Какие же они яркие - звезды! Если смотреть на них широко раскрытыми глазами. Долго-долго. Бесконечно.
Глупцы те, кто утверждает - мерцают они. Нет! Именно сейчас я вижу это предельно ясно, знаю - совершенно точно. Мерцаем мы! Это человек - свеча на ветру стихий мироздания. Дрожащая, когда одинока, и сияющая ослепительным светом счастья, когда... Жаль, я понял это только сейчас.
Но жаль совсем чуть-чуть, всем остальным я полностью доволен. Если счастье может быть абсолютным, то моё именно такое! И пусть эти звезды последнее, что я вижу - я все равно счастлив!
***
Когда это случилось в первый раз я, конечно же, не помню. Вероятно очень давно, в раннем детстве. А может совсем недавно? Память услужливо преподносит нам жизнь на раскрытой ладони, но лишь в преклонном возрасте. А еще, как утверждает народная мудрость, вся наша жизнь, каждая минутка и секунда, пролетает перед глазами в последний миг. Но пока мы молоды, в памяти остаются только самые яркие воспоминания. Всё остальное затянуто дымкой - легкой, почти невесомой, но, к сожалению, непроглядной...
***
Ух-ты! Какой интересный звук. И такие забавные интересные ощущения на кончиках пальцев. Новые и необычные!
Ой, а колесико покатилось! Куда, стой! Ты не должно кататься само по себе. Машинка должна поехать, а для этого ее нужно толкнуть. Зачем же ты укатилось - колесико? Иди сюда, вот так. Вставай на место. Не хочешь. Почему? А, ты треснуло! Наверно, сильно надавил. Но я ведь не хотел! А если не нарочно, то не считается!
- Толюсенька, ты зачем машинку сломал? - теть Лена, наш воспитатель. Молодая, красивая, чем немножко походит на маму. Но мама - это мама!
Почему, почему - ни почему! Не знаю. И вовсе это ни я. Она сама. Стояла, и вдруг шмяк - покатилось. Подпрыгнуло и упало. Но я тут совсем ни при чем. Это вовсе ни я...
Как бы сделать, чтоб меня не ругали?
Как убедить воспитательницу, что это не я?
Наверно мне действительно тогда показалось...
Если ребенок очень хочет, то у него обязательно получится. И все станет таким, каким хочешь. Особенно, если мир чуть преломляется в капельках набегающих слез. Тетя Лена не расстроится и не накажет. Все будет хорошо!
- Ну вот! - воспитатель вертела в руках трехколёсную машинку, ярко-желтую с голубой полоской. - Колесо оторвали и бросили. Конечно, ломать - они все горазды! Не дети - сущее наказание!
Теть Лена очень любила порядок, и потому сломанную игрушку сразу же отнесла дяде Никите. Завхоз всегда помогал с ремонтом - добрый был дядька, хоть и заливал частенько. Но про это я узнал гораздо позднее. Тогда же и понял: воспитатель просто не могла ошибиться, не догадаться, кто именно сломал машинку. Нас в тот день было всего двое - я и еще Игорек. Остальных же пару дней назад свалила в постель внезапно пришедшая эпидемия гриппа. Но Игорь играл в другой комнате, бесцельно растрачивая набор китайских фломастеров на унылую книжку-раскраску. Всё, все это я понял потом...
***
А сейчас седьмой "а" класс, и меня крепко держат за руки двое пацанов из параллельного. Я вчера проводил домой Олеську, а она нравится главному авторитету седьмого "б" - Димке Толстому. Димкин папка в тюрьме, он в пьяной драке убил ножом собутыльника. Поэтому Димка и авторитет. Всем ясно, что шансов у него нет! Она - стройная, веселая, отличница, ее родители работают в представительстве зарубежной фирмы. А Димка уже сейчас матерится, курит, пьет. Иногда бывает, что противоположности притягивает. Но не в этом случае.
Я, конечно, еще не знаю, что ровно через год Олеся с родителями уедет в Германию и даже ни разу не напишет. Но сейчас я искренне верю, что мы всегда будем рядом. Только этим гадам знать такое совсем не обязательно, иначе они мне все ребра переломают.
- Ну что, сволочь, попался? Отпираться будешь? Тебя видели па-ца-ны, - нарочно растягивая слова, говорит Димка, - а ведь я предупреждал, что Олеська - моя?
Ну, а что мне ответить? Наверное, как преданный рыцарь прекрасной дамы, я должен бросить перчатку в лицо негодяя и заставить его заплатить за грубые слова. Но, как нормальный современный ребенок, я прекрасно понимаю, что сейчас соотношение сил не в мою пользу. Один против пятерых? Так можно победить только в американских блокбастерах. И пускай я регулярно занимаюсь спортом, легкая атлетика - вовсе не карате.
- Отпустите! Не гулял я Олеськой. Мы с парнями вчера на тренировку ходили, - только бы отпустили, лишь бы поверили! Я завтра Димку одного подкараулю и, пусть он все-таки сильнее, и папка у него - зэк... Но только один на один! Вот это будет честно, на всю жизнь запомнит! Но сейчас главное - не волноваться! И себя убедить, что вчера ходил на тренировку. Себя убедить труднее всего. Чтобы голос звучал искренне, чтоб глаза не соврали. Это сложно. Очень сложно. Собственная память - немой свидетель, ее просто так не обманешь...
- Врешь, видели тебя. Верно говорю, Костян? Его видел?
- Да вроде он... - уверенность Кости тает с каждой секундой, это заметно по его лицу. - Правда, далеко было. Мы на великах мимо проезжали, а они как раз за угол свернули. Но куртка вроде такая же!
Собраться. Не бояться. Верить себе. Сказать:
- Ну, говорю же - не я! Да мне Светка нравится - мы вместе на тренировку ходим. Она и бегает быстрее! - про себя понимаю, главное - не перегнуть палку. Обижать Олесю тоже не хочется, ведь она мне действительно нравится! Да и смешно оценивать девчонку по умению быстро бегать. Но главное сейчас - выиграть!
- В пузо ему дать - сам все расскажет! - подначивает Костя. Он не уверен в своих словах и от обиды ему не терпится надавать кому-нибудь. Но Димка понимает: главное в лидере - справедливость. Будешь справедлив с врагами - свои будут знать, на что при случае рассчитывать. А лупить всех подряд - эдак кончишь с ножом в спине, как папкин собутыльник.
- Ну что, будешь говорить или помочь? Мы ведь можем - Костян прав.
- Да не вру я, правда! Что мне, жить надоело! - и в какой-то момент понимаю, что уже сам верю в свои слова. И от этого становится противно...Но слова уже произнесены. А слова великую силу имеют. Особенно слова правды. Пусть и такой, придуманной...
- Костян, уверен, что он это был? - еще раз строго спросил Димка.
- Не знаю, что я - следил за ним? Может, и взаправду не он - вроде честно говорит! Так не соврешь... - Костин пыл заметно поутих - Не знаю! Раз клянется - ну его на фиг. Вот если еще раз заметим, то на куски порвём. Мы же банда - весь район наш!
- Ладно, пусть идет, - скомандовал Димка и все-таки дал мне на прощанье легонько в живот.
На мгновение я даже оцепенел - неужели получилось? Я же до конца не верил...
- "Нет! - мысленно одернул себя, - Верил. Каждому слову!"
Открывая дверь в подъезд, я на миг замешкался, и тяжелая металлическая дверь сильно прищемила мне палец. Прыснули слезы, я согнулся, зажимая палец здоровой рукой. Дома рану обработали, перебинтовали, а случившееся - быстро и благополучно забылось.
***
То, что это мой дар - убеждать людей в собственно правоте, я осознал через пару лет. Я мог убедить кого угодно и в чём угодно. Практически всегда. Только прежде необходимо было убедить в этом себя самого. И мне это не казалось чудом. Я воображал себя суперменом, который пришел из параллельного измерения с благородной целью - изменить мир к лучшему.
Конечно, убеждать людей получалось не всегда, а лишь тогда, когда я предельно концентрировался. Отбрасывал все посторонние мысли и замещал в своей памяти произошедшие события на придуманные. А случившееся на самом деле - моментально забывал, затенял той самой воображаемой дымкой. За результат приходилось платить, и первой серьезной платой как раз стал мой прищемлённый палец. Как оказалось, размер платы напрямую зависел от степени значимости события. Вывих ступни - когда сдал на отлично школьный экзамен по математике. Синяк во весь глаз - за разбитую фару на отцовском мотоцикле... Случалось еще много всего - по молодости я частенько баловался чудесами убедительности. Иногда почти бесцельно, иногда - по делу. Со стороны могло показаться, что я крепко поймал за хвост птицу удачи. Правду знал только я. И, чтобы случайно не проговориться, убедил себя, что уже всем всё рассказал. Эта убежденность стоила мне сломанной ключицы - первое же занятие физподготовкой в университете привело меня в травмпункт. Я воспринял это спокойно - значит, оно того стоило. Я в это верил. Но, несмотря на мои способности, красный диплом юридического факультета на девяносто процентов стал моей собственно заслугой.
А потом закрутилось, завертелось! Взрослая жизнь, работа, бизнес - между прочим, весьма удачный. Я занимался юридическим сопровождением сделок и консультациями по различным аспектам экономической деятельности. Жизнь била ключом, клиенты множились, равно как и доходы.
Но когда я встретил мою будущую жену, то решил сразу - все только честно. Никаких чудес. Наверное, именно моя неподдельная искренность и помогла - через полтора года я осторожно надевал на ее тонюсенький пальчик маленькое золотое колечко. Удивительно, но мою невесту тоже звали Олеся...
Через год у нас родилась дочурка - очаровательная Алёнка. Я души не чаял в моих девчонках, и тот злополучный телефонный звонок показался громом среди ясного неба.
***
- Слушай внимательно, юрист, - раздался в трубке грубый мужской голос. - Повторять два раза не стану. Завтра утром, как придешь на работу, сделай копии всех документов по сделкам "Рособоронинвеста". Потом позвони директору и откажись в дальнейшем представлять интересы концерна. Копии отдай нам. Сделаешь все точно - получишь обратно своих баб целыми и невредимыми. Сделаешь что-то одно, сможешь выбрать - кто их них тебе нужнее. Ничего не сделаешь или стуканешь - убьем обоих Хе-хе-хе... - глухо рассмеялись в трубке. - Завтра в это же время снова позвоню. Доложишь - что и как. Ну всё.
Раздались короткие гудки. Я слушал звуки и страстно желал увидеть этого человека, его лицо... Я давно заметил, что для успешного чуда мне необходимо видеть глаза собеседника. Тогда появлялся шанс - я бы ни перед чем не остановился. Жизнь родных священна - можно говорить что угодно, допустить любые унижения... главное выиграть! Но без чуда сейчас выиграть невозможно.
Я в ловушке... Просто убить меня? Концерн останется без юриста. Но это временно - незаменимых людей не бывает. Незаметно выкрасть документы из хорошо охраняемого административного комплекса очень сложно. Открыто вломиться - много шуму, да и руководство обо всем догадается, успеет изменить планы. А полный доступ к документам в сейфе только у меня... Значит, подкупать других сотрудников смысла нет. Все верно, остается единственный, но весьма действенный способ - шантаж.
Я прекрасно понимал, чем заканчиваются договоренности между жертвами и преступниками. Да и служба внутренних расследований рано или поздно раскроет афёру. Алёнке с Олесей вновь будет угрожать расправа. А если всё рассказать своим?
Так я и сделал. Ко мне отнеслись с пониманием. Подключили ФСБ. Составили план - я соглашаюсь и выполняю условия преступников, спецназ - готовит штурм. Риск был велик, но иного пути я тогда не видел.
***
- База, я Крыша, объект подъезжает к складу. Посторонней активности не обнаружено, - снайпер отслеживал мои перемещения метров с пятисот, укрывшись за здоровенным логотипом "SONY" на крыше супермаркета.
Встречу назначили в центре города, но именно этот районе я знал плохо. По периметру квартала шли магазины и офисы, внутри располагались склады и подсобные помещения.
Я выключил фары, вышел из машины. И вдруг понял - а ведь уже началась осень! Как же я не заметил... Моросил мелкий дождик, дул холодный противный ветер - несильный, но до ужаса мерзкий. Я ждал. Наконец, медленно открылась дверь в крайнем ангаре. Мне пару раз мигнули фонариком. Я смело пошел вперед.
Интересно, меня видно со спутника? Спецы обещали, что глаз не спустят. Всего в операции участвовало больше шестидесяти человек, но об этом я, как всегда, узнал уже после. А сейчас медленно шел вперед, в неизвестность.
- Пришел? - голос определенно был другой, хотя из-за слепящего света фонаря я почти ничего не видел.
- Да. Где они? - я старался скрыть страх в голосе. Не за себя - за моих девчонок.
- Здесь, заходи... - они действительно еще здесь, преступники не допустят никаких накладок. Пока им не нужны жертвы - они будут потом. Я шагнул внутрь здания.
- Объект вошел, переключаюсь на тепло, - сообщил снайпер - четкости нет, далеко. Внутри пять, нет - шесть человек. Заложников определить не могу.
- Ждите, - коротко ответил наушник.
- Первая, вторая группы - вперед. Третья - тыл. Вертушки - готовности к высадке. Две минуты, - этих переговоров я, конечно, не слышал, но мой микрофон, приклеенный за верхними резцами, должен был передавать звук...
- Вот ты и пришел, юрист, - сказавший это мужчина вышел вперед. Черная кожаная куртка, темные очки, джинсы, короткая стрижка. Никаких особенных примет.
- Давай бумаги!
- Где они? - старательно сдерживая дрожь, спросил я.
- Покажите ему баб, - скомандовал мужчина, усмехнувшись.
Кто-то щелкнул переключателем, и в дальнем углу ангара вспыхнул свет. Они обе сидели там, привязанные к стульям. Все перемотаны скотчем, рты заклеены - в глазах ужас. У меня права на страх не было.
- Давай бумаги, повторять больше не стану. Быстрее, мужик. Быстрее!
- Вот, - я протянул ему дипломат...
Хороший кожаный дипломат благородного коричневого цвета. Три мощных шоковых гранаты должны были сработать, как только откроются замки. Надежда умерла... Поговорить не получится, они слишком нервничают, торопятся - мне просто не успеть. Чуда не будет...
- Готовность - десять секунд, - прозвучало в наушниках спецназовцев.
- Ну, посмотрим, что птичка в клюве принесла! Ты, - мужчина обратился к одному из партнеров, - иди сюда, посмотри! Проверь!
Худой, болезненного вида юноша вышел на свет. Типичный шизанутый умник - как в кино. Не любил я боевики. Но пока всё шло по плану. Хорошему плану...
Он открыл дипломат. Я успел закрыть глаза. Гранаты сработали. А вот уши я не закрыл! Поэтому оглохший, но зрячий, я метнулся вперед, к моим девчонкам!
Спецназ действовал четко. Кажется, еще не утих гром шумовых гранат, и уши разрывало от боли, а первые бойцы уже вышибли дверь и влетели в помещение. Откуда-то сверху беззвучно сыпались стекла - пробив фонари дневного освещения, на тросах спускались бравые парни в бронежилетах. Уже и первых клиентов втыкали лицами в пол, аккуратно завязывая бантиками руки за спиной. И я почти добежал до моих девчонок. Почти...
Самого выстрела я не слышал, и самым обидным было то, что выстрел этот, скорее всего, предназначался мне, а вовсе не заложникам. Совсем не моей Алёнке...
***
С женой мы не разговаривали уже четыре дня. Я вполне отдавал себе отчет, что в происшедшем она винит меня. И, естественно, понимал - она права! Ночи проходили, бессонно сменяя друг друга. Ведь стоило закрыть глаза, как на внутреннем киноэкране снова и снова прокручивается один и тот же ролик: маленький, нежно-розовый бутон прямо на глазах распускался в большой ярко-красный цветок, цветок на блузке моей дочери. Это было невыносимо, потерять ребенка - самое страшное, что может случиться в жизни! И этот кошмар не прекращался...
Олеся медленно угасала, да я и сам был на грани. Вот именно тогда в моем воспаленном сознании первый раз мелькнула странная, нелепая мысль. Ее безумность меня самого в первый миг повергла в шок - я решил, что схожу с ума. Это казалось немыслимой глупостью, бредом отчаявшегося отца и мужа. Такое просто невозможно, нереально! Но ведь самые нереальные мечты порой становятся явью...
Я сам делал это много раз, пускай раньше объектами становились обычные люди. Но ведь даже это было чудом, сколь невероятным, столь же абсолютно реальным. Я просто обязан был попытаться - чего бы это мне не стоило.
***
Говорят, в этих глазах вся скорбь человечества, все невысказанные молитвы, вся боль и страдания. И там же - прощение всех грехов.
Он может всё. Он - величайшее из чудес мироздания за всю историю человечества. Он и есть само мироздание! Он один управляет жизнью на земле. Всё, что происходит, подчиняется его воле. Одни не верят, другие - верят с радостью, истово, а кто-то пытается убедить себя в его существовании всю жизнь.
У меня на это был примерно час, может, чуть-чуть больше. Время - пока горит свеча. Я не сам установил для себя эти сроки, просто именно так велело мне моё сердце - и я ему поверил.
Я смотрел в эти глаза и не испытывал ничего, о чем писали тысячи атеистов и богословов. Я просто смотрел и твердил про себя - она жива!
Ничего из случившегося не произошло. Я не работал на тот злополучный концерн, не был в курсе его деятельности, с охраной родных ничего не случилось! Вечером Олеся заберет дочку из садика и привезет домой. Потом они поужинают, и будут ждать меня. А я всегда поздно возвращаюсь с работы. Всегда не хватает времени на общение, и в будущем это обязательно выльется в определенные проблемы. Но всё это потом. А сейчас - они просто едут домой, и никому на свете нет до них дела. Никому. Никогда. Это так, я точно это знаю, я верю...
Время вышло. Никаких молитв толком я не знал, поэтому просто проговорил шепотом благодарность творцу за его существование. Потом перекрестился, встал и пошел домой. Там меня ждут жена и дочь. Любят и ждут.
***
Машина остановилась точно напротив калитки. Алексей, наш водитель, всегда отличался точностью, за что я особенно ценил его. Автоматически вспыхнул свет, затем калитка раскрылись. Я достал бинокль - руки сильно дрожали. Поднес к лицу, до боли вжал в глазницы. Двери автомобиля открылись - я замер. Еще миг ... и...
Она выскочила сразу вслед за мамой, забавно помахала ручкой Алексею, второй ухватила маму за плащ, звонко рассмеялась. Подпрыгнула на месте и, передумав идти рядом с мамой, кинулась вприпрыжку к дому. Голубая курточка, раскрашенная модной люминесцентной краской, веселые косички с настоящими японскими бантиками, до ужаса понравившимися дочурке. Пятилетнее счастье... несчастного сорокалетнего отца. Я выскочил из кустов на противоположной стороне улицы и со всех ног бросился к ним.
***
Машины по нашей улице ездили не часто, да и время было позднее, но ее я почувствовал сразу. Точнее его. "Хаммер" - хорошая машина... Я ждал, я совсем не был удивлен. Мы встретились точно посреди дороги: слабое человеческое тело и три с половиной тонны высококачественной американской стали. Но в человеке слабое только тело, душа - сильная. Плата - справедливая. На удивление, боли практически не было. Просто я опять не успел добежать, но теперь это уже не важно...
Именно поэтому, даже понимая, что звезды в моих неподвижных глазах медленно гаснут, я все равно был абсолютно счастлив...