Аннотация: Рассказ о настоящем и будущем, о той жизни и этой, о мечтах и реальности
В свое время на той стороне
Жаркий июньский полдень. Каникулы в самом разгаре, а впереди еще целое лето. Что может быть прекраснее! Все трое мы лежим на насыпи у железнодорожных путей, не шевелимся и, кажется, даже не дышим. Странное занятие в часы законного безделья? Отчего же, нашему поведению имеется вполне оправданное объяснение.
Слева слышится шум приближающегося поезда, за последнюю четверть часа уже третьего. Движение на нашей ветке оживленное. Стоит составу приблизиться, как мы вжимаемся в сырую, пахнущую деревянными шпалами землю и закрываем уши руками. Вагоны, громыхая, проносятся в каких-нибудь пяти метрах от нас - потрясающее испытание.
Но вот состав заканчивается. Последний вагон как-то совсем вяло перестукивает колесами по раскаленным рельсам и словно бы нехотя плетется за остальными. Слышится гудок локомотива.
- Это он с нами прощается, - говорю я, поднимая голову.
- Не смеши, - отвечает Коська, он у нас любит отвечать взрослыми фразами и ставить под сомнение даже самые очевидные факты. - Машинист нас даже не заметил. Кто мы для него?
Мне, в общем-то, плевать на его сомнения, однако же я перевожу взгляд на Дашу.
- Если бы он нас заметил, - отвечает та на молчаливый вопрос, - прогудел бы перед нами, а так...
Я переворачиваюсь на спину, складываю руки на груди. Нет, я не дуюсь, просто недоволен, что оба моих друга не поддержали моей идеи. Ведь что в ней было предосудительного? Неужели неприятно было представить, что огромный состав прощается с тремя подростками?
Как бы то ни было, никто не стремится изменить свою точку зрения, и я сдаюсь.
Итак, что же мы тут делаем? Коське и Даше пришлось объяснять минут десять, а потом еще с полчаса выслушивать их комментарии и еще столько же спорить. Впрочем, споры не утихают до сих пор.
- Какого черта мы тут разлеглись? Пришли, посмотрели, набрались впечатлений на все лето, теперь назад.
Константин во всей своей красе. Старается выглядеть взрослее, чем он есть. Зачем, не понимаю. Он и так на полголовы выше меня да и прочих одноклассников выше иногда на голову. Может, хочет, чтобы поведение соответствовало росту.
Я лежу посредине, окруженный соратниками. Я - Наполеон, они - мои верные Мюрат и Ней, ну, может, не Ней, а Жозефина, правда, она не ходила в поход со своим императором. Моя пошла, хотя и не моя она, вообще-то... Ладно, решаю раскрыть генералам свои стратегические замыслы.
- Мы перейдем дорогу.
- Что?! - в один голос выкрикивают оба и вскакивают.
Переглядываются.
- Нам туда нельзя! - продолжает уже одна Даша. - Нас накажут!
- Ну а кроме наказания, что нас держит? - парирую я.
Возразить нечего. Мы, действительно, обещали родителям никогда и ни под каким предлогом не пересекать железную дорогу.
Снова грохочет приближающийся поезд. На этот раз машинист, видимо, нас заметил, потому что раздается протяжный предупредительный сигнал. Ревя гудком, локомотив проносится мимо, а вслед за ним состав тяжелогруженных ржавых вагонов.
Даша что-то кричит, но я не разбираю слов. Подношу руку к уху. Девочка понимает мои затруднения и подбирается ближе, обхватывает меня рукой, кричит в самое ухо:
- Что мы там будем делать?
Меня не столько занимает вопрос, сколько ее прикосновение, ее запах, ее близость. Черт возьми, как сказал бы Коська, и нужно было появиться грохочущему поезду, чтобы это свершилось. Но вот поезд убегает вдаль, шум и тряска стихают. Даша отползает в сторону, смотрит, выжидает.
Объяснять бесполезно, мне так кажется. Я встаю в полный рост и поднимаюсь к самым рельсам. Торжествующе водрузив одну ногу на сверкающее под солнцем полотно, указываю рукой вдаль.
Ответ на заданный вопрос очевиден, он находится там, куда указывает мой по-детски тонкий указательный палец, однако, друзья не спешат подниматься.
- Ну что с вами такое? - не выдерживаю я и возвращаюсь к ним на склон.
- Нельзя нам на дорогу, - как-то испуганно отвечает Даша. - И дальше нельзя.
- Да почему же? Разве вам не интересно, почему они запрещают нам подходить к дороге?
- Потому что они - родители. Это их работа - запрещать.
- Да? - восклицаю я и поворачиваюсь к Коське. - Но один-то запрет мы все-таки нарушили, подошли к дороге.
Мои компаньоны переглядываются. На этот раз им нечего сказать.
- Ну, что? Кто со мной?
Я снова поднимаюсь. Поднимается и Даша, а Коська медлит. Ворчит что-то себе под нос, становится на колени. Они, его колени, вечно ободраны и в ссадинах, однако это нисколько не мешает ему простоять так добрую минуту. В его задумчивом взгляде я вижу весь страх и сомнение жителей маленького провинциального поселка. В его коленопреклонённой позе - приземистость наших зданий. В простой подростковой одежде - незамысловатость нашего быта. Немудрено, что при таких условиях ему трудно принять решение. Я протягиваю руку.
- Эх, - вздыхает он и поднимается, - подведешь ты нас под статью.
Не совсем понимая, что он имеет ввиду, вывожу друзей наверх. Даша охает и прикрывает ладошкой рот. Коська хмурится. Я улыбаюсь.
Железная дорога - негласная граница нашего поселка. Все, что находится по ту сторону - опасно. Сама дорога опасна вдвойне. Пересечь ее значит нарушить закон, а законы у взрослых суровые. И, как принято у них, никто не желает объяснять причины. Нельзя и все тут! Может, для детсадовцев такое и срабатывает, но для зрелых одиннадцатилетних подростков...
На той стороне - чудо, ожившее волшебство, живая фантазия. На той стороне - жизнь, какой ее можно себе разве что вообразить. На той стороне - мечта.
Из пышного леса, начинающегося сразу у подножия насыпи, вырастает вдали город. Стройные зеркальные шпили его небоскребов встают над зеленой массой, словно струи гигантских фонтанов, и отраженное от их стен солнце играет всеми цветами радуги. С той стороны дует теплый ветерок, прокатывается волнами по зеленому океану. Потревоженные им деревья недовольно стряхивают со своих веток пернатую стайку, и птицы с неземным щебетом устремляются в чистое голубое небо. Воздух пронзают белые, тонкие, как шелковая нить, трассы реактивных самолетов. Удивительно, как же это их не видно в поселке? А с земли из-за города ввысь устремляются, опершись на пышные столбы серого дыма, ракеты.
- Почему... - начинает Даша, но ее обрывает неизбежное.
Снова ревет поезд. Все, как один, не сговариваясь, мы бросаемся обратно на насыпь. Ждем, на этот раз очень долго ждем, когда же проедет состав.
- Как будем перебираться? - серьезно интересуется Коська.
- Ну, как... - тяжело признаться, что о таком я не успел подумать. - Просто... Перейдем и все.
- Все-то у тебя просто. А лес впереди ты видел? Это тебе не наша рощица, мы там в два счета заблудимся.
- Ладно, а что ты предлагаешь?
Я невольно напрягаюсь, ожидая, что вот сейчас он откажется от путешествия. Но Коська молчит, думает.
Между тем поезд уносится прочь. Даша поднимается с земли, оправляет юбку. Ее коленки перепачканы зеленью и черными пятнами мазута. Она подбоченивается и заявляет, видимо, заканчивая ранее начатую фразу:
- И почему они скрывали это от нас?
Мы с Коськой тоже поднимаемся.
- Наверное, о нас беспокоятся, - предполагаю я. - Им виднее.
- Вот теперь ты со мной согласен, - радуется друг и продолжает. - Я предлагаю поискать переезд. Наверняка существует дорога из нашего захолустья в... туда, одним словом. И если мы хотим отправится туда, то лучше идти по дороге. Вдруг, нас кто-нибудь подвезет.
- Не-не-не, - замахала руками наша сообщница. - Я не сяду в незнакомую машину.
- Ты вообще в машине-то когда-нибудь сидела? - спрашиваю я и вместо ответа получаю локтем в бок.
Коська смеется, сдержанно, но искренне.
- Пойдем пешком, - потирая бок, решаю я.
Под перестук колес мы пробираемся вдоль железнодорожного полотна. Каждый успел по нескольку раз упасть, каждый успел посмотреть в сторону дома, вздохнуть. Идти и впрямь непросто.
- Такого не бывает, - бормочет Коська, - таких городов не бывает, мы бы знали.
- Откуда? - спрашиваю я.
- Ну, не знаю. В школе сказали бы.
- У них в программе нет предмета "Чудеса по соседству", да и учебников тоже. Это мы должны сами узнать.
- Ты не понимаешь, - не унимается друг. - Я таких даже по телевизору не видел.
- А я никогда в телевизоре не видел нашего поселка. Его тоже не существует?
Молчит.
Между тем наша спутница, не скованная беседой, вырывается вперед. Мы прибавляем шаг, но вдруг она останавливается, спускается с насыпи и принимается быстро-быстро махать руками, подзывая нас.
- Смотрите.
Она указывает в широкий проем огромной трубы, проходящей насквозь железнодорожный вал. Внутри темно, оттуда тянет холодом и сыростью, а в ноздри бьет крепкий болотный дух. Наши склоненные спины жарит полуденное солнце, трава вокруг отверстия переливается изумрудной радугой.
- Пойдем? - с сомнением интересуется Даша.
Мы, ребята, переглядываемся.
- Нет, - наконец, решаю я. - Мы, конечно, обойдем запрет, ведь дорогу мы не перейдем, а пройдем под ней. Но мне что-то не хочется идти туда таким путем.
Смотрю на спутников. Те, не сговариваясь, дружно кивают.
- Тогда в путь.
Нам торопиться некуда, впереди - целое лето. Мы бредем больше часа, но какая нам забота? Вот только голод беспокоит.
- Есть хочется, - первой сдается Даша.
Коська тверд как кремень.
- Давайте пойдем назад, - продолжает канючить девочка и останавливается.
Друг смотрит на меня вопросительно, ждет.
- Хорошо, - я стягиваю со спины рюкзак, - пообедаем здесь.
- Ты взял с собой еду?
- Мама приготовила.
- Ты сказал ей, куда идешь?
Коська не то удивлен, не то напуган.
- Да нет, - машу рукой и запускаю ее в рюкзак. - Сказал, что задержусь, вот она меня и снабдила.
- Тут на всех хватит, - удивляется Даша, заглядывая внутрь.
Извлекаю бутерброды и старую отцовскую фляжку с чаем. Папа очень любил пить из нее чай и ходить в походы он очень любил...
Едим быстро и с аппетитом. Так всегда бывает на свежем воздухе. После обеда мои компаньоны полны решимости.
- Идем дальше, - заявляет Коська.
Даша поднимается следом. Вместе они ждут, пока я разберусь с рюкзаком. Готово!
Вскоре добираемся до переезда. Пыльная гравийная дорога взбирается к железнодорожному полотну, чтобы потом так же резко уйти вниз. Мы останавливаемся на самой вершине. До запретной границы - два шага. Впереди - сказка.
- Ну, - киваю в сторону города, - что будем делать?
Молчат. Думают.
- Вы идете, вообще?
Это я начинаю нервничать.
- Ты прости, - опустив глаза, бормочет Даша, - я, наверное, не пойду.
- И я тоже, - с вызовом заявляет Коська. - Мы сюда больше двух часов шли, а туда и к вечеру не успеем.
- Так что же, назад?
Жмут плечами, мнутся.
- Да ну вас!
Поворачиваюсь в сторону города. В рюкзаке еще полно еды, чувствую, как плещется на донышке чай. Дойду один, не беда. Предатели! Трусы! Делаю шаг. Подошва кроссовка касается горячего металла рельс. Второй. Ощущаю вибрацию. Поглощенный собственными переживаниями, не сразу замечаю опасность.
- Ты что?!
Коська хватает меня за руку и тащит назад. Падаем в кусты. Гудок локомотива. Перезвон автоматического шлагбаума. Мимо проносится поезд. Друг что-то кричит, а я его не слышу. Рядом на коленях сидит испуганная Даша. А чего? Сами отказались идти! Я и не понимаю, что переживают они совсем за другое.
Железнодорожный шум стихает. Я, как ни в чем не бывало, устремляюсь назад, но сам же почти сразу ныряю обратно в кусты. К переезду с той стороны приближается автомобиль.
Мы выглядываем из пыльных зарослей - три загорелые на солнце мордочки. Видим машину. Странная она, необычная. Блестящая, цвета "электрик" и с огромными окнами. Даже крыша, кажется, стеклянная. Колес не видно - мешает пыль и кустарники. Внутри - трое, мы видим их вполне отчетливо: мужчина и женщина на передних сидениях, еще один мужчина сзади. Они приближаются к переезду, и я замечаю детей, которые расположились по обе стороны от мрачного мужчины сзади. Они играют, и он, напуская на себя серьезность, тем не менее, поддерживает их игру. Пара спереди заливается счастливым смехом. Похоже, это их дети и их друг.
Снова срабатывает автоматика переезда. Звенит семафор. Шлагбаум опускается прямо перед остановившейся машиной. Люди внутри продолжают веселиться. В просветах мелькающих вагонов мы смотрим на них в изумлении. Трое подростков с этой стороны на троих взрослых на той стороне.
Поезд проносится мимо.
- Это что же... - начинает Даша, указывая на машину. - Это что ли...
Она боится озвучить то, что видит. И не она одна. Меня хватает только на короткое:
- Похоже на то.
- Да вы что?
Коська не договаривает. Шлагбаум вздрагивает и ползет вверх. Перезвон семафора стихает. Поднимая клубы пыли, машина срывается с места и устремляется мимо нас в сторону поселка. Скрытая кустами дорога не позволяет увидеть самую важную (для меня, по крайней мере) деталь конструкции.
Набрасываюсь на Коську:
- Видел колеса?
- Не знаю. Кажется, были...
- Или нет?
- Да что ты пристал?
- Это важно!
- Чем это важно, черт возьми?
- Ты хоть понимаешь, что мы только что видели? Что мы вообще видим там, на той стороне?
Коська хмурится.
- Я, кажется, понимаю, - осторожно говорит Даша.
- Вот почему они от нас это скрывают! Вот почему нельзя туда ходить! Теперь понятно?
- Понятно, - ворчит друг. - Тогда нам точно туда еще рано ходить.
- Что за бред?
- Не кипятись. Все логично. Если ты прав, и это - то, что мы думаем, то попасть туда мы должны не сейчас.
- А когда?
- В свое время.
- В какое такое "свое время"?
- Он хочет сказать, - неожиданно вставляет Даша, - естественным путем. Так, Костя?
Мальчик серьезно кивает.
- И мы так и будем сидеть, сложа руки?
- А что я там забыл? Говорят тебе: рано.
Я едва сдерживаю распирающий меня гнев. Даша это сразу замечает.
- Мальчишки, не ссорьтесь. Не хватало вам еще подраться.
Смотрю на Коську исподлобья, шансов у меня мало.
- Давайте лучше удостоверимся в нашем открытии. Не одна же она такая... парящая эта машина.
Мы остаемся у обочины. Незаметно подкрадываются сумерки. Мир теряет краски, но не желает терять летнего очарования. Вокруг заводят песню сверчки, светляки поднимаются в остывающий воздух, деревья вокруг начинают перешептываться, готовясь ко сну. Убаюканный вечерней суетой сонной природы Коська откидывается на спину, закидывает руки за голову и закрывает глаза. В зубах у него тонкая зеленая веточка. Она лениво переползает от одного угла рта к другому. Даша лежит рядом, подперев голову руками, болтает ногами. Мы надежно укрыты от любопытных глаз проезжающих пышным кустарником. Вот только нет проезжающих, не от кого нам прятаться.
Почему мы не идем на ту сторону? У каждого свои причины и он о них многозначительно молчит. И я молчу. Поверять другу свои страхи... Да он меня на смех поднимет на глазах у Даши, причем, с большим удовольствием, особенно, после моего демарша. Испугался! - скажет он. А девчонке рассказывать о своих опасениях я не буду. Головы моих друзей, наверняка, заняты теми же мыслями.
И все-таки я не выдерживаю и встаю. Коська приоткрывает один глаз, видит мою нерешительность, снова закрывает.
- Ты куда? - волнуется Даша.
- Никуда, - порыв сходит на нет, - просто хочу размять ноги.
- А-а, - протягивает она и возвращается к своим мыслям.
А мои мысли оказываются на той стороне, сразу же, стоило мне увидеть Город.
На небе ни облачка. Темно-синяя бездна усыпана звездами, я могу рассмотреть даже Млечный Путь, удивительно... Хрустальные шпили светятся голубым призрачным огнем. Мне кажется, что я уже не на Земле. Я стою на поверхности далекой планеты, а передо мной - космическая колония людей. Здесь все правильно, красиво, идеально. И я вижу, как вокруг небоскребов проносятся парящие машины, оставляя за собой белесый след.
Опускаюсь обратно на траву. Я больше не в силах посмотреть туда. Вдруг мне это привиделось? И не хочу подтверждения друзей - пусть мечта останется при мне.
Но частью мечты я могу поделиться.
- Кось, - пихаю друга локтем.
- Ну, чего тебе?
- А здорово, наверное, вот так... без колес.
- Здорово.
Даша улыбается.
- Надо сделать такую машину, - мечтательно заявляю я. - Потом. В будущем.
- Экономически не выгодно, - обрубает всякие возражения Коська.
- Да ладно тебе, - Даша теребит его за плечо. - Ну ведь, правда, здорово будет. Ты же видел.
- Что-то мне ваше будущее не внушает оптимизма.
Мы с Дашей переглядываемся, вспоминая виденное, и заливаемся звонким смехом.
- И все-таки я попробую.
- А я с тобой.
Неожиданно девочка обнимает меня со спины и целует в щеку. Константин - а сейчас его уже не назовешь Коськой, - хмуро смотрит на нас. Пускай себе смотрит. Будущее чудесно! И оно начинается сейчас. Даша меня не отпускает, да мне этого и не хочется. Я вдыхаю аромат ее пыльных волос, греюсь ее живым теплом. Я могу чувствовать ее дыхание и ощущать, как поднимается ее грудь. Как же это волшебно и одновременно необычно ощущать прикосновение чужого тела к своему. Мне хочется исследовать новое чувство еще и еще раз, наслаждаясь долгими минутами блаженства в объятиях этой близкой, удивительное дело, самой близкой на свете девочки.
Из сказки нас вырывают грубо и безжалостно.
Мы уже привыкли к грохоту поезда, к перестуку железных колес, неумолкающему звону автоматики переезда. Но вот появляется новый звук - урчание натруженного мотора, скрип старой подвески, грохот полупустого кузова. Грузовик! И двигается он не со стороны сверкающего чуда, а от нас. Вот из-за темного поворота появляется сперва яркий желтый свет. Мазками масляных красок его отсветы ложатся на уснувшую листву деревьев. Далее - слепящие фары. И, наконец, сам темный силуэт разбитого грузовичка.
Порыв! Я высвобождаюсь из дашиных объятий, вскакиваю и бегу ему на перерез.
- Стойте! - машу руками. - Вам туда нельзя! Нет!
Останавливается. Из раскрытого окна слышится бодрая музыка, высовывается водитель. Мы подходим к нему.
- Туда нельзя, - объясняю я охрипшим голосом. - Нельзя.
- Это вам туда нельзя, - грозно реагирует водитель и тянется к соседнему сиденью. - Вы хотя бы представляете, что сейчас в поселке творится? Да вас там все ищут.
Он прикладывает к уху мобильный телефон.
- Да. Нашел я ваших сорванцов. Да, все. Здесь они, на переезде. Да целые они, целые. Что? Ладно. Хорошо. Нет, не успеваю. Хорошо. Пока. Да все нормально. Пока.
Обрывает связь и обращается к нам:
- А теперь, негодники, ноги в руки и бегом домой. Ваши родители уже идут. Двигайтесь вдоль дороги, не заблудитесь. Хотя, раз уж вы здесь, дорогу назад найдете. И чтобы больше ни ногой сюда, ясно?
Потупив взор, мы киваем.
- Вот и ладушки.
Водитель сплевывает нам под ноги, дергает за рычаг переключения передач, коробка отзывается протяжных стоном, и машина срывается с места. Красные огоньки задних фар вскоре теряются в размытой поднятой пылью темноте.
Я долго не решаюсь поднять глаза, смотрю на то место, куда угодил плевок взрослого.
- Пойдемте, наверное, - осторожно предлагает Даша и берет меня за руку.
- Угу, - отзываюсь я. - Идем, Коська.
- Идем.
Через полчаса мы встречаемся с толпой родителей. Именно с толпой. От семьи Коськи на поиски вышли: отец, мать, бабушка и даже дед с клюкой. Папа первым делом хватает его за ухо и что-то шипит в это самое оттянутое ухо. Дашу, охая, прижимает к себе бабушка, родители стоят за спиной обнявшись, улыбаются. Ну а мне навстречу идет мама. Подвел я ее и друзей подвел. Мама снимает с себя серенькую кофточку и накидывает мне на плечи. Молчит. Почему же ты молчишь, мама? Ну, отчитай меня, покричи, можешь даже по попе шлепнуть, я не обижусь. Но мама просто берет меня за руку и ведет вслед за удаляющейся толпой домой. Мне стыдно, хотя и понимаю, что мама сейчас безумно счастлива.
Мы входим в поселок. Нас встречает дом, редкий желтый свет окон, стрекот цикад (почему-то здесь они слышны особенно отчетливо). На нас наваливается спокойствие, даже родители Кости успокаиваются. Мы приближаемся к нашему двору, и я понимаю, что лучшего времени мне не найти.
- Мам, можно мне отойти? На минутку?
Мама недовольно хмурит брови, но я-то знаю, что за рассерженной маской скрывается теплая всепрощающая материнская любовь.
Остальные родители остановились, повернулись и ждут решения. Отец Кости удивленно вскидывает брови. Все-таки я единственный, кто решился нарушить гнетущую тишину. Я ощущаю себя бандитом, высунувшимся между прутьев решетки и просящим выпустить его. Настолько ли суров мой проступок?
- И ты еще смеешь меня об этом просить? После всего?
Я улыбаюсь и киваю. Я знаю, что произойдет дальше.
- Ладно, - неожиданно для остальных сдается мама и улыбается в ответ. - Только на минутку.
И отпускает мою руку.
Я срываюсь с места и бегу к центру поселка. За спиной слышу приглушенные голоса наших конвоиров. Нет, маму им не переубедить. Вдруг, голоса стихают, и я слышу звонкое:
- Я с тобой!
Жду, а потом беру Дашу за руку и вместе мы бежим по узким улицам нашего сонного поселка. Наш путь освещают тусклые и низкие фонари. Удивленными взглядами провожают нас бездомные собаки и домашние коты, внимательно следящие за происходящим из цветников на подоконниках. Мы летим, сломя голову. Среди редких, припаркованных у обочины автомобилей высматриваем одну единственную, цвета "электрик" и боимся, что можем ее отыскать. Сворачиваем с одного переулка на другой, пробегаем администрацию, универмаг, школу. В нас, словно закипающая в чайнике вода, растет радостная уверенность, что мы не найдем ее сегодня, не найдем и завтра. Мы найдем ее потом, в свое время.