Один мой знакомый Владимир Кузнецов подарил мне клочек бумажки, в клетку и с масляными пятнами, на котором он написал:
Для Ольги
Секрет Бессмертия.
Конечным мерить Бесконечность?
Для этого нужна нам Вечность.
Быть метром - Мэтром для Всего,
Что можно выудить из Ничего...
А если перестанешь мерить -
От слова "смерить" - смерть!
Что мерил - тем и жил,
Потом у мер того, что смерил, -
Умер.
Неизмеримое! - вот истинное Нечто,
Что можно мерить Вечно.
3.12.96
Ольге! Которая поняла.
...щас...в туалет схожу...так...ага...о чем я тут...сбилась...я же собиралась поведать о моих отношениях с мамой.
Если не задумываться, то моя жизнь с мамой всегда была легкой и интересной. Она никогда не прижимала к стене с допросами, где я хожу и с кем. Интересовалась, но мягко, ненавязчиво. Какие у меня знакомые. Сколько ему лет. Где работает, не женат ли, сколько зарабатывает. Не употребляют ли мои школьные подружки наркотики. Не заставляла ходить в музыкальную школу. И быть отличницей тоже не заставляла. Мне предоставлялся выбор, в чем ходить, с кем, на какие секции, что есть, какие бантики вплетать в косички. Даже не заставляла сушить волосы после душа. Позволила завести собаку, а потом кошку. Отпустила с подружкой в другой город в 14 лет. Разрешила остаться ночевать в 15 лет у знакомого мальчика. Меня одевали хорошо. Купила лакированные ярко красные сапоги, немецкую дубленку в 10 лет, когда все девочки ходили в драповых польтах. Разрешила попробовать накрасить ногти в школу в пятом классе, в восьмом - одеть прозрачные чулки. Не паниковала, если я не выходила из своей комнаты по несколько часов. Брала на море летом. Разрешала на ногах кататься на ледяной горке. Когда я расшибла себе ногу, на меня даже не кричали, а сразу приняли мои слезы и начали помогать преодолеть боль. Купила магнитофон Электроника-250. Когда я болела, ухаживала, клеила горчичники, читала на ночь сказки. Помогала решать ненавистные задачки по стереометрии. Выслушивала жалобы-жабы души. Давала умные советы не абы как, а именно те, которые просило мое сердце. Все было к месту. У меня было много радостей, детского счастья, но и к дисциплине приучили. И к труду. Короче, и человеческое внимание было, и материнская теплота, и подарки из области материального. Но шли годы и мне суждено было задуматься. Что-то во мне менялось, наверное, так пробивалась душа. Я вдруг поняла, что нет никаких высоких отношений с мамой, что все то, что меня грело, чему завидовали в школе, - это все пшик. Я поняла, что моя жизнь - это насилие. Не скажу, что одно сплошное насилие, но оно было. И будет мало просто произнести: насилие, и точка, - нет, оно просто-таки как каша лезло сквозь пальцы, сквозь все отверстия. Насилие, как оказалось, - это мой воздух. Раньше я его не замечала. А теперь я вдруг ясно увидела себя со стороны, я увидела, что всегда повинуюсь. Удар! Шок! Я не могла понять, как я долгое время считала ее поведение чем-то редким, необычным, как мне удавалось купаться в этом, как в роскоши. Я почему-то соглашалась с ней почти во всем. Нет. Я была девочкой самостоятельной и всегда имела собственное мнение обо всем, но тут я вдруг вижу себя со стороны с этим своим мнением, а потом в следующем кадре вижу, что все равно получалось так, как хотела мама. Я решила положить конец насилию и стать самой собой, но так как не знала, что это такое, то я решила лечь на диван и вставать с него только в том случае, когда буду абсолютно уверена, что этого хочу именно я, а не кто-то. Я решила делать только то, что надо мне. Никаких "пойди мне на встречу", "надо уважать родителей", "подумай о другом", "у твоей матери болит спина". Я хотела быть самой собой. К тому же в детстве мне часто говорили: будь проще, не напрягайся, будь самой собой. За что боролись - на то и напоролись. Конечно, проще всего продолжать катиться по накатанной. Что, собственно, и делают люди. И всю жизнь мы ждем, что это в конце концов соберется в настоящую жизнь. Но ведь можно и подумать своей головой. Можно и покапаться в том, как я живу. Можно хоть на 1% перестать быть роботом. И вот я прилегла. И вот мое прозрение подтвердилось. Она говорила: вынеси ведро. Да, это обычная просьба. Ничего вроде бы в этом предложении нет страшного. Но именно из таких предложений состоял текст моей жизни. Я сказала: а зачем. Она ответила: оно полное, мусор вываливается. Я сказала: ну и что. Она: это неэстетично. Я: ну и что. Она упала, словно подставили подножку. Сконфузилась. Потом собирала что-то в кулак, наверное, намерение образумить дочь. Потом говорит: я не понимаю, ты решила устроить войну? Я: что ты.....я только лишь не понимаю, зачем выбрасывать ведро. Ушла. Остаток дня прошел в молчании. Лежу. Идут дни. Как-то мы снова начали разговаривать. "Позанимайся с братиком. Ему надо учиться говорить". И это правда. К тому же я его люблю. Ему еще нет двух. И с ним действительно надо заниматься. Обычно дети в два года уже говорят. Но говорю: зачем? Она это принимает, как оскорбление. Она уверена, что я наклала на весь мир. А я просто хотела узнать: зачем кого-то учить говорить. Опять дни в молчании. И вот из подобных просьб (да мелких) и мгновенного их исполнения и состояла моя жизнь. А теперь в моем лексиконе появилось новое слово: зачем. Теперь мимо меня проходят. Не дышат в моем присутствии. Так длилось несколько лет. Конечно, я не перестала совсем делать домашние дела. Но про зачем я не забывала. Мама менялась. Мне казалось, она стала понимать, что стоит задумываться, прежде чем быть роботом. Но потом опять вдруг: вынеси ведро. Я: зачем. Она: ты опять? С неприязнью на лице Я собрала самое необходимое и ушла. Ущла навсегда. Да, от меня ничего не требовалось. Совсем ничего... практически ничего... разве что оказать маленькую услугу.....так пустячок......мелочь......Просто ..... быть покорной.
Всего лишь навсего согласиться на добровольное рабство.Последний кадр: на удивленных лицах вопрос....странно, почему ее не устраивает рабство? Теперь можно опустить занавес. Приподнимем на минуту. Когда я ушла, меня посетила интересная мысль: государство - это член, а народ - это влагалище. И я поняла, что мой потенциал огромен.