Аннотация: Внешне они одинаковы, словно работает в стране некий секретный завод, выпускающий их с конвейера. Боевая старушка ростом невысока, широка в плечах и имеет смещенный вперед центр тяжести ...
Аделаиде, с благодарностью!
Вступление
Вы видели московских старушек?
Они одинаковы на вид, словно работает в стране некий секретный завод, выпускающий их с конвейера. Боевая старушка ростом невысока, широка в плечах и имеет смещенный вперед центр тяжести. Подтянута и деловита. Обладает высокой скоростью и маневренностью. В быту носит ниспадающие одеяния аляпистых расцветок, на людях предпочитает одежду практическую, добротную, исполненную на совесть ...
В ее глазах пылает неукротимый огонь, она закалилась в боях и пережила множество эпох. И вас тоже переживет. Никогда не пробуйте остановить целеустремленную старушку! Даже не пытайтесь!
Я преклоняюсь перед этими людьми ...
Все нижеследующее прошу воспринимать как литературную шутку.
С уважением к старости,
Автор
* * *
Петенька страдал от них, сколько себя помнил. Мучения начались в раннем детстве, когда родители, стесненные жилищным вопросом, отдали Петеньку на попечение бабушки, Сталины Агаповны.
Сталина Агаповна на размен не согласилась, заявив, что только умалишенный переберется по собственной воле в коммуналку. Сама она, старушка уважаемая, обретались в двухкомнатной квартире с видом на тихий скверик, детскую площадку и живописную гряду мусорных баков, в простонародье - помойку.
Долгая экологическая война жильцов и ЖЭКа окончилась полным поражением последнего, в результате чего над въездом во двор повесили кирпич, а для вящей убедительности, чтобы малограмотные водители не доставали, установили шлагбаум. И пространство перед домом превратилось в Заповедник.
Основное население Заповедника составляли старушки, узурпировавшие власть и распространившие свое влияние не только на двор, но и на прилегающие территории. Изредка в жилищном потоке попадались старички, тихие и затравленные, при этом трогательно одинокие, как ирисы на болоте.
Молодежь инстинктивно сторонилась Заповедника, и те немногие ее представители, кого угораздило в доме проживать, старались без нужды не высовываться и о себе не напоминать.
Заповедник ломал самых беспокойных обитателей. Стоило некоему особо рьяному жильцу пару раз пройти сквозь "подъездные чистилища", как он сразу терял былую спесь и становился ручным и обходительным.
Если же смутьян не успокаивался и продолжал свои "неправомерные действия" (а список их был ой как велик!), старушки мстительно поджимали губки, и тогда в бой вступала тяжелая артиллерия. Враг подвергался ковровой бомбардировке в виде участкового. В осажденной квартире еще не утихли взрывы негодования, как управляемой ракетой приходила первая бумага из ЖЭКа - ответом на серию жалоб со стороны соседей. И напоследок, глотая валидол и нервно тряся конечностями, неосторожный индивид попадал под струю напалма в виде сплетен, одна другой невероятнее, приводивших к серьезным неприятностям. Дольше третьей стадии не держался никто.
Так как список неправомерных деяний был велик, старушечьи войска без работы не сидели. В свободное от "чисток" время они собирали информацию: восседали на скамеечках возле подъездов и знали все. И что Тонечка из восьмой квартиры понесла от слесаря из соседнего дома, и что Колюня из десятой, студент недоделанный, по ночам с девками да гитарами шляется, и не работает, а сессия у него провалена и пойдет в армию, тунеядец! Что молодежь совсем от рук отбилась, поясницу ломит к холодам, а ноги - к исчезновению из продажи сахара. И многое, многое другое ...
Вот в эту самую идиллию Петеньку и угораздило попасть.
Нельзя сказать, что он был единственным ребенком в доме. Изредка во дворе появлялась девочка Катя, особа избалованная, писклявая, к тому же, раскормленная околоподъездными подаяниями. До появления Петеньки Катя была бессменным фаворитом старушечьей общины и ново обретенным соседом очень тяготилась.
Старушки же, наоборот, очень полюбили Петеньку. Они потянулись к мальчику, как пропитые работяги к винному магазину, и все время норовили покормить ребенка то овсяным печеньем, то блокадным сухариком, то поседевшей шоколадкой ... Как-то раз мальчик заглотил лакомство, прислушался к ощущениям и поклялся никогда больше не касаться приманок!
В последствии Петенька уверял, что однажды, когда он развернул обертку и разломил соевый батончик, оттуда выпорхнули бабочки. Ну, может это была одна бабочка, к тому же, обычная моль - врать не будем, не видели.
В общем, пока Петенька сидел в коляске, он стойко переносил шквал забот.
"А отчего он такой бледненький? А мальчик хорошо кушает?"
Петенька кушал хорошо. Это спасало его до поры, но меч неусыпной заботы уже завис над детской головенкой. Старость бережлива, потому Петенька кормился из бабушкиных стратегических запасов и потреблял то, что уже давным-давно пережило срок годности и грозило испортиться по-настоящему.
Нельзя сказать, что Петенька отдавал предпочтение сладостям, однако варенье любил. Но коварная старушка с легкостью отбивала массированные налеты на сервант, где хранилось ОНО - заветное, вишневое, и Петенька был вынужден перейти на полулегальное положение, занявшись партизанщиной. В неполные пять лет мальчик догадался смазать дверцы серванта, закапав в хлипкие петли бабушкины ушные капли на камфорном масле, и процент успешных рейдов повысился.
Сладкое было страстью Сталины Агаповны и в этом заключался первый парадокс воспитания Петеньки: ограничивая внука в варенье, старушка повсюду расставляла вазочки, наполненные слипшимися до состояния полной окаменелости конфетами. Вазочки эти были хаотично раскиданы по квартире, напоминая капканы на крупную дичь. Внук же полагал конфетницы за мины, а потому старательно обходил угощения стороной. Не верьте сказкам о том, что дети любят спрессованную карамель! Эти байки выдуманы апологетами старушек!
Эпопея с вареньем закончилась грустно: никакой минер не ошибается дважды и, однажды, мальчик нарвался на очень старую банку. Крышка проржавела и ссыпалась внутрь, а на самом дне, припорошенный пылью, покоился засахарившийся мышиный трупик.
Мальчик явственно представил себе, как несчастный зверек пробирается в ночи, а сзади подкрадывается старушка. Или соскальзывает с подоконника коварный соседский кот, проникший в квартиру через балкон, и загоняет беглеца на полку. А мышонок срывается и падает, падает, падает ... И проламывает белую корку уже тогда старого варенья.
Петенька задумчиво потряс гробницу, слушая, как стучат по стенкам ягодные косточки, вздохнул и поставил банку подальше в сервант. Мышонка было жалко.
* * *
Другой слабостью Сталины Агаповны был ремонт.
Ремонт, словно майский клещ, нападал на старушку неожиданно, и проследить, как идея вызревала, не было никакой возможности.
Обычно старушка просыпалась глубокой ночью, долго вздыхала и изучала потолок, потом поднималась с постели, тихо подходила к спящему внуку, садилась подле кровати и начинала СМОТРЕТЬ. Петенька ворочался. Снилось ему странное. Что соседская кошка с лицом Кати подъела из вазочек все сладкое, и сейчас у нее начнется мистическое несварение, которым постоянно пугали у подъездов. Или виделась соседка, поварешкой указывающая путь колоннам тараканов, начинающим шествие из кухонного крана, марширующим через стол и прыгающим в шипящее на сковороде масло ...
Всякое виделось. Спустя полчасика кошмаров мальчик вскидывался, бешено орал и смотрел глазами совершенно круглыми.
-- Фефю-ю-ю-юня, а не зафеять фи нам фефонт?
Бабушка спохватывалась, выуживала из стаканчика зубки и поясняла уже внятно:
-- Ремонт!
Таинство начиналось глобально. С побелки потолка. Затем ремонт переходил в стадию покраски балкона и плинтусов, после чего заканчивался переклейкой обоев и циклевкой пола. К счастью, Сталина Агаповна не умела класть кафель.
Ремонт отдавался в детской голове запахами олифы и растворителя, заляпанными газетами и убегающими из-под ног рулонами обоев веселых расцветок, например, с красненькими лютиками на желтом фоне (Сталина Агаповна не выносила мрачных тонов).
Впрочем, еще на стадии концептуального анализа ребенка выселяли к родителям.
* * *
К пяти годам Петенька произносил речитативом фразу "Уважаемая редакция, спешу довести до вашего сведения ..."
Бабушка имела обыкновение, печатая гневные письма в газету, сопровождать творческий процесс чтением вслух. Впрочем, после одного-двух абзацев энтузиазм спадал и она бормотала несвязное, постоянно перечитывая ...
* * *
С шести лет началась битва за телевизор.
Старушки очень любят смотреть взрослые передачи, замирая сердцем и крича восторженно "Нет, ну вы только посмотрите! Какая пакость!".
Так совпало, что Петенька тоже приобщился к чуду двадцатого века и всякий раз искренне недоумевал, чем это бабушка так возмущается. Сталина Агаповна увлечение внука не одобрила, полагая, что режим нужно блюсти и вообще, не детское это дело - глупый ящик смотреть.
Она перегородила комнату тяжелой портьерой, Берлинской стеной отделившей кровать мальчика от центра развлечений. Петю не устроила перспектива довольствоваться одним лишь звуком, и он быстро нашел выход из положения. Воспользовавшись шурупчиком от конструктора, мальчик провертел в занавеске дырочку и всякий вечер спокойно припадал глазом к "амбразуре".
Но как-то раз Сталина Агаповна уловила странное покачивание шторы и заподозрила неладное. Обман раскрылся и в воздухе зазвучали угрозы отдать внука на растерзание родителям. Запахло валерьянкой, после чего бабушка, скрепя сердце, приняла решение переселить внука в другую комнату.
Сколько Петенька себя помнил, ведущая туда дверь была закрыта, и не просто закрыта, а задвинута комодом. Почему так, мальчик не задумывался. Просто принимал как данность. На комоде, среди прочей рухляди, покоилась цветочная кадка с древним камешком земли, больше смахивающим на почвенный анализ соляной пустыни, чем на чернозем. Раньше в горшке рос то ли фикус, то ли кактус, а может быть алоэ или какое другое растение, по останкам - двум сухеньким веточкам - определить не представлялось возможным. Цветок умер еще до рождения мальчика.
Во второй комнате не было ни серванта, ни телевизора. Не было даже тараканов. Зато было много пыли, ненужных вещей и нафталина. Но мальчик и тут приспособился. Пока бабушка гуляла по гастроному, пополняя стратегические запасы, он изучил геометрию квартирного пространства и чуть-чуть подвигал мебель в большой комнате. После чего сподобился смотреть телевизор, используя осколок зеркала, опущенный к щели под дверью, благо спал Петенька головой к выходу.
Первая победа над старушкой дала необходимую уверенность в собственных силах, но последней каплей, переполнившей чашу терпения ребенка, стало не это.
* * *
Решающим фактором послужили ангелы, прибывшие в карете Скорой Помощи унылым декабрьским вечером.
Колыбельная песня уверяла, что "лишь зеленая карета мчится-мчится в вышине", но Петенька не смог определить ее цвет, потому как лежал пластом. Зато прекрасно видел самих посланцев Божьих. Белые, высокие, они кружились по комнате и ласково пели, а бабушка аккомпанировала озабоченным кудахтаньем ...
За час до этого случилось следующее:
-- А во-о-от на-ам се-еренький за-айчик! - радостно сообщила старушка и завертела перед носом внука порождением воспаленной фантазии работников фабрики им. Бабаева - обернутой в фольгу заячьей фигуркой с тупой улыбкой на морде.
Петенька развернул шуршащую обертку и горестно подумал: "Был зайчик серенький, а стал седенький ..." Возраст лакомства предполагал, что сей представитель шоколадного зверинца если и представлял ценность, то, скорее, музейную, нежели пищевую. Судя по всему, он был выпущен известной фабрикой еще в первых партиях в тысяча девятьсот очень далеком году.
Ребенок вкусил сладкой плоти, но всего зайчика не осилил - дошел только до веселых глазок, отъев ушки. Кто такой товарищ Бабаев, Петя не знал, но возненавидел героя кондитерской промышленности на всю жизнь, потому как скрутило Петеньку, что называется, не по-детски!
Внучок Сталины Агаповны травился часто. И домашними грибками, и холодцом, всякий раз вареным по рецепту с опечатками в графе "количество", и фамильным пирожком с мясом, отдающимся слабостию кишечника, и консервами, отмечающими юбилеи в желудке ... Потому он сразу распознал симптомы надвигающегося действа, покорно лег на диван и закатил глаза, привычно ожидая стражей здоровья ...
Но приезд неотложки не облегчил страданий ребенка.
-- А-а, снова Петенька? - обрадовался доктор, - что у него на этот раз?
-- Что вы говорите? - картинно удивился врач, прислушиваясь к жалобным стонам, доносящимся из глубин пациента, - а мне сдается, что кушает, да-с! Очень даже кушает! Только не то, что надо!!!
Врач перешел на крик и замахал руками. Старушка вторила робким басом и пыталась выпроводить гостей из квартиры. А потом мальчик отключился ...
* * *
Петя провел в детском отделении почти неделю. Если жизнь среди старушек научила его основам выживания, то больничный опыт эти навыки отточил и закрепил.
Мальчик не знал, какие мудреные процедуры он исполнял в день своего поступления на баланс оздоровительного учреждения. Началось все с очищения желудка при помощи рвоты, метода, именуемого дядями-йогами "ваман-дхаути", и переведенного на родной язык медсестрой как "да шоб проблевался!". Далее следовало промывание водой, что тоже называлось умн`о - "кунджаля", но искажалось все той же медсестрой до русского "а теперь долив после отстоя!"
На этом йога и закончилась. Петеньку отправили в палату, чтобы на рассвете потащить на процедуры ... Никакого времени не хватит описать все больничные приключения нашего героя, потому остановимся на сухих фактах:
Петенька пережил бесчисленное количество желудочных испытаний и возненавидел слово "зондирование";
Мальчик поглотил ударную дозу всяких химических препаратов, призванных лечить, а делающих обратное;
Он прошел все круги больничного ада, от безобидных анализов и рентгена до коварных гастро-, фиброгастро, колоноско- и прочих скопий;
От употребления пищи на маргарине "Солнечный" у него таки развился гастрит, к вящей радости врачей, моментально болезнь обнаруживших и лечение начавших ...
Однажды Петенька перенес десять часов изнурительной процедуры, в инквизиторской классификации именуемой как "взятие желудочного сока". После этого малолетний заключенный пробрался на больничную кухню, где обнаружил стоящую на плите тридцатилитровую кастрюлю остывшей манной каши. И тогда Петенька познал, что чувствовал летающий в невесомости Пончик, уплетавший ее, холодную, комьями!
Мальчик стремительно терял в весе и неизвестно, чем бы кончилась наша история, если бы ребенка не спровадили домой. К родителям. Родители имели обыкновение забирать Петеньку либо по случаю особых катаклизмов, либо на празднование эпохальных дат, как то Новый Год или День Рождения. А тут получилось так, что события совпали.
Но временное переселение в коммунальный рай предков не внесло успокоения в жизнь мальчика. Сгущающимся призраком замаячил Заповедник и поджидающие обитатели. Петенька стал плохо спать. Он мучался кошмарами, просыпался в холодном поту и продолжал худеть.
Он рассказал все родителям, но взрослые не прониклись горем сына и посоветовали, для лучшего засыпания, считать перед сном барашков.
Маленький Принц из Петеньки не получился: мальчик считал не барашков, а бабушек.
Ночной сценарий был примерно одинаков:
Маленькие, кругленькие, старушки курсировали по коммунальному коридору, напоминая кораблики в игре-автомате "Морской бой". Они заглядывали в углы, толклись на кухне, непрерывно что-то бормотали и пытались угостить Петеньку лежалым печеньем. Потом к старушкам присоединялись зайцы. Они водили хороводы, скрывались в общих туалетах и выбегали оттуда веселые, а старушки поджидали шоколадных зверей и отгрызали у них лапы и хвостики ... Словом, Босх отдыхал.
И Петенька не выдержал.
Он, глотая слезы, торжественно поклялся отомстить.