Annotation

     У меня не сохранилось отчетливых воспоминаний о том, как я оказался здесь, в угрюмом заснеженном лесу практически в одном исподнем. Одно я мог сказать точно - ситуация оказалась чертовски дерьмовой.

     Нещадно мерзли, руки, ноги... Да нет, все, казалось, покрывалось если не слоем льда, то уж налетом инея точно. Тысячи раскаленных иголок будто впивались по всей поверхности моего тела.

     Хмурые сосны шевелят ветвями на холодном ветру и устремляют свои стволы к черному ночному небу, ноги утопают по щиколотку в снегу и застревают в припорошенных корнях.

     Кажется, я даже не понимал, что происходит. Я просто иду и переставляю ноги. Куда? Зачем? А черт его знает. Вперед - так вперед.

     Кроссовки то ли были все в дырах, то ли просто давно промокли - пользы от них почти и не было. В обуви холодно хлюпало. Руки, конечно, давно потеряли чувствительность, наивная попытка прижать их к ногам не давала результата - едва ли кальсоны, в которые, почему-то был я одет, давали удовлетворительную защиту. Удивительным был тот факт, что сознание все еще не покинуло меня, а мое тело было способно совершать конвульсивные движения ногами, отдаленно напоминающие ходьбу.

     Мне казалось, что прошло несколько часов, а проклятый лес ни на йоту не изменился. Хотя нет - кажется ветер усилился. Дело, однозначно, дрянь.

     Снег жалобно хрустел под ногами, будто играя траурный марш мне. Значительным плюсом в моем положении будет то, что, погребальным саваном мне будет не жалкая тряпица, а бесконечный лоскут небесной белизны.

     Сто шагов, пятьсот, тысяча. Счет потерялся и превратился в хаотичное замедленное мелькание цифр. Просто идти. Наверное, моя скорость была просто черепашьей от обширного обморожения и дикой усталости. Временами я будто проваливался в беспамятство, и трудно было поверить, что я выбирался из него - окружающая местность не особо менялась. Да и трудно было обнаружить какие-то изменения ландшафта в нынешнем состоянии моего тела.

     Наверное, случилось чудо. Нет, я не проснулся в теплой кроватке с кружечкой горячего кофейку с коньячком на тумбе. Мое предсмертное восхождение на ледяную Голгофу стало чуточку более разнообразным - я наткнулся на своего конкурента.

     На конкурента за право иметь могилу здесь. Проклятье! Этот парень опередил меня! Но ничего, думаю, я очень скоро присоединюсь к нему.

     Хм, а ведь он не голый.

     Я осмотрел труп - а ничем иным смерзшаяся груда мяса на костях, когда-то именуемая человеком, быть не могла - и в моей голове родился поистине гениальный силлогизм, которым бы и Декарт мог гордиться.

     Ведь труп не был голым. Он был в одежде.

     Как я ни старался, но перевернуть это человекоподобное полено не удавалось. Сил едва ли хватало для передвижения ног - а уж снять куртку (для чего нужно было повернуть тело на бок) с мужчины, пусть и не богатырского телосложения, но и не самого тщедушного - то было задачей неподъемной.

     Не ведаю как, но каким-то чудесным способом мне удалось отодрать брезентовую куртку от трупа. Хотя от такого варварства одежда обзавелась прорехами - что-то примерзло к трупу намертво. Бадлон снять возможным не представлялось. Попытка же содрать с неудачника штаны тоже кончилась грустно: темное застывшее пятно в районе промежности не желало расставаться со своей добычей и оголять срамные места хозяина, столь печально подведшие его после кончины. Хотя я все же получил две брючины из джинсовой ткани. Не в моей ситуации жаловаться и отказываться от дополнительной защиты от этого ужасного всепожирающего мороза.

     Весьма неприятным был тот факт, что ботинки намертво примерзли к трупу. Я, определенно, понимаю его в этом плане...

     В карманах не удалось найти что-то полезного - разрядившийся мобильник, связку ключей, документы и какую-то мелочь.

     Тем не менее, мой дальнейший путь пошел как-то веселее. Странно, наверное, я выглядел со стороны - дерганая походка, руки, засунутые в кальсоны и удерживающие штанины через ткань. Но я ощутил, что смогу пройти еще немного. В замерзшем мозгу вяло и апатично, но все же циркулировало нежелание помирать.

     Наверное, моя жажда жизни удивила мироздание. И оно решило поприветствовать меня.

     И нет, я говорю не о забрезжившем рассвете.

     Где-то далеко позади, едва-едва, уловимый, но я услышал его.

     Голодный волчий вой.

     Сперва одинокий, но затем удвоившийся, утроившийся, учетверившийся!

     Это стало отличным пожеланием доброго пути - ходули изо льда и кости, именующиеся ногами, зашевелились значительно быстрее.

     Лес кончился внезапно. Я вышел на рукотворную поляну. Когда-то здесь стучали топоры и визжали бензопилы, взрыкивали грузовики и матерились суровые мужики. Теперь же лесосека на веки погрузилась в зловещую тишину, прерываемую лишь завыванием ветра.

     Лесорубы наверняка любили где-нибудь перевести дух. Я надеялся на это, когда переставлял ноги, пытаясь не наткнуться на пеньки и бревнышки. О чудо - судьба подкинула монетку - и мне вновь была дарована жизнь.

     Три синих вагончика, что сиротливо притулились на краю вырубки, казались мне дворцовым ансамблем. Я уверенно возложил руку на ручку двери.

     И захрипел от боли.

     Ладонь жгло адским огнем, тысячи капилляров плакали кровавыми слезами.

     Не стоит забывать советов мамы не трогать металлические предметы морозной зимой.

     Баюкая кое-как обмотанную намокшим от крови рукавом руку, я предпринял вторую попытку. На сей раз я уже не бросался столь бездумно на опаснейшее мероприятие по открыванию двери. Только обмотав целую левую руку, я решил нажать на ручку.

     И ничего.

     Заперто.

     Усилия ни к чему не привели.

     Я подошел ко второй бытовке - и такой же результат.

     Каков был мой ужас, когда и третья дверь не поддалась. Как никогда отчетливо я ощутил холод. Словно сама Смерть положила руку мне на плечо.

     В панике я начал метаться между бытовками. Но беда не приходит одна. И провидение, казалось, даровавшее мне шанс, теперь жестоко насмехалось над моими страданиями, играя заключительный аккорд этой трагикомедии.

     Волчий вой раздался куда как ближе, чем в прошлый раз. Примерно оттуда, где как раз лес переходит в лесосеку.

     Голова заработала с лихорадочной силой.

     Я методично и быстро обшарил пространство вокруг вагончиков, заглянул под половики у дверей- ничего!

     Пришлось идти на крайнюю меру.

     Я просто подобрал камень, пусть и не огромный валун, но тоже немаленький - как только у моего ослабленного тела хватило сил? - и размахнувшись им, как молотом, ударил в стекло. Осколки брызнулись и злым конфетти бросились мне в лицо, царапая лоб, нос, щеки и веки - я успел закрыть глаза. По инерции руки протащило дальше. И им досталось куда как сильнее.

     А вой, переходящий в торжествующий лай раздался уже совсем близко.

     С изяществом атлета я влетел в окошко с острыми осколками мешком с костями, обдирая свою и так убогую одежду, зарабатывая новые раны.

     На улице, метрах в десяти, волки захлебывались голодным рычанием, а я, схватившись за стеллаж, пытался его передвинуть.

     Я успел. В последний момент. Каких же трудов мне стоило еще и удержать стеллаж, когда в него врезалась волчья туша.

     Закрепляя успех, из последних сил я подтащил двухэтажные нары к стеллажу, зафиксировав такую баррикаду. За тонкой обшивкой бытовки обиженно заскулили.

     Обессиленный, я плюхнулся на старенький матрас, приложившись спиной к тонкому дереву задней стенки стеллажа, отделявшего меня от улицы с голодной сворой волков.

     Не самое благоразумное решение, но в тот момент мне было все равно.

     Наверное, я так сидел бы долго, но руки кровоточили.

     Пришлось вновь превозмогать себя - сколько я уже делал это раз за сегодня - одному богу известно - и мне повезло - у двери имелся шкафчик с красным крестом. Я вычленил главное - там были бинты, вата и флакончик пероксида водорода.

     Кажется, мне удалось остановить кровотечения, обмотав бинтами наиболее проблематичные участки.

     Дико хотелось спать, но было очевидно, что заснуть в холодной бытовке можно только один раз.

     Я принялся утепляться изо всех сил. На полках нашлись пусть драные, но сухие рабочие штаны и рубашка-спецовка. Вымокшую от пота, крови и снега одежду я снял. Затем запеленал себя в одеяла, меж ними разложив бумагу и порванный картон от коробок, коих было в бытовке предостаточно. Сверху положил ту самую брезентовую куртку.

     Несмотря на чуть ли не десяток слоев, было прохладно. А еще на одеяле конденсировалась влага. Но пока все это терпимо. Нужно передохнуть немного, а потом сообразить более достойное убежище.

     ***

     Очнулся я, наверное, часа через два-три - так казалось мне. Ощущения были не из приятных - все тело ломило, а слабость усиливалась. Похоже, после пережитых приключений я заболеваю. Ранки кололо режущей болью. А одежда, в которой я спал под одеялами, пропотела насквозь. Идиот! Надо было ложиться голым - да, холоднее, но зато у меня была бы сухая одежда.

     Все мы крепки задним умом.

     Мои лохмотья, в которых я приполз сюда, были подмерзшими - температура в бытовке была отнюдь не плюсовая.

     Первым делом стоило провести ревизию бытовки.

     Что я нашел?

     Покореженную банку с замерзшим лимонадом, ополовиненную бутылочку такой же замерзшей воды, тарелку с двумя ломтями покусанного хлеба, сравнимого по плотности с булыжником, жевательную резинку и обкусанную шоколадку. Не в моем положении привередничать.

     Все найденное, а так же свою промокшую и грязную одежду я завернул в найденное здесь же грязное полотенце. Чтобы дотащить до другой бытовки сойдет.

     На себя я накинул какую-то простыню, запачканную машинным маслом, куртку, а на ноги натянул все те же многострадальные брючины джинсов, кое-как связав их найденным здесь отрезком шпагата. Пришлось надеть мокрые кроссовки. Делать пока нечего.

     Я ведь не собирался здесь ночевать - ночью с ненадежно прикрытым окном я однозначно рискую замерзнуть насмерть, да и побаиваюсь я все же, что не удержит эта защита зверье. Глупость, конечно, но хочется спать в более спокойном месте.

     Как я собирался проникнуть в другие вагончики?

     Элементарно - на гвоздике висела связка немного разных, но в целом схожих ключей к замкам одной и той же фирмы. От чего им еще быть? Только от дверей этой и других бытовок.

     Но на улицу дико не хотелось выходить. Вдруг волки притаились за дверью и терпеливо ждут момента, когда я буду вынужден покинуть относительно безопасное убежище?

     Но делать-то нечего. Надо идти на улицу.

     Через не мытое никогда оконце было сложно разглядеть, что там происходит. Судя по завываниям ветра - снаружи зачиналась метель. Может, хищникам не захочется морозить хвосты?

     Нужно было мужаться.

     Я вставил ключ в замок и повернул его. Но перед тем, как открыть дверь, я взял в одну руку простой офисный стул. Не хочется выходить туда совсем беззащитным, а эта конструкция из пластика и полых металлических трубок хотя бы давала надежду как-то задержать возможного серого убийцу. Я понимал, что это сомнительное средство самообороны, а уж против стаи это и вовсе не спасет. Понимал, но поделать ничего не мог.

     Улица встретила меня свистом вьюги.

     Воровато оглядевшись по сторонам, я бросил взгляд на "место прорыва" - обломки стекла были покрыты замерзшей кровью - моей - и, возможно, пытавшихся достать меня волков. Следы лап из-под окна удалялись в сторону, противоположную лесосеке. Надеюсь, они ушли далеко.

     Между бытовками - десяток метров. Но это был очень напряженный путь. Я постоянно озирался, а когда добрался до двери, стал лихорадочно подбирать ключи.

     Дверь поддалась, замок щелкнул - и я юркнул внутрь, оставив несчастный стул снаружи.

     Стук захлопнутой двери принес неимоверное облегчение.

     Эта бытовка напоминала первую, но здесь было две двухэтажные кровати, а полок с документацией не было вовсе.

     Изорванная и испачканная рубаха стала даром богов. Приятным дополнением шло кепи. Мечтой было бы найти приличные штаны и ботинки, но чего нет - того нет.

     Так же я нашел банку тушенки, две упаковки лапши быстрого приготовления, зажигалку, три чайных пакетика, а еще запрятанную под тумбочкой бутыль рома.

     Все найденное было сложено на кровать, пожитки я так же оставил тут. Здесь я буду спать. Но пока надо исследовать последний вагончик.

     На этот раз выходить было уже не так стремно, но я осторожничать не перестал.

     Между тем зимний день был не так уж и долог - солнце уже начинало клониться к закату.

     Последняя бытовка оказалось складом для хлама. Но зато я нашел здесь два ржавых топора без топорищ, лопату со сломанным черенком, тупую пилу, пустые канистры, какое-то тряпье - из которого мне удалось выделить относительно неплохие штанцы - получше, чем мое джинсовое убожество, а самое главное - старые боты. С каким удовольствием я содрал с себя провонявшие и измочаленные утомительной прогулкой кроссовки и сбросил мокрые носки! Из пресловутой простыни не составило труда соорудить портянки. Как же здорово, когда ноги в сухости и в тепле!

     Хотя пальцы все равно подмерзали, но никакого сравнения с тем, что было раньше.

     В бытовке больше не было ничего интересного. Но деревянные полки, опилки и коробки послужат отличным топливом для костра. Надо как следует прогреться и просушить одежку.

     Кое-как удалось топором выстругать из стеллажной рейки подобие топорища, хоть и занозистой и ненадежной, зараза, вышла, но пока сойдет.

     Деревяшек было достаточно - поэтому с заготовкой дров проблем не возникло.

     И уже вскоре я развел костер в выволоченной мною старой бочке из-под соляры. Я поставил ее у широко распахнутой двери - конечно, сарайчик пытался заполняться дымом, но поток свежего воздуха уносил его, не давая мне угореть. А в случае появления хищников всегда можно быстро избавиться от помехи и захлопнуть дверь.

     Огонек задорно потрескивал щепками, консервы аппетитно шкворчали, талая вода закипала, а мое настроение стремительно поднималось не только из-за некоторого количества принятого "для сугреву" рома и предвкушения сытного ужина - я чертовски оголодал, между тем, в целом, был преисполнен надежды, что я-то еще побарахтаюсь.

     Никогда я еще ранее так не ценил простых радостей жизни в виде тепла и немудреной снеди.

     Редкие снежинки в красном закате делали картину еще более уютной. А далекое завывание волков больше не внушало первобытный ужас. Я точно знал, что не буду встречаться с ними сегодня. А уж кто выйдет победителем из следующей стычки... Это мы еще посмотрим.

     Я - человек, и это значит, что мой разум подскажет мне что-нибудь нужное для выживания.

     Теплая кровать с радостью заключила меня в свои объятия. Я планировал спать долго и крепко.

     Хотя на улице было темно, когда я открыл глаза, но спал точно долго - ватная побаливающая голова однозначно свидетельствовала об этом. Ну или о том, что ром лесорубов был не самым качественным. Вылезать из-под теплого одеяла чертовски не хотелось. Но хоть слабость ощущалась явно не того рода, что бывает при простуде. Это повезло - заболеть в моем нынешнем положении может быть смерти подобно.

     Сейчас, когда угроза неминуемой гибели отступила, а разум вернул относительную ясность, стоило обдумать ту нелицеприятную ситуацию, в которую меня занесло.

     Я был один в плохо знакомой местности без признаков живых людей, зато уж другой живности здесь, похоже, хватало. Мои запасы еды теперь ограничивались одним бомж-пакетом, воду же, хоть я и натопил и прокипятил вчера на костре немало, использовав банки и ту утварь, что удалось найти в бытовках, было не так и много. А транспортировать я могу не более литра, если разолью жидкость в пластиковую бутылочку и в емкость из-под рома. Если экономить, то на день пути этого хватит. Хотя в крайнем случае можно будет понемногу есть снег. Тем не менее это нежелательный вариант. Снег мог таять, потому содержать в себе загрязнения или болезнетворные микроорганизмы, размножившиеся в оттепели. Да и ценность талой воды сомнительна - там ведь крайне мало микроэлементов.

     Как я вообще здесь оказался? Воспоминания последних дней были подернуты пеленой. Кажется, я приехал сюда в отпуск на недельку - отдохнуть от суеты города, от работы, насладиться зимой и тишиной, обществом самого себя. Но через пару дней началось что-то ужасное - страшное полярное сияние сводило с ума и рождало какое-то безумие в голове. Не помню, сколько оно длилось, но, похоже, что в итоге я просто выскочил из взятого в аренду домика в одежде, в которой по этому домику и ходил. В итоге и оказался с почти что голой задницей черт-те где.

     Что же делать дальше? Нужно привести ревизию имеющихся ресурсов, отправиться на поиски людей - не могли же все помереть от этого сияния? Найду людей, там станет яснее, что, черт возьми, происходит.

     Вряд ли я далеко ушел от своего исходного домика. Холод и ненормально агрессивные звери не позволили бы. Если мне не изменяет память (а она стала все чаще наставлять мне рога в последнее время), то не так далеко от снятой хибары, ну как "недалеко" - в нескольких километрах по большому замерзшему озеру - там была мощная такая изба, где расположился туристический офис. Кажется, именно там я получал ключи от жилья, а еще там кормили. Надо идти туда. Вдруг там кто-то есть?

     Циничная мысль, что в крайнем случае я найду там чем-нибудь поживиться, но она являлась дополнительным аргументом для поиска этого дома.

     Но я не соображал, каково мое географическое положение. Я вообще мог черт-знает-куда попасть.

     Ладно, в любом случае, без разведки не обойтись. Но мне не хочется петлять и возвращаться. Нужно быстро подготовиться к выходу - и пошариться по окрестностям - может, и найду ориентиры. Иначе скоро стемнеет, а если я застряну в лесу ночью... Что ж, это будет слишком тупо - сдохнуть так теперь.

     Собрал свои вещички, все было сухим, вчера я знатно все просушил у огонька, а костровый запах напоминает... Да черт возьми, он напоминает о том, что меня ждет в ближайшее время - бивуачная жизнь. Далее мне удалось найти в складской бытовке какое-то машинное масло. Беда в том, что при такой температуре оно превратилось в какую-то вязкую субстанцию, но я кое-как измазал им разнообразное тряпье, надеясь таким образом получить факел. Для верности обмотал картонкой и бумагами. Если господь соблаговолит, то вспышка этого импровизированного костерка на палочке отпугнет какую-нибудь дикую зверюгу.

     Я занялся, хм, ну пусть будет названо гордо - "вооружением". Из стеллажных реек сделал заточенные колы. Ну, в теории можно попытаться ткнуть в какого-нибудь зверя. Вчера у бочки предусмотрительно немного подсушил несколько собранных поблизости палок - одну и довольно крепкую на вид я возрешил сделать моргенштерном. Ну ладно, дубиной со штырями в навершии. Ну ладно, палкой с кое-как вбитыми в один конец кривыми гвоздями. Для второго лезвия топора была кое-как выстругана длинная рея под рукоять. Получившееся орудие сокрушения получило гордое звание "боевой секиры". Прямо рыцарь! Гроза канадских лесов. Осталось только сделать из ржавой бочки латы - волкам, медведям и прочим рысям придется несладко - отдирать мое примерзшее к металлу на морозе мясо станет непростой задачей.

     Между тем, барахла набиралась уже немало. А транспортировать его было особо не в чем. Впрочем, шпагата мне хватало - так я и кое-как сделал из какой-то полудырявой клеенки что-то вроде мешка. Для дополнительной изоляции, кстати, я подумал обмотаться различными тряпками, что здесь имеются. Все же невысокие боты вмиг заполнятся снегом в лесу, а легкий здешний бриз насквозь продует мою убогую одежонку.

     В результате вид мой, скорее, подходил какой-нибудь бродяжнической мумии. И все равно было холодно, ну еще я ощущал, при этом, что скоро начну потеть. Что ж, придется постараться не тратить время зря.

     С тревогой я покидал спасительные вагончики. Холодный мир снаружи не желал меня видеть. Только теперь я понимаю, какими незваными гостями являются люди для природы.

     Но когда-то давным-давно мои предки смогли вырвать у нее право немного пожить - значит, нет ничего невозможного и для меня. Жизнь становится ежеминутным экзаменом. Проигравшие да канут в Лету, а сдавшим будет позволено ответить на следующий вопрос судьбы.

     Очень хорошо, бревна не стали бы рубить просто так в лесу - скоро некогда раздолбанная грузовиками, а ныне излечившая свои раны снегом дорога вывела меня к одноколейной железной дороге.

     Точнее, я догадался, что это железная дорога, когда моя нога в сугробе встретилась с чем-то крайне твердым, а уж потом до меня дошло, что это не камень. То, что справа и слева от меня не было деревьев, а главное - тут шла цепь столбов, пусть и кое-где поваленных или не всегда соединенных целыми проводами - все это укрепило меня в мысли, что это не просто кусок металлической рельсы валяется в лесу. Отлично.

     Казалось бы, что направо уклон как будто понижается. Попробуем туда.

     Черт, а ведь на открытом пространстве снега намело - будь здоров, передвигаться тяжелее. Отступлю под сень деревьев, буду идти вдоль путей. Хотя тут эти паскудные скалы, ноги к дьяволу можно на раз-два поломать.

     Иду-иду, переступаю камни и скалы - чуть не навернулся кое-где. Козел горный. Зато не по колено в снегу.

     А вот это уже интереснее!

     Дорога немного повернула - и за холмиком меня ждало интересное зрелище - просто в мясище навернувшийся товарняк!

     И ничего интересного. Пустые вагоны, обломки конструкций поезда. А локомотива не видать. Странно.

     Ах да, смерзшийся изуродованный труп мужика в спецодежде. Фрагментированной вместе с бедолагой. Разумеется, я снял с него, что было можно, скинув часть своих идиотских обмоток. В кармане у железнодорожника нашлась пачка сигарет. Какая досада, что я не курю. Может, удастся толкнуть выжившим, ведь во всяких книжонках и фильмах про концы света и катастрофы ушлые типчики играют на человеческих зависимостях. Пригодится.

     А еще я случайно наткнулся на стреляную гильзу, закатившуюся в выемку рельсы и не занесенную снегом. Интересно, кому могло понадобиться стрелять?

     Впрочем, если вспомнить ту ночь с Сиянием... Ночь, человек с подведшей нервной системой, огнестрел. Это звучит не менее жутко, чем толпа волков. А вдруг он засел там, куда я надеюсь прийти?..

     Впрочем, делать нечего. В конце концов, я буду более осторожным. Да и не безоружен я. А там посмотрим, чья возьмет - не всегда же он со своим стволом?

     Единственный светлый момент во всей беспросветности своего нынешнего существования я мог обозначить следующим - путешествие было медитативным. Идешь себе где-то вдоль нагромождения рельс и шпал, а в голове - приятная тишина. Зимнее безмолвие. Не было этой мысленной суеты. Я ощущал себя сыном природы. Пусть и нелюбимым сыном.

     Ведь любимого сына не захочет загрызть здоровенная шерстистая тварь?

     Он стремительно бежал на меня. Признаться, паника завладела мною. Когда на вас бежит мощная поджарая машина для убийств - и вы словно видите, как с ощерившейся пасти капает голодная слюна - вам становится не по себе, коль скоро вы не какой-нибудь морпех, а простой горожанин, пусть и порой выбирающийся в походы.

     Я выставил вперед свой кол. Тварь передумала делать стремительный бросок мне в горло, а вместо этого начала нарезать круги вокруг меня, делая выпады. В ответ я пытался угрожающе орать и парировать колом.

     Сердце заходилось в бешеном стуке, желтые глаза этого демона стылой преисподней дикой злобой сверлили меня. Мир замер вокруг нашего единоборства.

     Или нет, не замер? И сейчас где-то сзади ко мне подбираются соратники серого охотника? Готовы вцепиться мне в беззащитную шею сзади... Повалить на землю и мгновенно растерзать?

     Когда я попытался ткнуть в волка очередной раз заточенной реей, он ухватился зубами за нее. Громкий треск свидетельствовал о быстром конце моего оружия и предрекал столь же быстрый конец моего пребывания в этом мире.

     Резким движением я извлек из-за пояса свой импровизированный факел, другой же рукой - зажигалку. Судорожное прокручивание колесика, нежелающее разгораться пламя - но вот, средство спасения занялось огоньком. А волк избавился от рейки и теперь готовился к броску на меня.

     В нелепом жесте защиты я выставил по направлению к морде зверюги факел. Удивительно - но пламя разгорелось - и даже масло, пропитавшее тряпку, смогло, пусть и ужасно чадя, но начать гореть.

     Волку не понравилось пламя и не понравилась вонь. Я получил еще немного отсрочки.

     Этого хватило, чтоб извлечь свою "секиру". Так я и пятился, как дурак, в сторону открытого пространства - к железной дороге, где на меня не нападет внезапно сзади никто.

     Волк рычал, следовал за мной, пристально смотря мне в глаза.

     Я швырнул факел ему в наглую морду. Попал точно в нос. Эта псина гадко заскулила и немного попятилась. Не знаю, что двигало мной в тот момент, но я перехватил рукоять двумя руками, размахнулся со всей силой и... Ну нет, не промазал, но и не получилось смачного стремительного раскалывания черепушки или хребта моего противника.

     Но и так урон вышел неплохим. Я здорово взрезал ему лапу. Хорошо, что животное испугалось, а не решило, превозмогая боль, атаковать меня. Ведь я был очень уязвим для атаки и не успел бы перехватить оружие. Волк, припадая на переднюю лапу, отступил.

     Быстро подобрав затухший в снегу факелу, закинув в мешок обломки "копья", я, удерживая двумя руками топор, продолжил свой путь. И хотя мой противник оставил поле боя, но я будто чувствовал, что его сородичи где-то поблизости. Стоило прибавить ходу.

     Тем не менее, дальнейший путь продолжался без приключений. Хотя я и был начеку, но звенящую белую тишину, казалось, помимо скрипа моих ботов, нарушало едва слышимое похрустывание снега под мягкими серыми лапами.

     Ветер усиливался. Редко падающие снежинки становились неумолимым снегопадом. Разгоралась пурга. Видимость упала до нуля.

     Ну, надеюсь я теперь не столкнусь нос к носу со стаей. Да и вообще, неплохо бы постирать портки и помыться.

     Шел я где-то минут тридцать-сорок еще. Пространство как-то расширилось - ранее деревья по обе стороны от железной дороги были едва заметны сквозь метель, теперь же эта преграда с одной из сторон исчезла. Я попробовал свернуть туда.

     Может, я и зря это сделал - очень скоро железнодорожный путь исчез в буране, мои же следы стремительно заметались снегом.

     Идти было очень тяжело, ветер дул прямо в лицо, заставляя пригибаться почти к самой земле, колючие холодные снежинки словно рвали его. Кепи не спасало от холода, но хоть как-то прикрывало глаза от снега. Одежда капитально вымокла. Я замерз, а конечности начали дубеть, хоть и не так, как вчера.

     Справа появилось что-то темное - я подошел ближе - всего лишь скала.

     Пошел дальше вперед. Споткнулся. Очередное тело. Весь мир мертв? Гримаса боли и досады застыла на лице этой немолодой женщины. Привычно обыскал. Ключи и больше ничего. Ну хоть одежду снял - сгодится.

     Вперед показалась ограда. А за ней и стена дома. Ура, добрался.

     Ключ не подходил к двери. Ну нет, только не сейчас! Буран усиливается, температура падает, смеркается. Если так пойдет, то я околею рядом с этой теткой.

     Потерянно стал обходить дом. Там оказалась еще одна дверь сзади. Как ни странно, но ключи подошли к ней. Уф, боже праведный, я спасен.

     Кажется, современный человек размяк, как несвежее дерьмо - думал я, скидывая трусливо изгаженную одежонку и вытираясь набранным с улицы снегом. Холодно, но как-то не хочется в таком унизительном положении добывать огонь.

     А наши предки заставляли волков бояться, знать свое место, наши предки подчиняли природу.

     И это я, считавший себя человеком хладнокровным и уверенным в себе, кое-как отмахался от одного молодого волка, попутно наложив в штаны - и чуть не замерзнув на пороге этого зимовья. Что уж говорить про людей еще более изнеженных цивилизацией? Говорить нечего - вон они, валяются на улице. Да и те на такие уж прямо горожане - туристы или местные. А что случилось бы с офисным планктоном из Ванкувера, со всеми этими модниками и прожигальщиками жизни? Да будь я волком - побрезговал бы их жрать.

     Нужно что-то как-то менять и переставать быть жертвой - не ровен час, финал настигнет меня. Нет, нужно становиться охотником.

     Так думал я, когда разжег огонек в небольшой печурке. А пока огонек весело трещал, а снег в ведерке медленно таял - я все хотел нормально помыться, постираться, пополнить запасы воды - все что я брал с собой - то все давно выпил.

     В доме было очень много интересных штук - ножи, кухонные, но я нашел большой охотничий, мне он очень понравился, возьму с собой.

     Нашлась незамысловатая еда - крупы и немного консервов.

     А еще - недурная шапка-ушанка. Коврики, полотенца, занавески - ими можно попробовать подлатать свое шмотье или даже сварганить грубые рукавицы - ведь я нашел вдобавок еще и толстую иглу с мотком суровой нитки. Наверху обнаружились треники с оттянутыми коленками. Мне оказались маловаты, но пока моя одежда будет стираться и сохнуть, то сойдет. Хоть и пришлось надеть на голое тело. Главное не думать, что так могли носить их до меня. Хотя, куда мне уж далее опускаться? Обчищаю трупы, мародерствую в домах без зазрения совести. Остается только жрать тела померших людей.

     Вот так - стоило случиться чему-то, что резко поменяло уклад размеренной жизни - начинаешь сам превращаться в животное, подобное тем волкам. Впрочем, в данной ситуации это даже стало бы преимуществом. Вот только смогу ли я тогда вновь стать нормальным членом общества. И самое главное - а вдруг, если есть выжившие, то и их общество такое же волчье?..

     От неприятных мыслей меня отвлекло булькание кипящей в металлическом ведре воды. Подбавлю дров - в доме валялись всякие щепки и обломки досок. Потом можно еще раздолбать табуретки и шкафы будет.

     Разбавляю в тазике, бросаю туда шмотье - не только нижнее запачкалось, от прочего тоже воняет вонючим потным мужиком. А уж какой запашок от меня несет. Поэтому стоит кое-как помыться - что мне и удалось сделать, встав ногами в какое-то корыто и поливая себя ковшиком. Ну вот, теперь хоть волки не учуют меня за километр.

     Теперь вытереться грубым хэбэшным полотенцем, влезть в треники, а верхнюю часть туловища пока обмотаю тряпьем, на которое накину куртку. Хорошо! Чисто, сухо, более-менее тепло (сидя-то у буржуйки!)

     Пока возился - вновь вскипела вода - отлил немного в кастрюльку - заварю из нее чаю или просто выпью. В оставшееся ссыпал овсянку из упаковки, ну туда же еще плюхнул тушняка. Отлично, запахи просто аппетитные. Надеюсь, медведи какие-нибудь не учуют - дом хоть и выглядит крепким, а окна небольшие, но, думаю, эта зверюга сможет и дверь высадить, если припрет. Н-да. Мне нужно серьезное оружие, нужен огнестрел. Где же его достанешь?

     Пока варилась каша с мясом - разломал об угол дома несколько стульев - нужно будет поддерживать огонь всю ночь, если я не хочу околеть.

     Еще нашел среди книг - их я тоже сложил недалеко от печи, чтоб подбросить, если что уж - так вот, среди них нашел схему округи. Осмотрю ее в подробностях завтра, это очень здорово. Пусть даже это рисунок для какой-то детской головоломки из скаутского лагеря - но хоть ориентироваться это мне поможет. То что схемка правдива - факт - там есть и железка, и лесосеку я нашел, и нынешний дом - оказывается это и есть изба администрации турбазы. А та замерзшая бабенка мне как раз ключи от дома и выдавала - вот почему мне ее лицо показалось знакомым.

     Каша готова, чаек заварен. За окном вьюга тщетно пытается пробиться сквозь стены дома. А я сижу на лавочке у печи. Чудно.

     Сверху есть нары с матрасом - но там спать я не буду - слишком холодно. Хоть там и есть еще одна печка, но уж слишком расточительно будет ее разжигать, дров не напасешься. Так что снес матрас с бельем вниз, разложил на лавке подле печи - и замечательно. Тут и заночую.

     Да, ради таких моментов стоит жить.

     В белой эмалированной кружке с черным ободком и с рисунком в виде красной лисицы булькал кипяток. Время заварить кофейку. Конечно, та еще ерундовина - растворимая дешевка, но холодным одиноким утром и такое кажется напитком богов. Стоило подбросить щепок в печурку ради того - и дабы разогреть оставшуюся со вчера кашу. Хорошо вот так сидеть у огонька в безопасном доме, есть горячую пищу. И мозг не хочет думать о том, что нужно выходить туда, за дверь, где меня ждет лишь смерть от холода, голода и зубов хищников.

     Мне удалось обнаружить крайне полезную штуку в этом доме - пусть самодельную, из старой консервной банки, но горелку с запасом сухого горючего. Отлично, такая компактная штука позволит иметь возможность в крайнем случае разжечь огонек и сварганить что-нибудь горячее. Пламя - это жизнь.

     Сегодня я решил обследовать огромный замерзший водоем - Загадочное озеро. Из окна избушки даже сложно увидеть его край, сплошное ровное ледовое пространство, покрытое снегом. Но я знаю, что на то берегу есть хижины для туристов, подобные тем, в которой до Сияния останавливался я. Да и моя там есть. А раз так, то можно найти там выживших. Ну или же поживиться вещами тех, кому посчастливилось подохнуть.

     По моим расчетам, я должен успеть преодолеть несколько километров по льду и снегу озера, обыскать жилища - и вернуться обратно до наступления тьмы.

     А еще я вспомнил, что в моей избушке должны быть лыжи - надеялся покататься в местных живописных горах, когда собирался сюда. Не сказать, что я великий лыжник, но даже мои обывательские умения позволят мне таким способом перемещаться куда как быстрее и менее энергозатратно.

     Идея изготовить из елового лапника снегоступы оказалась провальной. Только время потратил, силы и нервы. Ноги все равно проваливались, ветви расползались и продавливались, снег застревал между иголками, так что я плюнул на эту затею, благо высота снежного покрова была приемлемой для ходьбы ногами без риска набрать полные калоши снега.

     Наконец-то я выбрался на лед. Он был явно крепким и толстым - мороз стоял уже давненько. Было странно идти по нему. Зато без всяких раздражающих кочек и неровностей.

     Время неторопливо текло, ноги отсчитывали шаги, а голова была забита разными мыслями о глобальном и не очень. Разумеется, я не забывал оглядываться по окрестностям - ничего подозрительного не было. Это было бы замечательно, в плане безопасности, как ни странно, идти по льду - я легко бы заметил волков или еще кого бы на фоне белого снега. Было бы, если бы не отражающийся от снега свет. Даже сейчас, в довольно облачную погоду, глазам было не очень легко, приходилось щуриться. Идиот! Нужно было поискать какие-нибудь солнцезащитные очки или хотя бы сделать прорези в куске чего-нибудь, как поступают инуиты.

     Вот и будка для ледовой рыбалки. Очень кстати. Ожидаемой двери не оказалось. Но она явно когда-то была, причем - не так давно. Вон, какие-то щепки лежат рядом, полузанесенные поземкой да на петлях какие-то огрызки повисли. Было и так нежарко, но от такого зрелища у меня пробежали мурашки по спине. На щепах виднелись следы могучих когтей. Что-то ломилось внутрь домика - и вполне успешно.

     Внутри все было перевернуто верх дном. Тумбочки раскрыты и местами разломаны. Пол был усеян рыбьими костями и покореженными пустыми банками из-под консервов и прочей снедью.

     Конечно, я слышал, что в этих краях иногда видели медведей, но увидеть следы их мародерства вот так - это жутковато. И если от волка я худо-бедно могу отбиться, то встреча с голодным медведем-шатуном кончится очень и очень быстро и больно.

     Ничего полезного в этой хижине найти я не смог. Предстоял дальнейший путь.

     Следующие рыбацкие домики также были посещены гадким зверем. Лишь в одном мне посчастливилось раздобыть короткий моток лески, ржавый неказистый крючок и брошюрку для туристов об основах зимней рыбалки. Авось пригодится, места много не занимает. Да и для растопки сгодится.

     Снова тупо идти по озеру. Солнце высоко в небе.

     ***

     Наконец-то я добрался до берега с щитовыми халупами. Мне не составило особого труда отыскать свой домик - дверь в нем была распахнута настежь, как, по-видимому, и было с той ночи, когда безумие Сияния выгнало меня наружу. Как ни странно, но медведь не рыскал здесь.

     Добыча меня ждала недурственная: и желанные лыжи, и все прочие мои вещи: какая-то жратва, теплые шмотки мне по размеру, хорошие зимние сапожища. Все это казалось мне просто даром богов.

     Сразу же я надел вещи по погоде. Настроение было замечательным.

     Пришел черед соседних домиков. Двери в них были заперты. Но ломать топором их или разбиваться тесные оконца и пытаться в них пролезать не было необходимости: все же я захватил из избы администрации ключи, какие смог обнаружить.

     Так, подбирая каждый к нужной двери, я смог обшарить все домики.

     Что я могу сказать? В основном, ничего особо интересного - они были незаселенными, готовыми к прибытию постояльцев. Конечно, в крайнем случае можно будет распустить на лоскуты для заплат или изготовления повязок всякие полотенца, белье и занавески... Но сейчас в этом нужды нет.

     Разве что я пополнил запас спичек и нашел какую-то книгу Джека Лондона. Хм, тоже мне, пособие по выживанию в диком зимнем лесу...

     ***

     Настала пора возвращения. Собрав все вещи - а их все же оказалось немало - и накинув на себя рюкзак, я запер все двери домиков, а затем закрепил ботинки в лыжах - и был таков.

     Дорога домой прошла без приключений и заняла куда как меньше времени. Но меня беспокоил вопрос оружия.

     Уже позже, сидя в избе администрации, я разглядывал схему округи - и увидел там точку, помеченную как "Дом зверолова". Мне кажется, что такой человек мог выжить, если, конечно, это не название какого-нибудь музея-аттракциона. В крайнем случае можно, наверняка, было бы найти там полезные вещички - быть может, даже достойное оружие. Без него становилось неуютно в этих пустых мертвых лесах.

     Главное, чтобы если охотник тот и есть, его сознание не свернуло на рельсы безумия из-за Сияния. Сумасшедший стрелок, наверняка, с огромным стажем, знающий лес, как свои пять пальцев (если, конечно, звери сохранили их ему) - не тот человек, с которым я хотел бы повстречаться.

     Остаток дня я ранжировал вещи по необходимости, готовил пищу и почитывал добытую литературу. Завтра налегке отправлюсь к жилищу этого зверолова - думаю, что на лыжах мне удастся достигнуть его дома и даже вернуться до заката обратно. Хотя кое-чего все же нужно будет захватить - вдруг мне придется экстренно ретироваться оттуда.

     Также я подумал о своем дальнейшем будущем. Есть два пути - попробовать через туннель добраться до городка Милтона, наверняка там кто-то да выжил. Или же двигаться в сторону побережья - там тоже есть какие-то небольшие поселения.

     Мне не хотелось думать о том, что делать, если людей там не осталось, и я обречен пребывать вмерзшим в ледяную пустоту этого острова.

     Солнце уже давно закатилось, но механические часы еще не показывали и восьми часов вечера. Хотя скоро я отправлюсь спать: кажется, будто ход истории идет назад, и человек вновь склоняется перед волей природы и ее законов - не только в страхе перед свирепыми хищниками, но и не смея перечить смене дня и ночи, как в надменных попытках делал в своих светлых городах. Стану ли я смиренным и приспособленным или найду других выживших, и мы сможем переломить законы мироздания, или же нас ждет лишь медленное одичание и низведение до уровня диких зверей, а затем и гибель?

     Запустение рождало жуткие и мрачные мысли о конце времен и нашей цивилизации. Но если не стать сильным самому, то и общество не сделает тебя таковым, напротив, группа подобных существ лишь обречена на вымирание и забвение.

     Брать свое от судьбы - это удел сильного. И винить природу в жестоких испытаниях, что подкидывает она своим детям недостойно. Пусть ярость этой схватки закалит человека и сделает его победителем вопреки. Но довольно развивать патетические мысли - рано делать какие-то выводы.

     В конце концов, я пережил лишь три дня, а не три года. Три года... Столько длится Фимбулвинтер перед гибелью старого мира. Вот тогда и рассудим. А пока стоит воодушевиться и жить с оптимизмом. Уныние и упадочность духа лишь погубят меня. Такую праздность стоит оставить забытым ленивым временам.

     Утро началось, как и прошлое - с незамысловатого завтрака.

     Вообще тьма на улице вызывала недоумение, если вдуматься. Да и климат. Судя по билету на теплоход, который я нашел в своем бунгало, дата моего прибытия на остров - двадцатое ноября. День, когда все только начиналось. В ночь на двадцать четвертое ноября, получается, случилось Сияние. И мир сошел с ума.

     Остров Великого Медведя находится, примерно, на 54-й параллели северной широты. А дни уже короткие, словно зимнее солнцестояние свершилось. А уж холод... И так эта зима слишком холодная и снежная: даже в январе в этих краях не всегда бывает устойчивый снежный покров. А ныне возникает ощущение, скорее, что я оказался в районе северной Аляски. Наверное, такая погода удивила меня - и потому было принято решение провести свой отпуск здесь. Тогда мне казалось - редкость, но ведь бывает? Но что мешало быть всему этому составляющей той цепи событий, что развивается сейчас? Это может значить, что зима только на пороге. И это дьявольское природное явление ведет к тому, что дальше будет становиться лишь холоднее и мрачнее. Нужно подготовить разум и сердце к жестоким временам.

     Такие мысли преследовали меня, покуда готовился к выходу. Как и запланировал - налегке. За спиной полупустой рюкзак, из которого можно быстро достать топор, там же убогое копьецо. Вперед.

     Я отпер дверь и сделал добровольный шаг навстречу холодной пустоте. Это место не переставало удивлять и даже радовать своей красотой. В голове поселилась странная мысль. Не то что был бы я так против умереть в таком живописном месте, наслаждаясь последним рассветом в моем путешествии. Возможно, что это будет даже достойный финал. В погрузившимся в ледяной стазис мир.

     Хотя едва ли подобные мысли заставят меня сей же час сбросить рюкзак и сесть спиной к сосне, ожидая своей смерти от холода. Жизнь будет велеть мне яростно бороться. И это по-своему прекрасно в такой момент. Прошлое было подернуто забвением. Прошлое принадлежало теплым дням - и потому сгорело. Будущее пребывало во тьме космического холода - и потому было детерминировано. Тогда - ни будущего, ни настоящего. Но что плохого в том? Пусть даже у нас не было миллиарда лет до конца света, он уже наступил - что плохого в этом? Ведь категории субъективной оценки уже не имели никакого смысла, они и так становились с каждым ушедшим во тьму сознанием все более блеклым, как было в начале - и к чему мы придем в конце. Тьма звала меня - и то было правильно.

     Просека на месте занесенной снегами железной дороги вела меня на запад, к дому загадочного зверолова. Что ждет меня там - едва ли известно кому-то в этой Вселенной. Как выпадут кости - неизвестно. Будь что будет.

     Едва ли дорогу можно было назвать увлекательной. Однако некоторое разнообразие все же было внесено после того, как я преодолел расстояние, примерно сопоставимое с путем по Загадочному озеру. Мне открылся вид на железнодорожный туннель, недалеко от которого валялись сошедшие с рельс платформы для транспортировки бревен. Холод от снега проникал сквозь взятые в моем бунгало лыжные перчатки, когда я отряхивал от белого покрова какие-то коробки и ящички. Забавно, в одном ящичке я обнаружил небольшую, но все же весьма увесистую фомку. Конечно, лишний вес, но и штука полезная. Хотя и чревато касаться этого куска металла голыми руками, но в крайнем случае... Можно и череп какой-нибудь агрессивной животины проломить, в том числе и двуногой.

     Больше здесь ничего не было интересного. В ящиках была какая-то дрянь - отсыревшие журналы, скобы для крепления бревен в связки. Поблизости валялась погрызенный труп. У бедолаги уцелели лишь ноги, а торс был начисто сожран - остались лишь кости. Странно, что зверье не растащило его. На частично сохранившейся плоти на лице осталось выражение муки и боли, меня аж передернуло от участи несчастного. Но такова его судьба. Ничего интересного у трупа не было. Паспорт да документы на помощника машиниста. Сам водитель поезда куда-то исчез вместе с локомотивом. Не буду его осуждать: порой жизнь заставляет нас отцепить лишние вагоны. Кстати, ведь у того товарняка тоже не было локомотива...

     Что ж, делать здесь больше нечего. Мгновенно забыв имя помощника машиниста, я свернул куда-то на север. Дальше идти становилось тяжелее: по обе стороны от железной дороги шли холмы, но севернее они были массивнее. Пришлось ставить ноги елочкой, взбираясь на холм. Нехорошее место. А ну как выскочит волк с верхушки холма? Так и схарчит в дурацком положении, когда ты враскоряку торчишь посредине подъема. Ни вверх, ни вниз - пока развернешься - серая псина откусит ползадницы. Поднять левую ногу. Опустить в снег. Перенести вес. Повторить с правой. Левой. Правой. Левой. Правой.

     Уф, кажется, обошлось. Но дальше вновь холмы и холмики.

     Довольно долго мне пришлось подниматься и опускаться вот так. Пусть даже я и шел там, где перепады меньше всего. Видимо, волки - умные звери. Потому как тратить много энергии на преодоление неровностей им в голову не придет. Вот и не видно их.

     Между холмами я увидел домишко. Неужели пришел? Спускаюсь вниз. Дом разрушен, судя по следам - сожжен. Можно было бы предположить, что из-за Сияния коротнуло электричество - вот все и сгорело, однако же жилище не было подключено к электричеству. Конечно, мог быть и автономный генератор. Но при взгляде на останки этой халупы скепсис брал верх. Это просто местечко, где можно переждать дурную погоду, заодно выслеживая добычу. Этакая усовершенствованная засидка охотника с печкой. Делать здесь нечего. Вряд ли это конечное место моего пути - на карте была отмечена точка жилья на неком пустыре, от руки обозначенным как "Зона ловушек", куда, видимо, изволил припереться я. Следует идти дальше. Времени потрачено уже довольно.

     ***

     Погода менялась. Сгущалась мгла. Видимость падала. Это нехорошо. Так еще и темнеет. Я бы сказал, что рисковал заплутать, но, к счастью, впереди проявились очертания домика на скале. К несчастью же из трубы шел дымок.

     Что делать? Возвернуться на базу не успею до заката. Бродить не просто во тьме, так еще и в тумане по холмистой местности - не самый безболезненный способ свести счеты с жизнью. Добрести до разрушенной халупы и попытаться согреться при помощи ржавой буржуйки и каких-нибудь веток? Не внушает особых надежд дотянуть до утра. Тем более не уверен, что печной огонь отгонит дикого зверя.

     А это значит, что придется все же знакомиться с возможным обитателем дома...

     ***

     Клопф, клопф - стучу в дверь хижины. Никакого ответа. Минута, другая. Руки на виду, но я готов при необходимости резко вытащить нож и пырнуть недружелюбного хозяина. Тем не менее, дверь распахнулась неожиданно. Хриплый голос бескомпромиссно каркнул мне:

     

     - Дернешься - получишь привет трехсот третьего калибра! Ты кто такой?

     ***

     - Такие вот дела, Морен. - Закончил свой рассказ Джереми, старый охотник. Я назвал себя как Луи Морен - такое имя я считал своим до Сияния, судя по найденным в бунгало документам. Заурядное франкофонское имечко. Пусть будет так. Все ведь осталось в прошлом, теперь это просто набор звуков.

     Хозяин жилища, немолодой коренастый мужик, довольно ворчливый и угрюмый, кратко поведал мне о том, что произошло и даже любезно напоил горячим грогом. Еще бы - после того, как мне пришлось на улице, стоя под прицелом винтовки, рассказывать свою историю. После рассказа о том, что мне удалось в ближнем бою подранить волка, старый хрыч будто бы меня даже зауважал и смягчился, впустив в дом.

     Жил охотник скромно и замкнуто. Всю жизнь на острове, с младых ногтей при помощи батиной винтовки валил дичь в лесу. Зима начиналась как зима, разве что холоднее было, чем обычно - но и такое бывало. В Сияние Джереми смог усидеть дома, несмотря на дикое желание вырваться в лес и вступить в рукопашную схватку со зверьем. А ведь дедок вполне мог бы завалить медведя рогатиной! Ну... лет двадцать назад так точно.

     Ночью слышал, как доносился грохот со стороны железной дороги. Поутру хотел было пойти, поглядеть - что оно там. Ан нет, схлестнулся с волчьей стаей, еле отбился, да только схватка со зверьем не прошла для старика даром. Вот с тех пор и сидит в доме, пытаясь отлежаться. Только недавно отпустила лихорадка, но сил еще мало. Вот и занервничал старикан, когда увидел в окошко приближающегося к его дому меня. Джереми и раньше не любил людишек, считая их шумными и суетливыми, а уж после Сияния... Черт знает, что у них на уме?

     Всю эту информацию пришлось чуть ли не клещами из него вытягивать, да и то, старательно вслушиваясь в желчное бурчание. Если бы не виски, который охотник хлестал, словно пиво, то вряд ли и это те крохи полезной информации удалось бы услышать.

     А еще старика напугало Сияние. Он пытался это скрыть, пытался бравировать, хмурить брови. Но я четко видел: он многое в жизни пережил, но в ту ночь столкнулся с чем-то новым, к чему не привык. Впрочем, вряд ли кто из переживших был вообще привычен к такому. Да у меня самого пробегали по спине мурашки при смутных воспоминаниях о тех событиях.

     Выяснилось, что у потерпевшего крушения товарняка стрелял не Джереми, как не слышал он и выстрелов. Я показал ему гильзы. Это в очередной раз заставило его нахмуриться, но больше обычного.

     

     - Сорок пятый калибр. Не припомню, чтобы кто-то из озерных хаживал с Кольтом или Глоком. Разве что у лейтенанта была служебная пушка, но он-то из Милтона не вылезает, насколько я знаю.

     

     Когда я поинтересовался, какой у Джереми план, то в ответ удосужился лишь взгляда, полного пьяного непонимания. Зверолову было наплевать на дальнейшее. У него в жизни мало чего поменялось. Разве что пойло и патроны теперь будет тяжелее раздобыть, если мир, в самом деле, покатился к дьяволу в пасть. Впрочем, тогда не столь будут нужны и эти вещицы.

     Я был первый человек, который встретился ему с момента Сияния. А из всех электронных приборов у Джереми была только старая сломанная радиостанция. Не то что бы его это волновало. Мне стало понятно, что на помощь зверолова в поиске выживших я могу не рассчитывать. Только на ночлег.

     Мелькнувшее разочарование оформилось было в мысль отнять у спящего старика его оружие и свалить. Ведь на просьбу поделиться чем-то стреляющим в тяжелое время я был прямым текстом послан. Но все же остатки порядочности и цивилизованности удержали меня от столь подлого поступка по отношению к человеку, что дал мне место для ночевки, пищу, пойло и информацию.

     И все же не зря - перед отбоем старикан намекнул, что поутру расскажет о месте, где можно достать нормальное оружие.

     Спать пришлось на свернутом ковре подле печи. Нужно бы спальным мешком обзавестись, ну да где наша не пропадала!

     Утром Джереми был куда как ворчливее, чем вечером. Жратвы не дал, сухо сказал, мол, можно поискать оружие на вышке для наблюдения, что поблизости на скале. А если там нет, то можно чего найти на ферме Спенса на болоте за туннелем. Кто такой Спенс - и с чего бы ему вдруг отдавать оружие - старикан умолчал, а вопросы проигнорировал, выставив меня за дверь.

     Пришлось переть на базу голодным и с ноющей башкой от вчерашнего пойла. Дома поем и отправлюсь к этому наблюдательному посту. Судя по карте, идти не так далеко.

     В дальней перспективе, пожалуй, стоит двигаться в сторону Милтона - там я смогу найти если не ответы на вопрос, что происходит, то хотя бы как следует обмозговать ситуацию, имея под рукой достаточно провианта и приличной одежды. В городе должно было что-то остаться. Или кто-то...

     ***

     В избе турбазы было холодно. Я решил не топить печь, по-быстрому перехватить всяких снэков - крекеры, сухари и прочая дрянь. Время дорого, да и дрова лучше не тратить впустую. Все равно нужно сейчас уходить. С собой решил взять все же немного поесть на всякий случай - парочка консерв отправилась в рюкзак. Вода... Черт. Та, что была натоплена в доме - замерзла в бутылках, ну ладно, буду отогревать по необходимости руками.

     Быстро собравшись, покидаю базу, заперев на ключ дверь.

     Солнце в зените, погода ясная. Нужно поторапливаться, да и холод к этому располагает, подгоняя колючими иголочками.

     Так, нужно идти к сошедшим товарным вагонам. Ох уж и нехорошее место, как бы серые там не ждали меня...

     ***

     Обошлось. Вздрагивал от каждого хруста деревьев, но прошел этот неприятный участок. Дальше подниматься на скалу, на вершине которой и должен быть этот пост. Ветер крепчает.

     ***

     Восхождение не смогло обойтись без эксцессов. Подъем был слишком крутым, я решил снять лыжи. А сменные ботинки не взял, идиот! Пришлось идти в лыжных, а они не очень удобные. Вот и поскользнулся. Одна нога уехала, резкое движение. В итоге потянул мышцу. Подниматься стало куда как тяжелее, каждое движение отдавало болью.

     ***

     Вот и взобрался на вершину. Солнце уже клонится к закату. Нужно поторапливаться, лучше все же вернуться домой до конца дня.

     Ветер все усиливался. Здесь, наверху так вообще знатно дует. Погода начинала портиться. Холодало при этом. И как будто прямо "на глазах".

     Чуть не провалился в щель между досками веревочного мостика между валунами на верхушке этой горы. Сейчас бы я и повредил вторую ногу.

     Но вот, наконец, сама вышка. Что уж сказать - внушает! Я ожидал куда как более скромного, а тут полноценный рейнджерский обзорный пункт. Отличное место, видно на много миль вокруг. Плохо только то, что холод собачий.

     Внизу какие-то контейнеры, но в них ничего интересного. Хотя один даже открыл при помощи фомки - но там пусто.

     Поднимаюсь по ступенькам наверх. Очень красивый желтый закат. Рождает впечатление каких-то давно забытых воспоминаний. Как мы с отцом летом ездили много-много лет назад на север страны на рыбалку, в тундре, на реке Маккензи, а потом возвращались к палатке - и тогда тоже были такие вот желтые закаты.

     Вот и добрался. Очень вовремя - погода портится на глазах, а солнце скрывается в тучах. Ветер уже совсем бушует. Вышка слегка покачивается.

     Двери, двери, двери... Как же я вас ненавижу. Хорошо, что здесь навесной замок, причем довольно ржавый. Причем на вид не очень крепкий. Для проформы. Да и кому вообще придет в голову вламываться в продуваемую всеми ветрами будку на холодной скале в заднице мира? Усилие на ломик - кр-р-рак - дужка благополучно выламывается.

     Здесь холодно, но сухо. Стены у домишки, конечно, тощие. Ветер завывает в щелях.

     А вот с дровами для печки я не подумал. Здесь что-то есть, но на долгую холодную ночь не хватит. Сбрасываю рюкзак, беру топор.

     Внизу по-быстрому порубил всякий хворост от кустов, расковырял перила.

     Все. Наконец-то можно запалить огонек и передохнуть. Разламываю на щепки сухое поленце, мешаю с ветками и бумагой. Засунуть в старенькую буржуйку. Раздается столь милое уху шипение спички и гул разгорающегося пламени. То что собрал пока посохнет у огня, подброшу на ночь. Ставлю таять воду, да и консервы заодно варить.

     Хорошо, что замок был навесным. Здесь есть щеколда, и это дает ощущение защиты.

     Выглядываю в окошко. Скоро совсем стемнеет. А на улице начинается буран. Как хорошо, что я решил остаться здесь. Там, внизу, я бы и околел, заплутав среди валунов и сосен.

     Подкладываю дровишки, слежу за едой. Заодно пролистал брошюрку про рыбалку и постарался запомнить. Чем еще можно пока заняться? Само собой, осматриваю содержимое домика на наличие интересных вещичек. Конечно же, никакого оружия здесь не оказалось. Поставлю-ка кипеть найденный здесь чайник. Ну и воды заодно еще натоплю из снега с крыши. Воды много не бывает.

     Что еще тут? Есть атлас по местным млекопитающим. Вот это пригодится. Всякие старые отчеты лесника... В топку. А вот сухпайки - это хорошо. Пусть и немного, пара штук. Легкая и калорийная еда - то что нужно мне в дальнем путешествии. Еще один топор, похуже моего. Возьму и перетащу на базу, пусть будет. Парочка потрепанных детективчиков про Перри Мейсона и журнал с голыми бабами - набор лесника.

     Вот и готова еда, можно заваривать чай. Хорошо. Домишка прогрелся, руки перестали мерзнуть, я даже снял шапку. Замечательно. А за окном злится погода. Ветер с силой бросает комья снега в окно. Там страшно. Там Сколль переваривает потухшее солнце, а Хати жрет месяц. Там смерть, и там боги бьются в агонии в умирающем мире.

     Я отошел от окна.

     Что ж, пожалуй пора спать. Завтра я вернусь на базу и буду готовиться к походу на ферму Спенса. Мне нужны ответы и мне нужно оружие.

     Загрузив печурку дровами, с удовольствием влезаю под одеяло, похрустывая уставшими ногами и руками. Как же хорошо!

     ***

     Нет! Так не должно быть!

     Что-то не так! Тревожно. Разум зудит, мысль гудит. Страх. Что такое?

     Окно. Стекло. Чудесный свет оттуда. Ужасающий свет. Быстрее туда!

     Нет!

     Я стою у распахнутой двери, впуская холод в теплое жилище. Колющий лицо снег отрезвляет.

     Надо мной всеми цветами радуги переливалось полярное сияние. Я смотрел на него - и не мог оторваться. Лишь треснувшая по руке из-за ветра дверь вернула меня в реальность. Это Сияние сводит с ума и вводит в транс. Я рискую разумом и жизнью, если поддамся ему. Нужно вернуться.

     Плотно закрываю дверь. Огонь в печи почти потух. Подбросить дров. Не смотреть в окно. Не смотреть в окно, черт тебя дери, Морен!

     Придвину я этажерки к двери. Так будет тяжелее выбраться, если разум вновь покинет меня.

     Голова тяжелеет. Гул нарастает. Я утыкаюсь лицом в подушку. Но Сияние словно проникает в самую душу. Переливающиеся шлейфы, сферы. Усилием воли лежать себя заставляю.

     Голову разрывает. Словно раскаленные спицы вставляют в виски и в затылок, в глаза и в лоб.Тело, уставшее от сознания выходок, игнорирует милостиво последнее и в сон тяжелый обращается. Буря на улице стихла. Я слышал многоголосый вой волков. Я слышал яростный рев древнего медведя. И хриплый крик человека, полный отчаяния и безумной злобы. Одинокий выстрел раздался где-то вдали. Прогрохотал с лязгом локомотив. И вдруг стихло все. Гул утих. За окном легонько кружились остатки метели. В печи трещали дрова.

     Великое Сияние забыло о смертных. Тьма поглотила меня.

     Сейчас предстояло топать на базу и там готовиться к переходу на ферму Спенса. Солнце встало. Взгляд на термометр за окном вызывает у меня недоумение. Вчера было минус двадцать - и это было очень прохладно, в моей одежке-то.

     Теперь на градуснике минус тридцать пять. Он испортился от Сияния? Таких температур тут не было ни разу даже за всю историю метеонаблюдений, а сейчас даже зима не началась.

     Выхожу на улицу - и тут же обратно. В самом деле, холодрыга лютая. Но ждать нельзя, время дорого. Запасов на базе не так много, а без оружия я и вовсе в скверном положении.

     Со вздохом посмотрев на печку и остаток дров у стены, все же быстро сгребаю в рюкзак свое барахло и покидаю дом.

     ***

     Облачка пара вырываются изо рта на морозе. Очень-очень холодно. Как в тот, ужасный первый день. Он был меньше недели назад, но такое чувство, будто прошел уже месяц.

     Вот и мое пристанище. Припорошенные слегка следы ведут к нему. Не мои. От туннеля. Путанные следы.

     Зрелище, открывшееся мне перед избушкой, заставило кровь в жилах стынуть.

     ***

     Кровь, всюду кровь. Изрытый и истоптанный снег в бурых брызгах.

     Какие-то лохмотья.

     Следы, вне всякого сомнения, медвежьи. Кровавый след куда-то в сторону озера.

     На пороге домика поблескивает в свете солнечных лучей выброшенной гильзой. Отстраненно отмечаю, что в сугробе торчит что-то похожее на затыльник приклада. Ну да, ушедшая в снег винтовка Джереми. Видимо, он ее выронил, когда его... Убивал медведь.

     Эх, старый ты пердун, не сиделось тебе в эту злосчастную ночь в своей берлоге. Решил показать, кто в лесу хозяин - и напоролся на того, кому хилый человечишка на один удар лапой.

     Видимо, медведь решил не жрать охотника прямо тут, а утащить с собой - сбоку от удаляющихся следов проделана борозда, словно тащили мешок. Запасливый зверь, в такую погоду провизия пригодится... Умный зверь. И здоровенный, раз играючи поволок человека, видимо, довольно далеко.

     Стало очень страшно. Если чудовище разделалось с Джереми, опытным охотником, пусть и слетевшим с катушек из-за Сияния и ослабшим от лихорадки, но вряд ли забывшего свои ухватки и нередко сходившимся с диким зверьем лицом к лицу, то какие шансы могут быть у меня?..

     Недолго количество известных выживших в этом новом мире было больше единицы. Вновь есть только я, обезумевшие звери и крепчающая с каждым днем стужа.

     Путешествие моей жизни будет продолжаться. И как бы цинично не звучало, но теперь у меня есть дополнительный костыль для дальнейшего пути.

     Я вытащил винтовку из сугроба. Ложа покрыта розоватым смерзшимся снегом, да и само оружие нужно будет как следует отчистить от забившегося снега. Проблема заключалась в том, что я никогда не занимался сборкой и разборкой не то что конкретно этой винтовки, но и даже полноценную разборку обычного охотничьего гладкоствола проводил лишь с батей в детстве.

     А это значит, что мне нужно руководство по эксплуатации. Ведь я не хочу, чтобы единственное доступное мне оружие превратилось просто в кусок ржавого железа?

     И придется идти к дому Джереми. Есть и некий шанс, что я наткнусь там на старика. С одной стороны, это в чем-то хорошо - как ни как, но хоть еще выживший человек. С другой - придется отдать ему оружие, да и состояние его, наверняка, не самое лучшее. Так же пользы от него не то что бы особо много было.

     Быстро сбросил всякие вещи, с собой беру только топор да винтовку, кое-как отряхнув последнюю от снега.

     ***

     По дороге было видно, как петляли следы зверолова. Чертово Сияние, оно становится настоящей проблемой. Заставляет людей выходить на улицы или просто сводит с ума. Как с этим бороться? Какова природа его? Что оно несет людям и миру? Одно ясно - выходить в Сияние из дома смертельно опасно. Мне чертовски повезло в первую ночь, а мог бы легко напороться на озверевших животных.

     Дом зверолова выглядел покинутым. Незапертая дверь раскачивалась и хлопала из-за ветра. Внутри царил разгром. Похоже, старик в спешке доставал ружье, его тянуло на улицу. Теперь я разглядел то, что в мой прошлый визит скрывалось простыней под столом - старенький сейф. Видимо, своей наибольшей ценностью дед считал оружие и боеприпасы к нему - возле сейфа были разбросаны коробки из-под патронов. А вот и то, что мне нужно!

     Старенькая замусоленная развертка со схемой разборки Lee-Enfield Mk. II, шомпол и бутылочка с маслом. Еще мне удалось найти двадцать патронов, банку с порохом. В сейфе так же были деньги, которые я трогать не стал. Пользы от них сейчас не больше, чем от газеты для растопки. Да и гнусно это как-то.

     Было очевидно, что старика в доме не оказалось. Мало ли, куда его могло загнать безумие? Но ни тесный санузел (интересно, откуда Джереми брал воду и куда спускал отходы?), ни небольшой подпол не намекали на его присутствие.

     Извиняй, дед, не буду я брать твои деньги и какой-то серебряный медальон с потертой черно-белым фото какой-то женщины, но вот вещички к оружию и найденный спальник мне понадобятся для выживания. Да и карта острова тоже очень кстати. На ней охотник даже оставил всякие метки своих троп. Относительно короткий путь от болот Одинокой Топи к горному городку.

     ***

     В тяжелом расположении духа вернулся домой. Уже смеркалось, поэтому поскорее упаковал вещи к грядущему переходу. Еды на несколько дней - главным образом высококалорийные консервы и крупы. Неизвестно, что ждет меня дальше - переход обещает затянуться - от фермы Спенса до Милтона топать далеко.

     Солнце закатилось. В свете от печи пришлось проводить разборку, чистку и смазку винтовки. Красные отблески пламени придавали этому какой-то мистический окрас.

     Поужинав и уладив прочие потребности, решил еще сегодня всполоснуться - воды оттаяло достаточно.

     Будильник взведен на шесть часов. Завтра трудный день. Хотя и предшествующие нельзя назвать легкими.

     Темное утро, плотный завтрак. В путь.

     Сумеречно, мерзкое ощущение холодного иссушающего ветра, словно наждачкой обдирающего лицо. Со стороны озера будто доносятся обрывки воя и лая, но мне не туда.

     Первая часть пути была довольно приевшимся за последние дни маршрутом. Когда я добрался до железнодорожного туннеля, солнце только появилось из-за горизонта. Время еще есть.

     ***

     В туннеле, довольно протяженном, к слову, ничего интересного не было: рельсы-рельсы, шпалы-шпалы. Ну, хорошо, еще была куча чего-то, похожего на медвежье дерьмо. Замечательно. Если я встречу медведя в туннеле - то будет еще одна куча. А встретить медведя здесь довольно вероятно! В туннеле темно, теплее, чем на улице - пусть и продувает всеми ветрами. Но если зверь затаится где-нибудь в техническом помещении, натаскает туда всякой дряни, то получится отличная берлога.

     Ощущал я себя довольно глупо - в одной руке чадящий факел, в другой - винтовка. Глупость крылась в следующем: огонек рассеивал тьму на несколько ярдов, стрелять одной рукой из винтовки я не умел. Да и при помощи двух не мог конкурировать с тем же Джереми. Калибр оружия и звук выстрела вряд ли испугает медведя, если тот сейчас раздумывает напасть на меня из тьмы.

     В общем, было довольно беспокойно.

     Хорошо, не беспокойно, а жутко. Да чего уж там, страшно было. До усрачки.

     ***

     "На сей раз обошлось", - думал я, щурясь от солнца, ослепляющего на выходе из туннеля.

     Черт подери, так можно обычно поседеть, если жизнь будет столь полна приключениями и ожиданием опасности. Сколько их еще на пути? Удастся ли мне дожить хотя бы до завтра. Смерть ждет меня везде - на холмах. В убежищах. За деревьями. Я в полной мере осознавал, что выживут здесь лишь сильнейшие.

     Впереди открывалась унылейшая картина. Огромная долина была заполнена болотцами, плюгавыми рощицами из кривых и маленьких деревец.

     Судя по отметкам на карте - надо идти на юг. Не заплутать бы среди всех этих кочек, кустиков и горок разного хлама.

     Идти было холодно, стремно и неудобно. Чертов пронизывающий ветер! Но меня грела мысль, что скоро припрусь на эту ферму и устроюсь в тепле и комфорте по-человечески.

     По пути начинали попадаться какие-то разрушенные домишки. Это внушало беспокойство. Среди обгорелых и сломанных досок не было ничего интересного. Разве что одна находка, внушившая еще больше тревоги - несколько стрелянных гильз все того же .45 калибра. Еще не занесенные снегом. Ох и не нравится мне это! Как бы на ферме меня не встретили торжественным залпом. Может вернуться? Время еще есть. Ружье у меня тоже имеется. Можно сразу и вовсе к Милтону направиться.

     С другой стороны... Неплохо хотя бы разведать обстановку. Что это за таинственный стрелок? Вдруг я столкнусь с ним, если пойду назад или прямо сейчас через перевал к городку?

     Что ж, рискну тихо продолжить путь.

     ***

     Однозначно, захватившего ферму агрессора можно не ждать. От поместья осталась лишь кучка давно сожженных домиков. Чудесно. Отлично. Великолепно. О выматывающем мародерстве в чужом заброшенном доме - и после - о теплом вечере в компании камина и бутылочки бренди можно было забыть.

     Надо бы переночевать где-нибудь. Что там за сарай? Надеюсь, хоть там не будет этого таинственного вооруженного хмыря. Хотя я уже полон мысли пристрелить его, если попадется такой на пути. У меня винтовка, у него - короткоствол. Главное раньше заметить.

     Сарай был пуст и холоден, как характер... Ладно, не суть. Здесь было много стеллажей и ящиков. Почти пустых внутри. Громоздкая и насквозь промерзшая печь и - подарок небес - несколько мешков с углем. Надеюсь, что это корыто не проржавело - судя по виду, ему лет под сто, а то и больше. Интересно, почему ферма пришла в запустение? Тут развернулись какие-то драматические события. Да и что можно было выращивать на наверняка даже в летнюю пору холодном болоте? А хозяин, похоже, еще и ковать умел - сарай и представлял собой полуразрушенную мини-кузню. Жаль, что я даже теоретически не знаю, как обрабатывать металл. А все попытки приведут к трате времени, порче металла и возможным травмам. Но было бы здорово сварганить себе какую-нибудь полезную штуковину. Скажем, доспехи от медведя и от неизвестного стрелка. Сразу миланские латы. С кирасой из броневой стали. Ну и чушь в голову лезет.

     А вот это мне уже не нравится. Дерьмо!

     К сараю приближалась стая волков. Во мгновение ока я оказался на платформе на высоте полутора метров. Да черт, это же совершенно не защита. Они запрыгнут сюда.

     Спешно хватаю винтовку и готовлюсь встретить их. Очень страшно.

     Луч заходящего солнца прошел через щели в дощатой стене и отразился от начищенных металлических деталей ружья. Волки остановились от этого. И ретировались.

     Это было неожиданно. Но не внушало успокоения. Они вернутся. Возможно, что этой ночью. Идти уже куда-то поздно. Что делать? Огонь в печи их не испугает. Может влезть под платформу и загородить проем чем-нибудь? Ерунда, твари прогрызут сначала доски, а потом кости. Придется разжечь костер в самом сарае. Возможно, несколько. Ночка предстояла веселой...

     Остаток дня я пытался укрепить сарай. Хлам, разбросанный здесь, проржавевшие листы металла - ими огораживал верхнюю платформу - где я буду дремать вполглаза. Тяжеленные ящики, полки - ими минимально уменьшил ширину прохода. Тогда можно будет обойтись одним костром, прямо перед входом. И остается только молиться, чтобы звери опасались огня, а не просто обошли его, имея возможность легко поживиться мной.

     Беспокойный ужин у тревожного костерка был заменой моих грандиозных испорченных планов на вечер. Чертов Джереми и его чертова карта! Чертов остров Великого Медведя и чертовы разборки местных, приведшие к сожжению поместья!

     Закрыв проем щитом из досок - хоть задержит уродов - я растянулся на сыром матрасе и забылся беспокойной дремой, вздрагивая от каждого шороха за тонкой дощатой защитой сарайчика. Ветер противно завывал в щели - и мне слышался вой волков-людоедов.

     Проснулся. За досками трещал огонь. Я и так спал вполуха, периодически подбрасывая в пламя щепы и дровишки. Но сейчас проснулся с ощущением, что мои враги здесь.

     Мрак окружил сарай. Лишь костер в центре постройки слегка разгонял его. На противоположной стороне угадывались мощные фигуры хищников. Их глаза сверкали желтыми отблесками.

     Страха не было. Холод, собранность.

     Вперед вышел волк. Ситуация казалась мне чем-то неестественной. Как будто зверь был несколько меньше остальных своих собратьев - но, может, то лишь показалось мне в отблесках пламени. Несмотря на это, он был неглуп. Может быть, он знал, что я целюсь в него из винтовки. Однозначно, он ненавидел огонь. Но сзади его подпирала стая. Отступить ему бы не позволил никто. А быть изгнанным из стаи в такие тяжелые времена - верная смерть. Лучше рискнуть.

     Все эти мысли пролетели за мгновение. Зверь зарычал и приготовился к прыжку. Мои хилые баррикады не удержат его. Он знал это. Костер? Он собирался просто перепрыгнуть пламя. Сияние напомнило ему, что людишки - не хозяева мира, а огонь не убьет его мгновенно. Сияние было знаменем мятежников против людской цивилизации.

     Я совместил целик с мушкой. Волк не успел. Грохнул выстрел. И зверь умер на месте.

     Пока есть патроны - человек еще может зваться хозяином и не молить всех богов, чтобы твари тьмы нашли себе иное занятие. Затвор на себя. Никакой борьбы. Неоспоримый довод стали и пороха. Может ли быть настолько холодно, что горячая гильза дымит? Или это просто игра воображения?..

     Стая ушла. Где-то там, на окружающих ферму болотах, раздалось протяжное завывание. Их сапер помер по-дурацки. Похоже, что напавшая на меня особь занимала низшую ступень их иерархии. Они послали его на убой. Проверить. Тем не менее, думаю, они захотят отомстить мне. Но не сегодня. Они поняли мою опасность и не станут теперь атаковать открыто. Будут выжидать... Ведь теперь им не только нужно добыть пропитание, теперь это словно дело чести. Следующее Сияние напомнит им об их силе. Хитрые твари. Это большая проблема.

     Мне нужно будет на рассвете покинуть эти места. Здесь, в этих сырых неприветливых пустошах, меня ждет лишь смерть.

     Спать не хотелось. Меня потряхивало. Напади волки сейчас - и я не смог бы попасть в них даже из пулемета Браунинга с полной лентой патронов.

     Успокоившись и выпив воды, я подошел к трупу волка. Злой оскал навсегда застыл на морде. Вблизи он не казался совсем уж большим и угрожающим. Просто как собака, где-то до колена мне по высоте. Впрочем, не стоило питать иллюзий. Это машина для охоты и для убийств. Хотя и их агрессия к людям удивительна. Но, похоже, в самом деле, Сияние что-то сломало местному зверью, в башке. В том числе и людям.

     Попробовать освежевать зверя и собрать мяса? У меня есть достаточно еды. Зато плохо с водой и опытом. Перемажусь в кровище и ливере. В итоге стану просто отличной приманкой для всех хищников острова. Медведь обрадуется, Джереми-то, наверное, надолго ему не хватит. А тут свежее мяско!

     Валить надо отсюда да поскорей. Тушу придется бросить. Думаю, мне еще представится случай отведать волчатины...

     Да и шкуру вряд ли я нормально сниму, это не крысу свежевать на уроках зоологии. Нужна явно нормальная и защищенная база для таких экзерсисов.

     Успокоившись, я подбросил еще дровишек в огонь. Остаток ночи удалось кое-как продремать.

     Выпил кофе на рассвете и отправился на север. Мне нужно к кряжу. Там тропа к Милтону.

     ***

     Приходится делать большой крюк. У меня нет ни единого желания переться по этому топкому льду. И пускай холода стоят довольно серьезные, но ведь вся эта история с ранней зимой-то началась не так давно. В болотах идут процессы гниения, высвобождающие тепло. И лед на поверхности - подчас лишь обман, тонкая корочка. Погрузиться в мутные холодные воды с тяжелыми вещами смерти подобно. Не стоит рисковать и идти по топи. Вчера шел чуть ли не напрямик от железной дороги. Это было крайне глупо. Тогда я думал, что мне просто кажется, что под ногами что-то потрескивает. Обошлось. Кажется, сама судьба бережет меня. Хотя странно такое говорить после всех этих невзгод. Но я все еще жив.

     Как ни странно, но дальнейший участок пути прошел без осложнений. Миновав железную дорогу, я приближался к скалам на севере. Один раз я прошел мимо какого-то сарайчика, но там не было ничего интересного. Скалы. Здесь должен быть некий кряж, а от него прямой путь к городу. Надо как-то подняться. Придется подниматься по замерзшему речному руслу. Очень аккуратно. Медленно. Размеренно. Здесь крайне опасно.

     Претерпев затруднения, но все же худо-бедно вскарабкавшись, я выбрался на убогий бережочек. В сторону болот - скала, мимо которой я полз. А на ней - радиовышка. Интересно. Там может быть что-то занятное. А то и бытовка рабочих. Стоит проверить.

     К моему разочарованию, подле нее не было ровным счетом ничего полезного. Только ветер задувал свою печальную песнь. Ломаю монтировкой крышку ящика - и вижу только какую-то дурацкую старую отсыревшую документацию. Только время зря и силы потерял.

     Чтобы пролезть к кряжу, пришлось следовать через пещеру. Это было довольно стремно, но на карте Джереми то был чуть ли не лучший путь. Хотя в тот момент я подумал, что пытаться карабкаться вверх по камням, пусть и с риском последний раз навернуться - не столь уж ужасен. Шоркнувший какой-то грызун заставил меня чуть не отдать богу душу - очень уж страшно было напороться в подобном месте на очередного хищника. Или быть погребенным под обвалом. К счастью, ничего на пути не произошло. Хотя и пещера была довольно крупной. Перед выходом же оказалась огромная зала естественного происхождения. В ней лежал костяк какого-то животного с остатками плоти. Судя по развесистым рогам - это был лось. Похоже, сохатый ломанулся в пещеру и упал здесь, сломав себе ноги. Лежал он здесь, наверное, уже несколько лет - осталось не так уж и много.

     Плато было скучным и бедным, зато с него открывался отличным вид на болото. Как же хорошо покинуть эти гнусные и тоскливые места. Надеюсь, мне не придется возвращаться сюда.

     ***

     Путь продолжался. Пришлось все-таки карабкаться. Подниматься было мучительно. Руки мерзли, я порвал перчатки, хватаясь за трещины и выступы. Несколько раз чуть не сорвался, отделавшись ссадинами. "Еще немного, тянись!" - уговаривал я себя.

     Когда, наконец, мне удалось преодолеть несколько ступеней, то я был чертовски вымотан, мои руки же были ободраны до крови, а ноги в синяках. "Ступеньки". "Ступеньки", мать их ети - так лаконично была описана эта сучья срань на карте! Не удивлюсь, если медведь заработал несварение от этого старого козла Джереми. Ведь только горный козел может считать это восхождение нормальной дорогой.

     Когда я протопал под величественной каменной аркой, а руки перестали кровоточить, то день уже склонялся к его завершению. Я устал и был голоден. Что-то подсказывало мне, что до Милтона сегодня я не доберусь. Тем более на карте далее не было ничего отмечено интересного. Только то, что где-то на северной стороне водоема есть некий "подъем". Я все же надеюсь, что это нормальная лестница. Водоем, вроде как Милтонский пруд. Нехилый такой пруд. Не намного и меньше, чем Загадочное озеро. Вообще такое чувство, что старикан здесь бывал редко, если вообще был. Какая-то неуверенная карта этого района.

     Шел вдоль западного берега. И не зря. Вдали я увидел что-то непохожее на обычную скалу.

     Приближаюсь, становится очевидным, что это все-таки дом. Отлично, это как нельзя кстати. Ноги были ватными, руки саднило. Хотелось передохнуть. А температура начинала падать.

     Пасмурное небо лишь примерно позволяло понять, что уже закат. Ну, сейчас доберусь до хибарки, разогрею пожрать и посплю как следует. А уж завтра разберусь с этим подъемом, что бы там ни было.

     Не понимаю. Что за ерунда происходит здесь? Почему чуть ли не половина домов на моем пути - огрызки, руины?

     Щитовой домик был разрушен. Будто злой великан разрубил его поперек топором. Очень странно. И вообще погано.

     Хорошо, что сохранилась печь с трубой. Все же имеет смысл заночевать здесь. Не думаю, что поблизости есть дикие звери - очень уж бесплодные и холодные места. А звери не дураки. Дом разломан - здесь только два плюса - легко в него попасть (пусть и не только мне), а еще на месте разлома множество досок, щепок и прочего, что горит. Ладно, хоть дрова для печки не нужны, на ночь таким образом запасов топлива хватит.

     Печка исправна. Отлично! Пока готовится мой ужин, решаю несколько укрепить место своего ночлега. По углам дома нашел какое-то тряпье. Крупные ошметки от разрушенных стен и крыши прислоняю друг к другу. Старыми одеялами затыкаю особо крупные щели и прорехи. С грехом пополам мне удается отгородить небольшой уголок со спальным мешком около печки. Вот и ладно. Хотя какая-то иллюзия безопасности и тепла.

     Я пережил еще один день.

     Видимо, провидение решило подгадить мне под закат не такого уж плохого дня - нужно было подняться на очередное плато, на котором и располагался Милтон с окрестностями. Никакой вменяемой тропы здесь не было.

     Зато очередная альпинистская веревка явно намекала, что придется карабкаться наверх. Здорово, конечно. Но, похоже, у меня нет выбора.

     Под тросом валялось тело с раздробленным черепом. Первый блин комом, дорогой скалолаз. Неудачника звали, судя по содержимому бумажника, Гленн Петерсон. Жил он в седьмом доме Главной улицы. И у него были ключи, надеюсь, от его жилища. Если я взберусь наверх, то это пригодится мне - не придется неумело и мучительно выламывать дверь и потом ее же баррикадировать мебелью.

     Как ни тяни, но впереди ждало тяжелое испытание - подъем наверх. Я вздохнул и подошел к холодному и жесткому тросу.

     ***

     Это было долго. Это было больно. Это было страшно.

     Это было... глупо. На середине пути я подумал, что затея отчетливо воняет идиотизмом. Неужели не может быть адекватного обхода в окрестностях? Не всем нравится скакать, будто козел, по этим горам. Должен же быть какой-то нормальной подъем? Не может не быть связанным городок и любимая лужа местных.

     Или все-таки иного пути нет? И добраться в обход к городу можно только через туннель к восточной части города? На что понадобилась бы уйма времени...

     ***

     Ну, наконец-то. Такое чувство, что я лез несколько часов. Добрался до уступа. Середина подъема, грубо говоря. Смотрю вниз - не так уж высоко - но такое ощущение у меня было, будто лез на Living Shangri-la.

     Руки жжет, отвратительно. Ноги тоже. Все болит. А уж завтра что будет? Чудом не сорвался в некоторых местах. Дьявол.

     Надо лезть дальше. Хватаюсь за веревку. Нет! Руки кровоточат сквозь перчатку. Не могу. Рюкзак тянет вниз. Сил больше нет. Опрокидываюсь на спину, высоко влезть не успел. Просто лежу на рюкзаке, он греет, смотрю на скалу, на трос, на серое небо. Просто серая тишина и белое безмолвье.

     ***

     Наверное, я пролежал так довольно долго. Пусть даже жар от разгоряченного тела сменился зябким холодом замерзающего пота. Надо вставать. А то можно так и заснуть навсегда.

     Очень тяжко. Кряхтел как столетний старик. Тело ужасно ноет. Я застрял в середине скалы. Надо попробовать взобраться вверх. Ночевать на открытой площадочке у холодных скал, без зимней палатки, запасов топлива и каких-то крепежей - дурная затея.

     Надо превозмочь.

     ***

     Первый подъем был просто детской прогулкой на фоне вот этого восхождения на Голгофу. Не буду ныть и вспоминать это. Просто отвратительно. Когда я влез, наконец, наверх, то минут десять обессиленным мешком лежал подле камня, к которому привязали трос.

     ***

     Удалось очухаться. Кое-как привалился к холодному камню. Надо вставать. Иначе можно уснуть, даже если не навсегда, то здоровье такое не прибавит.

     Присосался к бутылке с водой. Холодная, конечно, удивительно, что не замерзла до конца, но глотать эту шугу - сомнительное удовольствие. Надо положить ближе к телу.

     Оклемался, встаю. Надо доковылять до города. Надеюсь, там выжили люди, они дадут мне приют. Ну, в крайнем случае, пойду к жилищу этого Петерсона.

     Как же здесь много камней. И как холодно. Пропотевшая одежда очень быстро охлаждалась.

     Шаг за шагом. Тело уже не дрожит, и я не чувствую ни рук, ни ног. Впереди виднеется дом в занесенном снегом поле. Стога сена превратились в огромные сугробы, над которыми возвышается то ли сарай, то ли трактор.

     Я ковыляю через это поле, конечно же, уже не обращая внимания, что боты полны снега и холодной воды, несмотря на все мои ухищрения. Левой-правой, левой-правой!

     Очень медленное ковыляние, облака на небе пролетают стремительно, будто смотришь на ускоренную съемку. Ну, наконец-то, я приперся. Красивая здесь веранда. Летом, наверное, приятно сидеть в кресле качалке и попивать... чаек.

     Дверь, конечно, заперта. Я проверил. Аккуратно и не касаясь ручки голыми руками. И, разумеется, ключ Петерсона не подходит. Это же не его дом, вероятно.

     Не думаю долго. Рюкзак на пол. Топор из рюкзака.

     Крак-крак - кое-как заколоченные доски отлетают от окна, пусть и пришлось повозиться. Замах. Звон стекла в белой тишине.

     Обухом расчищаю остатки стекла, забрасываю внутрь рюкзак. Сам аккуратно пролезаю внутрь, насколько это возможно с почти сведенными судорогами от холода конечностями.

     Значит, я разбил окно в спальню. Плевать. Устало плюхаюсь на кровать. Да, наверное, хозяин тут знатно развлекался...

     Нельзя засыпать. Отлежусь - займусь делами. Надо переодеться. Хотя и не во что. Но, должны же найтись какие-то шмотки здесь? Запалить огонек. Даже в этой спальне есть камин. Хотя здесь холодно.

     Смотрю в провал окно. Кусочек бездушного неба. Надо прикрыть чем-то, дует. Скоро встану.

     Кажется, я уже стал спокойно вламываться на территорию чужой собственности. Вести себя здесь как хозяин. Совесть? Ценности нашего мира? Все это стало незначимым перед аспектом выживания. Теперь каждый сам за себя, и лед примет неприспособленных.

     Ладно. Я все-таки встаю. Да, надо чем-то заткнуть окно. Как же тяжело, как я устал, как хочу сухости и тепла.

     Взор мой падает на платяной шкаф. То что надо!

     Внутри какие-то шмотки. Беру их в охапку, выхожу из спальни. Ну и беспорядок! Впрочем, инвентаризацией займусь позже. Среди одежды есть более-менее подходящие мне по размеру вещички, вроде мужские. Да и плевать. Носки, трусы, футболка, дырявые в промежности кальсоны. Брезгливость? Мне уже плевать. Тепло есть высшая ценность умирающего мира.

     Нормальные штаны! Вот это удачно. Хорошие такие, крепкие портки. И сухие. Пусть и холодные.

     Закончив переодеваться, подхватываю топор за обледеневшее топорище. Перчатки мои тоже промокли и покрылись ледяной коркой. Ладно, недолго осталось.

     Хрясь-хрясь. Дверцы шкафа выломаны с мясом, ну да неважно. Вылезаю через окно на улицу. Доски и частью вылетевшие из них гвозди подхватываю - вот что мне нужно.

     Интересный вопрос, а как мне выходить из дома, если я сейчас заколочу окно?

     А потом до меня доходит, что можно поступить умнее.

     Просто при помощи выломанных досок скрепляю дверцы шкафа в единый щит. Приколачиваю по углам от окна несколько досок, теперь щит можно вставить в эти своеобразные пазы. Получилось хлипко и по-уродски, но поддувать стало меньше. Тумбой и выпотрошенным мною же сундуком как следует прижимаю этот щит к окну. Пока сойдет. Спать буду не здесь, а на кухне. Там есть печь, как я заметил при беглом осмотре.

     Перетаскивать кровать или нет? Можно бросить матрас на пол к печи, но тогда может быть холодно. Но пролезет ли кровать в дверь, да и то еще совокупление это, переть тяжеленную железную кровать через весь дом.

     В общем, не буду тащить. Матрас положу на скамейку, что в прихожей и подопру какими-нибудь ящиками и прочим барахлом, коего здесь в достатке. А каркас кровати станет еще одной баррикадой, как следует придавливаю им щит. Теперь с улицы не пролезет ни холод, ни что-то или кто-то еще...

     Ладно. Зажигаю пламя в печи. Какое же это блаженство, смотреть на разгорающийся огонек. Пожалуй, для меня это будет приятным из разу в раз. Как, наверное, и для всех людей, оказавшихся в моей ситуации.

     Огонь разгорается, воздух потихоньку наполняется приятным дровяным запахом, в меру, конечно, и теплом.

     В кладовке нашел вкусности. Консервы, вяленый окорок, бутилированная вода, чай, ящик Юкон Джека.

     Не мудрствуя лукаво, плюхая в кастрюлю консервированный супец, настругиваю туда для нажористости вяленого мяска. Пока готовится, займусь инвентаризацией призового имущества.

     Оружия в доме на нашлось, жаль, конечно, ну да ладно, мне джереминого Ли-Энфилда пока хватает. Нашел аптечку с адреналиновым шприцом, зеоцином и ампициллином, слабительным и сорбентом. Несколько комплектов пригодной одежды того же размера, что была в шкафу. Множество всяких деревянных штуковин. Отлично горят в печи. Тухлое содержимое холодильника. Стухло до того, как замерзнуть. Дом остывал медленно. Ну и ладно. Более ничего полезного и рабочего не обнаруживалось. Как-то ожидаешь от фермерского дома, особенно, претендующего называться "фермой райских лугов", куда как большей крестьянской основательности. А здесь так, загородный домик отдыха... А где семена, клубни, инвентарь, топливо? Где это все?

     Завтра обшарю окрестности. Видимо, Милтон все же рядом. Надо пройти всего лишь несколько километров до него. А сейчас - спать.

     Подкидываю еще деревяшек в печь, прикрываю чуть вьюшку, чтоб тепло не вылетало в трубу. Рюмочка ликера, пара глав Лондона - вот умора, таскаю с собой еще с момента мародерства в бунгало на озере. Это было лишь несколько дней назад, но такое чувство, будто в прошлой жизни.

     Эх, хорошо. Тепло, уютно. Глаза сами слипаются. Спать.

     Проснулся я от холода. Пламя в печи почти потухло. Подбросил картонок и щепы от раздолбанных стульев. Но все равно холодно.

     Тьма непроглядная. Вытаскиваю головешку для освещения. Почти и не помогает. Очень холодно. Подхожу к плотно закрытой двери в спальню. Прислушиваюсь. Просто завывает ветер.

     Приоткрываю дверь. На меня дыхнуло хладом. Щит на месте, баррикада держит его. Тряпье, которым я заткнул щели, вроде тоже все держат. Но мороз все равно проникает. Очень-очень холодно!

     Сколько же там градусов?

     Термометр в спальне был выполнен в виде шкалы Фаренгейта. Ох уж эти упертые англофоны. Пятнадцать градусов в комнате. Минус девять по Цельсию. Несмотря на просачивающееся тепло.

     Сколько же снаружи?

     Любопытства ради отдираю градусник от стены и помещаю в одну из щелей щита.

     А пока надо раскочегарить сильнее печь. Открываю вьюшку, подкладываю дровишек. Знакомлю стулья с углами дома и с топором. Пламя должно гореть сильнее! И гореть не в холостую. Надо набрать снега для плавления его. Но сначала немного погреться.

     Моя "выходная" одежда просохла. И вот, укутавшись, будто инуитская матрона, захожу в спальню. Смотрю на градусник. И не верю своим глазам. Минус пятьдесять градусов Фаренгейта! Твою мать-перемать! По Цельсию будет почти столько же. Да я такие морозы только в новостях про тот же север видел! Здесь такого быть не может и не было никогда!!!

     Разбираю баррикаду, отказываясь верить в происходящее. Царство дьявола, Коцит ждал меня снаружи. Демонический холод, мигом забирающийся под все слои одежд. Рвущий в клочья лицо. Кажется, стоит только открыть рот - и зубы треснут. Тут не минус сорок пять, здесь все минус семьдесят по Цельсию.

     Стремглав набиваю снег в большое ведро для грязного белья. Счет словно идет на секунды. Мороз буквально высасывает все тепло из меня за считанные мгновения. Он ужасает. Он угнетает. Он низводит.

     Бросаю ведро в комнату, и сам протискиваюсь в окно. Быстро закрыть! Скорее!

     Ставлю щит обратно. Притаскиваю коврики, подушки и прочую срань - нужно как можно сильнее отгородиться от улицы. Это не холод. Это демон.

     Пламя должно гореть сильнее!

     Я развожу также огонь в камине. Пока горит пламя, то бьется мое сердце. Стоит потухнуть одному - второе замерзнет.

     Я не хочу на улицу. И не хочу представлять что будет, если холод придет сюда. Это просто ужасно.

     ***

     Немного успокаиваюсь спустя некоторое время. Термометр, более старательно высунутый на улицу, показывает минус пятьдесять пять по Фаренгейту - и на этом холодать перестало. Богу слава.

     В чем причина такой стужи? Я не знаю. Это не нормально. Ранняя зима. Выворачивающее мозг полярное сияние. Заставляющее мыслить рвано и безумно. Я так и не понял причины многим своим поступкам, глупостям, кажущимся странным для спокойного и хладнокровного мужчины. Стресс? Всему есть предел.

     А теперь еще и этот скачок холода.

     А вдруг солнце погасло? И тьма поглотит нас?

     От этой мысли по спине словно прошлись ледяные когти туунбака.

     ***

     И все же я успокоился и задремал, когда понял, что температура больше не падает, и можно на некоторое время расслабиться. Ситуация и так не самая приятная.

     Периодически подбрасывая топливо, я дотянул до утра. Не знаю, сколько времени было - большие механические часы в промерзшей спальне я взвести не удосужился, не до того было, да и по чему их настраивать?..

     Солнце недавно встало - наверное, пол-одиннадцатого. Правда, в голову закрались странные сомнения: вдруг с восходами и закатами теперь что-то тоже изменилось?

     В спальне, конечно, было холодно. И температура на улице, похоже, не спадала. Дерьмо!

     Я выглянул на улицу. Ну и дубак. Солнце тускло светило сквозь какую-то пелену, заполнившую мир.

     Что дальше? Переждать похолодание? Сколько оно продлится? Запасы еды не бесконечны. А вдруг другие люди за это время будут эвакуированы, а я об этом даже не узнаю?

     ***

     Однако я принял решение хотя бы осмотреть Милтон. Если не найду живых, то хотя бы будут те вещи... что остались от них. И они помогут выжить мне. В такие суровые дни не до порядочности. А уж в случае чего... Лучше заплатить штрафом или заключением, чем собственной жизнью.

     Сборы были недолгими. Больше времени заняло утепление себя. Пришлось надеть чуть ли не все, что нашлось. Тяжело, а уж в протопленной кухне было невозможно находиться - сразу начал преть и потеть, но мне нужно сохранить любой ценой тепло во время поисков. Кто знает, вдруг я не смогу вернуться сюда? Теперь нужно быть ко всему готовым.

     ***

     Путь до города вышел напряженным. Виной тому были следы чьих-то лап на снегу. Поверить не могу, что какие-то животные могли выжить после ужасной ночи и морозного утра! Невозможно такое. Еще больше загадок появилось, когда я обнаружил между домами труп волка. Он уже подмерз, но явно был убит не так давно. Ведь ночью был буран. И что странно - он не был застрелен. Труп был жестоко изгрызен, местами до состояния скелета. Куски потрохов, каких-то клочков и ошметков валялись в радиусе нескольких метров. Снег пропитался кровью. Довольно неприятное зрелище, меня даже стало подташнивать. Другие волки переходят на каннибализм? Или начинающие дичать без контроля человека выжившие, но бесхозные собаки? Последние были как минимум не менее опасными, чем лесные хищники из-за своего бесстрашия перед человеком. Что сделало с ними Сияние - страшно подумать. И повстречаться не хотелось бы с ними. А ведь они не так далеко, могут учуять меня. И испугаются ли они выстрела? Или набросятся всем скопом? Подобный расклад категорически не устраивал меня.

     Озираясь и приглядываясь к каждой тени, я крался по улицам Милтона. Дома были мертвыми и запертыми. Пока я не рисковал вламываться в них, не желая привлекать шумом ничье внимание.

     Городок-то... Одно слово. Даже деревней это назвать можно было бы с большой натяжкой. Но городок был пуст и тих. Я изошел его целиком, не стал только приближаться в сторону заправки - не хотелось мне идти туда, какое-то параноидальное ощущение опасности исходило оттуда, что я поспешил отойти подальше. Потом проверю.

     А вот церковь, чья башня виднелась на другом конце долины, вдалеке, меня заинтересовала. Возможно, сыграло стереотипное мышление, что в доме божьем страждущим окажут помощь. И уж тем более в такие темные времена. Пускай и здешняя церквушка, скорее всего, протестантская. Впрочем, не то что я был бы особо ревностным католиком.

     ***

     На самом деле, многократно я уже порывался развернуться и начать обчищать дома, а не переться к черту на рога - храм оказался вдруг весьма далеко. Но будто кающийся грешник, тем не менее, я продолжал свой путь. Признаться, идти по открытой поляне с поваленными бревнами и забытыми машинами было весьма неуютно. Потому что машины были как следует закрыты. А монтировка в моих руках не позволила мне нормально вскрыть багажники в надежде что-то интересное найти, а лишь привела к тому, что я сломал и заклинил замки. Не всем дано быть взломщиками. Даже и не знаю, радоваться ли тому или нет.

     У церкви было множество следов. Людских. И звериных. А еще следы интенсивной рубки деревянных изделий. Я толкнул двери - они оказались запертыми. Судя по всему - изнутри. На мой долгий стук никто не откликнулся. Здание выглядело покинутым.

     Я обошел храм вокруг. Дверей больше не было. Узкие окна выглядели на скорую руку заколоченными. Тоже изнутри. Да что ж такое?! Они там от нечистого прятались? В такую-то ночь...

     Любопытство и желание все же разобраться в этой истории, не идти обратно с пустыми руками - это сподвигло меня не только на порчу имущества, но и на святотатство. Замахнувшись ломом, я выбил стекло в кажущемся наименее заколоченном окне. Доски были прибиты не очень крепко, да и несложно выбивать снаружи прибитое изнутри. Так себе защита от дьявола, коль не спасло даже от немытого франкофона.

     А внутри было царство мертвых.

     ***

     Бывшие выжившие нашли здесь свое последнее пристанище. Около прогоревшего кострища навечно застыли покрытые снегом прихожане. Две женщины, пацан-подросток и двое мужчин. Чуть поодаль, на лавке, скрючился замерзший священник - под шарфом виднелся белый воротничок-стойка, а из-под пуховика торчала сутана. К мертвой руке примерзло металлическое распятие. На груди у пастора лежала раскрытая книга. В глаза бросилась незанесенная снегом строчка: "Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!" Снег надуло из безобразной дыры в крыше.

     Рядом со священником лежал скомканный лист бумаги. Записка, сделанная затупившимся карандашом. С трудом, но мне удалось разобрать ее содержимое.

     История замерзших оказалась нетривиальной. Отец Джеральд сумел не замерзнуть и избежать нападения взбесившихся животных в первые дни. В округе было несколько выживших - семейная пара с детьми, один из которых погиб, несколько одиночек. Первое время все сидели по домам, приходя в церковь лишь на службы, которые священник исправно проводил. И хотя люди обменивались размышлениями по поводу произошедшего, но каждый жил по-своему.

     Сутки назад люди не смогли разойтись после литургии. Свора агрессивных собак не позволяла и десятка ярдов пройти. Даже группа решительно настроенных мужчин не смогла отпугнуть их. Пастор предложил прихожанам остаться на ночь в храме, чтобы дождаться отступления зверей. Однако обезумевшие псы не уходили, но проявляли нездоровый интерес к окнам.

     Казалось, что в церкви довольно тепло, и небольшой горелки вполне хватит для обогрева.

     Но в ту ночь началась адская метель и падение температуры. Собаки снаружи вдруг стали биться в окна, так что последние в панической спешке заколотили, хотя и отец Джеральд был крайне недоволен этим. Потом псы ушли. А температура все падала. Вскоре топливо в горелке кончилось. Люди разожгли костер в центре храма. Скрепя сердце пастор согласился на это. Интересно, они не побоялись угореть? Убедившись, что животные отстали, люди, стараясь не исчезнуть в буране, лихорадочно разламывали деревянный заборчик возле входа на дрова. Но сырая стылая древесина не хотела гореть, а температура все падала. Отец Джеральд дозволил ломать лавки для прихожан. Люди боролись с холодом. Но само провидение было против них. Из-за чудовищного ветра на крышу упала сосна, образовав прореху, в которую стал проникать ледяной воздух со снегом. Выжившие теряли силы, огонь быстро сжирал топливо, но теплее не становилось. Почему-то в какой-то момент пламя словно отказывалось гореть. Священник был убежден, что через дыру в потолке к ним влез сам дьявол. Огонь потухал, как и надежды. Изможденные люди засыпали вечным сном. Отец Джеральд прекрасно осознавал свою судьбу и судьбу прихожан. Он жалел, что из-за его службы люди пришли в церковь и тем самым встали на путь смерти. Но он и радовался тому, что смог хотя бы проводить их. Он был последним, кто умирал.

     ***

     Эта история показалась мне крайне подозрительной и неестественной. Что-то было не так. Но других версий у меня не было. Может, и здесь влияние Сияния на людей, что заставляло их сходить с ума?..

     В церкви ничего не было интересного. Даже кагора.

     Наверное, глупо и сентиментально, наверное, безрассудно и расточительно в нынешних реалиях, но я не смог обыскать замерзших. Мне казалось это кощунственным. Все что я мог сделать для них - это разместить на оставшихся лавки трупы и накрыть их коврами, за неимением савана.

     С тяжелым сердцем покинул я мертвый храм. Заколотил за собой разбитое стекло. Ни к чему зверью пировать.

     Предстояло в остаток стремительно убывающего дня все же обыскать дома. Черт, темнеть начинало и в самом деле будто значительно раньше. Найти бы часы механические, чтобы подтвердить это. Или лучше не получать жуткое знание?..

     Расположиться на ночлег я планировал в крупном доме на холме. Его я приметил из-за надежного вида и за счет наличия нескольких труб. А то не во всех домиках есть печи. А этот - старый, еще до времен повальной электрификации. Наверняка у него и теплоизоляция была достойной.

     ***

     В милтонские дома вваливался уже без всякой жалости. Тем более, получив печальное подтверждение отсутствию здесь еще живых. В домах меня ждал рутинный сбор провизии. Тем не менее, мне попались интересные сведения в дневнике, найденном в одном из домов. Дорога, что шла на север из города, да, как раз мимо неприятной мне заправки, выводила к другому берегу острова. Хотя и путь был неблизким, но на том берегу было небольшое портовое поселение. Правда, там еще рядом была тюрьма, выстроенная на скале Черный Камень. Если я намереваюсь отправиться туда, а я намереваюсь, то стоит надеяться, что зэки передохли. Не очень бы хотелось столкнуться со сбежавшими отморозками. В том прибрежном поселке я вновь попытаюсь найти нормальных и живых людей. Если же не получится... Что ж, возможно, удастся раздобыть какое-нибудь средство, что позволит мне добраться до континента. Ведь не может же быть подобное безобразие во всем мире?

     ***

     Остаток дня прошел спокойно. Смешно, я обчистил банк. Но что теперь делать с деньгами? Хотя, может и на континенте мне пригодятся, но поди еще, доберись до него. Так что, сейчас это лишь цветная бумага, вместо которой лучше взять что-нибудь более полезное. Больше ничего полезного здесь не нашел. Хотя были надежды, что удастся раздобыть ключи от дома, что был мной облюбован. Но пришлось в итоге заходить по-привычному пути - через окно.

     Дом порадовал. Не зря сюда пришел, не зря. И печь-плита здесь роскошная, как в фермерской хибаре. Спать решил прямо на кухне, подле печи - и из страха перед грядущим холодом. И не зря. Не стоило забывать, о том, что мир изменился.

     В ночи опять пришлось подбрасывать дровишки. Не знаю, что происходит, но это кажется слишком аномальным. Не может огонь быть столь нестабильным и слабым, будь я даже за полярным кругом, будь я даже в Антарктиде.

     Судя по показанию термометра, удается с трудом поддерживать температуру в десять градусов на кухне, подле печи. Пришлось плотно закрыть дверь. Щели заткнул тряпьем, как и на окнах. Разжечь огонь в гостиной, в камине - посчитал нецелесообразным. Да, приток холода уменьшится, но незначительно. Зато бегать придется туда-сюда, да и топлива не так много - деревянная мебель уже пошла в дело, а дровяной запас владельца дома был весьма скромен.

     Спать пришлось урывками. Лишь к утру стало полегче. Кофе, плотный завтрак - как обычно. Нужно сегодня же отправиться в путь. Милтон не обрадовал меня наличием живых людей. Оставаться же здесь смерти подобно. Да, можно кочевать по домам, неуклонно расходуя древесину на огонь. Ну и что? Просижу так неделю, две. А еда имеет свойство заканчиваться. Если же подозрения по поводу неестественно стремительно сокращающегося дня верны, то один человек едва ли сможет выжить в таких условиях, уж тем более, горожанин, вроде меня. И потому моя надежда заключается в том, чтобы найти других выживших. Только вместе люди смогут выжить в этой долгой тьме. По крайней мере, иметь больше шансов пережить хотя бы ночь. Ведь я и так хожу по грани.

     Предстоящий переход до дрожи пугал. Путь до берега длинный. Двадцать пять миль. По возможно обрушившимся туннелям, через заснеженные открытые пространства. Мне придется останавливаться на ночевку. Или неуклонно идти в ночи. Двадцать пять миль. Хотелось остаться здесь, в уютном домике, греясь изо всех сил и чуть ли не лобызаясь с плитой. Но я заставлял себя отстраниться от этих мыслей. Здесь медленное умирание. Надежда тлеет на берегу. И чем дольше я задерживаюсь я тут, тем слабее этот огонек. Я и так потерял много времени, что рискую напороться на замерзшее поселение. Медлительность заставляет платить высокую цену, как и необдуманная торопливость. Кто знает, может быть, прихожане церкви Святого Кристофера бы не погибли, будь с ними я? Может, им не хватило как раз помощи моих рук, чтобы суметь разжечь достаточно мощное пламя? И вдруг там, на берегу, в Неотступных Мельницах, сейчас люди изо всех сил борются с морозом, умирая один за другим?

     Да, на улице сейчас морозно. Но у меня нет выбора. Пожитки собраны и компактно упакованы. Ничего лишнего.

     ***

     Мой путь лежит на северо-восток. По дороге я обыскиваю еще парочку домов. Еда не повредит. В одном домике, похоже, обиталище охотника, есть сейф, судя по всему, оружейный. От досады хотелось выть. Ключ от такой вещицы под половиком не найдешь, судя по всему у хозяина, а он черт знает где сгинул. Им мог быть и кто-то из околевших мужиков в церкви. Дурак! Почему я поддался религиозному трепету и не обыскал несчастных? Ключи бы крайне пригодилсь мне, не пришлось бы лезть в дома через окна с торчащими осколками стекол. Да и вообще, я мог бы просто найти у мертвецов что-то стреляющее! Дурак! Но в церковь я обратно не пойду уже - до тьмы провожусь. Вскрыть же ломом качественный оружейный сейф возможным не представлялось. Несмешно.

     Ладно, буду обходиться невольным наследством Джереми. Пока я стрелял только раз, чертовски удачный был выстрел. Патронов у меня осталось девятнадцать штук. Сейчас я жалел, что легкомысленно оставил в административной избе девять отсыревших патронов, что были в магазине винтовки на момент ее обнаружения. Можно было бы заменить порох. А так... Да и гильзы собрать можно было бы, засыпать пороха, попытаться хотя бы в холостую стрелять, чтобы пугать зверя. Но все мы умны на лестнице.

     За такими мыслями прошло мое приближение к злосчастной АЗС. Поганое место. Держу оружие наготове. Проверил, что нож на поясе хорошо выходить из ножен. Да и до топора дотянуться недолго, если что.

     Конечно, дверь на заправку была занесена снегом и заперта. Но, дело привычное - размахиваюсь ломом и объявляю звоном стекла на всю округу о своем присутствии. Внутри тьма и затхлый холод, как в старом гараже. Интересного ничего нет. Здесь, определенно, никого и не было с того, как все началось. Радует обилие всяких снэков. Пища дрянная, зато легкая, калорийная и долгого хранения. Крекеры, шоколадки, чипсы, копченые колбаски и вяленое мяско в вакуумных упаковках - они стоят того, чтобы утяжелить рюкзак тем самым. И я решаю взять бутылку средства для розжига. Мне ведь предстоит крайне тяжелая ночь.

     Здесь даже был небольшой туристический раздел. Подумывал я было прихватить палатку, но решил обойтись тентом. Все равно альпинистских палаток тут нет, а обычная не спасет от холода и не удержит тепло горелки ночью. С тентом же я сооружу шалаш, а рядом разведу полноценный костер. И тент весит меньше.

     Задняя дверь открывалась изнутри, что приятно удивило: не хочется опять лезть через пробитое стекло с полным рюкзаком. А вот на заднем дворе...

     Куча мусора: поддоны, бочки, кабельные катушки, железные баки и автомобильные проржавевшие детали. И торчащие из снега кучи костей довольно крупных животных, но вроде не человеческие. И опять кровавые разводы, пусть и припорошенные ночным снегом. Похоже, что давешняя стая проводила время тут, пожирая сородичей. И довольно длительное время. Может, у них тут даже было логово. А что? Поддоны и прочий хлам защищают от ветра. Хотя и ночь псины все равно бы не пережили, от такого мороза любой загнется, если даже люди в теплой одежде погибали!

     Признаться, подобный расклад вызывает опасения. По округе бродят агрессивные псины-канибалы, которых мороз, возможно, и не берет. Что за черт? Что с ними сделало Сияние? Нет, вздор, наверняка где-то сдохли в сугробе. И тем не менее, я буду начеку. Ведь мир изменился.

     Мой путь продолжился. Про себя я отметил, что вид замерзшей требухи и недоеденной плоти, еще вчера вызывавшей омерзение, сейчас заставляет лишь слегка поморщится от неэстетичности и мыслей о том, как это бы воняло, не будь мороза. Как не пугали трупы людей. Холод выжирал не только тепло.

     Вот и туннель. Темный провал зияет в горе. Признаться, я очень боялся обнаружить заваленный проход. Что-то такое снилось мне во время дремы перед печью ночью...

     Пока все шло неплохо. Дорога в туннеле позволяла идти весьма быстро. Лишь местами встречались трещины, ямы и упавшие куски потолка. Похоже, были подземные толчки, странно, что я ранее их не замечал.

     Единственное, что было отвратительным - через туннель, как через трубу дул пронзительный ветер. С другой стороны, это значит, что путь не завалило камнями впереди, и есть возможность пройти.

     Я уже подходил к выходу - виднелся свет, когда выяснил судьбу злосчастной своры псов. Все они лежали здесь мертвыми. Ночь все же забрала их жизни. Они пытались согреться, поэтому их останки причудливо переплелись. Конечно, это не помогло хитрым и жестоким, но все же обреченным животным. Надеюсь, все они сдохли, и препятствий на пути не возникнет.

     После туннеля следовал частично разрушенный мост над горной речушкой. Вид захватывал дух. Я ощущал себя последним человеком, что бредет по руинам этого мира. За мостом следовала горная дорога, продуваемая всеми ветрами. Мне нужно добраться до второго туннеля. Он крайне длинный: почти четыре мили. И там должны быть технические помещения, где я и надеюсь заночевать. Если повезет, удастся найти какую-нибудь подсобку для персонала.

     Путь шел нудно и однообразно. Когда впереди уже показался туннель, я решил пособирать топлива на ночной костер. Ведь далее едва ли мне удастся найти что-то такое. К счастью, возле автодороги рос вполне нормальный лес. Я решил размотать прочный тент, использовать его как мешок, замотав в него достаточное количество собранного мною хвороста и веток покрупнее. Идти стало очень тяжело и неудобно, да и разгораться это дело будет неохотно, но выбирать не приходится. Не тащить же мне было из Милтона сухую древесину?

     Тело устало. Ноги побаливали. Я шел почти весь и так не длинный день, но хотелось уже сделать привал. Но нужно было идти вперед. Внимательно осматривать стены туннеля на наличие каких-нибудь дверей. Несколько раз мне попадались технические помещения, но это были просто небольшие комнатки с электрощитами или со всякими водопроводными вентилями.

     Но, по ощущениям, где-то уже ближе к концу туннелю, мне повезло. Кладовка со всяким ремонтным инструментом, старым креслом и какой-то посудиной. Похоже, здесь отдыхал мастер, ответственный за функционирование туннеля. Что ж, лучше мне едва ли удастся найти место. И пусть здесь было чертовски холодно, зато и вентиляция не только не позволяла теплу удержаться, но и давала возможность разжечь костер прямо в этой комнатке. А еще это кресло... Если что, его можно будет сжечь, пусть это и приведет к вони. Хотя тогда придется класть спальник на бетонный пол, холод которого прочувствуется и сквозь свернутый тент. Ладно, разберусь. Пока хватает топлива.

     Я развел небольшой костерок прямо под вентиляционной трубой, в металлическом ведерке. Что ж, неплохо.

     Как ни удивительно, но ночь прошла спокойно. Ну, хорошо, я конечно все же распотрошил и сжег деревянные части кресла, ладно, ДСПшные, восседая в итоге на куче тряпья и на рюкзаке, чтоб не отморозить задницу ледяным бетоном, но набранного топлива мне хватило до утра. И холодно почти не было. Ну, почти. Чуть-чуть подморозило. Самую малость.

     Похоже, я просто пытался убедить себя, что все нормально, и по крайней мере туннели представляют собой защиту от ночного холода. Хотя в глубине души было очевидно, что мне повезло, и просто в эту ночь мороз не был настолько жесток, чтобы убить меня на месте. Ведь мысль о том, что твоя жизнь зависит от прихоти погодных условий, она ужасала. И я пытался найти, как мне казалось, объективную причину.

     Впрочем, пока я был жив. А завтра мне предстояло прояснить уже множество вещей. Обрести надежду или же оказаться ввергнутым во мрак ледяного отчаяния.

     Без часов в туннеле было непросто ориентироваться во времени. Но когда я покинул его, позавтракав холодными крекерами и талой водой, холодное утро только начиналось. Вдали виднелся океан, на берегу которого расположился городок. И я был готов поспорить на свою душу, что видел дымок над ним! Значит, там есть выжившие!

     Это придало мне сил и сподвигло игнорировать мороз и разбитость от не самых лучших условий сна. Идти оставалось не так далеко - несколько миль, за час преодолею, благо путь пролегает по шоссе. Никаких неожиданностей на пути не было. Разве что некоторое время ветер доносил какое-то гудение с берега, которое я списал на скрежет замерзающего океана.

     ***

     Город. Ха, громкое словцо. Так, прибрежный поселок, еще меньше Милтона - несколько десятков домов. Я был уже близко. Похоже, местные разбрелись мародерствовать или занимались охотой или подледной рыбалкой - дымок рассеялся, видно, никто не топил больше. Наверное, жителей, не так много осталось.

     Я шел по покрытому снегу асфальту. Меня тянуло к самому большому дому с мощной печной трубой. Видимо, в ней обосновались люди. И именно около этого дома были видны следы работы! Тут и там валялись всякие щепки, борозды в снегу, будто что-то тащили. Теперь уже точно ясно, что люди здесь живут и заняты делом. Я раскатисто постучал в дверь. Никто не ответил. Впрочем, очевидно, что сейчас все на работах - иначе бы печь топили. Несколько странно, что никаких звуков не было слышно - лишь привычный зимний гул деревьев и ветра. А ведь стук топора раздается весьма далеко. Да и голоса ледовых рыбаков должны были раздаваться весьма далеко. Почему-то такие мысли вызвали беспокойству и тревогу. Машинально я постучался еще раз, а затем повернул ручку.

     Дверь открылась.

     На меня дыхнуло теплом остывающего дома. Как в тумане, я зашел внутрь, забыв закрыть за собой дверь. Зимние сапоги проскрипели по полу, оставляя за собой снежные следы, что быстро превращались в воду. Я вышел в натопленный большой зал. Здесь чувствовалось недавнее присутствие людей. Ноздри уловили даже оттенки пота немытых тел, еды, помимо очевидного запаха сгоревших дров в печи. Здесь жили, недавно, судя по теплу - еще этим утром. Люди точно здесь. Точно. Именно тут, в этом большом помещении с могучей печью было бы разумно разместить выживших.

     Но почему так пусто? Почему ящики комодов выдвинуты, шкафы распахнуты. Где личные вещи? Никто не стал бы все свое таскать с собой, если есть постоянная база. А если бы они боялись бы, что с вещами что-то случится, то в чем проблема запереть дверь? Почему никого не осталось на базе, чтобы заниматься хозяйством и поддерживать тепло очага?

     Ответ казался очевидным, но верить в него не хотелось.

     Пустота, следы отъезда, тлеющие угольки вместо огня. И записка, сделанная аккуратным почерком, сложенная в старый экспедиционный контейнер.

      12/6/18

      Сегодня, шестого декабря, на Двенадцатый День последней зимы, мы, люди, нашедшие приют в Неотступных Мельницах, покидаем сию благословенную гавань. Несколько дней скрывались мы здесь, но провидение сподвигает нас отправиться в путь, возможно, в последний. Мы собрали радиостанцию - и смогли поймать слабый сигнал от Принс-Руперт. Выжившие на большой земле сообщили нам, что мир пал. Надежда на возвращение к прошлой жизни потеряна. Астрономы сообщили, что солнце гаснет, тепло вряд ли вернется когда-либо, дальше будет только холоднее. Но не все отчаялись и готовы принять покорно свою судьбу. Господь даровал нам жизнь - и мы должны бороться до тех пор, пока в его планах нам не будет уготована смерть. И не нам судить, когда этот момент настал, а стало быть, было бы грехом предаваться отчаянию. Мы отправляемся в Принс-Руперт, где, говорят, собралось несколько сот выживших. Говорят, мир вымерзает. Миллиарды людей погибли, крупные города захлестнули анархия и беспорядки. Государств больше нет. Мне неизвестно, сохранились ли еще крупные анклавы выживших, но в Принс-Руперт теплится жизнь. Многие из нас погибли, но в результате самоотверженной работы нам удалось починить последний катер на воздушной подушке. К превеликому огорчению, все прочие транспортные средства непригодны. Океан замерз и покрылся толстым слоем льда, который растет день ото дня. На острове нас ждет медленная смерть. Ресурсы здесь ограниченны, до рыбы добраться в океане скоро станет невозможным. На большой же земле хватает продуктов, есть сложное оборудование. Мы верим в жизнь. И если в Принс-Руперт еще есть выжившие, мы поможем им. Кто знает, возможно, наша миссия в том, чтобы послать им Веру? Возможно, все это замысел Его, подобный Великому Потопу?..

      Я сомневаюсь, что эту записку кто-то еще прочитает. Но если нашим потомкам удастся выжить, то данный документ позволит им сделать определенные выводы.

      Есть шанс, что на документ наткнется кто-то из тех несчастных, кто еще мог остаться на острове - хотя я сомневаюсь, что таковые могли быть: мы забрали людей почти из всех населенных пунктов, насколько мне известно. В любом случае, продуктов мы не оставили. Лишь отреклись от греховного крепкого зелья.

      Отец Томас, пастор объединенной церкви Канады

     ***

     Это был крах. Это был конец. Мой разум стремительно терял веру.

     Смутно помню, как сквозняк через так и не закрытую дверь кратковременно привел меня в чувство. Я было попытался - уже привычно - обживаться в пустом доме. Но все это было так бессмысленно. На острове никого. Лишь забытые трупы. Замерзшие в норах звери. Замороженные водоемы. Разорвавшиеся от застывшего льда консервы. Только ветер, мороз и снег.

     В печи догорал последний стул. А я добрался до сарайчика, где богобоязненный пастор спрятал пойло. Думаю, его собирали, чтобы использовать как обезболивающее или для розжига, в крайнем случае. Наверное, я тоже мог бы его так использовать. Да и горящее что-то могло бы в городе найтись. Но зачем? Зачем?..

     Все было зря. Я могу пережить еще несколько дней. Могу жечь обшивку домов, если ее еще не ободрали. Могу найти завалявшуюся жратву. Или добраться до другого населенного пункта - вряд ли всю еду выгребли. Но зачем? В записке правильно указали - оставаться на острове - это медленная смерть. Зачем тянуть?

     Вязкое, как мазут, отчаяние обволакивало меня. Мне не выбраться отсюда. Моей надеждой было спасение у людей. Я думал, что приспособился к холоду, к одиночеству, ко мраку, к жестокости нового мира. Но меня держала лишь надежда, что я доберусь до выживших, и они скажут мне, как жить дальше. Выжившие ушли. И мне не догнать их никогда. Идти пешком в сторону этого Принс-Руперт? До берега почти двести миль. Двести миль по ледяному океану, продуваемому злыми ветрами. Двести миль по торосам, по заснеженным гребням, двести миль огибания коварных полыней. Это десять дней, в лучшем случае, если пешком. Найти машину? Я не смогу ни за что завести ее. Да и гиблое дело это - утонуть во внезапном провале во льду. Это же не катер на воздушной подушке. Поэтому они и не поехали на машинах. И бензин давно загустел. Десять дней пешком я не выдержу. Я замерзну на открытом пространстве очень быстро, и ничто не спасет меня. А когда случится Заморозок... Это конец.

     Все было зря. До людей не добраться ни за что. Не подготовиться так, чтобы пережить в одиночестве эту Долгую Тьму. Я был обречен - и понимал это. Наверное, герой какой-нибудь бы красивой приключенческой книжки боролся бы до конца. Превозмогал бы холод, бессмысленно скалился бы морозной смерти в лицо. Но я был простым человеком, который и так через многое прошел. Да и герой бы в конце концов был бы обречен. Ведь никто не может противостоять такой ужасной судьбе. И эти выжившие - они лишь оттягивают свой конец. И понимают это.

     Мир был обречен. Холод уже пожрал народы, играючи за несколько дней развалил вековые государства. Никому не спастись. Растения зачахли. Животные погибли. Еда конечна. Специалисты потеряны. Орудия труда разрушатся. Цивилизация агонизирует. Все было кончено.

     Все было зря. Вторая бутылка виски выпала из ослабевшей руки. Пламя в печи трепыхалось, затухало. А снаружи задувала жестокая стужа, казалось, пожирающее все живое. Стужа, от которой трещали стены и окна. Стужа, которая, расправившись с огнем, каждую минуту охлаждала воздух помещения на несколько градусов.

     Неотступные Мельницы скрывались под снегом. Скоро город превратится в холмики, а потом и вовсе исчезнет навсегда под слоем наста, как и другие города забытого мира.

      ВЫ УШЛИ ВО ТЬМУ