Когда Ана проснулась, солнце над столицей стояло уже высоко в небе. Голова ужасно болела, во рту было ощущение, будто кошки нагадили.
Она перевернулась на бок, и с трудом открыв глаза, обнаружила, что находится не у себя дома. Кровать, в которой она спала, была широкой и мягкой, и была застелена дорогим постельным бельем. Спальня была просторной, на окнах висели белые атласные шторы, на полу лежал пушистый ковер. На одной стене висело большое зеркало, вдоль другой расположился гардеробный шкаф.
"Где это я? - Подумала Ана. События вечера стерлись из памяти безвозвратно. Последнее, что она помнила это четвертый бокал коктейля, который ей принес генерал-майор Катон. - Как же я вчера напилась, даже не помню ничего. Как стыдно перед генерал-майором. Что он только обо мне подумает? Я даже не знаю, где я нахожусь, - Ана вздохнула. - И все-таки зря нас пугали, что в Базилиасе нас не примут. Ведь кто-то подобрал меня и, гляди-ка, отвез к себе домой, а судя по размерам спальни, это не из низших чинов. Интересно, у кого я дома? - Она помассировала виски, пытаясь избавиться от головной боли, но это не помогло. - Пожалуй, надо подняться и узнать, у кого я, а заодно попросить воды и какую-нибудь таблетку от головной боли. Хотя я сейчас и от гильотины бы не отказалась!"
Ана присела на кровати. Первым неприятным сюрпризом оказалось то, что она была совершенно голой. Второй последовал сразу за первым. Ана положила руку на простыню и обнаружила, что она чуть влажная. Она прекрасно понимала, что эта влажность может означать только одно. Испуганная, она скинула с себя одеяло и дрожащей рукой провела по внутренней стороне бедра. Догадка подтвердилась - бедро было немного липким. У Аны потемнело в глазах. Она истерично захохотала.
- Ой! - вырвалось у нее. - Генерал-майор меня убьет! - Она попыталась вспомнить, как закончился вечер, но ничего не вышло. - Так, вспоминай, - скомандовала она себе и начала грызть ноготь, - с кем ты вчера ушла с бала? Не можешь? Думай логически. Кто вчера оставался на балу, когда ты пила четвертый коктейль? Боженька, а там хоть были молодые и симпатичные? Смешно будет, если я с каким-нибудь уродливым стариком переспала, - тут ее осенило. - Ко мне же клеился полковник Кроу! Ой! Если это он, жалко его, и квартиру тоже жалко. Подпалит же вместе со всем имуществом, - истеричная улыбка сменилась выражением отчаянья. - Но ведь потом и меня за измену на медленном огне поджарит, - Ана схватилась за шею. Кулончик не пропал, но ей стало стыдно, что она носит его. - А может и не зажарит, - добавила она, - если я по-тихому смоюсь. Я-то ничего не помню и пусть кто-нибудь докажет, что я ночь с мужчиной провела, - она хитро улыбнулась.
Она стремительно вскочила с кровати и стала взглядом обшаривать комнату в поисках своего платья и плаща, но не нашла их. Ее взгляд остановился на том, что лежало на стуле у двери, и она оцепенела. Там были аккуратно сложены ее любимая черная блузка, прямая бежевая юбка и свежая смена белья. На спинке висел жакет и тот самый маленький револьвер с кобурой, который она брала вчера на бал. Ана смотрела на свою одежду с недоумением. Это точно были ее вещи - сомнений быть не могло. Она почувствовала как левый глаз начинает нервно подергиваться. Был только один вариант, при котором ее одежда могла оказаться в чужом доме.
В голове стали проявляться туманные воспоминания: поднимающаяся перегородка лимузина, нежные страстные объятья, ее робкая и неуверенная попытка остановить происходящее...
- Мне тут одна мысль в голову пришла.... - сказала она и медленно, будто не желая этого делать, повернула голову в сторону кровати. Она посмотрела на прикроватную тумбу и закрыла глаза.
Там стояли старый, обугленный по краям, будильник и рамочка с фотографией, точной копией той, которую она хранила в своей любимой книге. Аутумнус, Ана с сосредоточенным выражением лица сидит на кресле и держит в руках книгу, а рядом с ней, улыбаясь, стоит генерал-майор Катон и смотрит на нее. Ана вдохнула воздух комнаты и у нее не осталось сомнений. Запах, которым была наполнена спальня, она узнала бы в любом случае - это был запах Ричарда.
В голове воспоминания зазвенели фразами: "Генерал-майор, не надо!" - "Ричард, называй меня Ричард!" - "Ричард, прекрати!" - "Разве ты не хочешь этого?" Она застонала: "Хочу!" - "На этом и решим".
- Твою мать! - Выругалась она и начала быстро одеваться.
Она натянула трусики и блузку, когда в коридоре раздались приближающиеся шаги. Ана замерла и поднесла ко рту руку. Она уже знала, кого увидит, когда откроется дверь. Через мгновение в спальню, лучезарно улыбаясь, вошел Ричард. Он был в домашних брюках и белой рубашке нараспашку. Он принес поднос, на котором было несколько тостов с сыром и ветчиной, кувшин с апельсиновым соком, пустой стакан и небольшая вазочка с белой розой, любимым цветком Аны. Ричард увидел, что Ана одевается и его улыбка пропала. Он надеялся разбудить ее поцелуями, а она опять пыталась сбежать.
- Я тебе завтрак принес, - спокойно сказал Ричард и прищурился. - А ты куда собралась?
- Домой, - буркнула Ана, взяла со стула гребень и заколола им растрепанные волосы.
Ричард поставил поднос на комод и подошел к Ане со спины.
- Вот так вот сразу? Без завтрака? Без душа? - Прошептал он.
- Генерал-майор, - Ана откашлялась, от волнения ее голос стал хриплым, - генерал-майор, это ведь то, что я думаю?
- А я не знаю, о чем ты думаешь, - он подул ей на затылок и погладил по плечам.
- Я имею в виду, - она собралась с духом, чтобы сказать то, о чем думала. - Мы с Вами спали?
- Да. Кстати, ты очень трогательно сопишь. Я рад, что тебе перестали каждую ночь сниться кошмары.
"Он, что издевается надо мной?" - Подумала она и резко повернулась к нему лицом.
- Вы что издеваетесь?! - Заорала она. - Вы... Вы... Вы занимались со мной сексом?!
Генерал-майор пристально посмотрел на нее и вздохнул, опустив голову.
- Да! - Твердо сказал он и снова посмотрел ей в глаза. - Я занимался с тобой любовью или сексом. А если говорить прямо, то я делал это с тобой всю ночь напролет. Ласкал тебя, держал в своих объятьях, брал тебя и ты получала от этого удовольствие не меньше меня.
- Какого черта?! - Ана побагровела от злости. - Вы хоть понимаете, что натворили?! Сколько людей вчера видело, что я ехала к Вам?! Вы в своем уме?! Так значит, это не я напилась! Это вы меня напоили специально, чтобы затащить в койку! Как Вам вообще такое могло прийти в голову?! Да я даже ничего не помню! Как Вы могли так поступить?! Поступить со мной???
Она даже не заметила, как от забот о генерал-майоре перешла на личную обиду. Ричард невозмутимо наблюдал за тем, как она распаляется и не мог сдержать улыбку. Он наклонился, схватил ладонями ее лицо и поцеловал.
От бесцеремонности Ричарда Ана растерялась и широко открыла глаза. Она попыталась отбиться, но чем сильнее отталкивала его, тем нежнее и приятнее был его поцелуй. Она сдалась и начала целовать его в ответ.
- Успокоилась? - Тихо спросил он, прижимая ее к себе, после чего прикоснулся губами к мочке ее ушка.
Ана размахнулась и ударила его кулаком в грудь, он схватил его и зажал в ладони.
- Ну все, тихо, - он еще крепче прижал ее к себе и начал гладить по голове. Она почувствовала, что он подталкивает ее к кровати. - Может, все дело в том, что ты ничего не помнишь? - Спросил он и самодовольно улыбнулся. - Тогда я могу напомнить.
Ана попыталась вывернуться из его объятий, но вместо этого споткнулась и упала на кровать. Ричард забрался на кровать вслед за ней. Он взял ее за запястья и положил ее руки за голову. Одной рукой он держал ее, другой нежно провел по полоске кожи между трусиками и блузкой.
- Кажется, у нас тут есть кое-что лишнее, - сказал он и начал снимать с нее блузку.
Мягкая ткань соскользнула и обнажила тело Аны. Торопясь сбежать, она не надела бюстгалтер. Увидев это, Ричард приподнял одну бровь, после чего хищно улыбнулся. Ана внимательно смотрела на него. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, ее взгляд был таким пронзительным и серьезным, что любой другой мужчина уже засомневался бы и оставил свои намерения, но только не Ричард. Он наклонился совсем близко к лицу Аны и прошептал:
- Ты серьезно собралась так идти по улице?
- Дур...
Ана не смогла договорить, так как Ричард закрыл ей рот своими губами. Ана была готова поддаться и слиться с ним в поцелуе, но вздорный характер не позволял ей так быстро сменить гнев на милость. Она укусила его, но этот укус показался Ричарду самой сладкой лаской, которую она могла ему подарить. Он стал поглаживать ее изгибы, дразнить ее. Его пальцы то почти касались ее эрогенных зон, то уходили от них. Он чувствовал как напрягалось ее тело. Она всегда делала так, когда вредничала и пыталась показать, что холодна, и ее совсем не волнуют прикосновения.
Губы Ричарда блуждали по ее шее, ключицам, плечам. Он прикоснулись к груди, но как только услышал ее тихий, похожий на всхлипывание, стон, тут же прекратил поцелуи. Он прекрасно знал, насколько она была чувствительна. Ричард посмотрел в ее лицо и увидел на нем почти обиженное и капризное выражение лица. Он усмехнулся.
- Может быть, мне не продолжать? - Хитро спросил он.
Ана оторопело посмотрела на него. Она металась между желанием сказать ему: "Пошел ты к черту!" и пнуть его между ног, и другим, более сильным, вырваться, перехватить инициативу и самой изнасиловать его. Хватка Ричарда стала слабее, Ана вырвала свои руки из его ладони и обняла его, притягивая к себе.
- Все, понял, - с нежностью сказал он, - не смею возражать.
Ричард стянул с Аны трусики, бросил их на пол, раздвинул ей ноги и вошел в нее. Его движения были медленными. Он все время отвлекался на то, чтобы осыпать поцелуями ее тело, но это было совсем неудобно. Не выходя из нее, он перевернулся на спину, Ана оказалась сверху. Ричард сел и Ана громко охнула. Она крепко обняла его за шею и уткнулась носом ему в плечо.
- Глубоко? - Заботливо спросил Ричард.
- Молчи!
- Ты мне приказываешь?
- Заткнись! - Сказала она и не дав возразить, поцеловала его.
Ричард направлял движения ее тела. Несмотря на то, что она была сверху, ведущим все равно оставался он. Они ласкали друг друга, дарили поцелуй за поцелуем, будто верили в то, что смогут стать единым целым. Во время очередного глубокого и страстного поцелуя Ричард почувствовал как напряглось тело Аны, ей перестало хватать воздуха, он оторвался от ее губ. Из ее груди раздался хриплый стон, тело вздрогнуло и обмякло в его руках. Ричард положил Ану на спину, снова вошел в нее, нежно прижал к себе, его движения стали быстрее и резче, и в последний момент, в пик своего наслаждения, он успел разъединится с ней, после чего обессиленный упал рядом на кровать. Ана подползла к нему, обвила его тело руками и положила голову на грудь. Ричард довольно засопел, пытаясь изобразить, что мурлыкает.
- Понравилось? - Улыбнулся Ричард. Он гладил ее по спине.
- Да, - на выдохе произнесла Ана и улыбнулась.
Она отползла от Ричарда и легла свернувшись калачиком. Ричард перевернулся на бок, для того чтобы видеть ее лицо. Он просто смотрел на нее, не осмеливаясь прикоснуться.
- Голова прошла, - тихо сказала Ана через какое-то время.
- Болела?
Ана кивнула и усмехнулась:
- Я вчера не хулиганила?
- Только если в постели.
Ана покраснела:
- Ничего не помню, только урывками.
Ричард перевернулся на спину и закинув руки за голову, посмотрел в потолок. Довольная улыбка не покидала его лица:
- Зато я помню.
- И как?
- О-о-оу! Ты самая дикая и страстная кошечка, которая когда-либо попадала в мою постель. Надо сказать, что когда мы были любовниками в Ктинтрофии, ты так себя не вела, - и нежно добавил. - Развратница.
Ана захихикала и ущипнула Ричарда за накачанный бок, в месте, где у него был один из небольших шрамов. Ричард подскочил.
- Щекотно же!
- Да? - Ана хитро прищурилась. - А ты щекотки боишься?
Ричард не успел ничего ответить - Ана накинулась на него и начала щекотать.
- Перестань! Прекрати! - Ричард хохотал как ребенок. - Я, правда, боюсь щекотки! - Наконец ему удалось схватить Ану за запястья, обнять и положить на себя.
- Значит, ревнивый, - счастливо сказала Ана. Она лежала у него на груди и слушала биение его сердца.
Он подтянул ее к своему лицу и поцеловал в нос:
- Еще как
Ана отстранилась и стала водить пальцами по его лицу:
- Ты такой суровый, что на твоем лбу уже целых три морщинки. Обычно их не видно, но когда ты становишься задумчивым, они появляются. Вот здесь, - она погладила его лоб. - Твои глаза всегда горят и не важно, что ты испытываешь - гнев или радость. Твой взгляд бывает мягким, как капли дождя, а иногда жестким, как сталь. Ты смотришь дальше, чем можешь видеть, - она провела пальчиком по его прикрытым векам. - Твой нос... ммм... ничего так нос, только ты часто его задираешь, - она поцеловала его кончик. - Когда у тебя вырастает щетинка, тебе очень к лицу, как жаль, что ты ее сразу сбриваешь, - тыльной стороной ладони она погладила его щеки, оцарапавшись о колючую щетину. - А твои губы, - ее голос превратился в томный шепот, - твои губы самые ласковые и нежные, что когда-либо прикасались к моим, самые требовательные и страстные, - она прикоснулась к его губам своими. Ричард хотел поцеловать ее, но она опять отстранилась и тихо, глядя ему в глаза, сказала. - Ричард, я тебя... - его глаза широко открылись. Ана вовремя осеклась и, отпрянув от Ричарда, повернулась к нему спиной.
Ричард приподнялся и нежно погладил ее по плечу.
- Мне домой надо, - обреченно сказала Ана.
- Опять начинается? - Проворчал Ричард.
- Ты ведь не думал, что теперь все будет, как раньше? Мы и так неосторожно себя вели на балу, да и после него, ну и сегодня тоже.
- Хоть позавтракай, перед тем как уйдешь, пожалуйста, - Ричард грустно посмотрел на нее.
Ана с тоской посмотрела на поднос, стоявший на комоде и перевела взгляд на фотографию на прикроватном столике. Она представила, как Ричард будет просыпаться каждый день и видеть эту фотографию. Она обратила внимание, что на подносе с завтраком в вазочке стоит ее любимый цветок. Ее сердце сжалось в маленький комочек, стало невыносимо больно и грустно. Грустно оттого, что Ричард заботится о ней, оттого, что эта забота не приносит ему ничего, кроме беспокойства и боли. И грустно оттого, что, если она желает ему добра, она не должна принимать эту заботу. Она попробовала сделать вдох, но воздух застревал на пути к легким. Она вздрогнула и закрыла лицо ладонями. Ричард обнял эту маленькую дрожащую женщину. Как он хотел защитить ее от всего мира, как хотел, чтобы для этого было достаточно держать ее в своих объятьях и не отпускать.
- Не плачь, - прошептал он, но от той грусти, которой был наполнен его голос, ей стало только хуже.
Она посмотрела на Ричарда, на ее лице не было слез:
- Нет, не волнуйся. Я давно решила, что бы ни было, я не буду плакать.
"Не при тебе", - мысленно добавила она.
Ричард встал. Он поставил перед ней поднос, налил сока и оторвав кусок тоста с ветчиной, поднес его к ее лицу:
- Скажи "а"!
Ана перестала грустить, она улыбнулась и открыла рот.
- Подумай хорошенько. Сегодня за нами никто не следит, - сказал он, продолжая кормить ее с такой скоростью, что не успевала она прожевать один кусок, как у нее во рту оказывался следующий. - Возможно, это единственный день, который мы можем провести вместе. Да, у нас есть прошлое, оно тяжелым грузом тянет нас вниз... И у нас есть будущее, оно тянет нас к себе, по битому стеклу, горячим углям и удушливому смраду. Но мы можем остановиться. Всего на один день. Пока солнце не пойдет на закат. Зависнуть в счастливом мгновении между прошлым и будущим. Что ты об этом думаешь?
Он положил ей в рот очередной кусок. Она заложила его за щеку и дотронулась губами до его пальца. Ричард приподнял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза:
- Это был ответ, да?
Ана молча кивнула.
"Пусть мне потом будет больно, - подумала она. - Зато всего несколько часов, я буду счастливой".
После завтрака простыня была в крошках. Ана хотела убрать, но Ричард не позволил. Он аккуратно оттолкнул ее и сам занялся постелью.
- Я пойду на экскурсию по твоему дому, - сказала Ана. - Поищу душ.
Как только Ана вышла из спальни, она сразу увидела большие раздвижные двери, расписанные цветами и экзотическими птицами. Она открыла их и обнаружила просторную и светлую ванную комнату. Ана включила воду и забралась под душ. Когда она тихо напевала себе под нос мелодию, которую часто крутили по радио, кабинка открылась и она снова оказалась в объятьях Ричарда. Его рука бесцеремонно легла ей на бедро.
- Эй! И как Вы собираетесь это объяснять? - Возмутилась Ана и повернулась к Ричарду лицом.
- Разве непонятно? - Усмехнулся он.
- Ну у вас и аппетиты, генерал-майор Катон. Вы сказали, что развлекались со мной всю ночь, потом у нас был секс утром, а теперь Вы еще один раз хотите?
- Кто сказал, что всего один раз? - Прошептал он. - Я так истосковался по твоему телу.
Снова ласки. То нежные, то грубые, полные страсти и отчаянья. Они теряли контроль над собой, и ласки превращались в тихую пытку. Они покусывали друг друга, царапали. Их тела снова слились в единое целое. В душе Ана, не скрываясь, плакала от счастья и душевной муки, но ее слезы смешивались с водой и Ричард ничего не видел. И когда все закончилось, они не оторвались друг друга, они продолжали целоваться, стоя под водой, даря друг другу воздух, смешанный с дыханием.
После душа, с мокрыми волосами, укутанная в простыню, Ана лежала на кровати и с тоской смотрела на часы. Время неумолимо бежало вперед. Ричард лежал рядом, прижимал ее к себе и гладил по волосам, спине, плечам. Он тоже понимал, как мало у них осталось времени, но старался не думать об этом.
Ана что-то мурлыкала себе под нос, и Ричард вспомнил о подарке, что хотел сделать ей с самого утра.
- Как я мог забыть, я же все утро пробегал в поисках этого, - сказал он и встал с кровати.
Ана удивленно посмотрела на него и приподнялась. Он задержал на ней взгляд. Слегка прикрытая простыней, плавные движения, глаза широко распахнуты, длинные ресницы чуть заметно вздрагивают, влажные волосы лежат на плечах. Он вздохнул, вышел в коридор и вернулся с пластинкой.
- Ты вчера на балу сказала, что тебе нравится одна песня. Пока ты спала, я сходил в граммбутик, нашел ее и купил для тебя.
"Какая еще песня?" - Ана пыталась вспомнить.
Граммпроигрыватель, довольно дорогая в Рустии игрушка, прятался за одной из дверок гардеробного шкафа. Ричард поставил пластинку и завел его. Послышалась мелодичная фортепианная музыка. У Аны округлились глаза. Ей действительно очень нравилась эта песня. Увидев глаза Аны, а потом грустную улыбку на ее лице, Ричард обрадовался. Он подсел к ней и обнял. Она прислонила головой к его груди и стала подпевать вполголоса.
Спой мне, спой мне о себе, моя любовь,
Поведай, через что прошел ты.
Не бойся, я все приму, я все пойму, прощу тебя,
Чего бы ты ни сделал.
В вихре пламени плыла моя душа.
Нить, связавшая нас двоих навеки.
Ты пришел ко мне и руку протянул,
Согрел меня, но было ли это то, чего хотела я?
На припеве она подняла глаза и посмотрела на Ричарда.
Но как же быть?
Куда мне идти?
Это песня о том, кто мы.
Почему я? Не знаю я!
Да и за что мне это все?
Я пойду за тобой, куда бы ты меня ни вел!
Мне не о чем жалеть.
Мне не о чем жалеть!
Ричард еще крепче прижал Ану к себе.
Плачь, плачь моя душа, моя мечта,
Дитя, живущее во мне.
Больно!
Больно оттого, что нет тебя
Со мною рядом постоянно.
Ты пришел ко мне и руку протянул,
Ты сломал меня и сделал меня слабой,
Но я рада, что все так произошло,
Потому что это то чего хотела я!(4)
Он не дал ей петь дальше, наклонился и поцеловал. На ее щеках блестели слезинки, он смахнул их рукой.
- А говорила, не будешь плакать, - тихо сказа он, целуя ее в макушку.
- А я и не плачу! И правда, Ричард, почему я?
- Не задавай глупых вопросов, - проворчал он.
Ана уткнулась Ричарду в грудь, казалось, она почти задремала. Он не ослаблял объятий и боялся пошевелиться. Внезапно зазвонил телефон. Ричард скривил лицо и через плечо посмотрел на него. Ана вернулась в реальность и недовольно посмотрела на него.
- А можно я не буду брать трубку? - Спросил он.
- Нет, нельзя, - сказала Ана, на глазах превращаясь в капитана Савас.
Ричард вздохнул, отпустил ее и протянув руку, взял трубку.
- Алло? - Ему что-то ответили и он сделал выражение лица, как у ребенка, который пьет рыбий жир. - Нет, это не он. Я его друг. Он попросил меня присмотреть за квартирой. - Ричард замолчал, выслушал, что ему сказали и закатил глаза. Ана отползла на середину кровати, села на колени и сложила руки на груди. - Не знаю! Откуда мне знать? Подцепил себе цыпочку и уехал. Я вообще-то сплю. До свидания! - Ричард с размаху бросил трубку.
- Осторожней с телефоном, генерал-майор, - строго заявила Ана.
- Мой телефон, капитан, что хочу, то и делаю!
- Кто звонил?
- Кто-то из штаба, - Ричард пожал плечами.
- Так какого дьявола Вы бросили трубку?! - Строго сказала она. - Вдруг это что-то важное?!
Ругаясь, она сама не заметила, как приблизилась к нему и смутилась. Ричард расплылся в довольной улыбке:
- А вот это уже интересно. С Аной у меня сегодня уже было, а с капитаном Савас - нет.
- Даже не думайте! - Возмутилась она. - Вы немедленно перезвоните в штаб и узнаете, что у них случилось.
- Хм, - он положил руку на подбородок и с хитрой улыбкой посмотрел на нее, - с каких пор мы поменялись местами? Мне казалось, что я начальник, а ты подчиненная, разве нет?
Ана накрылась простыней и отползла к самому дальнему краю кровати.
- Что, в коем-то веке решили воспользоваться служебным положением? - Ане начинала нравиться эта игра.
- Не поверишь, но да, - он рывком набросился на нее и подмял под себя. Теперь он возвышался над ней и смотрел в глаза. - В конечном итоге, ты ведь моя подчиненная и ты должна делать то, что я скажу.
Он сделал такое серьезное выражение лица, что Ана не удержалась и рассмеялась.
- Вылезай из этой простыни и иди ко мне. Выкинь службу из головы, кроме, разумеется, той, что несешь передо мной.
- Есть, сэр!
Еще один чудесный акт любви за этот день. Самый долгий, самый медленный и самый изобретательный. Они наслаждались, упивались друг другом. Казалось, если есть еще что-то, чего они не знали о своих телах, то они узнали все за этот полный страсти и любви день. Как им хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Но это было невозможно.
Ричард курил в спальне, не вставая с кровати и прижимал одной рукой Ану к себе. Она уткнулась ему в подмышку и клевала носом.
- Я забыл, что такое улыбаться, - сказал Ричард и затушил сигарету. Ана лениво приоткрыла глаза и удивленно посмотрела на него. - Не было ничего, что могло бы сделать меня счастливым. Все думали, что я зажрался, ведь на их личный взгляд, у меня было все, что нужно мужчине: деньги, слава, власть, друзья, подчиненные, женщины. Славу и власть дала мне моя карьера - сделанная ценой чужой крови. Деньги - частично достались от отца, частично это проценты, которые я по договору получаю с бизнеса моей родственницы, не говоря уже о тех, что опять же заработаны убийствами и продажей моей души. Друзья, даже настоящие друзья, в определенный момент начинают жить своей жизнью. А подчиненные... Ну что я могу сказать, это ведь подчиненные. Но легче всего мне доставались женщины! Прости, тебе, наверное, это неприятно слушать, - Ана замотала головой. Ричард разоткровенничался, такое не стоило пропускать. - Тогда я тебе все расскажу, - решительно сказал он. - С самого детства женщины испытывали ко мне непреодолимую тягу. Незнакомые тетеньки визжали от восторга, завидев симпатичного маленького мальчика, девочки задаривали конфетами и даже учительницы в школе все прощали, хотя именно поэтому я и учился хорошо, чтобы доказать, что я получаю хорошие оценки за дело, а не за красивые глаза. Девственности я лишился в четырнадцать лет, но не с любимой девушкой... так уж получилось. Хотя было бы странно, если с ней, на тот момент она была еще совсем ребенком. Да что уж говорить, даже эта девочка досталась мне легко, а потом она ушла из жизни. Умерла из-за меня, из-за моего эгоизма. Смерть всегда преследовала меня: сначала мать, потом отец, затем учителя, заменившие мне родителей и наконец моя первая любовь, моя юная жена. Смерть не просто шла за мной по пятам. Она догнала меня и сделала своим служителем. В Кардаштане был ад не только для его жителей, но и для тех, кто пришел их убивать. Тот год, перед тем как я отправился в Кардаштан, был последним, когда я искренне и счастливо улыбался. А потом, чуть более года назад, к моим ногам свалилась девушка. Очаровательное создание, со склочным характером и большим сердцем, и я не устоял, я дрогнул. Броня из камня и льда, покрывающая мое сердце, дала трещину. Она заставляла меня не только улыбаться, но даже смеяться. Она сделала мою жизнь ярче, освятила ее всеми красками радуги, подставила свои хрупкие плечи и без моего разрешения забрала мой груз. Прости за эту откровенность, но если бы я этого не сказал сейчас, не знаю, когда бы еще сказал. Спасибо, мой маленький чужак!
Ана молчала, ей нечего было сказать. Часы на башне ратуше пробили семь вечера. Их звон звучал как похоронный марш. Ана вздрогнула. Ричард заметил это и крепче прижал ее к себе:
- Я хочу тебе сказать...
Ана вывернулась из его объятий:
- Не нужно! Что бы ты ни хотел сказать, это невозможно.
Ана встала с кровати и стала быстро одеваться. Наконец она вложила револьвер в кобуру и запрыгнув на кровать к любимому, крепко поцеловала его, не закрывая глаз. Их поцелуй длился несколько минут, они ужасно не хотели отпускать друг друга. Ана первая остановилась и решительно направилась к двери.
- В какую химчистку Вы сдали мое платье? - Спросила она в дверях, собирая волосы в хвост.
- Ратушная площадь, дом пять.
- Спасибо. Высыпайтесь, генерал-майор. И не проспите в понедельник, я за вами заеду.
- Капитан, один вопрос.
- Да?
- Когда это повторится?
- Я думаю после Вашего следующего повышения, генерал-майор, - Ана хитро улыбнулась. - Так что работайте лучше.
Ана выбежала из квартиры Ричарда, захлопнув за собой дверь. Раздался гром, Ана вздрогнула. Подъезд осветила яркая вспышка молнии и гром повторился. Начиналась гроза. Ана почувствовала, что к ее горлу подступил ком. Она вызвала лифт и тут же, не дождавшись его, побежала по лестнице вниз. На глазах появились предательские слезы. Оказавшись на улице, она обернулась, выискивая глазами окно своего начальника. Это был пятый этаж, с такого расстояния он вряд ли мог видеть ее печальное лицо. Он стоял у окна, укутанный в простыню и махал ей рукой, она ответила ему тем же. Снова вспыхнула молния и загремел гром. Ана обеспокоено посмотрела на чернеющее небо и увидела, что Ричард делает знак - беги быстрей. Она кивнула и направилась к калитке парка. Начал накрапывать дождь, который меньше чем за минуту превратился в ливень.
Ана все еще ощущала прикосновения Ричарда. Ее тело горело. Она помнила его шепот, его ласковые слова, его взгляд, его дыхание, его запах. Она пахла им.
В парке за деревьями Ричард не мог ее увидеть, и она остановилась. Слезы двумя ручейками потекли по щекам, их не было видно, они смешались с дождем. Ана обхватила себя руками, ее трясло. Она понимала, что еще очень долго не сможет быть с ним, что на протяжении далеко ни одного года, она будет находиться рядом и в то же время далеко, не смея прикоснуться к нему, поцеловать, обнять. Будет видеть, как он водит на свидания других девушек. Будет знать, что в его большой и мягкой кровати, уткнувшись ему в подмышку, спит другая. А она не будет иметь права роптать на это, она должна будет с этим смириться. И в то же время, не смея отвернуться от него, не смея предать свою любовь, будет продолжать любить его, следовать за ним, защищать его. Такая тихая мука и пытка. Такой мазохизм.
В парке никого не было и она в полузабытье брела по его тропинкам не в силах вернуться домой, где ее ждал только пес. Да, он был предан и любил ее, но был всего лишь собакой. Но ведь и она такая же собака. Верная Шавка Катона, которая ждет, ждет дня, когда он, наконец-то, дойдет до своей цели. Но исполнит ли он данную ей клятву? Останется ли он в живых? Будет ли по-прежнему дорожить ей или ее, как обычно, используют и выкинут? Говорил ли он правду или это все было от переизбытка чувств? Играется ли он с ней или действительно думает, что она ему нужна?
От печальных мыслей подкашивались ноги, она еле дошла до мокрой скамейки и сев на нее, зарыдала.
- Бэйзел, может быть, лучше вернемся в гостиницу? - Неуверенно предложил Роман. Они шли с братом по аллеям парка под одним зонтом. - Я уже промок и уверен, что ты тоже. Мне Ванесса уши оторвет, если узнает, что ты заболел. И я тебя лечить не буду, хоть и умею.
- Нет! - Твердо ответил Бэйзел.
Казалось, внезапно начавшаяся гроза смыла всех людей, и кроме братьев Отегив в парке никого не было.
- Брат, признай уже, что ты заблудился, - обреченно сказал Роман.
- Я не заблудился,- проворчал он. - Просто выбрал не ту дорогу.
- А тебе не кажется, что невежливо вот так, без предупреждения, заваливаться к генерал-майору Катону домой?
- Не к нему, так к капитану Савас.
- Но ты даже из парка выйти не можешь, - возразил Роман.
- Зато этот парк разделяет дома генерал-майора и капитана, - парировал Бэйзел. - Так что рано или поздно к одному или другому дому выйдем.
- С чего у тебя вообще такое рвение к встрече с ними?
Бэйзел скуксился:
- У нас деньги заканчиваются, если честно...
- Что?! - Вырвалось у Романа, и Бэйзел невольно прикрыл голову рукой, опасаясь удара. - И перестань закрываться, я не Ванесса, чтобы тебя бить. Но как такое вышло, я ведь специально доверил деньги тебе, так как ты старший? Должен же был отследить, чтобы у нас не возникло проблем!
- А вот так. Я не рассчитал. Я уже сообщил Ван, чтобы они с дядей прислали нам еще денег, но переводы идут не так быстро, и мы получим их только в понедельник. Я же не думал, что мы не сможем сразу увидеться с учителем. Надеялся, что он нас сразу куда-нибудь пристроит и нам не придется платить за гостиницу.
- Ты такой непредусмотрительный, брат, - Роман покачал головой.
Бэйзел остановился, Роман налетел на него и чуть не выронил из рук зонтик. Он хотел уже ругать нерадивого брата на чем свет стоит, но увидел, что перед ними на скамейке на пустынной аллее сидит женщина. Она промокла до нитки. Вода стекала с волос на лицо. Любая другая уже дрожала бы от холода, но эта просто сидела, зажав руки между колен.
- Роман, - воскликнул Бэйзел, - это же капитан Савас!
- Что она здесь делает? Она такая расстроенная.
- Думаешь? - Удивился Бэйзел.
- Интересно, что у нее могло случиться?
- Я думаю это из-за генерал-майора, - заключил Бэйзел и оказался под дождем, так как Роман с зонтиком поспешил вперед.
Ана выплакала все, что наболело, и теперь сидела на скамейке в полубессознательном состоянии. Дождь не прекращался. Она потеряла счет времени. Внезапно на нее перестало капать. Она подняла глаза и увидела над собой большой яркий зонтик. Его держал мальчик-подросток, с длинными светло-русыми волосами и карими глазами. Он лучезарно улыбнулся ей. Рядом стоял второй мальчишка. Он обеспокоено смотрел на нее, сложив на груди руки. Ана так глубоко была в своих мыслях, что не сразу узнала их. К тому же прошло более полугода, с тех пор как она видела их в последний раз, и они успели подрасти и возмужать.
- Бэйзел! Роман! - Вырвалось у нее. - Как быстро Вы прибыли в Базилиас, практически следом за нами, - она натянуто улыбнулась.
- Да, вот такие вот мы быстрые, - Роман пожал плечами. Он явно смутился.
- Что Вы здесь делаете под дождем? - Строго спросил Бэйзел.
- Вот и я хотел бы это знать, - низкий мужской голос прозвучал неожиданно, и все трое вздрогнули.
Рядом со скамейкой, на которой сидела Ана, стоял высокий красивый мужчина в плаще, начищенных ботинках и держал над капитаном большой черный зонт, на его локте висел плащ. Это был Ричард.
- Полковник Катон, - от неожиданности Бэйзел назвал своего учителя старым званием.
- Бэйзел Отегив! Давно не виделись. Так давно, что я успел стать генерал-майором, - с иронией сказал он.
- Да знаю я, - проворчал Бэйзел себе под нос. - Хоть бы удивился.
- Роман, поздравляю с поступлением в Военное училище, - сказал Ричард, и Роман кивнул в ответ, после чего для генерал-майора Катона подростки перестали существовать, все его внимание было устремлено на капитана Савас. - Где тебя носило?! - В его голосе послышался гнев. - Я тебе час домой дозванивался в надежде, что ты возьмешь трубку. Я волновался, как ты дошла под дождем. Потом пошел к тебе домой и не обнаружил тебя. Ты понимаешь, - его голос сорвался на крик, - что я испытал за этот час?!
- П-простите, генерал-майор, - тихо ответила Ана.
- Поднимайся! - Он взял ее под локоть, поднял и закутал в плащ. - Пойдем домой, - его голос снова стал спокойным.
- Да, - почти неслышно откликнулась она и послушно последовала за ним под зонтом.
Бэйзел был настолько потрясен тем, что им пренебрегли, что его рот невольно открылся от удивления. Он хотел было выкрикнуть что-нибудь вслед генерал-майору, но не нашел слов. Генерал-майор и его спутница остановились. Ричард обернулся:
- Эй, мелюзга! Есть хотите?
Бэйзел оторопел. Есть он действительно очень хотел, а учитывая отсутствие денег, неизвестно, сколько бы им пришлось голодать.
- Да! - Раздался звонкий голос Романа.
- Догоняйте! Капитан очень вкусно запекает курицу, а я куплю вина и сделаю глинтвейн.
Он двинулся, капитан неотступно следовала за ним, стараясь не вылезать из-под зонта. Бэйзел и Роман остались стоять на месте. Генерал-майор протянул руку и с нежностью обнял капитана за талию.
- Пойдем, - засмеялся Роман и побежал по дорожке, в очередной раз оставив старшего брата под дождем.
- Эй! А ну стой! - Бэйзел бросился за ним.
Взрослые переглянулись и улыбнулись друг другу.
Ложная меритократия в Рустии.
Большая часть гражданской власти находится у людей богатых или знатных. Допуск военными до власти людей из первого класса общества обусловлен историческим отделением экономики от государства. Чтобы получить власть над капиталом, еще во времена Гозурпера было принято предлагать места в кабинете министров главам наиболее богатых семей. Такое отношение к экономике, и отсутствие тотального контроля за производством и торговлей обусловлено более выгодным положением этого вида рыночной экономики. Попадая в кабинет министров олигархи отдают во власть Высшего Военного совета и Вождя всю основу рустийской экономики. Таким образом, обширное производство, импорт тяжелой промышленности и особого топлива, добываемого и создающегося с помощью эременетики, не позволяет Рустии скатится до экономического кризиса, несмотря на всю тяжесть постоянного военного положения.
10.
Заседание закончилось. Вождь встал, за ним встали члены Высшего военного совета и министры. Он собрался удалиться. Вершители судеб страны почувствовали облегчение, впрочем, как и всегда, когда Вождь уходил. Но внезапно Оуэн Бреннан остановился, вернулся на свое место и сел. Одного движения его руки было достаточно для того, чтобы все опустились на свои места.
- Еще одно, - сказал Вождь так, будто до этого не прощался, - последнее время мне на стол попадает множество тревожных донесений. Свободомыслие в нашей стране начинает распространяться, как заразная болезнь. Такого не было в течение семи лет моего правления. Сначала студенты распевают на одной из главных площадей столицы Аэстате песни, критикующие необходимое военное положение, затем их матери там же устраивают молчаливую забастовку. Религия влияет на людей больше, чем государство. Но главное... что там с этим крысенышем Каем Зюскиндом?
- Мы поймали его, - сказал глава Тайной Канцелярии.
- Я знаю, что вы поймали его! По счастливому стечению обстоятельств, надо заметить, - Вождь стукнул кулаком по столу и глава Тайной Канцелярии почувствовал, что завтрак в его желудке начал проситься наружу. - Допросы дали результат? Он успел передать информацию кому-нибудь?
- Нет, сэр. Мы допрашивали его с пристрастием, но он так ничего и не сказал. Мы полагаем, что он не успел никому ничего рассказать.
- Даже своей семье?
- Мы уверены, что он последний из Зюскиндов.
Вождь в упор посмотрел на главу Канцелярии и подумал: "Держи карман шире".
- Расстреляйте его!
- Уже расстреляли, сэр. В Черном Логе, как всегда. Вместе с писательницей, священником и напастанской шлюхой, которая, как оказалось, ничего не умела.
- Это просто замечательно! - Вождь улыбнулся. - Позаботьтесь о том, чтобы Чигрим получил свою черную папку(5) для Катона. Надеюсь, подполковник Чигрим еще ни о чем не догадался?
- Нет, сэр!
- Замечательно! Волки сыты - овцы целы. Так держать! На этом заседание объявляю оконченным.