К моему великому сожалению, отличный во всех отношениях план - найти Хорста и ужраться с ним до поросячьего визга в преддверии неизбежных на любой войне неприятностей, начал трещать по швам практически сразу. Потому что те самые неизбежные военные неприятности нашли меня первыми.
Выглядели будущие проблемы в точности как Йенс Фишер - мой бывший денщик и ординарец, недавно получивший назначение (естественно, с моей подачи) на должность ротного писаря по причине того, что сей лопоухий малый с одной стороны выгодно отличался от прочих претендентов какой-никакой грамотностью и более-менее читабельным почерком, а с другой - продемонстрировал свою абсолютную неприспособленность к предыдущей роли. С чисткой моих башмаков и прочими мелкими поручениями в стиле узнай-принеси он ещё кое-как справлялся, но вот в бою, где этот тощий засранец по идее должен был прикрывать мне спину, толку от него было куда меньше, чем вреда. Так что избавившись от такого �помощничка� я, как говорится, вздохнул с облегчением. И вот это чудо ушастое, запыхавшись, догоняет меня прямо у входа в лагерь и, отдуваясь, заявляет, что меня срочно вызывает к себе начальство!
- И какого дьявола ему понадобилось?
- Не могу знать, герр взводный!
- А должен! Иначе какой из тебя к чертям свинячим писарь?
- Так, ведь...
- Мелкий, не зли меня! У меня и так настроение паршивое! Часа не прошло, как я с ротным виделся и тогда ему от меня ничегошеньки нужно не было. Так что там у вас стряслось, пока я на базар ходил?
Йенс только виновато разводит руками:
- Герр гауптман ничего не сказал. Только велел поторапливаться. Пришёл от герра майора весь задумчивый и приказал немедленно вас разыскать и срочно доставить к нему.
- О как! Герр майор, говоришь? Уже интересней, а то �не могу знать, не могу знать!�.
Свеженазначенный писарь виновато шмыгает носом.
- Ладно, пошли. Послушаем, что начальство беспокоит.
Однако беседа с непосредственным командованием никакой ясности не внесла. Изрядно обеспокоенный и весь какой-то взвинченный Арцишевский только повторил, то что я уже слышал от ушастого Йенса - меня вызывает к себе герр майор. Срочно! Приказ передал лично. Причину не объяснил. Даже не намекнул.
- Андре, ты парень не промах, но... мне это не нравится. Так что держи там нос по ветру. Понял?
- Jawohl, Herr Hauptmann!*
Всё интересней и интересней...
* * *
Так и не добившись ничего толком от ротного я, наскоро наведя лоск и улучшив насколько это возможно свой, в общем-то и так довольно приличный, внешний вид, решительно направился к майорской палатке. Командир нашего новосозданного батальона явно меня поджидал. Стоило только оттарабанить заученное �командир первого взвода одиннадцатой роты унтер-офицер Моравец по вашему приказанию явился!�, как из-за опущенного полога палатки немедленно раздалось негромкое �заходи�. Ну я и зашёл.
Майор Гордон Мак-Голлоб - высокий, долговязый, жилистый шотландец сидел на раскладном стуле в одних штанах, рубашке и мягких домашних туфлях на босу ногу, что, видимо, должно было намекать на не вполне официальный характер предстоящей беседы. Последнее предположение почти сразу же и подтвердилось, поскольку, скользнув внимательным взглядом по моей скромной особе, вытянувшейся по стойке смирно и почтительно замершей у входа в ожидании дальнейших приказаний, майор кивнул каким-то своим мыслям и, указывая на стоящий под стенкой палатки сундук, небрежно бросил:
- Садись. Разговор у нас быть непростой, нечего зря тянуться.
Я чинно присел на краешек сундука, а майор, задумчиво посматривая на меня исподлобья, принялся неспешно набивать трубку табаком. Затем, аккуратно отложив в сторону кисет, подкурил. С видимым наслаждением выпустил первый клуб ароматного дыма и вновь между делом зыркнул на меня. Я терпеливо ждал и таки дождался.
- Когда я впервые увидеть список всех офицеров и унтеров, что попали в мой батальон, я сразу узнавать о них - кто, откуда, как служить раньше... Про тебя я узнавать больше всех - знаешь почему?
- Никак нет, герр майор!
Голлоб добродушно усмехается и лениво машет рукой - садись мол обратно, чего вскочил?
- А знаешь, ЧТО мне о тебе рассказать? Тоже нет? О-о-о-о... Я спрашивать разных людей, каждого по-своему, но все отвечать одно: Андре Моравец - лучший стрелок! Это первое, что все говорили, когда речь заходить о тебе. А когда все говорят одинаково - обычно это так и есть... А? Что скажешь, взводный, это так?
Майор многозначительно ухмыляется из-за своей дымовой завесы. Я неопределённо развожу руками:
- Раз все так говорят...
Мак-Голлоб вновь усмехается, не забывая попыхивать своей трубкой.
- Наш батальон быть создан только сейчас, но никто не даст нам готовить наших новых солдат полгода или год. Король Густав не любит ждать. Скоро мы выступим в поход, а потом пойдём в бой. И никто не будет смотреть сколько недель назад наш батальон впервые стать в строй. Ты понимать?
Я молча киваю, стараясь сохранять максимально сосредоточенный вид. Акцент у герра майора конечно куда сильнее, чем у нашего нового лейтенанта и по совместительству моего старого друга Франца Галланда - тот вообще говорит получше любого немца, разве что слегка мягче некоторые буквы произносит, да и то не всегда. У шотландца с выговором конечно похуже, но понять к чему он ведёт это не мешает.
- Я хотеть, чтобы мой батальон стать самым лучшим в нашей бригада. И ты будешь мне в этом помочь.
Обличающе ткнув в мою сторону мундштуком своей трубки, зажатой в левой руке, майор правой неожиданно подхватывает небольшую книжицу, лежащую на столе рядом с ним и ловко перебрасывает её мне:
- Лови! Это устав шведской пехоты. Обязательно для всех офицеров. Унтерам - нет. Но ты учи. Завтра мы выступаем в поход. А на первом привале ты начнёшь учить наших славных мушкетёр. Не только твой взвод и рота. Всех. Мне нужен лучший батальон во всей наша бригада и ты научить наших стрелков быть лучшими. Мы понимать друг друга?
Мне остаётся только кивнуть.
- Sehr gut!* Можешь идти.
Майор повелительным взмахом отпускает меня восвояси, но когда я, всё ещё крутя в руках пойманную на лету книжечку в простеньком синем переплёте с теснённым на обложке шведским львом, уже собираюсь выскользнуть из командирской палатки на волю, негромко бросает мне вдогонку:
- Только помни: в шведский армия нельзя стрелять в свой командир - за это тут вешают...
Уже шагнув было на улицу, я все же на секунду оборачиваюсь, придерживая свободной рукой полог палатки: