Серебристый лес. Родина. Наверное, я должен был бы радоваться, что мне выпала возможность снова попасть сюда, однако подобных эмоций я не испытывал. Наоборот, с каждым шагом глыба, лежавшая на душе, становилась все тяжелее и тяжелее. Поймав на себе обеспокоенный взгляд Вайлена, я понял, что вид у меня тоже не ахти. Краше в гроб кладут, прокомментировал Хранитель.
Шаг на территорию эльфов дался мне с большим трудом, и не зря: нас тут же окружили вооруженные эльфы и потребовали, чтобы предстали перед Советом. Совет! Я едва мог двигаться и едва смог скрыть свой испуг от конвоиров. По крайней мере, мне казалось, что смог. Мне очень хотелось верить, что эльфы не заметили ни слишком гладкого для человека подбородка, ни раскосых глаз - в общем черт, свойственных эльфам.
Нас вскоре привели в один из самых больших домов пограничного поселения, занимаемый кем-то из Совета. По всей видимости, отпрыском Дома Бдящих, ведь граница была совсем рядом.
Рей и Вайл молчали, лишь обменивались тревожными взглядами, бросаемыми в том числе и на меня. А я?... Я сидел в углу, скрючившись, надвинув на глаза шапку и капюшон, чем наверняка вызывал еще большие подозрения.
- Следуйте за мной, - раздался мелодичный, но строгий голос вошедшего эльфа. Я вздрогнул от неожиданности - настолько глубоко, оказывается, ушел в свои мысли.
Эльф привел нас в кабинет принца Виллереса, старшего сына главы Дома Бдящих. И моего давнего знакомца, к сожалению. Вил ни капли не изменился - диадема принца все так же сверкала поверх тщательно уложенных длинных золотистых волос, заплетенных в косу, серебристо-зеленая туника облегала гибкое и стройное тело, тонкие пальцы изящно держали перо.
- Приветствую вас, люди. Я принц Виллерес из Дома Бдящих. Я извиняюсь за столь холодный прием, но времена сейчас неспокойные, вы наверняка какие-то вещи заметили сами, ведь один из вас занимается магией, - Вайлен поклонился в подтверждение его слов. - Однако у нас есть и другая - более личная, но не менее серьезная проблема. Я вынужден поделиться ею с вами, поскольку вы можете обладать какой-либо информацией, - Хранители дружно кивнули, всем своим видом выражая готовность содействовать. Я взмок от напряжения и расстегнул куртку. - Пропала принцесса Девятого Дома...
- Ильна! - услышал я собственный изумленный возглас и тут же понял, что попался: взгляд Виллереса иглой воткнулся в мое лицо, и я, не выдержав, опустил глаза.
- Откуда человек знает имя принцессы эльфов? - подозрительно спросил Виллерес.
- Принц Виллерес... - попытался спасти меня Вайл, однако эльф сделал жест рукой, и Хранитель заткнулся. Принц подошел ко мне и резким движением сорвал шапку.
- Неужели это принц Каэллер'хин из Дома Ньетал? - Вил специально назвал меня полным именем, активируя чары в клейме, и я, охнув, схватился за плечо и рухнул на колени.
- Хаос тебя забери, Вил!
Губы эльфа скривились в усмешке.
- Не ожидал тебя снова увидеть, Хин, тем более здесь. Как поживаешь? Как здоровье? Не шалит?
Скрипнув зубами, я пробормотал еще одно проклятие в адрес Виллереса. Эльф расхохотался, и тут его внимание привлекли Рей и Вайл, всеми забытые. Они стояли столбом и изумленно наблюдали за происходящим.
- Ульмар! - крикнул принц, и в кабинет вошел эльф, облаченный в кожаные доспехи. Насколько я помнил, начальник охраны. - Связать этому руки и поместить под стражу!
Ульмар кивнул и вышел за дверь отдавать распоряжения. Через мгновение вошедшая охрана вздернула меня на ноги и стянула веревкой кисти за спиной.
- Подожди, Вил! - я попытался вырваться из цепких рук эльфов. - Что с Ильной?
Виллерес, до того начавший мерить шагами комнату, подскочил ко мне и, схватив за волосы, зашипел:
- Ты - преступник, запомни это раз и навсегда! Я для тебя - принц Виллерес, а Ильна - принцесса Ильнарель! Ты понял меня?
- Я понял тебя, отпусти.
- Принц Виллерес... - подал голос до этого молчавший Рей. Эльф не дал ему договорить.
- Ты вероятно считаешь, что я поступаю жестоко? Но ты не прав, человек. Этот эльф - преступник! - он рывком развернул меня спиной к Хранителям и рванул с плеча футболку, обнажая воспалившееся и вновь начавшее кровоточить клеймо. - Он не имел права приходить сюда. И если ты будешь со мной спорить, отправишься вместе с ним под стражу.
Эльф сделал жест охране, и меня утащили прочь из комнаты.
Меня быстро довели до камеры и, вталкивая внутрь, случайно или специально задели больное плечо, и мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать нахлынувшие от боли и обиды слезы.
В камере мне разрезали веревки на руках и оставили одного.
Я вытер рукавом глаза и осмотрелся. Помещение, в которое я попал, было обычной комнатой, достаточно чистой и светлой. О том, что она используется в достаточно мрачных целях, говорило только отсутствие мебели и зарешеченное окно.
Я снял куртку, постелил ее на пол и сел, погрузившись в размышления.
Я попал. Причем попал по-крупному. Я боялся даже предположить, что за наказание придумает мне Совет. И матушка... Как же я давно тебя не видел, госпожа Заффарель. Я представил смеющиеся мамины глаза, и захотелось выть от одиночества. О побеге я и не думал. Куда тут бежать, если каждый встречный эльф может прострелить мне, к примеру, ногу и доставить обратно.
Когда дверь открылась, на улице уже светало. Судя по всему, я ухитрился уснуть, и сейчас болело от холодного жесткого пола все тело.
Мне принесли завтрак, однако долго рассиживаться не дали - не прошло и получаса, как мы уже двинулись в сторону столицы.
Хранители шли под охраной, но не связанные, и беседовали с Вилом, так что я вздохнул свободно. Насколько это вообще было возможно. Как ни странно, собственная судьба меня почти не волновала. Жирный крест я на себе поставил давно.
***
Вот и столица. Сейчас я увижу мать. Я ждал и одновременно боялся этого момента. Однако был один эльф, которого я боялся больше матери - это отец. Умом я понимал, что уже не принадлежу Дому, но страх все равно сидел, свернувшись тугими кольцами, в животе. Великий хаос, Заффарель была мудра и рассудительна, впрочем, она не за красивые глазки занимала место в Совете. Хотя ее глаза лазурного цвета, обрамленные длинными густыми ресницами, были воистину прекрасны.
К моему счастью и одновременно к сожалению, пред светлы очи матери я не предстал. Меня сразу же отвели в камеру, и я не успел даже моргнуть, как остался снова один. В камере пахло затхлостью и плесенью, свет едва пробивался из узенького окошка под потолком. Возле стены была брошена охапка соломы, надо признать, достаточно свежая. По соломе шныряли крысы, и я забился в дальний от них угол. Я всегда боялся крыс, даром, что не визжал от их вида, как девчонка.
Одна из тварей пробежала в паре сантиметров от моей руки, и я невольно отпрянул, схватившись за стену. Пальцы тут же нащупали царапину на камне. Царапина была ровной и соединялась с другими. Я обследовал сложившийся рисунок... и едва смог подавить рвущийся из грузи крик - эта камера была моя! Я в ней уже сидел - тогда. Рисунок был точной копией клейма на плече. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Я злился. Я был в ярости, но только и мог, что стучать по толстым каменным стенам.
Как все же было мило с их стороны оставить это помещение специально для меня. Хорошо хоть солома была свежая. По крайней мере, не четырехлетней давности.
Воспоминания нахлынули, захлестнули с головой, и я скорчился в своем углу, поджав колени и обхватив плечи руками. Окаянная память услужливо подсовывала все новые и новые моменты прошлого, и вот уже слезы-предатели расплываются пятнами по футболке, а я, чертыхаясь и матерясь, не могу их остановить. Сил хватает только на то, чтобы не орать и не выть, чтобы моего позора не слышала охрана.
Что меня стерегут, я не сомневался, я ведь был почти что национальным преступником, изменником, врагом народа. Как ни назови - суть одна.
Видимо, я периодически проваливался в сон, а может быть - просто время текло незаметно, хоть и мучительно долго. Иногда мне слышались шорохи, но не крысиные, а какие-то другие. Впрочем, я не обращал на них внимания. Я маялся от одиночества и тоски, но ничего не мог поделать - да и кто смог бы? В камере особо не повеселишься. Сон, пятно на полу, зыбкое и расплывчатое, да иногда - еда на полу у двери, о наличии которой говорил скорее запах, нежели глаза. Да, мое зрение чуть лучше человеческого, но я предпочитал не видеть. Не осознавать. Не ощущать. Но не получалось. От отчаяния я однажды попытался заговорить со стражником, когда он еще заходил в камеру, принося еду, но тот шарахнулся от меня, как от прокаженного, и с тех пор обед я получал через окошко внизу двери.
Однажды, когда я в очередной раз провалился в забытье, что-то тяжелое с размаху ткнулось мне в ноги. Не заорал я по одной простой причине - голос пропал. От страха. А потом уже не с руки было вопить-то, тем более, что любопытство высунуло свой острый нос.
Чем-то тяжелым оказалось существо небольшого роста, мне по плечи, а уж учитывая мои собственные весьма скромные габариты...
- Ты кто? - шепотом спросил я, как только обрел способность говорить.
Существо поднялось с пола и посмотрело на меня подслеповатыми глазками, цвет которых в темноте было не разобрать. Я с интересом рассматривал пришлеца. Невысокий, с крепкими руками, заканчивающимися коротким когтем жилистыми пальцами и кривоватыми ножками. Одет он был весьма скромно, рубаха и штаны были в грязи. Короткие жесткие бурые волосы торчали в разные стороны, поскольку существо то ли не находило нужным причесываться, то ли так взъерошилось от падения.
- Ты кто? - повторил я свой вопрос, чуть увереннее, чем прежде.
- Мое имя Кертаф, - как странно он выговаривает слова! Так мог бы говорить... крот. - Я принадлежу к славному народу скорфов.
Скорфы? Нет, определенно, надо было учиться усерднее! Кое-что я, конечно, читал - этот народец живет под землей, подобно дворфам и гномам, но вот чем они занимаются - всегда было для меня загадкой. Которую я не торопился разгадать. А теперь судьба, похоже, решила подкинуть мне наглядный урок.
- Не напрягайтесь, лару, у вас будет возможность поближе с нами познакомиться, - церемонно кланяется Кертаф, а я смущаюсь от того, что он прекрасно рассмотрел все мои мысли, как если бы они были написаны на лбу.
- Это очень приятно осознавать, добрый Кертаф, позволь и мне назвать... - но мое церемонное представление прерывают, хватая за руку и волоча в проход. В проход?! Хотя как-то же должен был скорф сюда попасть! Только вот обнаружилась одна проблема, которую я тут же озвучил своему внезапному спутнику.
- А как же камера? В ней же обнаружат ход!
Скорф благодарно посмотрел на меня.
- Совершенно верно, лару, как я сам не додумался! Вы идите вперед, а я позабочусь о ходе.
Я кивнул и подошел к дыре. "Идите вперед" - это он хорошо придумал! Я хоть и ненамного, но выше! Вот уж никогда не думал, что мой рост будет мне ТАК мешать! Приходится ползти вперед на четвереньках. Из хода торчат корни и комья земли, о которые я постоянно бьюсь и зацепляюсь, отчего за шиворот сыплется земля, руки и колени начинает немного саднить. Однако вскоре проход заканчивается, и я, запнувшись об очередной корень, распластываюсь на земле.