Тебе, наверное, тоже во снах приходят души умерших близких. И ты видишь, их как живых, радостными или печальными. Ты можешь с ними о чем-то говорить, но маловероятно, что, проснувшись,- вспомнишь, о чем. Они там, внутри этого хрустального мира сна, и "взаправду" живые, такие, какими были с тобой, говорят, двигаются, смеются, плачут. Все так, все именно так, как и должно быть, но...
В начале сна тебе кажется, что это и есть жизнь, что ты вернулся на несколько лет назад, когда тот, кого ты любил, кто был дорог тебе, был среди нас в этом мире, но чем дальше ты идешь с ним по влажной и ослепительно-радужной от только что прошедшего дождя и свежего бензина асфальтовой дороге, мимо высоких чистых зданий, призрачных и неясных теней несуществующих прохожих, мимо зеленых блестящих влагой лугов, над рекой по мосту, смотря на невозможное небо и белое солнце и чувствуя присутствие и тепло руки, ведущего тебя, тем глубже и ощутимее в душу впивается, проникает, вползает, как черные змеи в горло из другого сна, неотвратимо давящая, удушающая, тяжелая непереходящая тревога. И ты уже пытаешься заглянуть в глаза тому, тому человеку, не чувствуешь тепла его руки, как если это гладкий холодный протез, и краски вокруг блекнут, переходя в серо-черную гамму с ртутными пятнами луж под ногами, отражающих твое испуганное лицо, полные невыразимого чувства глаза, но все пустое, тщетно. Все медленнее каждый шаг, каждый вдох совершается с усилием, как если сидишь в мчащемся по прямой поезде у раскрытого окна, но там даже ветер замирает.
Наконец, когда становится уже невозможно терпеть и хочется кричать, ты с силой дергаешь его руку, разворачивая это тело к себе, как манекен, и тогда ты видишь его лицо, пустые глаза мертвеца, подернутые серой мглой, он все еще говорит тебе что-то, но каждое слово медленнее прошлого и последнее, уже самое растянутое, повторяется до бесконечности, в которой ты видишь только эти мертвые глаза в обволакивающей тьме, пока не проснешься.
Ты тяжело дышишь, на спине вдоль позвоночника холодный и клейкий пот, от самого затылка и до копчика, зубы стучат, частое дыхание и невозможно вдохнуть нужное количество воздуха, к горлу подступает тошнота, ты перевешиваешься через кровать и тебя рвет, сгибая пополам, так что желудок поднимается в грудную клетку, сдавливая легкие диафрагмой, с пронзающей болью рвет чем-то вишнево-черным с кусочками того, что ты не ел накануне, и кажется, весь мир сжимается тогда в одну черную точку.