План Барбароссы

Пятнадцать человек на сундук мертвеца.  

Осенний воздух раннего утра, насыщенный инеем, продирался сквозь короткий бушлат и терзал босые ноги. Стальные предрассветные сумерки усиливали ощущение промозглого холода. Моса спала рядом, прижавшись к Рэквину и вцепившись в него, опасаясь даже во сне. Скоро зима. Конец сезона. Для Рэквина - последний рейс и может быть он наконец выспится. Рэквин проснулся, всхрапнул, поёжился от холода, выползая из-под бушлата. 

Он просыпается раньше всех, так надо: торопливо сходить на камбуз к Пипе, чтобы взять свою дневную пайку и вернуться к Мосе. Бояться нечего, когда Моса с ним. Они поселились под ватер-вулингом уродливо выпирающим из палубы укрепляя  нос корабля и образующим удобную нишу - убежище для двоих.  Тесно и сыро, но безопасно, ни одна тварь с юта не рискнет сунуться сюда. Пусть только попробуют! У Рэквина сабля острее ятагана. Но когда он оставляет женщину одну, чтобы пополнить запасы провизии или выполнить свой долг рядового команды - тревога, сравнимая с паникой, заставляет его вслушиваться в любые шорохи, доносившиеся из берлоги. 

После бурного ночного возлияния, команда вповалку валялась на палубе. В походе пить запрещено, но вчера был особый день - Оргульо объявил возвращение. Шлепая босиком по палубе, покрытой наледью мелких брызг, переступая через спящих, пошел будить кока. Хорошо, когда команда спит в кубрике на юте, но команда предпочитает палубу - уже давно, с тех пор как обнаглевшие крысы отгрызли ухо у спящего Сангланта.

- Эй, Пипа! - крикнул он дрожащей охапке тряпья в углу камбуза - Вставай, старый, отвислый барыга.

Кок не откликнулся как обычно. Темно. Едва видно трясущийся силуэт под циновкой, сплетенной Пипой из старых вантов еще в прошлом сезоне.

"Надрался до лихорадки" - Рэквин подошел ближе, пнул комок тряпья, Пипа издал подозрительный булькающий хрип.

Рэквин - битый вояка, ему не нужно объяснять, что означает подобный звук. Он лишь сдернул циновку, чтобы удостовериться. Под циновкой бился в затихающих судорогах и слабо сучил ногами Пипа, из резаной раны в горле с хрипом пульсировала кровь. 

Ужас, словно легендарная Масчугера с хохотом уносящая в море матросов, перехватил дыхание Рэквина. Словно схватил за косу и больно прижал к виску дуло пистолета. Не потому что Рэквин, боится чужой крови и смерти, как их покойный юнга, Моко. "Ну, был старый хохотун, Пипа, с дряблым, отвисшим животом, да сдох". Он отлично знает законы. Если убить Пипу в открытом бою, честь и слава, но перерезать горло спящему или выстрелить в спину... Ему не вывернуться. Его повесят на рее, а Мосу... То, что произойдет с Мосой, ему даже не хотелось представлять. Только от одной этой мысли начинало колотить лихорадкой ненависти.

"Бросить Пипу за борт? Нет! Увидят, тогда вообще не докажешь" - Он взглянул на фок-рею и громко сглотнул набежавшую слюну, машинально схватился за горло. Его не повесят на фор-марселе - птица не того полета, его место скромнее, на фок-рее. Лучше уйти, тихонько, пока народ не зашевелился на палубе. Рэквин выскользнул из камбуза и, стараясь не шуметь, стал пробираться в свое логово. Его увидел Туэрто. Тяжело подняв голову с палубы, он сонно пробормотал:

- Все шастаешь, дохлая акула...
- Спи, спи. Рано еще. В гальюн я ходил. - Ровным голосом сказал Рэквин, а сам подумал: "Этот одноглазый всегда всё видит. Может, пришить его? Нет, хуже будет"

Сухой, металлический щелчок. Что-то упало с фок-мачты и покатилось по палубе. В темноте не разобрать и не найти. Рэквин посмотрел вверх , в темноту. Кроме исчезающего паруса в предрассветном тумане ничего не видно. Потоптался в нерешительности пару секунд и пошел в свое укрытие.

Тихо прилег, стараясь не разбудить женщину, нервно стал дожидаться - когда, наконец, раздастся крик и начнется суматоха. Кто? Кто его так подставил? Рэквина ненавидела вся команда. А раньше, до Мосы, было все по-другому.

Бой был страшный. Каравелла против Каракки, фальконеты против бомбард, двадцать против двухсот. Безумцы! Но Оргульо сказал: "Возьмем корабль, там все золото Вест Индии, которое везут королю Франциску. Они давно уже в пути. Солдаты больны цингой и капитан слаб духом. Обещаю щедрую награду первому, ступившему на борт" "Я первый ступлю на борт! - подумал тогда Рэквин - пусть отсохнет моя нога" Он выполнил свою клятву. Рубил абордажной саблей серые, изнуренные болезнью лица солдат. Только в лицо или в горло, после такого удара никто не сопротивляется, а падает в корчах на палубу. Первым добрался до капитана и рассек ему череп до переносицы. "Первый! Первый" ликовал он и до смертельной усталости, до нестерпимой боли в мышцах, рубил, рубил, рубил. Золото! Золото! Золото! Если Рэквин найдет золото первым, его доля утроится. Вот сюда, в каюту капитана, там будет огромный сундук с сокровищами, и тогда Рэквин будет сказочно богат, и тогда все береговые шлюхи Улциня - его. Сокровищ он не нашел, зато нашел ее. Она сидела, словно парализованная, в кресле и смотрела в изумлении и ужасе на ворвавшегося в ее розовую, шелковую обитель пирата. На виске под прядью волос билась синяя жилка.  

- Полундрааааа!!!! - донеслось со стороны камбуза.

Рэквин ждал этого крика. Ждал и надеялся, что команда пойдет на приступ и тогда он сможет доказать свою невиновность. У него самая выгодная позиция, за бушпритом: ни одна пуля его не достанет, но он убьет всех - пусть сунутся. Несколько раз проверил две аркебузы и четыре пистолета - весь арсенал, что у него был. Еще раз пощупал порох в рожке и разложил пули перед собой, отстегнул от пояса саблю. Абордажный нож. Ножа не было. Вечером до пьянки был. Кажется, он давал его Кохе, отрезать немного солонины. 

Еще два часа напряженного ожидания. Рэквин до головной боли вслушивался в корабельные звуки. Ничего. Тишина. Будто и не было происшествия. Только лениво плещется вода под форштевнем и похлопывает блинд на бушприте. Как всегда. Не как всегда. На этот раз звуки моря - лишь фон к зловещему, многозначительному молчанию команды. 

Наконец на палубе возникло движение. "Идут!" Идут все. Во главе процессии одноглазый Туэрто. За ним волочил свою деревяшку, привязанную к правой ноге, Кохо. Капитана не видно, но он придет позже. Появится. Или будь проклят Рэквин, если он знает плохо капитана.

- Quoi veulent ces bandits? - испуганно спросила Моса. (*Что хотят эти бандиты?* франц.)
- Сиди тихо. Оружие заряжать можешь?

Моса отрицательно мотнула головой. "Дура дворцовая. Почему я не научил ее раньше?" И зачем он вообще связался с ней? Может вообще бы ничего и не было, отдай он ее команде. Рэквин вздохнул. Слово морского волка, однажды сорвалось с его губ - теперь до конца, теперь только вперед, что бы не произошло. 

Атаки не будет! Рэквин сразу понял это, лишь увидев  на запястье Туэрто, красный платок - значит, ему несут черную метку. Если Рэквин сейчас выстрелит, его даже не повесят, а просто выбросят в море, что гораздо страшнее.

Туэрто взмахнул рукой, и процессия остановилась. Церемониальная пауза перед вручением черной метки. Рэквин примет правила игры. Если он не захочет брать этот крашенный углем клочок бумаги, метку пригвоздят к мачте кинжалом. Не принять метку - признать вину. Рэквин еще не сошел с ума. Раз не пришлось доказывать свою правоту оружием и силой, значит нужно поднапрячь свои мозги. Но лучше бы бой. Бой привычнее. 

- Эй, Акула, мы принесли тебе черную метку! - Напыщенно воскликнул Туэрто, гордясь своей исключительной миссией. - У тебя есть право доказать.

Рэквин вышел из укрытия, принял метку, медленно сел на палубе, не сводя жесткого взгляда с единственного, выцветшего до молочного киселя, глаза Туэрто. Одноглазый тоже сел, команда последовала его примеру.

- Я не убивал Пипу. - Рэквин даже не знал с чего начать. - Зачем мне его убивать?
- Давайте его на рею! - нетерпеливо выкрикнул Шрэклих - тут и так все ясно. К чему, Одноглазый, вся эта канитель с черной меткой? Повесим и начнем делить сокровища!
- Капитан сказал: все должно быть по закону. Я бы и сам его с удовольствием вздернул. Закон есть закон.

Люди ждали объяснений. Тянуть нельзя, с каждой минутой вина все более и более становилась неоспоримой. Рэквин обвел мрачным взглядом лица команды. Вольф, Луп, Матон. Бывшие, лучшие друзья, он доверял им свою спину в любом бою... Злобный Спайтефул, сумасшедший Крэзи, ужасный Шрэклих и кровавый Санглант, словно из другой команды, но если вдруг кто-нибудь скажет, что один из них способен подло перерезать Пипе горло - Рэквин схватится за пистолет. Другая группировка команды, Рэквин внимательно вглядывался в лица: Чизма, Кальбо, Кохо и Туэрто. Этих Рэквин презирал. Чизма - сплетник и негодяй, по нему веревка изрыдалась. Лысый Кальбо - от него всегда воняло тухлятиной, впрочем, от всех воняло, но этот просто смердил. Ехидный калека Кохо и умный, а значит - опасный, Туэрто. Кто из них мог? Чизма - капитанский жополиз? Кишка тонка. Капитан первым порешил бы его, в случае чего. Кальбо, не взирая на свою вонь, до неприличия честолюбив и законы чтит ревностнее капитана. Одноногий Кохо - калека, такое ему не по силам. Туэрто слишком умен для мокрого дела, тем более - он вручил Рэквину черную метку. Капитан Оргульо, по определению, вне подозрений и даже вне помыслов. Значит - никто? Хотя... араб, Буль Ба! Он новенький, его взяли в команду на острове Джербу, когда прибыли туда за пушечной селитрой, как раз перед самым походом.

- Буль Ба. - Наконец сказал Рэквин и указал пальцем на араба - Буль Ба убил Пипу.
- Докажи.
- Когда на Джербу он к нам пришел, вел себя подозрительно, ни с кем не разговаривал, сидел и молился своему аллаху. А Пипа, всегда над ним посмеивался и подшучивал, то солонину самую костлявую даст, то в чай кусок жира подбросит, или горсть сухого риса в баланду. Потому что - новенький. Буль Ба давно на него свой кортик точил.
- Ну, это ничего не значит, Буль Ба сам знал, на что идет, новичок на корабле - козел. Все мы через это прошли. - Усмехнулся Туэрто.
- Буль Ба не мог. - Уверенно произнес Луп.

Вечер. Последний день рейда. Оргульо приказал выкатить на палубу бочонок с ромом. "Гуляйте, ребята! Сегодня можно. Вы заслужили, но в кости играть запрещаю. Завтра будет дележка сокровищ." Пипа бренчал на своей разбитой лите и фальшивил скрипучим голосом: "Хватай абордажный крюк. Йо, хо, хо. Золота полный трюм". Народ гуляет. Вольф с Лупом сидят с Буль Ба: "Да ты пей! Слабо? Мы уже по третьей, а ты все одну тянешь" Буль Ба лопочет непонятные турецкие слова, скорее всего, сквернословит.

- Как он мог убить Пипу, если свалился еще в разгаре попойки? Мы с Вольфом подшутили над ним, проверяли его здоровье. Слабааак!
- Рэквин, это ты убил Пипу - Чизма поднялся с палубы, что бы увидели все поднял над головой нож с подсохшей на лезвии кровью. - Твой ножик?
- Мой. Но я его давал Кохе, отрезать солонины.

"Эй, Рэквин, дай-ка мне твой нож, отрезать солонины." "И мне отрежь, кусок побольше" Рэквин взял мясо, но есть не стал - отнес Мосе. За одно и проведал женщину.

- Конечно давал. А я потом воткнул нож в тушу. Разве ты его не забрал?
- Ножом мог воспользоваться кто угодно, просто выдернуть его из туши, и...
- Но ведь это нож Рэквина!
- А я не забирал его у Кохи. Коха, это ты убил! Ты специально, накануне именно у меня взял нож.
- И как ты представляешь себе это? Я же разбужу стуком своей деревяшки в стельку пьяного медведя.
- Верно. Но ты мог передать его Чизме. Я видел, как вы перешептывались и косились на меня. Меня Чизма ненавидят из-за Мосы, и подставил, чтобы отомстить. А ты ему добыл мой нож.
- Вот как? - Удивился Туэрто - ну давай, Чизма, говори.
- О чём там говорить? Все знают приказ капитана, когда Акула притащил эту французскую шлюшку, Масчугеру, на палубу.
- Ее зовут Моса! - Вспыхнул гневом Рэквин.
- А я что говорю? Масчугера. Капитан запретил Акуле прикасаться к ней, до самого Джербу. Ну вот, а я следил за этой парочкой, однажды на фок-марс даже лазил - сверху-то виднее. Я на вечеринке рассказывал Кохе про это. Мне и вам рассказывать, что он с ней делал? - Чизма оскалился в двусмысленной улыбке, обнажая коричневые зубы.
- Давай, рассказывай! - Заволновалась команда в похотливом порыве.
- А он ее и так, и эдак, и ладошкой, и языком...

Это была ложь, Рэквин не прикоснулся к Мосе, свято соблюдая правило, установленное Оргульо. Он очень хорошо помнил тот разговор с капитаном после боя.

"Капитан, прошу, не надо бросать ее за борт, оставьте ее мне!". Оргульо взглянул на Рэквина с нескрываемым любопытством, пожал плечами: "Тебе же известно: - женщина на корабле - к несчастьям". "Да". "Я, конечно, могу пойти на встречу, но что скажет команда?" "За борт ее, за борт!" - кричали все - "пустить по кругу, и за борт". "Нет!" - Рэквин выхватил саблю. "Хорошо, хорошо, не горячись" - хлопнул Рэквина по плечу капитан. - "Сделаем так: Я должен тебе две доли от сокровищ. За храбрость плюс законная доля. Стоит или не стоит девчонка двух долей? А?" "Стоит! Стоит!" - скандировала команда. "Стоит" - сказал Рэквин. "Вот и порешили, ты покупаешь свою Мосу, но чтобы в первом же порту духу твоего в команде не было. Понял?" "Да" "Это еще не все... Я запрещаю тебе прикасаться к ней до самого порта. Если не выполнишь обещания, девчонка пойдет по кругу, а потом на корм рыбам". "Да здравствует Великий капитан Оргульо!"

Наглая ложь! Не мог капитан приказать Чизме следить за ним. Рэквин никогда не видел человека благороднее и справедливее. Ублюдок, Чизма, по собственному почину занялся слежкой. Как доказать, что Рэквин не нарушал правила? Все подались вперед, ожидая ответа. Ситуация менялась, они уже готовы были забыть смерть Пипы.

- Поклянись на Библии, грязный рот! - Выкрикнул Кальбо, поднимая над головой Библию.
- Да клянусь, клянусь!
- Нет. Ты не так клянешься! Положи руку на Библию и скажи: "Клянусь Господом нашим, Иисусом, и пусть я сдохну после этого от дурного воздуха в животе"!
- Больно надо...
- Я! Я, могу поклясться на Библии, что не было этого! - Торопливо выпалил Рэквин. - Давай, Библию. Пусть я буду корчиться  два дня на рее, если меня повесят!

Весьма убедительно. Люди одобрительно закивали. Первая победа на судилище, Рэквин приободрился. "Ничего! Может, и выйду сухим из этого дерьма!"

- Хорошо. - Туэрто выдержал паузу, дожидаясь тишины. - Рэквин доказал, что не трогал девку, но мы собрались здесь не за этим... Сейчас я докажу в два счета, что Акула убил Пипу. Давайте вспомним. Капитан вручил Пипе ключи от сокровищницы и назначил его хранителем. Так?
- Так. Так.

Смрадный селитровый дым уже рассеялся, но запах, пропитавший побежденное судно, все еще противно свербил ноздри. "Ну что ж, раз все улажено, неприятель сдох, Акула приобрел женщину, мы нашли новый корабль. - Сказал Оргульо. - Пойдемте на трофеи взглянем, что ли?" Капитан первым направился к трапу, ведущему в трюмы. Команда с готовностью и воодушевлением пошла за ним. И все ахнули, увидев трюм рядом с крюйт-камерой доверху забитую золотом... "Гы. Гы. Гы." - загоготал Кохо, в радостном возбуждении постукивая деревяшкой. - "Дороговато ты, Акула, бабу себе купил."

- Не кажется ли вам, компаньерос, странным? Рэквин остался без большого сундука с золотом из-за собственной дурости, и вдруг - не захотел вернуть себе хотя бы часть?
- Да! Да! - загудела в негодовании команда. - Он хотел украсть!

Рэквину стало плохо. За подлое убийство еще могли простить, но за кражу! Нет такой смерти, какую заслуживает вор. Он уже стал прикидывать в уме, что с ним сделает команда. Может быть, его обольют смесью смолы с селитрой и подожгут. Он будет бегать горящим факелом по палубе со страшными криками, источая смрад горелого мяса, волоча за собой белый шлейф дыма. Затем прыгнет за борт, но все равно сгорит под водой дотла.

- А может, уже украл... Ключей до сих пор не нашли ведь.
- Что скажешь, Акула? - с состраданием спросил Вольф. Единственный из всей команды, кто действительно сострадал...
- Да, я потерял большой сундук с золотом из за бабы - это моя ошибка. Но я давал слово капитану, и уже не могу отрекаться от него. Если капитан сказал, что я купил бабу за сундук с золотом, так тому и быть. Но я не убивал Пипа!!!  Могу поклясться! 
- Хватит уже клятв. - Жестко сказал Туэрто.
- Дайте немного подумать.
- К чему? И так все уже ясно. Кончать его, и айда сокровища делить! - бесновалась команда.
- Нет! Валяй, Рэквин, думай. - Вольф предоставил еще один шанс бывшему другу. - И не дай бог тебе не быть убедительным. 

Надо думать, надо думать, надо думать. Все что сейчас происходит - подстава с нагнетанием вокруг Рэквина дымовой завесы из селитры. Почти так же, как они ведут подготовку к абордажу, жгут селитру со смолой по ветру и корабль противника окутывается густым как сметана, разрывающим лёгкие, съедающим глаза дымом. Противник не может стрелять, противник в ужасе, противник повержен еще до начала боя. Кто-то очень умело плетёт интриги, и началось это не сегодня утром...

"Рэквин принесет нам несчастья!" - выкрикивал Чизма - "Давайте скажем капитану, чтобы девку бросить рыбам" И команда со злобой смотрела на Рэквина, когда он появлялся среди них. И еще через день. "Нас осталось мало, шестеро наших сдохли в бою, - сказал капитан, выстроив команду на палубе Каракки - Мы не сможем довести два корабля до порта. Предлагаю сжечь Каравеллу, потому что Каракка - мощнее и лучше". "Капитан!" - Рэквин выступил вперед - "Позволь мне попытать счастья, я смогу сам вести корабль и приведу его до Джербу" "А если шторм?" "Я смогу!" "Нет. Здесь каждый боец на счету. Вдруг на нас нападут? Каравеллу лучше сжечь" "Что, Масчугеру свою спасти захотел?" - ехидно оскалился Чизма - "Ничего у тебя не выйдет, клянусь, когда-нибудь ночью перережу тебе горло. А что я с ней сделаю! Неспокойной тебе ночи, Акула"  

Чизма!!! Только не надо торопиться, и выдвигать обвинение сейчас. Рэквин победно оглядел терпеливо ожидающую команду. Чизма не очень умен, сам бы никогда не догадался спланировать и воплотить в жизнь такую интригу. Нужна голова. Кто тут самый умный, после капитана? Но время на раздумья кончилось.

- Давай, Рэквин, говори уже.
- Пипу убил... Чизма!
- Доказательства?

Доказательств у Рэквина не было, но была яростная уверенность и желание выжить. Если не торопиться, доказательства будут. Непременно.

- Но он это сделал не один! Если это не так - пусть вороны склюют мне язык.
- Кто?
- Об этом позже. Увидев, что Пипа сдох я пошел назад в свою берлогу...

Рэквин выскользнул из камбуза и, стараясь не шуметь, стал пробираться в свое логово. Его увидел Туэрто. Туэрто тяжело поднял голову с палубы и сонно пробормотал: "Все шастаешь, дохлая акула..." "Спи, спи. Рано еще.". Тенью прокрался мимо фок-мачты. Что-то звонко щелкнуло о палубу. Это `что-то` упало с мачты. Рэквин поднял голову, но ничего не смог рассмотреть в темно-серых сумерках.

- ...на фок мачте кто-то сидел в эту ночь! Зачем? И он уронил какую-то вещь сверху. Если хорошенько поискать под мачтой...
- Ничего не надо искать! Неужели и так ничего не понятно? Давайте его кончать, - занервничал Туэрто.
- Почему не надо? - возмутился Вольф - Для чего мы тогда здесь собрались?

Команда бросилась к фок-мачте на поиски. Наконец: "Нашел! Нашел!" Шрэклих поднял над головой руку. А когда разжал ладонь... Огниво. Знаменитое огниво Туэрто, зажигающееся даже в лютый шторм. Туэрто никому не доверял огниво, ни под каким предлогом, берёг пуще своего здоровья.

- Это еще ничего не значит, - рявкнул Туэрто. - Я его потерял на вечеринке. Ты же сам видел меня на палубе спящим, когда возвращался после убийства. Как я мог оказаться на мачте?
- Но я же слышал, как оно упало с мачты!
- Все что угодно могло упасть.
- Да... Но оно сломано, - вставил слово Шрэклих, рассматривая огниво.
- Хотите, я расскажу все, как было? - вдохновение распалило воображение Рэквина - Одному человеку не под силу убить и сделать так чтобы все думали на другого. На такое дело нужен план и помощники. Может, для кого-то секрет, что подставили меня? Для этого нужно убить как раз в то время, когда я обычно прихожу к Пипе за едой. Надеюсь, все знают это время? Так вот... Чизма залез на мачту, чтобы увидеть, как я иду, затем дать сигнал убийце огнивом. Убийца перережет горло Пипе, успеет выскочить из камбуза и притвориться спящим на палубе. Нож при этом мой. Если бы я закричал: "Полундра!" сразу же, то, дьявол вас подери, кто-нибудь сомневался бы в том, что не я замочил Пипу? Он же дергался в агонии, как рыба на сковородке!

Наступила зловещая, гнетущая тишина.

- Тогда... Кто убил Пипу? - с трудом выдавил из себя Кальбо.
- Туэрто!
- Не может быть! Он клялся на Библии. Он не мог...

Туэрто вручал метку Рэквину, но предварительно клялся на Библии, что не убивал Пипу, иначе команда не разрешила бы ему возглавить парламент. Хотя... в позапрошлом сезоне, когда команда поступила в артель Аружа - против галер папы римского Юлия... Да, это была настоящая бойня.

- Кто-нибудь помнит Л Аманта?

Л Аманта помнили все, кроме Буль Ба.

Л Амант валялся на палубе без обеих ног и истекал кровью. Как это пушечное ядро умудрилось угодить в обе ноги? Случай исключительно редкий. Это были уже не ноги - сплошной кисель из крови и мозговой жидкости. Одна нога оторвана почти до поясницы. "Сейчас я подохну" - торопливо говорил Л Амант - "Туэрто, поклянись, что возьмешь мою долю у Оргульо и отвезешь на Улцинь, там моя семья" "Клянусь."

Команда слышала эту клятву. Семье Л Аманта было положено четыре доли за смерть. Но Туэрто не отвез деньги, забрал себе, вернее - прокутил в кабаках на острове Джербу. Тогда все обошлось тихо. Команда подумала: ну спустил все деньги, в следующий сезон отдаст долг. Долг так и не был возвращен. Теперь понятно, чего стоит клятва Туэрто. Но зачем тогда такая сложная интрига против Рэквина? Зачем нужно было неделями плести заговор, день за днем стягивать петлю на шее Рэквина? Что-то было еще - Рэквин чувствовал, но никак не мог осознать. Истинная причина убийства ускользала из понимания бесплотным облачком табачного дыма. Она была! Но руками ее не взять. Моса и Рэквин лишь следствие и удобный случай. Что? Что? Что?

- Ах ты ж, одноглазая тварь! - заверещал дурным голосом Кохо, вскакивая с места на одной ноге, культя его дергалась в поисках равновесия. - Ты клялся нам на Библии!

Никто не успел опомниться, как он выхватил пистолет из-за пояса и выстрелил Туэрто в висок, в упор. Туэрто снопом повалился на палубу лицом вниз.

- Зачем ты его, Коха, застрелил? - разочарованно спросил Матон - Мы бы его так славно повесили!
- Но он же клялся!
- Ну и что? За это бы и повесили.

Рэквин даже не заметил, как появился капитан. Казалось, он все время стоял за спинами команды.

- Молодец, Акула! - сказал Оргульо. - В будущем из тебя выйдет достойный капитан. Уж я даже пожалел, что сжег Каравеллу. А то подарил бы тебе.

Команда разом вскочила с мест и расступилась, давая проход капитану в центр. Капитан с достоинством прошел по образовавшемуся коридору, подошел к Рэквину и крепко пожал ему руку.

- Значит, заговор на моем корабле? А ты его так ловко раскрыл... После такого происшествия я, как капитан, не могу позволить сделать дележку сокровищ прямо сейчас. Накладываю арест на крюйт-камеру до полного выяснения. Вот на Джербу и поделим добычу. Кто - ни будь возражает?

Никто не осмелился возразить. Рэквин потупился. С одной стороны он ликовал, что таки выскользнул из петли, капитан похвалил его, даже хотел наградить сожженным кораблем. Но... что же его так мучает? Это бесплотное табачное облачко ускользающей догадки. Джербу. Все вращается вокруг этого проклятого острова.

Они прибыли на остров за селитрой. Капитан сказал: "Надо набрать побольше селитры" Хотя ее было вполне достаточно. Кто будет против? Капитану виднее. Взбесившуюся команду отпустили на берег. Такая редкая удача во время сезона попасть на берег, к кабакам и распутным девкам. Команда кутила как в последний раз в жизни. Когда появились эти двое, никто даже не обратил внимания. Похоже - турки. Один в белой чалме, у второго была черная накидка, крепленная к голове тряпичной колбаской, как у египетского торговца. Они сразу же спросили Оргульо, и когда нашли его, уединились с ним в дальнем углу кабака. Рэквин в это время соревновался с обоими волками, Лупом и Вольфом в питье рома. И был ближе всех к Оргульо с турками. 

Надо вспомнить! Хотя бы обрывки разговора.

- Я возражаю! - Сказал Рэквин.
- Ты? - Криво усмехнулся Оргульо. - Тебе же не положено твоей доли. С чего тебе возражать?
- За команду обидно...
- Вы посмотрите на него! Его только что чуть не повесила эта команда, а ему "за команду обидно"!

Раздался чей-то нервный смешок.

- Все равно, я настаиваю поделить сокровища сейчас!
- А ну говори, Акула! - Выкрикнул Вольф.
- Скажи, капитан, о чем ты говорил с посланниками Барбароссы?
- Какими посланниками? Я не знаю никакого Барбароссу!"

Ты помнишь Аружа, капитан Оргульо? - спросил тот, кто в белой чалме. "Конечно. Мы с ним сотрудничали в одной артели" "Так вот. Аруж замочил султана Селим ат Туми в его собственном бассейне. Теперь он - Барбаросса, султан Алжира. И повелевает тебе, присоединиться к его флотилии. Мы - его посланники"

Было что-то еще, но Рэквин как не напрягал память не мог вспомнить ничего. Из всего, что вспомнилось, не сложить достаточно ясной картины. Но за спиной команды, произошло нечто, что команде совсем бы не понравилось.

- Знаешь! А зачем мы тогда высаживались на Джербу? Не они ли тебе вручили каперский патент от султана Барбароссы?

Рэквин, не ведая, наступил на опаснейшую гадюку. Теперь берегись, Рэквин! Либо иди до конца, либо тебе суждено все же быть повешенным в этот замечательный день. Капитан замешан напрямую в убийстве Пипы. Это он спланировал всю операцию от начала и до конца. И операция началась не после поражения корабля французской короны, а еще до высадки на Джербу.

Они были в рейде. "Эй, капитан! - закричал Санглант с наблюдательной люльки на грот-марсе - Рыбацкая фелюга! У них флаг - приглашение на переговоры" Капитана фелюги подняли на борт, и Оргульо повел его к себе в каюту. А на следующий день последовал приказ: "На Джербу!"

Значит... Значит, Барбаросса захотел поручить капитану Оргульо какое-то дело. Золото! Золото короля Франциска. Иначе какого чёрта они сорвались как сумасшедшие, а потом околачивались в холодных водах три месяца подряд, почти до конца сезона? Барбаросса дал наводку. Но с каких кишков так расщедрился этот Барбаросса? Ясно одно - команда золота не получит. Но за такие дела... Это даже похуже воровства у своей команды.

- Золото в крюйт-камере предназначено для Барбароссы. Мне кажется, что за золотом мы ходили по приказу Аружа, нашего бывшего артельщика.

Святая дева Мария! Как все просто. Капитану поручено доставить груз на Джербу, где его дожидается патруль Барбаросса. Корабль арестуют, золото в трюме перейдет Барбароссе. Но если золото поделить, то даже султан на него не имеет права. Будет драка, и не известно еще кто победит. 

- Я бы не советовал заходить в Джербу, там нас ждут. Капитан, а тебе не кажется, что это тебя надо было повесить?
- Что-о-о??? Убить его!!!

Рэквин резво отскочил к своему укрытию за бушприт, пока команда переваривала информацию. Схватил на перевес аркебузу и стал ждать.

- Слышь, Моса? Как тебя звали на твоем корабле?
- Жакелин.
- Молись, Жакелин, за нас.

Несколько секунд длились долго... Там, на палубе, команда молча соображала, затем донесся крик Вольфа:

- Погоди, капитан Рэквин, не стреляй! Я иду к тебе.