, готовясь к бою. От неожиданности встал я как вкопанный, заряжая арбалет свой, дабы издалека поразить волкодлака. И, несмотря на всяческие его потуги извернуться, болт пробил ему правый глаз. Зверь выпустил молот из рук, встал на колени, схватясь за голову, неистово рыча и извергая страшные проклятия. Воздав хвалу Господу, подошёл я к волкодлаку и одним взмахом отсек ему голову вместе с одной рукой.
  
  
  
  - Слава Всевышнему, ибо вложил он тебе в руку меч свой - кару слугам тьмы! - старик вознёс руки к верху. - Но я так и не узнал, как ты получил своё увечье.
  
  
  
  - Стоял я над поверженными врагами, измазанный кровью, испытывая усталость великую. А ко мне уже сбегался люд со всей округи. Даром я увещевал поселян, что не совершил убийство коварное, а избавил людей от напасти в облике зверей бесчеловечных. Но были глухи они ко мне, ибо есть я для них чужак, а посему накинулись они на меня и, связав по рукам и ногам, бросили в пустом амбаре, приставив охрану при оружии. Староста же их, созвав народ на вече, повелел всем решить мою судьбу дальнейшую. - Томаш скрестил пальцы рук. - Смиренно коротал я время в молитве, ожидая приговора люда тёмного и неблагодарного. Так, видимо, прошёл день, и наступила ночь. Устелив пол соломою, лег я и забылся тревожным сном.
  
  
  
  Старик передал Томашу новую чашку свежего отвара. Юноша вдохнул приятный аромат липы и продолжил рассказ.
  
  
  
  - Ото сна пробудил меня страшный предсмертный крик, раздавшийся снаружи амбара. Тот же час вскочил я на ноги, сетуя на то, что был лишен доспехов своих и вооружения. На улице творилось нечто ужасное. Крики селян, бряцанье железа и громкий волчий вой. Прильнув к щели в дверях моих, я смог увидать, как весьма огромный рыжий волк мечется по окрестностям и рвет любого, кто встанет перед взором его. Силясь выбить дверь, я усердно молил Господа позволить мне спасти сих несчастных заблудших людей. Все мои потуги оказались тщетны и я, зарыдав от бессилия, рухнул на колени. Но в тот самый миг двери передо мною распахнулись, и моему взгляду предстал насмерть перепуганный староста. " Спаси нас, пан воин!" - вскричал он, протягивая мне мой меч и арбалет. Воздав хвалу Господу и вооружившись, выскочил я на улицу и устремился к центру поселения, где разгоралась страшная битва. - Томаш машинально схватился за рукоять меча. - Рыжий волк, который на деле оказался волкодлаком, метался по центральной площади селения, разрывая на куски перепуганных селян, пытавшихся дать хоть какой-то отпор чудовищу.
  
  
  
  - Иными словами, мальчик мой, помимо двух братьев-волкодлаков был ещё один? - старик глубоко задумался.
  
  - Одна! Ясновельможный ксендз, - торжествующе произнёс Томаш. - Ибо рыжая волчица оказалась кровь от крови сестрицею кузнецов. Только жила она в иной хате с ничего не ведающим мужем, и усердно притворялась ему верною женой. Да только прознав о смерти братцев, рассвирепела она и, не пытаясь более скрыть свою диавольскую личину, принялась рвать в клочья всякого встречного. Напрасно пытался я нацелить арбалет на зверя, ибо множество люду пребывало в тот миг на площади, и боялся я поразить болтом невинного. Тогда отбросил я арбалет в сторону и рванул на волкодлака с мечом в руках. Уличив момент, когда зверь вцепился в тело несчастного селянина, очутился я позади него и махнул наотмашь и попал ему аккурат в то место, откуда начинался большой рыжий хвост. Взвыл нечистый от боли, выпустил свою жертву и обернулся ко мне косматой злобной мордой. Замахнулся я мечом во второй раз, но зверь, обладая неземной прыткостью, раскрыл пасть свою, намереваясь вцепиться в меня и умертвить, отомстив за братьев. Лишь успел я выставить пред собой руку свободную, как укусом своим лишил он меня двух пальцев. Так и кончилась бы моей гибелью битва наша, если бы не один из селян, коего имени я, к стыду своему, так и не узнал. Махнул он рогатиной и ударил зверя по лапам задним. Видимо рана на крупе вурдалаковом оказалась весьма серьёзною, ибо пошатнулся он и свалился, жутко рыча и огрызаясь. Тут надо бы упомянуть удаль местных, ибо видя, что зверь теряет силу свою, накинулись они на него с остервенением. Но мой удар оказался решающим. Бил я его в морду мерзкую без устали, покуда не испустил он дух. А после, отрезал я звереву голову и отбросил в сторону. А потом пригляделись все, а заместо косматой волкодлаковой головы на снегу лежала человечья. А точнее сказать, бабья. Много позднее признали поселяне в ней кровную сестру кузнецов, коя благополучно вышла замуж за местного зодчего и проживала с последним в его хате. Даром клялся несчастный, что не знал о диавольской натуре жёны, даром увещевал я народ. Связали поселяне бедолагу и тут же обезглавили.
  
  
  
  Оба собеседника надолго замолкли. Лишь только лёгкий треск огня в очаге нарушал тишину тёплой уютной комнаты ксендза.
  
  
  
  - После провёл я некое время в том селении, оправляясь от увечья, - Томаш первым нарушил молчание. - И тогда вышел я к жителям Олецко и взял на себя ответственность проповедника Божьего. Слова лились из моих уст, будто сам Иисус стоял за спиной моей и нашептывал их прямо в уши. Покаялись селяне всем сердцем и низвергли поганых идолов в реку, и снова уверовали в Господа нашего.
  
  
  
  - Мальчик мой, - ласково заговорил Якуб. - Настанет день и молва о тебе разлетится по всем землям добрых христиан, ибо поступки твои праведные и откликаются в сердце моём радостию превеликой.
  
  
  
  Щеки юноши обагрил крепкий румянец.
  
  
  - Но помни, - уже строго заговорил старик. - Все деяния твои посвящены Господу нашему. Да не очернит душу твою гордыня, ибо есть это грех великий.
  
  
  
  - Да, ясный ксендз, - Томаш смиренно поклонился. - И посему прошу указать следующую цель моего пути и благословить меня, дабы смог я и дальше бороться с нечистью во славу Божью.
  
  
  
  - Хорошо, мой мальчик, - голос священника снова приобрёл мягкие нотки. - К востоку от Кракова, в пределах земель Короны, а точнее в местности, которая издавна зовется Галицией, стоит город, имя коему Львов. В городе этом, час от часу, находят тела бездыханные и обескровленные. Чаще всего это дочери знатных шляхтичей, кои являются частыми гостями при дворе тамошнего воеводы. Ропчет шляхта, ибо не ведает, кого покарать за преступления. А посему, в скором времени, в городе может пролиться кровь невинных. Воевода изо всех сил увещевает шляхту не рубить с плеча и не казнить всех подряд, кто покажется подозрительным, а подождать должного разбирательства с поиском виновных. Только не все внемлют словам его, ибо горе ослепило их, и жажда мести терзает их души. Посему торопись же во Львов, сын мой, и спаси невинных от несправедливой казни и укажи народу и знати, кто истинный виновник гибели юных дев.
  
  
  
  - Научите меня, пан ксендз. - Томаш снова поклонился.
  
  
  
  - Знай же, мальчик, что убийца никто иной, как вупырь - верный слуга диавола. Умело скрывается он промеж людей, выдавая себя за набожного христианина. Но нету у него души. Лишь только злоба и страшный голод управляют его деяниями. И только свежая кровь людская может, на время, утолить голод его. Но сия тварь, выказывает особые предпочтения, избирая в жертву себе лишь молодых знатных девиц, принося много печали и скорби их родителям. Посему искать изверга надо средь мест, кои предпочитает посещать шляхта.
  
  
  
  - Я все понял, ясновельможный ксендз! - воскликнул Томаш. - Но как мне совладать с диаволовым отродьем?
  
  
  
  - Терпение, сын мой, ибо я ещё не закончил своё напутствие, - тихо ответил старый священник. - С недавних пор во Львове обьявился некий монах, зовущий себя инквизитором. Знаю лишь, что имя ему Лукаш. И причину бедствий определил он верно, заявив, что виной всему мерзкий вупырь. Да только в невежестве своём поучает он горожан, как им избавиться от напасти, а именно: натираться чесноком, носить при себе Божий крест и святую воду. Знай же, юный Томаш, что чеснок есть заблуждение, ибо не принесёт он вреда твари. Божий крест же способен поразить вупыря, но только лишь в руках поистине праведного человека, чья вера крепка, словно камень. И, наконец, святая вода сможет обжечь диавола, будто кислотой, да только не принесет ему заслуженную погибель.
  
  
  
  - Но как же убить нечистого?...
  
  
  
  - А теперь, мальчик мой, слушай меня. И слушай со всем усердием. Разглядеть вупыря в человеке поможет бледность лица его и глаза, исполненные страшным голодом. Посему должен проявить ты недюжинную внимательность и осторожность, дабы найти зверя. И помни, как и прочего рода нечисть, обладает вупырь силою и прытью, отличной от людской. Чтобы обездвижить тварь, надо тебе пронзить мертвое сердце его колом осиновым, а затем обезглавить диавола, дабы окончательно придать его смерти. - Старик откашлялся. - Я все сказал, юный Томаш. А теперь ступай и помни, что Господь наш собственноручно ведёт тебя на бой во славу имени его.
  
  
  
  
  
  
  
   Четвертый рассказ Томаша.
  
  
  
  
  
  
  
  Якуб, прикрыв глаза, с наслаждением вдохнул свежий аромат разнотравья. Весна в этом году выдалась на редкость тёплой и при этом дождливой. Вследствие чего, холм, на котором взгромоздился старый костел, утопал в высокой сочной траве, словно в море. Ксендз искренне радовался тому, что урожай всяческих полезных растений оказался настолько высок, что превзошёл любые, даже самые смелые его ожидания. Он стоял, окунувшись по грудь в траву, глубоко дышал и слушал нежную тишину ночи. Наконец Якуб открыл глаза и медленно двинулся по направлению к церкви. Он старался ступать как можно осторожнее, чтобы не смять траву на своём пути.
  
  
  
  - Пан ксендз! - крик с улицы вырвал старика из глубокой задумчивости. - Пан ксендз! Откройте!
  
  
  
  - Входи же, мальчик мой, садись у очага, - Якуб захлопотал вокруг долгожданного гостя. - Пусть ноги твои отдохнут с дороги, а я приготовлю бодрящий отвар, дабы избавить тело твоё от усталости.
  
  
  
  - Вы снова были правы, - Томаш ерзал от нетерпения, сидя на скамье. Юноше невероятно сильно хотелось поскорей поведать о своём последнем путешествии. - Покинув вашу гостеприимную обитель, поспешил я к восточному тракту, затратив на дорогу всего два дня и две ночи. Далее, в трактире сменил я, весьма загнанную, лошадь на свежего жеребца и снова продолжил путь. Слава Господу, ночи стали значимо теплее и посему мог я спать прямо под открытым небом, не заботясь о поиске крыши над головою. Во Львов же я прибыл уже, когда земля совершенно подсохла и покрылась свежею травой. Но, прежде чем войти в ворота города, направился я в ближнюю рощицу, дабы вытесать несколько острых осиновых кольев. Далее, не теряя более драгоценного времени, прибыл я ко двору местного воеводы и представился оному, как того требует давний шляхетский обычай. К моей величайшей радости воевода принял меня весьма радушно и даже выделил богатые покои, приказав халдеям всячески мне угождать.
  
  
  
  Томаш на некоторое время замолк, собираясь с мыслями.
  
  
  
  - Я принял решение выложить воеводе цель своего путешествия, дабы заручиться поддержкой его и не обманулся в своих ожиданиях, ибо воевода - пан Богуслав - оказался мужем весьма премудрым в суждениях своих. Поверив в мои благие намерения, поделился он со мною своими подозрениями, указав на одного из шляхтичей, чье прибытие во Львов аккурат совпало с началом череды ужасных убийств. Поблагодарив воеводу я удалился в свои покои, дабы отдохнуть с дороги и набраться сил перед охотой на злобную нечисть.
  
  
  
  - Сын мой, - мягко проговорил старик. - Впредь тебе нужно быть более осмотрительным, ибо вупырь столь хитер, что может скрываться под любой личиной. Даже под видом доброго воеводы.
  
  
  
  - Простите меня, ясный ксендз и благодарю вас за столь мудрый совет, ибо в тот самый миг у меня не возникло никаких подозрений. Хвала Всевышнему, что пан Богуслав оказался не тем, кого я искал. Но, я клянусь вам, что более не допущу такую оплошность.
  
  
  
  - Хорошо, мальчик мой. Но, прошу тебя, продолжай.
  
  
  
  - С наступлением вечера оставил я свои покои и спустился в зал, где уже собралась значительная часть городской шляхты, дабы провести время в увеселениях и всяческих праздных делах. Мужчины пили, ели, мерялись меж собой силою, похваляясь перед дамами, зачастую, выдуманными подвигами. Женщины степенно расхаживали по залу, сплетничая, обсуждая достоинства и недостатки присутствующих. Девицы же проводили время в танцах, разнообразных играх, а порой, становились в круг, хохоча и поглядывая на скромных юнцов. К своему стыду должен сказать, что ни в тот, ни в последующие несколько вечеров не удалось мне выследить вупыря, ибо... - Томаш сглотнул, - моя скромная персона привлекла всяческое излишнее внимание. Видимо для местной шляхты появление нового лица - это значимое событие. Посему пришлось мне удовлетворять любопытствующих выдуманными рассказами о себе и цели своего появления при дворе гостеприимного пана Богуслава.
  
  
  
  - Выпей отвару, сын мой. Это свежайший зверобой и еще кое-какие травы, - священник передал Томашу кружку с ароматным напитком.
  
  
  
  - Спустя время, когда лицо моё примелькалось и опостылело окружающим, наконец-то сумел я заняться тем, зачем прибыл во Львов. Благодаря помощи пана Богуслава, среди множества знати, сумел отыскать я таинственного юного шляхтича, одетого в богатые, расшитые золотом одежды. Юнец сей всячески крутился неподалёку от группки легкомысленных девиц, сладкими речами привлекая их внимание. Наконец за полночь убедил он, как мне думается, одну из них покинуть душный, шумный зал и прогуляться в саду на свежем воздухе. Должен заметить, достопочтенный ксендз, что даже при свете факелов, сумел разглядеть я мертвенную бледность лица его. А посему, убедившись в том, что сей юный шляхтич и есть искомый мною вупырь, устремился я за сей парочкой во двор, оставаясь в некотором отдалении. - Томаш с удовольствием отхлебнул отвар, источающий свежий аромат разнотравья. - Далее события развивались с весьма значительной быстротой. Лишь только вупырь увлёк свою жертву в тёмный уголок сада, видимо мучимый страшным голодом, схватил он несчастную и жадно вцепился своими зубами ей в обнаженную шею.
  
  
  
  Томаш одним глотком осушил кружку и с поклоном вернул ее старому священнику.
  
  
  
  - Стараясь не издать ни малейшего шороху, достал я из-за пазухи заготовленный осиновый кол и метнулся к противнику, дабы одним ударом изничтожить диавола на корню. Видимо, весьма поглощенный своею жертвою, вупырь не заметил моего приближения и спокойно продолжил свою ужасную трапезу. Такая беспечность сослужила нечистому дурную службу, ибо я встал за его спиной, как следует замахнулся и вонзил осиновый кол в спину его, аккурат напротив сердца. Испустив мерзкий стон, вупырь выпустил свою жертву и повалился на траву. Девица же, потеряв много крови, упала подле зверя. Ухватив за плечи вупыря, я, не без некоторого усилия, перевернул его кверху лицом и заглянул ему в глаза. Господи, сей взгляд был поистине ужасен. Светящийся лютой вселенской злобой, он проникал в мою душу, заставив меня содрогнуться в страхе. Не медля ни минуты, выхватил я свой верный меч и отсек голову мерзкой твари. Тело вупыря забилось в жутких судорогах и прямо на моих глазах истлело, обратившись в прах. Перекрестившись и воздав хвалу Господу, подхватил я на руки обмякшее тело несчастной девицы и поспешил в зал, дабы отыскать лекаря.
  
  
  
  - Сын мой, - отозвался старик после долгой паузы. - В очередной раз совершил ты богоугодное деяние и заслужил милость Господа нашего и место в райском саду.
  
  - Ясный пан ксендз, - тихо произнёс Томаш. - Могу ли я испросить вашего позволения, прежде чем отправиться на поиски следующего слуги диаволова, съездить в родные края, дабы встретиться с родным дядей. Думается мне, что он утратил всякую надежду увидеть меня серед живых. Посему хотел бы я успокоить его и обнадежить на старости лет.
  
  
  
  Старик поднялся со скамьи и обнял юношу.
  
  
  
  - Милый мой мальчик, - Якуб говорил очень тихо и ласково. - Ты, как никто иной, заслужил отдых, а посему получи же моё благославение и отправляйся в отчий дом, и пусть твой дядя, взрастивший тебя по канонам Божьим, полюбуется на тебя и, с восхищением в сердце, выслушает историю твоих славных деяний. И пусть возгордится оными. Но хочешь ли ты знать, какую следующую задачу ставит пред тобой Господь наш?
  
  
  
  - Да, пан Ксендз! - Томаш вскочил со скамьи.
  
  
  
  - Присядь же, ибо в следующем деле спешка подобна смерти, - старик дождался, пока гость снова не успокоится и не займёт своё место. - В краях, откуда ты родом, обитает страшное и безжалостное существо. Зовется оно вупырь. Но, не спеши удивляться, мой мальчик. Ибо сей вупырь в тысячи раз опаснее предыдущего. Среди своего дьявольского племени зовется он патриархом, так как никто из ныне живущих не ведает, как давно тот появился на свет. К остальным вупырям испытывает он презрение, к роскоши и богатствам не имеет он интереса, кровь людскую он пьёт редко, ибо способен обходиться без питания годами. Сила же его столь велика, что способна соперничать лишь с его хитростью и коварством. Помни все это, сын мой, и будь крайне осторожен. Такого врага ты ещё не встречал.
  
  
  
  - Но где мне отыскать сего нечистого? - Томаш растерялся.
  
  - Сего не ведает никто, - старик вздохнул. - Но, как только ты отыщешь его, проткни его древнее чёрное сердце осиновым колом, а затем обезглавь. Только так ты сотрешь сию нечисть с лица земли.
  
  
  
  - Я все понял, ясновельможный ксендз, - неуверенно проговорил Томаш.
  
  
  
  - Ступай же, отыщи и убей патриарха, мой мальчик. И да хранит тебя Господь.
  
  
  
  
  
  
  
  Пятый рассказ Томаша.
  
  
  
  
  
  
  
  Взвалив на плечи вязанку дров, Якуб медленно пересек церковный двор, обнесенный старым покосившимся забором. Ноги, то и дело, проваливались в рыхлый свежевыпавший снег, затрудняя и сковывая движения. Ближайший лес, холм, крыша старого костела - все искрилось и сверкало серебром под огромной полной луной. Священник запер церковь изнутри, отряхнулся и направился в жилую комнату. В ней оказалось настолько холодно, что кое-где на стенах образовался лёгкий налет инея, а маленькое, затянутое бычьим пузырём окошко заволокло толстым слоем льда с причудливыми узорами.
  
  
  
  Якуб выгреб старую золу из очага, сложил поленья и разжег огонь. Тёплый воздух принялся медленно заполнять помещение. На стенах заплясали озорные тени. Старик тяжело опустился на скамью и принялся начищать серебряный крест, висящий на груди.
  
  
  
  - Пан ксендз! - раздалось со двора.
  
  
  
  Якуб взял посох, накинул капюшон и поспешил впустить столь долгожданного гостя. Как только дверь церкви распахнулась, священника обдало холодным пронизывающим ветром. Началась сильная метель. Томаш стоял у входа по колено в снегу. На нем была тёплая шуба на волчьем меху, и все же его трясло от холода.
  
  
  
  - Входи же, мой мальчик, - запричитал старик. - Ты весь продрог.
  
  
  Спустя несколько минут юноша сидел у очага, по-прежнему кутаясь в шубу. Над огнём бурлила вода в котелке. Священник тем временем тихо шуршал в углу, перебирая различные виды сушеных трав. Собрав целый пучок, Якуб бросил его в котел. Совершенно новый, невероятно душистый аромат заполнил комнату. Терпеливо дождавшись, когда отвар будет готов, старик налил полную кружку и передал ее Томашу. Сделав несколько обжигающих глотков, юноша мигом согрелся и сбросил шубу прямо на пол.
  
  
  
  - Пан Ксендз, - пролепетал он. - Мы не виделись почти целый год. Первым делом направился я в гости к дяде, и как следует отдохнул в родном доме. Затем занялся я поисками патриарха. И должен признать...
  
  
  
  Томаш вздохнул и отпил глоток отвара.
  
  
  
  - Прочесал я самые глухие лесные чащобы, побывал я во всех окрестных селениях. Но нигде не сумел отыскать я и следа хитрого вупыря. - Томаш допил отвар, продолжая теребить пустую кружку в руках. - Прошу вас, пан ксендз, научите меня, как отыскать патриарха.
  
  
  
  В комнате становилось все жарче. Юноша распахнул ворот рубахи, чувствуя, как голова идёт кругом.
  
  
  
  - Думается мне, пан ксендз, - сонным голосом пробормотал он. - Сей патриарх, может быть убийцею моих родителей.
  
  
  
  - Всякое может быть, сын мой, - задумчиво произнёс старик. - Но, к своему стыду, я не смогу дать тебе ответ на сей вопрос. С веками память стала играть со мною злую шутку и порой мне бывает трудно сказать, произошло то или иное событие вчера, или годов двести назад. А лица я перестал запоминать уже очень давно.
  
  
  
  Голова кружилась с невероятной силой. Ноги и руки перестали слушаться. Томаш сполз со скамьи прямо на все ещё холодный пол.
  
  
  
  - Что со мною, пан ксендз? - прошептал юноша.
  
  
  - О, это есть действие моего отвару, мой мальчик, - в спокойном голосе священника прозвучали едва уловимые насмешливые нотки. - Тело твоё более не желает подчиняться, а голос скоро пропадет.
  
  
  
  - Пан ксендз... - губы едва шевелились.
  
  
  
  Священник поднялся со скамьи. Суставы его громко хрустели, спина выпрямлялась. Из-под капюшона раздался вздох облегчения.
  
  
  
  - Ты славно послужил мне, мой мальчик, - спокойный ровный голос ксендза больше не звучал по-стариковски. - Послужи же мне в последний раз.
  
  
  
  Он откинул капюшон. Бледное, с острыми чертами лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Но в его тусклых, безжизненных глазах был нестерпимый голод. И только Томаш, лежащий на полу старой деревянной церкви, в Богом забытой глуши, затухающим взглядом уставился в лицо ксендза. Гаснущее сознание распознало в нем таинственного незнакомца, который когда-то, много лет назад, явился в дом семьи маленького Томаша, как гость, а покинул его, как убийца.
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"