Щеглова Катя : другие произведения.

По следам Климовского Мясника. Главы 1 - 6

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Глава 1. Станция Гривно.
  
   1.
  
  Люди всегда помнят все самое первое в своей жизни. Первый поцелуй. Первое грехопадение. Первое убийство и вкус крови.
  
  Его первую жертву звали Оля Чуприна. Как ни странно, он смутно помнил ее внешность. Если бы кто-то попросил описать ее подробнее, он вряд ли бы смог. В памяти постоянно всплывал лишь тот холодный дождливый апрельский день.
  
  Расстояние между станциями Подольска и Климовска 8 километров. Примерное время в пути на электричке 10 минут. Почти каждый день , человек которого звали Юрий преодолевал его. На учебу в Подольск, и обратно - домой, в Климовск. Юрий учился в Подольском социально-спортивном институте, куда с большим трудом воткнули его родители. Образовательная программа по праву и социальному обеспечению, специальность - юрист. Позже, он нашел в этом некую циничную иронию: юрист-убийца, ха!
  
  Он ненавидел учебу в институте. Ненавидел своих однокурсников, постоянно подтрунивающих над его внешностью и характером. Ненавидел преподавателей, лепивших ему трояки по всем предметам. Он ненавидел весь мир, серый и мрачный, полный насмешек и издевательств.
  
  Но тот памятный день показался ему полным жизни, как бы контрастирующим со смертью, только что настигшей его жертву. Его чувства словно обострились,он замечал вещи, на которые в обычной, повседневной жизни не обращал внимания: красные, янтарные и бирюзовые отражения стоп-сигналов проезжающих машин, мелькающие на мокром от дождя асфальте. Они то разливались по черному зеркалу шоссе, то съеживались. Доносившиеся откуда-то звуки музыки на волне "Русского Радио" усилились и вибрировали, словно звучали живой мелодией в огромном концертном зале. Он улавливал все дорожные шумы: шорох шин на асфальте, низкий рокот моторов. В ноздри бил запах машин , едущих в том же направлении, в котором брел он: от пристанционной площади, по Ихтиманской улице, и дальше - к улице Ленина, к монументальному дворцу культуры машиностроительного завода, со стоящим у фасада, побитым временем памятником Ильичу.
  
  А во рту ощущался слабый металлический привкус крови.
  
  
  
  2.
  
  Город Климовск вытянут словно кишка, вывалившаяся из распоротого брюха, а станция Гривно расположена на самом отшибе его дорог. В тот памятный день Юрий стоял рядом со зданием вокзала и ждал эту девушку. Это свидание должно было быть первым для них. Он прекрасно осознавал, чем оно завершится для них обоих, и ощущение предстоящего легкой дрожью сотрясало его тело.
  
  Он жаждал крови, и в эту минуты ожидания на станции весь мир стал для него кроваво-красным. Его преследовал этот цвет, он повсюду видел льющуюся кровь. Кровь текла по улицам вместо потоков весеннего ливня. Падающие капли дождя смешивались с кровью и становились розовыми. Кирпичи здания вокзала тоже казались обрызганными кровью. Здание кровоточило, линия стыка фундамента с первым рядом кирпичей набухла кровью.
  
  "Привет!", - раздался звонкий девчоночий голос за его спиной. Юрий вздрогнул, обернулся, кроваво-красное наваждение сразу же отпустило его.
  - Привет, - растянув губы в улыбке, он оглядел подошедшую девушку.
  
  Высокая, симпатичная блондинка лет двадцати. Пушистая шерстяная кофта из искусственной шерсти, стоячий воротничок блузки. Светлая коса с жемчужным отблеском капель дождя, выбивалась из-под вязанной шапочки. Мини-юбка и туфли на высоком каблуке. Он глядел на безупречную форму ее ног, подчеркнутую тонкими колготками, и приятный озноб в теле подсказывал ему: ЭТО ОНА!
  
  
  3.
  
  Оля Чуприна любила путешествовать по городам. Сама она жила в Туле, но запросто могла, долго нераздумывая, сорваться из дома, и поездом, а то и автостопом, прошвырнуться по городам и весям бескрайней России. "Шальная ты", - горько ворчала ее бабка, встречая после очередного крутого вояжа, - "Были б живы твои родители, нашли б на тебя управу..." Оля лишь улыбалась, слушая старушечье брюзжание, изредка оправдываясь: "Да ладно, бабуль, в последний раз!" Но через пару недель снова исчезала в неизвестном направлении.
  
  С Юрием она познакомилась по интернету. Молодой человек показался ей довольно занятным собеседником, в подмосковных городишках бывать ей еще не разу не приходилось, и решение ехать в Климовск созрело почти моментально.
  
  Сейчас она глядела на человека, стоящего перед ней, и сомнение в правильности своего поступка неприятным колючим комком разрасталось в ее душе. С одной стороны парень был вроде похож на того, чье фото увидела она на сайте знакомств. Круглое лицо, маленькие глубоко посаженные глазки, хмуро глядящие на мир из-под высокого тяжелого лба, жиденькие темные волосы. Не Аполлон, конечно, да и на фотографии он выглядел не таким толстым, чем оказался на самом деле, наверняка какую-нибудь старую фотку в анкету влепил. Впрочем, за гламурными ребятами Оля никогда не гонялась. С житейской практичностью главным достоинством своих кавалеров она считала их материальную независимость и щедрость. Но сейчас какое-то шестое чувство подсказывало ей: что-то идет не так. Возможно виной этому был взгляд, пронзительный взгляд маленьких глазок на полной физиономии ее нового знакомого, буравящих ее насквозь, как кусочки стекла. Этот взгляд не просто раздевал ее, нет, с этим она бы могла еще вполне смириться, вместе с одеждой он срывал с нее кожу и вгрызался дальше, глубже в живую плоть, в мясо, до самых костей.
  
  -Как доехала?, - поинтересовался Юрий и коснулся своими пальцами ее руки.
  Оля невольно поежилась, его пальцы были мокрыми от дождя, очень холодными, и заметно дрожали.
  
  
   4.
  
  Они гуляли по городу до самого вечера. Дождь не стихал. Мрачное небо нависло над крышами домов и давило, заставляя людей укутываться в серые одежды. У каждого прохожего в руке - раскрытый зонтик, который защищает не только от холодных капель апрельского дождя. Зонтик - это барьер, возведенный против других людей, против монотонных будней и против самого себя. Никому нет дела до двух людей, бредущих под проливным дождем.
  
  Оля в пол уха слушала болтовню своего нового ухажера, невпопад роняя короткие фразы ему в ответ. Все ее мысли были заняты лишь тем, как ненавязчиво отделаться от этого странного и неприятного ей парня. Как быстро выяснилось, ни кафе, ни дискотека, ни тем более ночной клуб ей сегодня не светили.
  - Я никогда не хожу в подобные заведения. - процедил сквозь зубы Юрий в ответ на ее предложение. - Люди, которые их посещают, слишком низки для меня.
  "Скажи лучше, что у тебя просто нет денег!", - промелькнула мысль у девушки, но вслух, чтобы хоть как-то занять возникшую неловкую паузу, она задала первый пришедший ей на ум вопрос:
  - А чем ты вообще занимаешься? Какое твое любимое занятие?
  
  Похоже, она затронула интересную тему. Пухлое лицо Юрия, до этого напоминающее непроницаемую маску , оживилось:
  - Я писатель. Только не понятый. Мало кто понимает меня.
  Оля пожала плечами:
  - Быть непонятым - это удел всех гениальных людей. Значит, у тебя все впереди. А о чем ты пишешь?
  - Я пишу хоррор. Ну, знаешь, это про ужасы всякие, про оживших мертвецов, про маньяков-убийц.
  "Час от часу не легче,- пронеслось в голове у Оли, - нет, сегодня точно не мой день!"
  
  Они возвращались к станции Гривно, и мысль о том, что скоро электричка унесет ее прочь из этого обрыдлого городка и от этого чудного типа, явно страдающего большими проблемами, согревала Олину душу. Ее кавалер бубнил про какую-то сочиненную им нетленку о маньяке, который любил путешествовать по времени, но девушка уже совсем не слушала его монотонный голос.
  "Все, с приключениями надо заканчивать, - думала она. - Сейчас на поезд, и - домой, в Тулу. К моему милому, родному дому. Боже, кто бы мог предполагать, что он мне покажется милым!"
  Тяжелая рука ее попутчика неожиданно легла на ее плечо. Они остановились на пешеходном мосту станции. Уже совсем стемнело, небо было черным и беззвездным. Ночь затихала, люди скрылись в своих норах. Видневшийся с моста бесформенный темный силует машиностроительного завода казался останками туши дохлого громадного чудовища.
  
  Он заглянул в глаза девушки.
  "Господи! Опять этот его взгляд! Эти режущие стеклянные осколки, впивающиеся в глубь плоти!"
  - Скажи мне честно. Я нравлюсь тебе как твой парень?
  "Началось!.. Блин, если он сейчас полезет целоваться, меня же вырвет!.."
  - Да, - тут же ответила она вслух, - ты прикольный, мы с тобой обязательно еще встретимся. А сейчас извини, мне надо торопиться. Я не хочу опоздать на свой последний поезд.
  Она попробовала отстраниться и сделать шаг в сторону, но пальцы, вцепившиеся в ее плечо, остановили этот порыв.
  - Свой последний поезд..., - задумчиво повторил он, продолжая вглядываться в ее лицо своими глазами-стекляшками. - Знаешь, это хорошая идея для моего нового рассказа. Умирая, человек садиться на свой последний поезд и он несет его к конечной станции. Станции с которой нет возврата...
  - Класс! - Оля выдавила из себя улыбку. - Поделишься со мной гонораром.
  Она попыталась сделать еще одну попытку освободиться от хватки, но в ту же секунду уже обе руки сгребли ее за воротник кофты, грубо встряхнули. Оторвавшаяся верхняя пуговица ударилась об мокрое от луж покрытие моста, подпрыгнула и улетела вниз, в темноту железнодорожной платформы.
  
  - Скажи, что не так?. - Он шипел ей в лицо, и капельки слюны, срывавшиеся с его губ, обжигали лицо девушки словно щелочь. - У нас получается неправильно? Может быть, даже хуже? Действительно хуже? Если ты не хочешь со мной встречаться, так и скажи. Я пойму. Что-то во мне отталкивает тебя? У меня никогда не получалось с девушками. Мне никогда не везло. Твари, один Бог знает, какие же вы все твари! Что вам нужно? Вы сами-то хоть знаете, что вам всем нужно?
  - Отвали, урод!!! - Оля постаралась вложить в этот вопль всю силу своего голоса. Оглянулась по сторонам: "Господи! Ну почему никого нет! Ну хотя бы один человек!.. Пусть не вмешивается, пусть хотя бы просто пройдет мимо!"
  Хватка ослабла. Юрий отпустил правую руку и положил ее в карман куртки.
  "Неужели подействовало? Пронесло, слава Богу, пронесло!"
  Длинное и широкое лезвие ножа на мгновение блеснуло в свете дальнего фонаря и очень легко, можно даже сказать нежно, прикоснулось к ее горлу.
  
  Глаза девушки расширились. Возможно, ее разум до конца никак не мог смириться с тем, что все это происходит на самом деле именно с ней, потому что замерев, (Юрий хорошо запомнил этот момент - это был его триумф) она робко попыталась улыбнуться:
  - Что тебе нужно? Просто успокойся и скажи, что тебе нужно. Пожалуйста, просто скажи...
  Юрий приблизил свои губы к ее губам так близко, что они соприкоснулись. Прошептал тихо-тихо:
  - Ничего... Мне ничего от тебя не нужно, честно. Просто я хочу попросить тебя, чтобы ты сказала мне три слова. Только три слова и все. Хорошо?
  Оля мелко-мелко закивала подбородком. При каждом кивке лезвие ножа больно вонзалось в кожу горла.
  Теперь ее губы уже полностью были прижаты к губам Юрия и повторяли каждое их движение, пока он шептал ей:
  - Только три слова. Скажи : УБЕЙ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА!
  
  - Нет...- едва слышно пролепетала девушка, - нет... нет...
  Юрий ощутил на своих губах соленый вкус слезы, струйкой сбежавшей по ее щеке. В следующую секунду он со всего размаху ударил рукояткой ножа в ее висок. Удар был неумелый, скользящий, он разорвал ей кожу, яркой вспышкой полыхнул в глазах, но не оглушил. Тогда Юрий ударил ее еще раз и еще, с каждым разом все сильнее и увереннее. Повиснув обмякшей куклой на его руках, она уже была без сознания.
  
   ***
  Оля очнулась от холода, пронизывающего все тело. Она лежала на мокром бетонном полу, скрученная на запястьях и лодыжках жесткой стальной проволокой. Аккуратные полосы, на которые была разрезана вся ее одежда, разноцветными лоскутами валялись вокруг нее. Слабый свет нескольких мерцающих стеариновых свеч выхватывал из темноты полукруглые конструкции железобетонных блоков. Неподалеку журчала вода, очень сильно разило нечистотами. Высоко над головой раздался стук железнодорожных рельсов, вибрацией задрожал металл. Это где-то далеко-далеко, в другом мире, уходил ее последний поезд. "Следующая станция конечная - возврата нет."
  
  Фигура Юрия, при пляшущих на сквозном ветерке огоньках свеч, отбрасывала на округлые стены причудливые тени. В этих тенях он казался извивающимся многоголовым и многоруким существом, кровожадным божеством из древней забытой религии, вернувшимся из небытия, чтобы потребовать себе новую жертву.
  Юрий был занят тем, что надевал перчатки. Обычные хирургические перчатки, что продаются в любой аптеке. Перчатки оказались на пару размеров меньше, чем было нужно, и поэтому натягивались нелегко. Но он старался. Медленно, величественно, с едва слышным сопением, словно исполняя некий торжественный ритуал. Расправившись с перчатками, Юрий на несколько секунд исчез в темноте, и снова вынырнул из нее, как фокусник, держа в руках заранее припрятанный где-то, в одному известных ему закоулках, резиновый сверток. Этот сверток оказался старым общевойсковым защитным комплектом - прорезиненый плащ и пара таких же чулок. Так же не спеша, Юрий начал облачаться в него.
  
  - Юр, прекрати, пожалуйста, хватит! - зашлась надрывными всхлипами Оля. - Я очень прошу тебя! Я никогда никому не скажу что произошло! Я буду встречаться с тобой если хочешь! Я все буду делать для тебя, что ты попросишь. Только прекрати...
  Юрий закончил одевать резиновый костюм, аккуратно оправил складки. Встал на колени у распростертой перед ним Оли и легонько воткнул лезвие ножа ей под правое ребро. Совсем чуть-чуть, буквально на несколько миллиметров. Эхо Ольгиного крика несколько раз отразилось от округлых бетонных стен.
  - Ты что, думаешь, что я насильник?, -грустно спроил Юрий, когда эхо наконец стихло. - Твари, почему у вас на уме только одно и тоже? Почему больше ни о чем вы не можете думать? А? Почему?!
  В эту самую минуту в его голову пришла простая и удивительная мысль:
  "Бог даровал душу этому телу, а я ее забираю. Следовательно, я выше Бога!"
  
  Он почувствовал как начинает нарастать его эрекция. Нет-нет, в этом возбуждении не было ни грамма похоти, ни капли сексуального вожделения. Это было нечто большее, что-то такое, что не возможно передать обычными словами и ощущениями.
  - Скажи три слова: "УБЕЙ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА!", - уже не попросил, а приказал он.
  Оля только лишь смогла отрицательно замотать головой.
  
  
   ***
  Спустя десять минут Оля кричала эти три заветных слова во все горло. Она причитала их, она хрипела их как молитву, как чудодейственную мантру, как заклинание, ведущее к спасению. Она кричала эти слова до тех пор, пока ей еще оставалось чем кричать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 2. Екатерина Первая и единственная
  
  Из сна меня буквально вырвал настойчивый зов мобильника. Я потянула руку к журнальному столику, где исходил музыкой и вибрацией мой телефон, и взвыла от жуткой боли, пронзившей правое предплечье. Бросила взгляд на свою руку и мой вой закончился отчаянным охом: от локтя и до самого верха рука представляла один сплошной синяк. Плечо вспухло и малейшее движение вызывало мучительное страдание.
  Блин, неужели все-таки вывих? Придется переть к хирургу! Ладно, могло быть и гораздо хуже, тут слов нет.
  Мобильник надрывался изо-всех сил, выводя рулады вступительной темы Дэни Элфмана из сериала "Байки из склепа". Здоровой рукой я дотянулась наконец до трубки и мне в ухо загрохотал знакомый до боли голос:
  - Катька! Ты, долбанная сучка! Ты угнала мою машину!
  Мой бывший муж Алекс, прошу любить и жаловать.
  
  - Здравствуй, милый, что случилось? Я не пойму тебя!- проворковала я в трубку, лихорадочно соображая, что делать дальше: прикинуться дурочкой или рассказать правду.
  - Только не начинай мне вешать лапшу! Ты была вчера в Москве! Тебя видели, как ты брала мой автомобиль на стоянке издательства. Ты запудрила мозги нашим охранникам!
  - Не угнала твою машину, а взяла попользоваться ею, - я мягко постаралась внести ясность.
  -Ты! - трубка взревела так, что мне пришлось отвести ее на некоторое расстояние от уха, - Чтобы сегодня к шести часам вечера машина стояла около моей работы на своем месте! Тебе все понятно?
  - Не получится, - кротко молвила я.
  - Что?!!
  - Я ее разбила.
  По ту сторону связи воцарилась гробовая тишина. Мой бывший пытался обработать полученную информацию.
  Воспользовавшись случаем, морщась от боли в покалеченной руке, я нащупала пульт и включила телевизор. Время утреннего выпуска криминальных новостей по НТВ. Подобные передачи я пропускать не должна, пусть хоть вся земля будет гореть под ногами синим пламенем.
  - Как разбила? Что значит разбила?, - ожил голос в трубке.
  - Алекс, хорош плакать, что ты как маленький? Починю я ее тебе, я уже с договорилась с кем надо, уже эвакуатором ее забрали. Все чисто, происшествие нигде не зафиксированно.
  - Что значит происшествие нигде не зафиксированно? Катька, ты что? Ты опять взялась за старое? У тебя опять началось это?..
  
  Я зажала мобильник между здоровым плечом и ухом, открыла холодильник и извлекла сиротливо лежащее в нем одинокое яйцо.
  - Что началось, милый?
  - Ты больная, - злоба в голосе Алекса исчезла, теперь в нем сквозила одна лишь тревога. Пронзительная и беспросветная тревога. - Ты понимаешь, что ты больная? Тебе нужен хороший психотерапевт. А лучше психиатр. Я это серьезно говорю, Катька!
  Содержимое яйца плюхнулось на разогретую сковородку и аппетитно зашкворчало. Зараза, как хочется кушать! Когда я последний раз нормально ела?
  - О чем ты говоришь, милый?
  - Ты знаешь о чем я говорю. Ты вчера охотилась. Ты снова вышла на охоту. Что, весеннее обострение началось?
  Он не издевается надо мной. Он действительно беспокоится за меня. Мой Алекс, мой по-прежнему милый заботливый Алекс. Господи, почему ему прежде не встретилась нормальная женщина, почему подвернулась я?
  - Катька, ты понимаешь, что я не могу покрывать тебя вечно? Ты понимаешь, что рано или поздно тебя или прикончат, или закроют? Третьего тебе не дано.
  - Ну, я надеюсь, что это произойдет поздно, а не рано...
  
  На экране телевизора показывали какой-то железнодорожный вокзал. Толпилась милиция, полыхали мигалками автомобили. Камера оператора крупным планом наехала на носилки, накрытые сплошь окровавленной простыней. Под простыней - что-то непонятное, бесформенное, словно натолкали туда комья тряпья и ваты.
  Опаньки! Кажется что-то интересное! Я быстро начала тыкать в кнопку пульта, прибавляя громкость.
  - ... В ГОРОДЕ КЛИМОВСКЕ, МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ. - С телевизора понеслась скороговорка дикторши. - СТРАШНАЯ НАХОДКА БЫЛА СДЕЛАНА В КАНАЛИЗАЦИОННОМ КОЛЛЕКТОРЕ, ВБЛИЗИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ СТАНЦИИ ГРИВНО. ОБЕЗОБРАЖЕННЫЙ И РАСЧЛЕНЕННЫЙ ТРУП ДЕВУШКИ ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО 18-25 ЛЕТ...
  - Катька! Катька, ты слышишь что я говорю тебе?, - тщетно взывал из трубки голос Алекса.
  - Разговор окончен милый!, - я отключила телефон и бросила его на кровать.
  
  - ...ВЫРЕЗАНЫ И РАСКИДАНЫ ВНУТРЕННИЕ ОРГАНЫ ИЗ ГРУДНОЙ И БРЮШНОЙ ПОЛОСТИ. ЛИЦЕВЫЕ КОСТИ ЧЕРЕПА ОБЕЗОБРАЖЕНЫ ДО НЕ УЗНАВАЕМОСТИ УДАРАМИ ТУПОГО ПРЕДМЕТА, В СВЯЗИ С ЧЕМ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ ИДЕНТИФИКАЦИЯ ТЕЛА ЗАТРУДНЕНА...
  "Ни-хрена-себе-сказала-я-себе!.. Климовск! Это же совсем рядышком со мной! Несколько километров! Какой сученыш это вытворил?!"
  Забывшись, я схватила поврежденной рукой сковородку. Острая боль, словно длинное шило, пропорола от локтя до плеча. Сковорода хлопнулась на пол, неопробованная яичница размазалась по линолиуму. Пинок ногой по сковороде - и остатки моего завтрака грустными соплями украсили облупленную стену моей скромной обители.
  "Хрюшка-Катюшка! Ты что вытворяешь?!!"
  Ладно, имею право. Недаром в моей школьной медицинской карте жирными красными чернилами было выведено:
  "Истероидный тип личности.
  Склонность к немотивированным приступам агрессии"
  Правда, с той поры утекло немало воды. С тех пор я научилась контролировать свою психику. Вернее, делать вид, что научилась... При людях, во всяком случае... Это позволяет мне жить среди нормальных людей. Или выживать, это смотря с какой стороны посмотреть.
  
  Я распечатала пачку "Кента" и затянулась сигаретой. Сигарета вместо еды. Такое со мной бывает часто. На голодный желудок - самое оно, размышляется как по маслу.
  Итак, некое чмо покромсало на куски девочку. Реально ли его отыскать? Если это залетный гастролер, шансов - ноль. Но вот если это дело рук кого-то из областных, тем более если это начинающий упырек, - он попал! Уебыш будет жалеть не только о том, что взял нож в руки, но и еще о том, что появился на свет.
  Дело в том, что в Московской области вот уже несколько лет орудует еще один серийный убийца.
  Это я. Приятно познакомиться, Екатерина. Возраст -29 лет. Разведена. Детей нет. Безработная. По месту жительства характеризуюсь как тихая добропорядочная соседка. К уголовной ответственности не привлекалась. Особые приметы: а вот хрен вам, а не приметы!
  У каждого серийного убийцы есть свой почерк. Своего рода визитная карточка, его особая фишка, если так можно выразиться. Есть такая фишка и у меня. Хотите знать какая?
  
  Я - серийная убийца серийных убийц.
  
  
  
  
  
   Глава 3. Трудовые будни серийных маньяков.
   1.
  
  Юрий сидел тупо уставившись в монитор.
  На экране компьютера вот уже несколько часов красовался один лишь только заголовок:
  "КОГДА ПУЛЬСА СОВСЕМ УЖЕ НЕТ.
  УЖАСЫ. АВТОР РОМАНА ЮРИЙ ВИТАЛЬЕВИЧ АФОНИН."
  В голову ничего не шло. Нет, общий ход сюжета, вроде бы вырисовывался, но вот как воплотить его в письменные строчки слов, Юрий не представлял. Нужные слова не шли в голову, мысли отказывались выстраиваться в четкую логическую цепь.
  
  После той памятной ночи, проведенной в коллекторе под станцией Гривно, вдохновение било ключом. Целых три дня, возвращаясь с занятий в институте, он бросался к своему компьютеру, и стучал, стучал по клавиатуре как одержимый. Он тарабанил по клавишам до четырех, до пяти утра, затем засыпал на пару часов, после чего ехал отбывать свою учебную повинность в институт. Возвращался, снова прилипал к клавиатуре, и строчил, строчил, строчил... Не чувствуя усталости, не испытывая нужды в еде и сне. За эти три дня он написал девять рассказов, одну повесть и один небольшой роман. В свои творения Юрий вкладывал все чувства, все переживания и ощущения, испытанные им той ночью, когда он совершил ТО САМОЕ. Это были не просто произведения. Это были шедевры, это были Песни Песней, достижения, с которыми мир никогда еще не сталкивался.
  
  Не теряя времени, Юрий принялся отправлять их в редакции всех журналов, литературных альманахов и книжных издательств, адреса которых он смог отыскать в сети.
  Полученный результат обескуражил его. Точнее надо сказать, результата не было никакого. Полное молчание в ответ. Лишь из одного литературного альманаха пришло письмо какого-то главного редактора-урода, который в категоричной форме требовал от Юрия немедленно, раз и навсегда, бросить писать, и заняться каким-нибудь другим, более полезным для общества делом. Юрий возненавидел этого ублюдка, посмевшего в дерзком тоне отозваться о его детищах, которые он сотворил, уплатив за них такую высокую цену. В ранние утрение часы, прежде чем забыться коротким сном в своей постели Юрий представлял, как он полосует своим широким ножом эту редакционную гниду.
  
  А потом как отрезало. Творческий подъем угас. Осталась только лишь щемящая пустота. Очень хотелось творить, сочинять, Юрий уже не представлял, как он мог жить раньше без этого воодушевления. Но окрыление исчезло, словно закончилось действие волшебного наркотика.
  Юрий закрыл текстовый редактор, вошел в интернет и стал просматривать свои странички на сайтах знакомств. "MyLove.Ru", "loveplanet.ru", "Фотострана"... Везде полный ноль!
  Только одна дрянь на его предложение о встрече коротко ответила, как плюнула: "Ты себя хоть в зеркало видел?" Вот с-сучка, и ведь где-то здесь в Климовске живет! Может быть ходит по соседней улице. Ничего, когда-нибудь она заплатит! Когда-нибудь они заплатят все! Все!!!
  
  - Юра! Хватит уже сидеть за компьютером! У тебя голова не болит? Целый день сидишь не вставая!
  "Мама!" Юрий быстро закрыл все окна сайтов и вышел на рабочий стол.
  - А что еще делать, мам?
  Мама зашла в комнату Юрия. Подошла, ласково положила руки ему на плечи.
  Мама. Единственный островок безмятежности и покоя в этом враждебном ненавистном мире, полным уродов, тварей, подлых сучек. Почему? Почему нужно обязательно расти, становиться взрослым, чтобы вечно терпеть унижения и оскорбления со стороны этой мерзкой грязной биомассы, по какому-то недоразумению называющемся "общество"? Почему нельзя остановить время, заморозить навеки, чтобы навсегда остаться маленьким беззаботным мальчиком, а мама - вечно была бы молодой, здоровой и красивой? И ничего больше не надо. И если Бог не желает, чтобы так было, значит это очень херовый Бог! "Впрочем, там, в обагрянном кровью коллекторе, мы уже разобрались с Богом во всем, и раз и навсегда выяснили, кто есть Бог, и кто есть Я".
  
  - Юр, вышел бы на улицу, хоть не много б проветрился. Ну что ты прилип к интернету своему, помойке этой?
  - Да, мам.
  - Кстати, а почему ты больше не встречаешься со своей девочкой? Вы больше не общаетесь?
  - Общаемся. Просто, она же в Туле живет. Кстати, она сегодня обещала приехать. Я встречаюсь с ней сегодня.
  "Шикарно! Есть повод надолго уйти из дома!"
  - Юра! Только я тебя очень прошу, не допоздна, как в прошлый раз. Чтобы я не нервничала!
  - Ну, мама, я же должен проводить ее, посадить на поезд! Не переживай за меня, пожалуйста.
  Мама вышла на кухню, привычно загремела посудой. Юрий быстро нырнул в тайник за своим письменным столом. Там, в наплечном рюкзачке, были спрятаны резиновый костюм, упаковка новых хирургических перчаток, несколько свечей и нож с широким лезвием.
  
   ***
  
  Юрий шел по улице Победы, мимо бездельников, слоняющихся в поисках развлечений, потом дальше на запад, к обширному району, расположенному за речкой Петричкой. Ближайшую часть этого района составляли серые угрюмые брежневские многоэтажки, но в глубине стояло много двух- и трехэтажных зданий начала 50-х годов.
  У дверей подъезда одного из таких домов стояли две женщины, одна в джинсовом костюме, другая в мини-юбке и жакете из искусственного меха. Юрий окинул их быстрым взглядом. Обе сильно потасканные и далеко не юные. Глаза грубо подведены, губная помада намазана толстенным слоем. Нет, эти не подойдут.
  Они отвернулись, когда Юрий проходил мимо них. У этих девок собачий нюх, сразу чуют, кто может провести вечер в их обществе, а кто нет.
  Впрочем, эти потаскушки ему не нужны. Надо найти свеженькую и незащищенную.
  
  Он свернул на Школьную улицу. В дальней ее части, возле автобусной остановки с затейлевым названием " Ул. Школьная - киросинка ультра", теснились несколько желтых двухэтажек совсем барачного типа. Во дворе одной двухэтажки был сорван замок на двери каменного сарая-кладовки. Юрий мысленно отметил это место.
  
  Наконец, на перекрестке со Спортивным проездом, Юрий увидел ту, что была ему сегодня так нужна. Совсем молоденькая девчонка, лет 16-ти, в клетчатых брючках и розовой куртке с капюшоном. Она явно ждала кого-то, нетерпеливо поглядывая на ручные часики, и нервно докуривала сигарету.
  Юрий ненавидел курящих девчонок. Мысленно он представил, как вырывает из руки девочки горящий окурок и втыкает его ей в глаз. Воображение рисовало ему, как красный огонек сигареты с шипением погружается в глазное яблоко. Похоже, девочка заметила странное выражение его лица, потому что нахмурила брови и коротко спросила:
  - Что?!
  - Привет! Можно с тобой познакомиться?
  - Отвали! Не пугай людей!
  - Каких людей? - спросил Юрий ухмыляясь.
  - Я сейчас парня своего позову! Сказано - отвали!!!
  
  Юрий зашел к ней за спину. Некоторое время он боролся с желанием просто взять и воткнуть ей нож в спину. Под правую лопатку, там, где находится печень. Вокруг нет ни души, а она даже не успеет вскрикнуть. Но в этом не было никакого смысла, а бессмысленных поступков Юрий никогда не совершал, и совершать не будет. Люди не должны умирать быстро и безболезненно. Люди должны покидать этот мир в криках и муках, потому что это единственный способ для них осознать грязь и мерзость поступков, которые они творили всю свою никчемную жизнь.
  Юрий повернулся, и зашагал дальше, вниз по улице.
  
  
   2.
  
  Сегодня я, наконец, сняла гипсовую лонгету со своего многострадального плеча (хвала нашей частной медицине, вывих совсем перестал давать знать о себе), и первым делом, забрала из мастерской восстановленный автомобиль. Хозяин автоточки в Щербинке, грузин Нугзар, постоянно изводящий меня своими сальными шуточками, был, честно признаться, еще тем сукиным сыном. Но это свой сукин сын. Он никогда не задает мне лишних вопросов, хотя я чувствую, что иногда их возникает у него до не приличия много.
  В этот раз я извлекла из своей спортивной сумки мужскую барсетку с тремя пачками евро, перетянутых резинкой. Несколько купюр оставила себе (тетя Катя не питается одним святым духом, ей тоже надо на что-то жить), остальные отдала хозяину за выполненную работу и молчание. Выходя со двора ремонтного цеха, выкинула опустошенную барсетку в бочку с горящим мазутом.
  Кто обозвал меня марадеркой? Марадеры грабят чужие трупы, а у меня - боевые трофеи.
  Эти деньги принадлежали некоему Андрею Павловичу Крамаренко, 36 лет отроду, симпатичному обаятельному парню, имевшего в жизни всего лишь один недостаток. Темными вечерами в районах Варшавского, Симферопольского или Калужского шоссе он останавливал богатые иномарки, и перерезал водителям горло. В настоящее время останки Андрея Павловича частично покоились с миром в овраге лесного массива на 72-ом километре трассы А-101, частично их выскребли из моего помятого "Ниссан Патрола" рабочие Нугзара. А что тут поделаешь? Это не я, это - моя склонность к немотивированным приступам агрессии.
  
  Москва, такая предсказуемая, встретила меня, как всегда, своим суматошным ритмом. Кордоны нескончаемых пробок, снующие в хаотичном движении люди. Город не спящий никогда, он всё время светит своими огнями. Я не люблю мегаполисы, мне гораздо больше по душе небольшие уютные городки. Но тут очень много людей и все они разные. Гораздо больше колоритов, чем в каком-то другом городе. И в этой мутной водице людского потока часто заводятся интересующие меня рыбешки. Настоящие охотничьи угодья. Впрочем, сегодня я здесь не на охоте, сегодня у меня совсем другие дела.
  
  Я вырулила на шоссе Энтузиастов, и припарковала машину у Издательского дома "ТехноМир". Без пяти шесть вечера. Алекс сейчас должен заканчивать работу.
  А вот и он, выходит по ступенькам здания, в компании своих сотрудников. Элегантный светлый костюм, очки в тоненькой оправе, в руке кожанный кейс. Ну, деловее некуда! Я нажала на клаксон, привлекая его внимание. Вышла из машины, помахала рукой. Он заметил меня и кивнул головой. Пожал руки, прощаясь с сослуживцами и неторопливым шагом подошел ко мне. Вытянул руку ладонью вверх:
  - Давай ключи!
  Я молча вложила ему в руку ключи от "Ниссан Патрола".
  - Никогда больше не смей так делать! Ты поняла меня?
  - Осмелюсь заметить, что это наша общая машина, - скромно напомнила я ему. - Она куплена на гонорары от тех твоих писюлек, что я когда-то помогала тебе корректировать.
  "Господи, как все это было давно! Как будто в прошлой жизни!"
  
  - Я не против того, чтобы ты пользовалась машиной, когда она тебе необходима, - его тон немного смягчился. - Но я запрещаю тебе использовать ее в... Ты сама знаешь о чем я говорю!
  - Договорились! - примирительным голосом сказала я. - У меня встречное предложение. Как насчет кофе "Капучино" с мороженым? Твое любимое. Я угощаю, иначе моя душа будет метаться как птица в клетке, от чувства незаглаженной вины.
  Он заколебался на мгновение, раздумывая, как мне ответить. Этой секунды мне хватило, чтобы взять его под руку и решительно направить в сторону Кофе Хауз.
  
  ***
  Мы сидели вдвоем за столиком, пили восхитительный "Капучино", ели обалденное мороженное и болтали о ничего не значащих пустяках.
  - Слушай, Алекс, - поинтересовалась я невзначай. - А у тебя есть сейчас женщина? Ты с кем-нибудь сейчас встречаешься?
  Напрасно я задала этот вопрос. Он помрачнел, ответил не грубо, но очень холодно:
  - Знаешь, что, Катерина! Это - последняя вещь, которая должна волновать тебя в твоей жизни.
  Я грустно усмехнулась:
  - Боишься мне сказать? Считаешь, что я могу причинить ей какое-нибудь зло? Алекс, у меня все нормально, когда ты уже наконец поймешь это? Я умею контролировать свое состояние.
  Он взглянул на меня чуть сощурившись. Только сейчас я заметила, как много на уголках его серых глаз появилось новых морщинок.
  - Ты умеешь контролировать свое состояние, или думаешь, что умеешь?
  Я молчала. Я не могла дать ответ ему на это вопрос. За столиком возникло неловкое молчание.
  Наконец, Алекс щелкнул замками кейса и вынул из него какой-то глянцевый журнал. Протянул его мне:
  - На, держи, это тебе подарок.
  Я взглянула на обложку. Журнал назывался "Мир Фантастики".
  
  - Ну и на хера мне это?, - поинтересовалась я. - Ты же знаешь, я терпеть не могу подобную хренотень.
  - Открой предпоследнюю страницу, - попросил он.
  Я открыла. В рубрике "Почтовая станция" было опубликованно письмо какого-то читателя.
  - Почитай, - предложил мне Алекс. - Это письмо недавно пришло в редакцию этого журнала. Ребята, которые работают в отделе писем, чуть со смеху не померли, читая его. Потом показали всей редакции, а редакция разослала в сети по всему издательству. Весь ТехноМир в тот день валился со смеху над этим письмом. Ты же любишь изучать всяких чудиков? Это как раз, в твою коллекцию.
  - Чудиков я люблю, - ухмыльнулась я. - Я сама - Королева Чудиков.
  Я пробежалась глазами по строчкам письма:
  
  "Здравствуйте уважаемый журнал Мир фантастики.
  Меня зовут Юрий. Витальевич. Афонин. Я пока что еще не-писатель, но читатели уже имеются. В основном я пишу людям. Нигде пока что не публиковался. И, за, ранее хочу предупредить меня интересуют только бесплатные издательства. Я очень много пишу. Услышанный, но пока что не опубликованный. Меня даже в других странах начинают читать. Не только в России. Если бы вы опубликовали мой роман, то я бы вам помог. Собрал кучу читателей. И, они с удовольствием приобрели как они выразились не плохой роман. Не обижайтесь за такие слова. Если я вас заинтересовал, то пришлите мне ваш ответ, буду с нетерпением ждать вашего ответа.
  С уважением Юрий. Витальевич. Афонин."
  
  Я пожала плечами. Письмо было забавное, но падать от смеха под стол меня не тянуло.
  А вот в глазах Алекса сверкали веселые искорки:
  -Ну, что скажешь на это, Холмс?
  Трубки у меня не было, поэтому я выщелкнула сигарету из пачки, и прикурила от услужливого огонька зажигалки Алекса:
  - Элементарно, Ватсон! Судя по орфографии и стилистике, данное письмо написано ребенком 9 -10 лет.
  Я отхлебнула из чашечки "Капучино", зажмурилась от удовольствия, затем продолжила:
  - Это на первый взгляд. В действительности письмо писал довольно взрослый молодой человек. Я бы ему дала 17-20 лет, хотя, если случай запущенный, то может быть и больше. Стиль письма слишком рубленный, требовательный, как будто весь мир ему что-то должен. Маленькие дети так не пишут когда они что-то хотят от незнакомых дядь и теть. В словах детей сквозит просьба, а не требование.
  
  Алекс улыбнулся:
  - Интересно.
  - Далее. Он одиночка. Нелюдимый. Ведет замкнутый образ жизни.
  - С чего ты взяла?
  - Посмотри на текст. Он полон инфантилизма в последней и неизлечимой стадии. Сверстники обычно чураются общаться с подобными индивидумами. Им с ними не интересно.
  - Продолжай!
  - Орфографические и пунктационные ошибки говорят, в первую очередь, не о его безграмотности, а о его отношении к обществу. Ошибки в таком важном для него письме, в крайнем случае, можно было бы попросить кого-нибудь исправить. Но он считает это ниже своего достоинства. Люди, в его понимании, обязаны принимать его таким, каков он есть. Как потенциальные читатели его письма, так и вообще весь социум в целом.
  Я затушила сигарету, отхлебнула еще кофе.
  - А так, в общих чертах, у данного пациента комплекс сидит на комплексе и комплексом погоняет. Неимоверные амбиции сочетаются с ощущением собственной неполноценности. Взрывоопасная, кстати, смесь. Говоря языком саперов, это мина с замедленным действием. Может рвануть в любое время. А может пролежать всю жизнь и тихо истлеть.
  - Заинтересовалась?
  Я допила кофе и сладко потянулась:
  - Да на фиг он мне сдался, у меня других дел полно.
  
  Алекс слегка дотронулся до моей руки:
  - Кать, хватит маяться дурью. Начни новую жизнь, устройся на работу.
  - Ой, милый, возьми меня к себе в издательство! Хочешь уборщицей, хочешь главным редактором. Я со всем справлюсь, ты же меня знаешь, я способная!
  Алекс грустно покачал головой:
  - Не будешь ты работать.
  - Так не начинай пустого разговора.
  - Катерина, - в его голосе послышались железные нотки. - Послушай меня внимательно. У меня есть хорошие связи. Я в состоянии тебе помочь. Я могу найти для тебя хорошего врача. Мы можем...
  Он осекся от моего взгляда. Он хорошо понимал этот мой взгляд. Взгляд, означающий точку, возвращение за которую уже не возможно.
  
  Медленно выговаривая слова, я процедила сквозь зубы:
  - У меня все нормально. Мне нравится как я живу. Мне нравится то, что я делаю. Если я больна, то я обожаю свою болезнь!
  Он поднялся с места, взял свой кейс:
  - Спасибо за вечер. Береги себя.
  - И тебе не болеть!
  Он постоял немного на месте, словно пытался что-то сказать, но не решался. Затем развернулся и пошел к выходу.
  
  Я посидела еще за столиком, выкурила очередную сигарету. Открыла оставленный на столике журнал на предпоследней странице, и еще раз перечитала чудаковатое письмо.
  Затем вынула сотовый телефон, и набрала номер Алекса.
  - Милый, извини, пожалуйста. А в редакции остался роман этого, как его, Абонина, или Ебонина? Мне бы хотелось его почитать.
  Голос Алекса усмехнулся в трубке:
  - Ну что ты, откуда?! Подобный шлак наши редакторы отправляют в корзину даже не читая!
  - Ладно, не заморачивайся. Звони, не забывай.
  Я отложила телефон. Подумала:
  "Эх, гулять так гулять!", - и заказала еще порцию мороженного.
  
  
  
  
  
  
  
  
   3.
  
   ***
  - Я тебя спрашиваю, где ты шлялась до одинадцати ночи?
  Вика уставилась на парня, за которого вышла замуж всего два месяца назад. Он был красивым, даже когда орал на нее и давал пощечины. Первую пощечину она получила сразу же после свадьбы. После этого скандалы и рукоприкладства продолжались чуть ли не каждый день. А ведь когда-то он казался ей таким обходительным и ласковым. Всего год назад, когда они только закончили школу.
  - Отвечай, сколько раз тебя спрашивать?
  -Я была у мамы. Я же предупреждала тебя.
  -Я звонил твоей матери. Никто не отвечал!
  - Мы были в парке...
  - Врешь! Если и в парке, то точно не с матерью. Придумала бы что-нибудь получше. Я же чувствую, что ты шарахаешься с кем-то на стороне!
  Он схватил ее за воротник розовой блузки и швырнул через всю прихожую.
  Вика поднялась с пола. Мама жила всего в двадцати минутах ходьбы отсюда. Пошел он к черту.
  - Куда ты собралась?
  - К маме, - прорыдала она, и хлопнула дверью.
  
   ***
  Юрий заметил ее, когда уже совсем отчаялся кого-нибудь встретить. Девушка прихрамывая шла вниз по Школьной улице к барачным двухэтажкам. Лицо ее было все в слезах, воротник блузки разорван. Он прошел за ней следом сотню метров, когда она обернулась, посмотрела на него и прибавила шагу.
  - Извини, пожалуйста, - сказал он, - я не хотел тебя пугать. Я не грабитель. Просто иду домой.
  Он догнал ее, и она остановилась, глядя на него испуганными глазами.
  - Честное слово, - проговорил он, одаривая ее самой обаятельной улыбкой, какую только мог изобразить на своем лице. - Я не сумасшедший. Правда. Я живу тут неподалеку. Прости, я наверно очень испугал тебя. У тебя что-нибудь случилось? Может, я могу чем-то помочь?
  Вика смотрела на этого странного, нелепого парня, с маленьким рюкзачком за плечами. Чем-то он напоминал ей пингвина-переростка. Пару секунд она колебалась, обдумывая как ей поступить - разговаривать с ним или нет. Наконец она решилась:
  -Я поругалась с мужем. Иду к маме.
  - Это на Школьной? Значит нам по пути. Если ты конечно не возражаешь, чтобы я шел с тобой рядом. Обещаю, что не обижу тебя. Мне правда тревожно, что такая молодая и красивая девушка находится ночью одна на улице.
  Ее заплаканное лицо тронула улыбка.
  - Да, ладно, я верю, что ты не обидишь меня. - С минуту она раздумывала. - Хорошо, пошли вместе.
  
  Какое-то время они шли молча. Вика видела уже впереди мамин дом.
  - Ну вот мы и пришли. Спасибо. Дальше я сама...
  - Черт, - проговорил Юрий, - наклоняясь к земле.
  -Что случилось? - девушка обернулась и посмотрела на него.
  - Ключи!.. Я где-то выронил ключи от дома. Только что ведь были у меня!..
  Вика наклонила голову, пытаясь разглядеть в темноте то, чего там не было.
  В это время Юрий, сцепив пальцы, изо всех сил ударил ее, целясь в висок.
  Каким-то невероятным чутьем Вика ощутила начало его движения, и успела инстинктивно уклониться в сторону. Удар пришелся по ключице. Рука девушки сразу же онемела и повисла плетью.
  - Помогите!, - закричала Вика что есть силы. - Помо...!
  Юрий потной ладонью зажал ее рот. Она вцепилась зубами в его пальцы, ощутив, что прокусывает их до крови. Юрий взвыл, протяжно, по-собачьи, но хватку не ослабил. Наоборот, боль словно придала ему силы. Приподняв девушку от земли, он несколько метров пробежал, держа ее на весу, и с разбега впечатал ее затылком в кирпичную стену барака. Падая лицом на асфальт, Вика была уже без сознания.
  
  Юрий тяжело дышал, как астматик. Сердце колотилось, словно хотело разбить грудную клетку. Облизнув кровь с прокушенных пальцев, Юрий ухватил тело девушки под мышки, и поволок ее к тому самому открытому подвалу одного из бараков, который он присмотрел заранее.
  До двери подвала оставалось совсем немного.
  Уже десять метров!
  Уже пять!
  Метр! Еще чуть-чуть! Вот она дверь, осталось только протянуть руку!...
  
  Внезапно хриплый мужской голос громыхнул как обухом по голове:
  - Стой, сученыш!!! Ты что творишь?!!
  
  
   4.
  
  К Юрию из темноты двора приближалась худая долговязая фигура молодого мужчины.
  Заправленные в армейские берцы широкие джинсы, кожанная куртка, короткий ежик волос на голове. Типичное быдло. Один из той ненавистной швали, от которой он столько натерпелся за свои школьные годы! Юрий втянул голову в плечи, как черепаха в панцирь, и упорно продолжал тащить бесчувственную Вику в подвал. Ему почему то вдруг начало казаться, что нужно обязательно пересечь порг подвальной двери. И тогда, может быть, случиться чудо, откроется волшебный портал, и перенесет его с добычей подальше из этого двора, от этой страшной фигуры с ужасным голосом.
  Парень приблизился к Юрию почти уже в плотную:
  - Эй, ты, пидор-мученик! Тебе сказано, стоять!
  Юрий остановился, опустил безвольное тело девушки возле входа в подвал. Ему вдруг ужасно захотелось закрыв глаза лечь на землю, свернуться калачиком в позе эмбриона и стать крохотным-крохотным, как неродившийся ребеночек в уютном теле матери.
  Парень бросил взгляд на лежащую девушку, ее растрепанные окровавленные волосы:
  - Ты что, сука, здесь вытворяешь? Я вопрос тебе задал!
  
  Юрий вдруг четко осознал, что чуда не произойдет. Он не перенесется в сказочную страну, и не окажется обратно в мамином теле. Это не фантастический мир его грез, это жестокая и беспощадная реальность. И Юрий в ней уже никогда не будет забитым безропотным человечком, каким он был месяц назад. Он ведь переломал себя, он же расплавил себя прежнего и выковал вновь. А если этого не произошло, значит все, что он проделал, было напрасно. Юрий медленно расстегнул молнию своей кутки, затем сунул руки в карманы и заставил себя поднять глаза и посмотреть этому страшному парню в лицо.
  
   ***
  Валерка Сомов работал механиком в автопарке. Обычно он никогда не задерживался на работе до ночи. Но в этот день на рейсе встали сразу два автобуса, и Валерка со своим напарником допоздна провозились в гараже, пытаясь к утру реанимировать старые колымаги. Наконец, упорство молодых людей победило упрямство дряхлой техники. Двигатели ПАЗиков завелись и сыто заурчали, как довольные своими хозяевами кошки.
  Городской транспорт в это время ходил уже совсем редко и Валерка решил пройтись до дома пешком, резонно считая, что потеряет на это меньше времени. Жена уже давно уложила дочку в постель, но сама наверняка не спит, дожидается его возвращения. Если по-быстрому срезать путь через дворы - всего полчаса ходьбы до дома.
  
  Когда со стороны старых двухэтажек до Валерки донесся пронзительный женский вскрик, парень заколебался. Он не был героем, стремительно бросавшимся в схватку по первому зову. Скорее, он реально оценивал свои силы, а дальше уже предпочитал действовать по обстоятельствам. Скрываясь в тени домов, стараясь передвигаться как можно незаметнее, парень осторожно двинулся в сторону откуда донесся шум.
  
  Какой-то неуклюжий рыхлый тип затаскивал тело девчонки в подвал кладовки одного из домов. Валерка вышел из тени, выпрямился во весь рост и уверенно зашагал вперед. Страха не было. Перед ним был всего лишь совсем молодой фуцин, толстый и неповортливый. Не пацан, а боксерская груша.
  Сейчас этот чмырь стоял перед ним насупившись, расстегнув куртку и засунув руки в карманы. Маленькие глазки из-под надбровных дуг смотрели колко, недобро.
  - Чего молчишь, паскудыш? Руки из кармана вынь, бля! Руки быстро вынул, чтоб я их ви...
  
  Валерка так до конца и не смог осознать, что с ним произошло. Так и не вытащив руки из карманов, толстяк подался всем телом вперед и Валерка ощутил страшную острую боль чуть ниже солнечного сплетения, боль, какую он не испытывал никогда еще в своей жизни. Валерка попытался выдохнуть эту боль из себя с криком, но дыхание перехватилось, словно глубоко, до самой гортани, в горло засунули кляп. Ноги вдруг резко ослабели и перестали удерживать тело. Валерка упал на колени, мочевой пузырь расслабился, заливая джинсы теплой влагой. В вытащенной, наконец, из кармана руке пацана блеснул широченный нож. Следующий удар пришелся прямо в горло, его Валерка еще смог почувствовать, захлебываясь в собственной крови. Остальные удары он уже не ощущал.
  
   ***
  Огромный кухонный нож, шириной своего лезвия не уступающий тесаку, Юрий приобрел в хозяйственном магазине полтора месяца назад, когда еще только задумывал свое первое убийство. Нож был очень длинным и не помещался в кармане куртки. Тогда Юрий придумал разрезать дно кармана и просунуть через разрез лезвие ножа острием вниз. Чтобы нож удерживался в таком положении, Юрий пришил к подкладке и внутренней стороне кармана пару ремешков-петель, которые фиксировали лезвие. Про петлю на подкладке он прочитал в книге Достоевского "Преступление и наказание". Именно так закреплял свой топор за пазухой пальто Раскольников. Очень поучительная книга. Юрий обожал Достоевского. Правда из всех его книг Юрий прочитал только лишь "Преступление и наказание". И то не до конца. Не осилил, слишком тяжело написано. Но все равно, писатель замечательный, когда-нибудь Юрий будет писать так же как он. Да нет, даже лучше, гораздо лучше!
  Теперь Достоевский спас ему жизнь. Юрий сделал открытие, что он может в случае опасности бить ножом, даже не вынимая руки из кармана. Вот она, волшебная сила искусства!
  
  Юрий расставил на полу свечки, зажег их и осветил темноту подвала. Он находился в узком коридорчике, по бокам располагались двери кладовок жителей дома. Подняв с земляного пола обломок кирпича, Юрий сбил хлипкий замочек на двери одной из кладовок. Кладовка была то что надо, совсем пустая, лишь с грудой какого-то строительного мусора в углу. Юрий аккуратно перенес в нее свечки, затем перетащил труп верзилы, бессознательное тело девушки и затворил за собой дверь.
  Первым делом Юрий осмотрел себя. Вся передняя часть его куртки и свитера была залита кровью этого ублюдка. А вот это уже плохо, очень плохо. Нужно будет избавляться от своей верхней одежды, что-то врать маме. Юрий ненавидел врать. Но, похоже, с его новым образом жизни, это теперь придется делать очень часто. Ничего не поделаешь, таковы издержки маленьких радостей бытия.
  
  Юрий открыл рюкзачок, натянул хирургические перчатки, облачился в резиновый костюм. Располосовал ножом блузку и юбку Вики, раскидал куски ткани вокруг себя. Следом полетели лоскутки нижнего белья. Туго стянул проволокой запястья и лодыжки девушки и несколько раз хлестнул ее ладонью по щекам. Вика застонала, но в сознание не возвращалась. Тогда Юрий выпрямился и с силой пнул ее носком ноги под ребро.
  Вика закашлялась и с трудом разлепила глаза. Над ней склонилась фигура в странном костюме, напоминающем персонажей из компьютерной игры про сталкеров. Холодное острие ножа слегка надавило на живот, чуть ниже пупка. Мясистые губы коснулись ее губ и прошептали:
  - Я хочу, чтобы ты сказала: УБЕЙ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА!
  
  Глава 4. Подольск - Климовск - далее Преисподняя"
   1.
  
  Я закончила принимать душ, просушила волосы и не расчесывая стянула их в конский хвост на затылке. Затем напялила джинсы, черную водолазку, и, сунув в карман пустой пакет, вышла из дома. Нужно было купить хлеба и чего-нибудь еще пожевать на завтрак.
  
  Сбоку продуктового магазинчика, на корточках, прислонившись спиной к стене, сидели два представителя нашей местной подольской фауны, важно дымя окурками дешевых сигарет. Асфальт в радиусе полуметра вокруг них был густо усеян следами от плевков.
  - Здрасте, теть Кать!
  Я приветливо кивнула головой:
  - Здравствуй, племя молодое, незнакомое!
  Чего они меня постоянно называют тетей?. Я что, так старо выгляжу? Или это дань уважения в местной иерархии? Если уважение, то это хорошо. Уважают - значит боятся!
  
  -Теть Кать! Подлечиться бы, а?
  -Я вам что, сестра милосердия?
  -Не, серьезно! Купите винчик!
  -Охренели? В десять часов утра!
  -Да не, говорим же, нам только подлечиться!
  Тот что повыше, с бритой головой, это Леха. Он бездомный, работает грузчиком в этом магазинчике, в нем же и ночует в подсобке. Когда напьется, затягивает слезливую историю о своих родителях, погибших при пожаре. Наверняка, врет, зараза. А может и не врет, я у него в душе не ковырялась. Тот что пониже и покрепче сбитый, - Женька. Он живет в доме напротив меня, с вечно пьяными матерью и бабкой.
  - Теть Кать, купите нам пузырек, серьезно, - Леха прищурился на меня просящим взглядом.
  - И шаурмы, - вставил свои три копейки Женька.
  - Может вам и бабу еще? Ребят, вы не стесняйтесь, огласите полный список своих пожеланий. Мечтать не вредно.
  -Эх, теть Кать, теть Кать!..
  
  Я присела на корточки рядом с ними. Надо быть ближе к простому народу. Глядишь, и он к тебе потянется всем сердцем.
  - Еду и питье надо заслужить, - назидательным тоном произнесла я. - Давайте, рассказывайте светскую хронику.
  -На прошлой неделе Быра откинулся, - радостным тоном начал рапортовать Леха. - Бля буду, я его собственными глазами позавчера видел, он у участкового отмечался.
  "Быра - это Аль Капоне местного разлива. С упорством, достойным лучшего применения, бомбит коммерческие ларьки, уходит на этап, возвращается и снова бомбит. Не интересно."
  - Пацаны с Высотного вчера вечером терпилу какого-то неместного гопанули, - продолжил Женька. - Упакованный был фуфел , на пятьдесят тонн опустили!
  "Гопотой пусть мусарня занимается, им за это деньги платят. Не интересно."
  - И все что ли? - Я сделала вид, что собираюсь встать . - Жень, ты эти свои истории бабушке своей за ужином рассказывай, договорились? Нет, мальчики, не заслужили вы сегодня ни пузыря, ни шаурмы. За ваши рассказы могу вам подарить только прошлогодний номер "Плейбоя". Будете им вместо бабы пользоваться...
  -Теть Кать, - придержал меня за руку Женька. - А вы Климовск знаете где?
  -Я что, по твоему, с Луны прилетела?
  -У меня там брат старший живет на Школьной. Он вчера к нам приезжал, рассказывал. На его улице в подвале дома двоих прирезали. Ментов понаехало - тьма!
  - Ну вот, уже лучше. - Я ласково потрепала Женьку по затылку. - С этого бы и начинали, а то шнягу тут мне гоните:"Быра-Шмыра". Что стряслось-то хоть, известно? По пьянке что ли кто подрался?
  - Не, какой там! Брат с мужиком разговаривал, который трупы у себя в кладовке обнаружил. Песец там, теть Кать, что было. Не трупы, а консервы "Вискас". Мужик этот полдня ходил блевал под впечатлением. Это потом ему в ментовской на дознании сказали, что трупа было два - мужской и женский. А до этого он и разобрать там толком ничего не мог, все перемешано было, руки-ноги, кишки-пирожки...
  
  "ЗНАЧИТ ВСЕ ТАКИ ЭТО НЕ ГАСТРОЛЕР! ОН МЕСТНЫЙ ! ОН СОВСЕМ БЛИЗКО! ВСЕГО В НЕСКОЛЬКИХ КИЛОМЕТРАХ ОТ МЕНЯ!!!"
  - Теть Кать, что с вами? - испуганно вылупил глаза Женька. - Вам что, плохо?
  
  Сердце учащенно забилось, все быстрее и быстрее, нагнетая кровь. Я физически ощутила как под мощным давлением она заклокотала в моих венах. В затылок словно воткнули шриц с расплавленным свинцом, болезненная тяжесть разлилась от задней части головы к вискам. Я вытянула руку ладонью вниз и посмотрела на пальцы. Они мелко дрожали, и похоже, это было только начало!
  "Боже, нет! Только не сейчас!.."
  
  - Все нормально, мальчики, ждите меня, - произнесла я, пока еще находилась в состоянии осмысленно говорить.
  Я встала, зашла в магазин. Через пару минут вынесла пакет с бутылкой вина и едой, и, сунув его в руки пацанам, не реагируя на их благодарные возгласы, быстрым шагом направилась к своему дому.
  Теперь, в подъезде, меня уже трясло и колошматило по-настоящему. Кое-как попав ключом в замочную скважину, я ввалилась в прихожую. Мир вокруг меня наливался чернильной темнотой. Пространство вдруг стало сворачиваться в спираль, образовывая огромную воронку, которая засасывала меня в свою темную бездну. Я сползла на пол, оставляя на стенных обоях глубокие рванные борозды от своих ногтей. Из горла вырвался крик, больше похожий на вой гиены, угодившей в капкан. И в следующую секунду, воронка втянула меня в себя...
  
   ***
  ... Яркий солнечный день. Мне 8 лет. Я, в белом ситцевом платьице, сижу возле оставленных мамой тяжелых хозяйственных сумок, наполненных свежими овощами и фруктами, и охраняю их. Вокруг толпится много разных людей, они суетятся и снуют туда-сюда по огромному Центральному рынку. Я не свожу глаз с пакета со спелой черной черешней, лежащего поверх одной из сумок. Мама не разрешает мне кушать немытые фрукты, но эта черешня выглядит так аппетитно. Я беру одну из ягодок и тяну в рот. Вкусно!..
  - Девочка! - раздается чей-то незнакомый голос. Я поднимаю глаза и вижу склонившегося надо мной высокого сутулящегося мужчину в длинном светлом плаще. Его темные волосы зачесаны назад, на носу громоздятся тяжелые роговые очки.
  -Девочка, а ты знаешь, где твоя мама?
  - Там!, - машу я рукой в сторону продуктовых прилавков. - Она сейчас подойдет.
  -Нет, - незнакомец грустно качает головой, садится на корточки напротив меня и берет мои кулачки в свои широкие ладони. - С твоей мамой случилась беда. Ей стало плохо с сердцем. Она упала и не может встать, ей вызвали скорую помощь. Сейчас приедут врачи и заберут ее.
  Я беспомощно озираюсь по сторонам. Мама строго-настрого запретила мне разговаривать с незнакомыми людьми, но про то, как поступить сейчас, она мне ничего никогда не говорила.
  Незнакомец поднимается, и слегка тянет к себе:
  - Пойдем! Мама попросила меня, чтобы я привел тебя к ней. Пойдем, скорее, пока ее не увезли в больницу.
  Я семеню следом за ведущим меня за руку мужчиной, то и дело растерянно оглядываясь на оставленные мною одинокие сумки...
  
   ***
  ... Я выныриваю из бездны своих видений-воспоминаний, и как выброшенная на берег рыба жадно хватаю ртом воздух. Пытаюсь встать с пола, опираюсь на журнальный столик, но он подламывается подо мной. В злобе бью кулаками по деревянной столешнице, пытаясь разбить ее на куски. Темная воронка засасывает меня снова...
  
   ***
  ... Мы идем мимо каких-то складских помещений и гаражей, здесь совсем нет никакого народу.
  - Где моя мама? - жалобно канючу я со слезами в голосе.
  - Сейчас, моя девочка, сейчас, - повторяет мужчина в очках, продолжая тянуть меня за собой. За углом одного из складов стоит машина - старый побитый ржавчиной жигуленок. Мужчина тащит меня к нему:
  - Сейчас... Сейчас мы поедем к твоей маме...
  Я начинаю вырываться, он крепко обхватывает меня. Я царапаюсь, бью изо всех сил его своими кулачками. Он выхватывает из кармана смоченную какой-то вонючей жидкостью тряпку и прижимает ее к моему лицу...
  
   ***
  ... Снова моя кварира. Стоя на четвереньках я изо-всех сил трясу головой, пытаясь прекратить надвигающийся кошмар. С губ слетает белая густая пена. Снова вращающаяся воронка! "Нет! Хватит, не надо больше, пожалуйста!..."
  
   ***
  ... Я открываю глаза в каком-то темном пустом гараже, на полу лишь один ободранный матрац. Со скрежетом отворяется дверь, в помещение входит тот самый мужчина, зажигает свет:
  - Ну, девочка, давай, будем знакомится. Как тебя зовут?
  Я прижимаюсь к стене гаража, он приближается все ближе и ближе:
  - Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.
  Его рука тянется ко мне, забирается под подол платья. Я кричу из-всех сил, пытаюсь сопротивляться. Он придавливает коленом мою грудь и вынимает из кармана ножик. Крохотный перочинный ножик. Приставляет его к моей глазнице и слегка надавливает.
  - Если ты будешь плохо себя вести, я вырежу тебе глаза. Ты же не хочешь ходить без глазок? Я тебя спрашиваю, не хочешь?!
  Я не могу говорить, лишь что есть силы мотаю головой. Он одобрительно улыбается:
  -Ну вот видишь. Я же знал, что мы с тобой поладим. У нас с тобой теперь будет очень-очень много времени, чтобы поладить...
  Он наваливается на меня всей тяжестью своего тела и в лицо ударяет запах чеснока и гнилых зубов...
  
   ***
  ... Я захрипела, стараясь из последних сил уцепиться за ускользающую реальность. В моей квартире царил полный хаос. Вокруг валялись обломки стола, осколки разбитой посуды, разорванные в клочья занавески. Я дотянулась до валяющегося на полу стакана и с силой ударила его об стену. Осколки стекла острыми бритвами впились в мою ладонь, сжав один из них покрепче, я полоснула себя по запястью другой руки.
  Потом еще раз.
  И еще.
  Пронзительная боль и вид вытекающей крови отрезвили меня. Наваждение отступило.
  Поднявшись с полу, пошатываясь, я побрела в ванную комнату. Подержала изрезанную руку над раковиной, позволив крови свободно стекать до тех пор пока не начала кружиться голова. Дрожь тела становилась все меньше, и я поняла, что приступ закончился. Осталось лишь тягучее и щемящее чувство нарастающего возбуждения. Возбуждение волчицы, вылезшей из своей норы и почуявшей где-то вдалеке запах поживы. Нет, впрочем, мне всегда больше нравится сравнивать себя с гиеной. Ведь я убираю падаль.
  
  Стащив с себя пропитанную кровью водолазку, я разорвала ее, скрутила в жгут и перетянула руку чуть выше разрезов. По большому счету, надо бы наложить швы, но кергута в доме нет, а тащится к врачу в таком состоянии, - вы меня извините!... Ладно, тремя шрамами больше, тремя меньше, какая разница?
  Умывшись, я вышла из ванной и оглядела свою квартиру. По ней будто пронесся Невероятный Халк с керосиновой клизмой в заду. Черт возьми, давно же меня так не плющило! Добрый доктор-психиатр назвал бы это вспышкой аффективного возбуждения, подобные вспышки возникали у меня всегда, когда я выходила на след своей новой жертвы. Но такого сильного приступа у меня не было уже года два, если не больше.
  Не спеша я перебинтовала порезы на руках и глубоко-глубоко выдохнула. Раны нещадно саднили и это было хорошо. Боль прочищала мозги, пряча остатки моего кошмара-воспомнания под темные кирпичики подсознания, замуровывая их там , подобно саркофагу в Чернобыльской АЭС.
  
  Надо же, а ведь о втором двойном убийстве менты информацию придержали! Ни в выпусках новостей, ни в газетах, ни в интернете ничего ни сном ни духом. Впрочем, их понять можно, не хотят сеять панику. Климовск городок маленький, если жители узнают, кто ходит рядом с ними по родным улицам, такая буча поднимется!
  Итак, настало время посетить этот милый городок, и прогуляться по местам трудовой славы Климовского Мясника. Нет, я не была наивной дурой, надеющейся отыскать какую-нибудь улику, после того как там прошлась слоновьей поступью толпа экспертов-криминалистов всех мастей и рангов. В уликах я не нуждалась, для начала достаточно просто ознакомится с местом преступления. Отличие между мной и следователями - криминалистами очень большое. Они смотрят на то, что их окружает, глазами нормальных людей. Я обладаю способностью видеть и понимать мир глазами психопата.
  
   ***
  Через час я, переодевшаяся, причесанная и посвежевшая, уже собирала свою спортивную сумку. Закинула в нее смену одежды, предметы гигиены, старенький исцарапанный нетбук с флешкой-модемом. Затем встала на табурет, дотянулась до антресоли и, отодвинув заднюю фанерную стенку, достала из загашника небольшую, но тяжелую брезентовую сумку-сверток. Положила на кровать, бережно развернула ее.
  В подобных сумках, со множеством отделений и карманов, слесаря-кудесники хранят свои инструменты. Но, если бы какой-нибудь представитель правоохранительных органов, хотя бы одним глазком глянул на содержимое моего свертка, он бы мгновенно сбледнул с лица и покрылся матом. По кармашкам с педантичной аккуратностью были разложены два охотничьих ножа - финка, для добивания добычи, и скиннер, для разделки туши; карманный нож-выкидуха; самопальный тесак-кукри с изогнутым лезвием; пара брюшистых и пара остроконечных скальпелей; набор проволочных отмычек, а так же еще ряд совершенно уже таинственных для взгляда простого обывателя, но очень полезных для меня приспособлений.
  Уложив сверток на самое дно сумки, я тщательно укрыла его ворохом своего белья и застегнула "молнию". Одела ветровку, натянула на голову капюшон, и спустя десяток минут уже ехала в автобусе по направлению к железно-дорожной станции.
  "ВСТРЕЧАЙ ГОСТЬЮ, КЛИМОВСК!"
  
  
   2.
  
   ***
  - Девушка, а можно с вами познакомиться? Вы одна? Я тоже тут, вот, один...
  
  Симпатичная рыжеволосая девчонка, одетая в короткую курточку и обтягиваюшие леггинсы, молча, сверху вниз, оглядела Юрия, и так же молча отвернулась в сторону.
  - Слышь ты, чудо, - грубо отодвинул Юрия локтем широкоплечий парень с крошечной серьгой в ухе. - У тебя какие-то проблемы?
  - Да нет, - выдавил улыбку Юрий.
  Парень и девушка обнявшись за талию зашагали в сторону светящегося огнями арт-кафе "Джинса". У его входа уже давно гомонила толпа молодых балбесов и их расфуфыренных подружек в ожидании открытия входных дверей. Сегодня суббота, и "Джинса" вновь дает зажигательную дискотеку с участием лучших диджеев, приехавших из Подольска.
  
  "Трупы, - подумал Юрий, провожая взглядом обидевшую его парочку. - Они даже еще не знают, что уже трупы. Я обязательно их когда-нибудь выслежу и убью. Возможно даже буду убивать на глазах друг у друга. И этот ее хлыщ с сережкой ничего против меня не сможет сделать. Я и не таких кабанов уже заваливал!"
  Юрий размышлял об этом не испытывая никакой злобы. Он смотрел на удаляющихся парня и девицу со снисходительностью сытого льва, наблюдающего за пасущимися вдалеке антилопами. Пусть пока поживут, сегодня он может позволить себе поискать добычу полегче и послаще, времени у него для этого навалом.
  
  Юрий сильно изменился за последнее время. Еще месяц назад, получив подобное оскорбление, он побежал бы домой и, закрывшись от мамы в своей комнате, горько бы плакал, уткнувшись лицом в подушку. Сейчас же он лишь только с презрительным спокойствием взирал вслед наглецам и слегка улыбался мыслям роившимся в его голове.
  За эти дни Юрий стал более уверенным в себе, в нем появился стержень, внутренняя сила и спокойствие, и даже внешний вид его теперь стал другим. Юрий немного похудел, плечи при ходьбе он теперь всегда выпрямлял и слегка отводил назад, приподнимая тем самым массивную грудную клетку. А однокурсники, раньше без конца посмеивающиеся над ним, теперь вдруг резко начали осекаться под его новым взглядом, тяжелым и хлестким, как удар широкого бича. Говоря проще, языком игроманов, Юрий прокачал себя уже не менее чем до семидесятого уровня, и он знал, что это еще далеко не предел!
  
  Сегодня вечером Юрий первый раз нагрубил своей маме. Она категорически отказывалась отпускать его гулять на улицу вечером.
  - Мне надоели уже твои ночные шатания и возврашения домой заполночь, - высказала она ему. - У меня на работе слухи ходят, что в городе несколько человек зарезали. Тебя вон, недавно ограбили, мало тебе что ли? Зачем ты ищешь себе приключения?
  После того памятного вечера на Школьной, Юрий соврал маме, что его ограбили, когда он возвращался домой. На самом деле, залитые чужой кровью куртка и свитер Юрия, с завернутым в них тяжелым булыжником, покоились на дне мутных вод реки Петрички.
  - Я теперь взрослый, мама! - сказал, как отрезал, в ответ Юрий. - Я сам буду решать, когда мне уходить, а когда приходить домой.
  - Пожалуй, мне придется попросить твоего отца, чтобы он занялся воспитанием своего сына, - сделала попытку пригрозить мать.
  - Вам об этом стоило задуматься раньше, когда вы разводились! - бросил ей в лицо Юрий, и ушел из дома, изо всей силы хлопнув входной дверью...
  
  - Извините, пожалуйста! Здравствуйте. Можно у вас спросить?, - прервал размышления Юрия приятный голосок, такой нежный, словно прозвенел колокольчик, или прожурчал ручей. Юрий оглянлся назад и обомлел.
  Перед ним стояла девушка лет восемнадцати, не больше, с широкой дорожной сумкой на плече. Высокая, немного полноватая, одетая совсем не по моде в темную джинсовку и длинную юбку до самых пят, на симпатичном личике не было ни тени косметики. Но подобные мелочи ее нисколько не портили. Ее небольшие, чуть прищуренные зеленые глаза с надеждой смотрели на Юрия. У девушки явственно выпирал округлый животик, говоря о том, что еще через пару-тройку месяцев она будет держать на руках младенца.
  Этот щурящийся зеленоглазый взгляд ясно напомнил Юрию другую девушку, его однокурсницу...
  
   ***
  Это было два года назад, когда Юрий первый раз в своей жизни влюбился по настоящему. В девочку из своего института, так похожую на ту, что стояла сейчас перед ним. Он ходил за ней по пятам, звонил ей когда она болела, ухаживал так, как только мог, в силу своих скудных представлений о том, как вообще нужно ухаживать. Звал ее на свидание, но она уклончиво уходила от ответа. Однажды он набрался мужества и признался ей в своей любви. Он навсегда запомнил ее слова:
  - Знаешь, Юра, у нас с тобой ничего не сможет выйти. Понимаешь, мои родители не разрешают с тобой встречаться...
  Если перевести эту фразу с девчоночьего языка на человеческий, она будет означать:
  "Как ты мне уже надоел, тупой придурок! Когда ты уже, наконец, поймешь, что я хочу, чтобы ты отвалил!"
  Как только ей исполнилось 18 лет, она вышла замуж. За того урода, с которым она встречалась за спиной у Юрия, пока он стелился перед ней изо всех сил. Это был удар под дых, пощечина, чей след багровыми полосами протянулся через всю жизнь. А она, словно продолжая издеваться, принесла свои свадебные фотографии и показывала Юрию, что-то счастливо щебеча...
  
  ...Мир вокруг Юрия снова, уже привычно, начал окрашиваться в кроваво-красный цвет...
  
  ... Потом она... потом она забеременела, точно так же как и эта мокрощелка, стоящая сейчас перед ним. И каждый день, каждый божий день ему приходилось видеть ее рядом с собой. Как он сейчас ненавидел ее! И этого ее Андрея, отобравшего у него все: и счастливую жизнь, и будущую семью...
  
  ...Мир кровоточил. Тяжелые капли крови стекали со стен домов, с витрин магазинов, со стволов деревьев. Как будто весь город оплакивал нелегкую и печальную судьбу Юрия...
  
  В последние дни, Юрий все чаще стал ловить себя на мысли, что хорошо было бы раз и навсегда стереть с лица земли и свою бывшую любовь, и ее ненавистного мужа, и их проклятого ребенка. Но голос разума подсказывал ему: "Не смей! Не смей убивать тех, кого знаешь, с кем ты хоть раз был связан в жизни!" А к своему внутреннему голосу Юрий прислушивался всегда, он никогда еще его не подводил.
  Ничего! Просто их время еще не наступило. Но эта пузатая потаскушка, стоящая сейчас перед ним, скоро ответит и за них, и за эту сегодняшнюю самовлюбленную наглую парочку, и за грехи всего человечества в целом...
  
   ***
  Девушка, смущенно переминаясь с ноги на ногу, слегка улыбнулась:
  - Извините меня, пожалуйста, я первый день в городе. Вы не покажите, как мне попасть в Огородный переулок?
  - Конечно, покажу!, - заверил ее Юрий, растягивая свои пухлые губы в ответной улыбке, - Я очень многое могу показать вам!
  
  
   3.
  
   ***
  В свой первый и последний раз Аня отдалась Пашке на заднем сидение его отцовской "Нивы". Вокруг них была темнота, тихий без шорохов ветер, кусты, канавы и рытвины избитой проселочной дороги. Пашка был очень нежен с нею, и безустанно шептал ей на ухо о том, что скоро он вместе с ней уедет в Питер, устроится там на работу в автосервисе, они снимут квартиру и белыми ночами будут прогуливаться по Невскому проспекту, набережным и паркам.
  Спустя три дня после задержки, Аня села в автобус, идущий в ближайший от ее поселка город Чехов, и купила там в аптеке полоску. Так она узнала, что у нее будет ребенок.
  - Я не понял, чего ты от меня хочешь? - уставился на нее стеклянными глазами Пашка, когда она поведала ему эту новость. - Тебе что, нужны деньги на аборт? Ведь ты же знаешь, что я сейчас на мели! Ты уже взрослая девочка, не пора ли тебе разбираться со своими проблемами самостоятельно?
  Аня молча повернулась к нему спиной и зашагала прочь. Больше она к нему не подходила и не разговаривала с ним, да он и сам на это не напрашивался.
  От своих родителей Аня скрывала беременность до последнего, насколько это было возможно. Но, рано или поздно, все тайное становиться явным, особенно в таком щепетильном деле.
  - Тварь! Поблядушка поганная!, - в слезах голосила мать. - Ты о родителях своих хоть думала, когда ноги раздвигала? Как мы с отцом в глаза-то теперь людям смотреть будем?
  Отец не говорил ничего, лишь угрюмо сопел, уставившись побагровевшим лицом в стакан мутного жгучего первача.
  - Это мой ребенок, - отвечала им Аня. - И он будет у меня, хотите вы этого или нет.
  Однажды, после очередной перепалки, она собрала свои вещи в дорожную сумку и ушла из дому, под причитания и проклятия матери, доносившиея ей вслед.
  
  Двоюродная сестра матери, Антонина Григорьевна, жила в Климовске. С Аниной матерью она общалась мало, слишком несхожи были их характеры. Но с Аней была в очень хороших отношениях, девушка считала ее почти что своей подружкой. Когда Аня позвонила своей тете , и рассказала о том, что случилось, Антонина Григорьевна не колебалась ни минуты.
  "Приезжай ко мне, - категорично сказала она девушке. - Я живу одна, ты мне мешать совсем не будешь. Притрешься в городе, устроишься на работу, глядишь, жизнь и наладится. А за малышом и я, в случае чего присмотреть смогу.
  
   ***
  Теперь обо всем этом Аня рассказывала Юрию, когда они брели по темным переулкам погружающегося в пасмурную беззвездную ночь Климовска. Рассказывала сама не зная почему, может быть, просто хотелось выговориться, выложить все, что скопилось на душе за последние месяцы. Случайный попутчик как нельзя кстати подходит для этой роли.
  - Так я ведь тоже на Огородном живу! - соврал Юрий. - А какой дом у твоей тети?
  - Семнадцатый.
  - Ты что, серьезно? Так мы, получается, с тобой соседи! Я в третьем подъезде там живу, 32-я квартира.
  - Ой, а у моей тети 4-ая. Так ты ее может быть и знаешь!
  - Да не, я с соседями там плохо знаком, я переехал туда совсем недавно.
  Аня бережно погладила окружность своего живота:
  - А я недавно УЗИ в нашем райцентре делала. Мне на экране там показали моего маленького. Я видела, как бьется его сердце. Представляешь? Еще какие-то три месяца, и я его увижу наяву.
  "Ты увидишь его гораздо раньше!, - мысленно ответил ей Юрий. - Когда я вырежу его из тебя, я предоставлю тебе время всласть на него полюбоваться!"
  
  Ни в какой Огородный переулок провожать он ее не собирался. Он вел ее в противоположную сторону, по северо-восточной части города. Еще несколькими днями ранее, Юрий присмотрел очередное укромное место для своего кровавого пиршества. Там, где заканчивалась Заводская улица, упираясь в промышленный пейзаж штамповочного завода, напротив двух помпезных послевоенных сталинских домов, притулилась ничем не выдающаяся полуразрушенная четырехэтажка, предназначенная к сносу. Дом пустовал уже больше года. Последние жильцы съехали, и теперь в нем властвовали новые обитатели - крысы, мыши и пауки, вольготно чувствовавшие себя в заброшенном здании. Сырая плеснь покрывала стены словно черный саван. А остатки обоев рванными лохмотьями свисали с выщербленных кирпичных стен, словно разложившаяся плоть.
  
  Сейчас они уже почти приблизились к этому зловещему строению. Трудность заключалась лишь в том, что участок дороги у нежилой четырехэтажки очень хорошо просматривался из окон соседних "сталинок". Если какому-нибудь идиоту вздумается сейчас стоять у окна и любоваться видом ночной улицы, то весь с такой тщательностью разработанный план Юрия полетит ко всем собачим чертям. И Юрию придется туго, очень туго. Этого допускать нельзя.
  Аня шла в паре шагов впереди. Ее светлая коса выделялась из темноты и слегка покачивалась из стороны в сторону в такт шагам, как маятник гипнотезера.
  Возле самого входа в подъезд заброшенного дома стояла кромешная тень, отбрасываемая его стеной. Когда они с Аней войдут в эту тень, то окажутся секунд на десять вне поля зрения любого наблюдателя. Этими секундами Юрий должен успеть воспользоваться. Отточенный прием: удар рукояткой ножа в висок, и бесчувственное тело затаскивается в подъезд. Сила удара отработана, он уже знает с какой силой нужно бить, чтобы оглушить жертву с первого раза. Он уже не тот неловкий тюфячок, что вышел когда-то на свое первое дело. Он матерый хищник. Он профессионал своего дела. У него все-все получится.
  Аня вошла в тень здания.
  Сейчас!
  Сейчас или никогда!
  У него есть всего лишь несколько секунд!
  Юрий засунул руку в карман своей новой куртки. Отстегнул один ремешок крепления ножа. Большим и указательным пальцем начал отстегивать ремешок второго крепления, придерживая нож за рукоятку остальными тремя пальцами. Растегнул! Осталось только покрепче перехватить рукоятку и...
  
  Нож выскользнул из вспотевших от волнения пальцев, и, провалившись через разрез в кармане, с металлическим звоном, прозвучвашем в тишине ночной улицы как раскат грома, ударился об асфальт. Юрий остолбенел от ужаса, его яички втянулись, как ему показалось, в самую брюшную полость. Аня уже вышла из тени, и теперь стояла вне досягаемости, на виду у всего мира. Но это было только полбеды!
  
  Широко раскрыв от удивления глаза, Аня то и дело переводила взгляд то на Юрия, то на лежащий под его ногами огромный нож.
  
  
   ***
  Юрий чуть приподнял согнутые в локтях руки, демонстрируя девушке обращенные к ней открытые ладони:
  - Я объясню!.. Я все сейчас объясню!..
  Не сводя глаз с Юрия, Аня шаг за шагом отступала назад.
  - Это всего лишь для самообороны. Если бы ты знала, как опасно здесь ходить по ночам. Кругом столько шпаны. Знаешь, совсем недавно меня ограбили, сняли куртку и отобрали деньги...
  В глазах Ани теперь сквозила растерянность. Она явно не могла принять решение, как ей следует поступать дальше.
  - Знаешь, Юр, - наконец произнесла она, - спасибо тебе большое за помощь, но давай просто разойдемся сейчас в разные стороны, и все. Я сама смогу найти дорогу. Правда!
  Юрий нагнулся, подбирая нож и пряча его запазуху.
  - Нет. Тебе нельзя ходить здесь одной. Это слишком опасно. Я начал тебя провожать, и я доведу тебя до самого дома.
  Юрий сделал шаг вперед, девушка снова отступила.
  - Я сказала, что дойду сама. Не надо за меня беспокоится. Спасибо тебе за все, но сейчас просто отойди в сторону.
  "Она не должна уйти! Она видела мое лицо! Она меня запомнила!"
  - Аня не глупи! - Юрий снова сделал к ней шаг.
  - Юр, я серьезно говорю! Не трогай меня, отойди, пожалуйста, и все!
  - Аня!.. - Юрий вытянул руку вперед, пытаясь ухватить ее за локоть.
  Девушка сунула руку в карман своей джинсовки. Блеснул крошечный металлический цилиндрик, и в следующее мгновение весь мир вокруг Юрия взорвался острой невыносимой болью, как будто в глаза смачно плеснули стаканом серной кислоты. Юрий моментально ослеп, от жуткой рези в глазах и ноздрях помутилось сознание, дыхание перехватил болевой спазм, не позволяя сделать ни вдоха, ни выдоха.
  ГАЗОВЫЙ БАЛОНЧИК! СУКА! СУКА-А-А-А-А-А-А!!!
  
  Аня повернулась, и сделала попытку броситься бежать в сторону освещенной фонарями улицы. Юрий упал на колени, ничего не видя, вытянул руку, хватая скрюченными, как огромные когти, пальцами воздух перед собой. Мертвой хваткой он успел вцепиться в лодыжку девушки. Аня потеряла равновесие и упала на асфальт лицом вниз, вытянув перед собой руки, защищая от удара тяжелый живот. Но было слишком поздно, в низу живота словно полыхнуло пламя. Изо всех сил девушка закричала высоким пронзительным голосом:
  - Люди! На помощь! Помогите кто-нибудь! На помо-о-о-о-щь!!!
  В окнах "сталинки" начал зажигаться свет, подобно прожекторам, высвечивая двух барахтающихся на дороге людей.
  "Все не так! Все идет совсем не так!!!"
  Юрий свободной рукой выхватил нож и наощупь попытался подтянуть девушку к себе. Он был полностью дезориентирован в пространстве и ничего не соображал от боли раскаленных игл, буравящих его глаза. Единственным его желанием было сейчас воткнуть нож в тело девушки и прекратить поток ее воплей.
  Аня согнула свободную ногу в колене и вложила в пинок все свое отчаяние и ужас. Удар пришелся Юрию прямо в лицо. Он издал дикий рев и разжал пальцы, освободившаяся девушка, загребая руками пыль асфальта, начала отползать прочь, в сторону.
  Юрий стоял на коленях, хрипел, и со всей силы тер глаза руками, обильные слезы, перемешавшись с дорожной грязью, превратили его физиономию в подобие боевой маски туземного дикаря. Наконец, кое-как проморгавшись, он сделал болезненную попытку осмотреться вокруг себя. В этот момент, сзади него послышался нарастающий рев автомобильного двигателя. Взвизгнули тормоза и Юрия осветил, направленный на него, свет ближних фар. Подобрав с земли нож, Юрий опрометью ломанулся в подъезд заброшенного дома.
  
  Глава 5. Большой переполох на Малой Заводской.
   1.
  
  За окнами Отдела Внутренних Дел по Климовскому городскому округу вовсю бушевала весна. Вот, наконец, и появились первые признаки нагрянувших майских деньков - на деревьях зазеленели листья, в небе защебетали птицы, а в городе участились кражи мусорных контейнеров, которые предприимчивые жители Климовска умудрялись сдавать в пункты приема металла в целях личного обогащения.
  В кабинете оперуполномочного ОВД капитана Сергея Соболева близилась к завершению эпическая по своему масштабу партия в покер. На кону стояло, не много не мало, а ящик "Балтики"-"тройки". Честь соседнего кабинета отстаивал старший лейтенант Станислав Самарин. В свободное от игры в карты время, Сергей и Стас работали в контакте, обслуживая четыре прилегающих участка.
  
  Хлоп!, - на письменный стол легли пять крестовых карт от пятерки до девятки.
  - Стрит-флеш, нах! - торжественным голосом провозгласил Сергей. Его противник Стас огорченно поник головой и сбросил на стол свои карты, даже не перевернув их.
  В это момент в кабинет влетел Виктор Алексеевич Ломовой, их шеф, подтянутый, бодрый, весь переполненный хлыщущей через край энергией.
  - Опять за пиво гоношитесь? Отставить! Сейчас всем отделением выдвигаемся на территорию!
  - Но Алексеич! - без особой надежды зароптала дружная команда . - Рабочий день уже час назад закончился!
  - Вы что, охуели? Объявлен усиленный вариант несения службы! По-моему, все тут погоны носят, если мне память не изменяет! И рабочий день у оперсостава ненормированный! Кстати, речь идёт о том, что в городе, похоже, псих-серийник нарисовался.... Короче, все на территорию, и никаких разговоров!
  Вопли протеста мгновенно умолкли, лица стали серьёзными.
  
  Вот уже неделю вся оперативные бригады Климовского ОВД работали в усиленном режиме. Судьба была к ним смурна и неблагосклонна. В деле об убийстве на станции "Гривно" - никаких свидетелей. Ничего не дал и проведенный участковыми обход жилмассива, где произошло последующее двойное убийство. Одни жильцы вообще отказывались открывать дверь, другие видели в ту ночь лишь стайку алкашей, выходящих со двора, а третьи обвиняли во всем наркоманов и Путина, доведшего страну до такого кошмара. С вечера и до четырех утра впустую сжигали массу бензина, нарезая круги в рейде. Потом - короткий отдых, несколько часов сна. На следующее утро - отработка длинных "портянок" - распечаток с данными лиц, предпологаемых в причастности к делу, мотание с запросами по областным психоневрологическим диспансерам , работа с осведомителями. Бумажная писанина уже доросла до объема еврейского Талмуда. Вечером - очередное патрулирование, рации без продыху работали на приём, ожидая тревожного сигнала диспетчера. И так, без конца, по кругу.
  
  Было уже около одинадцати вечера, Сергей и Стас в очередной раз колесили по своей территории на старенькой "шестерке" , когда рация ожила:
  - Тринадцать- тридцать один, я одиннадцать - ноль семь, поступил сигнал от жильцов дома номер 4Б по улице Малая Заводская! Сообщение о нападении!
  - Это же в квартале от нас! - охнул Сергей. - Разворачивай тачку, быстро!..
  Стас на всей скорости вырулил на Заводскую, едва справившись с заносом. Фары выхватили из темноты двух человек, копошащихся на асфальте неподалеку друг от друга. Один из них обернулся на свет фар, поднялся с колен и стремглав метнулся в подъезд темной нежилой четырехэтажки.
  - Ах ты, падла писюкастая!, - не дожидаясь когда "шестерка" полностью затормозит, Сергей на ходу выпрыгнул из нее, потерял равновесие, больно приложившись коленом об выщербленный асфальт.
  Выматерился свистящим шепотом, и выпрямившись, ринулся следом за беглецом в черноту полуразрушенного здания. На бегу крикнул напарнику:
  - Я за ним! Девчонку проверь!
  
  Стас присел на корточки рядом с девушкой, осторожно обнял ее за плечи и помог присесть. Тело Ани колотила крупная дрожь, в ладони она продолжала сжимать полупустой баллончик - старый Пашкин подарок. Каким бы ничтожеством не был этот Пашка, но сейчас Аня готова была бы расцеловать его за эту крохотную, спасшую ее вещицу.
  - С вами все в порядке? - Стас заглянул девушке в глаза и увидел, что они полны боли. Левую руку Аня приложила к низу своего круглого живота, на ее белой юбке, у основания ног, выступило и начало расплываться небольшое пятнышко крови.
  - Вызовите скорую... Пожалуйста, - с мольбой в голосе прошептала она.
  Но , Стас, уже сорентировавшись, давно отдавал короткие чеканные распоряжения в коробочку своей рации.
  
   ***
  
  Сергей очертя голову влетел на первый этаж подъезда, выхватывая из наплечной кобуры табельного "Макарыча". Пнул изо всех сил дверь квартиры с левой стороны - заперта! Удар ногой по двери правой квартиры - тот же результат! Бомбой влетел на второй этаж, здесь двери в обе квартиры были сорваны. Куда бежать? Вправо?!.. Влево?!..
  
  Сергей наугад вбежал в дверной проем правой квартиры. В нос ударил ядренный запах плесени и человеческих экскрементов. Гостинная была холодной, черной, сплошь забитая пылью. Спальня находилась в таком же запустении, лишь на полу валялось одеяло со следами засохшей рвоты. Опер рванул на кухню - снова никого, одни мокрицы сновали по разбитой мебели, стараясь не попасться паукам, свившим в раковине свои паутины. Сергей вернулся в спальню и выглянул в разбитое окно, выходившее на задний двор дома. Территория двора хорошо просматривалась в радиусе полсотни метров и была мертвенно пуста. Четырхнувшись, Сергей устремился обратно в подъезд и двинул в квартиру напротив.
  
   ***
  Юрий стоял на узком бордюрчике, проходившем по внешней стороне дома. Он стоял, прилепившись лбом, грудью, животом и коленями к отвесной кирпичной стене. Под его ногами, в нескольких миллиметрах от кроссовок, чернела бездна. Расстояние до земли было метров шесть, не больше, но для Юрия оно казалось сейчас бездонной пропастью. Его сердце колотилось об ребра так, что казалось неминуемо разорвется на части. Каждый его удар отдавался в висках, горле и даже в ушах. Юрий видел, как на расстоянии вытянутой руки слева от него, из оконного проема, высунулась короткостриженная лопоухая голова опера и, подобно радару, начала поварачиваться из стороны в сторону, вглядываясь в темноту прилегающего к дому внутреннего двора и его окрестностей.
  "Страшно! Страшно! Господи, как же страшно!!!"
  Юрий закрыл глаза и прижал лицо к стене.
  "Сейчас его увидят. Увидят и застрелят. Нет, хуже! Схватят и посадят в тюрьму на всю жизнь. Где над ним будет измываться до скончания дней тот самый тупой человеческий сброд, отребье, от которого он столько уже успел натерпется, начиная с детского сада!"
  Он крепко, до скрежета, сжал зубы, чтобы не застонать от чувства осознания собственного бессилия. Совсем рядом, у головы, прохлопатала крыльями какая-то тяжелая птица, кажется, голубь. От неожиданности Юрий отшатнулся от стены и чуть было не загремел спиной вниз на асфальт, лишь в последнюю минуту успев сбалансировать на краю каемки.
  
  Наконец, отважившись открыть глаза, Юрий бросил взгляд на окно: мент убрался. Придерживаясь руками за стену, Юрий осторожно присел на корточки, опустил ладони ниже, хватаясь за кромку бордюрчика, ноги скользнули в пустоту, - и он повис на руках в нескольких метрах от земли. До низа было еще далеко, жутко далеко, но никакого выбора больше уже не существовало. Отгоняя от себя мысль о том, что произойдет, если он вывихнет, или, еще хуже, переломает ноги, Юрий шепотом сосчитал до трех и разжав пальцы, приземлился на тротуар.
  Впечатление было такое, словно его долбанула лошадь. В глазах потемнело от боли, Юрию показалось, что на несколько секунд он потерял сознание. Наконец, поднявшись с земли, он поправил сбившийся рюкзачок на спине и попытался сделать пробный шаг. Идти было мучительно больно, видимо в прыжке растянулась лодыжка, но ощущения были терпимые. Во всяком случае, он был настроен на гораздо худшее. Приволакивая левую ногу, и стараясь держаться тени, Юрий труском побежал в сторону арки, открывающей выход из двора на соседнюю улицу. За его спиной нарастало завывание сирен, надежно отгороженное теперь от него плотно стоящими друг к другу домами.
  
   ***
  Юрий сидел на ступеньках лестничной площадки подъезда чужого дома и закрыв морду ладонями мерно раскачивался из стороны в сторону. В голове, в такт ударам набухшей на виске жилки, пульсировала одна и таже фраза:
  "Она видела мое лицо! Она видела мое лицо! Она видела мое лицо!"
  Все пропало! Уже наверняка объявили операцию перехвата, оцепили все улицы! Да даже если ему удасться добраться через дворы до дома и затаиться, завтра эта тварь опишет его во всех подробностях. Это конец!
  Юрий обхватил руками голову и тихо завыл.
  Он ошибся! Никакой он на самом деле не грозный хищник, и не сверхчеловек, попирающий своими стопами законы людские и Божьи. Он всего лишь жалкое ничтожество, не способное ни на что, и ни к чему не приспособленное в этой жизни. Чудила и мозгляк, которому каждая дура то и дело норовит брызнуть в глаза какой-нибудь дрянью, или пнуть в лицо подошвой, или вывалять в дорожной пыли. Если бы только можно было повернуть время вспять, он бы все изменил, все бы переиграл! Но это возможно только в его рассказах, как, например, про того маньяка, который любил путешествовать во времени. Жизнь в реальности оказалась более сложнее и глубже, чем в его вымышленных мирах...
  Юрий вытер выступившие на глазах слезы и глубоко выдохнул.
  "Стоп! Я не могу изменить прошлое, но мое будущее зависит сейчас только от меня. Я могу еще все исправить!"
  Ему самому стало жутко от мой мысли, которая пришла в этот миг в голову.
  "Нет! Нет!!! Это безумство! Ты не сумеешь сделать это!!!"
  - А у меня есть выбор? - спросил он себя вслух.
  Ответа не было, и он знал, что его и не будет.
  Он поднялся со ступенек, забросил за плечи рюкзачок, и прихрамывая, вперебежку двинул через дворы темных ночных кварталов.
  
  
   ***
  Дежурная врач 2-ой Климовской Городской больницы вышла в приемный покой навстречу Стасу, вот уже полтора часа в нервном ожидании теребившего рукав наброшенного на плечи белого халата.
  - С девушкой все в порядке, можете не волноваться, - произнесла она, глядя на Стаса поверх тонкой оправы очков. - Ей сделали укрепляющие уколы и кровотечение остановилось. Думаю, что с ее малышом все будет в порядке. А вы ее муж, я так поняла?
  - Нет. - Стас показал корочку. - Я из уголовного розыска. Я могу забрать ее?
  - Необходимости находится в больнице у нее нет, - пожала плечами врач. - Но все равно, сейчас ей лучше несколько дней соблюдать покой и постельный режим. Она все время просит, чтобы ее отвезли домой...
  - Могу я с ней поговорить?
  - Да, конечно...
  
  Аня расслаблено лежала на больничной койке с приподнятым изголовьем. Ее изящная рука с длинными, сжатыми в кулак пальцами покоилась на подушке рядом с головой. Увидев Стаса, она улыбнулась:
  - Мой рыцарь-спаситель ко мне вернулся!
  - Да какой там спаситель, - смущенно покрутил головой Стас, присаживаясь рядом на стул. - Упустили гаденыша! Но вы не волнуйтесь, теперь найти его - это дело техники. Вы его хорошо запомнили?
  - Как сейчас эту мразь перед собой вижу. Никогда в жизни не забуду!
  - Все! - Стас в азарте хлопнул себя кулаком по колену. - Песец котенку! Ох, извините...
  Девушка тихонько рассмеялась. Ей нравился этот парень, такой симпатичный, сильный, наверняка, очень отважный, и в то же время, почему -то, робкий и краснеющий, как только заводил разговор с ней.
  - Завтра утром наш специалист поработает с вами, составит фоторобот, - продолжал Стас, - раздадим портреты по участкам, будем контролировать все выходы из города, никуда, зараза, теперь не денется.
  - Стас, - Аня слегка дотронулась пальцами до его руки. - Вас же Стас зовут, да? Вы можете меня отвезти домой? Пожалуйста! Моя тетя, наверное, с ума сходит, сейчас уже третий час ночи, а я должна была приехать еще вчера вечером. У нее очень сильно давление поднимается, когда она переживает... Не хочу ей звонить, рассказывать по телефону что я в больнице.
  - А ваш муж?
  - У меня нет мужа, - покачала головой Аня. - И не было никогда.
  - А я не женат, - зачем-то неожиданно для себя ляпнул Стас. Прозвучало, по его мнению, очень глупо.
  Они посмотрели друг на друга, их взгляды встретились и задержались. На секунду возникла неловкая пауза, после которой они рассмеялись уже оба вместе, одновременно.
  
  
   ***
  
  Антонина Григорьевна не находила себе места в полном неведении о том, что произошло с ее племянницей. В последний раз Аня позвонила ей с вокзала, сообщила, что доехала до Климовска хорошо, и скоро будет дома. Это было около десяти часов вечера. Сейчас стрелки часов показывали уже два ночи, от Ани больше не поступало никаких сообщений, ее мобильник упрямо твердил, что абонент не доступен. Дрожащими руками Антонина Григорьевна вновь и вновь , запивала тяжелыми глотками очередное лекарство, мысли ее смешивались и путались. Когда в прихожей внезапно раздался звонок, женщина вскочила, опрокинув со столика стакан с водой, и бросилась к входной двери.
  
  На пороге вместо Ани стоял молодой парень. Вид его был ужасен: всклокоченные волосы, бледное мокрое лицо, заляпанное слоем грязи, покрытые пылью куртка и джинсы. Парень тяжело дышал, чувствовалось, что он долгое время или бежал, или шел очень быстрым шагом.
  - Простите, - произнес он прерывающимся голосом, из-всех сил борясь с мучающей его одышкой. - Вы Антонина Григорьевна? Анина тетя?
  Сердце словно оборвалось и покатилось куда-то вниз. Женшина покачнулась на ослабевших ногах, произнесла тихо, боясь услышать страшный ответ:
  -Что?.. Что с ней?
  - Не волнуйтесь, пожалуйста! Я вас очень прошу, только не волнуйтесь! - Парень, слегка приволакивая ногу, перешагнул порог прихожей, снял с плеча маленький рюкзачок и поставил на пол. - Аня сейчас в больнице. На нее напали на улице. Но с ней все сейчас хорошо, честное слово! Она просила передать, чтобы вы только ни в коем случае не беспокоились, и приехали к ней. Как только сможете.
  - Господи!.. - прошептала женщина. - Господи! Где она? Где она сейчас?!!
  - Там, - парень махнул рукой, показывая куда-то позади себя. - В Городской, на Пятьдесят лет Октября... У нее, честно, ничего страшного, поверьте мне... Я сам разговаривал с ней... Хотите, я провожу вас?..
  Антонина Григорьевна уже не слушала его лопотание. Повернувшись спиной к парню, она натягивала снятый с настенной вешалки плащ, прямо поверх домашнего халата.
  В эту же самую секунду широкое лезвие ножа плашмя вошло чуть ниже ее затылка, точно между основанием черепа и первым шейным позвонком...
  
  
   ***
  Оперативная "шестерка" притормозила в Огородном переулке, у самой крайней четырехэтажки. Стас вышел из машины, открыл дверцу со стороны пассажирского сидения и подал Ане руку. Девушка оперлась, очень осторожно, придерживая рукой живот, вылезла наружу, и просунула руку под любезно подставленный ей согнутый локоть. Так, рука под руку, они медленно направились к подъезду дома Аниной тети.
  - Знаете, - нарушил молчание Стас, - я хочу вам сказать... Не судите о нашем городе по первому встретившемуся на вашем пути человеку.
  - Я не сужу ни капельки, - Аня покачала головой. - Подонка я встретила здесь всего лишь одного, но зато потом, я познакомилась со столькими хорошими людьми, которые помогли мне.
  - Вообще-то у нас город очень спокойный и тихий. Такого раньше никогда не происходило, во всяком случае, за все время моей работы, - приятный и уверенный баритон Стаса успокаивал Аню больше, чем слова утешения. - А еще у нас здесь есть очень красивые места. Если бы мы с вами могли встретиться, как-нибудь, после того, как все это закончится, я бы вам показал наш парк "Дубраву".
  - А почему бы и нет? - Аня заглянула в лицо Стаса. - Все! Я вас поймала на слове!
  - Честно, поймали? - улыбнулся он.
  - Честно-честно! - Аня прижалась к упругому плечу Стаса.
  
  Переговариваясь, они поднялись на второй этаж, и Аня нажала на кнопку звонка тетиной квартиры. За дверью стояла тишина, ни шороха, ни скрипа половиц.
  Аня позвонила еще, и еще, все более настойчиво. На лице у нее мелькнула тень тревоги:
  - Не понимаю, в чем дело. Может, она пошла меня искать? Но куда?!
  Девушка ударила по двери кулаком, дернула за ручку, и тут, дверь распахнулась, не запертая ни на какие замки.
  Аня и Стас вошли в прихожую. Аня пошарила по стене, нащупала выключатель и зажгла свет:
  - Тетя Тоня! Тетя Тоня, вы здесь?!
  Ответом ей была тишина пустой квартиры.
  - Стой здесь и не двигайся! - приказал ей Стас. Голос его теперь был уже совсем другим - беспрекословный, с оттенком стали.
  
  Стас откинул полу пиджака, вытащил из кобуры ствол, снял его с предохранителя и тихим щелчком передернул затвор. Кошкой скользнул по коридору, держа пистолет двуручным хватом у плеча, дулом вверх. Развернулся к двери в санузел, резким движением распахнул ее. Там было пусто. Плавным движением, стараясь держаться спиной к стене, Стас не пробежал - перетёк - в гостиную. В комнате никого не было, вокруг царила чистота и идеальный порядок, лишь на маленьком столике возле дивана в лужице воды лежал опрокинутый стакан.
  - Стас, ну что там?! - из прихожей выглянуло испуганное лицо девушки.
  - Я где сказал стоять?! - прорычал сквозь зубы Стас. Девушка снова скрылась в коридоре.
  
  Стас проверил кухню, вышел из нее на уставленный горшочками с комнатными цветами балкон, через вторую дверь балкона снова вернулся в зал. Пусто!
  Оставалась не обследованной еще одна комната: спальня. Продолжая сжимать в руках оружие, Стас медленно подошел к закрытой двери и толчком распахнул ее. Из темноты спальни в его ноздри ударил приторно- удушливый смрад. На секунду в мыслях Стаса промелькнуло воспоминание, где он раньше уже встречался с подобным запахом. Когда-то, в детстве, когда он гостил в деревне у деда с бабкой, дед шутки ради взял его с собой на работу в сельскую скотобойню. Запах свежепролитой крови, фекалий и вывороченных внутренностей еще долго после этого преследовал Стаса, и вот сейчас, снова напомнил о себе, доносясь оттуда, из темноты спальной комнаты.
  Держа пистолет на изготовку, Стас перешагнул порог комнаты, отыскал рукой выключатель и в комнате вспыхнул свет, осветив самую жуткую картину, которую только доводилось видеть оперу за всю его жизнь. Открывшееся зрелище представилось ему какой-то нелепой кошмарной галлюцинацией. Разум отказался воспринять то, что увидели глаза.
  
  Кровь была повсюду: на обоях стен, на мебели, на полу, ее брызги темной шрапнелью усеяли даже потолочную побелку. Тело пожилой женщины лежало на кровати, на пропитанном кровью покрывале. Из распоротого живота извилистыми щупальцами вытянулись внутренности, обвивая покоящуюся рядом голову, отделенную от туловища. Глаза женщины, широко открытые, вылезшие из орбит смотрели в вечность. В них застыл ужас - последнее, что она испытала на этом свете.
  Стас отшатнулся, не замечая, как сзади него тихо колыхнулась портьера. Тело вдруг словно долбанул многомиллионный разряд, руки внезапно отказались слушаться, и табельный "Макаров", выскользнув из разжавшихся пальцев своего хозяина, с тяжелым стуком ударился об пол. Стас опустил глаза и с недоумением уставился на кончик острия ножа, чуть выглядывающий из-под его правого подребрия. Изо рта выплеснулась струйка густой темной крови и принялась медленно стекать по подбородку, голова закружилась, в глазах стало темно. Когда Стас, как подкошенный, рухнул на пол, он был уже мертв.
  
  Аня услышала металлический стук упавшего пистолета, выглянула из прихожей посмотреть что произошло, и остолбенела от ужаса. Из спальной комнаты на нее надвигалось чудовище, словно выбравшееся из разверзнутых глубин ада. Оно было одето в резиновый комбинезон, полностью залитый кровью. Бахилы на ногах оставляли темно-красные следы на паркете. Лица его не возможно было разглядеть за маской из грязи, пота и запекшейся крови, лишь белки глаз сверкали из-под тяжелых надбровных дуг. Опомнившись, Аня пронзительно завопила, бросилась к выходу из квартиры, но было слишком поздно. Ладонь в окровавленной хирургической перчатке накрепко запечатала ей рот, мясистые губы шепнули прямо в ухо:
  - Попроси: "Убей меня, пожалуйста!"
  Девушка лишь сдавленно что-то промычала. Убийца повалил ее на паркет, всей массой своего грузного тела придавил к полу, и лезвие ножа медленно начало входить в низ Аниного живота , обрывая жизнь ребенка, которому так и не суждено было родиться...
  
  
   ***
  
  Следующим вечером, в 22.10 по местному времени, на пустующую платформу Климовской железно-дорожной станции, с вагона электрички сошла молодая женщина лет 28-29, одетая в черные обтягивающие джинсы и глянцевую ветровку, поверх белого топика. Капюшон ветровки был натянут на голову до самых глаз.
  Приезжая остановилась посередине безлюдного перрона, сняла с плеча спортивную сумку, поставила ее возле себя, и сладко, с грациозностью пантеры, потянулась, разминая затекшие руки и ключицы. Рукава ветровки на секунду сползли к локтям, обнажая перебинтованную ладонь на правой руке и туго затянутое бинтами запястье левой руки. Размявшись, девушка снова закинула за спину сумку и неторопливым шагом направилась в сторону города. В это время, из вагона, уже начавшего движение поезда, спрыгнул высокий смуглолицый мужчина восточной национальности, и, то и дело озираясь по сторонам, двинулся вслед за ней.
  
  Бахтиер Курбаналиев, для всех кентов и корешей - просто Баха, был родом из солнечного и цветущего Узбекистана, где кристально-чистые прохладные горные ручьи журчат и пенятся в тени бесчисленных фруктовых рощ. Не нужда и желание заработать себе на жизнь заставила Баху променять милые сердцу теплые края на холодный подмосковный климат. Однажды, в своем родном кишлаке, обкурившись до отупеня и потеряв рассудок от забористой чуйской анаши, Баха жестоко и по- звериному изнасиловал двенадцатилетнюю девочку, дочку соседей из дома напротив. Очнувшись от кумара и обретя более-менее способность размышлять, Баха здраво рассудил, что отныне дни его жизни сочтены, как в кишлаке, так и по всему родному краю в целом.
  Спасаясь от жестоких законов кровной мести, Баха ринулся в бега, затерявшись на широких просторах бескрайней матушки-России.
  После долгих скитаний, Баха примкнул к бригаде строителей-шабашников, занимающихся возведением дач на подмосковных участках. Новая работа неожиданно Бахе понравилась. Платили в бригаде очень хорошо, денег хватало и на жизнь, и на гулянки, и на доступных сговорчивых девушек. Вот только подобные отношения с противоположным полом, как стал замечать Баха, начинали все меньше и меньше возбуждать его.
  Он хотел брать женщин только силой, жаждал ощущения полной власти над своими жертвами, их страх и беспомощность подпитывали его, как живительная энергия солнца. В один прекрасный момент он понял, что может насиловать женщин совершенно безнаказанно, не боясь быть пойманным. Для этого достаточно было просто сесть в одну из множества электричек Московского направления, подыскать в толпе пассажиров подходящую жертву, одинокую, без сопровождения, не способную оказать сопротивление. Выйти за ней на ее станции, пройти следом до какого-нибудь укромного места, разломать по полной программе, и - назад, на любой поезд, ищите-свищите Баху!
  
  
  Девицу в глянцевой ветровке, с напяленным на самые глаза капюшоном, Баха приметил сразу же, как только она вошла в вагон электрички на станции в Подольске. Худенькая, узкобедрая, соплей перешибешь, для Бахи она не представляла никакой сложности и опасности. На остановке в Климовске девица взяла свою спортивную сумку и вышла из поезда. Баха устремился следом, держась в нескольких десятков шагах от нее.
  У лестницы, на самом краю платформы, Баха еще раз огляделся по сторонам, затем догнал свою жертву и приставил заточку ей в бок:
  - Стой, билиять!..
  Девушка послушно остановилась.
  - Дернышься или рот раскроышь, парежу на хер! - Для убедительности Баха ощутимо кольнул ее в область почки.
  Девушка молчала. Лицо, наполовину закрытое капюшоном, не выражало никаких эмоций.
  - Пашли! - Продолжая удерживать заточку у левого бока девушки, Баха другой рукой заграбастал ее за шиворот и, стащив с платформы, поволок через железнодорожную насыпь к лесной полосе, тянувшейся узкой лентой вдоль рельсовой дороги. Девушка шла не издавая ни звука, покорно, не сопротивляясь, словно механическая кукла.
  В леске было прохладно и влажно, воздух был насыщен запахом прелой листвы. Баха припер девушку спиной к дереву, двумя пальцами свободной руки крепко надавил на ее щеки и вздернул ее голову вверх:
  - Ну че?..
  Капюшон откинулся назад, открывая глаза девушки.
  Такие глаза у своей жертвы Баха видел первый раз в жизни.
  В них не было страха.
  В них не было мольбы о пощаде.
  В них не было злобы.
  В них не было вообще ничего. На Баху глядели холодные бесцветные стекляшки с крошечными зрачками, сузившимися до такой степени, что походили на следы от иголочных уколов.
  
  Баха засопел, что-то шло не так, как ему хотелось. С силой он вжал заточку в солнечное сплетение девушки:
  - Ты че, а?! Ты че смотрышь так, биля?
  Девушка сделала едва заметное движение языком у себя за щекой, словно аккуратно потрогала разболевшуюся десну. Затем положила руки на плечи Бахе, вплотную приблизила свои губы к его лицу и слегка вытянула их. В какую-то секунду, Бахе показалось, что девушка пытается поцеловать его, но в следующий миг...
  ... Половинка бритвенного лезвия, мощным плевком вылетевшая из губ девушки, словно крохотный сюрикен впилась в левый глаз Бахе, распоров тонкую пленочку склеры и застряв глубоко в роговице. Баха взревел как обезумевший бык и инстинктивно схватился рукой за раненый глаз, загоняя, тем самым, кусок острой стали еще глубже себе в глазницу.
  Хр-р-р-р-уст! - Заточка Бахи, вырванная из ослабевшей ладони, воткнулась в самый центр его горла, перебив кадык попалам. Поверженным исполином, Баха грузно рухнул лицом вниз в молодую весеннюю поросль травы.
  Девушка ногой перевернула труп и присела возле него. Вытащила заточку из горла, аккуратно вытерла рукоятку об Бахину тренировочную куртку и положила рядом. Затем вынула пухлый бумажник из кармана брюк убитого, деловито сунула его за пазуху своей ветровки. Выпрямилась, натянула капюшон, закинула за плечо сумку,
  и не оглядываясь, зашагала обратно, через железно-дорожную насыпь, по направлению к городу.
  
  Вечерний город зажигал огни в окнах своих домов. Его жители давно уже вернулись с работы, и теперь ужинали, смотрели телевизор, занимались своими детьми. Улицы опустели, погрузившись в темноту и тишину. Девушка неторопливым шагом дошла до перекрестка Ихтиманской и Ленина и огляделась. Напротив магазина компьютерной техники "Пилот" свернула во двор кирпичного дома. На первом этаже, в одной из его застекленных лоджий было открыто окно и горел свет. На широком подоконнике дремал огромный серый кот. Хозяйка кота, немолодая женщина с завитыми на бигуди волосами под косынкой, почесывала его за ухом, и с любопытством поглядывала через зарешеченное окно лоджии на приближающуюся через двор к дому незнакомку.
  - Здравствуйте! - девушка откинула капюшон и улыбнулась женщине. Глаза у девушки теперь были самые обычные, серо-зеленого цвета. Когда она улыбнулась, в отблеске оконного света было видно, как в них вспыхнули веселые искорки. - Не подскажите, здесь у кого-нибудь можно снять комнату или квартиру?
  "Какая приятная, - подумала женщина, - Бывают же такие лучики света!"
  - Подскажу, - кивнула она, - отчего же не подсказать хорошему человеку. Не здешняя, да? По работе приехала, или отдохнуть?
  - По работе.
  - От как интересно, - женщине определенно было скучно сидеть у окна одной с котом, ее явно тянуло на общение. - А кем же ты работаешь, если это не секрет?
  Девушка снова улыбнулась, на ее скуластых щеках заиграли ямочки:
  - Не секрет. Я - уборщица.
  - Уборщица?
  - Да. - Девушка вытащила из кармана пачку "Кента" , глубоко затянулась, держа сигарету между большим и указательным пальцем за самый кончик фильтра. - Хочу немного прибраться в вашем милом городке!..
  
  
  Глава 6. Три-четыре-пять, я иду искать!..
   1.
  
  В четыре тридцать утра негромко прогудел будильник, выставленный на моем мобильнике. Я открыла глаза и позволила себе слабость десять минут понежится в теплой, не желающей выпускать из своих объятий, уютной постели. Комнату наполняло сияние предрассветного солнца, осветленное белыми льняными занавесками на каждом из окон. Вот что больше всего нравится мне в моей новой обители. Здесь, в этом царстве мягких тонов, я нахожу умиротворение. Она - мой остров спокойствия в мире переживаний и стрессов. Надо же, а ведь еще три дня назад я всерьез задумывалась о том, что мне придется ночевать сидя на жестких вокзальных скамейках.
  
  Однокомнатная квартира, которую я сняла почти сразу же после своего прибытия в Климовск, располагалась на последнем этаже панельной девятиэтажки, построенной в виде подковы на углу Рощинской и Школьной улиц, в десяти минутах ходьбы от того дома, в подвале которого неделю назад произошла вторая кровавая резня. Лестничная площадка моей квартиры всегда пустовала, соседей я никогда не видела. Идеальное место для того, чтобы залечь в засаде и всласть осмотреться. Иногда я думаю, кто ведет меня за руку по моей жизни - Бог или Дьявол? Кто из них позавчера, на пустынном вокзальном перроне, так удачно направил ко мне в руки непутевого взломщика лохматых сейфов, чей пухлый лопатник теперь пополнил мой скромный, тающий, словно мороженное на теплом солнышке, бюджет? Порой, мне все больше и больше чудится , как в тяжелую для меня минуту, два вечных библейских противника прекращают свое бесконечное противостояние, и, помирившись на время, объединив свои усилия, начинают опекать меня на ухабах и загогулинах моего странного жизненного пути.
  
  Никаких особых переживаний, из-за случившегося сразу после моего прибытия в город инцидента, я не ощущала. Вот и ладушки. Да, я напортачила впервые за несколько лет, не избавившись от трупа, так и оставшегося лежать там, в зарослях густой весенней зелени привокзальной лесополосы. Но слишком спонтанно и неожиданно все произошло, я не была заранее подготовлена и времени на зачистку у меня не было. Ладно. Будем надеяться, что местные пинкертоны спишут смерть среднеазиатского гостя на злобные происки местных скинхедов. Интересно, а в Климовске есть скинхеды? Ну, если нет, значит теперь будут!
  
  Закончив вкушать блаженство на мягкой перине, я рывком соскочила с постели, минут на пять забралась под душ - ледяная вода снимает остатки сна в два счета! Сняла мокрые бинты с уже прекративших кровоточить разрезов на руках, и наложила новые повязки. Оделась, сунула в рот первую утреннюю сигарету, и покинула квартиру. Когда я вышла из подъезда, прохладный утренний ветерок радостно ударил в лицо, заставив меня поежится и затянуть молнию ветровки до горла. Пять утра - идеальное время для проведения рекогносцировки местности. Никто не мешает, уличная шпана уже угомонилась и разбрелась по домам, а добропорядочные граждане еще досыпают в своих постелях. Лепота! Мое самое любимое время суток.
  
  Оглядевшись, я попыталась с маху сориентироваться в окружающем меня пейзаже, и определив верное направление, двинулась вниз по Школьной улице. Роковой подвал дома, где произошло убийство, мне накануне, с большой любезностью, показала парочка местных аборигенов. Роль стеклянных бус, для установления дружественного контакта, сыграла двухлитовая баклашка прохладного "жигулевского" пива.
  Пейзаж вокруг меня простирался донельзя привычный для маленьких подмосковных городков, и довольно унылый. Огромный квадрат, образованный шеренгами девятиэтажных и двенадцатиэтажных домов, внутри него изрядное количество гаражей, составляющих небольшой лабиринт. За этим квадратом начинался ряд серых и красных двухэтажек, мой путь лежал к ним. Район, надо сказать, не самый престижный, очень даже далеко не центр. Конечно, полный бред, но шагая одна по угрюмой пустынной улочке, я отводила некую вероятную долю процента на неожиданную встречу с Мясником. Заранее приготовленный для этого нож-выкидуха приятной тяжестью оттягивал карман моей ветровки. Но, увы, я не принадлежала к тем счастливчикам, которые одним махом срывают джек-пот, и потому, на всем моем пути мне не встретилось ни одной живой души.
  
  Я остановилась у нужного мне неказистого, потрепанного временем и жильцами, двухэтажного барачного дома. На двери, ведущей в подвал, висел громадный амбарный замок. Ага, молодцы, опомнились! Раньше надо было вешать, умники!.. Я наклеила на подушечки пальцев широкие полоски бактерицидного пластыря, огляделась по сторонам и вытащила нужную отмычку - крючочек из крепкой стальной проволоки, расплющенный и обработанный напильником на одном конце и с колечком-ручкой на другом. Вставила хитрозадое приспособление в цилиндр замка и протолкнула направляющие штифты в ключевой паз. Замок грустно щелкнул, словно жалуясь на такое не политкорректное обращение с ним, и поддался. Я шагнула в холодный мрак подвала.
  
  Луч карманного фонарика осветил ряд кладовых помещений по бокам узкого прохода. Я свернула к самой крайней двери одного из них, вскрыла дверной замок. Да! Вот оно место преступления!
  Следы крови так и не смогли полностью смыть после уборки кладовой. Ее огромное черное пятно сплошь покрывало пол, следы на стенах образовывали причудливые узоры, как в тесте Роршаха. Свернувшаяся и засохшая кровь свисала крошечными сталактитами даже с потолка. Здесь действительно происходила настоящая бойня. Человек, который проделал все это должен был быть полностью залит кровью своих жертв, и вряд ли бы вышел в таком виде обратно на улицу. Значит, он или предварительно раздевался догола (Нет!.. Здесь нет воды, чтобы привести себя в порядок...), или облачался в какую-то специальную, легко отмывающуюся потом вещь - кожаный комбинезон, резиновый костюм, полиэтиленовую накидку...
  Я опустилась на четвереньки прямо на пыльный пол с засохшими пятнами крови - плевать на джинсы! - и методично, в лучах фонарика, принялась обследовать каждый квадратный сантиметр пола. Вскоре мои труды увенчались успехом - я обнаружила капельки стеарина от сгоревших свечек, подобные тем, какие видела сутками ранее, обследуя коллектор на станции Гривно, где произошло первое убийство. Присев на корточки, я вознаградила себя внеочередной второй сигаретой за сегодняшнее утро.
  
  В обоих случаях орудовал не обезумевший от жажды крови головорез. Да, у парня крыша явно съехала далеко и безвозвратно, но этот факт не сделал его долбаебом. Тот, кто совершил эти убийства, должен был быть чрезвычайно организованным и хладнокровным субъектом, каким-то лунатиком с весьма развитым чувством предусмотрительности. Он тщательно готовится перед выходом на охоту, заранее выбирает подходящее для освежевания добычи место. Свой рабочий костюм, перчатки, свечи для освещения, ремни, проволоку или веревку для связывания жертв, он, или заранее прячет в намеченном месте, или берет с собой на встречу. В любом из этих случаев, он постоянно должен носить с собой небольшую сумку.
  
  Я вышла из темноты на свежий воздух улицы и, закрыв глаза, постояла у входа в подвал. Мысленно представила себе путь убийцы со своей жертвой до этого места. Его намеченной добычей явно была девушка, как и в первом случае. Они шли вместе с ней, вниз по той улице, по которой я пришла сюда. Зарезанный им мужик - случайный прохожий, ломанувшийся на шум и поплатившийся за свой героизм по полной программе.
  Вопрос: ПОЧЕМУ ОН УБИВАЕТ? Почему именно девушек? На этот вопрос ответы были более-менее простые. Возможно, сексуальное извращение. Возможно, месть за то, что его
  никто не любит. Попытка самоутверждения. В конце концов, тупо просто потому, что с девушкой проще познакомиться и справиться.
  А вот почему он потрошит трупы и расшвыривает органы? У каждого психопата, даже самого отмороженного на голову, должны быть мотивы, пусть не логичные с точки зрения нормальных людей, но хоть как-то объясняющие их поступки. Что движет Мясником? Какую цель он преследует?
  Нет, здесь мне явно не хватало информации!
  
  
  
  
   ***
  "Здравствуйте дорогая редакция уважаемого литературного журнала!
  А можно будет попробывать опубликоваться у вас свой как все говорят очень неплохой рассказ? Он написан в жанре фантастических ужасов. Он называется "Я БУДУ СМОТРЕТЬ, КАК ТЫ УМИРАЕШЬ!" Только хочу предупредить вас сразу что мне нужна только бесплатная публикация и обязательно в бумажной форме! Если понравится мой рассказ я буду только рад.
  С уважением к Вам,
  Писатель Юрий. Витальевич. Афонин."
  
  Юрий нажал на кнопочку "Отправить", и электронное письмо полетело по телефонным проводам, кабельным сплетениям, спутниковым каналам, в десятки редакций и издательств. Юрий оторвал глаза от монитора и устало откинулся на спинку стула.
  Если раскидать сотню неводов по всей реке, в какой-нибудь обязательно да заплывет рыба. Если отправлять свои рассказы в сотню редакций, в каком-нибудь его обязательно опубликуют. И тогда, наконец, он получит свое признание. К нему придет известность. За ним будут гонятся издатели, умоляя заключить с ними контракты. Те, кто раньше не хотел его публиковать, будут в тихой злобе грызть себе локти. А те, кто когда-то посмел неодобрительно отозваться о его творчестве, они... Они просто не смогут перенести победы Юрия и сдохнут от зависти. Или покончат с собой. Да! Пусть они покончат с собой!
  Ведь по другому не может быть. Он столько вложил в эти рассказы, повести и романы! Юрий готов был поклясться, что ни один писатель в мире не заплатил за свое творчество такую высокую цену, какую заплатил он.
  
  Юрий вновь начал переживать свой последний поход, секунду за секундой, мускулы его принялись подрагивать при этих воспоминаниях. Старуха валилась на пол с ножом в затылке, она даже не успела закрыть глаза, не заметила, как перешла из ночи земной в ночь вечную. А тот молоденький мент попробовал было бороться, но с ножом под лопаткой особо не по сопротивляешься. А каким был сдавленный крик ужаса у той девчонки, когда он разрезал ей матку, и ткнул ей в лицо ее недоношенного ублюдка!
  Юрий залез за письменный стол, и извлек из своего тайника тяжелый вороненный ствол "Макарова". Подошел к зеркалу, встал на изготовку, прицелился прямо в свое отражение. Пистолет в правой руке, пальцы левой руки охватывают спереди пальцы правой. Большой палец левой руки вытянут вперед вдоль ствола.
  В ролевой игре под названием "Жизнь" Юрий достиг максимального уровня. Он распределил все свои очки опыта, прокачал все скиллы и в качестве бонуса завладел Эпическим Оружием! Если это не триумф, тогда что?
  
  Юрию представилось, как он заходит в свою аудиторию перед самым началом лекции, когда уже все собрались и готовы к занятиям. Не спеша достает из своей сумки вместо тетради с конспектами пистолет, и передергивает затвор.
  Т-тах!
  Т-тах!
  Т-тах!
  Пули проламывают реберные кости и отбрасывают его однокурсников по сторонам, пол моментально окрашивается темной жидкостью.
  Т-тах!
  Т-тах!
  Т-тах!
  Пули попадают им в лица, дробя их в месиво, сворачивая верхние части черепов. Черепные кости с легкостью расходятся, словно дезодорант вверх брызжет вонючая мозговая жидкость.
  Т-тах!
  Т-тах!
  Т-тах!
  Громкий хруст костей слышен даже в грохоте выстрелов. Запах пороховой гари смешивается с вонью экскрементов. Он не торопясь выходит из аудитории, шагая прямо по липким лужам из крови и мозгов.
  
  Нет!!! Юрий потряс головой, отгоняя наваждение. Нет, он никогда этого не сделает! Во-первых, в магазине ствола всего восемь патронов, на весь курс по-любому не хватит. Во-вторых он не собирается так тупо перечеркивать всю свою будущую жизнь. У него слишком большие планы на грядущее. Издаться! Опубликовать все свои книги! Поганая смерть этого быдла не стоит его мечты.
  Впрочем, развеяться можно и по-другому. Юрий вернул пистолет в тайник, снова сел за компьютер и набрал в адресной строке: "Loveplanet.ru" . На сайте знакомств он разослал всем девушкам и женщинам от 18 до 35 лет, проживающим в Московской области, массовое сообщение с одной только фразой: "ПРИВЕТ! А ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО Я ТВОЕ СЧАСТЬЕ?" Тот же самый метод разбрасывания неводов. Хоть одна рыбка да и попадется. Должна!
  Увы, на его страничке уныло высвечивалась надпись: "Новых сообщений нет". Юрий с досадой ударил кулаком по столешнице. Тупые сучки! Ну что им нужно? Что?
  
  Дзинь! Юрий даже подпрыгнул от неожиданности. Поступило новое сообщение:
  - НЕТ ) НЕ В КУРСЕ )
  Сердце Юрия учащенно забилось. С анкетной фотографии на него смотрела симпатичная худенькая брюнетка с серыми глазами. Юрий быстро взглянул в анкетные данные: Ира, 18 лет, место жительства Климовск. Пальцы забегали по клавиатуре как лапы паука, затягивающие сеть:
  -В ТАКОМ СЛУЧАЕ, ПОЧЕМУ Б НАМ С ТОБОЙ НЕ ВСТРЕТЕТСЯ ЧТОБЫ ТЫ УБЕДИЛАСЬ В ЭТОМ?
  Дзинь! Ответ пришел почти сразу же:
  -НАВРЯД ЛИ Я В ЭТОМ УДОСТОВЕРЮСЬ ))) НО С ЧЕГО ТЫ ВЗЯЛ, ЧТО Я ТВОЕ СЧАСТЬЕ?
  
  Мелодичной трелью зазвенел городской телефон. Юрий протянул левую руку и взял трубку, неотрывно продолжая пальцами свободной руки барабанить по клавишам:
  - Я В ЭТОМ УВЕРЕН! ТАК КАК НАСЧЕТ СОВМЕСТНОГО ВЕЧЕРА ДОРОГАЯ?
  - Алло! Юра, здравствуй! - в телефонной трубке прозвучал знакомый мужской голос. Голос отца. - Как у тебя дела, Юра?
  - Нормально, пап! - Юрий озадаченно смотрел на экран сообщений:
  -УХ, КАКОЙ ШУСТРЫЙ! ))) ЗАЧЕМ ТЕБЕ?
  
  - Юр, нам нужно с тобой встретится и поговорить. Твоя мама очень беспокоится за тебя.
  - Слушай, пап, у меня все нормально. - Выдохнул в трубку Юрий. - Пусть мама не морочит голову ни тебе, ни мне. Я всего лишь просто-напросто повзрослел, только и всего. Если ты пропустил этот момент, то это твои проблемы!
  Пальцы лихорадочно стучали по клавиатуре:
  - ТЫ ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ ТЫ ОЧЕНЬ МНЕ НРАВИШЬСЯ. ПОМОЕМУ ЭТО ДОСТАТОЧНОЕ ОСНОВАНИЕ ДЛЯ НАШЕЙ ВСТРЕЧИ С ТОБОЙ.
  
  - Юра! - Голос отца в трубке смягчился, словно он в чем-то пытался извиняться. - Если ты стал взрослым, то должен уже понимать, что мир не делится лишь только на одни белые и черные цвета. Если мне пришлось оставить вас с мамой, значит это было единственно верным на тот момент решением.
  - Пап, что ты от меня хочешь? - зло бросил Юрий в трубку. На экране сообщений светилась издевательская надпись:
  - НЕА! НЕОХОТА! )
  
  - Я просто хочу встретится и поговорить с тобой, сын. Да, твоя мама волнуется за тебя, но ты должен понимать, что я переживаю не меньше. Ты должен понимать, что ты мне очень дорог.
  Юрий почти не слушал монотонный голос родителя, пальцы бешено выбивали барабанную дробь:
  - МЕЖДУ ПРОЧИМ Я ОЧЕНЬ ИЗВЕСНЫЙ ПИСАТЕЛЬ! ТЫ ЧТО РАЗВЕ ПРО МЕНЯ НЕ СЛЫШАЛА?
  - НЕТ! МНЕ ЭТО НЕ ИНТЕРЕСНО! )))
  Тварь! Сучка! Мерзкая дрянь!
  
  - Алло, сын! Почему ты молчишь? Ты можешь мне ответить?
  - Хорошо, пап, - Юрий рассеянно кивнул головой, - встретимся завтра. Все, пока, я сейчас занят.
  Облегченно бросив трубку, Юрий поднял глаза на экран и обомлел. В окне сообщений высвечивалась надпись:
  - НУ ЛАДНО. РЕСТОРАН "НАСЛЕДИЕ" ЗНАЕШЬ В СЕРГЕЕВКЕ? Я ТАМ В ПЯТНИЦУ ЗАКАНЧИВАЮ РАБОТУ В 23.00. ПОДЪЕЗЖАЙ ТУДА. ТЫ НА МАШИНЕ БУДЕШЬ?
  
  Грязные потные шалавы! Их только машины интересуют! Ухмыляясь, Юрий дописал последнее сообщение:
  - КОНЕЧНО ДОРОГАЯ! НА "РЕНДЖ РОВЕР ЭВОКЕ"!
  
  
   2.
  
   ***
  
  ... Я вновь в темном гараже, пропитанном сырым затхлым и вонючим воздухом. На полу возле меня лишь только грязный рванный матрац, две миски и ведро для испражнений. Мое голое тщедушное детское тельце, сплошь покрытое синяками и начавшими гноиться порезами, сотрясает дрожь. Холод, приходящий ко мне по ночам, заставляет меня постоянно дрожать. Именно по подступающему, пронизывающему насквозь холоду, я определяю наступление сумерек за ржавыми стенами моей темницы.
  Изо всех сил, обломанными кровоточащими ногтями, я скребу твердую сухую почву в том месте, где угол металлической стены соприкасается с земляным полом. Песок и мелкие камушки впиваются в мои израненные пальцы, я тихо скулю от боли, но продолжаю царапать землю. За четыре изнурительные ночи моего заточения, мне удалось расширить подкоп настолько, что я уже могу полностью просунуть в него обе руки и ощутить прохладное прикосновение уличного ветерка. Ветерка свободы.
  
  Скрежет ключа в гаражном замке застает меня в расплох. Я едва успеваю прикрыть матрацем раскопанную ямку у стены, как гараж наполняется электрическим светом, ослепляющим привыкшие к кромешной темноте глаза. В дверях стоит мой мучитель с хозяйственной сумкой в руках. Как же так?! Ведь он никогда не приезжал раньше ко мне по ночам!..
  
  Я вжимаюсь в металл стены до боли в спине, хочу слиться с ней, стать серой и незаметной. Высокий мужчина в роговых очках улыбается мне, вынимает из сумки хлеб, банку консервов, пластиковую бутылку с водой.
  - Ну как ты, моя маленькая? Я принес тебе покушать! - Куски тушенки из банки, вскрытой перочинным ножиком, шлепаются в одну из мисок. Туда же летит и буханка хлеба.
  - И попить! Ты же, наверное, хочешь пить? - Во вторую миску с бульканьем выливается вода из бутылки.
  Взгляд мужчины останавливается на комочках свежевырытой земли, разбросанных вокруг матраца. На секунду он замирает, мучительно пытаясь заставить поверить себя в то, что увидел, затем пинком ноги отбрасывает матрац и впивается взглядом в крошечную ямку под гаражной стенкой. Его глаза сужаются в две узкие щелки, лицо каменеет.
  
  -Что это?.. Ты!.. Ты!.. Ты пыталась меня бросить?!! - Он хватает меня за волосы и поднимает мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза.
  Я визжу от боли и пытаюсь освободится, но он наматывает мои волосы на кулак. Кажется, что еще немного, и он сорвет их вместе со скальпом. В его хрипящем и срывающемся голосе звучат нотки обиды:
  - Как же так?! Мы ведь должны были доверять друг другу!
  Свободная рука мужчины тянется к стоящему в углу пыльному верстаку, разгребает груду железного хлама и наталкивается, наконец, на желаемое - старую паяльную лампу. Он встряхивает ее, проверяя на наличие содержимого, ставит на верстак, подкачивает несколькими движениями поршня, и, слегка повернув регулятор, щелкает огоньком зажигалки. Бледно-синее пламя вырывается из сопла горелки. Мужчина, по-прежнему крепко держа меня за волосы, медленно приближает струю огня к моему лицу.
  Обжигающий жар моментально опаляяет брови и ресницы.
  - Ты же знаешь, что я тебя люблю, правда? - что есть силы ревет он, стараясь перекричать мои истошные вопли. - Мы ведь уже с тобой почти поладили! Ты же не бросишь меня никогда?! Мы ведь нужны друг другу!!!
  ...Все происходит в одно мгновение. Мужчина подносит пламя горелки к внутренней стороне моего бедра и нежная кожа багровеет, вздувается, начинает пузырится. Воздух наполняется вонью горящего мяса. Я ору что есть силы, не только от боли, которой еще не доводилось испытывать никогда в жизни, но и от осознания того, что он все таки это сделал со мной!
  Сквозь затуманивающееся сознание вижу блуждающий безумный взгляд своего палача:
  - Пусть это будет моей меткой, - кричит он, разбрызгивая слюну. - Она будет означать, что ты моя. Пусть все знают, что ты моя! ...
  
  
   ***
  
  ...Я выныриваю из своего ночного кошмара, будто из затягивающего омута, вспотевшая, тяжело дышащая, с ощущением тяжести и холода в груди. Издаю истошный вопль, выхватываю остро заточенный скиннер из-под подушки, и начинаю полосовать ее вдоль и поперек. По комнате, из распоротой наволочки, вьюгой начинает кружится белый пух, этот снежный вихрь закручивается в спираль, вместе со всем окружающим меня пространством. И в центре вращающегося перед глазами калейдоскопа, вновь, из самых глубин памяти выплывает пожелтевшая от времени смятая газетная вырезка:
  
  " 8-летняя девочка на протяжении двух недель удерживалась похитившим ее маньяком в гараже, сдававшемся в аренду в районе складского комплекса Рузского района Московской области. Девочка была обнаружена рабочими, проводившими ремонтные работы на территории, и услышавшими ее крики в одном из гаражей. В настоящее время пострадавшая находится в больнице в очень тяжелом физическом и психологическом состоянии. Поиски похитителя осложнены тем, что гаражное помещение, как выяснилось в ходе следствия, арендовалось на подставное имя..."
  
  Я бешенно хриплю, ниточка тягучей слюны сползает с уголка моих губ. Опустив голову вниз, я натыкаюсь взглядом на рубцы от старого ожога, глубокими извилинами бороздящими кожу внутренней стороны моего бедра. Мне кажется, что они увеличиваются в размерах, набухают огромными пузырями и начинают пульсировать в такт бешенного биения сердца. Я снова дико, во весь голос вою, и , оставив в покое изрезанную в клочья подушку, начинаю острым лезвием кромсать свои едва затянувшиеся раны на левом запястье. Густая темная кровь заливает белоснежный пододеяльник и простынь моей постели. От ее вида и острой боли мне становится легче, разум начинает возвращаться ко мне...
  
  ...Спустя полчаса я сидела за маленьким обеденным столиком на кухне, с туго затянутым жгутом на руке, курила сигарету и расслабившись глядела в потолок. На столике передо мной стояла вместительная чашка, где коньяка было больше чем кофе. В окна квартиры робко начинали пробиваться утренние лучи восходящего солнца.
  Алекс был прав, тысячу раз прав! Я начинаю терять контроль над своим разумом. Два тяжелых приступа подряд, в течении нескольких дней, - такого со мной не было с самого далекого детства. Сейчас моя жизнь вдруг отчетливо представилась мне в виде тяжелого железнодорожного состава, который сошел с рельсов, и на всей скорости несется вниз, под откос, сметая все на своем пути.
  "Что будем делать с тобой дальше, Катерина?"
  Я рассеянно, несколько раз, покрутила скиннер между пальцами здоровой правой руки и, коротко размахнувшись, отправила его в полет в сторону кухонной двери. Хищно изогнутый нож для разделки добычи, с тупым звуком впился в деревянный косяк и замер в нем, слегка вибрируя.
  "А ничего не будем делать! Просто продолжим работу!"
  
  
   ***
  Семь часов вечера - время бойкое, даже для таких небольших городков как Климовск. Май подходит к концу, его теплые денечки так и манят больше времени проводить на улице, в тени деревьев, обдуваемых прохладным весенним ветерком. От автобусной остановки тянутся усталые, но довольные, обитатели близлежащих домов, возвращаясь с работы, радуясь завершению очередной трудовой недели. На скамейках возле подъездов, болтая и разглядывая прохожих, тут и там сидят старики. Какая то женщина в смешной беретке кормит голубей хлебом из пакетика, добродушно ворча на них, как на разбаловавшихся детей. Я в очередной раз прохожу мимо этой идиллии, воспроизводя в мыслях маршрут, которым убийца и его жертва в тот поздний вечер направлялись к дому с злополучным подвалом.
  
  Свернув за угол Школьной улицы, я вошла во двор, сплошь покрытый сенью широколистных деревьев. С первого этажа, из распахнутых настежь окон одной из квартир, доносилась громкая музыка - Михаил Круг, живее всех живых, страдал про Владимирский централ и ветер северный.
  В самом дальнем углу двора, возле детской площадки, болтая и пересмеиваясь, курила сбившись в кучку стайка подростков. Уверенные в себе пацаны в спортивных штанах и маечках, плотно обтягивающих худенькие, но уже не по возрасту жилистые плечи. Рядом - куда уж мальчишкам без них, - девчонки-малолетки в узких коротеньких юбочках-напиздниках: ах, ты, блин, весна!
  Зажав в пальцах сигарету, я взяла курс прямо на них:
  - Молодые люди, огоньком не угостите?
  Щелкнула зажигалка, протянутая самым высоким, коротко стриженным пареньком. С первого взгляда видно - вождь клана. Его глаза выжидательно уставились на меня, передавая мысленный посыл: "Ну? И что дальше?"
  Я сделала затяжку, подняла голову и не спеша выдыхнула дым в наступающий сумрак вечернего неба. Снова перевела взгляд на молодую поросль:
  - А что, ребят, чужие на квартал часто захаживают?
  Вождь краснокожих цыкнул сквозь зубы, растер носком кроссовка плевок, и лениво произнес, слегка растягивая слова:
  - А то! Вот, щас, стоит тут одна перед нами!
  
  Молодежь сдержанно загоготала, отдавая дань потугам остроумия своего предводителя. Кудрявый черноволосый парнишка с лицом, покрытом прыщами настолько, что напоминало пузырчатую пиццу, прогундосил:
  - Я, бля, второй вечер уже смотрю, как ты здесь пасешься. Че ты здесь все вынюхиваешь? Ты че, из ментовской что ли?
  Я опять глубоко затянулась, и выпустила дым, на этот раз через ноздри:
  - А похожа?!
  Десяток пар глаз изучающе уставились на меня. Лица их были непроницаемы и загадочны, как у идолов с острова Пасхи, однако всеобщее молчание вселяло мне надежду: "Нет, слава Богу, не похожа!"
  - В соседнем дворе в подвале дома девушку зарезали, слыхали?
  - Ну, слыхали. Ну и че?
  - Это моя сестренка, - соврала я. Присела на краешек скамейки спиной ко всей компании, и продолжила дымить сигаретой, уставившись в пробивающиеся из-под земли зеленые травинки.
  Воцарилась тишина, каждый сидел и молчал о чем-то о своем. В шестнадцать лет люди не умеют еще толком сострадать, смерть представляется для них чем-то беспредметным, отвлеченным, а уж собственная смерть - и вовсе нелепицой, дурацкой выдумкой взрослых. Другое дело, юные сердца, пропитанные духом дворовой романтики, очень легко ведутся на пронзающие душу надрывные сказки.
  
  - А ко мне, как раз в тот вечер, тут недалеко, козел какой-то один приставал, - нарушила, наконец, затянувшуюся тишину одна из девчонок. - Вадик, помнишь, я тебе тогда рассказывала?
  - А, бля, да! Жаль, что я поздно подошел! Я бы этому педриле... - От избытка захлестнувших эмоций, у рыжего Вадика улетучился весь словарный запас, и он отчаянно замахал руками, словно сурдопереводчик, жестами показывая участь, которая ожидала несчастного педрилу.
  - А как он выглядел? У него была с собой небольшая сумка? - я обернулась на пигалицу. Девчонка была самая обычная - намазанная мордашка, короткая стрижка, огромные пластмассовые серьги.
  - Сумка была. - Кивнула малолетка. - Верней, не сумка, а рюкзачок такой, знаете, за плечами носить можно. А выглядел как урод полный. Здоровый, бес. На вид лет двадцать, может, чуть постарше. Толстый, морда свиная и выражение лица как у дауна. Он так глядел на меня, что аж мурашки по коже забегали. Я ему говорю: "Отвали! Не пугай людей!", а он так смотрит на меня страшно и лыбится: "Каких людей?.."
  Я присела напротив девочки, взяла в руки ее ладошки, заглянула в глаза:
  - Морда свинная - это очень хорошо. А теперь, милая, постарайся описать мне его более подробно...
  
  
   ***
  
  Еще каких-то двадцать лет назад река Петрица, Петричка -как ласково называют свою речку здешние жители, была широкой, глубокой и очень чистой. Здесь текла прозрачная вода, на берегу росла зеленая травка, а от воздуха, пропитанного запахом соснового бора, захватывало дух. Здесь катались на лодках и катамаранах, доплывая до пруда у фабрики игрушек, в кристально-чистой глади которого водились не только огромные щуки, а даже раки и выдра. Но шли годы, менялись времена, и берега Петрички захламлялись все больше и больше. Развалились сходни для спуска в воду, река покрылась илом, прибрежная полоса заросла камышом, водоросли, обычно обитающие на дне реки, достигли такой величины, что практически высовывали свои верхушки над мутной гладью воды.
  
  Двое мужчин стояли на пустынном берегу Петрички, сплошь усыпанном битым стеклом, пустыми пакетами и обертками от чипсов и мороженного, и, молча, смотрели на мутную коричневую воду, обильно покрытую ряской. Мудрость и опыт избороздили морщинами лицо того, кто был старше и повыше. Второй был совсем еще молодой парень, чуть ниже ростом, но плотнее в теле. Не смотря на разницу в возрасте, между ними проглядывало явное сходство, указывающее на то, что это отец и сын.
  
  - Ну, так может все таки расскажешь, как твои дела в институте, Юр? - произнес, наконец, старший мужчина, не отрывая взгляда от дохлых мальков, усеявших поверхность заводи реки.
  - Папа, сколько раз можно повторять тебе - у меня все нормально! - парень недоуменно пожал плечами, олицетворяя собой саму безмятежность и беззаботность.
  - Мама сказала мне, что ты странно начал вести себя в последнее время.
  - Пап, что ты от меня хочешь? Я не алкоголик и не наркоман, на, смотри, если не веришь!.. - Юрий закатал рукава куртки и продемонстрировал свои девственно чистые вены.
  Отец покачал головой:
  - Мама беспокоится насчет того, что ты несколько раз приходил домой под утро.
  - Передай, что ей незачем волноваться. Я просто встречаюсь с девушкой.
  Отец, чуть склонив голову набок, пристально посмотрел на сына:
  - У моего сына появилась девушка? Отрадно это слышать!
  "Он мне не верит!" - У Юрия пронзительно защемило сердце. - "Он не верит ни единому моему слову!.."
  Если мама была для Юрия островком тепла, спокойствия и безмятежности, то отец всегда представлялся ему железно-бетонной стеной - надежно защищающей его хрупкий мирок от злобного внешнего мира, но в в тоже время остающейся жесткой, чужой и холодной.
  
  Словно желая замять неловко возникшую паузу, отец обнял Юрия за плечи, и, развернувшись спиной к мутному течению реки, они побрели по асфальтовой дорожке в сторону соснового бора.
  - Ты знаешь как ты дорог для меня, Юр. И ты должен понять, что я не хочу, чтобы ты сделал в своей жизни что-то, что могло повредить тебе.
  В бору на земле совершенно не было видно травы - лишь сплошным ковром лежал тот же самый мусор, что и на берегу Петрички. Испещренные какими-то надписями стволы рябинок, жалобно тянули свои обломанные ветки, словно молили людей о помощи.
  - Пап, - неожиданно для себя вдруг вырвалось у Юрия. - А ты когда-нибудь в жизни делал что-нибудь такое, что для других людей казалось бы плохим?
  Отец вновь уставился на Юрия своим пронизывающим взглядом. Юрию показалось, что он видит его насквозь.
  - Все люди когда-нибудь, хоть раз в жизни, но совершали плохие поступки. - Произнес наконец отец, после минутного задумчивого молчания. - Поэтому я хочу, чтобы ты запомнил мои слова.
  - Да, папа.
  - Не бойся совершать ошибки. - Крепкие жесткие пальцы чуть сжали плечо Юрия. - Бойся не суметь во время их исправить!
  - Я понял тебя, папа.
  Мужчина крепко обнял Юрия, слегка потрепал вихры на его затылке:
  - Я тебя люблю, сын. Пожалуйста, постарайся не расстраивать маму.
  - Все будет хорошо, пап!
  - Тебя подвести до дому?
  - Нет, ничего, я дойду сам, Я не тороплюсь. Пока, пап!
  
  Юрий развернулся и зашагал по тропинке прочь из бора. На берегу реки, у сломанного пляжного грибка, остановился, бросил взгляд на наручные часы: было без четверти три дня. До назначенного свидания у "Наследия" в Сергеевке еще восемь с лишним часов. Времени на подготовку к его сегодняшней вечеринке было более чем достаточно!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"