- А чего это Семеныч вырядился нынче? - Михайло чуть не выронил стакан с драгоценной жидкостью когда увидел нашего пилота в белой ослепительной форме.
- Да он же был на курсах, повышения как ее в черта... О! Клификации.
Мы все разом повернули головы. Семеныч бодро шел в рубку, туда где сидела диспетчер Люська. Сияли начищенные пуговицы, фуражка со значком птички лихо показывала козырьком "Зик хайль", дурацкие белые перчатки. Положительно с бородой и в фуфайке он выглядел значительно лучше. Только бы не зазнался, а то человек человеком был.
- Эй, Семеныч, вреж с нами стаканчик!
- Нет, не могу, мне рулить.
Зазнался. Раньше никогда не отказывался. Вот что с человеком делают курсы повышения и столицы. Бывало опрокинет с нами стакан доброй таракановки или два и скажет: "Поехали, братва". Сядет за штурвал своего фанерного АН-2 и давай в небесах Талалихина выделывать, и нам уже не до выпить, в живых остаться бы. Красотища!
- Ну выпьем - сказал Михайло, облокотившись о бревенчатую стену забитую мхом.
- Ты тару-то не задерживай. - Пожурил его Димон.
- Сало дай! - Это Михайло мне.
Стакан еще не успел сделать круг, (в смысле мне только наливали) как старый потрепанный, обсиженный мухами динамик хрюкнул голосом Люськи.
Потом возня в рубке усиленная микрофоном, сдавленный шопот Люськи: "Не буду говорить по английски Семенович, хоть режьте". И басовитый голос Семеныча: "Будешь!" И опять Люська: "У нас же не международный аэропорт, они то и по русски через слово матом. Не буду"
Я чуть не захлебнулся самогоном. "Ты гля, начинаем жить по новому"
- Это еще что! - глубокомысленно заявил Димон.- Посмотришь что он со своим аэропланом то сделал.
- А что, что он напридумывал?
- В самолете увидишь. Мне Катька рассказывала, когда он уговаривал ее в стюардессы.
- В куда, в куда???
- В стюардессы... Это такая девица в самолете... Чтоб всем хорошо было.
- Когда всем хорошо, это хорошо. А ты откуда словечко это знаешь?
- Так Семеныч, Катьку уговаривал он все это ей рассказал... Она что дура что ли, всем хорошо делать?
- Так, за деньги-то! Она же зарплату получать будет!
- Ха. За зарплату, За зарплату и я бы всем хорошо делал!
"Пассажиров прошу проследовать на взлетную площадку" - Вновь хрюкнула Люська.
Во! Дают... Раньше-то: "Эй... А ну давайте в самолет... Хватит водку жрать!" Как, как она нас обозвала? "Пассажиры" Обидно.
Мы подхватили свои рюкзачки. Димон заткнул деревяшкой бутыль с самогоном, подхватил сало и единственный стакан. Иначе как из горла?
Еще там старушка была с козой, и две девахи, замуж собрались в Пильтун. А мы, что? Мы на вахту. Вахтеры мы, на скважине. Семеныч идет сзади. Гордый такой. И пару пальцев в петлицу кителя засунул.
Мы уселись в хвосте самолета. Всегда так делали. Там можно пить и поговорить по душам. Старушка козу на колени. Девицы прилепились к окнам.
Баааатюшки. Что он с самолетом сделал! Салон выкрашен маслянной краской, та что была под рукой.... Но лучше бы ее не оказалось под рукой. Зеленая - болото гораздо веселее. Какие-то ящики над изголовьем, и веревки непонятного нзначения на стульях. Я пребольно стукнулся о ящик головой... Рост у меня ого-го. Я то и без ящика в потолок упирался.
- Вещи сдать в багажное отделение - заявил Семеныч. - Бабка! Тебя это тоже касается.
- А где оно, багажное отделение? - осторожно спросил Михайло.
- У вас над головой, не видите, что ли?
- И козочку? - страшно удивилась старушка.
- А как ты за нее платила? В путевом листе значится как багаж.
- Не буду козочку в багаж сдавать - Старуха уперлась насмерть.
- Тогда тебе надо доплатить за нее и это будет пассажиром.
- Сынок? - Уже совсем миролюбиво пискнула бабка - А нельзя ли как нибудь по другому? Денежек у меня нет. Провести ее как ребеночка, например?
- А свидетельство о рождении где ее? А? В багаж!
- Она помрет там со страху! Я лучше на коленочках ее, как всегда....
- На коленочках не положено. А вдруг катастрофа какая?
- Эй, Семеныч, не выпендривайся - Это Димон ляпнул - Если ее в багаж, то обделается коза.... Давай лучше хряпнем?
- Хорошо. - Сказал Семеныч немного обдумав, наверное его не устроила перспектива убирать в ящиках. - Последний раз иду на встречу, проведем по детскому билету.
Мы выпили за здоровье козы. Семеныч наотрез отказался.
- Теперь слушайте инструктаж. - Семеныч стал посреди салона.
- Я сказал. Уважаемые пассажиры. Рейс ХРАПИ-1 выполнит перелет от аэропорта Храпов до аэропорта Пильтун, это по английски.
- Вот только не надо нам по английски. Слышь? Мы не какие нибудь там... А то я тебя сейчас так обматерю, ты в жизни таких слов не слышал.
- Хорошо, хорошо, - Семеныч взял попятную, - по английски не буду, эх темнота-а-а-а. Дальность перелета сто двадцать километров, высота триста метров, время в пути если бы летели на ТУ - 134, то восемь минут, а так, как всегда полчаса.
Мы уселись по-удобнее выслушать интересную информацию, но не тут то было.
- При возможной аварии необходимо сгруппироваться всем телом, прижав голову к коленям.
Все ошарашенно посмотрели на Семеновича. "Ну куражится же, падла!" Я уже и не помню когда последний раз коленки к животу мог прижимать. Живот, знаете ли сам до коленок свисает. Но упершись в его тверже гороха, взгляд - подчинился. Кряхтел согнувшись в полпогибели. Нет. Ни в жизни не согнусь.
- Семеныч! Не издевайся над человеками. Видишь впервые гимнастикой занимаемся. И Бабка хрустит вся костями, прямо сейчас посыпется. Козу усыновлять придется.
- Эй девки! А ну сядьте к нам поближе, в случае чего вам в коленки упремся. Гы, гы, гы.
- При нарушении герметизации корпуса всем одеть кислородные маски....
При этом он достал из одного из ящиков противогаз. Мне стало не по себе... Вспомнил армейские будни в противогазе.
- Как одевать-то? - спросили девицы, но уже напяливали на себя лысую резину с выпученными на лбу стекляшками.
Михайло заржал. Когда увидел перепуганные глаза за стеклами противогаза.
- Во! В них и поедете к женихам.... Так красивше будет.
- А ну-ка, вы! - Семеныч рассердился - Померили быстро кислородные маски.
Все вздохнули, и стали одевать противогазы. "Хороооош, вот зеркала нет чтоб посмотреть." Честное слово не салон самолета, а атомное бомбоубежище, на любимой картинке старшины роты в каптерке из далеких армейских воспоминаний.
- И козе примерять?
- И козе. Она же числится в пассажирах.
Старушка в замешательстве держала маску с гигантским шлангом-хоботом в руках.
- Не боись бабка, мы тебе поможем. - Хохотнул Димон. Назревало бурное развлечение.
- Мэээк. - Сказала коза, сделав попытку выпрыгнуть с самолета, но мы с Михайлом ее уже держали за все четыре копыта, а Димон любовно одевал противогаз козе на морду словно чулок на ногу любимой женщине.
Бабка всплеснула руками, коза больно боднула меня в зад, девки в противогазах глухо хихикали, Димон от усердия пыхтел, хобот противогаза Михайло мотался в разные стороны, потому что коза брыкалась и только Семеныч невозмутимо наблюдал за всем этим скрестив руки на груди.
- Таааак, рога мешают, - засвидетельствовал факт Димон. - Надо пилить.
- Ненадо пилить! - старушка чуть не заплакала.
- Нееее, пилить надо, - сказал я, почесывая ушибленный зад.
- Пилить не будем - заверил старушку Михайло. - Мы проделаем в резине дырки под рога, будет спец-противогаз для козы.
- Дырок в противогазе не делать! Это инвентарь. - Завопил Семеныч, но было уже поздно.Димон довольно шустро соображает. Своим шикарным перочинным ножиком проткнул две дырки на глазок, чуть повыше стеклянных окошек, потом поразмыслив еще с пару секунд проделал рядом еще две дыры для ушей. Намазал рога салом, это чтоб без сопротивления оделось. И коза преобразилась! Перед нами предстало животное неизвестного доселе вида. Лысый череп, из него торчат рога и уши в разные стороны, (дырки не очень удачно Димон проделал) безбровые, круглые, стеклянные глаза и хобот. Красота, то какая. Мы с умилением посмотрели на дело рук своих.
- Давайте выпьем, за такое дело.
- Эй, а пить как, в противогазе?
- А пить во время полета запрещено.
- Ээээ, нееее, братва. Пойдем лучше пешком. Тут все равно рукой подать через болото.
- Да вы что, сыночки? А как я с козой? Лучше потерпим. Может это только сегодня на него блажь нашла.
- Ты бабка, не видишь чтоли, это на всегда? Такое не проходит. Пошли пешком.
- Стоять! - Приказал Семеныч. - Противогазы это на крайний случай.
- Ну а пить то хоть можно?
- Ладно пейте, хрен вас переделаешь.
- О! Уже легче.
- А сейчас пристегнуть ремни, вылетаем.
Это еще не все! Ему мало противогазов. Ну Семеныч... Ну дает.
- Эти бельевые веревки ты называешь ремнями?
- А как их пристегнуть? Морским узлом, что ли?
- Дяденька, а можно мы противогазы тоже снимем?
- И с козочки надо снять!
- Да лучше повеситься на этих веревках!
- А у меня на животе не сходится!
- Прекратите галдежь! - наконец взорвался Семенович. Устало опустился на деревянную лавку, обхватил голову руками. Да, однако. Не всегда применимо то чему учишься усердно. Жаль человека.
Димон подошел к нему с бутылью и стаканом.
- Семеныч, а у меня сегодня день рождения.
- Поздравляю.
Но Димон уже протягивал ему стакан. "За мое здоровье-то выпей?"
- Не могу, за рулем.
- Так ты не хочешь, что бы я был здоровым?
- Почему? Хочу, но мне нельзя.... - Семеныч смущенно мнется. Ну хочет, же выпить за здоровье Димона.
- Ага. А раньше ведь можно было?
- И раньше нельзя... Только я не знал об этом.
- Так за здоровье! За мое!
- Лаааадно.
Он приложился, сделал глоток, потом еще, потом с жадностью осушил стакан. Ура!!! Да здравствует Талалихин. Ахтун, Ахтун, Талалихин в небе.